Дракон из Ногоэтажки. У зимы сосновые лапы

За окном виднелся темный лес, щеголявший снежными шапками. «Белые мухи» быстро таяли приземляясь на стекла, отчего казалось будто снаружи кто-то плачет, наблюдая за снежным раздольем. Где-то там за прогретыми стенами, у речного заворота располагался небольшой городок, где привычно заправляли контрабандисты и теплилась хоть какая-то жизнь.
Хладный бог в канун двадцать четвертого месяц смыкал свои костлявые пальцы на горле людском, укрывая белым саваном зримый мир. По сему, чтобы отпугнуть этого жадного до тепла божича нужно в самый темный месяц зимы веселиться что есть силы, заливать страх брагой. А еще можно принести в дом сосновое аль еловое деревце, говорят зима боится этих колючих оберегов, а уж коль нарядить во всякие красивости, то вовсе дело в меховом колпаке.
Но даже грядущие праздники не вселяли радости, ибо саднящее горло и ноющий желудок отнимали много сил, плохой аппетит и горьковатые варева моего лекаря кажется их вовсе не добавляли.
Хоть бы крупицу сахара или ложечку варения бы под язык, право иногда легкое недомогание, длящееся ни одну неделю изматывает не меньше чем тяжелая работа. На тот момент я все еще не смирилась со своим будущим, и любая мелочь выбивала из колеи. Бывало ли у вас ощущение, что не радужное прошлое на фоне меняющегося настоящего вдруг обретало ореол некой священности?
- Никакого ощущения праздника! – ворчала я, припоминая что даже в приюте иногда перепадал кусок огненной ягоды, и приятели мальчишки ради меня воровали печенье со стола директрисы.
Размаг к людским верованиям относился скептически, будто сказку слушал, поэтому всеобщую суету двадцать четвертого месяца не спешил поддерживать.
- Единое божество скорее всего вряд ли помнит о своих теплокровных созданиях. Слишком много возни, каждый раз устраивать какое-то погодное наказание. В наш век все явления разложены по полочкам, от магии к науке. Подобные верования – отголоски былого дефицита знаний! – монотонно рассуждал господин дракон, накидывая на плечи тяжелый полушубок.
- Поэтому ты помогаешь Син выбирать подарки к этому…устаревшему празднику? – едко откликнулась я, теребя закутанное шарфом горло.
- Мне нужно в город.
- Зачем?
- Не твое человечье дело! – весьма приевшаяся фраза, призванная поставить меня на положенное место, как выпавший из кармана инструмент – А по ходу пьесы почему бы не помочь нашей домоправительнице, ведь в данном случае подарки — это скорее часть социальной коммуникации.
- А мне подарок перепадет? Как представительнице темной и непросвещённой расы.
- Даров дракона не боишься? По преданиям рода человеческого дракон отбирает больше чем дает – так же без эмоционально отозвался Размаг, повязывая рыжие пряди лентой.
Подумав, как бы еще можно его позлить, я решила оставить эту бесполезную затею и выслушав короткие указания на счет приема снадобий провалилась в липкую полудрему.
Мое одиночество длилось недолго, ибо внучки нашей милой домоправительницы собрались прогуляться до соседнего леса, где несомненно обитали дикие сосны. Путь предстоял не близкий, видимо поэтому они решили взять меня с собой…Или…
-В зачарованный лес четной компанией не ходят! Иначе прям там и останемся! Примета такая! - Лира присвистнула и веснушчатое лицо стало вдруг хитрым-хитрым.
- А мелочь нам только мешать будет! На санках их вези, в снежки играй! Дети еще! А мы на дело идем! – весело заметила щупленькая Нур, которая сама по возрасту едва до дюжины добралась – Ну еще потом бабушке если их обидишь ныть будут!
Лира улыбалась во весь щербатый рот и поправляла на ногах залатанные сапоги-бегуны, которые ни раз выносили ее из умопомрачительных приключений. И как она в свои семнадцать лет еще жива осталась. Хворь-то конечно такую статную деву не одолеет, но опасности иного толка прямо – таки сыпались на ее рыжекудрую голову.
И ведь была всегда наготове. Ракетница – огнедышка при ней, веревка за плечом, да сапоги лишь на ночь снимала. Нур же не в пример сестре после каждой переделки отлёживалась месяц в постели, а потом…могла на пустом месте расквасить нос или простудится выпив холодного чая. Поэтому вторая по старшинству сестра предпочитала закалять свое з
- Что за дело хоть? – лениво поинтересовалась я, не желая выныривать из капризного и вялого настроения в котором было так удобно жалеть себя.
- Прыгучее дерево! Сосны видела в детстве?
-Даже наряжать приходилось и пилить…на дрова.
- Ну вот! А тут такие же обитают только они…ну уже в специфическую форму жизни преобразились! Ствол у них как нога и они могут менять свое местоположение в течении года! Передвигаются стаями и даже говорить умеют. Правда сие больше на треск похоже.
Рассказывая Лира помогала себе руками, показывая то разлапистую сосну, то какой-то обрывистый бег, а Нут так энергично кивала как будто от сего действия зависело мое согласие.
-Зачем вам прыгучее дерево? – спросила я, ощущая, как в горле зреет невыносимая щекотка.
- Чтобы Хладного бога отгонять! – бодро отозвалась Нур.
- А после, что вы с живой сосной делать станете?
-Выселим на крышу, там небольшой почвенный слой есть, пусть будет как…волшебная антенна! – смеясь ответила Лира для нее будто вообще не существовало каких-либо серьезных проблем в обращении с магическими существами.
Забавно, если полчаса назад я грустила на тему праздника и предпраздничного одиночества, то теперь глядя как в глазах деловитых сестриц пляшут искры задора, я вдруг почему-то примерила скептическое настроение Размага. Право, идти в холод за живым деревом из страшных северных сказок? И ради чего? Выдуманного праздника, суть которого можно объяснить сменой времен года…
И тут внутри будто встретились две противоположности споря о логичности зреющего похода. Что ожидаемо победила нелогичная страсть к приключениям на фоне совершенно неощущаемого праздника. Наплевав на снадобья и прочие премудрости я согласилась на сию авантюру.
Удивительно, но наш дерзкий побег остался незамеченным, может потому, что в час ранней темноты все предпочитали отдыхать в своих комнатах. Вытянув скатной рукав наружу Лира подождала пока мы выкатимся из натопленного тепла в зимний мороз и не давая ни минуты передышки возглавила наше скромное шествие через замерзшее поле к видневшемуся неподалеку лесу. Меня то бил озноб, то бросало в жар, среди покрытых инеем полевых ветел то и дела мерещились какие-то огоньки.
- Крадники! – весело отозвалась Нур в ответ на мое наблюдение.
- Что?
- Злые духи зимы, которые в канун праздника рыщут в темноте, желая похитить у зазевавшегося путника толику тепла! – бодро отозвалась Лира, поглядывая на вихрь подобных огоньков, который стремительно несся в нашем направлении.
Пылающие огни превратились в каких-то зубастых существ, очень похожих на южных лазурок, живущих в речных заводях. Но только эти «крохи» будто состояли из огня и, наверное, весьма больно кусались. Лира достала из – за пояса ракетницу и залп огня мигом прекратил наступление, задевая и качающиеся в темноте стебли сухой травы.
- Вот такие сказочки! – послышался звонкий смех и щелчок затвора.
Ночь сгущалась над лесом, совсем как варево в котле очеловечившегося дракона.
От черных деревьев веяло холодом, а сани то и дело вязли в серебрящемся снегу, точно не желая везти нас в чужие владения. Мы с Нут порядком устали толкать этот деревянный транспорт через наметенный заносы, но чуть позже Лира наконец-таки нашла протоптанную местными жителями тропу. Луна освещала развешенные на тонких ветвях дары, у стволов помимо вереницы следов виднелись бурые капли, напоминая, что умилостивить Хладного бога может лишь свежая кровь.
- Не знала, что в этих…краях праздник все еще справляют так буквально – отозвалась я, припоминая как мы украшали деревья цветной бумагой.
- Степняки вообще люди прямолинейные, щупальца империи хоть и крепко сжимают сии земли, но вытравить былое язычество…почти невозможно. Здесь кстати все еще помнят культ Черного дракона, вроде неподалеку Заргасар обитал и ему даже людей по праздникам дарили.
- Нда, вот уж чем хороши южные земли, так тем что там сказки остаются сказками – показалось, что жар терзавший нутро, сменился ледяным касанием.
- А! Значит все же хорошо, когда сказка не становится явью! – усмехнулась Лира, потянув вперед наше скрипучее транспортное средство.
Я лишь промолчала, ибо сама по сути являлась частью глупой народной сказки, про человека который превратился в дракона, наверное, лишь этот щекотливый нюанс не позволял мне возразить рыжей охотнице за приключениями. Мое недомогание по – прежнему имело волновой характер, усталости добавлял лесной холод, да и тесные валенки кажется немного подмокали в залатанных местах. Впрочем, было в этой стуже что-то зачаровывающее, словно кто-то невидимый выпивал из головы дурные мысли. Девчонки пояснили, что такое забытье одна из хитростей леса и поддаваться ей не стоит, мол расслабишься и холод тебя приголубит под теплым сугробом.
Найти стайку юных сосенок удалось довольно быстро, они устроили какие-то забавные догонялки у замерзшего озера. Как назло, мой кашель прямо – таки рвался наружу, и недовольная Лира туго замотала мне рот алым шарфом. Нур же достала приманку, бутылку с болтающимся у горлышка солнечным зайчиком. Одно из крохотных деревьев отвлеклось на блеск, пока другие же ее сородичи чуть не сшибли нас, мчась по протоптанной тропе.
Нут чуть нагнулась выставляя вперед руку с приманкой. Деревце что-то протрещало, видимо то ли пугая, то ли предостерегая и свернуло к нам, проваливаясь в небольшие сугробы.
-Эка мелочь! – смешливо отозвалась Лира, нащупав на поясе веревку.
-Не вздумай! Вспугнешь! Может еще сама с нами пойдет! – шикнула Нур относившаяся с трепетом к лесным душам.
Крохотная сосна вытащила из-под снега свою корневистую лапу, потянувшись к заветной приманке. Нут выпрямилась и оказалось, что сосенка стоит с ней вровень, можно за макушку потрогать.
В этот момент мне почудилось что сам лес наблюдает за этой сценой. Сосна резво выудила из любезно откупоренной бутылки угощение и кажется даже чуть подросла.
-Красавица! –Нур погладила ее по макушке.
Деревце по очереди пощупала своей причудливой лапой карманы наших плащей, потрясло игольчатыми лапами, обошло сани вокруг и попыталось стащить у меня туго завязанный на лице шарф. Сия сценка весьма рассмешила нас, а Нур даже спела старую песенку о танцующих соснах, которых боится сам Хладный бог. Деревце немного попрыгало в такт, но внезапно замерло будто прислушиваясь изменчивой тишине. Мы тоже сообразили, что к полянке что-то приближается ломая на пути засыпанный снегом валежник.
Меж стволов показался странный свет, а невыносимый треск лишь усиливался. Сосенка задрожала, прячась за спину Лиры, о чем-то болтая на своем древесном языке.
- Дело пахнет керосином! – отозвалась старшая сестра обозревая зреющее на горизонте будущее.
Прямо на нас шла небольшая ногоэтажка, мерцая десятком желтых «глаз». Ноги ее увязали в снегу, изрядно скрипя точно норовя вот-вот развалиться. Над головами просвистел гарпун, цепляя одну из подросших сосенок. Я закрылась руками от летящего в разные стороны снега, а Лира напряженно ухватилась за висящее на спине ружье.
- Ты чего? – испуганно спросила Нут, поглаживая успокоившуюся сосну.
- Видишь выцветший герб? Это одна из ногоэтажек Левого туза!
- Зачем им деревья?
- Тебе все варианты пересказать? От печки и до невольничьего рынка? Нас заметили! - Лира резко пихнула Нут на сани, а ей на руки одним броском усадила сосенку. Я лишь успела встать на запятники. И вовремя мы двинулись, ибо следующий гарпун приземлился аккурат неподалеку с треском вонзаясь в поваленное дерево.
Лира прошептала заговор и видавшие виды сапоги-бегуны ускорили нашу импровизированную игру в салочки. В голове все еще не укладывалось, что в канун праздника нам повезло нарваться на профессиональных работорговцев посреди зимнего леса. Верткий домишко в пять этажей попробовал было окутать нас звуковыми чарами, но у меня на этот случай был припасен прекрасный ответ.
И даже обмотанный вокруг рта шарф не помешал моему рыку посбивать снег с дрожащих ветвей. Размага мои вокальные способности весьма смешат, он говорит, что так воет дракон которому наступили на хвост. Впрочем, преследователям тоже не очень понравилось, ибо послышался едва уловимый звук разбивающегося стекла.
- Слышь, драконоподобная! Предупреждать надо! – проорала Лира, едва не врезавшись в стоящее на пути дерево.
- Но ведь сработало! – а меня от путешествия в сугроб спасли примерзшие к спинке саней руки.
Не знаю, как мы выбрались из леса, но стоит благодарить нашу прирученную сосенку, которая на одном из виражей впряглась в саночную узду вместе с Лирой, вместо того чтобы отдыхать на руках у Нут. К всеобщему удивлению деревце будто бы понимало, что нас преследуют враги, ибо иногда умудрялось метко плюнуть смолой в одно из мелькающих в темноте окошек. Вырвавшись из лесных объятий мы поняли, что преимущества наши стремительно тают, ибо под лунным светом путь хорошо просматривался, а полет гарпуна становился все короче. Но бывают же чудеса на свете!
Навстречу нам мчалась наша родная ногоэтажка, отвечая врагу залпами орудий. Выстрел – и дождь из черепицы долетел даже до нас, а барабанные перепонки заныли от звучащего грохота. Увы, даже с полуразбитой крышей эта гадкая бетонная коробка продолжала преследование, а мы оглушенные взрывной волной едва могли подняться на ноги. Лира распласталась на снегу, вокруг нее прыгала испуганная сосна, а Нут вовсе отбросило в сторону и кажется она плакала от боли, хватаясь за согнутую руку. Мы и опомниться не успели как в сторону нашего родного дома тоже полетел снаряд и ногоэтажка чудом не пострадала, на ходу уходя в умопомрачительный вираж и…художественно плюхаясь на стальные коленки. Отчего-то в памяти всплыл образ Размага, смотрящего внутрь себя ищущего столь нужный миру огонь.
Внутри будто бы разливался нестерпимый жар, а горло терзала судорога. Кожа на лице ороговела, становясь почти что маской. Подняв глаза я увидела, как в стенах вражеского дома зреет огонь, эдакое алчущее пламя. «Если пламя алчет, и воля ему милее…». О, эта любимая песня Размага, столь привязчивая и запоминающаяся. Мне показалось, что мир сузился до ощущения жара внутри. В воздухе отчетливо запахло гарью.
Почуяв прилив сил я сама не заметила, как из горла вылетело остроконечное пламя, шаловливым язычком касаясь стен. Тело мое внезапно ослабло от перепада температуры. Наверное, так гаснет спичка, оставляя после себя лишь темноту.
Очнулась я в кровати, с маской на лице. Под тонкой тканью благоухали травы, успокаивая жутко болящее горло. Мне чудилось, что я и сказать-то ничего не смогу от этой нестерпимой боли. Гнев Размага ощущался едва ли ни кожей, а комната словно мелко дрожала, передавая настроение дракона. Я боялась поднять глаза и поэтому крепко зажмурилась, услышав знакомый голос.
-Надеюсь ты понимаешь, что тебе сказочно повезло. Прямо-таки, праздничное чудо! Первый раз выдохнуть пламя и не поранить себя, редкостная удача – под солнечным светом его волосы казались прирученным пламенем.
Но смелости хватило не на долго, я снова зажмурилась. В гневе у моего «благодетеля» лицо покрывается чешуей. И словно вижу свое будущее, глядя на этот изуродованный лик. Никак не могу воспринять превращения в дракона как благо, несмотря на огонь внутри.
Первой мыслью было послать дракона к праотцам, чтобы он там с ними спорил и словами сыпал. Но внезапно из саднящего горла вырвался тихий вопрос.
-Они живы? – два слова отняли у меня столько сил, сколько, наверное, огнедышание не выпило за раз. Приступ кашля и показалось, что воздух в легких вот-вот закончится.
Но на горло легла холодная ладонь, будто забирая недуг из тела.
Я открыла глаза и увидела, что вместо чешуйчатого черта на меня смотрит мужчина с сединой в огненных прядях.
- Нет, не всегда так больно – ответил Размаг, услышав мой немой вопрос.
А потом за дверью послышались шаги и в комнату ворвался праздничный вихрь во главе с …наряженной во всевозможные ленты сосной, которая опять о чем-то трещала на своем непонятно языке. И весь мир потонул в девчачьем крике: «Прочь, Хладный бог!».