Вместо предисловия копия

Вместо придисловия
Олег Глазов
***

   Труп лежал ничком поперёк узкой тропы  выстланной через болото в самом топком месте тонким бревенником. Руки покойного почти свешивались в тёмную торфяную жижу, сквозь которую кровавыми пятнами проступала железистая муть. Чтоб обойти труп, приходилось делать шаг в сторону, проваливаясь в весеннюю топь по колено. Сразу за болотом справа и слева от тропы простирался угрюмый тёмный лес. Лучшего места для убийства быть не могло. Даже в солнечный день 9-го мая 1892-го года болото, заросшее гнилым березняком,  выглядело зловещим.

   На покойном были разношенные лапти, тёмно коричневые штаны, синепестрядиная рубаха с прорехой и чёрный, крестьянского сукна азям с синей заплатой, за спиной котомка. И, что странно, не было кушака или верёвки, коими азям обычно подвязывается. Но самым странным и чудовищным было отсутствие головы покойного, - из шеи торчала обрезанная  трахея с запекшейся тёмной кровью, и рядом светлела прядь белокурых волос. Косой разрез через грудину предполагал, что внутренности тоже были вынуты.

   Пристав Тимофеев, коренастый мужчина средних лет, рыжеватый,  в форменном сюртуке и высоких сапогах делал пометки в тетрадь для составления акта. Его постоянно отвлекали то русские крестьяне слегами щупавшие болото в поисках головы, то вотяки, стоявшие невдалеке и молча наблюдавшие за поисками, то свои же урядник Соковиков и волостной старшина Попугаев.  Последние особенно усердствовали, - не каждый год в забытом богом краю случается убийство. А тут случай подправить карьеру, - не просто убили, но и голову унесли. Раз в жизни такая удача, и то не всем.

   Голова болела, - Тимофеев ещё накануне, в аккурат на крестинах у почтмейстера, получил рапорт урядника, из которого уже знал, что:

   «5-го мая 1892 года Марфа Куприяновна Головизина, 15-ти лет, русская, жительница деревни Анык направляясь  в Петровский починок, что в деревне Чулья, чтобы сократить путь, пошла не по дороге вокруг леса, а напрямик, через болото по тропинке. Недалеко от речки Люги, на которой ещё небольшая мельница-толчея, она увидела лежавшего поперёк тропы человека в татарском кафтане. Ей показалось, что он был пьян. Чтобы не разбудить его, она обошла  по болоту и отправилась дальше в Чулью. Однако, возвращаясь на следующий день из Чульи, она снова увидела, что человек лежит, а головы у него уже нет.

Тут же с деревни понабежали люди смотреть труп, искать голову. И, когда он, урядник Соковиков, прибыл 8-го мая, следы были уже затоптаны совершенно. В котомке убитого лежали: православный крестик, удостоверение от Ныртинского сельского старосты и справка врача, подтверждавшая, что убитым является Конон Дмитриевич Матюнин, русский. Судя по всему, он профессиональный нищий. Опрос в соседних сёлах подтвердил, что последний раз его видели в вотском селе Старый Мултан».

   Гладко докладывал урядник, только неувязочки у него. Писал, что азям на трупе был за котомкой, заделан между лямками, - а он вот, натянут на рукава покойного. Не сам же покойник надел, без головы это ох как трудно. И девочка эта, Маша, кажется, несвязно говорит. То была голова, то не была. Потому и записали, что азямом была накрыта. За сутки столько людей было, - место проходимое, - а только один свидетель, да и та баба.

   Подошёл высокий бородатый мужчина, представился Сосипартом  Кобылиным из русской деревни Анык. Шепнул приставу, что это вотяки замолили Конона. Для своих жертвоприношений подбирают бродяг или сирот, - таких не хватятся, - обязательно  светловолосых или рыжих. Заманивают к себе, поят до бесчувствия, а затем спящим рубят голову. Печень, сердце, лёгкое съедают, кровь пьют.  В уезде третье лето недород, а этим годе тиф прошёл, - точно вотяки. А люди молчат потому, как боятся вотской мести. Сорок лет, как в Старом Мултане православный храм построили, а они всё своим богам в каулах молятся. Повесили для отвода глаз иконки Николая Чудотворца, а сами своей веры держатся, русских сторонятся. Вотяки это. Записался в понятые.

   То, что в уезде недород, Тимофеев  видел сам, - стропила на крестьянских хлевах и сараях торчали как обглоданные рёбра, - всю солому с крыш скормили скотине ещё зимой. А сейчас выгоняли по весеннему сухотравью тощих приземистых коровок.

   Урядник Соковиков между прочим рассказал, что слышал от грамотного и знающего человека, что есть у удмуртов боги Аптас и Чупкан весёлые и добродушные. Им тоже приносят жертвы. Но довольствуются они гусём или уткой. И до чего вотяки хитрый народ! - съедают почти всё сами, оставляя богам только потроха, которые сжигают на огне. Но есть один бог, сущий зверь, зовут Курбон,  он просит только человеческие жертвы. Вот и забрали вотяки потроха. А что ещё с нищего взять? Голову зачем? Так это обычай у них такой, - человеческой головой заразный источник чистить.

   Мельник перечил, говорил, что всё это выдумки, клял русских. Тимофеев был непреклонен, - воду в пруду спускать, голову искать. А кто, если не вотяки? Иначе, зачем нищего убивать? Тем более голову резать, ливер весь этот вынимать, - прости господи! – Тимофеев перекрестился. И это ни где-нибудь в дикой Африке, а в двухстах вёрстах от университетской Казани!

   Подходили вотяки, приносили щепки испачканные кровью. Тимофеев их прогнал, а щепки выбросил в болото. По русски ни бельмес, а в следствие лезут. Пригрозил.  Потом, когда уже появится официальная версия убийства вотяками нищего, Тимофеев четыре года будет молчать, что в ночь убийства с 4-го на 5-ое мая сам находился в десяти метрах от предполагаемого места преступления и ничего не заметил.

   Пристав закончил писать, подозвал знаком волостного старосту Попугаева с мужиками. Все мужики, - что аныкцы, что чульинцы, что мултанские вотяки стоявшие стороной, - все сразу притихли. Вообще-то труп следовало везти в Анык, на чьей земле всё и произошло, и там разбираться. Тимофеев приказал к вотякам, в Старый Мултан. Урядник поддакнул, русские мужики засуетились, вотяки понурились. Труп быстро погрузили на носилки и понесли к дороге, на телегу. Уже в спину мужикам Тимофеев крикнул, чтоб  в яму с трупом клали больше льда, - распутица такая, что бог даст, не раньше месяца как медик с Казани приедет.

   Потом было громкое дело известное в анналах российской юриспруденции как «Мултанское жертвоприношение», где было всё – подлость и малодушие, ложь и клевета,  смирение и вера в справедливость. Дважды возвращал Правительствующий Сенат дело на доследование, дважды присяжные выносили обвинительный вердикт. Ох, и кто только, как бы сегодня сказали, не "попиарился" на этом деле! - и писатели, и известные адвокаты, и просто проходимцы, но я не буду, - меня увольте! Да и давно это было...
Мне, полувотяку, сегодня гораздо  интереснее знать эту историю в том числе, как саму историю моего народа не особо богатую на разного рода события, а через неё понять его характер, уклад и всё такое прочее, - а это, согласитесь, гораздо интереснее.

А так как в кровавых победах, массовых убийствах, геноцидах и вообще ни в чём таком выдающимся мы замечены не были, то лучшего способа узнать историю моего народа, как через его кухню и быть не может!

Потому, если вы хотите узнать:

- ел или нет человечину мой удмуртский дедушка Илларион?
- кто такие "вотяки", если они не удмурты?
- в чём ошибся Владимир Иванович Даль, и что такое "кумышка", и причём здесь кума?
- зачем зучам надо, чтоб все считали, что удмурты изобрели пельмень?
- кто убил Конона?

и т.д. и много чего ещё, то отпробуйте со мной вкусно пахнущий котёл удмуртской кухни и

 "Кушайте на здоровье!"

***