Турецкий марш

Юрий Ломовцев
lomovtsevy@mail.ru
http://lomovtcev.spb.ru

«ТУРЕЦКИЙ МАРШ»
драма в 2-х действиях
Действующие лица:
Николай, предприниматель
Галя, его сестра
Антон, его брат
Зинаида Степановна, их мать
Павлик, сын Гали
Алена, невеста Павлика

Аннотация
Вернувшись из армии, Павлик узнает, что его девушка больше не любит его. Она влюбилась в Антона, который приходится Павлику дядей, и ждет от него ребенка...

Действие первое
Картина первая
Вокзальная площадь. Слышен шум толпы, гудки маневровых тепловозов, объявления о прибывающих и отходящих поездах.
Появляется Антон со спортивной сумкой через плечо. Ему лет 35, он хорош собой, правда, одет небрежно и несколько вызывающе. Антон достает из кармана сигаретную пачку, обнаруживает, что в ней нет сигарет, комкает пачку и раздраженно швыряет на землю.
АНТОН (прохожим, которых мы не видим). Господа, выручите хоть какой-нибудь мелочью! Войдите в мое положение, денег нет даже на пачку сигарет! Дама, вам меня совсем не жаль? Почему мне должно быть стыдно? Со всяким может случиться. (Подбирает окурок, брезгливо осматривает его и бросает.) Эй, мужик, выручи на пачку сигарет! С тобой, что ли, такого не случалось? Вот народ, одни жмоты! Постой, парень! Выручи хоть ты какой-нибудь мелочью! Смотри-ка, от горшка два вершка, а уже хамить научился! Что из тебя выйдет, урод? (Меняет тон.) Граждане! Бумажник в поезде украли! Все до копейки! Какая полиция? Что может сделать полиция, если поезд уже ту-ту!  Ничем вас не прошибить! Хоть часы, что ли, купите! (Снимает с руки часы.) Швейцарские! Идут минута в минуту! Дешево отдам! С будильником! Будильник мелодию играет. (Производит с часами какие-то манипуляции, и они начинают играть.) Моцарт, между прочим! «Турецкий марш»! Опус номер три тысячи какой-то! Вы  что же, не любите Моцарта, господа? Может, вообще о таком не слыхали? В какую глухую провинцию я попал! Тьфу! (Сплевывает и уходит.)

Картина вторая
Квартира Зинаиды Степановны. Когда-то здесь жила вся семья, а теперь остались только она сама, ее дочь Галя и внук Павлик.
Проходная комната, в которой живет Зинаида Степановна. . Двери из нее ведут в прихожую и на кухню, в комнаты Гали и Павлика. Из мебели обеденный стол, стулья, диван, кресло,; все старое, обшарпанное, явно из другой эпохи. На этом фоне  выделяется старинная этажерка, на которой стоит фарфоровая супница без крышки, называемая в семье вазой. Над этажеркой в траурной рамке висит фотография  покойного мужа Зинаиды Степановны.
Дверь в комнату Павлика открыта, и видно, что большую ее часть занимает барабанная установка.
В комнате Павлик и Алена. Павлик одет по-домашнему, на нем потертые джинсы и драная футболка, войлочные тапки на босу ногу. Он застыл в кресле в напряженной позе. Алена стоит перед ним.
ПАВЛИК. Я хочу знать, как это было! Ну?
АЛЕНА. Не понукай, я не лошадь!
ПАВЛИК. Говори!
АЛЕНА. Ничего нового я тебе не скажу!
ПАВЛИК. Я прошу тебя!
АЛЕНА. Сколько можно пытать? Тебе это удовольствие доставляет?!
ПАВЛИК. Пожалуйста!
АЛЕНА. Ты ненормальный!
ПАВЛИК. Уходи!
Алена идет к двери.
Стой!
АЛЕНА. Что еще?!
ПАВЛИК. Как его звали?
АЛЕНА. Он проездом был! Больше не вернется!
ПАВЛИК (хватает Алену за руку.) Он к тебе сам подошел?
АЛЕНА. Пусти, больно!
ПАВЛИК. А ты с коробками стояла!
АЛЕНА. С коробками! Четыре огромные коробки! Родители квашеные огурцы с дачи отправили! В электричку меня запихнули, а здесь должен был Ленька встретить. А у него машина сломалась! Вот я и стояла с коробками как дура!
ПАВЛИК. На тебе было синее платье, в которой ты меня провожала в армию?
АЛЕНА. Не начинай!
ПАВЛИК (выкручивает Алене руку). Как его звали?!
АЛЕНА. Пусти, сволочь!
ПАВЛИК (ослабляет хватку). Ты сама пригласила его зайти?
АЛЕНА. Маньяк!
ПАВЛИК. Вы пили кофе? И ты взяла те розовые чашки, которые мать тебе трогать запрещает!
АЛЕНА. Ничего она не запрещает!
ПАВЛИК. Нет, запрещает! Потому что они из костяного фарфора и должны в серванте стоять для красоты, а не для кофе!
АЛЕНА. Даже если из них, то что?!
ПАВЛИК. Что он тебе говорил?! Или, может, он сразу перешел к делу?! Подошел, положил руку на грудь, стал расстегивать пуговицы?! (Притягивает ее к себе.)
АЛЕНА (вырывается). Пусти!
ПАВЛИК. Ему было можно, а мне нет? (Пытается повалить Алену на диван.)
АЛЕНА. Я закричу!
ПАВЛИК. Я же люблю тебя! Люблю! Как ты не понимаешь?!
АЛЕНА. Это не любовь!
ПАВЛИК. А там была любовь?! Я же писал тебе письма из армии, ждал нашей встречи, мечтал о тебе, сучка!
Алена одергивает платье и идет к выходу.
ПАВЛИК. Зачем же ты пришла?!
АЛЕНА. Больше не приду!
ПАВЛИК. Зачем ты вообще мне про это рассказала!
АЛЕНА. Ты сам просил: говори мне только правду!
ПАВЛИК. И что мне теперь с этой правдой делать?
АЛЕНА. Не знаю!
ПАВЛИК. У нас же была любовь!
АЛЕНА. Детские глупости! Ходили, взявшись за руки, как идиоты!
ПАВЛИК. Ты говорила, что любишь!
АЛЕНА. Это все там осталось, в  школьной жизни! Повзрослей!
ПАВЛИК. А наш ансамбль? Он тоже ничего не значит?
АЛЕНА. Нет никакого ансамбля и не будет!
ПАВЛИК (замахивается на Алену). Сучка!
АЛЕНА. Попробуй только! А я еще, дура, думала, что мы останемся друзьями!
ПАВЛИК. Зачем же я из армии вернулся? Серега говорил: давай вместе останемся по контракту, а я как дурак…
АЛЕНА. И оставался бы!
ПАВЛИК. Прости меня! Скажи, что ничего не было! Скажи, что пошутила!
АЛЕНА. Давай начистоту. Я не хотела говорить, ждала, когда успокоишься…
ПАВЛИК. Что говорить?
АЛЕНА. Я жду ребенка.
ПАВЛИК. От кого?
АЛЕНА. Не будь идиотом.
ПАВЛИК. Я тебя ненавижу! Вон пошла! (Убегает в свою комнату, захлопывает за собой дверь.)
Раздается барабанный бой. Алена уходит.

Картина третья
Антон стоит с кружкой пива в руке.
АНТОН. Да, мужики, нелегко быть артистом. Слава утомляет. Идешь по улице, а все на тебя пялятся. Вот почему звезды не ходят пешком. Рука отваливается автографы раздавать. Люди деньги платят, чтобы на тебя посмотреть и получить автограф. Вот и подписываешь. На чем я только не расписывался: на фотках, программках, сигаретных пачках… Один раз даже на обувной коробке! Не вру, мужики! (Пьет пиво.) А за пиво спасибо. Я отработаю. Могу прямо сейчас. Монолог Гамлета устроит? (Становится в позу.) «Быть или не быть!» Не нравится? Я вас понимаю. Могу байки про своих друзей рассказать. Я со всеми знаком, не вру. С Никитой Михалковым? Вот как с вами сейчас стоял пиво пил. Да кого хотите назовите! Чурикова? Знаком. Маковецкий? Лучший друг! Да же с этой, которая уже померла, царствие небесное… Как же ее?.. (Пьет пиво.) А сюда я к матери приехал. Мать-старушку навестить. В следующий раз при деньгах приеду ; всех пивом угощу, весь квартал! Смеетесь? Это хорошо. Профессия у меня такая, всех смешить. (Допивает пиво, подхватывает сумку через плечо  и уходит.)

Картина четвертая
Квартира Зинаиды Степановны. Из своей комнаты  выходит Галл с двумя бутылками из-под пива. У нее плохое зрение, и она вынуждена носить очки с двойными линзами. Появляется Павлик.
ПАВЛИК. Гав!
ГАЛЯ (вздрагивает и вглядывается). Павлик?.. Пива дашь?
ПАВЛИК. Откуда?
ГАЛЯ. Ты брал вчера.
ПАВЛИК. Выпил.
ГАЛЯ. Не ври!
ПАВЛИК. Проверь.
Галя направляется в кухню.
Попробуй только тронь! Там одна бутылка всего. Себе охлаждаю.
ГАЛЯ. Пива для матери жалко?
ПАВЛИК. Сама купи.
ГАЛЯ. Не на что
ПАВЛИК. А пенсия?
ГАЛЯ. Кончилась! Дай на пиво, я сбегаю! В долг дай. Я верну.
ПАВЛИК. А ты спляши.
ГАЛЯ. Чего?
ПАВЛИК. Спляши, говорю. Тогда, может, и дам.
ГАЛЯ. Издеваешься?
ПАВЛИК. Спляши, говорю!
ГАЛЯ. А и спляшу! Ай-нэ-нэ, ай-нэ-нэ! (Начинает плясать.)
ПАВЛИК. Дура!
Она продолжает плясать.
Я пошутил!
ГАЛЯ. Пошутил, гад?! Вот тебе! Вот! Ай-нэ-нэ!
ПАВЛИК. Ладно, держи! (Достает из кармана штанов мелочь и протягивает Гале.)
ГАЛЯ. Не возьму! (Бьет Павлика по руке, мелочь рассыпается по полу.) Ничего от тебя не возьму. Ай-нэ-нэ! Пальто зимнее продам! Замерзну и помру! И пусть все знают, что ты мать убил!
ПАВЛИК. Чокнутая! (Уходит в свою комнату.)
Раздается барабанная дробь. Галя становится на колени и на ощупь собирает мелочь.
Слышно, как открывается входная дверь. Галя торопливо поднимается с пола. Входит Николай, плотный мужчина лет пятидесяти. В одной руке у него портфель, в другой пакет с эмблемой салона для новобрачных.
НИКОЛАЙ. Мать дома?
ГАЛЯ. Нет.
НИКОЛАЙ. А где?
ГАЛЯ. Не знаю. У Павлика спроси. Павлик дома.
НИКОЛАЙ. Слышу, что дома.
Галя уходит. Николай заглядывает к Павлику.
ПАВЛИК (выходит из комнаты). Чего?
НИКОЛАЙ. Не «чего», а здравствуй.
ПАВЛИК. Здравствуй.
НИКОЛАЙ. Где баба?
ПАВЛИК. Я почем знаю? На рынок пошла.
НИКОЛАЙ. Нельзя ей тяжести таскать.
ПАВЛИК. А кто заставляет?
НИКОЛАЙ. Позавчера картошку с рынка приперла! Сам не мог за картошкой сходить?
ПАВЛИК. Меня никто не просил?
НИКОЛАЙ. Сам бы мог догадаться. Баба картошку носит, а он на диване лежит! Не стыдно?
ПАВЛИК. Хватит мне нотации читать.
НИКОЛАЙ. Ладно! Завтра мешок картошки привезу.
Павлик уходит к себе.
Ты куда?
ПАВЛИК (возвращается). Чего еще?
НИКОЛАЙ. Аннушка просила передать. (Протягивает пакет.)
ПАВЛИК. Чего это?
НИКОЛАЙ. Костюм.
ПАВЛИК. Зачем?!
НИКОЛАЙ. Здрасьте, приехали! На свадьбу! Ты в армии был, когда она этот костюм приглядела. Говорит, потом такого может не быть.
ПАВЛИК. Не нужен мне ваш костюм.
НИКОЛАЙ. Взгляни хоть. Не подойдет – обменяем. (Достает костюм из пакета.) Надо повесить, чтобы не помялся… (Аккуратно раскладывает его на кресле.)
ПАВЛИК. Можешь сразу забирать!
НИКОЛАЙ. Почему?
ПАВЛИК. Свадьбы не будет!
НИКОЛАЙ. Как это не будет? Поссорились, что ли? Бывает. Мы с Аннушкой тоже ссоримся еще как! До полного, можно сказать, разрыва дипломатических отношений. Только я больше суток все равно не выдержал ни разу. Идешь к ней и думаешь: ведь неправа, неправа! С другой стороны, какая разница, права ; не права? Надо быть мужчиной. Придешь, извинишься. Она для приличия еще немного поворчит ; и снова мир.
Павлик уходит в комнату, начинает барабанить.
(Заглядывает к нему). Слушай, ты соседей доведешь своими барабанами! Хватит стучать по мозгам!
ПАВЛИК (выходит). Чего привязался!?
НИКОЛАЙ. В Турцию мне надо ехать. С поставщиком проблема.
ПАВЛИК. Нормальные люди уже давно в Финляндию ездят за товаром!
НИКОЛАЙ. Без сопливых разберусь!
ПАВЛИК. Ну так и езжай в свою Турцию!
НИКОЛАЙ. Выручай: в магазине постоять надо.
ПАВЛИК. Пусть тетя Аня стоит!
НИКОЛАЙ. Ты дурак или прикидываешься?! У Аннушки нога в гипсе!
ПАВЛИК. А я не могу!
НИКОЛАЙ. Ты же все равно без дела болтаешься!
ПАВЛИК. После армии отдохнуть нельзя, что ли?
НИКОЛАЙ. Наотдыхался уже! Скажи, мы тебя  часто о чем-то просим? А сейчас  цейтнот. Дом на даче достроить надо? Надо! Нам бы с Аннушкой и времянки хватило. А вы с Аленкой приедете, куда вас селить? Ремонт в квартире затеяли опять же.
ПАВЛИК. Какой еще ремонт?
НИКОЛАЙ (вздыхает). Так вышло… Кафель уже закупили. Плиточник пришел, такую цену заломил – ну, охренел совсем! Аннушка с ним два часа ругалась, потом говорит: «Сама плитку класть буду!» Приезжаю вчера домой, слышу в ванной: плям, плям! Развела раствор – и давай ляпать. В гипсе, на костылях! Ну ты же Аннушку знаешь. Я за голову схватился: кафель дорогой, итальянский! А пригляделся – и ничего, шовчики ровненькие, будто всю жизнь на стройке отработала. Так что постой в магазине. В магазине стоять – не кафель класть.
ПАВЛИК. Я не могу, Антон должен приехать. Хочу с ним пообщаться.
НИКОЛАЙ. Какой еще, на хрен, Антон? Кто тебе сказал, что он приедет?
ПАВЛИК. Баба его ждет.
НИКОЛАЙ. И пусть приезжает! Что тебе Антон дался?
ПАВЛИК. Есть к нему разговор.
НИКОЛАЙ. Слушай, мы ж к тебе всей душой. В этом году третий парник запланировали. Голландский перец будем разводить.
ПАВЛИК. Мне-то что?
НИКОЛАЙ. Не придуривайся. Мы разве для себя? Для вас!
ПАВЛИК. Кто вас просит?
НИКОЛАЙ. Мы разве бездельники? День свободный выдался, едем на фазенду. Я со стройкой, Аннушка робу надела – и в грядки. Так и простоит целый день кверху дулом! Зато зимой и свой огурчик, и помидорчик свой. Ешьте на здоровье!
ПАВЛИК. Задолбали вы своими огурцами!
НИКОЛАЙ (удивлен). Ты чего орешь?
ПАВЛИК. Ничего!
Раздается мелодия «Турецкого марша», это звонит телефон Николая.
НИКОЛАЙ (в трубку). Еду, еду уже! Через полчаса буду! (Павлику.) Видишь, на части разрываюсь. (Достает бумажник, отсчитывает деньги и кладет их в «вазу».) Это я «бабе» оставляю. На продукты. Не забудь ей сказать. Ты хоть помнишь, что сегодня годовщина «деды»?
ПАВЛИК. Помню!
НИКОЛАЙ. Ничего ты не помнишь! Так я на могу на тебя рассчитывать? А там и свадьбу сыграем. В медовый месяц на Канары поедете.
ПАВЛИК. На какие Канары?
НИКОЛАЙ. Те самые. Мы вам путевку купим, чтоб на всю жизнь запомнилось. Аннушка так решила.
ПАВЛИК. Достал ты меня своей Аннушкой!
НИКОЛАЙ. Что ты сказал?! А барабаны эти кто тебе купил? Не Аннушка? Все для тебя!
ПАВЛИК. Я не просил!
НИКОЛАЙ. Мерзавец! Аннушка его достала! А ну, пакуй барабаны!
ПАВЛИК. Ты чего?
НИКОЛАЙ. Пакуй, говорю, барабаны в коробки!
ПАВЛИК. В какие коробки?
НИКОЛАЙ. В которых мы их тебе привезли! Кому-нибудь продам.
ПАВЛИК (орет). Продавай! Плакать не стану! И костюм свой говенный продавай! И огурцов мне ваших не надо! Тошнит меня от ваших огурцов!
НИКОЛАЙ. Ах ты козлина! Высечь бы тебя ремнем!
ПАВЛИК. Попробуй!
НИКОЛАЙ. Не ожидал! Ну, ты у меня еще попляшешь! (Уходит, громко хлопнув входной дверью.)
Павлик уходит в свою комнату, громко колотит по барабанам.

Картина пятая
Николай стоит на улице, поглядывает на часы. Появляется Алена.
НИКОЛАЙ. А я тебя тут караулю!
АЛЕНА. Что случилось, дядя Коля?
НИКОЛАЙ. Ничего не случилось.
АЛЕНА. Откуда вы знаете, во сколько я заканчиваю?
НИКОЛАЙ. Расписание посмотрел. Ты не пугайся, я только спросить хочу: что у вас с Павликом произошло?
АЛЕНА. А что?
НИКОЛАЙ. Ты не подумай, что я вмешиваюсь… Какой-то он стал…  Волком смотрит, огрызается. Попросил его в магазине постоять ; отказался. Я бы и просить не стал, если бы не беда с Аннушкой…
АЛЕНА. Какая беда?
НИКОЛАЙ. Так ты не знаешь? Ногу она сломала.
АЛЕНА. Не повезло. Если надо, я могу в магазине постоять.
НИКОЛАЙ. А занятия?
АЛЕНА. Ну, если больше некому…
НИКОЛАЙ. Спасибо, Аленка! Прекрасная у вас с Павликом семья будет. Мы с Аннушкой так считаем.
АЛЕНА. Не надо про это.
НИКОЛАЙ. Почему?
АЛЕНА. Как-нибудь сами разберемся.
НИКОЛАЙ. Я только хотел сказать, что мы с Аннушкой люди уже немолодые. Всю жизнь горбатились, добро наживали. Кому все достанется?
АЛЕНА. Рано про это думать.
НИКОЛАЙ. Потом поздно будет. К тому же ты Аннушку не знаешь, она любит все вперед на десять лет запланировать.
АЛЕНА. Только без меня!
НИКОЛАЙ. Так говоришь, словно мы не родные.
АЛЕНА. Но мы и не родственники.
НИКОЛАЙ. Мы тебя с детского сада знаем! Вы с Павликом уже тогда взявшись за ручки ходили. Жених и невеста! У Аннушки фотография есть…
АЛЕНА. К чему весь это разговор, дядя Коля?
НИКОЛАЙ. Я объясню. Своих детей у нас нет, бог не дал. Нам Павлик как родной стал.
АЛЕНА. Ваше право.
НИКОЛАЙ. Вот мы дом выстроили. Зачем нам такой огромный? Чтобы в нем большая семья жила, дети бегали. Поняла, к чему я клоню?
АЛЕНА. Не поняла, и не хочу понимать!
НИКОЛАЙ (с обидой). Зачем же так?.. Мы к тебе всей душой.
АЛЕНА. Ну, извините.
НИКОЛАЙ. Хорошо. Давай на чистоту. Аннушка внуков нянчить хочет.
АЛЕНА. Дядя Коля!
НИКОЛАЙ. Что «дядя Коля»? Я уже пятьдесят лет дядя Коля! Вот мы второй магазин открыть решили. Нужна нам эта хвороба? Все для вас! Слушай мое предложение: поженитесь с Павликом ; сразу второй магазин на вас оформим в равных долях.  Как только ребенка родишь ; четверть бизнеса твоя! А со временем все малышу достанется! Ну? По рукам?
АЛЕНА. Купить меня решили?
НИКОЛАЙ. Зачем ты так…
АЛЕНА. Не получится!
НИКОЛАЙ. Почему?!
АЛЕНА. Я не выйду за Павлика!
НИКОЛАЙ. Сговорились вы с ним, что ли?! Он говорит, свадьбы не будет, теперь ты!
АЛЕНА. А почему, не объяснил?
НИКОЛАЙ. Бросьте вы эти штучки! Поссорились – помиритесь! Свадьбу сыграем, как только Аннушка гипс снимет. Потом к нотариусу. И точка!
АЛЕНА. А я говорю, не будет свадьбы!
НИКОЛАЙ. Но почему? Почему?!
АЛЕНА. Любовь прошла!
НИКОЛАЙ. Приехали! Разве бывает так?
АЛЕНА. Как отрубило. Смотрю и вижу ; передо мной чужой человек. Совсем чужой.
НИКОЛАЙ. Как легко ты это говоришь…
АЛЕНА. А чего усложнять?
НИКОЛАЙ. Ты меня просто убила. Что я Аннушке скажу?
АЛЕНА. Вы тете Ане пока ничего не говорите.
НИКОЛАЙ. Значит не все потеряно? Есть надежда?
АЛЕНА. Значит, что я сама ей обо всем расскажу, когда она поправится.
Раздается мелодия «Турецкого марша» Моцарта. Это у Николая звонит телефон.
НИКОЛАЙ. Вот! Она звонит! Она все чувствует! (В трубку.) Да, родная. Еду в магазин. Приеду – перезвоню. Люблю, целую. (Алене.) Вот видишь? АЛЕНА. Я пойду уже?
НИКОЛАЙ. Постой. Ты вечером к нам зайдешь?
АЛЕНА. К вам с тетей Аней? Зачем?
НИКОЛАЙ. К бабе Зине. Годовщина. Три года, как отец умер. Поминать будем.
АЛЕНА. Я не могу, дядя Коля!
НИКОЛАЙ. Я тебя очень прошу! Ты его хорошо знала. Не придешь ; баба Зина обидится.
АЛЕНА. А вы опять про свадьбу начнете?
НИКОЛАЙ. Не заведу. Клянусь. Приходи  часикам к семи
АЛЕНА. Я ничего не обещаю.
НИКОЛАЙ. Расстроила ты меня. Очень расстроила…
АЛЕНА. Что делать (Уходит.)

Картина шестая
Квартира Зинаиды Степановны. Слышно, как  открывается входная дверь. Появляется Антон. Долго стоит в дверях, словно не решаясь войти. Наконец проходит в комнату, хочет сесть в кресло, но замечает костюм, лежащий на нем. Подходит к этажерке, запускает руку в «вазу», вынимает из нее деньги, пересчитывает, часть убирает в карман, остальные кладет на место.
АНТОН. Есть кто дома?
Из своей комнаты выглядывает Галя.
ГАЛЯ (щурится, пытаясь его разглядеть). Кто тут?
АНТОН. Что же это делается, господа? Блудный сын вернулся в родные пенаты, и никто его не встречает?
ГАЛЯ. Антон? Ты что ли?
Выходит заспанный Павлик.
ПАВЛИК. Антон? Здорово, что ты приехал! Мне как раз надо серьезно с тобой поговорить.
АНТОН. Серьезно, говоришь? А чего такой заспанный? День на дворе.
ПАВЛИК (смущенно). Я в общем-то, не собирался…
АНТОН (смеется). Смотри, жизнь не проспи!
ПАВЛИК. Я почитать хотел…
АНТОН. Чтение, оно, конечно, способствует!
ГАЛЯ. Послушай, ты деньгами не богат?
АНТОН. Вот это я понимаю! Сразу быка за рога!
ГАЛЯ. Я верну! Честно! Мне до пенсии только!
АНТОН. Понимаешь, Галка, русских денег совсем не осталось.
ГАЛЯ. Жмот!
АНТОН. Зеленые возьмешь?
ГАЛЯ. Это чего? Доллары?
АНТОН. Они самые. (Роется в сумке, достает пачку купюр, вынимает одну и протягивает Гале.) Сто долларов.
ГАЛЯ. Ой! Мне столько не надо…
АНТОН. Как хочешь.
ПАВЛИК. Зачем так много даешь? Она теперь неделю дома не появится!
ГАЛЯ. Молчи, гад! (Выхватывает у Антона бумажку.) Все не потрачу! Я тебе сдачу верну! Честно!
АНТОН. А хоть и все потрать. Домой только чего-нибудь купи.
ГАЛЯ. Чего купить? Водки? Красненького?
АНТОН (смеется). Сама решай.
ГАЛЯ. Так я побегу? (Уходит в свою комнату и тут же возвращается с большой хозяйственной сумкой и устремляется в прихожую). Я мигом! Слышно как за ней захлопывается дверь.
ПАВЛИК. В кино заработал?
АНТОН. Угу.
ПАВЛИК. Зря ты ей дал. Профукает. Баба ей пенсию частями выдает.
АНТОН. А что я дал?
ПАВЛИК. Деньги.
АНТОН. Какие деньги?
ПАВЛИК. Ну эти…
АНТОН (протягивает пачку Павлику). Эти? Бумажки для приколов! В Москве в каждом ларьке продаются!
ПАВЛИК. Правда, что ли?
АНТОН. А то!
ПАВЛИК. Она тебя убьет! Представляю, как она сейчас на всех парах в обменник чешет! Она как-то по улице шла, а навстречу два солдата. Так она очки быстро сняла и тут же в клумбу влетела! Вся в земле была!)
АНТОН (качает головой). Совсем мать не любишь?
ПАВЛИК. Что она мне сделала, чтобы ее любить? Слушай, дай мне этих долларов, я тоже над кем-нибудь приколюсь!
АНТОН (отдает ему пачку). Бери. Ты случайно пивом не богат?
ПАВЛИК. О чем речь! (Быстро выходит в кухню и возвращается с двумя бутылками пива, открывает обе.) За встречу!
Чокаются бутылками, пьют.
У меня к тебе разговор серьезный…
АНТОН. Выкладывай.
ПАВЛИК. Я тоже решил в Москву рвануть.
АНТОН. О как! Что значит «тоже»?
ПАВЛИК. Ну, то есть просто решил.
АНТОН. А тебя там ждут?
ПАВЛИК. Как это?
АНТОН. Тебя кто-то в Москву пригласил, или как?
ПАВЛИК. Я хочу в Москве свой ансамбль раскрутить.
АНТОН. Какой ансамбль? Тот, что у вас в школе был?
ПАВЛИК. Ну да!
АНТОН. Он разве до сих пор существует?
ПАВЛИК. Ты не думай, я быстро ребят соберу!
АНТОН. Так ты их еще только собирать будешь?!
ПАВЛИК. Мне твоя помощь нужна. У тебя там связи везде, на телевидении. Поможешь?
АНТОН. Ты хочешь своих дебилов на телевидение притащить?
ПАВЛИК (отсюда и далее на повышенных тонах). Почему дебилов?
АНТОН. А кто же они? Умники?
ПАВЛИК. Значит, не поможешь?
АНТОН. Кому?! Из них хоть кто-то в школе оценку выше тройки получал?
ПАВЛИК. Ясно!.. Остановиться-то можно будет у вас на первое время?
АНТОН. Всей командой!? Ты с ума сошел!
ПАВЛИК. Мне! Одному!
АНТОН. Не знаю.
ПАВЛИК. Как не знаешь?
АНТОН. А вот так. Сначала должен с женой посоветоваться.
ПАВЛИК. Отказываешь… Не ожидал!
АНТОН. Не один я живу, непонятно? Но у тебя вроде другие планы были. Помнится, ты после армии жениться собирался. Жду приглашения на свадьбу.
ПАВЛИК. Свадьбы не будет!
АНТОН. А это что? (Указывает на пакет с рекламой свадебного салона.)
ПАВЛИК. У Николая спроси!
АНТОН. Сам ответить не можешь?
ПАВЛИК. Могу! Только тебе какое дело? Ты же помочь мне не хочешь?!
АНТОН. А действительно, какое мне дело? По большому счету ; никакого.
ПАВЛИК. Пошел ты!.. (Уходит к себе и начинает стучать по барабанам.)
Слышен звук открываемой двери, возня в прихожей. Входит Зинаида Степановна, невысокая старушка в шерстяной кофте. В руках у нее пакеты с продуктами.
АНТОН. Мамочка!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Антоша! Приехал!
АНТОН (крепко обнимает мать, отрывает ее от пола и кружится вместе с ней). Мамочка ты моя! Милая моя мамочка!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА (радостно смеется). Пусти, Антоша, ты меня сломаешь!
АНТОН (напевает). Милая моя, добрая моя, нежная моя ; мама!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Что же ты не предупредил?
АНТОН. Сюрприз!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Голодный, наверное? Тебя накормили?
АНТОН. Ничего не хочу, только видеть тебя!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА (перекрикивая барабанный бой, Павлику). Да прекрати же ты барабанить!
ПАВЛИК (выходит). Ну чего?
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Не барабань, говорю! Антоша приехал!
ПАВЛИК. И что с того? Плясать от радости?
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА (удивлена). Какая муха тебя укусила?
ПАВЛИК. Николай был. Деньги в вазе оставил.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Хорошо. (Подходит к этажерке, забирает деньги из «вазы, прячет в карман.) Николай нас поддерживает… Сам понимаешь, с нашими пенсиями… Отец говорил: «Николай надежный человек». А про тебя говорил: «Антон нас прославит»! (Целует его в лоб, берет пакеты, идет на кухню.)
АНТОН. Куда же ты?
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Сумки разгружу. Ты отдыхай с дороги. (Уходит.)
АНТОН (Павлику). Ты знаешь, что мне сейчас подумалось? Старики ; они из стекла сделаны.
ПАВЛИК. Чего?
АНТОН. Такие хрупкие. Стеклянные божьи одуванчики.
ПАВЛИК. Охренел совсем??
АНТОН. Я серьезно, Павлуха. Тебе не понять.
ПАВЛИК. Куда уж нам!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА (возвращается в комнату, завязывая фартук). У меня предчувствие было, что ты приедешь, Антоша. (Подходит к фотографии над этажеркой, промокает слезы платком.) Годовщина сегодня. Три года как папы не стало… Я думала, вспомнишь ты, или нет? Вспомнил, приехал! Утром в церковь зашла по дороге на рынок, свечку поставила. Завтра все вместе на кладбище поедем…
АНТОН. Ты только не плачь, мамочка.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Я от радости плачу, Антоша, что ты приехал. Не обмануло предчувствие. Я пирог испеку, как Петя любил, и помянем. Надо стол раздвинуть, чтобы всем места хватило. (Павлику.) Слышь, что говорю? Стол надо раздвинуть. (Уходит на кухню.)
Павлик тоже хочет уйти.
АНТОН. Постой. Не надоело на меня дуться.
ПАВЛИК. Больно надо!
АНТОН. Я серьезно говорю, нашел бы ты здесь себе применение. Что тебе эта Москва далась?
ПАВЛИК. Тебя не спросил!
АНТОН. Не хами. Я со Светкой сейчас на ножах, потому и в гости не приглашаю.
ПАВЛИК. Снова, что ли?
АНТОН. Угу. Надоело уже. Завидую я Николаю. Сидит он со своей Аннушкой на попе ровно, шмотками торгует. Чем не жизнь? Вот с кого пример надо брать.
ПАВЛИК. Что же ты сам шмотками не торгуешь?
АНТОН. Я-то? Хм… Сначала надо такую жену заиметь. Ты мне скажи, что все-таки у вас с Аленкой?
ПАВЛИК. Ничего. Свадьбы не будет.
АНТОН. Она так решила?
ПАВЛИК. Я так решил!
АНТОН. И дурак. Где ты еще такую девчонку найдешь?
АНТОН. Да? А то, что она с другим путалась, пока я в армии был?!
АНТОН. Ты откуда знаешь?
ПАВЛИК. Сама призналась!
АНТОН. Интересный расклад. Так вот просто взяла и сказала?
ПАВЛИК. Не просто! В ногах валялась, прощения просила! Только я никогда не прощу!
АНТОН. Напрасно. Не в каменном веке живем. Забыть и растереть.
ПАВЛИК. Уеду я! Все равно уеду! И без ваших советов обойдусь! (Уходит к себе, хлопнув дверью.)
АНТОН. Куда ты? А стол кто будет раздвигать, барабанщик?

Картина седьмая
Закуток на лестничной клетке рядом с мусоропроводом. Антон сидит на подоконнике, курит. Где-то наверху хлопнула дверь. Антон встает. Появляется Алена в домашнем халатике и тапочках на босу ногу, в руках – мусорный пакет. Увидев Антона, замирает, молча глядит на него.
АНТОН (туша окурок). Привет! (Ждет ответа.) Что же ты молчишь?
АЛЕНА. Приехал? На один день?
АНТОН. Может, и на два. (Напевает.) «Аленка, Аленка, смешная девчонка»… Так, да?
АЛЕНА. Что, так?
АНТОН. Песню пою. Про тебя. Твои оболтусы вот не додумались такую песню написать. Ну что же ты как замороженная? Не ждала?
АЛЕНА. Сначала ждала. Потом уже нет…
АНТОН. Так получилось. Я ничего конкретно не обещал.
АЛЕНА. Не обещал.
АНТОН. Съемки были.
АЛЕНА. Я так и поняла.
АНТОН. Вот и молодец. Ты мне скажи, что у вас с Павлухой?
АЛЕНА. Ничего…
АНТОН. Что значит «ничего»?
АЛЕНА. То и значит. Почему ты спрашиваешь?
АНТОН. Ну, как тебе сказать… У вас вроде свадьба намечалась? Костюм куплен…
АЛЕНА. Какой костюм?
АНТОН. Свадебный.
АЛЕНА. Свадьбы не будет!
АНТОН. Почему?
АЛЕНА. Я не люблю его.
АНТОН. Вы прямо, как дети малые! Люблю – не люблю! Это несерьезно!
АЛЕНА. Не говори так со мной!
АНТОН. Как? Даже если у тебя с кем-то было, то зачем Павлухе об этом трепать?
АЛЕНА (смотрит Антону в глаза). С «кем-то»?
АНТОН. Не придирайся к словам… Аленка, Аленка! Смешная девчонка! Я старше тебя на сто лет. Мы в разных городах живем. У меня жена. Ты разве не знала, что у меня жена? Я это скрывал?
АЛЕНА. Не скрывал…
АНТОН. Вот видишь…  У нас по определению не могло быть ничего серьезного. Побарахтались –  разбежались. Ну, да, да! Я тебе чего-то там наговорил. Не помню даже.
АЛЕНА.  Я  помню… Ты говорил, что зашел в тупик, топчешься на месте, что тебе все стало в жизни неинтересно...
АНТОН. Я это говорил?
АЛЕНА. Да. Говорил, какие ты роли мог бы сыграть, как ты их чувствуешь! Как годы идут, а ты не у дел! Как ты устал, перестал во что-либо верить… Что надо бы все изменить!..
АНТОН. Погоди, я именно так говорил?
АЛЕНА. Да…
АНТОН. Наверное, пьяный был?
АЛЕНА. Нет. Ты говорил, что только большая и сильная любовь способна тебя спасти!
АНТОН. О боже! И ты в это поверила?
АЛЕНА. Разве ты врал?
АНТОН. Не врал. Все так и есть.
АЛЕНА. Что же тогда?
АНТОН. Я артист, понимаешь? Артист! Ко мне нельзя серьезно относиться!
АЛЕНА. Почему?
АНТОН. Мы все ненастоящие!
АЛЕНА. Но ты настоящий!
АНТОН. Тебе показалось. Это все из каких-то ролей слова… Что ты во мне нашла? Я старый, вечно пьяный...
АЛЕНА (перебивает). Ты не такой, Антон. Когда ты приезжал – у нас был праздник! Наш ансамбль существовал только благодаря тебе! Мы сами ничего не могли, только в рот тебе смотрели…
АНТОН (перебивает). При чем здесь ваш ансамбль?
АЛЕНКА. Когда ты приезжал, казалось, все это не зря, что из этого что-то может выйти…  Я не знаю, как тебе еще объяснить!..
АНТОН. Прости меня, Аленка! Хочешь, на колени встану?
АЛЕНА. Зачем? Я тебя ни в чем не обвиняю!
АНТОН. Зато я себя обвиняю! Запудрил мозги девчонке! Какой позор!
АЛЕНА. Не надо так?
АНТОН. Как?
АЛЕНА. Смеяться надо мной. Павел тебе не сказал?
АНТОН. Что?
АЛЕНА. Я ребенка жду.
АНТОН. Час от часу не легче! И от кого же?
АЛЕНА. Как от кого?
АНТОН. Ну, дела! Ты уверена? Ты не ошиблась?
АЛЕНА. Нет.
АНТОН. О, ужас! О, позор на мою седую голову! Ах, какое же я дерьмо, какой негодяй! (Бьет себя по щекам.) Вот тебе, вот тебе, вот тебе!
АЛЕНА. Прекрати!
АНТОН. Не смешно, да? Вот и мне не смешно. Ты что, дрожишь?
АЛЕНА. На лестнице холодно.
АНТОН. Плохой из меня кавалер. (Снимает с себя куртку.) Накинь. (Усаживает Алену на подоконник.) Давай решать проблему. Срок какой?
АЛЕНА. Я не знаю…
АНТОН. Как не знаешь?! В любом случае срок еще не критический, а значит проблема решаема. Ты хочешь сказать, что нужны деньги? С этим не так все просто. Я на мели. Впрочем, это тоже решаемо…
АЛЕНА. Я не буду делать аборт.
АНТОН.  С ума сошла? А кто ребенка будет содержать, ты подумала? Может, ты на меня рассчитываешь?
АЛЕНА. Нет! Я не смогла бы с таким  тобой жить!
АНТОН. С каким?
АЛЕНА. Как сейчас!
АНТОН. Только не говори, что ты меня любила!
АЛЕНА. Я и не говорила! Мне показалось, что я нужна тебе.
АНТОН. Только не надо сантиментов. Что было, то было. Но рожать зачем?  У тебя вся жизнь еще впереди, а ты хочешь ее загубить в самом начале?
АЛЕНА. Загубить?
АНТОН. Ну вот, например, если у тебя есть платье. Хорошее платье. И вдруг  ты посадила на него пятно. Случилось так. Большое грязное пятно. Что ты будешь делать? Плакать? Или, может быть, в рамочку это пятно вставишь и повесишь на стенку над кроватью? Нет. Ты отнесешь платье в химчистку! И нет пятна, ты снова в белом.
АЛЕНА. В школе девчонки тоже говорили: «в химчистку сходить»
АНТОН. Что-что?
АЛЕНА. Ну если нужно пойти на аборт. Говорили, «в химчистку».
АНТОН. В школе? Это теперь такие нравы в школе?!
АЛЕНА. Скажи, ты совсем его не любишь?
АНТОН. Кого?
АЛЕНА. Нашего ребенка…
АНТОН. Какого ребенка?!
АЛЕНА. Который будет у нас...
АНТОН. Ты издеваешься?! Нельзя быть такой инфантильной!
АЛЕНА. Уходи!
АНТОН. Только, пожалуйста, не злись…
АЛЕНА. Зачем ты вообще пришел? Зачем?! (Скидывает куртку и швыряет Антону.) Держи! (Убегает в слезах.)
АНТОН (вслед). Постой, куда ты?
Действие второе
Картина восьмая
Квартира Зинаиды Степановны. Посреди комнаты накрытый белой скатертью стол, на котором стоят бутылки и закуски. Возле стола Антон и Николай.
НИКОЛАЙ. Я тебя об одном прошу: Павлика с толку на сбивай. Чтобы не было мне этих разговоров про Москву. Ну, что ему в Москве делать? И про ансамбль язык попридержи. Пусть барабанит, пока молодой, потом самому надоест.
АНТОН. Именно это я ему и говорил.
НИКОЛАЙ. Ты пойми, жениться Павлику надо. Они с Аленкой ; прекрасная пара.
АНТОН. Одна загвоздка: она его не любит.
НИКОЛАЙ. Кто тебе сказал?
АНТОН. Напрасно ты в их дела суешься, Николай.
НИКОЛАЙ. По-моему это ты не в свое дело лезешь!
АНТОН. Понимаю, тебя жена заставляет.
НИКОЛАЙ. Не передергивай! Никто меня не заставляет! Просто не надо Павлику с Аленкой никакой Москвы!
АНТОН. И они Москве не нужны ; провинциалы!
НИКОЛАЙ. Ты нам провинцией в нос не тычь!
АНТОН. Считай, что я тоже провинциал.
НИКОЛАЙ. Вот как? 
АНТОН. Да, Коля. Ехал в Москву, думал, я один такой талант. Вы же все мне это хором и говорили! А там таких талантов, как я – жопой ешь!
НИКОЛАЙ. Надо же, как заговорил!
АНТОН. Давно это знаю, только сказать боялся себе. Правду вообще трудно себе сказать.
НИКОЛАЙ. Значит, с Павликом вопрос решен?
АНТОН. Решен, решен. Вы уж тут с Анной как-нибудь сами с ним справляйтесь. У меня к тебе тоже просьба есть.
НИКОЛАЙ. Выкладывай.
АНТОН. Мне деньги нужны.
НИКОЛАЙ. Ну, знаешь, я не корова дойная! В прошлый раз тебе деньги давал. Трех месяцев не прошло!
АНТОН. Те уже потрачены. Если честно, я только из-за денег  и приехал. А ты думал, на годовщину отца? Я про нее и не вспомнил.
НИКОЛАЙ. Я твоему цинизму поражаюсь!
АНТОН. Уж говорить правду, так говорить. Ты только мать не расстраивай…
НИКОЛАЙ. А своих почему не хватает? Или ты без работы сидишь
АНТОН. Мне много надо. Я с женой развожусь.
НИКОЛАЙ. Вот как? Почему?
АНТОН. У нее спроси. Собрала мои вещички и выставила на лестницу. А что возразишь? Квартира за ней записана.
НИКОЛАЙ. Где же ты живешь?
АНТОН. По знакомым. Всем уже надоел.  Потому и денег прошу.
НИКОЛАЙ. У меня тоже нет лишних…
АНТОН. Я верну. Все, что беру, я записываю. С процентами верну.
НИКОЛАЙ. Не нужны мне твои проценты.
АНТОН. Как скажешь. Если выгорит с сериалом ; быстро верну.
НИКОЛАЙ. Слышали мы песню про сериал!
АНТОН (зло). Не веришь? Не верь! Я своего добьюсь! Будет у меня и собственная квартира в Москве, и деньги будут. Отступать мне некуда. Ну так дашь денег?
НИКОЛАЙ. Не знаю. Должен подумать.
АНТОН. Думай. (Берет со стола бутылку водки, открывает ее, хочет налить себе.)
НИКОЛАЙ. Ну, погоди ты! Сейчас уж все за стол сядем.
АНТОН. Ладно. (Ставит бутылку на место.)
Из кухни выходит Павлик, несет блюдо с пирогом. Следом идет Зинаида Степановна. Часы на руке Николая играют «Турецкий марш».
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Который час уже?
НИКОЛАЙ. Семь.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Как же Петя эту мелодию любил!
НИКОЛАЙ. Я специально партию этих часов заказал. Только они почему-то плохо пошли. На складе до сих пор целая коробка валяется.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Антоша,  а у тебя есть такие часы?
АНТОН. Нет.
НИКОЛАЙ. Я же тебе дарил.
АНТОН. Потерял.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Ты, Коля, дай Антоше такие часы, раз у тебя остались.
АНТОН. Не надо, обойдусь. Может, уже за стол сядем?
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Где же Галина? Надо дождаться… Совсем почти ничего не видит, а все на улицу рвется…
НИКОЛАЙ. Дальше будет пить ; ослепнет.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Не накликай! Не могу же я пенсию у нее забирать.
НИКОЛАЙ. А надо бы!
ПАВЛИК. У нее заберешь.
Раздается звук открываемой двери.
НИКОЛАЙ. О! Легка на помине!
В комнату влетает Галя.
ГАЛЯ (увидев Антона набрасывается на него с кулаками). Гад! Гад! Какой же ты гад!
АНТОН (отбивается). Ну, тихо, тихо! Пошутил!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Что такое? Коля, Галку уйми!
Николай оттаскивает Галю от Антона.
ГАЛЯ (рыдает у него на плече). Подставил, гад! Мы с Васькой в обменник побежали, я бумажку кассирше сую, а она говорит: бумажка фальшивая! Васька завелся, начал ей кулаком в окошко тыкать, кассирша полицию вызвала, нас замели. Три часа в кутузке, статью за хулиганство грозились…
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Какая бумажка?
ГАЛЯ. Доллары!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Батюшки! Откуда у тебя?
ГАЛЯ (тычет пальцем в Антона). Этот гад дал!
ПАВЛИК (хохочет). Он прикололся! Смори, баба, как настоящие! (Достает из кармана пачку, показывает.) Я тоже над кем-нибудь приколюсь!
НИКОЛАЙ. Кончай ржать, олух! Ничего смешного нет.
ПАВЛИК. А ты мне не указывай!
НИКОЛАЙ. Зачем же ты так по-свински, Антон?
АНТОН. Я не дурак, Галке сто долларов дать.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Ой, Антоша, как некрасиво получилось…
НИКОЛАЙ. Покажи-ка, Павлик, что за бумажки. (Берет у него пачку, рассматривает.) Надо же! Как настоящие… (Антону.) Говоришь, деньги нужны? Может долларами возьмешь? Сколько тебе надо? Пятисот хватит? (Отсчитывает «доллары».)
АНТОН. Перестань, Николай…
НИКОЛАЙ. Пятьсот мало? Так я могу и тысячу отсчитать.
АНТОН. Мне не до шуток!
НИКОЛАЙ. Вот как? Тогда перед Галкой извинись!
АНТОН. Тебе станет легче?
НИКОЛАЙ. Или все-таки долларами возьмешь?
АНТОН. (встает перед Галей на колени.) Прости меня, Галочка! Я пошутил. Не думал, что так выйдет!
ГАЛЯ. Ладно, вставай, гад
АНТОН (Николаю). Доволен? Сейчас еще и по рюмке выпьем за примирение.
ГАЛЯ. Наливай!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА (Гале). Какое там «наливай»! Пальто сними. Что же вы дружно жить не можете? Эх!.. (Николаю.) Пойдем-ка со мной, Коля.
(Уходит с Николаем в комнату Гали и сразу оба возвращаются; Николай с баяном.) Вот! Поиграешь нам, Антоша, как папа любил.
АНТОН. Да я уже сто лет баяна в руки на брал.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. И напрасно. Ты хорошо играешь. Всегда нам играл. Неужели откажешь в годовщину папы?
АНТОН. Надо бы выпить сначала.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Так разлей.
АНТОН (разливает водку). Тебе красного или беленького, мама?
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Беленького чуть-чуть. (Поднимет рюмку.) Царствие небесное. (Смотрит на портрет и смахивает слезу.) Помяни его господи!
Молча выпивают.
А теперь играй, сынок. Моцарта играй. Папе нравилось, как ты играешь.
Антон берет у Николая баян. Павлик уходит в свою комнату и садится за барабанную установку.
АНТОН. Три-четыре! (Играет «Турецкий марш».)
Павлик барабанит. Галя подпевает и пританцовывает. У Зинаиды Степановны катятся слезы. Наконец мелодия закончена. Галя хлопает в ладоши. Антон задвигает баян под стол.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Молодец, Антоша! Папа всегда говорил: Антоша нас прославит.
АНТОН. Помянем папу. (Разливает водку.)
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Вот бы он порадовался! Вся семья в сборе! А может, он и радуется там, на небесах?
ГАЛЯ. Он в бога не верил, мама.
НИКОЛАЙ. Это сейчас коммунисты стали в церковь ходить, а тогда нельзя было.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Научный атеизм! А я все равно в церковь ходила тайком от него.
АНТОН (поднимает рюмку). Так помянем?
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Царствие небесное!
Молча выпивают.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Не зря мы вас музыке учили! Ты, правда, Николаша, это дело не любил. Отец ругался, говорил: «Пусть через силу учится. Придет время, нас же добрым словом вспомнит». Скажи, Коля, разве он был неправ?
НИКОЛАЙ. Прав…
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Мы вас только хорошему учили. Как-то отец решил, что деньги мы будем в вазе хранить. Я сначала не поняла: зачем? А он мне говорит: «Пусть в вазе лежат, и все об этом знают. Но пусть только кто попробует без спросу взять! Вот, - говорит, - какой у нас будет воспитательный процесс». И ведь прав оказался. Никто из вазы деньги без спросу не брал. Иногда Антоша подбежит ко мне в слезах: «Мамочка я без спросу из вазы взял, прости меня, пожалуйста». – «Сколько взял?» -  «На мороженое». Разве его не простишь? Я вам честно скажу, мы толком не знали, сколько денег в вазе лежит. У нас ведь еще заначка была в шкафу, ну и на сберкнижке. На сберкнижке мы точно знали, сколько лежит. А в вазе ; нет. Зато какой вам урок на всю жизнь! Даже Галка никогда из вазы без спросу не берет.
ГАЛЯ. А чего Галка? Чем я хуже других?
АНТОН. Давайте отца помянем.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Не часто ли?
АНТОН. Как скажете. Только не зря говорится: между первой и второй…
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Смотри, Антоша, чтобы опять не получилось некрасиво!
ГАЛЯ. А вот Антон всегда знал, сколько в вазе  лежит!
АНТОН. С чего это вдруг?
ГАЛЯ. Пересчитывал.
АНТОН. Хватит врать.
ГАЛЯ. Сама видела! Пересчитал ; и назад положил. Нас, что ли, контролировал?
НИКОЛАЙ. Хватит вам глупости говорить! Не маленькие…
АНТОН. Помянем отца?!
НИКОЛАЙ. Что-то ты и вправду зачастил.
Антон выпивает один.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Ты закусывай, закусывай Антоша! Огурчиком закуси.
АНТОН. Закусываю я.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Хорошие огурчики. Коля мне с дачи привез, а я засолила.
АНТОН. У вас тут все помешались на огурцах. Насолят, а потом возят неподъемными коробками.
ПАВЛИК. Какими коробками?
АНТОН. Ну, чем там их еще возят? Телегами? Разве я не прав?
ПАВЛИК. Ненавижу ваши огурцы!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Чего это вдруг? Всегда хорошо их кушал.
НИКОЛАЙ. Это потому, что я его в магазине постоять попросил, пока Аннушка в гипсе. Ногами топал: не нужны мне ваши огурцы!
ПАВЛИК. Ничего я не топал!
НИКОЛАЙ. Шучу, шучу!
ПАВЛИК. Да пошли вы все со своими шуточками!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Фу, какой колючий.
ГАЛЯ. И мне целый день хамит!
ПАВЛИК. Отвяжитесь от меня! (Убегает в свою комнату, хлопнув дверью.)
ГАЛЯ. С цепи сорвался!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Говоришь, ногами топал?
НИКОЛАЙ. Я только в магазине постоять попросил…
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Он в деда пошел. Торговать не станет.
НИКОЛАЙ. Я выручить нас просил! Не торговать! Не понимаешь разницы?
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Дед тоже против торговли был.
НИКОЛАЙ. У деда задвиг был на почве коммунизма!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Не смей так про отца!
НИКОЛАЙ (встает, нервно расхаживает по комнате). Он и меня капиталистом называл!
АНТОН. А ты и есть капиталист.
НИКОЛАЙ. Капиталист?! Мы с Аннушкой в институте учились не для того, чтобы турецкими тряпками торговать! Я, между прочим, на заводе работал! И отец гордился, что вот он ; рабочий, а сын его на том же самом заводе ; инженер. Только завод наш закрыли, стал вдруг не нужен! Куда было деваться? На что жить?
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Я тебя капиталистом не называла…
НИКОЛАЙ. Отец называл! Но деньги при этом у меня брал! От денег не отказывался! Скажи честно, мама, выжили бы вы без нас на ваши пенсии?
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Ой, не говори!
НИКОЛАЙ. А у Павлика было бы нормальное детство?!
АНТОН. Теперь по гроб жизни его попрекать будешь?
НИКОЛАЙ. Молчи! Из этих денег и тебе перепадало. Чтобы ты в Москве ни в чем себе не отказывал!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Антоше мы сами. Откладывали…
НИКОЛАЙ. Не смеши меня! Да и не в этом дело! Мы с Аннушкой эти деньги не крали, мы их горбом своим зарабатывали! У Аннушки из-за этого позвоночник полетел! И у меня не лучше… (Садится и тяжело вздыхает.)
АНТОН. Что, спустил пары? Выпей рюмку.
Из-за двери доносится барабанный бой.
НИКОЛАЙ (орет). Прекрати!
АНТОН. Соседи в суд еще не подают?
НИКОЛАЙ. Кто ему в голову вбил, что он музыкант?!
АНТОН. Ну уж не я! Может, это я ему барабаны купил?
НИКОЛАЙ. Мы купили! Думали, побалуется и бросит. А теперь-то он уже взрослый мужик!
АНТОН. Придурок он.
НИКОЛАЙ. А не ты ли его с этим ансамблем поощрял?
АНТОН. Виноватых ищешь?
Снова всплеск барабанного боя.
НИКОЛАЙ (орет). Прекратишь ты стучать, или нет?
ПАВЛИК (вылетает из комнаты). Что вам еще от меня надо?!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Садись покушай.
ПАВЛИК. Не хочу!
НИКОЛАЙ. Садись.
Павлик злобно смотрит на него.
Садись, я сказал!
ПАВЛИК (садится). Ну, сел. И что?
НИКОЛАЙ. Ты мне не нукай. Ты скажи, как дальше жить собираешься? Чем думаешь заниматься?
ПАВЛИК. Не знаю!
НИКОЛАЙ. Врешь! Ты все про свой дурацкий ансамбль думаешь! Ты понимаешь, мама, чье это влияние?
АНТОН. Не надо песен! Я всегда говорил, из этого ансамбля ничего не выйдет.
ПАВЛИК. Почему это?
АНТОН. Тем более в Москве. Не с твоим характером! Я бы еще понял, здесь в дешевом ресторане играть, да и то…
ПАВЛИК. Вы что, сговорились?
НИКОЛАЙ. Ты пойми, так не бывает, чтобы все были музыканты или артисты. Кто-то и работать должен. У нас в семье уже есть один артист!
АНТОН. Да, Павлуха! Правильно Коля говорит! В нашей семье квота на творческие профессии уже израсходована.
НИКОЛАЙ. Не ерничай, я говорю серьезно!
АНТОН. А если серьезно, то для того, чтобы музыкой заниматься, нужно хотя бы слух иметь!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Что же, у него слуха нет?
АНТОН. А разве есть? Выпьем лучше. (Наливает себе водки и выпивает.)
НИКОЛАЙ. Можно ведь и работать, и музыкой заниматься. Музыка ; для души. Мы с Аннушкой мечтаем иногда: вот пришли мы к вам с Аленкой в гости, а вы нам и сыграете, и споете.
АНТОН. Споют. Под барабаны. Под барабаны можно и без слуха!
НИКОЛАЙ. Прекрати!
АНТОН. Ты, Павлуха, не расстраивайся. Детей стругать тоже можно без слуха!
ПАВЛИК. Кончай, Антон!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Не задирай его, Антоша, не надо!
АНТОН. Теперь уж вы мне рот не затыкайте. Теперь я должен все сказать. Мы с Николаем договорились правду говорить
ПАВЛИК. Ну говори!
АНТОН. Как этот ваш ансамбль называется? «Розовый закат»?
ПАВЛИК. Да!
АНТОН. Ты придумал?
ПАВЛИК. Я…
АНТОН. И ты с этим бездарным названием решил Москву покорить?
ПАВЛИК. А какое нужно?!
АНТОН. Какое угодно! «Блевотина»! «Кусок дерьма»! Все лучше будет!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Ой, что ты, Антон!
ПАВЛИК. Ты же сам говорил: хорошее название.
АНТОН. Для детского сада – да! Я же не думал, что ты на Москву замахнешься. А пели вы что? (Пародирует.) «И так хочется порою, люди этого не скроют, очутиться в королевстве, где оставили мы детство»! Ты на какой помойке эти стихи откопал? Или, может быть, сам сочинил?
ПАВЛИК. Сам! И что?
АНТОН. А то, что говно стихи!
ПАВЛИК. Сам говно! Играешь говенные эпизоды в говенных сериалах!
АНТОН. А тебе известно, что за эти говенные эпизоды тысячи бьются?! И завидуют мне черной завистью!
НИКОЛАЙ. Прекрати, Антон!
АНТОН. Опять недоволен?!
ПАВЛИК (вскакивает из-за стола). Я ему вмажу!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. С ума сошли! В годовщину отца!
Павлик кидается с кулаками на Антона. Между ними встревает Николай, оттаскивает Павлика.
Раздается звонок в дверь. Повисает пауза.
Кто бы это мог быть?
НИКОЛАЙ. Аленка.
ПАВЛИК. Почему Аленка?
НИКОЛАЙ. Я просил зайти.
ПАВЛИК. Ты? Зачем?!
НИКОЛАЙ. Иди открывай.
Павлик растерян. Идет в прихожую.
Надо прибор поставить.
АНТОН. И рюмку.
ПАВЛИК (возвращается из прихожей, Гале). К тебе пришли.
ГАЛЯ. Кто это?
ПАВЛИК. Чтоб я их в лицо разбирал… Бомж с подбитым глазом!
ГАЛЯ. Это Василий! (Громко кричит в прихожую.) Вася, я бегу!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Никуда ты не пойдешь!
ГАЛЯ. Вася, я мигом! (Быстро уходит в свою комнату.)
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Нельзя ее пускать, и так выпивши. Николай, скажи этому, чтобы не смел к нам больше приходить. А то повадился!
Николай выходит в прихожую.
АНТОН. Тяжелый случай…
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Так и живем, Антоша. А что поделать? Не чужая…
НИКОЛАЙ (возвращается). На пиво дать пришлось.
Галя выходит из комнаты, на плечи накинута шерстяная шаль,  подкрашивает губы на ходу.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Куда? Ушел твой!
ГАЛЯ (не слышит, снимает очки). Я иду, Вася! (Натыкается на стол.)
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Держите ее!
НИКОЛАЙ (усаживает Галю). Садись! Зачем очки сняла? Зашибешься!
ГАЛЯ. Пусти меня!
НИКОЛАЙ. Зачем тебе этот Вася?
ГАЛЯ. Не ваше дело! Я, может, замуж выйду!
АНТОН. Ты в зеркало посмотрись. Ты где губы нарисовала? На щеке!
ГАЛЯ. Врешь, гад!
ПАВЛИК. Надо было вмазать!
ГАЛЯ. Гады! Все гады! Жизнь мне поломали!
АНТОН. Успокойся. Водки выпей.
ГАЛЯ. Наливай!
Антон наливает водку. Раздается звонок в дверь.
ГАЛЯ (быстро выпивает). Вася, я с тобой! (Вскакивает из-за стола.)
НИКОЛАЙ (Антону.) Держи ее. Сейчас я с этим разберусь! (Уходит в прихожую.)
Антон удерживает.
ГАЛЯ (вырывается). Не трожь его! Пустите меня! Все равно уйду!
Возвращается Николай, следом за ним входит Алена.
АЛЕНА. Добрый вечер.
Наступает тишина. Даже Галина притихла. Павлик уставился в пол. Тишину нарушает Зинаида Степановна.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Садись, Аленка. Мы дедушку нашего поминаем, Петра Ивановича. Три года как его не стало. Ты ведь знала его. Чего тебе положить?
АЛЕНА. Я ужинала, спасибо.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Поешь, не отказывайся.
АНТОН. «Аленка, Аленка, смешная девчонка…»
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Только девочке пить не предлагайте!
АЛЕНА. Отчего же, я выпью.
АНТОН. Вина?
АЛЕНА (с вызовом). Водки.
Антон наливает полстакана вина и ставит перед ней.
НИКОЛАЙ. А мы вот тут про музыку говорили…
АЛЕНА (удивленно). Про музыку?
НИКОЛАЙ. Ну, да… Родители нас музыке учили. Каюсь, меня из-под палки… Но я не жалею. Не виртуоз, но сыграть могу…Под настроение сядем с Аннушкой, я баян возьму и что-нибудь споем.
АНТОН. Вот не думал! И что поете?
НИКОЛАЙ. Аннушка больше народные любит.…
АЛЕНА. Я тоже народные люблю.
АНТОН. Обалдеть!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА (с упреком Николаю). Аннушка твоя вот не пришла Петра Ивановича помянуть.
НИКОЛАЙ. Как будто не знаешь, что у нее нога в гипсе!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Я характер ее знаю! Захотела бы ; прискакала  на костылях. Не удостоила.
НИКОЛАЙ. Не надо, мама!
ГАЛЯ. Не пришла, потому что они с Антоном друг друга ненавидят.
НИКОЛАЙ. Оставьте Аннушку в покое!
АНТОН. С чего ты взяла, что мы ненавидим друг друга?
ГАЛЯ. Сам знаешь!
НИКОЛАЙ. Я, кажется, просил не трогать Аннушку!
АНТОН. Уж не за то ли, что я ее «бесплодной смоковницей» назвал? Так это в шутку.
НИКОЛАЙ. В шутку?! Она тогда всю ночь рыдала, успокоиться не могла!
АНТОН. Ну, было. Брякнул не подумавши.  Сто лет прошло.
НИКОЛАЙ. Она до сих пор помнит! Это надо было такое сказать?! Вместо «здравствуй»: «Привет, бесплодная смоковница»!
ГАЛЯ. Это он ей в отместку. Подкатывал он к ней, а она отшила!
АНТОН. Заткнись, Галка!
ГАЛЯ. Сама слышала, как ты ей говорил: «Если Николай не справляется, давай я тебе ребенка заделаю». (Николаю.) Не веришь?
АНТОН. Чушь!
НИКОЛАЙ. Какое скотство!
АНТОН. Ты со словами поосторожней!
ГАЛЯ (встает, идет к нему). Что же я, по-вашему, вру?!
АНТОН. Не бузи, Галка!
ГАЛЯ. Я что, не человек? Сказать не могу?
НИКОЛАЙ. Ну, началось!
ГАЛЯ. Вы меня что, за человека не считаете?! (Павлику.) Этот гаденыш вообще в грош не ставит, будто я ему и не мать! Издевается надо мной!
ПАВЛИК. Не трогал я тебя!
ГАЛЯ. Плясать заставлял!
ПАВЛИК. А ты меня бросила! Пять лет тебя не видел! Потом явилась не запылилась!
ГАЛЯ. Я деньги на Север зарабатывать ездила! Для тебя же старалась!
НИКОЛАЙ. Это правда. Погналась за длинным рублем
ПАВЛИК. За хахалем за своим она погналась, а не за длинным рублем
ГАЛЯ. У тебя деда с бабой были! Я же спросила тебя, мама: справитесь без меня? Ты сказала: езжай!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Сказала…
ГАЛЯ. Я как лучше хотела!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. А вышло вот как…
ГАЛЯ. И Николай обещал за тобой присмотреть! Я ж думала, мы с Серегой денег заработаем, вернемся – квартиру купим. И был бы у тебя отец! А нас паленой водкой отравили! Я что ли виновата? Серега помер! Я ослепла! (Рыдает.)
НИКОЛАЙ. Успокойся, Галя.
ГАЛЯ. Пустите меня! На улицу пойду! Никому я здесь не нужна!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. В комнату к себе иди!
ГАЛЯ. Водки налейте!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Совсем пьяная будешь!
АНТОН. Пусть выпьет, мама. (Наливает рюмку водки и протягивает Гале.)
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Что ж это делается? В годовщину отца! Перед Аленкой стыдно!
АЛЕНА (встает). Я пойду, Зинаида Степановна.
НИКОЛАЙ. Постой. Раз уж вся наша семья собралась…
АЛЕНА. Я не ваша семья!
НИКОЛАЙ. Почему же? Сколько времени ты здесь у нас провела, вспомни. Бывало, каждый день после школы…
АЛЕНА (перебивает). Не надо об этом! Вы мне обещали!
НИКОЛАЙ. Что обещал?
АЛЕНА. Что не будете про это…
АНТОН. Как же! Только «про это» и будет! Иначе ему перед Аннушкой не отчитаться! Вы с Павликом у них вместо игрушки!
НИКОЛАЙ. Поганый твой язык, Антон!
АНТОН. У них дома все стены детскими фотографиями Павлухи завешаны!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Чего же дурного? Он в детстве пухленький был, просто чудо! Кушал хорошо!
ПАВЛИК. Баба, замолчи!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Что ж ты кричишь на меня? Своих деток у них не было, вот потому они…
АНТОН. А тебе известно, почему у них детей не было?
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Бог не дал!
АНТОН. Нет! После аборта!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Зачем ты при всех!
НИКОЛАЙ (Алене). Это правда. Мы только поженились. Здесь места не было, у ее родителей тоже. Аннушка не хотела академку брать…
АЛЕНА. Не надо оправдываться.
НИКОЛАЙ. Не думай, что я тебя обманул. Мы с Аннушкой за это всю жизнь расплачиваемся. У вас с Павликом такого быть не должно.
АНТОН. Что же ты за них решаешь? Без мыла в чужую жизнь лезешь?!
НИКОЛАЙ. Не суйся, Антон! Ты приехал, уехал, а нам здесь жить!
АЛЕНА. Я пойду, дядя Коля. (Идет к двери.)
ПАВЛИК. Нет уж, стой! При всех скажи, кто отец ребенка!
НИКОЛАЙ (опешил). Какого ребенка?
ПАВЛИК. Ребенка она ждет, ясно?! Неизвестно от кого!
АНТОН. Почему же неизвестно? От меня.
ПАВЛИК. Кретин! Достал своими шуточками!
АНТОН. Я вовсе не шучу.
ПАВЛИК. Ты?! (Кидается на Антона с кулаками, тот отбивается.)
Они задевают этажерку, на которой стоит «ваза», она падает и разбивается. Тишина.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Ваза!..
ГАЛЯ. Вазу разбили.
Алена выбегает из комнаты, следом за ней Павлик и Николай. Хлопает входная дверь. Галя тоже бежит к выходу из квартиры, на ходу задевая мебель. В комнате остаются только Зинаида Степановна и Антон.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Как же это случилось, Антон?
АНТОН. Как у всех.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. И что ты теперь собираешься делать?
АНТОН. Не знаю, мама. Ничего.
Возвращается Николай, ведет рыдающую Алену. Следом идет Галя.
НИКОЛАЙ. Скотина! Лицо девчонке разбил! Галя, мама, льда принесите из холодильника! Скорее надо приложить!
Галя направляется на кухню.
(Ей.) Ну куда же ты прешь? Там ваза! Не наступи!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Эту вазу прадед Павлика в сорок пятом году из Германии привез. Трофейная. Петр Иванович так ей дорожил, на самом видном месте поставил… Это память у него была об отце…
НИКОЛАЙ. Попробуем склеить.
АНТОН. Чушь! Нечего тут клеить.
НИКОЛАЙ. Вещь ценная…
АНТОН. Только от нашей нищеты. У любой вещи есть конец.
Галя возвращается из кухни с лотком льда.
Неси, Галка, веник и совок.
НИКОЛАЙ (плачущей Аленке). Тише, тише. Сейчас лед приложим – и все пройдет.
АЛЕНА. Как я теперь домой покажусь? Что родителям скажу?
НИКОЛАЙ. Придумаем. Идите к Галке.
Галя уводит Алену к себе.
(Антону.) Ну что, Антон, тебе не пора?
ЗИНАИДА СЕМЕНОВНА. Куда?
НИКОЛАЙ. На вокзал.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Какой вокзал?
НИКОЛАЙ (Антону) Ты говоришь, на один день приехал? Завтра съемки? Бери сумку, я тебя провожу.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. И не переночуешь?
НИКОЛАЙ. Хорошую роль не часто предлагают. Он тебе звонить будет, мама, в перерывах между съемками.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Хоть бы денек побыл. Может, больше и не увидимся.
НИКОЛАЙ. Профессия такая. Он за этот фильм много денег получит. Очень много денег.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Что же ты молчишь, Антоша?
АНТОН. А что тут скажешь?
НИКОЛАЙ. Ты бы ему пирожка в дорогу завернула.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Да-да, пирожка. Дорога-то длинная. (Торопливо идет на кухню.)
АНТОН. Значит так, да?
НИКОЛАЙ. Я жду объяснений.
АНТОН. Объяснений? Что ты хочешь услышать?
НИКОЛАЙ. Как это вышло.
АНТОН. Как у всех. Неужели не знаешь?
НИКОЛАЙ. Скотство!
АНТОН. А если любовь?
НИКОЛАЙ. Какая же это любовь? Интересно, что бы про это сказал наш отец?
АНТОН. Оправдываться не собираюсь. (Достает из-под стола баян и начинает что-то наигрывать.)
НИКОЛАЙ. Прекрати! Как ты дальше жить собираешься?!
АНТОН. Ты же за меня все решил. А я промолчал. Согласился. Видишь, какой я беспринципный? За тридцать сребреников продался. Кстати, сколько это в рублях?
НИКОЛАЙ. Все отдам! Все, что на черный день держал. Все! Но чтобы ты здесь больше не появлялся!
АНТОН. Потише. Мать услышит!
Из комнаты Гали выходит Алена.
НИКОЛАЙ (увидев ее). К матери пойду. (Выходит.)
Алена молча смотрит на Антона
АНТОН (выдержав ее долгий взгляд). А ты права оказалась. На один день приехал. (Пауза.) Что молчишь? Скажи хоть что-нибудь.
Открывается входная дверь. Входит Павлик. Не глядя ни на кого, проходит к себе, закрывает за собой дверь.
Ну что, будем дальше играть в молчанку?
Она молчит.
Я уезжаю. Прямо сейчас. Без тебя уезжаю. И хотел бы забрать тебя из этого болота, возможности не имею.
НИКОЛАЙ (входит). Кто пришел?
АНТОН. Племянник.
НИКОЛАЙ. Вещи собрал?
АНТОН. Нет никаких вещей. Собирать нечего.
НИКОЛАЙ (Алене). По справедливости тебе надо в суд подавать.
АЛЕНА. Какой суд?
НИКОЛАЙ. За телесные, как же там говорится… Одним словом, руки никому не позволено распускать.
АНТОН. Ах, ты про это.
НИКОЛАЙ. Только тюрьма ведь никого еще не исправляла. Снова скажешь, лезу не в свое дело, но только ты ошибки не соверши, как мы тогда с Аннушкой. На все наплюй, и никого не слушай!
Антон начинает громко играть «Турецкий марш».
(Ему.) Прекрати немедленно!
Из кухни выходит Зинаида Степановна. Появляется и Галя.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Что тут такое?
НИКОЛАЙ. При всех хочу тебе сказать, Аленка: не чужая ты нам, и ребеночек твой не чужой. Во всем можешь на нас рассчитывать, только не отказывайся от него!
Алена идет к двери.
НИКОЛАЙ. Куда же ты?
АЛЕНА. Домой.
НИКОЛАЙ (вслед.). Можешь здесь остаться! Галя, ты ведь не против?
Алена молча уходит.
АНТОН. И мне пора. Давай прощаться, мама.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Уже, Антоша?
АНТОН (обнимает мать). Не думай ни о чем плохом. Еще не раз с тобой увидимся. И в Москву ко мне приедешь!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА (Николаю). Проводишь брата?
АНТОН. Не надо меня провожать. Я дорогу на вокзал знаю. До свидания, мамочка! (Подхватывает сумку через плечо и быстро уходит.)
инаида Степановна плачет.
НИКОЛАЙ. Ты не расстраивайся, мама…
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Легко сказать: не думай о плохом. А сердце чует, больше не увидимся.
НИКОЛАЙ. Ничего, ничего, все образуется.
Из своей комнаты выходит Павлик с рюкзаком за плечами, быстро проходит на кухню. Его провожают удивленные взгляды.
ГАЛЯ. Куда это он собрался?
ПАВЛИК (возвращается). Баба, я у тебя деньги взял.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Какие деньги?
ПАВЛИК. Которые в банке с мукой в тряпку завернуты. Ну, которые дядя Коля тебе сегодня принес.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Господи! Зачем тебе деньги?
ПАВЛИК. Уезжаю. Деньги я верну. По почте вышлю.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Куда уезжаешь, Павлуша?! Не пугай меня.
ПАВЛИК. К Сереге. Он меня давно зовет.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. К какому Сереге?
ПАВЛИК. В армии служили. Он по контракту остался. Говорит, хорошо.
НИКОЛАЙ. С ума не сходи!
ПАВЛИК. А мне тут делать нечего!
НИКОЛАЙ. А ну-ка поставил на место рюкзак!
ПАВЛИК. Раскомандовался! Хотел барабаны продать? Продавай  Они мне теперь без надобности.
НИКОЛАЙ. А ты про мать подумал? Про бабку подумал?
ПАВЛИК. Я бабу Зину к себе заберу. Как устроюсь, так сразу и заберу.
НИКОЛАЙ. Делайте, что хотите!
ПАВЛИК (целует Зинаиду Степановну в щеку, потом подходит к Гале).
Не злись на меня. (Уходит.)
ГАЛЯ. Я тоже уйду!
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Куда? Сиди уж.
ГАЛЯ. К себе пойду.
ЗИНАИДА СТЕПАНОВНА. Куда?! Обойди. Осколки так и не собрали. За совком надо сходить… (Уходит на кухню.)
Галя идет к себе, Николай остается один.

Картина девятая
Вокзал. На перроне стоят Павлик и Николай. Павлик в военной форме. НИКОЛАЙ. Аннушка не сможет прийти. С малышом на даче сидит, пока Аленка в Финляндии. У нас теперь с финнами договор на поставки. Расширяться будем. Я уже новые помещения присмотрел.
ПАВЛИК. Понятно.
НИКОЛАЙ. Слушай, она такая сообразительная оказалась, так в бухгалтерии сечет, не хуже Аннушки!
ПАВЛИК. Понятно.
НИКОЛАЙ. Институт ей бросить пришлось. Да и зачем он нужен ей, этот педагогический? На экономическом заочно будет учиться в Москве со следующего года. Там, конечно, дорого берут, на зато корочки солидные.
ПАВЛИК. Понятно.
НИКОЛАЙ. Что ты заладил, «понятно, понятно»? Приехал бы как-нибудь повидаться с ней!
ПАВЛИК. Зачем?
НИКОЛАЙ. Как, ну все-таки…
ПАВЛИК. Не вижу смысла.
НИКОЛАЙ. Еще скажи, что нам с квартирой делать. Галку одну оставлять там нельзя. Вот если бы вы с Аленкой снова сошлись…
ПАВЛИК. Не начинай, дядя Коля!
НИКОЛАЙ. Понимаю, еще не остыло.
ПАВЛИК. Давно все прошло. Я вообще-то жениться собираюсь.
НИКОЛАЙ. Вот как? И кто такая?
ПАВЛИК. Есть одна у меня. В хозблоке работает. Хорошая девчонка. Не вертихвостка.
НИКОЛАЙ. Так, может, сюда со временем переедете?
ПАВЛИК. Посмотрим.
НИКОЛАЙ. Квартиру пока можно было бы сдавать.
ПАВЛИК. А мать мою куда?
НИКОЛАЙ. Я бы Галю к нам забрал. Жила бы на даче круглый год. Дом у нас теплый. Да и нам спокойнее, что в дом зимой никто не заберется. Но Аннушка пока не готова.
ПАВЛИК. А мать согласится?
НИКОЛАЙ. А чем ей плохо? Я бы продукты ей возил, как и здесь.
ПАВЛИК. Ну так поговори с ней.
НИКОЛАЙ. Жду, когда Аннушка добро даст.
ПАВЛИК. Понятно.
НИКОЛАЙ. Ну что, когда теперь тебя в гости ждать? Когда с молодой познакомишь?
ПАВЛИК. Пока не знаю.
НИКОЛАЙ. Чтоб за столом посидеть. И Аннушка тебя очень хочет увидеть. А то не серьезно вот так, на перроне… Поезд стоит всего десять минут…
ПАВЛИК. Так я ж в командировку проездом..
НИКОЛАЙ. Понимаю… Ну вроде обо всем поговорили.
ПАВЛИК. Вроде обо всем. А этот что?
НИКОЛАЙ. Кто этот? (Сообразив.) А! Понял… Да мы и не виделись с похорон матери. Снимается, наверное. Тут его видели в ментовском сериале. Бомжа играл.
ПАВЛИК. Ладно, я уже в вагон пойду.
НИКОЛАЙ. Ну, Павлуха, чтоб все у тебя было в жизни хорошо… (Крепко обнимает его.)
Николай остается один на платформе. Поезд трогается.
Занавес