Что имеем не храним

   Вероника категорически не понимала тех жен, которые искали повод для скандала с мужем, сама не искала и подругам не советовала. Она была твердо уверена: настоящей  жене повод для скандала не нужен, нужно желание. У Вероники оно появлялось спонтанно в мозжечке, что тоже маленький мозг с непонятными простому смертному функциями. Скандал с мозжечка прыгал на язык, и горе мужу, если он попался под горячую руку ; словесный понос и слезы ручьем остановить невозможно. Если ты муж, значит ; виноват. В чем? А во всем! Впрочем, такие вспышки быстро гасли, если их не подогревать. А вот если скандал зарождался где-то в нижней части спинного мозга, медленно всползал вверх по мере накопления мелких неурядиц, которые не разглядишь даже в самый сильный микроскоп, и, наконец, взрывался,  то скандал получался по принципу: злоба ; не деньги, быстро не кончается.
 
Скандал в тот злополучный день тоже возник ниоткуда. За пять лет супружества, Илья хорошо изучил характер жены, понял, что это надолго, обозвал Веронику дурой, и ушел, хлопнув дверью. Уже на лестнице услышал привычное: ; Вернись скотина, я не все сказала.

   Вероника даже подумать не могла, что Илья в последний раз хлопнул дверью ее роскошной пятикомнатной квартиры. Квартиру подарила Веронике на кануне свадьбы ее мама, Серафима Карповна Конопля, владелица ресторана «ГОП-СТОП», одного из лучших в городе.  В случае развода Илья оставался голым, и вот этот нищеброд посмел обозвать дурой ее, такую яркую блондинку с большими синими глазами, умную и добрую. Вероника тут же позвонила  маме.

;  Он на меня так сказал, так сказал…,; всхлипывала Вероника, большего добиться от нее мама не смогла.
Серафима Карповна перебрала в уме все известные ей словеса, услышанные в пивной, где работала в молодости буфетчицей, получилось нечто семиэтажное. Она немедленно приехала, и вместе ругали Илью и грозились: «ну, пусть только явится….». К ночи Илья не появился и они решили, что остался в гараже пить с мужиками.  Так уж принято считать, что если обозленный муж ушел в гараж, значит, вернется пьяный и обиженный на весь мир, а виновата, конечно, жена, такая нежная и заботливая. Они ошиблись.

   Илья уехал на дачу переждать очередной приступ Вероники и заодно навести порядок . Было начало мая, Илья не был на даче с осени, так что работы хватало, он начал с общей уборки. На другой день несколько раз звонил Веронике, но она трубку не брала. Это оптимизма не прибавило, однако к вечеру дом блестел, ковры были почищены, половики вытрясены, постельное белье выстирано и высушено.
 
   Утром следующего дня Илья полез в погреб посмотреть, что и как. Когда спускался по лестнице, правая нога соскользнула с нижней ступеньки, под ногу краем попал кирпич, в лодыжке что-то хрустнуло. Илья не удержался и упал на холодный земляной пол, тут же вскочил, охнул от острой боли в ноге, в голове помутилось, лоб покрылся испариной. Илья поискал глазами, где присесть, и опустился на пустой ящик у стены, опершись широкой спиной о кирпичную стену, вытянул больную ногу. Осторожно потрогал пальцами слегка вспухшую лодыжку, попробовал пошевелить босыми пальцами, в ноге тут же кольнуло.
; Картина Репина «Приплыли»,; сказал Илья.

   Он извлек из кармана телефон и позвонил Веронике, она ответила, и на слова, что упал в погреб, взвизгнула: «Чтоб ты сдох там». И связь оборвалась. Выкрик «Чтоб ты сдох» раскаленной иглой пронзил сердце и впился в мозг. Вероника всегда была вспыльчивой, но такого Илья не ожидал, она даже не дослушала, где он, и что случилось. В довершение беды  в телефоне кончилась зарядка, оставалось надеяться только на себя.

   Илья напряг здоровую ногу и резко вскинул сильное тело вверх, руки сами ухватились за лестницу. При почти двухметровом росте Илья едва не упирался головой в потолок, перекрытие было толстым, и потому руки не доставали до пола в гараже. Илья ухватился за верхнюю ступеньку лестницы, до которой смог дотянуться, и, превозмогая боль и тошноту, рванулся вверх, как по шведской стенке. Вот и кромка верхнего края лаза, ладони вцепились в нее, здоровая нога уперлась в ступеньку лестницы, бицепсы напряглись и буквально выбросили Илью до пояса над кафельным полом. От толчка больная лодыжка сильно ударилась о нижний край лаза, от резкой боли Илья потерял сознание. В себя пришел от приятного холодка кафеля, по телу пробежал легкий озноб, стало немного легче, ноги свисали в погреб, а тело надежно лежало на полу. Не давая себе расслабляться, Илья чуть повернулся на левый бок, оперся на локоть и, подгибая его под себя, продвинулся вперед, и так раз за разом. Наконец вытянулся на полу в полный рост, все тело горело от перенапряжения, пот пропитал одежду.
 
   Рядом оказались два старых стула, которые вполне подошли под ходунки. Стоя на здоровой ноге, стулья рывком ставил чуть впереди, опирался руками о высокие спинки, делал короткий прыжок здоровой ногой. Так шаг за шагом он приближался к воротам, а в голове билось: «Чтоб ты сдох? Ну, я тебе сдохну, так сдохну….». Илья не знал «как», но знал, что так и будет. У ворот гаража он остановился и присел на стул, надо было подумать, что делать дальше. Идти в дом глупо, ничего там не высидишь, телефон разряжен, а зарядника нет, на машине ехать с раненой ногой совсем немыслимо. Оставалось выбираться на улицу и там ловить попутную машину или спросить у кого-то телефон позвонить друзьям. Это могло затянуться надолго, но другого выхода не было.  Опираясь на стулья, Илья короткими прыжками, как тушканчик, двинулся вперед.

   Наконец распахнул тяжелую калитку. Илья выставил стул за калитку, с двумя стульями было не пройти, и скакнул. По обе стороны обзор улицы закрыли кусты белой сирени, они так нагло распустились пышным цветом, что Илья тут же пообещал вырубить их под корень. Надо было сделать короткий шажок, что бы видеть всю улицу. Илья приподнял стул, чтобы перебросить вперед, и тут из пролома в заборе напротив, выскочил громадный черный кот и юркнул между ног Ильи. Следом выскочила с яростным тявканьем собака, серая с рыжими подпалинами, и врезалась Илье в больную лодыжку, боль стеганула в мозг, сознание отключилось.

    Очнулся Илья на больничной койке в отдельной большой палате. На стуле перед ним сидела молоденькая красавица в белом халате. Первое, что отметил Илья на смугловатом лице, это тонкий нос аристократки, и большие, чуть удлиненные по краям, зеленые глаза, яркие, как молодая зеленая листва весной. Ресницы длинные, что даже не ресницы, а опахала. Черные блестящие волосы ниспадают за спину, и угадывалось, что до пояса.

;   Ты кто? ; спросил Илья.; Ангел небесный или демон в юбке?
;   Почему демон? ; раздался удивленный ответ.
;   Уж больно красивая, таких земных женщин не бывает, а ты существо необыкновенное.

   «Существо» встало и прошлось по палате, повернулось, показывая себя со всех сторон и снова село на стул.
;   Ну, так кто я?
;   Демонесса,; уверенно сказал Илья. ; Ангелы ; это нечто бесполое и пухленькое, как их изображают, а у тебя все при всем, и вполне в меру, и даже необыкновенно.  Имя у тебя тоже должно быть необычным.

; Меня зовут Лина.
; А если без выпендрежа?
; Тогда Ангелина. А почему ты такой грубый?
; Ты грубых не встречала,; буркнул Илья.
; Ой ли….

;   Простите, пожалуйста,; спохватился Илья. ; Вы, вероятно, мой лечащий врач, а я вот такой грубиян. Простите еще раз. И вообще мне непонятно где я и как сюда попал, тут поневоле крыша поедет.

;   Нет, я не медик, я по другой части,; сказала Ангелина. ; А насчет того, как ты сюда попал…. Смотрю, лежит окровавленный человек, не могла же я пройти мимо. А перед этим, буквально на моих глазах, там промчалась машина. Двое каких то местных помогли затащить тебя в мою машину, и вот ты здесь, в частной клинике моего дяди.

  Объяснение показалось Илье невнятным, и он сказал:
; Чует мое сердце, Ангелина, ты что-то темнишь.

;   Ну, не так чтобы…. разве чуточку…. Ну да ладно, скажу, не жалко мне этого козла: это мой благоверный тебя сшиб. Бывший. За полчаса до того я приехала на дачу, а там мой Виталик, чтоб у него отсохло, кувыркается в нашей постели с двумя драными кошками. Представляешь? Я за эту постель такие бабки отвалила, что ты и не представляешь, а он проституток там пользует. И это через полгода после свадьбы. Как увидел меня, стал верещать, что  это статистки с их киностудии, и они тут репетируют. Ага, знаю я эти репетиции. Я этим курицам, конечно, перья повыщипала и боевую раскраску фейсов устроила, чуть ногти не поломала. Виталик, конечно,  попытался смыться, и это от меня, когда я в гневе. Из дома вылетел и шмыгнул в машину. Я хвать топор, ну, думаю, щас я твою бл…. э-э-э… бабовозку в капусту изрублю. А он с места как рванет, дымища из-под колес по всему двору, я чуть не задохнулась, а он уже за воротами. Я выскочила за ним, да разве догонишь, только и успела, что топор метнуть вдогонку. Так заднее стекло вдребезги, вот  тут ты, вероятно, и подвернулся, оказался не в то время, и не в том месте.
; Ну ты и зверюга,; покачал головой Илья. ; Метнуть топор в изменщика ; это понятно, и даже святое дело, но машина причем.

;   А потому что они заодно. Или я не права?
   Против такого чисто женского аргумента Илья возражений не нашел, а Ангелина продолжила:

;   Так и это не все: топор вынес и лобовое стекло, и воткнулся в капот. Так мой Виталик и ехал до первого поста, где его и прихлопнули полицаи, да вот жаль, что отпустили, потому что от смеха чуть не сдохли, когда он им все рассказал. Хорошо, что топор не забрали, настоящий индейский томагавк, я его в прошлом году из штатов привезла. Все мужики сволочи, покрывают друг друга.

;   А женщины, конечно, все белые и пушистые,; съязвил Илья.
;   Ну конечно! Как хорошо, что ты это понимаешь. Я перед тем, как выйти замуж, окончила курсы поваров и даже поработала в папином ресторане поварешкой, чтобы мужа самой вкусно кормить, вот так я его любила. Он у меня ни разу на кухне не питался, я ему всегда в столовой накрывала, а по утрам я ему кофе в постель, ну, не каждый день, но все же частенько.

; Кофе в постель ; это, конечно, забавно,; задумчиво сказал Илья. ; Я своей Верке кофе в постель ни разу за пять лет, всегда в чашечку. Да и бутербродик с икрой, или еще чем, подавал на блюдечке, а не в постель.
; Так ты женат? ; удивилась Ангелина. ; А я думала, что у тебя никого нет.  Седьмой день хожу сюда, а больше никто к тебе не приходил.
;

   Седьмой? ; удивился Илья.
;  Ты не ослышался,; вздохнула Ангелина. ; Хожу, как на работу и даже не знаю твоего имени, да и никто не знает, ты здесь, как НЛО ; Неопознанный Лежачий Объект.
 
   Илью слегка тряхнуло от этих слов, и невольно подумалось: ; В ресторане Вероника, скорее всего, что-то наплела насчет меня, это она умеет, совсем с катушек слетела в своей злобе. Обычно день-два, а тут больше недели злобится, еще знать бы из-за чего. А уж Серафима точно дровишек в костер подбрасывает, с нее станется. Ну да ладно: раз пожелала, чтобы я сдох, так тому и быть, больше они меня не увидят.

  Ангелина увидела остекленевшие глаза человека в кровати и потрясла его за плечо.
; НЛО, ты живой?; испуганно спросила она.
; Это для кого как,; очнулся Илья.; Для кого живой, для кого-то сдох. А поскольку труп, то на моем надгробном камне напишут: «Илья Семенович Басоргин, жертва семейных обстоятельств».
; Илья, ты такие страсти говоришь,; поежилась Ангелина.
; Это все еще не страсти, страсти будут впереди,; ответил Илья.

  ; Даже думать не моги,; встрепенулась Ангелина,; не для того я тебя спасала. Раз ты Илья Басоргин, я сразу догадалась, что ты начальник охраны в ресторане свой тещи с дурацкой фамилией Конопля. Да-да, дурацкой, и не спорь, она еще та штучка, и ее доченьки Вероники, твоей жены, ты сам сказал, что жену твою зовут Вера. Не знаю, что у вас там за сыр-бор случился, но они тебя даже искать не стали, вот так о тебе беспокоятся и любят. Ты тот, кого боятся все бандиты города, ты такой здоровый и крутой, а мысли, как у слюнтяя, о смерти заговорил. Главный прокурор города говорит о тебе с уважением,  особенно после того, как на тебя наехал Кирпич. Кирпич наехал, а после этого пропал странным образом со своими отморозками, а ведь их весь город боялся. Не знаешь куда?

   Илью развеселила эта несколько бестолковая тирада, он всегда знал, что в устах красивой женщины бестолковость выглядит, как некий милый шарм, и потому улыбнулся и ответил с самым невинным видом:

;  Понятия не имею где Кирпич. Я убедил его уехать и заняться легальным бизнесом,  он мне не сказал куда уехал.

;  Ну да, конечно: не знаю и все тут, самый надежный ответ. А для полиции пропажа бандита: баба с возу, кобыле смех. Пропал Кирпич ; невольник денег и жаба не кумкнула за ним. Ну да ладно, не женское это дело в мужские дела лезть, своих проблем хватает. Сейчас вызову врача, потом поеду в ваш ресторан….

;  Не вздумай в ресторан!; встрепенулся Илья.
;  Но у тебя там жена.
;  Нет у меня жены, я для нее сдох, как она мне пожелала. Холостой я теперь, хотя жена об этом не знает.

    Вероника действительно не знала. В первый день, когда Илья стал названивать, она со злорадством посматривала на светящийся в ее телефоне номер мужа, мол, помучайся, я тебе все припомню, хотя спинной мозг не знал,  что будет припоминать, а мозжечок вообще молчал. Илья всегда первым шел на примирение, Вероника его милостиво прощала, хотя знала, что виной был ее вспыльчивый характер, знала, но не признавалась в этом даже себе. На следующий день она смилостивилась, а когда трубка выдала что-то невнятное о погребе, Вероника, как подсказал мозжечок, хрястнула телефон о кафельный пол кухни и потопталась острыми каблучками по невинно убиенному прибору связи. В тот же день Вероника купила другой, подороже,  долго любовалась и представляла, как похвастает перед мужем новым приобретением, однако звонка не было. Звонить первой, первой идти на примирение не позволял спинной мозг. Вероника не выдержала на восьмой день, стала обзванивать полицию, больницы и морги.
 
;  Да, был такой,; услышала она пьяненький голос во время  очередного звонка. ; Басоргин Илья Семенович, согласно найденным при нем документам, захоронен сегодня утром.
;  Как  захоронен? ; встрепенулась Вероника.
; Надежно, и по всем правилам. Его никто не искал, а морг и так переполнен, вот потому и поховали, что родни не нашлось.
;  Этого не может быть, это не он,; затараторила Вероника. ; У моего мужа на левом предплечье татуировка медведя. Он бывший капитан ВДВ.

;  Кто капитан? Медведь? ; недоуменно спросил телефон.
;  Сам ты медведь,; взъярилась Вероника. ; Мой муж бывший капитан-десантник. А у них традиция делать тату медведя.

;  Так бы и сказала, а то медведю звание пристроила. Да, была татуировка, только разобрать было трудно, что там, хотя похоже на медвежью харю.  И лицо тоже было не разбери-поймешь, видно, что убитый труп мертвого покойника долго волокли по земле.
Телефон икнул и  умолк.

   Вероника не сразу осознала, что стряслось, это пришло позже, постепенно. Ясные, четкие мысли постепенно покидали голову, крадучись и незаметно, их место не спеша занимали клочья серого тумана, но и они вскоре почернели. Между космами ватной черноты изредка вспыхивали блестки прошлой, счастливой жизни и Веронике становилось еще больнее. Любила ли она Илью? Сейчас была уверена, что да ; любила. А то, что было при живом муже, она относила к невинным женским капризам, и к тому, что «сам виноват». Мужик должен быть «ух!», и чтоб кулаком по столу, а он или кофе с булочкой подаст утром в постель, или встретит ее радостно после работы, так и светится счастьем, будто наследство получил. А то еще и приобнимет и чмокнет в щечку без всякого повода, разве это мужик?

   В черной туче полыхнуло багровым, и раздался голос:
;  Не покорюсь!
   Вероника узнала себя и всхлипнула. Илья нередко предлагал что-то сделать в повседневной жизни, и неважно что: купить что-то, сходить в театр или почистить  ковры. Вероника все воспринимала в штыки, как посягательство на ее свободу и главенство в семье, по принципу: в доме должен командовать кто-нибудь одна. И не важно: поездка на море или чистка ковров, в любом случае мозжечок  выдавал это самое: «не покорюсь!».

   Постепенно внимание Ильи стало ослабевать, он был по-прежнему внимателен, но тот огонек в глазах, что раньше, пропал. Это злило ее еще больше, такую красивую и неповторимую. Незнакомые мужчины на улице, и не только, пытались с ней познакомиться, раздевали взглядами. Встречались и  настойчивые, таким Вероника показывала газовый баллончик и с невинным видом спрашивала:
 
;  Как думаешь, если газ из этого баллончика попадет в глазик, больно будет?
Затем бросала такой взгляд, что ухажер мгновенно исчезал.

   Теперь остались только наглые взгляды самцов, а его, такого нежного и доброго, защитника и красавца, любимого мужа, не стало. Вероника твердо верила, что полюбить другого не сможет.

   Довольно быстро Вероника узнала, где похоронен Илья. Конечно, это было место на задворках кладбища, где хоронят неопознанных горемык, и прочих одиноких. В могильный холмик был вбит деревянный колышек и на нем синяя металлическая пластинка с белым номером усопшего. Вороника добилась перезахоронения на главную аллею кладбища, где раньше хоронили не ниже секретаря райкома или директора овощной базы, а теперь лидеров ОПГ и олигархов. Илья не был олигархом, он был любимым мужем и зятем.  Посмертно.

   Похороны пришлись на теплый майский день, с легкими белыми барашками на синем небе. Ночью прошел легкий дождик, кусты и деревья облегченно вздохнули, яркая молодая зелень заблистала всеми оттенками, свежая поросль травы рвалась из земли к солнцу и теплу. Среди этого буйства молодости, неуемной тяги к жизни, Вероника застыла в черном платье до пят, голова покрыта черным платком, а  на бледном лице неподдельная скорбь. Рядом закрытый красавец-гроб из красного дерева стоял на двух кованых ажурных подставках у края аккуратно вырытой могилы. Гроб изготовил лучший в городе мастер-краснодеревщик, все фасочки ровные, без сучка и задоринки, под цвет ореха, блестит лаком, он источал достаток и надежность. По нижнему краю  крышки гроба вензеля сусального золота, ручки тоже позолоченные. Солидный поп с окладистой черной бородой махал кадилом и что-то говорил нараспев. Неподалеку застыл, в ожидании команды, духовой оркестр в черных фраках. Мирно, в полголоса, едва шевеля губами, беседовали прокурор города и «смотрящий» города старый рецидивист Лимон. Его братки в черных куртках, здоровые, как бегемоты,  подозрительно зыркали по сторонам, хотя вроде на таких мероприятиях затевать разборки «не по понятиям», вот только «понятия» всегда разные и всегда подгоняются под случай. Отдельно застыли местные олигархи, которые платили и прокурору и Лимону, и с любопытством поглядывали на них.

  Чуткие уши Вероники уловили едва слышное:
; «ГОП-СТОП» останется нейтральной зоной, а будешь кочевряжиться, я устрою тебе прокурорскую проверку в твоем ЗАО, всю жизнь икать будешь.
; Кровопийца,; буркнул Лимон.
 
   После песнопения батюшки надгробное слово сказал прокурор, говорил долго и проникновенно под злобными взглядами Лимона и его отморозков. Когда заговорил Лимон, лица отморозков подобрели, а вот дюжина охранников ресторана ГОП-СТОП, бывшие бойцы ВДВ, все в парадной военной форме, с автоматами на груди, смотрели на бандита с неприязнью. Затем говорили еще какие-то люди, но Вероника слушала вполуха, из всего уловила, что семейному бизнесу ничего не угрожает. Впрочем, сейчас ей это было малоинтересно.
 
   Когда речи закончились, охранники вскинули автоматы и кладбищенскую тишину разорвал троекратный сухой залп. Рабочие опустили на веревках гроб в могилу, один из рабочих спрыгнул вниз и накрыл гроб красным бархатным покрывалом. Заиграл духовой оркестр, на испитых рожах оркестрантов полнейшее равнодушие, а торжественный похоронный марш звучал в разнобой: трубы ревели и гундосили, блеяли и рычали, и даже всхрюкивали. В эту какофонию не в такт изредка врывался яростный звон тарелок-литавр, было видно, что хозяин инструмента вкладывает в удар всю душу, отрабатывая гонорар.

   Серафима Карповна подошла к низенькому толстомясому человечку во фраке, хозяину оркестра и стала что-то гневно выговаривать ему. Человечек в ответ краснел, бледнел, покрывался багровыми пятнами и что-то мямлил в оправдание, его пухлые ручки мелькали в воздухе, словно пытались защитить хозяина от гнева заказчицы. Наконец повернулся к оркестрантам, лицо побагровело, и стал что-то строго говорить, те в ответ подтянулись, как новобранцы перед злым фельдфебелем с палкой в руке, рожи превратились в осмысленные лица с оттенком торжественности, и оркестр заиграл так, будто хотел выиграть конкурс на лучшее исполнение похоронного марша.

   На колокольне женского монастыря за кладбищенской оградой загудел колокол, тягуче и надрывно. В могилу полетели пригоршни земли, слышался глухой стук о крышку гроба. Далеко в стороне завыла собака. Завыла жутко, навзрыд, тоскливо и жалобно, и было в этом плаче что-то похожее на зов смерти. В голове Вероники невольно возникли строки:

              Стук земли сырой о крышку гроба.
              Тело сожрала могильная утроба.               
              Отдаленный смерти зов, звериный вой.               
              Примет всех утроба ; даст покой.

Вероника никогда не писала стихов, и откуда возникли эти строки, не знала. Может быть, где-то услышала или прочла, а вот в такой момент они всплыли из подсознания, а может быть родились сами по себе.

-----------

   Прошел год. Вероника сидела в маленькой беседке внутри кованой оградки вокруг могилы мужа. Оградку заказала просторную, чтобы хватило места для еще одной могилы, для нее, для Вероники. Беседка тоже из кованых вензелей, на вензелях видны следы ударов молота, и окрашена в черный цвет. Черный кованый столик покрыт белой столешницей, и скамейка с белым сиденьем. В середине надгробной гранитной плиты желтые розы ; цвет разлуки. Обрамляли их розы белые,  как преданность и непорочность и красные, как символ пламенной любви. Сверху на это все строго взирал барельеф Ильи, высеченный в граните в полный рост.
 
;   Ну почему я тогда бросила трубку, ну почему,; глядя в гранитные глаза мужа, уже в который раз прошептали бледные губы Вероника, ; эта фраза преследовала ее весь год. ; Ты был бы сейчас живой, а теперь мы оба мертвые, и ты, и я. Я только кажусь живой, а внутри пепел, да и тот сгорел, как сухая солома. Ты хотел дочь, а я боялась потерять фигуру после родов, хотела пожить для себя, и разве я теперь живу, так, одна видимость, а так была бы дочь, родной человек и вечная живая память о тебе. Я была вспыльчивой, скандальной, я не знаю почему. Нет, ты не подумай, я не оправдываюсь, просто ты твердо знал, чего хочешь в этой жизни: ты хотел быть мне защитой и опорой. А я твердо знала, что не знаю, чего хочу, вот и бесилась, пыталась тебя воспитывать, как будто скандалом можно добиться чего-то хорошего. Ну, зачем, ну зачем я так….  Ну почему я тогда…

    Звук тяжелых шагов по хрустящей гальке оторвал от мыслей, Вероника невольно повернула голову и обомлела: к ней приближался Илья, живой и цветущий, полный сил, как молодой тигр. Разве, что костюм не полосатый, а ослепительно белый, а под горлом черная бабочка. Рядом с ним молодая красивая брюнетка с волнистым волосом ниже  плеч, вся в белом, с большим животом, который несла, как драгоценность, гордо и величаво: смотрите, завидуйте, я скоро стану мамой!
Вероника вспикнула и потеряла сознание. Очнулась от того, что ее хлопала по щекам женская ладонь, а в лицо брызгали водой. Вероника открыла глаза и встретилась с равнодушным взглядом Ильи, он сидел напротив с бутылкой минералки в большой ладони.

;   Так ты живой? ; выдохнула Вероника.
;   Для кого как,; ответил Илья. ; Для кого-то твоя любимая фраза «чтоб ты сдох» исполнилась, а для других по-прежнему ; Илья Басоргин, живой и здоровый.
;   Так почему….

;   По кочану. Я устал от твоих ежедневных уколов, придирок, скандалов и скандальчиков. Даже если бы не встретил Ангелину,; Илья качнул головой в сторону своей спутницы,; я бы все равно к тебе не вернулся. Я устал, как негр на плантации от постоянных одергиваний,  окриков, что как злобный свист бича надсмотрщика. Устал просить тебя сдерживаться,  потерял счет простому вопросу к тебе: что я не так делаю, хотя старался угодить тебе во всем. В ответ получал колючки без объяснений. Я не кандидат в депутаты, не умею говорить красиво, а тем более врать, ты это знаешь, я не могу найти слов, чтобы ты поняла, поэтому прими, как есть.
 
;   Илья, я пойду, проведаю бабушку,; сказала Ангелина. ; Ее могилка видна отсюда, а вы пока побеседуйте, пусть все разъяснится. А вам, Вероника, большое спасибо за прекрасный прижизненный памятник моему мужу, тем более в таком тихом и уютном месте. Мы, собственно, только и пришли, чтобы убедиться и полюбоваться.
Ангелина это сказала так, что было непонятно чего в ее голосе больше: благодарности или яда. Илья только кивнул, Ангелина ушла, торжественно неся живот, а Вероника спросила:

;   И где ты был весь этот год?
;   Сначала Ангелина увезла меня в Англию на лечение, у меня были сильные приступы головной боли, наши врачи только руками разводили. Затем круиз по морям и океанам, снова клиника в Англии, потом Горный Алтай, вчера вернулись сюда, к родным пенатам. Едва сошли с трапа самолета, как узнали, что ты меня похоронила, и даже памятник мне воздвигла на зависть олигархам и бандитам.

;   Илья, прости меня, я была дурой,; тихо сказала Вероника. ; Я тогда не знала…. мне в морге показали твои документы…. они тебя сами похоронили, я только перезахоронила, меня обманули.

;   Вера, я все знаю,; устало ответил Илья,; В мельчайших подробностях.

;   Может быть, ты подумаешь,; с надеждой сказала Вероника. ; Давай забудем прошлое и начнем с чистого листа, я буду тихой и послушной. Это ничего, что ты жил с другой женщиной, что у вас будет ребенок, я сама виновата. Мы будем брать его на выходные, или когда ты захочешь, а Ангелине будем помогать деньгами, или еще как.

;   Ты не меняешься,; ответил Илья. ; Ангелина родит двойню, мальчика и девочку, и это мои дети, и жить они будут со мной, и никак иначе.

;   Значит, мы возьмем детей к себе, а потом я быстренько рожу тебе еще одного или сколько ты захочешь,; Вероника цеплялась за любую надежду. ; Ангелине определим хорошее, даже богатое, содержание, и даже когда она выйдет замуж, содержание оставим. Она такая красивая, мне сразу понравилась, да и не может у моего мужа быть некрасивых женщин,; и Вероника льстиво улыбнулась.

;   Вера, если ты это скажешь Ангелине, то меньше чем через минуту она оставит от тебя букет костей и стакан крови,; улыбнулся Илья. ; И никто тебя не спасет.
;   Так что мне делать,; в отчаянии сказала Вероника.

;   Выходить замуж,; спокойно ответил Илья. ; Ты по-прежнему красива, и обаятельна, я даже не знаю, кто из вас красивее: ты или Ангелина. От женихов у тебя отбоя нет, причем люди самые состоятельные, они вокруг тебя штабелями ложатся. Знаю.
 
;   Илья, ты не думай, я ни с кем,; встрепенулась Вероника.
;   И это знаю,; сказал Илья. ; И еще знаю, что по причине «ни с кем» тебя за глаза прозвали Верка Айсберг.

;   Ну, вот видишь….

;   Все, Вера, поговорили, я пошел, меня жена ждет, ей нельзя волноваться,; безжалостно сказал Илья.

Илья ушел, Вероника осталась и словно окаменела. Так она сидела долго, наконец, услыхала вкрадчивый добрый голос:

;   Девушка, что с вами? Вы потеряли близкого человека? Вам надо поплакать, это помогает, или обратитесь к Господу, излейте ему свое горе. Он милостивый, помогает больным и страждущим, исцеляет душу. Не таите боль в себе.
Вероника подняла взгляд, напротив сидела монашка с добрым лицом, и глазами повидавшими жизнь во всей ее красе и мерзости, в глазах сострадание и понимание.

;   Меня муж бросил,; отстраненно сказала Вероника.
;   Он оказался развратником,; сочувственно сказала монашка.
;   Нет, что вы, он прекрасный человек,; вскинулась Вероника.

   Вероника не знала, что подтолкнуло ее изливать душу монашке, скорее всего она почувствовала неподдельное искреннее участие. Сначала сбивчиво, затем все подробнее она стала рассказывать об Илье. Чем больше Вероника говорила, тем ярче становилась зелень вокруг, птицы запели звонче и радостнее, небо очистилось от редких облаков и стало ослепительно синим.

   Когда Вероника закончила, она встретилась взглядом  со строгими глазами монашки, та немного помолчала и, наконец, сказала:

;   Ты, раба божья, нарушила первую, и главную, заповедь, которую Бог дал Адаму и Еве: «И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю». За это Господь и послал тебе испытание.

;   Так что мне делать, матушка,; всхлипнула Вероника. ; Илью я потеряла, а иметь детей от нелюбимого человека я не смогу, я не крольчиха.
; Наверно ты была не готова к замужеству,; мягко сказала монахиня. ; В Священном Писании сказано: «….но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас». Я не знаю, была ли ты добра и сострадательна к мужу, я только знаю от тебя, что он был добр к тебе, и любил, как самого себя, что тоже согласно с учением Христа. Поведай мне свою боль, я знаю много людских тайн, и они умрут вместе со мной, так что тебе нечего бояться, а душу ты облегчишь и я подумаю, чем помочь тебе.

   Вероника задумалась, по лицу пробежала тень, и Вероника нехотя начала горькую исповедь.  Она не оправдывалась, как делала это перед подругами, обвиняя во всем Илью, она просто рассказывала. На небо набежали тучи, примолкли птицы, зеленая листва потускнела, а Вероника все рассказывала. Когда закончила, вокруг стало черно.

;   Грешна ты раба Божья, ох грешна,; вздохнула монашка. ; Гордыня обуяла тебя, а это самый первый тяжкий грех. Тебе необходимо покаяние и смирение, смирение и покаяние. Приходи в нашу обитель, коль захочешь очиститься, сестры примут тебя, ты найдешь внимание и понимание. Ты увидишь, как мы живем: не богато, но и не бедствуем, на хлеб зарабатываем всяким рукоделием. Можешь приходить, как гостья, а захочешь ; станешь послушницей. И уйти можешь в любой день, никто неволить не будет. Подумай над моими словами, не спеши, надо чтобы сердце твое само потянулось к Богу.

   Монашка ушла так же тихо, как и появилась, Вероника осталась. Ее не убедили слова монашки стать послушницей, и вообще посещать  монастырь, однако теплую искорку смутной надежды на душевный покой оставили. Вероника  смотрела на золотые купола монастыря, на отблески солнца на них, и было в этих отблесках что-то от прежней счастливой жизни, когда Илья, такой сильный и добрый, был рядом. Иногда лицо озаряла грустная улыбка, или оно становилось печальным, но чаще всего оставалось каменным и темным, как гранит памятника, перед которым сидела Вероника.

   Ближе к осени в монастыре появилась новая послушница: Виринея. В миру – Вероника Басоргина.

                Николай Парфенов.               
                г.Оренбург.                18.января, 2021 г.


Рецензии
Очень понравился рассказ! История жизненная и легко узнаваемая, но финал спорный (лично для меня), такие женщины не меняются, за редким исключением (может это как раз тот случай), хотя верится с трудом. Но автор добр, и дал героине шанс изменить свою жизнь, за это ему большое спасибо!:)

Галина Балабанова   25.01.2024 11:26     Заявить о нарушении
Да, люди не меняются, или очень редко. Если с детства растет добрым или злым - таким и останется. Но общество и семья - это два полярных мира. Деспот на производстве, вполне может быть домашним подкаблучником. А стерва дома, может быть с другими вполне вежливым человеком. В моем рассказе показана семья, отношение двух людей. А в отношении двоих от любви до ненависти один шаг - давно известная истина. Наоборот тоже бывает. И хотя любое замечание идет мне исключительно на пользу, имею вежливую наглость не согласиться с Вашим замечанием.

Николай Парфенов   25.01.2024 19:54   Заявить о нарушении
На это произведение написано 8 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.