Разговорчивая утварь. 5. Кружка Изольда Львовна

Есть у меня кружка - Изольда Львовна – со стародавних еще времен. Вся синими вензелями разрисована с золотом. В детстве мне казалось, что она из царских покоев родом, потому что, когда ты гостишь зимой в деревне на каникулах, гуляешь на улице по морозу до румяных щек, крепости там снежные строишь, в валенках по замерзшим болотам скользишь вдоволь, сшибаешь верхушки рогоза палкой, словно обезглавливаешь Змея-Горыныча (мы их еще поджигали для пущей правдоподобности) и возвращаешься домой с варежками в снежных катышах, шарфом в изморози от дыхания, и одеждой мокрой насквозь, хоть тебе ничуть и не холодно, то чувствуешь себя царской особой, когда бабушка наливает тебе чай именно в Изольду Львовну. И ты сидишь, и важнее тебя никого на свете нет, пьешь чай с вареньем малиновым или земляничным, а тут и лепешку свежую из печи достают: ароматную, горячую, едва в руках держать можно. Еще кот свернулся на полу на полосатом тканом коврике, мурлыкает, а на окнах герань красная цветет.  И вся жизнь впереди, и все желания сбываются, и мечтать никто не запрещает.
Не помню, как Изольда Львовна в мою квартиру переселилась, но, думаю, что по наставлению старших родственников, чтобы она не забывала напоминать мне, что вся жизнь впереди, не смотря на то, сколько тебе лет, и мечтать никто не запрещает. Так и жили. Изольда Львовна напоминала, я мечтала, а мечты, как известно, сбываются, если их правильно мечтать.
После переезда в новую квартиру Изольда Львовна вздумала загрустить, да так, что пришлось ее убрать в шкаф от греха подальше, неосторожная стала, невнимательная, чуть со стола на пол не сиганула. И молчит, не рассказывает, в чем дело, а я не знаю, как и успокоить, но как-то позвали меня на блошиный рынок прогуляться: это для одних там хлам продают, а для других сокровища, и вообще просто любопытно по нему пройтись, поглазеть на всякие диковины - иногда настоящие чудеса на прилавке обнаружить можно. Вот рассматриваю я разные вещицы, под один навес зайду, под другой, от прилавка к прилавку, чтобы ничего не упустить, и вдруг вижу Ильюшеньку – в витрине за стеклом блюдце с синими вензелями точь в точь, как у Изольды Львовны, и каемка золотая такая же. Купила я Ильюшеньку (куда ж деваться) за баснословные деньги, такие, что договорились сохранить это с ним в секрете, принесла домой, намыла, поставила на стол и достала Изольду Львовну. Как запричитала старушка, как разохалась, счастья своего описать не может. И оказалось, что в новой квартире, где все так современно и по-иному, стало ей казаться, что она устарела, и никого-то похожего не было, а теперь все на лад пойдет, ведь она теперь не одна такая. Стали жить мы, как прежде, Изольда Львовна, Ильюшенька, варенье там малиновое или земляничное и обязательно мечты правильные мечтаем.
А себе я на заметку взяла, что кружка выбивалась из общего нового фона, и стала потихоньку обживать свое гнездышко, вещи между собой сочетать, мелочами разными дом украшать, и, кто ни зайдет, говорит, что уютно-то как, кто бы мог подумать, что такую гармонию можно создать. И спрашивают, какой дизайнер постарался над интерьером? А я отвечаю, что Изольда Львовна, а Изольде Львовне говорю, что, если бы не она, не вышло бы так все ладно. Она молчит, но видно же, что очень довольна.