2. 12. Экзамены

Жизненную тропу любого человека переплетают пути-дороги множества людей.
Находя и высвобождая нужную нить из этого причудливого клубка, приходится то и дело распутывать завязки, петли, узелки. Открываются людские судьбы, прекрасные и безобразные, героические и бесславные.

Александр Александрович Бабушкин  родился в 1891-м в Симбирской губернии, окончил Казанское  юнкерское училище, в Первую мировую войну заслужил 6 боевых наград.
После революции вступил в РККА. В 1939-м работал начальником школы младшего начсостава Закавказского военного округа, затем – заместителем начальника Бакинского военного училища.
И вот – 2-е Орджоникидзевское.

«Уже своим видом полковник Бабушкин выгодно отличался от других командиров.
Его высокому росту, подтянутости, выправке, – вспоминали о нем бывшие курсанты, – мог позавидовать любой. Всегда был коротко пострижен и чисто выбрит. Всё говорило о том, что полковник своему внешнему виду уделял должное внимание.
Это ещё больше возвышало его в наших глазах, и каждое выступление начальника училища перед курсантами было для нас значительным событием.

Голос у Бабушкина был мягкий, приглушенный, но хорошо поставленный и по- командирски отработанный. Говорил лаконично, словно чеканил каждое слово».

«Бабушкин был пунктуален и строг, умел держать дисциплину и соблюдал субординацию, но… Бабушкин все же не Запорожченко» [150], – заключали те, кто не догадывался, как обернётся его судьба.   

Летом 1942-го, когда возникла угроза Сталинграду, он командовал полком, сформированным из курсантов.
7 августа Бабушкин и военный комиссар училища Янин в «эмке» (легковом автомобиле М-1) убыли в штаб 62-й армии. А спустя три дня полковник Воскобойников сообщил по инстанции, что в часть оба не вернулись.

Проливает свет на то событие дневник немецкого журналиста Клеменса Подевильса,
опубликованный в 1952-м в ФРГ и в 2010-м у нас.
Читаю: «Когда 7 августа наши головные танки приближались к высотам Дона, навстречу им ехал один автомобиль. Наши солдаты могли видеть, как русские пехотинцы выпрыгнули из своих окопов, быстро подошли к дороге и жестами оповестили свой автомобиль о невозможности продолжения пути.
Но один из сидевших в машине встал и не согласился с ними, махнув рукой.
Через несколько минут советская машина остановилась перед первым нашим танком.
Два офицера, которые сидели за водителем, вскочили со своих мест.
Один из них поднес пистолет к виску и застрелился.
Это был комиссар.
Другой, полковник, медленно и сконфуженно поднял руки и сдался...» [151]

Не пожелал оказаться во вражеских руках военный комиссар училища Янин.
Антон Митрофанович перед войной возглавлял в Азово-Черноморском (ныне Краснодарском) крае Незамаевский райком ВКП(б). В 1941-м 45-летний уроженец Полтавщины пошёл в армию. Служил комиссаром кавалерийской дивизии, с  июня 1942-го – в училище [152].

А «сконфуженный» полковник весь 1943-й был комендантом учебного лагеря для перебежчиков Цитенхорст под кличкой «Самойлов». В 1944-м, пишет Фадеев, бежал из неволи. По другим данным, до конца войны работал библиотекарем в особом лагере «Утрата», где содержались предатели, получившие на службе Германии увечья.
В декабре 1945-го Особым совещанием при НКВД СССР приговорён к пяти годам лишения свободы по статье 58-1б УК РСФСР - за измену.

Потом наступила хрущевская оттепель, или, по меткому выражению историка Спицына, слякоть. В сентябре 1955-го вышел указ об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны. С бандеровцев, власовцев, лесных братьев, полицаев и прочих гитлеровских прислужников (за исключением карателей), освобождённых  от наказания на основании указа, были сняты судимость и поражение в правах.
 
К 1958 году только на Западную Украину вернулись из заключения и ссылки более 25 тысяч амнистированных, около 50 тысяч коллаборантов прибыли из эмиграции. В итоге более 200 тысяч бывших участников оуновского подполья осели не только на Западной, но и Восточной Украине [153].

Вот с их выкормышами, наследниками Бандеры, и воюет сегодня Россия!..

Под избавительное действие всепрощенческого указа подпал и в апреле 1956-го был реабилитирован Бабушкин. Больше того, в декабре получил орден Ленина, менее чем через год – орден Отечественной войны I степени...

Но вернемся в 1942-й, когда полковник появился в стенах училища и его впервые увидел отец.
Уже к середине февраля во Владикавказе устанавливается весна; зацветают лещина, ольха, мать-и-мачеха, ива.
В течение месяца отец и его однокурсники сдавали государственные выпускные экзамены по пяти дисциплинам: политической, тактической, огневой, строевой подготовке и военной топографии.

Война предъявляла к экзаменаторам и экзаменующимся жёсткие требования.
Посредственные оценки гарантировали звание младшего лейтенанта; отличники, среди которых был отец, становились лейтенантами.

Между сдачей последнего экзамена и выпуском возникла пауза: ждали приказа из округа. 
Иван Митрофанович Новохацкий, автор «Воспоминаний командира батареи», побывал в такой ситуации. По его словам, «в основном коротали время в училище», лишь иногда гуляли по городу [154].

В столице Северной Осетии было на что посмотреть.
Представим себе, как подтянутые, молодцеватые парни, среди которых мой отец, выходят через проходную училища.
Довольно тепло, в Госпитальном сквере распускается листва, и кажется, будто деревья окутаны лёгкой зелёной дымкой.

Курсанты бодро вышагивают по Госпитальной улице, в 1961-м переименованной в честь космонавта Титова. По Тимирязевскому переулку или правее, по улице Советов (ныне Миллера), добираются до улицы Кирова и пересекают её. Миновав кинотеатр «Гигант», идут по пешеходному бульвару посредине главной улицы города. Тогда это был проспект Сталина, теперь проспект Мира.

Справа Театральная площадь с памятником Ленину и русским драматическим театром, старейшим на Северном Кавказе. Знакомое трёхэтажное здание строгого стиля, без лепного декора, – Дом Красной Армии, где не единожды бывали курсанты.

После Хлебного переулка приостанавливаются. Разглядывают гостиницу «Интурист» (до революции «Империал»), с садом-рестораном.

А вот и кинотеатр «Комсомолец». Он был открыт в 1907-м как синематограф «Пате». Друзья покупают билеты на удобный сеанс и, пока есть время, движутся дальше.
Южная часть города выше северной метров на 60, однако это практически не ощущается. Даже пройдя два-три километра, юношам кажется, что город совершенно плоский. Только по кипящему на порожках Тереку заметно, что река спускается к ним.

Слева роскошный особняк Оганова. Пока здесь располагается Президиум Верховного Совета республики. В 1950-х он уступит место Художественному музею имени Туганова.

Курсанты проходят мимо центрального парка, вступают на площадь Свободы. Отец восхищается величественным зданием Дома Советов; по обе стороны пятиэтажного центрального корпуса выступают ризалиты в три этажа, с колоннадами во всю высоту.

Проспект Сталина перетекает в улицу Свободы. В 1993-м её назовут именем Гаппо Баева, первого осетинского главы города. По ней курсанты доходят до площади Штыба. Полюбовавшись четырёхпролётным Чугунным мостом, возвращаются в парк.
С 1939-го носит он имя Коста Хетагурова, знаменитого осетинского поэта и художника, но молодёжь чаще называла его Пролетарским, а старики помнили как  «Монплезир» («Мое удовольствие»), «Трек» или даже Комендантский. 

Юноши прогуливаются по Верхнему парку, среди пирамидальных тополей и лип. Спускаются по главной лестнице на площадь с фонтаном. Восторгаются изящной каменной лесенкой, китайской беседкой и Ерофеевским павильоном – лёгким сооружением из деревянных решёток с резными фигурными деталями.
Перебираются по мостикам через искусственный ручей. Приближаются к пруду, куда к тому времени, возможно, уже вернулись гуси с белыми лебедями. Гуляют по «аллее любви», «аллее вздохов». Со «Стрелки» любуются видом Суннитской мечети, расположенной на противоположном берегу Терека.

Стоит ясная погода. На юге видны вершина горы Тарской, и Лесистый хребет со Столовой горой, и цепь Скалистого хребта, и даже высящаяся за ними двуглавая белоснежная вершина Казбека.

Быть может, отцу с друзьями удастся чем-то полакомиться.
Каким денежным довольствием их обеспечивали? Благодаря интернету известно: в дальневосточном военном училище курсанту полагалось 60 рублей в месяц, в Челябинском танковом – 40 рублей. 
 
Много это или мало?
Средняя заработная плата рабочего в союзной промышленности в 1940 году составляла 375,  в 1944-м – 573 рубля [155]. Врач получал примерно 600 рублей.
 
С сентября 1941-го хлеб и другие виды продовольствия по государственным ценам отпускались в городах и посёлках Северной Осетии только по карточкам, а коммерческие, как и всюду, взлетели до небес.
На московских рынках кружка молока стоила 15–20, килограмм моркови – 25, картофеля – до 35, муки – 40, мяса – 160 – 180 рублей.  За бутылку водки  по талону платили 30, а без него – от 200 до 550 рублей.

Вряд ли в Орджоникидзе, где к местному населению добавилось около 11 тысяч эвакуированных, продукты были дешевле, да и в целом жизнь легче.

40 или 60 рублей получал отец – невелика разница. К тому же часть денежного довольствия он, как все советские люди, перечислял в фонд обороны. Так что ему только, может, и хватало на кино, стакан ситро да пирожки с ливером. Если они были...

И вот компания курсантов в кинозале. Гаснет свет, проектор стрекочет, как цикады в крымской летней степи.

Вначале –  «Союзкиножурнал», выпуск № 6 за 21 января, если успели доставить. Кинохроника Гражданской войны сменяется событиями Отечественной. Западный фронт, действия артиллерии, 1-й гвардейской танковой бригады. Разрушенное врагом освобождённое Тимково. Калинин вручает ордена лётчикам, пехотинцам, Рокоссовскому. 

После киножурнала – боевой киносборник. Возможно, № 7; он снимался, когда гитлеровцы наступали на Москву. Шесть новелл о борьбе с оккупантами, скреплённых интермедиями с весельчаком Швейком. Незатейливость сценария с лихвой восполняется игрой актёров-любимцев – Эраста Гарина, Михаила Яншина, Сергея Мартинсона...

И, наконец, механик заряжает в аппарат художественную. Для отца и его друзей несущественно, довоенная ли картина, виденная ещё в Крыму, новая ли. Главное – побыть в цивильной обстановке, на часок-другой  забыть, что впереди охочая до крови, жестокая война.

ПРИМЕЧАНИЯ
150. Фадеев Н. А. Указ соч. С. 13-14, 49–50.
151. Подевильс К. Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942–1943 / Перевод А. Королькова. М.: Центрполиграф, 2010. 192 с. Запись за 12 августа.
152. Фадеев Н. А. Указ. соч. C.15.
153. Мирная Е. Бандеровцы в почёте // АИФ, 12.05.2022.
154. Новохацкий И. М. Воспоминания командира батареи.  М: Центрполитраф, 2007. С. 22.
155. Вознесенский Н. А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. 2015, № 3 (41), т.8. С. 29.