Я буду тебя очень ждать

     Пасмурный день проникал в салон мадам Моник сквозь расщелину тяжелых занавесей довольно деликатно, что совершенно не устраивало Валери, ей нужен был свет. Девушка поерзала на банкетке, пытаясь удобнее развернуться к окну, чтобы закончить маникюр. Серебряные ножницы – единственная личная ценная вещь – были подарены женихом еще в те времена, когда Валери была девственницей и жила в родительском доме. Патрик решил, что фигурки лис на ручках крохотного инструмента ей понравятся. Он иногда звал ее лисичкой за огненно-рыжую шевелюру и лукавый взгляд. Валери не продала ножницы даже тогда, когда осталась сиротой, и ее ребра стали выпирать словно железнодорожные шпалы на пути к голодной смерти.

     Мимолетное воспоминание о первой любви только разозлило девушку. Единственный мужчина, которого она целовала в губы, до сих пор жил в ее памяти. Далекое чудовище войны слизало красавца Патрика с обеденного стола ее жизни несколько лет назад, и нечего теперь бередить засохшие раны. Все не так уж плохо устроилось, если не считать того, что она стала проституткой. Валери усмехнулась. О, слышала бы ее мысли Мадам! Как она не любит это слово, предпочитая называть своих подопечных воспитанницами. Валери отлично понимала, что частично такая щепетильность мадам Моник проистекала из жадности. Называя заведение салоном, она просто не хотела платить налоги. Бордель существовал полулегально, что не мешало «лучшим людям города» время от времени спускаться с пьедестала добродетели в лоно разврата.

    Как раз сейчас остальные девушки в приподнятом настроении обсуждали последний визит банкира Андре Ле Ру, успешно завершившийся шикарным апоплексическим ударом. Корин, черноволосая тощая уроженка Прованса, захлебывалась от эмоций:
— И тут толстяк в очередной раз дернулся и попытался издать такой звук, знаете, какой издаёт щенок, если ему наступаешь ненароком на хвост.
Дружный хохот подтвердил наличие воображения у всех присутствующих. Женевьева, которой тоже доводилось обслуживать этого клиента, добавила:
— Он всегда визжал от удовольствия, завершая трясти жиром. А уж потел как!
Корин не позволила перетянуть одеяло общего внимания и продолжила.
— Гляжу, а у него щека одна вдруг отвисла сильнее, чем вторая, из угла рта на меня закапало. Тут уж я не зазевалась. Столкнула его набок с себя, а он как давай хрипеть. Глаза закатились, рукой задергал, пальцы скрючились, как куриная лапа. Толстая такая лапища.
Веселье присутствующих слегка омрачил тот факт, что банкир после удара выжил, но обещал остаться парализованным до конца своей жизни.
— Даже лучше, что он не подох сразу! — озвучила свое мнение неугомонная Женевьева. — Такого позора натерпелась его благопристойная женушка, когда забирала с сыновьями эту тушу утром, как только доктор ушел.
Валери, соглашаясь, покивала головой. Она тоже ненавидела посетителей. В доме продажной любви все было пропитано ненавистью. Но Мадам строго следила за тем, чтобы работницы никак не проявляли ее к клиентам, и сурово карала за любой неприязненный жест вплоть до того, что могла выгнать на улицу. Стоило мадам Моник войти в зал, как все примолкли, и продолжили свои занятия. Одни  пришивали оборванные кружева на белье, другие завивали волосы, а Валери вернулась к маникюру.
- - -
   Пластинка зашипела, мелодия оборвалась, остановив  очередной танец, во время которого мужчины могли пока абсолютно бесплатно трогать дам. Хозяйка давала такие вечера раз в неделю для привлечения посетителей. Кто-то из гостей сразу находил себе женщину по вкусу и карману, другие приходили вновь, а некоторые бессовестно обманывали надежды Мадам, так никогда и не купив толику плотских радостей в ее стенах.

    В этот раз она сразу приметила потенциальных клиентов. Коренастый мужчина в форме офицера пришел с долговязым нескладным юнцом. Опытным взглядом хозяйка определила, что дядюшка решил приобщить племянника к пороку впервые. Белобрысый парнишка смущался изо всех сил, но исподтишка посматривал на девиц. Осечки в догадках не случилось, на роль соблазнительницы младший из гостей избрал Валери.
Сегодня той особенно не хотелось работать, хотя недоросли хлопот обычно не доставляли. Они не требовали извращений, не нуждались в играх и лживых восторгах, времени покупали мало, поэтому она вполне могла успеть спуститься в зал и подцепить кого-нибудь еще. На рыжеволосую красотку с крупным ртом и светло-карими «кошачьими» глазами клевали многие.

     На подходе к ее «кабинету» юноша, осмелев, проявил себя джентльменом и распахнул перед ней дверь. Валери, неизбалованной  банальной вежливостью, это понравилось. Она взглянула на мальчишку внимательнее, даже ее дежурная улыбка вышла чуть искреннее.

— Проходи, дружок! — мурлыкнула Валери, придвигаясь к нему томным движением.
— Меня зовут Пьер, мадемуазель, — сиплым юношеским баском ответил парень, смущенно отодвигаясь от нее на шаг.
Девушка провела по его щеке ладонью, бриться он начал не так давно. Как у всех блондинов кожа у него была белая. Щека немедленно отозвалась на прикосновение ярким румянцем. Парочка  подростковых прыщей не портила внешность мальчика.
— Валери! Можешь звать меня так, милый.
— Я знаю. Хотел бы вам сказать… тебе, Валери, — мучительно краснея до воротничка, шепотом отозвался он, — что видел тебя в городе, наблюдал за тобой. Даже сочинил стихи...
- Читай, Пьер, мне интересно.
Парень помолчал, собираясь с духом.

Сияет солнце в волосах,
Ты, словно рыжая лиса.
Хоть о любви и не молю,
Но знай, что я тебя люблю.

    Валери тихо засмеялась, чтобы скрыть неловкость. О любви здесь упоминать было не принято, она даже почувствовала себя несколько растроганной, поэтому решила не спешить с милашкой Пьером, растягивая тому удовольствие. Но он снова ее удивил. Мальчик, поборов робость, вдруг набросился на Валери с поцелуями. Она увидела, несмотря на неуклюжесть этих ласк, с каким отчаянным пылом ему хочется доставить удовольствие ей самой. Сколько нежных слов было сказано, с каким восторгом он ел глазами каждую выпуклость ee тела. Опыта, конечно, ему не доставало, и потому очень быстро все закончилось. Однако, малыш Пьер и после оргазма, отдышавшись, продолжил говорить Валери всякие милые глупости, пока она оставалась в его объятьях. Он перебирал пальцами рыжие пряди и называл ее любимой, самой красивой женщиной на земле, обещал написать еще много стихов в ее честь. Что-то умилительно-теплое было в этом юнце, давным-давно в девушке никто не пробуждал таких эмоций.

— Нам пора, дорогой. Тебя точно заждался дядюшка, — чмокнув парня напоследок, сказала Валери. Она не спеша одевалась, нанизывая на себя восхищенные взгляды Пьера, который будто желал налюбоваться впрок.
Девушка подошла к туалетному столику, чтобы собрать в пучок растрепанные волосы. Из-за ее спины возникла мальчишеская рука и положила перед ней пару купюр.
— Я буду приходить к тебе часто. Для меня это дороговато, но я постараюсь начать зарабатывать больше в лавке.
Валери на мгновение застыла, в голове зазвенело. Ножницы, оказавшиеся под рукой, больно впились лисичками в ладонь. Она повернула голову и уперлась взглядом в голубую жилку на его шее. Перед ней стоял новый постоянный клиент.
— Я буду очень ждать.