Приключения деревенской фантазёрки Глава 14

                И первая ночь
Но Даша была радостной, обнимала меня неподдельно, целовала. Только просила всегда, «поцелуй меня, как первый раз».
И вот тут, как увидел себя там, на полу, возле кровати,  наступила ярость, желание отомстить. Я ещё тогда не совсем отошёл от земных амбиций.
А там я всё не мог понять.
Почему она просила меня поцеловать, как в первый раз. Оказывается, здесь вот всё и разъяснилось.
И даже увидел поцелуй тот самый первый, в клубе, когда отброшен я от неё был тобою. Лежал и думал, отчего она от стены не отходила, не убежала, как всегда, в тот год меня она сторонилась, лишь влечение моё к ней сильнее проявилось. И постепенно убеждался, что люблю её, и без неё не жить мне. Ты хоть это понимаешь?

– Прекрасно понимаю, но это не причина ухода с трёхмерья.  Это импульс естества ЭГО. Мощно же ты взрастил.
– Посчитай это минусом, я не вернусь в ту жизнь. Зачем ты появлялся?
– Я больше не появлялся, только те два раза. И ты об этом не знал, больше доверять надо было любимой
– И вообще выхожу из той игры.
– Как хочешь, но повинность тебе всё же, придётся пройти. Или назад.
– Пройду. Здесь. Тем более, здесь домом пахнет. И вспомнил, меня здесь ждут.
– Ждут, но встретишься не сразу, через какое-то время. Поможешь постигнуть истину трём заблудшим, вернёшься раньше, если в истине все четверо засветитесь.
– В трёхмерье? Опять?

– Нет здесь в наложенной повинности. Ты считаешься, почти, как самоубийца. Вывести предстоит тебе и себя, в чистый свет. Дашины молитвы и деяния в свете для тебя, толчок хороший был. Услышали, приняли к сведению. Осознание твоё пошло, возрождайся и ещё заблудшим душам поможешь. Это будет  безусловное творение. Надеюсь, всё же осознал Безусловность?
– Да, осознал. Вспомнил, безусловная любовь, она у меня была, но почему-то там  всё пропало, прекратилось раскрытие.

– Эго, Григорий, эго взрастил. Вот и получил запрет. Сам самому себе поставил запрет на открытие момента своего мастерства, каким ты владел. А тебе предоставили возможность в яви жить и совершенствоваться. Но ты по-другому распорядился этим безусловный подарком. Просмотрел мудрость. И девушку тебе дали, какую. – Егор печально улыбнулся. Но ты не осознал.

– Согласен. – Григорий вздрогнул, на мгновение подумал, что ещё затолкают на задворки вселенной, когда вырвешься домой, но подумал ещё и о Даше, и решил освободить её. –
Истинную любовь не спрячешь, а она заслуживает настоящего счастья. Дашенька моя, моя, любимая. И я счастлив был хоть и возле неё, а не в полном слиянии с её душой, но всё же, был. И был счастлив. Сам виноват во многом. Как же всё просто, от сюда ошибки свои земные видно. Согласен.  – И ещё раз кивнул. –
А ты верни ей настоящее счастье, Даша заслуживает этого. Всего лишь два раза слышал от неё твоё имя. И даже не во сне, а как всегда в мыслях, в её молчаливом  разговоре с Матушкой небесной. Возможно, и не услышал бы, если бы она знала, запрятала бы ещё глубже. Но она не знала, что у меня этот дар открывался. Телепатия раскрывалась. Обещай. –
Егор кивнул. А Григорий продолжил. –
Деда твоего увидел, думал ты. Как вы похожи, просто одно лицо в глазах лишь разница не большая.

– Глаза у меня отцовские. – Улыбнулся Егор.
– В то время я ещё не успокоился, не осознал, что и как, попытался мстить, на него набросился, да ничего не вышло.
– Ты хотел справиться с моим дедом?  В таком растрёпанном состоянии? Удивлён, удивлён. Его и равный ему не одолеет. Как мой отец всегда говорил. Это же Яросвет!  – Рассмеялся Егор.
– Говорю же, не знал.

– Я услышал тебя, после окончания расследования тебе объявят результаты.
Ты прости меня, за первую ночь, за детей. Понимаешь, она моя и всегда была моя. Моя Чаруша. Вернее будет, мы принадлежим друг другу, мы целое и не делимое, мы созданы одновременно. И я её долго искал.  Мы ведь по не осмотрительности потерялись. Естественно, я не имел права вмешиваться, таким образом, в земную жизнь, но и не мог больше ждать.
Тем более, я её встретил там раньше тебя, но тогда она ещё только окончила школу. И вновь не получилось. Прости.

– Но, как принцу всё сошло с рук. – Скептически произнёс Григорий. Почему мы похожи? Можешь сказать?
– Ты вспомнил принца, но не вспомнил себя? Ты тоже из нашего рода, Витослав, сын Радмира, не вспомнил? Григорий земное имя. Поэтому дед и разыскивал тебя. Поразмысли ещё на досуге. Восстанавливайся. Желаю удачи. Раскрой себя, у тебя есть время помочь себе и другим.  – Егор поднялся и пошёл к выходу.

– Исполни, что пообещал. Сделай её счастливой. И всё же я был с ней счастлив. Был. Как хочешь, но двадцать шесть лет я с ней прожил. И счастлив был, и если бы не раскрылась телепатия, и продолжали жить бы счастливо.

– Брат не будем ссориться, тебе предложил вернуться, ты отказался и моё время настало. Мои мечты осуществляются. И Егор закрыл дверь.
И даже уже здесь в этом мире раздался стук закрываемой двери.
Всё верно, дверь в прошлое закрыта, живём в настоящем и я с Дашей и с семьёй. Я! Тихо произнёс Егор и услышал.

– Гриш. – Воспоминания его прервала, соседка Татьяна. – Гриш, ты, что ли?
– Я  Татьянка, я. – Ответил ей, вспоминая, как её называл Григорий.
«Татьянка или Танюха?»
– Ой, Гриш, Гриш, а Гриш, а где же ты пропадал столько?
Егор оглянулся и увидел, как Татьяна опускается в снег.

– Тань, ты не сиди на снегу. Не стоит, вредно это. Поднимайся.
– Ой, Гриш, не могу поверить своим глазам.
Татьяна поползла по снегу к забору.
– Тань, Тань, что ты делаешь? Снег глубокий, можно же через калитку войти.
– Гриш, дай я тебя пощупаю. Ты ли?
– Татьяна, прекрати истерить сейчас подойду.

Пока Татьяна ползла по снегу к забору, он расчистил со своей стороны узкую тропинку и подошёл к забору протянул руку ей.
– На, пощупай, рука моя тёплая, живая, уж призраком я не выгляжу. Верно?
– Верно. – Пролепетала Татьяна и посмотрела ему в глаза. – Но что-то в тебе другое. Ты другой стал, Гриш. Помолодел что-ли? Как? Гриш?
– Счастливый я, Татьян, вот и другим тебе кажусь. Понятие другое стало, Тань. Ты знаешь, счастье какое? Вернуться с того света.

– А, где же ты был-то столько времени? Гриш?– Татьяна держала его за руку и стояла с открытым ртом, пытаясь ещё что-то сказать, всё она выговорила с трудом, как выходило из груди.– Дашка помолодела и ты. Как же у вас так получилось?

– Лечился, Татьян, пока восстановился и прочее. И естественно помолодел. Зря, что ли меня лечили лучшие врачи мира?
– Но тебя ведь не нашли на месте аварии, Гриш.
– Другие меня подобрали, очень хорошие люди. Меня просто отбросило далеко от машины. Очень далеко, иначе бы я здесь не стоял, попади я в обычную больницу. Сразу же констатировали бы смерть. Удостоверилась?

– Да, Гриш, а кто ещё знает, что ты вернулся?
– Пока ты и ещё вон тот малец.
Егор указал на трактор, в котором сидел ещё тракторист и смотрел на них.
– Так это же, Витька, племяш твой, Федькин брата твоего сын. Что это ты его мальцом называешь, он ровесник Сашки твоего.

– Знаю Татьян, но он ещё в стопоре, поэтому я не подходил к нему.
– Когда же ты приехал-то? А Даша? Что Даша? Она где?
– В доме, приходит в себя. Поздно вечером приехал. В самый сильный снегопад. Всё Татьян. Позже все разговоры.
Резко выдернул свою руку из руки Татьяны, повернулся и пошёл в дом.

Даша лежала на кровати, как положил Егор на неё, так и оставалась, завёрнутая в одеяло, как завернул её Егор. Ноги, растёртые Егором, горели, кровь циркулировала мощно, добавляя, продолжая мыслям ядерный взрыв, начавшийся ещё ночью.
И он продолжался, в голове летели мысли, так, что звон стоял, но, ни на одной мысли её ум не зацепился, не остановился.

Всё, что с ней происходит, не осознать. Откуда-то летели картинки с прошлого, настоящего, не могла осознать, просто всё отпустила и лежала, смотрела.
Смотрела на улыбающее лицо того, кто имел сто девяносто сантиметров сплошной привлекательности.

И в плечах широк, и сложен атлетически. А уж улыбка и глаза, ах глаза эти.
И перед её глазами выплыл ещё один персонаж. Гриша. Он тоже и ростом такой же и в улыбке схожесть есть, и глаза, взгляд такой же. Такой? Такой, да не такой. Нет тех синих звёздочек и всполохов синего огня

– Хм. Так нет же! Они разные! И не только в глазах. –
Произнесла она в удивлении. И она вздрогнула, на неё накатывало воспоминание не объяснимого феномена.   
Но как?
Как могло произойти такое? Это не вероятно. Но оно было. Было!

И этот страх наплывал откуда-то из не известности, как услышала внутри себя. «Встреть страх улыбкой, и ты выстоишь, а затем отпусти его. Вспоминай, смотри и улыбайся».

Вспомнилось, как в клубе уже проработав там целый год, но никак не могла привыкнуть к выходкам и закидонов сельских парней.
Как будто больше её и Марты не было девушек вообще. Всем хотелось их обнять и потискать.
Но Марта как-то сразу нашла себе защитника. В первый же вечер, в первый рабочий день, раз и навсегда, на всю жизнь.
С первого дня и до сих пор живут, душа в душу со своим Фёдором. Как позже выяснилось, младший брат Григория. Разница у них в полтора или два года, как Марта пояснила.

А Даше приходилось с трудом отбиваться от поклонников.
«Ещё год как-нибудь вытерплю, думала она. Не за Садчикова же замуж выходить, чтобы уехать из этой дыры. Вытерплю».

Как-то однажды в ожидания фильма молодёжь играла в игру. В какую игру, Даша и не вдавалась, она шла через фойе в свой кабинет, а на полу крутилась бутылка, возле неё стоял Григорий и ждал, пока остановится кручение бутыли. По обе стороны сидели на стульях, парни и девушки. Такую игру Даша не знала и подумала.
«Что за дурость?».

Она видела и раньше Григория, но не знакома была с ним. Знала, что он брат Фёдора, Марта рассказывала. Видела его с молоденькой девушкой Татьяной, за которой ходили два парня. Григорий и Владимир.
И вот теперь Григорий оставил Татьяну, стал появляться перед Дашей. Она боялась его, уж очень он напоминал ей того Егора. Похож, очень похож, но не он, не Егор. Это она чувствовала.

Но он упорно старался постоянно попадаться ей  на глаза. И в этот  раз, он стоял и смотрел прямо в глаза ей. Бутылка остановилась, прекратила вращение. И  горлышко её повернулось к сидящей молодёжи в левом ряду.
Но он повернул ногой горлышко бутылки, так, чтобы оно указывало на Дашу.
Все присутствующие захлопали в ладоши и захохотали.
А он загородил проход и сказал.

– Плата за проход один поцелуй.
– Что? –  От такой наглости она опешила, и спросила. – Ты псих, что ли.
– Угадала. – Ответил он, нахально улыбаясь. – Поцелуй. У нас такие правила.
И развёл руки вширь, продолжая надвигаться на неё.
– Мне без разницы ваши правила, ко мне они не относятся.

Она повернулась и стала обходить по периметру играющих. Но он вновь возник у неё на пути. Глаза его светились огоньками, которые не предвещали ничего хорошего для Даши.
– Один поцелуй, Дарья Васильевна.  – Даша отступала, он продолжил. – Дашенька, поцелуй, но я не гордый подойду сам и поцелую.
И под общий хохот и аплодисменты он шёл навстречу, в наступление на Дашу.
Она отступала назад под язвительные шутки молодёжи. А отступать больше некуда, она упёрлась спиной к стене.

– Дикари какие-то! 
Вскричала она, но надежды не теряла выйти из этой передряги победителем, размахнулась и уже почти заехала ему по щеке, но… он поймал её руку и прижал к стене. Она сжалась, ей показалось, она стала маленьким комочком.
Только и думала, как вырваться из его огромных рук. И уже было, она почувствовала его губы на своих губах. Как громко и грозно раздался окрик.
– Оставь её! –

И Григорий оказался на полу, а Даша, словно распятая, как стояла, так и осталась стоять. Стояла, руки её так и остались прижатыми к стене, как минутой раньше Григорий прижал их.
Своими глазами она видела, что Григорий лежал на полу, и тишина в фойе, застывшая в изумлении молодёжь, а Даша почувствовала мягкий и нежный поцелуй на своих губах.
«Как? – Летело в её мозгу. – Он же лежит на полу, а я ощущаю поцелуй. Это что как в замедленном кадре? Происшествие уже прошло, а я его только ощутила?»
Мягкий и нежный поцелуй, и вот сегодня она утром ощутила такой.

Поцелуй Егора.

Вот оно что! Может, я разгадаю, почему такой поцелуй ощущала всего несколько раз в жизни. И в те раза, видела и, как мы были вдвоём с Гришей, он целовал меня так. А почему в другое время так у Гриши не получалось?
Вообще Гриша целовался по-другому. Лишь всего несколько раз он целовал меня так, как в тот раз в клубе.
Первый раз это было в клубе, второй раз ночью.

В первую ночь после свадебного застолья. На свадьбе под крики «горько» Гриша целовал меня совсем не так. Это вообще были первые поцелуи. Между поцелуем в клубе и свадьбой не было поцелуев. Как только доходило до поцелуев, со мной и  Гришей возникало, что-то такое, что забывали о поцелуях, лишь смотрели на звёзды, но замуж звал постоянно. Как красиво начиналась свадьба, столько радости было, а потом что-то случилось с Гришей и он опьянел так, что стало не выносимо. 

А я чуть не плакала от того что Гриша стал пьян, что ещё праздник не закончен, а его увели. И как мне было стыдно перед мамой и папой, Садчиков смотрел печально, лишь качал головой. Отчего так случилось? Ведь он не пьющий был, а здесь на свадьбе удивил всех. И не только моих родителей, но своих родителей и родственников и всех кто был на свадьбе.

И я, сама ушла, а гости ещё продолжали веселиться. Хотела уйти совсем, в свою комнату при клубе, где была наша квартирка с Мартой, затем оставалась я одна. Но Марта поймала меня и провела через какой-то коридор, и затолкала в комнату, где жили они с Федором в их спальню.
В маленькой спаленке, где поперёк  кровати разлёгся Гриша, а диван был весь в подарках. Ей и присесть негде было. Ещё сильнее слёзы полились. так тяжело было на сердце. Хотела сложить подарки с дивана на пол и вдруг Гриша повернулся и отодвинулся на другой край, тихо прошептал.

– Ложись Дашенька и ничего не бойся.
А, что оставалось делать? Села на кровать.
Погас свет, даже не подумала, не осознав, кто его выключил. Она протянула руки снять венок с головы, но почувствовала, как он плавно поднялся вверх, словно слетел с неё. Захлёбываясь слезами, ни о чём не думала, обида росла в сердце, легла, не раздеваясь, свернулась в клубочек, даже туфли не сняла. Лишь чувствовала какое-то нежное касание.

Гриша, что-то произнёс, а ей даже было противно посмотреть в его сторону.
Какие-то ругательства, противное бормотание, старалась не слышать. Лишь подумала, «Надо было уехать, как говорил папа. И что я его не послушала его?»
Плакала уже навзрыд в голос, ощутила руку на своей голове и его нежные слова тихие, тихие, говорил ей  пьяный Гриша. Извинялся с печалью.

«Не плачь, пожалуйста, не плачь, прости, что так получилось. Твои слезинки хрустальные, не стоит их печаль твоя. Я же люблю тебя, любимая».
Он гладил по голове, разрушая её причёску, осторожно освобождал её волосы, от вплетенной вуали.
А она, от этой ласки ли, или уже наплакалась, что не заметно уснула. А проснулась от того, что  Гриша её медленно, медленно раздевал.

Ощущала его поцелуи, нежное прикосновение, в комнате было темно. Тихое его шептание, нежные ласки и от них она потеряла голову, забыла всё на свете, и обида куда-то исчезла, растворилась.
Она летала на седьмом небе, а может и выше. Слышала поговорку «на седьмом небе от счастья» вот не знала, как такое может быть, думала, просто люди придумали.
Нет, оказывается, может.

Боже, что за ночь была. Мамочка моя!
Никогда не знала и думала, что такое волшебство могло быть, и она это получила.
У неё даже крик не вырывался в волшебном содрогании всего тела, он был во время закрыт поцелуем, затих в истоме.
До самого утра она с замиранием сердца получала ласки и зацелованная и обласканная от макушки до пят, она счастливая уснула.

Даже сейчас вспоминая ту ночь, внутри живота сладко сжималось.
Вспоминала слова ласковые, которые он шептал. Они запомнились на всю жизнь. И даже подарок сделал.
Ох, с этим подарком, вновь обида и слёзы были, до горечи.

Не отрываясь от ласк, он положил ей на грудь, что-то прохладное, и от него, от центра груди, по всему телу пошли сладостные волны. Пока на шее он застёгивал застёжку.
– Носи любимая всегда, тебе на счастье, за эту сладостную ночь.  Помни эту ночь. Она не обычная. Правда, ты почувствовала? Сегодня зародился наш сын. Как хорошо совпал твой цикл.

– Какой цикл? – Спросила она, но он вместо ответа закрыл её рот поцелуем. Затем, чуть отклонился, смотрел на неё в сиянии света луны. Прошептал.
–Ты, такая красивая, ты не обычная, ты богиня. Помни.
– Я посмотрю твой подарок? Любимый.

Она не ожидала, что вырвется это слово «любимый». И она им назвала Григория? Удивилась сама. Никогда его не называла так. Пять лет ходил за ней, и всего лишь месяц назад дала ему согласие, а он так торопил свадьбу, что даже хотел сразу. Но в сельском совете месяц на раздумье дали, чему Гриша был не доволен.
А она сама не ожидала, как и почему дала согласие. И вот результат. Счастье.

И всё от счастья улетучилось. И тот образ, который был в её мыслях, и ей казалось уже всё это одно. И он, и Гриша – это одно. Я любима, одним тобой любима. Неслось в её мыслях. И держа пальцами кулон, произнесла.
– Жаль, света нет. Включим?

– Позже посмотришь, при свете дня. Ночь скоро закончится, она такая короткая, я не могу тебя ни на секунду от себя отпустить. Ты такая желанная.
Она же счастливая, тихо и радостно смеялась. И вдруг позади, раздался громкий храп, она вздрогнула

– Ой, что это? Кто здесь? – С испугом спросила она.
– Здесь никого нет, любимая, только ты и я. Это вероятно из другой комнаты, гости так расхрапелись. –  Ответил он и вновь пошли ласки и полёт в космос, в чудеса, в нирвану в такую высоту, что замирало сердце. Утомлённая от ласк она уснула, а проснулась вновь от храпа.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.