В защиту русского языка

Радио «Радонеж», Москва.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, январь 2021.


Добрый вечер, дорогие братья и сестры! В ближайших передачах я собираюсь разобрать вопрос об исключительной важности исторических названий, прежде всего исторических географических названий. Но прежде чем перейти к этому важному вопросу, хочу обратить ваше внимание на необходимость защиты русского языка.

Что является основанием культуры? Несомненно, вероучение. И не само по себе, а через посредство культа, то есть богослужения. Именно образ богослужения создает великие культуры, а к ним принадлежат группами те или иные культуры национальные. Вот почему постепенно сложились две культуры в христианском мире — наша восточнохристианская и западная, когда-то западнохристианская.

Но вероучение есть стержень, основание культуры, а есть еще язык культуры, ее инструмент. Это наш язык, а также шрифт, которым мы пользуемся в письме. Шрифт, кстати, чрезвычайно важен. В некоторых культурах ему придавалось такое большое значение, что само искусство каллиграфии было искусством сакральным, священным. Так у китайцев, так было когда-то в древнем Египте. Это не бессмыслица. Каждое вероисповедание стремилось сохранить свой шрифт, особенно если тем же языком пользовалось другое вероисповедание. Вот, например, в христианской Сирии в V-VII веках и потом некоторое время после захвата Сирии мусульманами были христиане разных направлений. Православные пользовались своим письмом, так называемым шрифтом «эстрангело», а монофизиты пользовались другим письмом, а несториане пользовались третьим письмом. А говорили и писали они на одном и том же языке. Сербы и хорваты говорят на одном языке, практически без отличий, на сербско-хорватском. Но православные сербы, как и мы, пользуются кириллицей, а римо-католики хорваты — латиницей. А язык у них один.

Когда в 1870 году в княжестве Валахия придумали себе новое название «Румыния», то есть «Рим», «Римское государство», и навязали населению латиницу, то было первым шагом на пути отрыва молдаван с валахами от православного мира, первым шагом по перетягиванию их в другую культуру. И вообще-то, другим православным по случаю этой агрессии стоило бы тогда реагировать предельно резко, может быть, даже войска ввести в Дунайские княжества, захваченные интернационалистами того времени. Всего лишь сто двадцать лет тому назад! Никогда прежде молдавская культура не пользовалась католическим латинским шрифтом, только кириллическим. Такова важность защиты шрифта.

А важность защиты самого языка? Язык живет конечно своей жизнью, очень странной жизнью. Он меняется, и меняется постоянно. Если вы образованные русские люди, то вы читаете нашу литературу не только XIX века, но и предшествующих 9 веков. Только такой человек может считаться по-настоящему образованным русским. И даже не будучи славистом, не будучи филологом, вы замечаете, как меняется язык. Но, во-первых, он менялся очень плавно, только в жизни самих русских людей. Если в него приходили иноземные слова, то приходили целыми кустами, целыми блоками, причем сначала только от других православных народов. В русском языке довольно много слов греческого происхождения. Их уже нельзя считать иностранными словами, потому что прошло много столетий, как они вошли в состав русского языка. А латинских вошло гораздо меньше.

Заимствование технической терминологии из чужого языка тоже нестрашно. Дело в том, что мы были довольно длительное время отсечены от морей, от мореплавания. Потому, когда в конце XVII — начале XVIII века мы резко начали строить флот, к нам хлынуло много морской терминологии, в основном английской и голландской. Она быстро обрусела, приобрела русское звучание и вошла как профессиональный жаргон в состав русского языка. И то русский язык не разрушило, а скорее обогатило. Такие случаи возможны. Возможны профессиональные жаргоны и в современном языке. Так, если горняк говорит «добыча» с ударением на первом слоге, то это не безграмотно, это горняцкое словечко. То же самое, когда моряк говорит «компас» или «рапорт» с ударением на последнем слоге. Для сухопутных людей не очень привычно.

Но бывают и разрушения русского языка. Первое исторически известное произошло в царствование Петра. Обратите внимание, что удар был нанесен прежде всего по шрифту. Нашу кириллицу лишили целого ряда букв, восходивших еще к кирилло-мефодиевской традиции христианского просвещения славян, упростили правописание, ликвидировали титла. Но то, может быть, было малой бедой. Изменили само написание литер. Наше старое допетровское письмо было гораздо ближе к рукописному алфавиту, к скорописи. Литеры писались почти так же, как и печатались в книгах. А уже с XVIII века это не так.

В XVIII веке происходит очень большое, неоправданное заимствование иноземных слов, сначала огромный пласт немецких, а потом французских, причем не тех слов, которых у нас не было, как было с морской терминологией, что было бы нормально, а тех слов, которые у нас были. Например, вместо завтрака одно время говорили «фриштек» (с ударением на последнем слоге). Это разрушение языка. Современному человеку русский язык XVII века ближе, чем русский язык XVIII века, засоренный. Но русский язык со всем этим справлялся. Он справлялся и с технической терминологией. У нас хватало ученых, которые были русскими, православными людьми и которые решали, как Михаил Ломоносов, какие слова ввести в русский язык, а какие перевести.

Все то происходило в рамках русской культуры и исторической России. Но в 1917 году историческую Россию разрушила революция интернационалистов. И прежде всего они бросились разрушать русскую культуру. Смотрите, в феврале 1918 года начинается реформа языка, правописания, шрифта. Одновременно издаются декреты о «календаре нового стиля» (о переходе с Юлианского на Григорианский календарь) и об отделении школы от церкви и церкви от государства. Что общего у всех этих актов? Это разрушение русской православной культуры. Календарь такой же язык культуры. Мы с вами пользуемся навязанным нам чужеземным календарем. Все народы пользуются своим.

А что значит отделение церкви от государства, закрытие церковных школ? Русская культура была двуязычна по крайней мере с XIV века. Параллельно русскому языку жил свой жизнью хорошо знакомый практически всем русским людям язык церковно-славянский. Он, кстати сказать, тоже менялся, он тоже эволюционировал, у него была своя жизнь. Но живущий параллельно церковно-славянский язык оберегал русский от секуляризации, от расцерковления, потому что все неграмотные люди учили церковно-славянский язык на слух в храме, а грамотные изучали его в школе. Теперь, когда церковно-славянского языка рядом с русским не стало, можно было всерьез разрушать и русский. И нам изувечили правописание.

Очень многие ученые, кстати, даже люди не наиболее глубоко церковные, как академик Щерба, полагали, что провести реформу значит вырастить поколение неграмотных людей. Также можете почитать об этом статью поэта Вячеслава Иванова в сборнике 1918 года «Из глубины». Он издавался в наше время два или три раза. Посмотрите также его аргументы.

Мы сразу разрушали эллинское наследие, то есть наследие античного мира в нашем языке, и наследие эпохи Вселенских соборов, которые писали и говорили на классическом греческом. Мы разрушали церковно-славянское наследие, то есть наследие собственной православной учености, наносили ущерб грамотности.

И вот сейчас мы попадаем в новую эпоху. Практически все нововведения в русском языке наших «перестроечных» (горбачевских) и ельцинских лет не оправданны, а следовательно преступны. Приведу примеры. Слово «спонсор», как оно мне уже надоело! Оно имеет в английском языке несколько значений. И все имеют аналоги в русском языке. Наиболее часто оно встречается в значении попечитель. Несколько реже встречается другой оттенок — благотворитель. И совсем редко встречается в значении учредитель, основоположник. То есть, это слово тоже есть в русском языке. Так зачем же нам еще одно слово, если все это есть в русском языке?

У нас появились «мэры». Не может быть в русском языке «мэра». В русском языке бывает «градоначальник» или «городничий» (а также «городской голова» — С.П.). В глубокой древности было слово «посадник», могли бы его использовать. «Мэрия» у нас тоже не может быть. Вероятно, «мэрия» — это место, где держат меринов. Но ведь слово «мэр» в русском языке давно существует. Да, да, не удивляйтесь. Только оно пишется у нас иначе. Это слово «майор». Кстати, в английском языке это пишется совершенно одинаково. (В английском «мэр»: mayor, а майор: major. Во французском «мэр»: maire, а майор: major. И кстати, в классическом (не советском) русском пишется «меръ» — С.П.) Так пишется и мэр города, и майор военно-воздушных сил. Потому, если бы нам нужно было так переименовать наших градоначальников, то у нас должен был появится «майор города». Для чего же это делается? Только для разрушения русского языка, потому что все эти слова из разных языков, они не образуют профессионального пласта. Они полностью лишают нас мелодии русского языка, смысловой нагрузки русского языка. И это следовательно разрушительно.

Слова «префект» и «супрефект». Откуда этот «супрефект»? Во Франции это помощник префекта. Пишется это слово, разумеется, с буквой «b», потому что это латынь в основании — «sub-prefect». (По-английски: sub-prefect, по-французски: sous-pr;fet — С.П.) У нас пишут без буквы «б», то есть так, как во французском языке произносится. Помилуйте, да во французском языке их столица читается как «пари», с гласной на конце, а пишется с буквой «s» в конце слова («Paris»). Тем не менее нашим предками было удобно говорить не «Парис», а «Париж». Так принято в нашем языке, а чужой язык нам не указ.

И «бизнесменов» не бывает в России. «Бизнесмен» в России — это предприниматель или, коротко, делец. Слово «делец» превратилось в ругательство в советское время. Вернем ему его прежнее, честное значение! Кстати, оно так же, как и в английском языке, от слова «дело». А в России, пожалуй, может работать только «бензинсмен» на бензоколонке.

Итак, братья и сестры, давайте решительно защищать русский язык, пока не поздно, защищать, издеваясь откровенно, подвергая осмеянию ненужные, мусорные, неграмотно вводимые в русский язык словечки, защищаться, организуя всенародное общественное мнение, а потом, если потребуется, и движение. Во Франции государство защищает французский язык. Так же в Японии. Есть особые, суровые законы, защищающие язык от проникновения иностранных слов и в государстве Израиль. И нам это не запретно. И наконец давайте говорить просто на хорошем русском языке, как и на хорошем церковно-славянском. Дай Бог вам всем учиться!