Приданное

                1 
               
 Илье Эдуардовичу Костину пятьдесят три. За его средним ростом и светлыми волосами на круглой, как мяч голове, пединститут в Орджо (ныне университет во Владикавказе). Ны-нешнее место жительства Д-мэна — поселение южнее Мурманска, показательно ухоженный Мончегорск на берегу озера Имандра. За его окраины говорить нет резона, бараки там такие же, как и везде на Руси: Саратове, Калининграде, Вологде, Воронеже, Сыктывкаре… С удобствами во дворе. Порой, жилые двухэтажные щитовые дома, походили на нежилые развалюхи арктической ЗФИ (Земли Франца Иосифа).  И везде терпкий портяночный дух, Русью несет…
 Если копнуть глубже, экология здесь как в Норильске, с его  хлорными атаками, то есть с жизнью мало совместимая. И там и там плавят медь и кобальт, растят  никель, с платиноидами дело имеют...
Дожди в его окрестностях оставляют после себя голубые лужи медного купороса. Вот по-чему местные автовладельцы, обрамляют днища своих средств передвижения титановыми анодами, а крылья мотобайков - никелевой фольгой. На все это открылись глаза у Костиных через несколько лет, после приезда в эти красочные, но богом забытые места. А начало было романтичным… 
Трудится Эдуардыч не бог весть кем — заведующим городской технической библиотекой.
Мария Тихоновна Костина, мать Ильи, женщина семидесяти двух лет. Скрытная, неласковая, эмансипированная стервоза. Последнее сдвоенное свойство ее характера, можно без ущерба для смысла расчленить. В высшей степени самодостаточная: сколько лет одна да одна…  По свидетельству окружающих, упряма как чимганская ослица. Живет старушка в Калининграде, он же Калинин, Кенигсберг, Кениг.
Борис Костин, сын Ильи, молодой человек двадцати восьми лет, без образования и специальности. Его жена - Виктория, двадцати четырех лет тоже звезд с неба не хватает. Детей у супругов нет. В Уссурийске они уже лет шесть. Борис подвизается в шиноремонте, на большее его не хватило, жена в найме у китайцев. Челночит. «Рубаска, майка цисы, до сиво холосы...». Живут они на съемной квартире у армейского друга Бориса.
Так выстроились звезды у семьи, и винить в том некого, если на то пошло. Илья уехал из Кенига в Северную Осетию по окончании школы. Выучился молодой человек на географа. Жил как и все в общаге: с праздношатанием, вином, девочками… На предпоследнем курсе, когда началась пандемия свадеб, его окольцевала леди из города-спутника Волгограда - Волжского, они уехали туда сразу же после защиты диплома.
Как обладателям красных «листов, сложенных вдвое», им  дали право самим искать работу, какое-то время они были «фрилансерами». Крыша у них наследственно обустроена: родители Евгении, переписав на них трехкомнатную квартиру, подались в Норильск на аффинажную фабрику. Современные старатели с гарантированной дОбычей…
                2
  И двух лет не прошло, молодых тоже потянуло на Север.  Расстелили они на полу экономическую карту Советского Союза, и стали обнюхивать привлекательные, на их взгляд,регионы. Манил Кольский полуостров с его экзотикой семидесятой широты. Убогая растительность тундр не пугала молодых людей, влекла возможность узнать вкус красной рыбы, икры из нее...
Интернет тогда еще был диковинкой, и в частном владении не фигурировал. Однако, у семейной пары были знакомые в универе…
Мончегорск приглянулся Илье и Евгении, и как развитой промышленный регион цветмета. Продав квартиру в Волжском, они не раздумывая долго, перебрались туда, стали пускать в городке корни. Работать учителями в школе не захотели с самого начала, со специализацией, стало быть, у них вышла промашка. Зря потратило на них деньги государство и партия, ох зря…
Вскоре, на белый свет вылупился голосистый и требовательный Бориска. Молодой маме пришлись по душе новые рыночные отношения, она стала дилером, по-простому - продавцом. Илья наступить на горло своей песне не смог, директор книжного магазина, он нес в массы доброе и вечное. Деньги по северным меркам получал небольшие, но его душа не роптала, зажив  обывательскими понятиями.
Другое дело его жена...  Завистливо косясь на упакованных в «фирму» подружек, молодица тяжело вздыхала, лелея мысль - она тоже со временем…
И оно пришло, на ее горизонте появился майор из ближнего авиаполка. Получая в два раза больше Ильи, он между делом улестил Евгению, и недолго думая, та сделала мужу ручкой. Претензий к их трехкомнатной квартире она не выказала, у вояки было свое жилье.
К тому времени Борис уже заканчивал школу. У его матери жизнь налажено текла по другому руслу, плоскодонке парня в этой стремнине не нашлось места. Вскоре он и сам это понял, и еще до призыва в армию закурлыкал журавленок во Владивосток. Выпросив у отца подъемные, самому такая смена дислокации не по плечу. Через несколько месяцев после приезда, его забрили в пограничники. После службы он во Владик уже не вернулся, осел в Уссурийске у сослуживца. Потом женился… 
И стали Костины, как бы ломтями осетинского пирога фыдчин на "празднике жизни"...  Нарезанного, как и положено, без вращения на столе.               
                3
  Шло время. Никто из действующих лиц Семьи, почему-то не горел желанием общаться. Борис со своей милкой воротили нос от родичей по-определению: недосуг молодым тратить время на отстойных предков. Те же - не хотели навязывать потомкам свое общество: чув-ство собственного достоинства, и возрастная обидчивость, по-видимому, были тому причи-ной.
Илья и Борис давно обзавелись компьютерами, но использовали их по-разному. Один подсел на игры и эротику, другой не вылезал из видео Ютуба. Илья получал истинное насла-ждение, открывая для себя новые имена и лица в песенных конкурсах.
То, что кремлевские жрецы «назначили» Украину вражеским регионом, ни о чем ему не го-ворило - собака лает - караван идет.  Уверенный голос украинки Хохловой, с ее неподража-емой мимикой, дивная внешность Аллы Ивашиной, эльфическая Наташка Гордиенко, голо-систые переливы Папазоглу, актриса Плаксина, проникновенная малороссийская Мелешко, Мишель, с ее бесподобным исполнением на родном языке «Бесаме мучо»... Да мало ли пре-красного!
Изабель Жиффруа, ее больше знают как ZAZ или «насмешливую фею», покорила Илью как и тысячи других, своим бунтарским, с хрипотцой голосом. Необычное влечет… Талантли-вые копирования известных певиц Леной Максимовой и Аглаей Шиловской, тоже заставля-ли широко раскрыть глаза.
По мере освоения технологий, отец и сын прописались в Одноклассниках и Фейсбуке.  Скайп позволял им общаться "он лайн". Только о чем говорить…  Общих интересов у роди-чей как не было, так и нет... Профессионального роста у молодых не видно, с какой стороны не глянь, дельными профессиями они так и не овладели. Разве что Виктория сменила свою кочевую цыганскую долю, на оседлую и чистую, без отталкивающих запахов и насекомых — стала продавцом-кассиром в универсаме. Она носила в себе уже новую жизнь, и тяжести ей были заказаны.
Как-то, заглянув в Фейсбук, Илья прочел сообщение Бориса. Сын делился с ним новостью, и какой! Бабушка Маша звала внука к себе насовсем. В своей трехкомнатной квартире немецкой планировки, она готова выделить внуку для проживания две, или сорок шесть квадратных метров. Больше того, бабушка обещала обустроить жизнь молодых супругов на современный лад, и даже готова финансировать учебу внука за границей. Бориска просил у отца совета, и конечно получил его благословение. Переезд Бориса папаню  порадовал, но ему отчего-то не по себе: мать такого подарка своему сыну не предлагала. Ни во вчерашней его жизни,  ни в сегодняшней...
«Откуда у старой деньги?» - недоумевал Илья. Он посылал  ей время от времени, денежные переводы, и они, судя по-всему, были ей как нельзя кстати.
«Timeo Danaos et dona ferentes (Бойся данайцев и дары приносящих)»
Получив родительскую отмашку, Борис с переездом не медлил: отправил контейнер со сво-им небогатым скарбом в Калининград, купил билеты на самолет. Тут он справился своими силами, бабкины бонусы ему подключать не пришлось. Обещал по приезду на свое ПМЖ выйти в Интернет и описать все детально.
                4
Через три недели пришло сообщение от Бориса. «Мы на месте. Устраиваемся. Бабаня спон-сирует. Будут новости — дам знать». Костин, как отец, обязан быть причастным к этому жизненному водовороту, следовало быть рядом с сыном.
С недавних пор Илья на пенсионе. По традициям Заполярья, отлученным от официальной занятости. Никто, однако, не мешал ему ходить «налево». Владея сносно английским язы-ком, он брался за технические переводы, за художественные не рисковал — словесный ба-гаж не тот. Двухнедельная поездка к матери, если тому быть, никого не обязывала. Остава-лось заручиться согласием бабы Маши, ее приглашением. Он намекнул об этом Борису, и тут же получил в его пересказе «добро»  от старушки.
В Калининград Илья добирался поездом через Питер. Не по душе ему мгновенные переме-щения в пространстве: ничего не увидишь, а увидишь — не  рассмотришь. То ли дело под перестук колес глазеть в окно, впитывая радужную природную лепоту.
В Питере он думал пройтись по магазинам: ехать к матери и сыну с невесткой без подарков — дурной тон, не поймут северянина.               
                5
Мать сильно сдала, и не мудрено. Для женщин более чем среднего возраста, последние годы земного бытия, жестоко сказываются на внешности. Он не видел ее лет шесть… И сына столько же, в Скайпе деталей не рассмотреть.
Жена Бориса — девка суетная, за словом в карман не лезла. Торговки они такие... Сама на разговор с Ильей не шла, но если он спрашивал ее о чем - либо — отвечала цветисто, с ужимками.
Вика, надо отдать ей должное, неплохо готовила, с ее легкой руки, диета была в основном рисовая, рыбная и овощная. Борис приохотил его к сакэ. Китайса...
Мать не могла нарадоваться на сыновний подарок - ворсистый флисовый плед с шотланд-ским орнаментом. Она ходила по комнатам, накинув его на плечи как кимоно, вальсируя и напевая « … в городском саду играет духовой оркестр, на скамейке где сидим мы нет сво-бодных мест...». Борис тоже был при деле — осваивал дареный смарт «блэкберри-паспорт». Вика не снимала гортексовую куртку, с ее лица не сходила довольная улыбка.
И все бы хорошо, но в воздухе просторной квартиры, витало что-то тревожное и гнетущее. Илья не уловил этих смутных эфирных дуновений, если бы не его странное знакомство с проводницей седьмого вагона… Эрикой.
Билет на поезд Илья брал на станции Оленья. Его капризу - сесть лицом по ходу поезда, не вняли, взял место, какое дали. А дали у туалета против хода. Он просил проводницу учесть это, намекая — будет ей благодарен. Эрика, она позже назвала себя, снисходительно улыб-нулась на его расхожую уловку пассажиров. Ничего ей от него не надо, она и без того оза-бочена судьбой Ильи.
Озабочена… Знает его имя… Попахивало мистикой, о чем пассажир не преминул сказать миловидной женщине в форме. Завороженный ее широко расставленными глазами, глубо-кого чайного цвета. Действительно, в дороге проводница не отходила от него. В вагоне бы-ло еще с десяток пассажиров, но у нее как-то хватало времени на всех… Сам себе удивля-ясь, Илья делился с посторонним по сути человеком, своим наболевшим и проблемным. Женщина слушала его не перебивая, присев на край скамьи у двери, время от времени вы-глядывая в коридор. После того, как рассказывать стало не о чем, Эрика начала задавать во-просы и советовать. От ее рекомендаций и наставлений захватывало дух, и шли по спине мурашки.
Если он не силен в биографиях родных по материнской линии, пусть познакомиться с ними, и сделает нужные выводы. Некоторые факты его безусловно огорошат. С матерью пусть держит ухо востро: она косвенно, а его бабка - безусловно, причастны к третьему рейху, нацистам. Хочет он того или нет, ему придется пожинать плоды этой причастности.
Suum cuique tribuito (пусть каждый получит свое).
Костин не знал, как на такое реагировать. То ли свести все к шутке, то ли прекратить ее провокативный монолог, и выставить проводницу за дверь… Встреч с Эрикой было две. Проводница в разговоре ни разу не назвала город Калининградом…
                6
Не прошло и двух дней после его приезда, мать свела Илью с дочерью своей недавно по-чившей подруги — Дорой. Стройная, его лет и европейской внешности, похожая на киноак-трису Аллу Демидову, с ее аккуратными и строгими губами, женщина немногословна и де-ловита. Присели на решетчатую скамью на детской площадке у дома. Вечное изделие немецкой выделки, бронза от Круппа…
Следуя своей давней традиции: - «если я чего решил, то выпью обязательно», Илья отпро-сился в ближайший магазин за пивом. Появился через десять минут с банками шестигра-дусного австрийского напитка. Дора от угощения отказалась, и в немногих словах проясни-ла  ситуацию.
Баба Маша познакомила их не с целью свести «два одиночества»: доброта, участие в ком-то, за ней не водились, Илья это знает по-себе. Она рада бы помянуть и свою мать добрым словом, но его не найти. Впрочем, речь не о матерях, ситуация что сложилась вопреки их воле, требует быстрого разрешения, и по-возможности, в рамках закона.
У Ильи заныло под ложечкой от тяжелого предчувствия. Впрочем, это не мешало ему от-крыть третью банку пива…
- Дора, стесняюсь спросить… У моей матери, невесть откуда появились деньги. Сумму она держит в тайне, на учебу моего сына за границей, как считает, должно хватить. Это связано с вашей темой?
- Впрямую. - Я к этому как раз подхожу. Моя бабушка, вечная ей память, устами моей ма-тери, завещала зарытые в землю ценности. А поскольку бабушка Эльза и твоя бабка Поли-на, были неразлучными подругами, обе танцевали в варьете, то поделить поровну свалив-шееся на них богатство, сочли справедливым.
Илью одолела известная нужда, и он, извинившись перед Дорой, уединился в промежутке между гаражами… Вернувшись спросил:
- Что за ценности? - Доля бабы Поли, думаю перешла к ее дочери Марии, моей матери? Обо всем, что вы тут сказали, она знает?
- Почти. -  Эта легенда известна ей в общих чертах давно. Когда моя бабка покидала этот мир, она поделилась тайной клада со своей дочерью, моей матерью Барбарой. А та с Мари-ей, твоей матерью.
- Правда в том, что с тысяча девятьсот сорок четвертого года, в  оцинкованный ящик из-под патронов, не заглядывала ни одна живая душа. Я только недавно была посвящена в это. Мои доверенные друзья помогли мне найти и выкопать ценности. В одном из их гаражей я поделила содержимое на две, как будто, равноценные части..., - Дора откинулась на спинку скамьи, и надолго замолчала.
Илья тоже молчал, справедливо полагая, что его собеседница подходит к самому главному, и торопить ее  не следует.
- Да…, - она замялась, прежде чем продолжить. - Тут есть деликатный момент… Ценности, при всем моем желании, строго надвое не делились, и причина здесь крылась… Короче го-воря, в ящике хранилось много золотых часов, браслетов, кулонов, цепочек… Очень много! И еще кое — что…
- Вы меня интригуете, - не выдержал Илья. - То, что это конфискат или воровская добыча, я понял сразу…
- Это облегчает мою задачу, - продолжила Дора. - Давайте покончим сначала с одним... У наших бабок были дружки, оба из гестапо. Поскольку молодые женщины дружили, дружили и их ухажеры, бой-френды по-нынешнему. Йозеф у моей бабки Эльзы, и Гюнтер у твоей - Полины. Йозеф свою работу не афишировал, но его частые отлучки наводили подруг на мысль — он инспектировал концлагери, и в этой связи, у него темное прошлое. В начале 44-го его насмерть пырнул китовым гарпуном один из заключенных на этапе.
Потом исчез и Гюнтер. Вскоре он объявился под фамилией Костин, и вступил в официаль-ный брак с твоей бабкой Полей… Как у него это вышло, не рассказывал.
 Дора перевела дух.
- Моя родословная по-своему интересна, но она не имеет отношения к нашим событиям…
- Если я правильно вас понял…
- Правильно! - Гюнтер и Полина - генетические отец и мать бабы Маши. К слову, Гюнтер взял себе имя Савва. Фамилия, его, как вы догадываетесь - Костин. Когда Маша стала неве-ститься, ей подыскали жениха из немецкой богемы, как будто ювелира-монтировщика… Но КГБ не дремал, через год Вебер при странных обстоятельствах ушел в небытие, унеся с со-бой тайну своей богатой коллекции монет. Маша оставила себе девичью фамилию.
Илье был бы сейчас кстати стакан 50 - градусной грузинской чачи. И блюдечко патиссо-нов…
- На сегодня мы поставим в этом месте точку, - Дора Бутман  протянула визави руку. Ду-маю, очередное наше свидание должно случиться через неделю, не раньше. Вам есть о чем размышлять. Мне тоже. Созвонимся…
Ошеломленный новыми известиями, Илья продолжал сидеть, не встав даже из вежливости.               
                8
- Темнишь мать! - начал с упреков Илья, переступив порог квартиры. - Что бы тебе не рас-сказать мне все это раньше.
- Раньше? - вскинулась старушка. - Это когда же? Дора объявилась четыре месяца назад, до этого я знала о ценностях понаслышке, от своей матери. Когда появилась Дора, дело сдви-нулось с мертвой точки, стало известно место тайника. Она вырыла ящик, поделила его со-держимое и перепрятала. Ее доля нас не касается, наша будет передана нам, как завещано. По моей просьбе, кое-что она продала, а деньги положила на мой счет. Это ее добрая воля, в память о матери и бабке. У тебя есть на что жить, сынок?
И сколько там выходило на руки?- Илья игнорировал вопрос матери. Старая женщина не-приятно удивляла Илью, в ее поведении сквозило высокомерие и бесцеремонность.
- А тебе что за печаль? - грубый ответ матери был для сына, как удар обухом по голове.
Права Эрика, с этой Шапокляк надо держать ухо востро. Бориске  бабка идет навстречу по-тому, что он как телок, следует ее советам. Внук — ее единственная опора в немощной ста-рости. Илья же, никогда не шел на поводу у матери, отсюда их взаимное отчуждение.
«Платон мне друг, но истина дороже»
- Ладно мать, - продолжил сын, - расскажи про деда. Кто он? Чьих будет? Где родился и где пригодился? Помнится, ты не любила касаться этой темы. Отца припомни…
Прежде Мария Тихоновна мало курила, но с приездом Ильи она не вынимала папиросу изо рта. С чем это связано, осталось за кадром, старушка предпочитала копии немецких папи-рос военных лет. Стоило ее нездоровое увлечение прилично, с пансионом Ильи на такой роскоши впору разориться, но теперь фрау при своих деньгах… Что-то подсказывало гостю — диалог с матерью надо вести в атакующем стиле, не давая ей передышки.
Мать покоилась на своей старинной, начала века, железной кровати, с медными шарами на спинках и панцирной сеткой с двойной периной. Лежала в ловозерских унтах, подарком сына на юбилей, закинув руки за голову, подняв очки на лоб и прикрыв глаза. Будто от усталости…
Комедия! С приездом к ней молодых, хлопоты по дому лежали целиком на Виктории, устать старушка могла только от старости.
Баба Маша не жалела денег на одежду и обновки, ни себе, ни Бориске, ни Вике, Илья выпа-дал из ее поля зрения.
- Скоро дети заявятся..., - подал голос Илья, роскошные напольные часы черного дерева и швейцарского исполнения, показывали конец рабочего дня.
- Разве Дора не посвятила тебя в детали? - осторожничала старая.
- Она не знала того, что знаешь ты. - Ко всему, у нас с ней не последний разговор. Я же хочу знать все подробности, мне стыдно перед ней за свой узкий кругозор. Ценности — ценностями, давай разберемся с нашими родственниками. Ты мать много лет держала меня в черном теле, я не слышал ни слова ни полслова о наших немецких корнях… Искупай свою вину.
- Искуплю..., - баба Маша села на край кровати. - Ты когда думаешь уезжать?
Не дождетесь! - подумал гость, но сказал смиренное:
- Встречусь с Дорой, обрасту информацией и домой…
У него уже сложился план действий. Основной и вспомогательный. Бабка гонит его из до-ма, хочет лично контролировать зарытые в землю деньги.                9
Хлопнула входная дверь, вернулась с работы Вика, и разговор  отложен до лучших времен. Надо отдать должное молодой женщине, она понимала: от расположения хозяйки квартиры, зависела и ее собственная судьба.
Устроилась Виктория на платные курсы машинисток-стенографисток. Освоенная профес-сия, позволяла подрабатывать в предстоящие три-четыре года декрета. Вика девчушка смышленая, ее успехи в клинописи наглядны и неоспоримы. Подстрекаемый бабой Машей внук тоже напрягся, и поступил в колледж с англоязычным уклоном. 
 Вика приняла душ, и облачившись в  халат из верблюжьей шерсти, занялась готовкой. Илья, от нечего делать тоже крутился на кухне, вдыхая аппетитные запахи, вел ничего не значащие разговоры с невесткой.
-Кстати, - спросила его молодая женщина, - знаете как звучит ваше имя по-японски?
-Представления не имею! - округлил глаза свекор.
-Не очень правда, благозвучно, но запомните все равно. ЁСАЙЩУ. Крепость господа. Бо-риску я уже давно зову ТОШИКИ. Борющийся. Баба Маша у нас НИГАИ. Горькая. Чтобы вы не забыли, вот вам памятка — вынула из кармана халатика ламинированный листок. Тут все. Есть приветствия на китайском и японском языках. Хотите добра своим близким, назы-вайте их ПРАВИЛЬНО, то есть по-японски.
Ой, я совсем забыла про тушеные овощи, - кинулась к плите.
Пришел Бориска, после ужина молодые уединились в своих апартаментах. С самого начала, они выделили Илье для проживания проходную комнату. 
Бабушка Маша с сыном продолжили некогда начатый разговор.
- С Дорой я впервые познакомилась пол-года назад, на похоронах моей подруги, ее матери Барбары. После сорока дней, она пришла ко мне, и мы проговорили всю ночь. Честно гово-ря сын, мне не хочется копаться в семейном грязном белье, в нашем прошлом много по-стыдного и позорного.
- С Борисом ты чем - нибудь делилась?
- Нет, наша родословная, его не пробирает, но он охотно берет у меня деньги, - баба Маша хохотнула, прижав ладони к румяным не по годам щекам. Не могу сердится на него за это… Его юношеские прыщи когда-то пройдут, важно что после них останется…
Илья промолчал, не поддержав мать даже улыбкой.
- Дора рассказала о содержимом ящика, но о чем-то умолчала. - О чем?
- О золотых коронках. - Их там больше пуда.
- Бог мой! - по спине Ильи пробежали мурашки.
- Это наша головная боль, сынок. - И зубная тоже… Ее надо как-то купировать…
Костин откинулся в кресле. В комнатной тиши прозвучало его негромкое:
- Давай пока об этом молчать. - Вообще. О чем угодно говорить, только не об этом... А ты тут о моем отъезде печешься… Я сейчас как сапер, должен разминировать проход, и выве-сить табличку «ПРОВЕРЕНО, МИН НЕТ!» Как вас тут одних оставить… Старых и малых…
И пошел пить пиво в универсам «24 часа».
                10
Шел восьмой день пребывания Ильи в гостях. Молодые увлечены учебой, им не до отца, дойной коровкой для них сейчас бабка. Вторая по счету встреча с Дорой, носила практиче-ский характер. Где купить МУЛЬТИПЛАЗ 3000, плазменный сварочный аппарат, электрон-ный номерной сейф? Где взять в аренду гараж для манипуляций с металлом?
И еще… Надо держать в уме мысль - сменить бабкину квартиру на усадьбу... С тем, чтобы в итоге поселиться там с детьми. И скрыть за высоким забором свою тайную жизнь, сделать это в многоквартирном доме проблематично.
Дора приняла близко к сердцу проблемы Ильи, приехала к нему на недавно купленном «ту-ареге». Они пол-дня мотались по городу в поисках плазменного аппарата, и в конце - кон-цов нашли его. Нужных размеров сейф приглядели еще раньше.
Аренда гаража решалась не так скоро, Дора привлекла к этому своих многочисленных зна-комых. Через неделю Илья держал в руках ключ от помещения. Без объяснения причин, решил вопрос с хозяином о конфиденциальности съема. Никаких посещений до конца арен-ды, трех недель.
Оставался последний этап — перемещение ценностей из тайника в сейф. Если для бабы Маши все это выглядело естественным ходом событий, то для Бориски и Виктории — шо-ком.
Зачем в доме сейф? Что в нем прятать? От кого? Они еще не задавали этих вопросов, но они будут вертеться у них на языке, когда сейф появится в квартире. Пока он и мультиплаз хранились в гараже, а до этого - в багажнике «туарега». О существовании гаража ни Борис ни Вика не знали, до поры следовало щадить психику молодых людей.
Илья со своей новой знакомой разыграли целое представление, чтобы убедить совладельцев бабы Маши в достоверности происходящего. В один из выходных дней, когда все были до-ма, их посетила Дора. В руках она держала кейс, и судя по напряжению руки, весомый.
- Мария Тихоновна, - поклонилась старушке, - у меня к вам  просьба. Мне больше не к кому обратиться, мои знакомые разъехались кто-куда. Я затеяла дома капитальный ремонт, а ценности, что у меня есть, деть некуда, привезла их вам на хранение. Возьмете? - проси-тельно смотрела на старушку.
Баба Маша удивлена, но приняла все за чистую монету.
- О чем разговор! - Конечно возьму.
- Я в чемоданчике и оставлю. - Месяца через два заберу.
И ушла, подмигнув Илье.
- Поставь сынок у меня в изголовье, так мне будет спокойнее…
- Как скажешь мать.
Сын и невестка тут же смотрели телевизор, все слышали и видели.
Не откладывая в долгий ящик, Илья съездил в гараж, и привез сейф. Будто прямиком из ма-газина. На вопросительный взгляд Бориса, назидательно поднял палец:
- Пригодится. - Как только Дора заберет свои побрякушки, освободит внутренности, мы там будем с тобой пиво хранить. Если в холодильнике места не хватит.
 Шутил. И сунул дорин кейс в железный ящик, облегченно вздохнув. Баба Маша потерянно смотрела на него, многого не понимая…                11
Поутру, Илья перенес сейф в свою комнату. Мать молча провожала его глазами. В кейсе че-тыре полотняных мешочка с нейлоновыми завязками, такие обычно используют в банках для хранения монет. На ощупь содержимое в них одинаковое, килограмма по два в каждом. Он развязал один, и его бросило в дрожь.
Коронки были преимущественно с зубами: одиночные, спаренные и целые мосты… Кроме того, там были золотые и серебряные офицерские жетоны, номерные нацистские партийные значки. Каким образом они здесь оказались…  Дора должна знать…
Как мне с ними..., - пришла паническая мысль. Ко всему, предстояло еще освоить горелку... Он завязал мешочек, сунул кейс в сейф, и рухнул на диван.
Какие планы... Сходить в магазин Химреактивов, прикупить тиглей и весы, провести проб-ную плавку. В гараж больше трехсот граммов за один заход не брать, их бы за день вырабо-тать...
 И вот он в гараже. Три часа пополудни. За бортом плюс пятнадцать. Сентябрь.
Первая плавка. Омерзительный запах жженой кости гнал из помещения. Без винтилятора здесь делать нечего. Вот, из тигля вытряхнут первый желтый королек,  граммов на сто — сто двадцать. Уже что-то…
Завершая технологический процесс, Илья убрал все следы своей деятельности. Мультиплаз и тигли, случись что, никому ни о чем не скажут. Запер гараж и отправился… домой. Дом матери — его дом тоже.
Созвонился с Дорой, просил ее приехать для уточнения некоторых деталей. Как будто и есть о чем говорить, а в горле Ильи будто ком, не позволяя начать первому. Язык обычных деловых переговоров здесь не годился. Собеседница поняла состояние своего знакомца.
- Начал?
Илья кивнул.
- Как пошло?
- Трудно. - Во всех смыслах.
Долго молчали. Илья, как обычно, дегустировал новый сорт пива.
- Много там еще?
- У тебя тридцать процентов…
- О, господи!
Дора положила руку на плечо Костина. Успокаивала.
- Не бери в голову. - То, что когда-то случилось - случилось, и мы с тобой не имеем к этому отношения. Юридически. Кое-что поясню. Я женщина одинокая, мне не с руки заниматься цветной металлургией. Вам проще, вас двое мужчин. Когда делила ценности, я учитывала этот момент. Коронки отошли вам, мне — все остальное: кольца, часы, цепочки, брасле-ты… У меня есть знакомые ювелиры, с их реализацией нет трудностей. Со слитками, что скоро появятся - тоже. Часть своей ювелирки я продала, и выручку отдала твоей матери. По справедливости, надо бы вернуть эти полтора миллиона… А? У тебя есть готовая продук-ция? Дай мне на время королек, надо определить пробу.
Долго рассматривала слиток со всех сторон, подбрасывая его на ладони…
- Наши «воры в законе», давно отмывают «капусту». Берут деньги на крови, на них приоб-ретают особняк, скажем, в Италии… Прачечная сделала свое дело — средства отмыты. Особенно, если перепродать аппартаменты… У нас с тобой похожая история… Если хо-чешь, после апробирования, могу реализовать «рыжика». По рыночной цене, конечно. Только скажи…
- Давай! - быстро согласился Илья. Он нам ни к чему, а банкноты не пахнут. Да..., - задал свой навязчивый вопрос. Как в одном месте оказались артефакты захватчиков и порабо-щенных, нацистские значки и золотые коронки пленных?
- Я сама Илья об этом думала. Наверняка не скажет никто, нет свидетелей. Можно только догадки строить. Моя версия — в какой-то момент, ценности попали в руки сотруднику КГБ. У которого уже был свой конфискат из золотых изделий. До самого  владельца он еще не дотянулся, а потом… потом было поздно, касатку-убийцу нанизали на гарпун.
На том и расстались, условившись об очередной встрече в гараже, с другой партией полот-няных мешочков…                12
Прошло четыре дня. Илья трудился не покладая рук. В сейфе, в кожаном, специально для этой цели купленном портфеле, уже лежало больше пяти килограммов тяжелых желтых слитков.
Он знал, от него давно разит, но не мог избавиться от зловония. Виктория за ужином воро-тила нос, и что-то шептала на ухо Борису. Баба Маша тактично помалкивала.
Как-то вечером, Бориска подсел к нему, праздно лежащему на диване. Выставил на прикро-ватную тумбочку четыре банки пива, и угнездился в кресле.
- Ты отец ничего не хочешь мне сказать?
Илья долго смотрел ему в глаза.
- Можно два встречных вопроса? - как примерный школьник поднял руку.
Сын кивнул.
- Думаешь, мне есть что сказать? - Ты готов услышать  негатив?
Борис вздохнул, словно готовясь к свободному погружению.
- Я готов, за Вику не скажу.
- Тогда слушай меня внимательно. - Я посвящу тебя в нашу с Дорой тайну с условием — Виктория не должна знать ни-че-го! Согласен с такой установкой?
Борис кивнул.
- Согласен.
- Секретом поделюсь, но подпустить тебя к делу не смогу по этическим соображениям. - Даже не проси.
Илья рассказал сыну многое из того, что знал, опуская подробности своей родословной и болезненные стоматологические нюансы...
До конца аренды гаража оставалась неделя. Впрочем, ее можно продлить. Угнетала домо-рощенного металлурга физическая и психологическая усталость.
Проба металла оказалась невысокой — 680. Оставалось выработать еще два мешочка, два-дцать тысяч унций. Часть слитков он отдал  Доре на реализацию. Ждал…
Она как-то намекнула на появление позитива, с металлом не связанного. Интересно, что там...
Плавка, наконец, закончилась, вышло одиннадцать килограммов металла. Без учета пере-данного на реализацию подельнице. Следуя известной рекомендации — не класть яйца в одну корзину, Илья разделил слитки на три части, две из них прикопал в тайных местах за городской чертой.
Дора принесла деньги, по просьбе заказчика в евро. Костин предложил ей обменять пару корольков на золотые часы, себе и Борису. Женщина ничего не имела против.
Как-то Илья попросил мать рассказать о своем отце, Вебере. Вспоминая, она не волнова-лась, в браке женщина пробыла меньше года, потерять голову за это время трудно.
Семья Кауфманов имела замок в Германии, во Франкфурте, Вебер занимался земельными угодьями, планировал их, продавал…
- Говорят, у него была богатая коллекция монет…
- Да, его знали как известного нумизмата даже за пределами Германии. Органы арестовали его, когда мы приехали к моим родным в Кенигсберг. Обвинения так и не предъявили. По-том, как мне сказали, его этапировали в Вологду, и в пути он умер, якобы от постыдной бо-лезни. Я  в это конечно, не верила…
Меня вызвали в КГБ. и посоветовали забыть о Вебере, его замке и коллекции… В против-ном случае… Помогли взять прежнюю мою фамилию — Костина.
- Фамилию следователя помнишь?
- А как же! - Такое не забывается. Майор Захаров Евгений Константинович, до сих пор сто-ит у меня перед глазами. Маленький, толстый, короткие пальцы, нос картошкой, от него всегда разило чесноком и ношенными портянками… Он, наверное, уже того… сковырнул-ся…
- У тебя есть фотографии тех лет?
- Все, что связано с Вебером, у меня изъяли. - Сказали — забудь… Считая видимо: с глаз долой — из сердца вон.
Борис, надо отдать ему должное, как будто держал марку, на лице Вики ничего не читалось. Она усердно окучивала бабу Машу, что ни день, у нее новая обновка, браслет или цепочка...
                13
Виктория взяла за правило — по-китайски отправляться на покой и поутру приветствовать тоже церемонно. Что-то щебетала, сложив руки «лодочкой», таинственно улыбалась… Поди узнай, что она лопочет…
Если Борис и догадывался, что отец при деньгах, внешне это не проявлялось, молодым хва-тало бабкиных бонусов. Фактически вся большая семья столовалась на средства Марии Ти-хоновны, и отказа в том до сих пор не было. Время от времени, Илья выделял деньги Вик-тории на домашние нужды. Давал из своей пенсии, не трогая сбережений. Бабушке Маше и иже с нею, ни к чему знать о товарно-денежных отношениях ее сына и Доры.
И вот на повестке дня «новости» от Бутман, новой знакомой Ильи. Ей стала известна фами-лия следователя, ведшего дело Вебера. Информация из других источников, совпадала с уже имеющейся, значит она достоверна.
Это не все. Майор Евгений Захаров три года как почил в бозе. Его единственный сын Ва-лентин, живет и работает в Германии. Точное место жительства и работы наследника, уточ-няются.
Дети не ответчики за отцов? Как посмотреть...
Доре передана еще часть зарытого золотого запаса для реализации. Илья становился «бога-теньким буратино».
Занемогла баба Маша, события последних дней, болезненно отозвались на ее душевном со-стоянии и сердечных делах. Старушка настояла на приглашении нотариуса для составления завещания. Каково же было удивление Ильи, когда мать отписала свою недвижимость на его имя. Он даже прослезился по этому поводу.
Дора просила выделить средства на найм частного детектива для уточнения координат Ва-лентина Захарова. За этим дело не стояло, она тут же получила требуемую сумму. Говорить матери о розыскных мероприятиях Илья не стал, все выглядело откровенными криминаль-ными разборками, этого не увидит только слепой. Старушке незачем волноваться попусту, неизвестно чем закончится поиск…
Ожидая на детской площадке Дору, они договорились встретится для делового разговора, Костин размышлял о своих дальнейших шагах. Ну, узнает он о месте проживания сына сле-дователя и что? Наймет киллера, чтобы свершить казнь, умертвить невиновного? У него ру-ка не поднимется на такое. Выкрасть его, и пытками заставить платить по счетам отца? То-же не годится!
Как же быть, когда определятся координаты Валентина Евгеньевича?
Дора на высоте положения. В ее прилизанной, хорошо пахнущей головке, родился бескров-ный вариант решения грядущей проблемы. Надо действовать через консульство или даже посольство. Сначала на территории России, потом пересечь границу, и продолжать контак-ты с нужными немецкими организациями.
У Бутман есть друзья в Германии, они должны помочь терпящим бедствие. Илье же пред-стоят расходы, и жалеть на это правое дело средства — глупо.
Он и не жалел… Пригласил к СЕБЕ ДОМОЙ (нота бене) нотариуса и заручился на всякий случай официальной доверенностью  от бабы Маши. Собрал документы для поездки в немецкое консульство, оно располагалось в Санкт Петербурге. И ждал… руководящих ука-заний от безотказной Доры.
Дождался, они выехали на ее «туареге» в Питер. В консульстве их встретили радушно, без проволочек приняли дело к исполнению. Говорила преимущественно Бутман, ее арийская внешность и безукоризненный немецкий язык, произвели на чиновников впечатление. Та-ких как они просителей, с конца войны у них было несколько десятков, и большинство уже вернули себе аннексированную недвижимость и земли. Им надо просто набраться терпения.               
                14               
Домой Илья вернулся с чувством глубокого удовлетворения. Его радость омрачилась хму-рыми новостями - бабу Машу положили в больницу, у нее отнялись ноги. Состояние без-условно болезненное, но особых опасений пока нет.
Борис, по неведомой причине выехал к своей матери в Мончегорск. На возникшие в этой связи вопросы, ответить было некому. Виктория что-то скрывала, и всякий раз тупила глаза, когда свекор пытался докопаться до истины.
- Борька приедет и все расскажет, - коротко отвечала она, и семенила на свою половину.
Мать тоже ничего не могла объяснить, сама терялась в догадках. Что до нее, то врачи уте-шали. Инсульт... Таких как она — тысячи, и ничего… То, что бабка стала лежачей, не смер-тельно. Держать ее в стационаре нет нужды: ей там не полегчает, лишь обойдется в копееч-ку. Советовали забрать домой.
Старушку вернули в родные стены. Наняли сиделку, поскольку Виктория днем училась. Илью пугала дурно пахнущая перспектива ухода за матерью, она стала неопрятной и стер-возной.
Пошел семнадцатый день пребывания Костина в Кенигсберге. Дора не давала о себе знать. Вика исправно кормила папочку, избегая впрочем, его общества. Она заметно круглилась, и поговаривала об академическом отпуске. 
Илья сомневался в благоприятном исходе дела с зарубежной недвижимостью. Еще меньше он верил в хеппи энд с коллекцией Эдуарда - Вебера. Поиски Захарова терялись в дымке реальности, становясь миражом, призрачным видением…
Вернулся Борис, хмурый и молчаливый. Посвящать отца в детали своего вояжа в Мончу не стал. Появилась Дора, ее общение с Ильей тоже свелось к минимуму, они с Викой секрет-ничали и занимались в свое удовольствие шопингом.
Изредка, молодая женщина, с дежурной улыбкой, приходила к бабке, и через пятнадцать минут уходила от нее, счастливо лучась, унося в кармане своего китайского халатика бан-ковскую карточку и указание - сколько снять с нее. Чек подтвердит этот факт.
Бориска был самодостаточен, он довольствовался понтами: дорогим костюмом и мокасина-ми, недешевым девайсом и золотыми часами со свастикой. В своем кругу в колледже он слыл за «крутого пацана».
- У твоей невестки и сына большие проблемы, - делилась при очередной встрече Дора с Ко-стиным. - Сами они не решились говорить с тобой на эту тему, доверили мне. Бориска не просто так ездил в Заполярье, им был нужен совет близкого человека — Евгении, ты не в счет. Не буду тянуть кота за хвост, — Вика суррогатная мать, она носит в себе китайца.
О времена, о нравы!
У Ильи отвисла челюсть.
- Проект деторождения — договорный с Борисом. У молодых никак не получалось с зача-тием, и виной тому его инфантильные сперматозоиды. А тут еще безденежье… Все вышло само-собой, Вике предложили стать мамой для китайской семьи. Отчаявшись, они согласи-лись, и решающим доводом была пятидесятипроцентная предоплата.
- Теперь Илья, твои дети не знают как быть… - То ли вЫносить дитя, и довести дело до ло-гического конца, то ли откупиться… Стать родителями ребенка — китайца… Нужно муже-ство... 
Оглушенный новостью Илья молчал. Понимая, что в сегодняшней беспутной России, судьба ребенка-азиата непроста. Даже с безбедным существованием…
- Почему дети сразу не поделились этим со мной? - задал он спустя несколько минут во-прос. - Или с бабой Машей…
- Страшились. - Первое время осторожничали, а потом дело уже зашло далеко. Воспитание и домостроевская мораль старых людей пугала их, вот почему Борис поехал к матери. Надеясь  найти у нее понимание, и получить дельный совет.
Не нашел. Продуманная и практичная бабенка, на все смотрела с точки зрения выгоды. Что она будет с этого иметь? Заставить себя полюбить узкоглазого внука с желтушным цветом кожи, она не могла. Значит он ей не нужен. Отсюда вывод — пусть рожают и отдают дитя своему биологическому отцу. 
- Интересно, мужское бесплодие лечится…, - это был не вопрос Ильи, раздумье…
                15
Ни с того ни с сего исчезла Виктория. В почтовом ящике подъезда, Илья нашел письмо от Доры — она повезла роженицу в Питер, пусть готовится оплатить расходы по обустройству ее быта в клинике. Рожать с тремя тысячами рублей в кармане, у невестки была именно та-кая сумма — верх легкомыслия. Упрекать свекра Вики в скаредности она не стала, зная, ка-кая девочка транжира…
Через неделю бабушка Маша перестала разговаривать, потом впала в прострацию, непо-движно лежала на кровати, бездумно глядя в потолок. Илья стал готовиться к неизбежно-му…
Случилось! Однажды старушка не проснулась, и хлопоты по некогда отчужденному замку и коллекции мужа, потеряли для нее земную мотивацию. С кремацией усопшей управились в два дня. Илья просил Бориса не волновать жену этим трагическим событием. Потом...
Вика разрешилась благополучно. Борис уехал в Питер как психотерапевт, жена нуждалась в его духовной поддержке. Разумеется, Илья спонсировал эту поездку, на его двадцати трех миллионах это не отразилось. Деньги он хранил в сейфе, предпочитая совковым рублям доллары и евро. На текущие расходы оставил несколько сот тысяч рублей. Банковский счет матери депонировал на свой, который стал расходным. Четыре миллиона налички не были лишними.
Через две недели Борис вызвал в Питер Дору с машиной, они вернулись из северной столи-цы втроем. Тема былой беременности и судьба малютки, по негласному уговору была в до-ме табу. Набухшие молоком груди жены, Бориска массировал и сдаивал, ничто не должно напоминать о прошлом.
Китайская семья пыталась продлить свои счастливые дни — предлагала Виктории полуго-дичное содержание в своих, домашних условиях. Своевольная женщина, после недолгого размышления, отказалась от этих условий, боялась привыкнуть к малышу.
В голове Бориса навязчивой мелодией мысль - не тянуть с посещением пе-ринатального Центра, без ребенка жизнь теряла смысл. Оставалось убедить Вику.
Шло время. Неделя, другая, третья… Дал знать о себе частный детектив — вы-светились координаты Валентина Захарова. Они ничего не говорили ни уму ни сердцу, их следовало отправить в консульство Питера. Илья проделал эту процедуру быстро и в пол-ной мере с помощью Доры Бутман. 
 Оставалось ждать…
Виктория не загоралась идеей мужа в части усыновления. Это наводило на мысли о тонко-сти их супружеских отношений, недолговечности брака, и Борис это чувствовал кожей. Женщина убедилась в своей репродуктивной состоятельности, удерживала ее лишь гряду-щая бескормица, случись ей уйти к другому… Бабий век так короток… По размышлению, Илья отложил идею о размене или продаже квартиры до лучших времен. Ждал решения во-проса по зАмку.
Одна навязчивая мысль не давала ему покоя. Он отправился на вокзал, нашел человека, от-вечающего за персонал подвижного состава. Рассказал ему выдуманную по пути историю.
На перегоне Мурманск — Калининград он ехал такого-то числа такого-то месяца в седьмом вагоне. Проводницей там была некая Эрика, ее фамилии он не знает. У него перед ней есть некие финансовые обязательства, ему неудобно о них говорить. Он хотел бы найти ее и за-крыть этот вопрос.
Чиф проникся его проблемой, они прошли в другую комнату к дежурной. Та проли-стала все наличные файлы, но имени Эрика среди проводниц не нашла.
-Я бы помнила такое редкое имя, - сказала она. - Не помню…
 Костин извинился за хлопоты.
Неведомо чем руководствуясь, Виктория не стирала своих, запятнанных молоком лифчиков, складывала их в стопку… Идти в роддом и кормить грудничков, ей не приходило в голову.
Торопя события, Бутман, на свой страх и риск, свела свою подругу с Валентином Захаро-вым. Та дала понять, уже далеко не молодому человеку, всю пагубность его запирательства: о преступных деяниях его отца знают в консульстве, не сегодня-завтра участь захаровского сынка будет решена. Пусть отдает присвоенную наглым рейдерством коллекцию по-хорошему. Для уголовного дела документы уже готовы, но есть понятие - «мирового со-глашения»...
Карфаген должен быть разрушен!
Проблемы Костиных, Дора воспринимала как собственные. Она усилила позицию истца по недвижимости, подключив своих знакомых. Валентина вызвали в департамент, провели с ним превентивную беседу.
Если он прибегнет к помощи братков или гопников из «наших», расфасует коллекцию по тайникам и друзьям, его ждет десятилетняя отсидка с конфискацией. Он «под колпаком» у немецкого правосудия, а там нет договоренностей и коррупции, как в россий-ском. Его немецкое гражданство усугубляет вину. Доказательная база преступления его отца собрана, и дело времени поставить в ней окончательную точку.
Валентин засуетился. Фамилия Костиных, не к ночи будь помянутых, со слов отца ему хорошо знакома, он же предпочел встретиться сначала с Бутман. И только потом, с посредницей появился у Ильи дома.
Респектабельный господин, пенсионного (по российским меркам) возраста, неумело окра-шенный в модный у немцев рыжий цвет, больше слушал, чем говорил. Он выложил перед хозяином дома сильно урезанный список монет, якобы взятых у Вебера на хранение. Сви-детельствовать не в свою пользу, он конечно не помышлял. 
Дора, критически отмечая эти ужимки и прыжки Захарова хмынула, и многозначительно глянула на сейф. Илья поняв верно ее мимику, выудил из него список, заверенный главным берлинским нумизматом.
Для Валентина это было шоком: он считал, что «полная опись» есть только у него, и он мо-жет ею манипулировать в плоскости эклиптики.
Уличить Захарова во лжи, имея на руках два противоречивых документа, проще простого. Валентин Евгеньевич, со скорбным недоумением отбыл восвояси. По его словам, поруче-нец, который занимался коллекцией, сабботировал свои обязанности.
Он обязуется исправить промашку подельника, и вернется недели через три. Для пущей до-стоверности, просил копию списка у Ильи. Тот же, перехватив беспокойный взгляд Доры, отказал ему в этом.
- При их сличении, пропадает чистота экспертной оценки, - сказал он Валентину напосле-док. Трудно понять, где правда, а где ложь. Не уверен, что вы сами хорошо ориентируетесь в пространстве и времени.

                16

Илья Эдуардович жил в Кениге уже три месяца. Его головной болью продолжала оставаться мончегорская квартира. Уезжая, он поручил одному из своих приятелей надзор за ней. Не исключалось, что он может задержаться на месяц-другой.
Условились, если такое случится, тот будет ежемесячно слать СМСки - цифры квитанции ЖКХ, в течении двух дней Илья переведет эту сумму на его счет. Плюс чаевые за хлопоты.
Поначалу такой расклад Костина устраивал, но неожиданная приватизация жилья в Кениге, расставила приоритеты иначе. Замок в Дойчланде был в этом списке на первом месте, мон-чегорские метры на втором...
Илья отправился в Мончу. Выяснилось, его приятель Геннадий, пустил под крышу на Ком-сомольской, семью из Полярных Зорь. Пять человек беззаботно жили в его квартире. Муж с женой лет по пятидесяти каждый, бабка с туберкулезным дедом, и молодой человек с дур-ными привычками.
Итак, за жилье платил Илья, кэшем за него же,  расплачивались с Геной и квартиросъемщи-ки, не ведая, что «все включено». Почти двойная плата. И если бы только она. Выселять в зиму милую семейку, у Костина не поднялась рука. Угасающий от болезни дед, нуждался в сочувствии, на что и был расчет приятеля Ильи.  Дилемма.
Чтобы его «пробег» в Мончегорск не был холостым, он погрузил в контейнер свое имуще-ство, большей частью книги, и отправил его фурой в Кениг.
Кое-что из мебели оставил бывшим работникам АЭС. На Генку не стал «катить бочку» и «крошить батон», распил с ним два пузыря словацкой граппы, и отбыл по месту житель-ства. С тем, чтобы в начале мая снова воспрянуть в Монче-тундре. К тому времени комнаты должны быть пусты и дезинфицированы. Капельная инфекция и в Африке капельная ин-фекция. У Геннадия должны найтись на это средства из  своих запасов...
Пришла беда — отворяй ворота! Виктория ухитрилась в эти дни уехать к себе в Уссурийск, затеяв процедуру развода с Борисом. Жить она собиралась у родителей, те готовы принять авантюристку. Девушка не единственная у них, но своим дитем обделена лишь она. Полный курс стенографии курсистка не прошла, ей это ни к чему, у нее появился нужный навык, она не сядет близким на шею. Борис принял этот факт сдержанно, все шло к тому...
Зачастила в гости похорошевшая Дора. Она находила душевное отдохновение в беседах с Ильей. Он тоже не против общения, за плечами женщины среднее специальное образова-ние, (менеджмент) с ней можно говорить на любые темы. Начитанная, музыкальная, она ко всему хорошо двигалась, бальные танцы, которыми увлекалась в молодости, много ей дали. Давнее знакомство с Ильей, раздвинуло рамки ее стеснительности, под ритмы Модерн То-кинг, Дора давала своему приятелю уроки танцев, мастер — класс.  Находя в этом и свое удовольствие.
Высоко поднятая планка жизненных притязаний, ограничивала ее в выборе друзей и по-дружек. «Живи спокойно страна, я у тебя всего одна...» Принципы, с которыми она шла по жизни, быстро приедались ее знакомым, те переставали находить в них томное и здравое. Ей же была не по душе раскрепощенность ровесниц «бальзаковского возраста». Была без радости любовь, разлука тоже была без печали... 
Илью отчасти беспокоила судьба Виктории, бывшей жены его сына. Он напросился к ней в друзья в Фейсбуке, она его предложение приняла. Очутившись на развилке двух жизненных дорог, молодая женщина предпочла ту, что вела в родную сторонку. В одном случае у нее не было шансов родить своего ребенка, в другом - такие шансы есть. Она еще молода, ми-ловидна и по женской части у нее порядок. Одна беда - нет денег на жизнь, ее неправедные юани утекали как вода.
Костин, прочитав ее мысли на расстоянии, решил помочь ей материально. Заручившись со-гласием бывшей невестки, другими словами, номером ее счета, он выслал в Уссурийск пол-тора миллиона. С учетом юаней, на первое время денег ей должно хватить. Знал наверняка — за скромным «спасибо Илья Эдуардович!», крылась откровенная благодарность и до-вольство.
Девки гуляют и мне весело!
Спросил и сына — есть ли у него нужда в пиастрах… Бориска, приподняв плечи, поднял глаза к потолку и глубоко вздохнул, что в переводе с языка сурдотехники означало — есть… В смысле — нет! Вика не оставила ему, комолому, ни рубля. Получай деревня трак-тор, дал и ему пачку ассигнаций.
Все хорошо прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо... Пришла как будто, хорошая но-вость из немецкого департамента — с зАмком во Франкфурте проблема решалась но... Его нынешний владелец, на территории особняка, а это сто шестьдесят тысяч квадратных мет-ров, возвел десяток строений: гостиницу, универсам, крытый бассейн. Советский Союз ан-нексировал зАмок и его землю, но вернуть готов лишь строение, компенсируя немецкими марками его угодья. Готов ли будущий владелец на такие условия?
- Готов! - отвечал Илья. - Разве у него есть выбор... Он употребит эту денежную компенса-цию на кованую ограду своей территории. Сто восемьдесят соток голой земли  конечно не сравнить с былой дубравой, но ему там не оленей разводить...
Летом будущего года, землеустроители обещали решить этот вопрос окончательно. После этого оставалось всего-ничего: коллекция Вебера, мончегорские аппартаменты и усадьба в окрестностях Калининграда … Не считая судьбы сына. Хватит ли на все это жизни...                17
Борис учиться не хотел, он хотел машину. Пикап класса люкс. Вроде ниссановского «тита-на»… Посвященный в планы отца по обмену квартиры на усадьбу, он считал, что грузови-чок им будет как нельзя кстати. Илья с ним согласился, купил «титан» и гараж к нему. По такому случаю, сын ударился в кураж и романтические приключения…
Конец марта. Илья, Бориска и Дора отправились смотреть усадьбы по объявлениям. В элит-ном районе на окраине города, таких было немного, они выглядели бедно и неухожено. Внутри дома вагонка шла трещинами, щелястый пол «в паз» скрипел и прогибался под но-гами, требуя капитальной переборки и паркета.  За щитовые дома в три этажа, просили не-прилично много, упрямо держась за первоначальную цену. Торговаться не имело смысла.
По размышлению, объявлениями пренебрегли, пошли на второй кольцевой объезд, увели-чив его радиус. Останавливали первого встречного и спрашивали его об окрестных, выстав-ленных на продажу домах. Первый день ничего не дал, люди жили своими интересами, со-седские мало кого интересовали. Второй и третий тоже прошли впустую. Лишь четвертый был результативен, потенциальные покупатели остановились у коттеджа, который в первом приближении устраивал всех.
Его хозяева, преподаватели курса вычислительной техники университета, уезжали в Испа-нию. После долгих мытарств, их неожиданно пригласили в родственное заведение Сараго-сы. Сейчас у них шло интенсивное обучение испанскому языку, они дорожили каждой ми-нутой.
Покупателей водил по дому мужчина средних лет, с  профессорской, на треть седой бород-кой. Обходительный, как и должно в его статусе, он не навязывал своего мнения.
Подвал с кафельным полом и множеством, почти пустых полок. Первый этаж являл собой классическую европейскую планировку: прихожая, гостиная с очень высоким потолком. Это было оправдано, по всему огромному помещению, на уровне второго этажа, шла круго-вая галерея. Служившая в мирное время библиотекой, ныне глаз упирался в  грустную кар-тину пустых книжных полок. Ванная. Кухня. Две спальни, для хозяев и гостей. Мансарда, с окнами на четыре стороны.
Сам дом из красного кирпича, мансарда из клееного бруса. Бассейн с детским «лягушатни-ком». Щитовой сарай для садового инструмента. Бревенчатая баня. Гараж. Колодец. Два врытых в землю стеклопластиковых погреба для овощей и закруток, врытый многокубовый септик для сточных вод.
Жилая площадь дома больше четырехсот квадратных метров. Площадь земельного участка — шестьдесят пять соток.
У самых ворот, три железнодорожных контейнера с домашними вещами и мебелью.
Сколько просят? Это разговор отдельный. Сели за стол в беседке. Появилось шампанское и конфеты. «А ну-ка отними» и «Мишка на Севере». Яков Николаевич, получив одобритель-ный кивок Светланы Анатольевны, лукаво молвил — а сколько бы дали?
У деловых переговоров свой алгоритм, Борис и Дора передали записки со своими цифрами Илье. Тот, мельком глянув в них, сунул в карман.
- Думаю, мы нашли бы одиннадцать миллионов, - он расчитывал сплавить свою фазенду за четыре.
Супруги переглянулись.
- Мы бы уступили подворье за тринадцать, - вбросил свою «шайбу» профессор.
- По рукам! - Илья не торговался, неправедные деньги отдавали жженой костью, избавляться от них следовало быстро.
Права на домовладение оформили за неделю, через две — переехали туда с вещами. Тут же подыскали риэлторов, и машина продажи городской квартиры завертелась. 
Им с Борисом за глаза хватит сегодняшнего подворья. Если передача замка в Германии его законному владельцу, по каким-либо причинам прервется — не беда, ждать есть где.
Ожидающих решения дел, у Костиныхых стало на одно меньше Все шло своим чередом.                18
Пришла весна, с ней пришел и вопль из Монче-тундры. - Приезжай, - звал Гена, - продавай свою иглу...
Илья оформил доверенность на квартиру на сына, и подался в высокие широты. Там нето-ропливо разливался полярный день. Тамошняя процедура требовала его личного присут-ствия, пришлось задержаться почти на месяц.
Разбогатев еще на два с половиной миллиона, он вернулся в Калинин… Там все по-прежнему: сын бражничал и куражил, Валентин молчал, по зАмку тоже все зависло. Бутман гостила у знакомой в Минеральных Водах.
Поначалу Илья тоже хотел расслабиться, организовать себе отпуск с содержанием, податься на Камчатку, например. Потом опомнился, в новом доме у него дел невпроворот.
Чего только у него нет, и того нет, и другого... Есть деньги, но нет Грюндига 800 Миллени-ум, всеволнового приемника. Нет сборной финской печи из керамики. Нет дубовых, времен Леонида Ильича, окон. Крыша у него из деформированого временем и дождями ондулина, а не италийской черепицы… И так далее...
Илья взялся всерьез за реставрацию своего поместья, привлекая к строительным работам и бездельника сына.
Как приятно пьянит  «дольче вита»! С какой стороны не глянь. Есть деньги, значит есть ВСЕ! - бара - сагиб погружался в хмельной досуг вечерами. Он оделся, обулся, купил доро-гую стиральную машину, холодильник, морозильник. Оборудовал кухню по последнему слову техники.
Все это требовало обслуживания, и он озаботился поиском домоправительницы. Начал с Центра занятости, но там предлагали только женщин среднего возраста, о молодых и краси-вых речь не шла.
Дал объявление. «Интеллигентный мужчина пятидесяти лет с сыном тридцати лет, ищет экономку, мажордома, женщину. Поощряется поварской навык, владение стиральным агре-гатом, уборка помещений тоже входит в обязанности. Желательно постоянное ее пребыва-ние в доме. Для  проживания  предоставляется комната. Оплата и особые условия — по до-говоренности».
Разовой публикацией в одной газете Костин не удовлетворился, печатал объявления еже-дневно и в трех одновременно. Звонили многие, предварительные переговоры отсекали де-вятерых из десяти. Собрав базу данных на шестерых претенденток, он поочередно пригла-шал их на беседу, кастинг.
Дала знать о себе Дора, он хотел ее видеть, и не откладывая в долгий ящик, подключил к поискам служанки. С ее приездом, вышли на форсаж дела с Валентином Захаровым.
В один из будних дней позвонил Борис, он предпочитал жить в городской, еще не продан-ной квартире. Правда, там не было нормальных бытовых условий, но там была свобода. От навязчивой опеки отца, его суровых и обидных поучений. Там можно устраивать бесконеч-ные мальчишники, С девчонками, разумеется...
Позвонил и радостно возопил — к нам едет… Нет, не ревизор, - Валентин Захаров соб-ственной персоной. С милицейским экскортом — двумя машинами с мигалками. Он в тре-тьей — инкассаторском броневичке. Илья три секунды осмысливал сообщение.
- Наконец-то!
- Покажи им дорогу, - приказал мажору. - Не заблудились бы.
Спустя часа три, у дома засигналили. Борька шмыгнул в ворота первым, за ним степенно, со скорбным ликом, шагал Захаров. Сопровождение и инкассация оставались до поры на своих местах.
Илья поздоровался с гостем, который тут же вернулся к машинам. Два инкассатора несли перед ним четыре спецкейса. Оставив одного, вооруженного автоматом охранника в комна-те, вернулись еще за тремя. До подписания документов передачи ценностей, инкассаторы оставались в комнате. Поочередно открывались чемоданчики, их наличность сверялась с сопроводительными письмами, пакеты с желтым и белым круглым содержимым, исчезали в сейфе. После того, как тысячу триста шестьдесят восемь монет поглотил бронированный ящик, инкасса пожала руку хозяину дома и убралась.
В гостинной остались Илья, Борис, Дора и Захаров. По негласной договоренности, к теме коллекции в этот вечер не возвращались. Пили. Много и вкусно ели. Пьяненького коллек-ционера отвезли на такси в гостиницу, Доре предложили остаться. Девушка целомудренно отказалась, и уехала на таксомоторе.
- Еще одна проблема снята! - возрадовался Илья, и загудел с сынком «по черному».
                19               
Появился покупатель городской квартиры, некий Константин.
- Даю три миллиона двести тысяч! - выдал он высокомерно.
- Три пятьсот! - Илья повысил ставку. - Торг неуместен.
- Согласен! - тот был не лыком шит. - Только прикупите ламината 12мм на всю квартиру. Сам буду выкладывать. Входную дверь замените на элитную дубовую.
- Сам так сам, - Илья в спор не вступал, выставив на стол бутылку абсента. - Разопьем ми-ровую. Если не в курсе, «зеленую фею» принимают с медом, - принес плошку и перфориро-ванные ложечки.
- Неужто! - театрально удивился гость, и пренебрегая советом, употребил  «ин витро» семь-десят градусов не мудрствуя лукаво.
И... пожалел о том, его долго и судорожно вело от полынной горечи. Заедал он ее рыночной капусткой.
Шло интенсивное обустройство коттеджа. Дора сумела убедить Илью — интерьер дома только выиграет от хорошей ореховой мебели и гобеленов.  И вплотную занялась этим.
С претендующими на роль служанок женщинами, Добродеев беседовал наедине, не привле-кая к этому Бутман. Умудренный жизнью, он знал, что женская ревность, сознательная и подсознательная — плохие советчики.
У него пробежал мороз по коже, когда перед ним села Екатерина, удивительно похожая на Эрику, его знакомую проводницу вагона №7. Мистика! Он долго молчал, справляясь с охватившим его волнением.
Нельзя быть красивой такой! Завораживали не только ее глаза, от всей фигуры исходила ан-гельская умиротворенность и спокойствие. Опустив смущенно головку, она крутила паль-цами скромный перстенек на левой руке. Голубой мохеровый кардиган был наполовину расстегнут, выставляя напоказ экзотические клеванты,  то ли из секвойи то ли тика. На но-гах посетительницы старенькие угги, наступили холода, и пришла их пора.
Все, что у нее есть..., - думал с грустным умилением Илья, листая паспорт и дипломы де-вушки. Двадцать девять лет. Родилась в Семипалатинске. Училась в Киеве и Новосибирске. Разведена. Есть ребенок, девочка шести лет. Живет с родителями в Кениге. Учитель млад-ших классов.
Дипломы. Киевский институт культуры и новосибирский колледж модельеров — конструк-торов.
За такую держаться надо, всеми четырьмя лапами! - невесть откуда взявшаяся досада овла-дела им.
- Что будем с вами делать, Екатерина? - сбросив оцепенение, начал Илья бодро. - Трудно в школе?
- Не то чтобы…, - та подняла глаза, лишив визави дара речи.
Невольно вспомнился фильм «Гитлер капут», трепещущая встреча героя Шуры Осечкина с радисткой Зиной. Он тоже...
- Детей я люблю. В целом. У сегодняшних сорванцов к сожалению, совсем нет тормозов, ограничителей. Они порой ставят учителя в тупик  бестактным, а то и просто хамским во-просом или мнением.
- Я вас понимаю! - согласился с ней Илья, и это не было простой любезностью.
- Но не это главное, - продолжила девушка. - Учительские дрязги тоже  вносят лепту в мое неприятие. Последняя капля в этом хаосе - мизерная зарплата, которую надо еще заработать. Стреножив учителя глупыми, начала века, методиками и взятыми с потолка рекомен-дациями, Минобразование тупо рубит под собой сук. Забыв, что у человека есть инстинкт самосохранения, - Катерина заводилась. Если в море сливают ядовитые стоки, рыба уходит в глубину. НерестИться или что-то там еще... - разведя руками, словно сожалея об этом факте - улыбнулась.
Женская улыбка, в особых случаях — ядерное оружие!
- Вы шьете? - Для себя, знакомых, подработки? - Костин хотел знать о Катерине все.
- Есть такое, - девушка смутилась. - Скорее для души. У меня не поднимется рука спросить за платье у своей подруги. «Трое суток шагать, трое суток не спать, ради нескольких стро-чек в горжетке» - заразительно смеялась.
Илья уже принял для себя решение, его волновало решение девушки. А вдруг она переду-мает, устрашится проживания под одной крышей с половозрелыми мужчинами? 
Он стал знакомить ее с домом. Провел по комнатам, побывали в ванной, на кухне, подня-лись в библиотеку. К тому времени Илья заполнил ее своими книгами. Ни много ни мало — двумя тысячами томов. Русская и зарубежная (в подлинниках) классика, фантастика, экст-рим, альпинизм, путешествия, история государства российского…
Катерина широко раскрыла глаза, видя это печатное великолепие.
Показал комнату, где она предположительно будет жить. Вышли во двор, прошлись по усыпанными разноцветными листьями дорожкам. Березы стояли голые, загодя коченея от предстоящих холодов. Туя и кедр жизнерадостно зеленели своими колючками.
Юрий заглянул в люк септика.
- Еще есть место.
И ни с того ни с сего:
- Собаку думаю завести. - Породу правда, еще не выбрал… Что посоветуете? - повернулся с Катерине.
- Вы Илья Эдуардович, не по адресу. - Хотя… собак я люблю, чего там... Так вышло, что с постоянными переездами и учебой, я не смогла дружить с четвероногим. А так... знаю ов-чарку, спаниеля, сенбернара, чау-чау, пуделя... Если честно, они для меня все на одно лицо, морду, собака и собака.
Илья самодовольно улыбался, он тоже жил без псинки, на то имелись свои причины. Ал-лергия на шерсть его жены, полная забот и тревог жизнь в Калинине... 
- Теперь я могу позволить себе любую, - подвел он итог беседе. - Вот продам бунгало в цен-тре и займусь этим. А сейчас идем решать земные дела, - повел гостью в дом.
Сели за стол переговоров. Илья непривычно возбужден, и потому откровенен и напорист.
- Катерина, позвольте вас так называть, вы хорошо владеете искусством готовки? Варка, жарение, тушение, пряжение, припускание?
Девушка смотрела на него молча и неулыбчиво.
- Понял. - Частично и в малой мере. Я на минуту…, - поднялся в библиотеку. Вернулся с двухтомником Вильяма Похлебкина. Здесь все, что надо, - протянул книги девушке. Почи-тайте. И оставьте у себя, если  договоримся.
Если я предложу вам... - назвал сумму содержания, которую готов предложить претендент-ке, - вы согласитесь?
Та растерялась.
- Вы это серьезно?
- Совершенно!
- Я в школе столько за три месяца получаю…
- Когда сможете приступить к своим обязанностям?
- Через неделю, не раньше.
- Договорились. - Оставьте свой телефон, созвонимся. Сейчас вас домой отвезет мой сын, Борис. На рынок и по магазинам будете ездить с ним, он станет вашим телохранителем.
Не прошло и часа, заявился потомок на своем расписанном аэрографом «титане», и увез Екатерину Аркадьевну домой. Когда вернулся, отец шутливо взял его за грудки:
- Кати не касайся. - Голову сверну! - глянул на сына так, что сомнений не оставалось — свернет.                20
Дал знать о себе Борис.
- Купил я ламинат, будь он неладен! -Тяжелый.
- Расцветку угадал?
- Я перед этим Косте звонил, спрашивал. - Он сказал - любую светлую. Ему все равно за-стилать полы коврами и паласами.
- Ну и ладно.- Как дела с оформлением и деньгами?
- Все на мази. - Завтра подгребай к девяти, поедем за бабками.
- Не стану же я вызывать такси, когда у меня сын на колесах. - Скажешь тоже.
- Жди утром.
У Ильи не шли из головы мысли о коллекции. Лежа в постели, прикрыв глаза, он будто рас-писание дел составлял: сделать то, сделать это... 
Он ничего не знает о нумизматике, надо купить нужную литературу, сойтись со знающими людьми. Не обязательно в Германии, наверняка и в России есть такие, не одни немцы соби-рают монеты. Он увлечься этим по-настоящему вряд ли сможет.
Были у него в отрочестве марки, спичечные этикетки, минералы. Много позже его увлекла таблица Менделеева. Бруски, були, фольга, прокат… Титан, кобальт, никель, вольфрам, мо-либден, сурьма… Потом появились ценные: индий, галлий, цирконий, тантал, рений, гаф-ний… Трудно сказать, что остановило его в развитии, сейчас он вспоминал об этом своем увлечении с грустью. Кое-что у него с тех времен еще осталось.
Монеты совсем другое: хлеба не просят, не ржавеют, в цене не падают, как источник дохода стоят на первом месте. Никто, кроме Бутман не сможет ему помочь на этой стадии. У нее есть знакомые, знакомые знакомых. И в Германии и здесь.
Все так, но утро вечера мудренее. И он уснул, довольный своими грандиозными планами.
Утром в усадьбе появился Борис, и поднял с постели отца вувузелой. Ее высокочастотное дребезжание, наверняка разбудило  всех близлежащих.
Приехали в банк. Константин перевел деньги на счет Ильи, получил ключи от входной две-ри, и неспешно удалился. Забыв напомнить продавцам об обещании заменить слоеную фа-нерную дверь на цельную дубовую. Борис самонадеянно счел промах Кости своей добле-стью. Знай наших!
Ближе к вечеру, Илья, обложившись банками пива и рыбой холодного копчения, с экзоти-ческим названием вомер, по-простому рыба — луна, рассказал сыну о ящике с зубными ко-ронками.
- То-то я смотрю…, - ошалел от этой новости сын, плазменная горелка в гараже... Хотел еще спросить для чего...
- Она свое дело сделала, - комментировал отец. - Ресурс выработан, если что, надо новые наконечники заказывать. Тяжелая это работа, из болота тащить бегемота.
- Баба Маша и Дора знали об этом?
- Дора причастна к событиям, наша бабка - в общих чертах, ее посвятили в тайну после упокоения Барбары, матери Доры.
                21
Позвонила Бутман. Есть хорошие новости: из замка начали вывозить мебель и оргтехнику. Его нынешний владелец, просил  господина Костина о деловой встрече. Назвал дату, когда хотел бы видеть его в своем оффисе.
Две недели…  Илья встал перед выбором. Через несколько дней позвонит Катя, она навер-няка уже настроилась на новую работу. А он в отъезде… Как быть!
«Если я чего решил...», - Костин лег на кровать, недавно купленную. Надувную, двухспаль-ную. У сына такая же. Лег, и стал думать, как оптимально решить возникшую перед ним за-дачу. Отзвониться Кате и отложить на время ее переезд? Он пробудет «за бугром» может три дня, а может три недели.
Катерина уже наверняка уволилась. А жить ей и ребенку надо.
Взять ее с собой в Дойчланд? Страну посмотрит и себя покажет. А показать есть что... Есть ли у нее загранпаспорт... Впрочем, Дора  все уладит. Если захочет, конечно, женская душа — потемки.
Это единственно правильный ход! Порядочный и многозначный.
Звонок Катерине. Дела зовут его в Германию. Через две недели у него отъезд. Сколько он там пробудет, сказать нельзя. Не согласилась бы она сопровождать его в поездке? Он был бы этому очень рад, взяв все заботы на себя. Есть ли у нее заграничный паспорт? Если есть и она согласна, он пришлет за ним сына.
Катерина просила дать ей сутки на размышление.
Позвонила сама. Согласна. Но... у нее встречная просьба. Не мог бы Илья Эдуардович аван-сировать ее некоторой суммой в счет будущей зарплаты? Предстоят расходы в связи с по-ездкой... Какой именно суммой? На его усмотрение.
Илья восхищен тактом Кати. Конечно, о чем разговор! Через час «титан» будет у ее порога. Дал команду Бориске, вручив ему опечатанную стопку двухтысячных купюр. С указанием - купить девушке цветы, взять у нее загранпаспорт.
Созвонился с Дорой, просил ее заняться визами. Она безусловно займется, для этого требу-ется личное присутствие вояжеров. Оговорили время, Костин созвонился с Катериной, ко-торая очень рада денежному подношению.
Доре взгрустнулось, это видно по ее лицу. Катя блистала красотой и нарядом, зеленая дуб-ленка ей очень шла. Ботфорты подчеркивали стройность ног, вязаная шапочка с цветными аппликациями макраме и ушками из зайца, одевала ее личико в сказочную рамку. Ай да Ка-тя!
В филиале немецкого консульства у Доры были подруги, это ускорило процедуру регистра-ции. В машине женщины сидели молча, никто из них не делал попыток разрядить обста-новку разговором или смехом. А причины были: Бориска, дергался и кривлялся под рэп из приемника, вызывая неодобрительную усмешку отца.
Сделали все что нужно, и уехали, чтобы вернуться в департамент через десять дней. Таким образом, они не укладывались в сроки, названные герром Миллером, и следовало известить его об этом. Эту  задачу взяла на себя Дора, в который раз вызывая огонь на себя.
Поскольку визовые проблемы у Костина, стратегически верно, выехать из Калинина в не-метчину не уведомляя от этом противную сторону. По прибытию на место, поставить того перед фактом. Если герр Миллер будет занят, гости какое-то время поживут в гостинице. Переговорный процесс оставался за Дорой, она вела его на понятном для собеседника язы-ке. Впрочем, у Миллера русские корни и знание языка...
Для Ильи Костина все складывалось преотлично: Катерина при деле и в доме. Отсрочка по-ездки не сказалась на ней, она стала обустраивать свою комнату, не забывая своей главной задачи — кормить. Хозяин ненавязчиво посоветовал камердинеру, консьержке, мажордому, служанке, ключнице или как там еще... определиться с временем завтрака, обеда и ужина. Само собой — совместного.
Для начала, проехать по магазинам и закупить все что надо для полноценного питания. Ехать с загодя составленным списком, чтобы не одна позиция не осталась за скобками.
Отдавая себе отчет, он выглядит порой неприлично занудным, Илья дал знать это Катерине. С юмором и сарказмом. Утешил девушку — его советы и рекомендации разовые. Если все будет принято к исполнению, она не услышит от него больше ни слова.
Соколова понятливо улыбнулась, для Костина это было высшей наградой. Кто он: поклон-ник, шаркун, воздыхатель, фанат, обожатель... Нет, ни первое, ни второе, ни третье - опекун — самое подходящее к этому случаю слово.
                22
Илья Эдуардович Костин расставлял в нужных местах точки, решал насущные бытовые за-дачи. Бориска отправлен наверх в мансарду: просторное, хотя и низкое помещение давало волю его фантазии. Впереди у него покупка большого плазменного телевизора, яблочного моноблока Ретина на 27 дюймов, музыкального центра…
Одна беда, друзей, и тем более подружек, сюда уже не позвать — отец наложил запрет на такие посещения. Дома должна быть спокойная обстановка, - считал Илья, - никакого хоро-вого пения, вроде: «идет солдат по городу, по незнакомой улице...» или «девушки бывают разные: желтые синие, красные, но всем одинаково хочется...». 
Русские национальные традиции хороши до тех пор, пока не задевают интересов окружаю-щих. Англичане говорят «права человека кончаются на капле из его носа».
Себе он оставлял поле для маневра. По другому и быть не могло. Он Хозяин Горы, крест-ный отец, бара сагиб, Их Превосходительство...
Теплилась в его груди мыслишка — отправиться с Катей в путешествие. Не в Париж и Ко-лизей, на озеро Тахо и в Стоунхендж, много приятней неделька на Волге, близ Костромы. Есть Камчатка, Оймякон,  Эльбрус, есть многое на свете друг Горацио...
ЗАмковые дела терпели, у Монетного двора — переучет. Собака...  Выбор большой: добер-ман, далматин, шарпей, бигль, харрьер.
Лохматыми братьями он пренебрег - блохи одолеют. Все псинки конечно домашнего, не дворового содержания. И… само-собой кобельки.
Илья перебрал с полдюжины пород, но так и не смог остановиться ни на одной. Как Бури-данов осел... Придется просить совета у Кати.
Лишь к семи часам прозвучало долгожданное - «овсянка сэр». Приняв извинение за поздний стол, он разрядил обстановку, цитатой Пруткова - «желающие трапезовать слишком поздно, рискуют трапезовать слишком рано, но… на следующий день.» 
Нет ничего приятнее для души, чем обеды и ужины с близкими. Большой прямоугольный, стол со скругленными краями не был застелен скатертью, не тот случай. Перед каждым ле-жали бамбуковые салфетки,  царапать полировку ореховой столешницы, отныне считалось  безнравственным.
В этот раз у Катерины не было времени на классический суп, она совместила несовмести-мое: королевские креветки, и белые грибы с шампиньонами.
- Дайте срок, - виновато опустила голову. - Я не знаю ваших вкусов,  если играть в молчан-ку, и не узнаю. Предлагаю мужскому полу написать на листках свои предпочтения. Не факт, что я тут же кинусь исполнять эти пожелания, но учесть их обещаю.
Принесла бумагу и ручки.
Илья подивился такому подходу, и проникся еще более теплыми чувствами к сестре-хозяйке.
Бориска сидел за столом букой. Стеснялся парень… Пиво свое, тем не менее поглощал ис-правно, перед ним стояли три банки. Как у отца.
Супница с креветками и грибами, не единственное, что было на столе. Разливали из нее са-ми, лишив повариху этого удовольствия. Сестра-хозяйка сориентировалась быстро — муж-чины любят пиво, а значит и рыбку к нему: на блюде для торта нарезаны… нет, не сладости - ломтики вяленого леща, плотвы, судака, щуки… Тут же — скумбрия и мойва холодного копчения. Сметана в горшочке. Квашеная капуста. Патиссоны. Жареная (магазинная) пе-чень. И нарезка… Салями, сервилат, краковская… Из напитков - «байкал» и квас.
Катерина практически не ела, переводила ждущий взгляд с Ильи на Бориса и обратно, ей важна реакция едоков. Сама она то ли уже перекусила, то ли не могла перейти границ своей робости.
                23
С утра Илья отправился с сыном по книжным магазинам, в поисках литературы по нумиз-матике. Заодно посетил мэрию, хотел собрать сведения о городских коллекционерах, если таковые были. Ему повезло, он недолго искал человека, близкого к теме. Вышел из депар-тамента с адресом и телефоном председателя Общества.
На всякий случай, он носил с собой список своей коллекции. Как знать, вдруг ему встретит-ся человек сведущий, любая информация по оценке его монет важна.
Звонить Председателю среди бела дня не стоило, мало шансов застать его дома, Илья сде-лает это вечером. Домой он приехал со стопкой книг по коллекционной теме.
Кроме того, Костин сузил свой выбор до двух пород  - далматина и бигля. Какую из них предпочтет Катерина, он догадывался…
Переоформление прав на недвижимость процедура непростая, однако не требующая непо-средственного участия ее главных лиц — Ильи  Костина и Пола Миллера. Она шла своим чередом, позволяя упомянутым господам, проводить время в офисе хозяина за бокалом ви-на. Условно говоря. Обстановка его кабинета осталась неизменной, все остальные помеще-ния опустели. Это был дар прежнего владельца владельцу нынешнему.
Мужчины были одни, хотя протокол требовал присутствия дам. Дресс-код не позволял гер-ру Миллеру поставить в один ряд его жену Лесли и эскорт-леди Кэт. Илья ничего не имел против.
Что собой представлял замок? Это квадратное в плане, с гранитным цоколем, трехэтажное строение конца 18 века. Внешний вид не поражал воображение своими размерами, но его тридцать на тридцать пять метров, тем не менее, производили впечатление основательно-сти. Арочные окна, из фигурной греческой керамики, судя по оттискам на них, в согласии с нынешними уложениями, слепили глаза тонированными стеклопакетами. Входная распаш-ная дверь, в обычное время — одностворчатая, отделана латунью со стилизованными ро-машками из нитрид-титановой (под золото) фольги.
Посетитель попадал в фойе, по обе стороны которого коридоры с дверями налево и напра-во. Некогда жилое помещение, приспособили под учреждение, это продиктовало свою ар-хитектуру и дизайн.
- Ужас сколько работы, - с тоской подумал Илья. - За год не переделать.
Второй и третий этажи почти повторяли первый своим внешним видом. Единственное, что их отличало — крытые балконы. Ходить по всем комнатам не имело смысла, они были словно сделаны под копирку.
После полудня, процедура передачи особняка была завершена, Илья получил ключи, на его счет переведена сумма, за отчужденную волею суровых обстоятельств территорию. В при-сутствии Ильи, топографы вбили реперы, долженствующие обозначать контуры ограды.
После трех часов пополудни, Илья и Катерина были предоставлены сами себе. Могли от-правиться домой, могли остаться в городе на любое время.   
Реализовывалась расхожая фраза - «и вот тут начинается самое интересное...». Действи-тельно, проблемы не ушли, они просто поменяли свой вектор.
Первое. Дом, после подробного с ним ознакомления, язык не поворачивался назвать его замком, нуждался в охране. Второе. Следовало еще здесь подумать о его ограждении, зака-зать и установить его. Как ни крути, без Миллера не обойтись, Илья созвонился с ним и по-делился своими заботами. Тот обещал помочь.
Приглашен фотограф, дом снят во всех ракурсах снаружи и внутри, полсотни фотографий отмечали очередную историческую веху. Все это время, Катерина знакомилась с городом и его торговыми точками, госпожа Лесли была у нее за экскурсовода.
Приглашение Пола поужинать у него, Илья вежливо отверг, они с Катей отправились в ре-сторан, после этого в гостиницу. По разным комнатам, конечно…
                24
Катя выбрала далматина. Как-то ей пришлось с дочкой гостить у родственников в деревне под Астраханью. Там она впервые увидела пятнистого щенка, и влюбилась в него. Как и ее дочка.
Она бы и рада завести псинку вроде пекинеса у себя, бытовые условия не позволяли — тес-но. Отец, мать, она с дочкой… С грустью понимая, общение с меньшим братом, для ребенка всегда благотворно.
Отец с сыном посетили ветеринарную клинику, приют для животных и Общество. С одной целью — найти далматина. Такой породы не было ни в одном учреждении, их взяли на за-метку, и через три недели позвонили — приезжайте.
Повеселевшая Екатерина Аркадьевна, испросила у Ильи разрешения привезти на несколько дней свою дочь Ирину. Девчушка увидит быт матери, пятимесячный щен начнет к ней при-выкать.
Ничто не предвещало грядущей беды. Илья намеревался устроить на участке новогодний праздничный салют, купил несколько коробок петард и ракет. Хотел провести репетицию фейерверка, уединился в углу парка. Если бы он был трезв, все обошлось, но нарушенная координация сыграла с ним злую шутку, когда он запускал ракету, его повело и она воткну-лась в ящик с другими гильзами… Раздался взрыв, и лицо Костина опалило огнем. Его сча-стье, что в этот момент он прикрыл глаза. Не сделай он этого, их выжгло бы напрочь.
С забинтованным крест-накрест лицом он подавленно слушал врача.
- Глаза мы вам спасли, это не наша заслуга, а ваше везение. Но... будут последствия. Верх-няя часть лица у вас, прямо скажем — не эталон мужской красоты. Скорее всего нарушится и цветопередача, появится «куриная слепота», сумерки для вас станут ночью. Слабое осве-щение дома или улицы, вынудит прибегать к фонарику. С наступлением вечера, вам лучше вообще не выходить из  дома. Такое вот кино...
Илья в шоке! Борис, Катерина и Дора — тоже. Рушились надежды и планы, вся будущая жизнь менялась кардинально. Эдуардыч еще не осмыслил всей глубины грядущих перемен, но уже ощущал на себе их ударную волну. Эрика...
Борис от отца не отходил, что-то подсказывало ему — вместе им не жить. За недостатком образования, (он бросил колледж) молодой человек не видел до сих пор подводных камней и течений на своем пути.
Приходила Дора и держала его руки в своих. В основном молчала, слова утешения постра-давшему не нужны, о делах говорить не время.
Катя кормила его с рук вкусняшками, у нее это выходило заботливо и нежно. Как ангель-ский, звучал голосок ее малышки.
- Дедушка, можно я буду гулять с Диккенсом? - так назвали щенка.
- Конечно можно, - он прижимал с себе малышку, вдыхая ее запах молока и яблок…
Каждые два дня у Костина перевязка. Рану тщательно обрабатывали, слипшиеся ресницы разрезали ножницами, и снова бинтовали. Так прошли две недели боли и душевного дис-комфорта. Через три его выписали.
Илья зеркала избегал, боялся. Борис ладно, Дора и Катя смотрели на него испуганно и со-чувственно, скрыть свои ощущения даже не пытались.
Перед выпиской из клиники, набравшись мужества, он глянул в зеркало. Спаси и помилуй! На него смотрел незнакомый, обритый наголо... азиат. Еле видимые щелки глаз, во весь лоб выпуклая полоса шрама. Зрелище неприятное, поскольку страдальчески суженые глаза - следствие ожоговой травмы, а не доставшиеся в наследство от родителей. 
Диккенс в доме уже освоился, проверил все укромные уголки, но не нашел ничего лучше, как свернуться кольцом у дверей Кэт. Ему там постелили коврик и поставили миску с во-дой. Сестра — хозяйка  давно отправила дочку домой, дед и бабка скучали по ней не мень-ше матери.
Время от времени, ключница брала себе тайм-аут, привозила еду из ресторана в судках. Изучая в это время рецепты Похлебкина, его украинскую и беларусскую кухню, к другим ее не тянуло.
- У вас какая швейная машинка? - как-то спросил Илья свою служанку.
- «хускварна», - ответила та. - Старая, но меня выручает. Всегда находится что-то застро-чить, подлатать или сшить.
- Хочу сделать вам подарок, - хозяин дома, вооруженный альпинистскими очками, давно к этому шел. Еще до Нового года, он высмотрел на сайте швейных машин, продвинутую мо-дель «бразера», на вышивальных машинах тоже остановил свой раскосый взгляд.
От неожиданности Кэт потеряла дар речи. Поехали покупать технику. Вернулись с двумя агрегатами, программами к ним, коробками ниток.
Девушке будет чем заняться, - довольно думал Хозяин Горы.  На освоение машинок уйдут месяцы. А это есть хорошо.
                25
- Подумал бы о своем будущем сын, - как-то они сидели в гостиной  вдвоем, Илья за своим любимым напитком, Борису не полагалось - за рулем. - Бросил колледж… Не нравится спе-циализация, выбери...  Хочешь быть счастливым — будь им! Единственное, чем могу тебе помочь — деньгами. Выбирай любую страну, любое учебное заведение. Главное захотеть! Поговори с Дорой, она плохому не научит.
Даю подсказку. Теперь у нас есть жилье в Германии, там можно  обосноваться. Начнешь учиться, женишься, возьмешь женщину с дитем, или дитя из интерната. Живи — не хочу! А? Специальности у тебя нет, а без нее нет и будущего. Проникай.
- Учился уже..., - нахмурился Борис. - Два года козе под хвост.
- Давай искать виноватого. - Ку-ку! - Илья заглянул под стол. Ку — ку, - себе под ноги. Ты тоже ищи, где-то здесь… только что был.
Бориска даже не улыбнулся отцовской шутке.
- Я подумаю, - только и сказал. - Деньги — деньгами, главное -  психологическая поддерж-ка. Типа — а ну, покажи свой дневник сынок...
- Как скажешь..., - противная сторона приняла сыновние поправки.
Дело сдвигалось с мертвой точки: впервые сын просил о помощи, впервые отец признавался в своей педагогической  промашке.
Позвонил Пол Миллер. Ссылался на Фейсбук, там они с Ильей стали дружить.
- Я вам оставил в почте снимки вариантов ограды и входных ворот. Просмотрите и выбери-те нужный. Дайте знать, и я организую изготовление. Определитесь и в цвете: черная, под серебро или золото?
Дора не особо баловала Костиных посещениями, если не считать ее покупок мебели. Преж-де чем оплатить товар, она долго присматривалась к нему. Вокруг вальяжного комода в ко-миссионном магазине, она неделю кругами ходила, но покупка стоила того. Потом настала очередь бюро начала века, журнальные столики с гнутыми ножками, роскошное овальное зеркало в поворотной раме, набор стульев… Это был конечно не советский ширпотреб, а военные трофеи из разных стран. Офицеры всех родов войск СэСэСэРа, мародерничали на чужой территории как хотели, тащили все, что плохо лежало. Позже, их женам и им самим, приедались изделия красного дерева, и они сносили их в комиссионку, отмывая ворованное русскими казначейскими билетами. Шла тотальная «стирка»: в Стране Советов был нескон-чаемый «банный день», без праздников и переучетов.
В очередной раз, Дора появилась в усадьбе после больницы, сняв с Ильи очки, стала масси-ровать ухоженными пальчиками шрам на его лбу.
- Не думал о пластической операции? - Не консультировался у хирургов? - спрашивала.
Илья мотнул головой. - Думал. Сейчас это не актуально.
Потом леди Бутман появилась после покупки швейных машинок. Кэт затащила ее в свою комнату, и с девичьим восторгом делилась приобретениями. Часа три они что-то обсуждали, уехала гостья с довольной улыбкой.
- Время от времени, смазывайте лоб и уголки глаз бальзамом Шостаковского. - Он регене-рирует ткани, - сказала она Костину на прощание.                26
- Хочу по твоему совету уехать в Германию, - в один из вечеров вдруг услышал Илья от сы-на. - Надолго, может даже принять гражданство… А там, как знать, не исключаю и учебу. Как вариант, можно купить  готовый бизнес, с нуля мне его не поднять. За домом пригляжу, за оградой…  Дашь денег?
Илья садился на своего конька, учительский тон.
- Это у тебя черновые наброски, эротические фантазии. Попробуй рассмотреть каждую по-зицию подробно, по шагам. Учеба. Какое заведение. Какой факультет. Где  находится. Где жить. На что жить, на стипендию или свои деньги. На чем добираться. Где питаться.
На любом из этих вопросов сынок, можно споткнуться и разбить лицо в кровь. Я не отгова-риваю, ни боже мой, но готов ли ты идти в сельву, где нет звезд, а есть непроходимые ман-гровые заросли, ядовитые скорпионы и сколопендры, не говоря о змеях?
Ты можешь рвануть в Мокшу, иначе — Москву, и пытаться  устроить свою жизнь там. Во-семь против десяти, ты ее устроишь. Но другая страна, брат, совсем другое дело. Принци-пиально другое. Ты знаешь немецкий? Сможешь выяснить у прохожего, где ближайшая харчевня? Где можно выпить кружку баварского?
Можешь не отвечать, для тебя это непознанная Вселенная. Вроде Туманности Андромеды или Волос Вероники. Если ты твердо стоишь на том, чтобы сменить свое ПМЖ, без Доры тебе не обойтись. Потолкуй с ней, потом вернемся к этому разговору…
Борис ушел к себе переваривать услышанное. Пропустив ужин, но не обделяя себя баноч-ным пивом.
-Твой сынок и вправду решил за рубеж податься? - звонила Дора Илье. - Ой, держите меня! Он смелый только с девочками сэконд хэнд, брось его в воду, он и пальцем не шевельнет, как топор пойдет ко дну.
- Не скажите! - защищал отец сына. - Пять лет он был предоставлен сам себе в Уссурийске. Армия, шиноремонт — какие-никакие, а школы жизни. Если вы согласитесь его опекать и ориентировать во времени и пространстве, я буду этому очень рад, лучшего регента мне не найти. За финансовое сопровождение не волнуйтесь — обеспечу.
- Можно попробовать, - задумчиво сказала Дора, - Только имейте в виду - я строгий учи-тель. Отвлекаться на уроках не дам, прогуливать их не позволю. Как на это посмотрит сам Борис? Не сочтет ли это нарушением его конституционных прав и свобод?
- А ремень на что! - сбавив тон, Илья просительно закончил: - А что бы нам не перейти на «ты»? - Сколько можно…
- Переходи, - Дора усмехнулась. - Я уже давно тебе «тыкаю».                27
Илья встречался с нумизматом из Общества, через два дня после разговора с ним по теле-фону. Они сидели за столиком кафе, мужчина просматривал коллекционный список. В вос-хищении качал головой.
- Вы просто нувориш! - Два-три ценных экземпляра есть у многих наших членов, но чтобы сразу столько...
Костин просил выделить с десяток самых ценных монет, и определить их рыночную стои-мость. С тем, чтобы впоследствии беспроблемно их реализовать. Коллекционер взялся за это не без удовольствия, подсчитывая в уме свои комиссионные. Счел нужным уточнить — окончательная цена изделия зависит от его внешнего вида, и может отличаться от базовой до  двадцати процентов в сторону уменьшения.
Илья понимающе кивнул.
И тут... Одна за другой череда новостей. Хороших и плохих вперемешку.
Миллера сбила машина на переходе, он повредил позвоночник и сел в инвалидную коляску, по-видимому, на всю оставшуюся жизнь. Нумизмат реализовал четыре ценные монеты из коллекции. Деньги перевел на счет Костина, тот разбогател еще на девять миллионов. Дора и Борис, перед полным погружением в новую жизнь в Германии, решили сходить на Эль-брус. Коммерческий альпинизм предлагал для этого богатый  набор услуг и опций. Можно арендовать на неделю третьеклассную «бочку», а можно поселиться на месяц в «отеле». Можно питаться по люксовой категории (с бараниной), а можно по третьей (с окорочками). Только плати. Кэт сняла с Ильи мерку, обещая сделать ему сюрприз ко дню рождения (от-куда узнала?).
Решетки (под золото) для ограды дома готовы, и ждут своего часа. Однако, в связи с несчастным случаем с герром Миллером, процесс монтажа приостановлен на неопределен-ное время. Впрочем, он и не начинался.
У Бориса угнали «титан», нашли его через три недели в лесу, разобранном на запчасти. Преступники как в воду канули, если их вообще искали.
Илья принял решение: дела с зАмком могли подождать, с приездом туда Доры и сына, они наладятся. Их вояжу в Кабардино-Балкарию он не препятствовал, больше того, купил Бори-ске хороший цифровик с 50-кратным зумом. Взял с него обещание, привезти не меньше че-тырехсот снимков тех мест.
Уже себе, заказал новую машину, фольксвагенов желтого цвета не было в свободной про-даже. Илья думал оформить «жука» на себя, хотя прав на вождение не имел. Впрочем, они были у Кэт. Появились они у нее во времена замужества, ее суженый зачастую пребывал в спутанном сознании...
Пять лет без практики, срок немалый, Илья предложил кастелянше восполнить пробел, об-ширная территория, с ее гаревыми дорожками, позволяла это.
«Титан» угнали у Костиных из-под носа, он стоял внутри, у ворот. Не желая второй раз наступать на одни и те же грабли, Хозяин Горы установил дорогую, но надежную охранную сигнализацию дома, и гаража в том числе.
Вскоре Борис и Дора улетели в Минеральные Воды. Там Бутман прихватила свою подругу, и они втроем отправились в Приэльбрусье. Ничего из горного снаряжения за ними не чис-лилось, путешественники  надеялись приобрести экипировку на месте.
Действительно, в районе поселка Эльбрус, гнездились сдвоенные и строенные итальянские жилые модули с товаром. Тут все строго расписано: спортивная одежда в одном месте, обувь в другом, железо и веревки — в третьем.
Имел свой оффис и коллектив менеджеров, гидов. В задачу первых входило оформление постоя и питания паломников, в задачу вторых — экипировка, обучение и сопровождение их на вершину.
Подруга Доры, ветреное и праздное существо сорока пяти лет, после оформления, тут же нашла себе компанию по душе, и пропала с глаз. Ничего удивительного, стесненная рамка-ми своей скромной зарплаты медсестры, она потеряла голову от щедрости подруги. По при-езду в горный поселок, Бутман, от щедрот своих, дала ей пачку банковских билетов. Ни в чем себе, дескать, не отказывай! Она не отказывала...                28               
Дора с компаньонкой поселились в двухместном «люксе», в виду Приюта одиннадцати. От-личный и дорогой вид. Как VIP- клиента, ее экипировали по высшему разряду: термобелье, спальник, пуховка с вкладышем, комбинезон из гортекса, шекльтоны, ботинки с триконями, шерстяные носки, свитер, рюкзак и инструмент, в прошлом нечто похожее называли ле-дорубом, кошки, очки и каска. Кроме того, альпинистская обвязка и пяток карабинов. Все, что сверх этого типового набора, покупалось самим клиентом.
Лилия, ее подруга, с самого начала пренебрегла восхождением, ей были больше по душе развлекательные программы.
Оплачивались две недели пребывания на базе: три дня тренировок,  выход к скалам Пасту-хова, собственно восхождение и спуск.
То же самое у Бориса, за исключением — он поселился в четырехместной «бочке» и питался по третьему разряду. Молодой человек весом сто шесть кило, хотел сбросить вес.
Встречались они на снежных и ледовых занятиях, на вершину их должны повести в одной колонне. Двадцать шесть мужчин и женщин.
- Не нравится мне все это, - делился Борис с Дорой. Они стояли на площадке обозрения, опершись на поручни, нервный молодой человек, от возбуждения чуть не вываливался за ограждение.
- В одной колонне… - Почему не в шеренгу по три? - Под барабанную дробь и с песней. Мужчины - налево, женщины — направо. Помогите отстающим. Ни шагу без разрешения. Дышать в одном ритме. Нет, такой хоккей нам не нужен! - ударял Борис кулаком в ладонь.
Не знаю как ты, а я хочу соло-восхождения. Без наставников, кураторов и гидов. Гора как на ладони, захочешь — не заблудишься. Даже не удерживай, надо сделать хоть раз в жизни что-то стоящее.
Дора в осуждении покачивала головой.
Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку.
- Включи голову, парень. -Это горы!
- По плану, выход через три дня, я выйду завтра по темноте, веревку возьму у соседей, по-том верну.
- С огнем играешь, юноша, - Дора пытаясь разубедить попутчика, рассказала историю. Не-сколько лет назад, здесь проводили соревнование на скорость подъема, это называлось ка-ким-то мудреным словом. Ничто не предвещало беды, но внезапно начался буран, и одна девушка пропала. Нашли ее через двое суток у подножья скального останца. Видимо, она сорвалась и потеряла сознание. В таких условиях хватит часа, чтобы замерзнуть до остекле-нения.
- Думаю, то была субтильная девушка…, - не сдавался Борис. - Стеснительная и нереши-тельная. Я же мэн морозоустойчивый и наглый... Ты главное никому ни слова...
- Но ты новичок в горах! - Лох! А эта Маша разрядница, не чета тебе.
Борис психанул и ушел к себе в «бочку», - буркнув напоследок - «победителей не судят!».
 «Среди нехоженных путей один — пусть мой! Среди невзятых рубежей один за мной! А имена тех, кто здесь лег, снега таят… Среди непройденных дорог одна — моя!...», - блуждал на задворках сознания Бориса протест, и всплывшая песня легендарного барда была кстати…
Дора не могла уснуть, и весь следующий день потерянно бродила по территории базы, про-пустив акклиматизационный выход к скалам. Она обзавелась восьмикратным биноклем, неустанно водила им по снежным полям. К полудню погода испортилась, резко ухудшилась видимость, по крышам отчаянно секла снежная крупа, больше похожая на град.
Из тумана появились усталые и замершие участники тренировочного выхода. У них не оставалось сил даже чертыхаться и сетовать на непогоду, они бесшумно растворились в бе-лой мгле, расползаясь по своим бочкам. Командир отряда ходил по всему приюту, пытаясь найти Бориса Костина и Дору Бутман. Они пропустили тренировочный выход, их участие в восхождении теперь под вопросом. Женщину он нашел быстро, а Костин как сквозь землю провалился. Тревогу забили соседи Бориса, исчез его рюкзак и снаряжение. Ко всему, у них пропала веревка, налицо связь между этими фактами. Созвонились с промежуточными точ-ками подвесной дороги. Никто никого не видел, а миновать их не могли. Подняли на ноги спасательный отряд, но седой Эльбрус разошелся не на шутку, поисковые, а тем более спа-сательные работы, в таких условиях исключались. Дора и Лилия, сидели как мышки на кро-ватях в номере, укутавшись в пуховки, тихо переговариваясь. Вино на столе, судя по-всему, их мало интересовало.
- Даже думать боюсь...,- шептала Дора. - Во всем виню себя, я много старше его.  Как Илье скажу...                29
Поисковые и спасательные работы в горах, мероприятия специфичные. Вся остальная суета блокируется, приоритетами становится лишь то, что ведет к результатам. Заметно утихший буран, позволил стартовать на следующий день двум группам поисковиков. Они исчезли в тумане по маршрутам, похожими на  латинскую «V». С тем, чтобы через ходовой час изме-нить их на параллельные. В этом им помогала «умная техника», навигаторы. К полудню распогодилось, туман рассеялся, солнце не появилось, но склоны проглядывались уже на 200 — 300 метров.
Поступающая на базу информация, не оставляла надежд. С предположительного момента выхода Костина из лагеря — около пяти часов утра, до начала бурана, прошло не больше трех часов, за такое время он не мог далеко уйти. Если шел прямо, а не сбился с пути и свернул налево или направо. Вскоре поисковики повернули назад, но разошлись на спуске в стороны. Охватывая таким образом еще бОльшую территорию. Тщетно.
Так закончился первый день. На второй, экономя человеческие ресурсы, вызвали вертолет. На снежных полях, отполированных до блеска недавним бураном, не видно ни кочки, ни бугорка… Двухчасовой облет ничего не дал, и поисковые работы свернули. Участников за-езда распустили по домам, выплатив им компенсации за неудачный уикенд. Дора с подру-гой тоже спустились вниз, и вернулись в Минводы.
Разговор с Ильей был тяжелым. Он порывался приехать на место, но Бутман его отговорила. Его приезд ничего не прояснит. Никто им заниматься и утешать не станет. Где пропал сын, как это случилось, ему уже не узнать. Разве что со временем, склоны горы откроют свою тайну, обнажив восходителя, или то, что от него осталось.
Убедила. В доме Костина тревожно. Илья замкнулся, и большую часть времени молчал. Ка-терина старалась как можно меньше попадаться ему на глаза. На рынок и по магазинам она теперь ездила без сопровождения. Зачастую брала с собой Диккенса, тот радостно бесно-вался, облаивая прохожих и встречных соплеменников в приоткрытое окно машины.
Пес был нарасхват. Илья взял себе за правило, рано утром и поздно вечером выгуливать четвероногого. Гуляли подолгу, хозяин укладывал в рюкзачок питьевую воду, миску и па-кеты жидкого питания. Себя он ограничивал колбасной нарезкой, вяленым лещем и тремя-четырьмя банками пива. Иной раз не брезговал ромом. Слегка навеселе возвращался назад, и тогда Кэт удостаивалась доброжелательного монолога. Как понимал его Костин. Глаза, как зеркало души, были скрыты темными очками, и недоступны в принципе.
Впервые, Екатерина Аркадьевна Соколова, всерьез и надолго задумалась. Что ждет ее? Быть в услужении состоятельного человека, для простушки без образования — предел мечтаний. Ей же, такое положение не льстило, напротив — противно и унизительно. У нее хорошие специальности, найти место для приложения своих сил — дело времени. Кроме того, Игорь зовет…
Ее одноклассник, живущий в Питере, уже два года просит ее приехать к нему. Еще в школе он посматривал не девушку неравнодушно. Потом их пути разошлись: Катька скороспело выскочила замуж за старлея еще в Семипалатинске. Потом судьба забросила их в Новоси-бирск, где она с отличием закончила колледж. С ребенком они тогда не спешили. Потом был Киев и рождение на втором курсе ребенка. Заочное отделение. Развод. Хамовитый и гулящий майор как с цепи сорвался. После окончания ВУЗа возвращение к родителям, они к тому времени перебрались в Калининград.
Теперь вот Игорь... Они случайно встретились в Фейсбуке, и стали переписываться. Вспо-минали школьные годы, общих знакомых, учителей, обсуждали их привычки и пристра-стия… После того, как овладели Скайпом, Игорь вообще не сводил глаз с Кэт...
Ведущий менеджер концерна «Пятерочка», работал по специальности. По его словам, у него есть перспективы роста.
Расцветали яблони и груши…                31
Соколову посетила Дора. Свой приезд она предварила звонком.
- Есть тема для разговора.
Не стесненная домашними хлопотами сестра - хозяйка, радушно приняла гостью в своей комнате, гостиная в доме предназначалась для общих семейных сборов. Когда-то общих... Дора долго делилась с Кэт своим сокровенным, глаза у нее были на мокром месте. Из ста-рых хозяйских запасов, извлечена бутылка то ли осетинского, то ли грузинского портвейна «карданахи». Прощаясь, Дора напомнила:
- Не забудь. - Как только Илья даст «добро», звякни мне.
Дело выглядело пустяковым — Бутман хотела выехать по личным делам в Питер: для ком-пании и душевного спокойствия, ей нужен кто-либо из ее хороших знакомых. Екатерина - вариант идеальный. Ехать  Дора хотела поездом, на месте предстояло быть две — две с по-ловиной недели. Все расходы на приглашающей стороне.
Все это Кэт выложила Илье, когда он вернулся с вечерней прогулки с Диккенсом. Подоб-ревший после изрядной дозы джина, тот не против ее поездки. Поживу какое-то время на фаст-фуде, как Мак и Нэд из фильма «Папе снова 17», ничего со мной не случится, - думал он, миролюбиво прихлебывая «кольбер».
Кэт эта поездка очень кстати она, наконец, увидит Игоря, оценит перемены в его облике. И как знать... Бедная Дора!
С отъездом не тянули.                32
Интересно, мужская трапеза в поездах отличается от женской? - размышляла Кэт, раскла-дывая на купейном столике баночки красной и черной икры, печени трески, нарезки саля-ми, форели и палтуса.
- Пиво не будем, - Дора категорична, - будем восьмиградусный коктейль. Со вкусом вино-града и манго.
- Для полного счастья нам не хатает разбитных соседей, - нервно делилась с соседкой Кате-рина. - Вроде пьяных Коляна и Вована.
- Будь спокойна, - мотнула головой Бутман. - Это вагон для некурящих леди. Здесь фейс — контроль!
По пути к мусорному ящику, Соколова столкнулась с проводницей. Обходя, глянула ей в глаза. Та тоже, но смотрела пристально и выразительно, будто хотела что-то сказать. Где-то она видела эту молодую привлекательную женщину, но не могла вспомнить где именно. Лишь придя в купе, и глядя в зеркало, у нее спуталась челка, она поразилась увиденным. Проводница была очень похожа не нее. Или она на проводницу. Очень! Кэт хотела поде-литься этим с Дорой, ее остановило стеснение, а потом... потом эта встреча вылетела у нее из головы.
Поселились в гостинице в одном номере. Дора уехала в гинекологию, ей предстоял аборт. При том самом родильном доме, где лежала в свое время Виктория. Бутман была весьма опытна в этом деле. За ее плечами бесчетное число операций, и проводила она их, как пра-вило, за пределами Калининграда. Дора знала как быстро разносит вести «сарафанное ра-дио», и не хотела, чтобы знакомые были в курсе  ее интимных дел. Свои близкие связи, она умело скрывала, для таких «пати» у нее были доверенные подруги. Откровения Доры зашли далеко, она поделилась с Соколовой своей близкой связью с... Борисом. Настолько близкой, что они планировали зарегистрировать свои отношения. С тем, чтобы не откладывая в дол-гий ящик, взять ребенка из Дома малютки. Такой вариант устраивал обе стороны. Не случи-лось.
Катерина созвонилась с Игорем, ошеломив его сообщением — она в Питере. И надолго. Встречались одноклассники нежно и романтично, с цветами, объятиями, поцелуями, засы-пая друг-друга вопросами и ответами.
Они сидели в его золотистом «хаммере» и целовались, сам водитель выглядел строго и ста-тусно — положение обязывало. Посетили ближайший ресторан, веселые и сытые расстались у гостиницы. Игоря звала труба! Итак, впереди у них две недели праздного времяпро-вождения и серьезных разговоров. Так думала Кэт, надо полагать, так же думал и ее новый-старый дружок Игорь...
Дора не была до конца откровенна с Катериной, та, по складу своего характера - нелюбо-пытна. Иначе знала бы, что абортирование — не единственное, за чем Бутман посетила се-верную столицу. Она собиралась поделиться тайной с Соколовой чуть позже, после экс-тракции. Однако, та вопросов не задавала, хотя любой женщине ясно, что две недели на «мокрое дело» — перебор.
На третий или четвертый день, Дора вернулась в гостиницу подавленная. Ликер «шартрез» вернул ее к жизни, она немного ожила. Лежа на кровати, со слезами на глазах, делилась с подругой… нет, не подробностями операции, своими любовными похождениями. Которые всегда заканчивались одинаково… Что-то толкнуло Бутман на исповедь, заставило другими глазами посмотреть на свой жизненный путь, осмыслить его… Возраст... Ушел из жизни Борис, ее бой — френд.. Может в этом причина, это взбудоражило ее, перенаправило мыс-ли…
Не будем о грустном, решила Кэт, и отправилась на очередное свидание с Игорем. Побыва-ла в его квартире. Просторное двухкомнатное помещение, со вкусом обставленное, произ-вело на гостью приятное впечатление. И говорило о том, что ее дружок не легкомысленный тип, а обстоятельный и заботливый, если надо — человек. Почему же они с женой расста-лись, - задавала себе вопрос Кэт.
Игорь, читая ее мысли, не задержался с ответом. Он весь в работе, и не мыслит себя без нее. Занят ею с утра до вечера. Быть может, он уделял бы ей меньше времени, если бы дома его ждала понимающая и любящая супруга. Не тут-то было, легкомысленное и похотливое су-щество, требовало от него только одного — беспрерывного совокупления. На втором году совместной жизни, он решил проверить себя и жену на половую состоятельность.  Выясни-лось, у супруги не может быть детей в принципе, у него же все в порядке. Этот факт был последним доводом в пользу развода. В то время они жили на съемной квартире, после ухо-да ненаглядной, он купил себе новое жилье.
Сейчас он свободен, и тяготеет к Екатерине Аркадьевне. Так и сказал - «тяготеет», как из-вестный Гоша в фильме «Москва слезам не верит» сказал своей знакомой Кате - «тянет»... Уважительная причина.
Дни у молодых проходили в выяснении отношений, вкусов, предпочтений и планов. В ре-сторанной среде, прогулках на катерах, корпоративных тусовках...
Как-то вернувшись в гостиницу, Соколова застала Бутман в удушающих рыданиях, та не могла сказать ни слова. С полчаса сидела с ней Катя, успокоительно гладя по голове, стирая с ее лица тушь и слезы.
- Завтра едем домой, - прорвалось истеричное. - Все кончено!
Катерина сосредоточенно молчала: захочет, сама все расскажет... Успокоится и расскажет…
- Я не поеду, останусь здесь, - у Доры мгновенно высохли слезы, и вернулась связная речь.
-Как? - Почему? - вскочила она с кровати, схватив подругу за плечи, затрясла. - В чем дело?
- У меня с Игорем… как бы сложилось, - Кэт смущенно улыбалась, интонационно вклады-вая в этот короткий ответ, всю глубину своих переживаний. Прошлых и настоящих.
- Дела... , - только и смогла пролепетать Дора. Приняв  очередную дозу текилы, упала на кровать. Счастья тебе девушка! То-то Илья обрадуется…
И уснула. Потрясенная всем происшедшим, и крепким спиртным. Поутру, Дора словно за-была о своем решении вернуться в Калинин. Она водила Кэт по ресторанам, выставкам со-бак и разного рода презентациям.  Складывалось впечатление: женщина не хотела оставать-ся наедине с собой, своими мыслями, которые, как можно догадаться, не несли покоя и умиротворения ее вспененной душе…
Через три дня Соколова ушла к Игорю, и Бутман осталась одна. Дора так и не решилась сказать подруге, что у нее саркома, рак матки. Пока еще ранняя стадия, без болей. Не хотела обременять молодую женщину, только-только обретшую счастье, своими тяготами болез-ненной природы. Процедуры химиотерапии длились две недели. Как ей сказали, это первый этап. Второй — через полгода. Дальше — видно будет. За этой фразой Доре виделась тем-нота и провал…
Она позвонила Костину: Кэт намерена свернуть их деловые отношения, и просила позволе-ния матери забрать ее вещи. Илья до глубины души потрясен «предательством» любимицы. Он ведь швейные машинки  покупал не для кого-то -  для нее, «жука» тоже. Как теперь…
Пусть приезжает, он препятствий чинить не станет. Очень жаль…
Не теряя времени, Бутман привезла мать Соколовой, женщина торопливо упаковала ее ве-щи в узел. Глянула вопросительно на Илью и машинки.
- Тоже забирайте. - Это мой Кате подарок.
Упаковали и технику. Прощальный троекратный сигнал, и «туарег» вырулил за ворота.
Илья Эдуардович Костин остался один одинешенек, как перст во поле. Кто виноват? Что делать?                33
Как-то, он нашел время, и решился на поездку в Питер. На «жуке». С нанятым шофером. По пути заехал к матери и отцу Екатерины Аркадьевны. Посвятил их в свои планы, забрал ма-шинки с ее вещами, вызнал адрес Игоря, и отправился по трассе Калининград — Санкт Пе-тербург. Разумеется, его там будут ждать, мать созвонится с дочерью, и скажет о его планах. Фольксваген переписан на имя Катерины еще в Калинине, машину оставили у дома Игоря, машинки переданы невесте в руки, узел тоже. Заходить в дом Илья не стал, прощались на улице. Расставание было  тяжелым для обоих, про Костина это можно сказать наверняка. В глазах Кэт стояли слезы, она обняла Илью, прижалась щекой, оросив его соленой жидкостью. Слез гостя за очками не видел никто, но они были.
Возвращались мужики домой междугородным автобусом. В салоне не удавалось «принять на грудь», слишком много неравнодушных глаз, они проделывали эту тайную процедуру на остановках, уходя в кусты.
На свой День рождения, оно у него в апреле, Илья получил бандероль от Екатерины. Она слала ему... пончо. Самодельное, расшитое перуанскими цветными узорами. Восхититель-ное одеяние!
Стало быть Кэт освоила вышивальную машинку. Профи во всем и всегда профи.
Илье не давали покоя мысли о доме в Германии и судьбе коллекции. Открытый всем ветрам коттедж, был лакомым куском для мародеров и вандалов. Он позвонил герру Миллеру. Хо-тел бы начать монтаж ограды. Остались ли средства? Если нет, он вышлет нужную сумму. Пусть наймет от его имени круглосуточного сторожа.
Миллер брался за это неохотно, но деньги сыграли свою роль. Средства еще есть, как толь-ко они закончатся, он известит его через Дору.
Пол выразил сочувствие по поводу гибели его сына (откуда узнал), и просил не волноваться за монтаж и охрану, он сделает все, что в его силах. 
Илья не узнавал Бутман. Еще вчера жизнерадостная и деловитая женщина, представляла теперь изможденную и высохшую особу. Впавшие глаза, морщинистая шея и руки, избыток косметики, все это говорило — она больна. Чем? Спрашивать об этом было неловко.
Коллекция монет представляла для Ильи материальную ценность и только. Художествен-ную ценность она представляла только для истинных  нумизматов. Только они могли ис-кренне восхищенно ахать и охать при ее виде. Он выслал на почтовый ящик Эрмитажа письмо:
«Уважаемые! Прошу Вас принять от меня в дар коллекцию монет 18 — 20 веков, числом 1364 (одна тысяча триста шестьдесят четыре) единицы. Преимущественно из драгоценных металлов, они ценны и как исторические реликвии. Организуйте их доставку по Вашему адресу. Мой номер телефона - ……………… С уважением — Костин И Э.»
П.С. При этом прилагаю список раритетов.
И погрузился в хмельное беспамятство. Пил все, что попадало под руку, не повторяясь. Че-рез неделю очнулся от запоя (как еще назвать это состояние…), усилием воли сосредото-чился на судьбе зАмка. И уже трезвый, стал перебирать варианты.                34
И вдруг, на Илью обрушилось, ни много ни мало - небо. Одна из подруг Доры Бутман со-общала: ее похороны состоятся в такой-то день, такой-то час.
А он... В то время, когда Дора нуждалась в утешении и поддержке, он тешил свою плоть спиртным всех мыслимых марок. Скотина! Животное! По размышлению перешел на пиво.
Потом были похороны умненькой и разумненькой Доры. Как выяснилось на кладбище, она была такой же неприкаянной как и Костин. Ни сестер, ни племянников у нее, одни подру-ги…
ЖИЗНЬ В СЕБЕ. Эрика, где ты...
Как — то Илья оказался в центре города. Проходя мимо бывшей квартиры, увидел соседа, меняющего на своей машине ветровое стекло, прежнее было все в трещинах. Семен, по дворовому прозвищу СеменОвич, сидел на пассажирском сидении старого москвича «свя-тогор», опершись ногами о бордюр, докуривал сигарету. Ногами... Правильнее сказать — ногой. Вторая у него была ампутирована ниже колена. Гангрена. Сахарный диабет. Начатая пачка «родопи», лежала на приподнятом капоте.
Костин остановился и завел обычный разговор, то, се... Поделился своей семейной бедой, найдя понимание и сочувствие. Сбегал за пивом, узнав перед этим — сядет ли водитель се-годня за руль… Не сядет. Значит можно. Слово за слово, оказалось, что Семен паркует свою колымагу у дома уже много лет. А это дожди, снег...
- Зашел бы, - сказал ему на прощание Илья, - разговор есть.
Семенович мужик деловой, не прошло и трех часов, как у ворот коттеджа засигналили. А говорил за руль не сядет...
- Богато жить не запретишь, - одобрительно сказал гость, окидывая взглядом дом и участок. - Чтобы я так жил!
Прошли в беседку. Илья с предложением не тянул. 
- Хочу Семен тебе гараж подарить. - Как тебе такое предложение?
Ошеломленный, тот долго приходил в себя.
- А то! - Во сколько это мне станет?
- Подарок и в Африке подарок. -Нисколько. Оформление беру на себя, документы на гараж отдам. Деньги тоже.
И еще. Смотрю, у тебя протез времен очаковских и покоренья Крыма... Присмотри в Ин-тернете израильские ортопеды, у них там богатый выбор, цену не бери в голову, не твоя за-бота. Были бы легкие и удобные. Потом скажешь что присмотрел… Звони.
СемЕнович или СеменОвич отъезжал от ворот с изумленным взором и отвисшей челюстью.
Недвижимость и коллекция были у Костина словно путы на ногах. Избавляясь от них, он как будто ширился в плечах и грудной клетке, дышать становилось легче.
Что мне надо для жизни? - все чаще задавался он этим вопросом. Три бараньих шницеля или отбивных с яйцами на завтрак, Тарелка украинского борща с куском телятины на обед, и жареная камбала или ледяная рыба на ужин. Там там и там - пиво, не меньше двух банок. За одежду и обувь можно не говорить.
СМСка из Питера. Смотрите ваш Е- мэйл.
 Сообщение дирекции Эрмитажа:
«Если это не розыгрыш, за который Вы понесете ответственность по закону, мы рискуем принять Ваше письмо к исполнению. Сообщите ваши почтовые реквизиты и паспортные данные. Эта индентификация должна снять все сомнения в отношении Вас.» 
Костин тут же отослал все, что от него требовали.
                35
У ворот запыхтел дизельный тягач: привезли заказанный жилой модуль. Среди обслуги за-мешательство; даже крану малой грузоподъемности, среди кедров и елей приусадебного участка не пройти, нужна лебедка и полозья для подтягивания блока. Провести в жизнь эту технологию не просто, а лимит времени, отпущенный для тягача и крана истекает. Решили оставить модуль на участке, у ворот, дальше не пробиться.
Илья расплатился с водителями, и сделал им ручкой.
Модуль привезен с дальним прицелом. Он не молод, его жизненные амбиции пошли на спад, деловая активность — тоже, вот и решил пожить в шведском алюминиевом чуде в свое удовольствие. Пока лето — временно. Для привыкания. В зиму переберется совсем.
Диккенс, по-хозяйски пометив все углы модуля, безудержно рвался внутрь.
Европейское северное исполнение — это особое утепление, особое остекление, особое ка-чество. Прихожая. Две комнаты «трамвайчиком». Кухня. Санузел  с душевой кабиной и биотуалетом. Тройное остекление, у каждого окна четырехкиловаттный масляный радиатор. Пол - из толстых плит OSB, поверх них бамбуковая циновка. Жить можно.
Правда, все это великолепие оценивается по-настоящему не летом при плюс 26, а зимой, при минус 28.
Приезд музейных сотрудников был внезапным. Их интеллигентные улыбчивые лица, резко диссонировали с суровыми, отчасти туповатыми физиономиями охранников и инкассато-ров.
Мосты сожжены! На уже известную процедуру оценки и сличения, Илья смотрел равно-душно, без  сожаления. Получив копию документа — принятие на музейный баланс опи-санных ценностей, он успокоился. Три машины исчезли за поворотом.
Остался зАмок и коттедж. С коттеджем дела решались на раз. Приглашены спецы из Управления здравоохранения, им предложены апартаменты для размещения детей - сирот. Разумеется, бесплатно. Требовалось только желание чиновников для перепланировки дома. Их желание имело место, не хватало одной малости - средств. К несказанной радости чи-нуш, Илья решил и эту проблему.
Для денег, что в сейфе, открыт валютный счет, они переведены не него. Оставшаяся часть золотого запаса, что-то около четырех килограммов, покоилась под гранитным валуном в потайном месте.
С зАмком ничего не менялось.
Душевная боль за сына у Ильи не проходила, и нуждалась в успокоении. Нельзя сказать, что их прижизненные с Борисом отношения были теплыми и откровенными, что-то мешало тому. Возможно, отдаленность и время: пять лет дистанцирования близких некогда душ, вершили свое черное дело.
Илья позвонил своей бывшей жене, и предложил ей побывать на месте трагедии. Для себя - очистить душу от гнетущей вины за происшедшее. Для нее… по-определению, мать все-таки…
Евгения охотно откликнулась на его предложение, условились встретиться на автовокзале в Минводах.
Встретились. Выехали на автобусе в верховья Баксана. Поднялись на канатке до Приюта. Почти одновременно, у них появилось желание хоть несколько часов пожить жизнью их сына, подышать воздухом пяти километров. Этот минимум ощущений, за которые уплачено несколько десятков тысяч рублей, не шел ни в какое сравнение с их глубинными пережива-ниями.
В сопровождении гидов, они поднялись до скал Пастухова, попили горячего чая с малиной из термосов, и вернулись на базу. Их окружили  искренней заботой и предупредительно-стью, там уже наслышаны о трагедии  семьи. Несколько дней провели они в спальниках у столовой, подставляя свои бледные лица иссушающему солнцу высокогорья. Прикрыв гла-за, погружаясь в мир чувственных переживаний, каждый в свой.
Между собой они говорили мало, у них не случилось общих тем, не считая широкоэкранной красоты снежно-ледового Космоса. Илья так и не посвятил Женю в свою беду, не снимал очков. Не хотел видеть тайной радости в ее порочных глазенках: поделом тебе, хрониче-ский неудачник и нищий романтик...
Евгения не могла знать истинного положения дел: у ее бывшего мужа, дела более, чем удачны - он рублевый миллионер, владелец зАмка в Германии. Не считая остального.
Расставаясь, Евгения вспомнила про золотые часы Бориса, он хвалился ими во время своего приезда в Мончу. Сейчас они были на Илье. Она хотела бы взять их на память о сыне. Про-сительно смотрела на своего бывшего. Больше минуты молчал Костин, мысленно формули-руя  отказ.
Формально они не могли быть дорогой памятью по двум причинам: часы краденые, у них фашистская символика. И вообще, на руке сына они были всего пару месяцев. Однако…
- Борис мне ближе, чем ты думаешь. Его судьба тебя никогда не интересовала. Если бы это были русская «победа» или «слава» ты не подняла этого вопроса. Нет, Женя, часы останутся у меня.
От Бориски, кроме того остались фотокамера, одежда и обувь. Вещи сложены в пакеты и оставлены на вечное хранение. «Кэнон», удивительное дело - функционировал. Его пальчи-ковые акку, правда, вышли из строя, после их замены, Илья сделал несколько полноценных снимков интерната. На память.
Это путешествие упорядочило мысленную сумятицу Костина, определило приоритеты его мира воображений. Диккенс скрашивал его досуг, недоуменно облаивая хозяина, когда тот, в спутанном сознании, искал пятый угол в своей блок-комнате. Хитрованы из Управления, прилагали все усилия, чтобы развести Илью на деньги. Они приносили ему на подпись обоснования, рекомендации и корпоративные установки. Холодильники, стиральные маши-ны, кровати, постельное белье и даже рентгеновский аппарат — все это, якобы нужно для эффективной и бесперебойной работы учреждения.                Посылка из 44го.    4 окт 2020

                1 
               
 Илье Эдуардовичу Костину пятьдесят три. За его средним ростом и светлыми волосами на круглой, как мяч голове, пединститут в Орджо (ныне университет во Владикавказе). Ны-нешнее место жительства Д-мэна — поселение южнее Мурманска, показательно ухоженный Мончегорск на берегу озера Имандра. За его окраины говорить нет резона, бараки там такие же, как и везде на Руси: Саратове, Калининграде, Вологде, Воронеже, Сыктывкаре… С удобствами во дворе. Порой, жилые двухэтажные щитовые дома, походили на нежилые развалюхи арктической ЗФИ (Земли Франца Иосифа).  И везде терпкий портяночный дух, Русью несет…
 Если копнуть глубже, экология здесь как в Норильске, с его  хлорными атаками, то есть с жизнью мало совместимая. И там и там плавят медь и кобальт, растят  никель, с платинои-дами дело имеют...
Дожди в его окрестностях оставляют после себя голубые лужи медного купороса. Вот по-чему местные автовладельцы, обрамляют днища своих средств передвижения титановыми анодами, а крылья мотобайков - никелевой фольгой. На все это открылись глаза у Костиных через несколько лет, после приезда в эти красочные, но богом забытые места. Начало было романтичное… 
Трудится Эдуардыч не бог весть кем — заведующим городской технической библиотекой.
Мария Тихоновна Костина, мать Ильи, женщина семидесяти двух лет. Скрытная, неласко-вая, эмансипированная стервоза. Последнее сдвоенное свойство ее характера, можно без ущерба для смысла расчленить. В высшей степени самодостаточная: сколько лет одна да одна…  По свидетельству окружающих, упряма как чимганская ослица. Живет старушка в Калининграде, он же Калинин, Кенигсберг, Кениг.
Борис Костин, сын Ильи, молодой человек двадцати восьми лет, без образования и специ-альности. Его жена - Виктория, двадцати четырех лет тоже звезд с неба не хватает. Детей у супругов нет. В Уссурийске они уже лет шесть. Борис подвизается в шиноремонте, на большее его не хватило, жена в найме у китайцев. Челночит. «Рубаска, майка цисы, до сиво холосы...». Живут они на съемной квартире у армейского друга Бориса.
Так выстроились звезды у семьи, и винить в том некого, если на то пошло. Илья уехал из Кенига в Северную Осетию по окончании школы. Выучился молодой человек на географа. Жил как и все в общаге: с праздношатанием, вином, девочками… На предпоследнем курсе, когда началась пандемия свадеб, его окольцевала леди из города-спутника Волгограда - Волжского, они уехали туда сразу же после защиты диплома.
Как обладателям красных «листов, сложенных вдвое», им  дали право самим искать работу, какое-то время они были «фрилансерами». Крыша у них наследственно обустроена: роди-тели Евгении, переписав на них трехкомнатную квартиру, подались в Норильск на аффи-нажную фабрику. Современные старатели с гарантированной дОбычей…
                2
  И двух лет не прошло, молодых тоже потянуло на Север.  Расстелили они на полу эконо-мическую карту Советского Союза, и стали обнюхивать привлекательные, на их взгляд, ре-гионы. Манил Кольский полуостров с его экзотикой семидесятой широты. Убогая расти-тельность тундр не пугала молодых людей, влекла возможность узнать вкус красной рыбы, икры из нее...
Интернет тогда еще был диковинкой, и в частном владении не фигурировал. Однако, у се-мейной пары знакомые в универе…
Мончегорск приглянулся Илье и Евгении, и как развитой промышленный регион цветмета. Продав квартиру в Волжском, они не раздумывая долго, перебрались туда, стали пускать в городке корни. Работать учителями в школе не захотели с самого начала, со специализаци-ей, стало быть, у них вышла промашка. Зря потратило на них деньги государство и партия, ох зря…
Вскоре, на белый свет вылупился голосистый и требовательный Бориска. Молодой маме пришлись по душе новые рыночные отношения, она стала дилером, по-простому - продав-цом. Илья наступить на горло своей песне не смог, директор книжного магазина, он нес в массы доброе и вечное. Деньги по северным меркам получал небольшие, но его душа не роптала, зажив  обывательскими понятиями.
Другое дело его жена...  Завистливо косясь на упакованных в «фирму» подружек, молодица тяжело вздыхала, лелея мысль - она тоже со временем…
И оно пришло, на ее горизонте появился майор из ближнего авиаполка. Получая в два раза больше Ильи, он между делом улестил Евгению, и недолго думая, та сделала мужу ручкой. Претензий к их трехкомнатной квартире она не выказала, у вояки было свое жилье.
К тому времени Борис уже заканчивал школу. У его матери жизнь налажено текла по дру-гому руслу, плоскодонке парня в этой стремнине не нашлось места. Вскоре он и сам это по-нял, и еще до призыва в армию закурлыкал журавленок во Владивосток. Выпросив у отца подъемные, самому такая смена дислокации не по плечу. Через несколько месяцев после приезда, его забрили в пограничники. После службы он во Владик уже не вернулся, осел в Уссурийске у сослуживца. Потом женился… 
И стали Костины, как бы ломтями осетинского пирога фыдчин на "празднике жизни"...  Нарезанного, как и положено, без вращения на столе.               
                3
  Шло время. Никто из действующих лиц Семьи, почему-то не горел желанием общаться. Борис со своей милкой воротили нос от родичей по-определению: недосуг молодым тратить время на отстойных предков. Те же - не хотели навязывать потомкам свое общество: чув-ство собственного достоинства, и возрастная обидчивость, по-видимому, были тому причи-ной.
Илья и Борис давно обзавелись компьютерами, но использовали их по-разному. Один под-сел на игры и эротику, другой не вылезал из видео Ютуба. Илья получал истинное насла-ждение, открывая для себя новые имена и лица в песенных конкурсах.
То, что кремлевские жрецы «назначили» Украину вражеским регионом, ни о чем ему не го-ворило - собака лает - караван идет.  Уверенный голос украинки Хохловой, с ее неподража-емой мимикой, дивная внешность Аллы Ивашиной, эльфическая Наташка Гордиенко, голо-систые переливы Папазоглу, актриса Плаксина, проникновенная малороссийская Мелешко, Мишель, с ее бесподобным исполнением на родном языке «Бесаме мучо»... Да мало ли пре-красного!
Изабель Жиффруа, ее больше знают как ZAZ или «насмешливую фею», покорила Илью как и тысячи других, своим бунтарским, с хрипотцой голосом. Необычное влечет… Талантли-вые копирования известных певиц Леной Максимовой и Аглаей Шиловской, тоже заставля-ли широко раскрыть глаза.
По мере освоения технологий, отец и сын прописались в Одноклассниках и Фейсбуке.  Скайп позволял им общаться "он лайн". Только о чем говорить…  Общих интересов у роди-чей как не было, так и нет... Профессионального роста у молодых не видно, с какой стороны не глянь, дельными профессиями они так и не овладели. Разве что Виктория сменила свою кочевую цыганскую долю, на оседлую и чистую, без отталкивающих запахов и насекомых — стала продавцом-кассиром в универсаме. Она носила в себе уже новую жизнь, и тяжести ей были заказаны.
Как-то, заглянув в Фейсбук, Илья прочел сообщение Бориса. Сын делился с ним новостью, и какой! Бабушка Маша звала внука к себе насовсем. В своей трехкомнатной квартире немецкой планировки, она готова выделить внуку для проживания две, или сорок шесть квадратных метров. Больше того, бабушка обещала обустроить жизнь молодых супругов на современный лад, и даже готова финансировать учебу внука за границей. Бориска просил у отца совета, и конечно получил его благословение. Переезд Бориса папаню  порадовал, но ему отчего-то не по себе: мать такого подарка своему сыну не предлагала. Ни во вчерашней его жизни,  ни в сегодняшней...
«Откуда у старой деньги?» - недоумевал Илья. Он посылал  ей время от времени, денежные переводы, и они, судя по-всему, были ей как нельзя кстати.
«Timeo Danaos et dona ferentes (Бойся данайцев и дары приносящих)»
Получив родительскую отмашку, Борис с переездом не медлил: отправил контейнер со сво-им небогатым скарбом в Калининград, купил билеты на самолет. Тут он справился своими силами, бабкины бонусы ему подключать не пришлось. Обещал по приезду на свое ПМЖ выйти в Интернет и описать все детально.
                4
Через три недели пришло сообщение от Бориса. «Мы на месте. Устраиваемся. Бабаня спон-сирует. Будут новости — дам знать». Костин, как отец, обязан быть причастным к этому жизненному водовороту, следовало быть рядом с сыном.
С недавних пор Илья на пенсионе. По традициям Заполярья, отлученным от официальной занятости. Никто, однако, не мешал ему ходить «налево». Владея сносно английским язы-ком, он брался за технические переводы, за художественные не рисковал — словесный ба-гаж не тот. Двухнедельная поездка к матери, если тому быть, никого не обязывала. Остава-лось заручиться согласием бабы Маши, ее приглашением. Он намекнул об этом Борису, и тут же получил в его пересказе «добро»  от старушки.
В Калининград Илья добирался поездом через Питер. Не по душе ему мгновенные переме-щения в пространстве: ничего не увидишь, а увидишь — не  рассмотришь. То ли дело под перестук колес глазеть в окно, впитывая радужную природную лепоту.
В Питере он думал пройтись по магазинам: ехать к матери и сыну с невесткой без подарков — дурной тон, не поймут северянина.               
                5
Мать сильно сдала, и не мудрено. Для женщин более чем среднего возраста, последние годы земного бытия, жестоко сказываются на внешности. Он не видел ее лет шесть… И сына столько же, в Скайпе деталей не рассмотреть.
Жена Бориса — девка суетная, за словом в карман не лезла. Торговки они такие... Сама на разговор с Ильей не шла, но если он спрашивал ее о чем - либо — отвечала цветисто, с ужимками.
Вика, надо отдать ей должное, неплохо готовила, с ее легкой руки, диета была в основном рисовая, рыбная и овощная. Борис приохотил его к сакэ. Китайса...
Мать не могла нарадоваться на сыновний подарок - ворсистый флисовый плед с шотланд-ским орнаментом. Она ходила по комнатам, накинув его на плечи как кимоно, вальсируя и напевая « … в городском саду играет духовой оркестр, на скамейке где сидим мы нет сво-бодных мест...». Борис тоже был при деле — осваивал дареный смарт «блэкберри-паспорт». Вика не снимала гортексовую куртку, с ее лица не сходила довольная улыбка.
И все бы хорошо, но в воздухе просторной квартиры, витало что-то тревожное и гнетущее. Илья не уловил этих смутных эфирных дуновений, если бы не его странное знакомство с проводницей седьмого вагона… Эрикой.
Билет на поезд Илья брал на станции Оленья. Его капризу - сесть лицом по ходу поезда, не вняли, взял место, какое дали. А дали у туалета против хода. Он просил проводницу учесть это, намекая — будет ей благодарен. Эрика, она позже назвала себя, снисходительно улыб-нулась на его расхожую уловку пассажиров. Ничего ей от него не надо, она и без того оза-бочена судьбой Ильи.
Озабочена… Знает его имя… Попахивало мистикой, о чем пассажир не преминул сказать миловидной женщине в форме. Завороженный ее широко расставленными глазами, глубо-кого чайного цвета. Действительно, в дороге проводница не отходила от него. В вагоне бы-ло еще с десяток пассажиров, но у нее как-то хватало времени на всех… Сам себе удивля-ясь, Илья делился с посторонним по сути человеком, своим наболевшим и проблемным. Женщина слушала его не перебивая, присев на край скамьи у двери, время от времени вы-глядывая в коридор. После того, как рассказывать стало не о чем, Эрика начала задавать во-просы и советовать. От ее рекомендаций и наставлений захватывало дух, и шли по спине мурашки.
Если он не силен в биографиях родных по материнской линии, пусть познакомиться с ними, и сделает нужные выводы. Некоторые факты его безусловно огорошат. С матерью пусть держит ухо востро: она косвенно, а его бабка - безусловно, причастны к третьему рейху, нацистам. Хочет он того или нет, ему придется пожинать плоды этой причастности.
Suum cuique tribuito (пусть каждый получит свое).
Костин не знал, как на такое реагировать. То ли свести все к шутке, то ли прекратить ее провокативный монолог, и выставить проводницу за дверь… Встреч с Эрикой было две. Проводница в разговоре ни разу не назвала город Калининградом…
                6
Не прошло и двух дней после его приезда, мать свела Илью с дочерью своей недавно по-чившей подруги — Дорой. Стройная, его лет и европейской внешности, похожая на киноак-трису Аллу Демидову, с ее аккуратными и строгими губами, женщина немногословна и де-ловита. Присели на решетчатую скамью на детской площадке у дома. Вечное изделие немецкой выделки, бронза от Круппа…
Следуя своей давней традиции: - «если я чего решил, то выпью обязательно», Илья отпро-сился в ближайший магазин за пивом. Появился через десять минут с банками шестигра-дусного австрийского напитка. Дора от угощения отказалась, и в немногих словах проясни-ла  ситуацию.
Баба Маша познакомила их не с целью свести «два одиночества»: доброта, участие в ком-то, за ней не водились, Илья это знает по-себе. Она рада бы помянуть и свою мать добрым словом, но его не найти. Впрочем, речь не о матерях, ситуация что сложилась вопреки их воле, требует быстрого разрешения, и по-возможности, в рамках закона.
У Ильи заныло под ложечкой от тяжелого предчувствия. Впрочем, это не мешало ему от-крыть третью банку пива…
- Дора, стесняюсь спросить… У моей матери, невесть откуда появились деньги. Сумму она держит в тайне, на учебу моего сына за границей, как считает, должно хватить. Это связано с вашей темой?
- Впрямую. - Я к этому как раз подхожу. Моя бабушка, вечная ей память, устами моей ма-тери, завещала зарытые в землю ценности. А поскольку бабушка Эльза и твоя бабка Поли-на, были неразлучными подругами, обе танцевали в варьете, то поделить поровну свалив-шееся на них богатство, сочли справедливым.
Илью одолела известная нужда, и он, извинившись перед Дорой, уединился в промежутке между гаражами… Вернувшись спросил:
- Что за ценности? - Доля бабы Поли, думаю перешла к ее дочери Марии, моей матери? Обо всем, что вы тут сказали, она знает?
- Почти. -  Эта легенда известна ей в общих чертах давно. Когда моя бабка покидала этот мир, она поделилась тайной клада со своей дочерью, моей матерью Барбарой. А та с Мари-ей, твоей матерью.
- Правда в том, что с тысяча девятьсот сорок четвертого года, в  оцинкованный ящик из-под патронов, не заглядывала ни одна живая душа. Я только недавно была посвящена в это. Мои доверенные друзья помогли мне найти и выкопать ценности. В одном из их гаражей я поделила содержимое на две, как будто, равноценные части..., - Дора откинулась на спинку скамьи, и надолго замолчала.
Илья тоже молчал, справедливо полагая, что его собеседница подходит к самому главному, и торопить ее  не следует.
- Да…, - она замялась, прежде чем продолжить. - Тут есть деликатный момент… Ценности, при всем моем желании, строго надвое не делились, и причина здесь крылась… Короче го-воря, в ящике хранилось много золотых часов, браслетов, кулонов, цепочек… Очень много! И еще кое — что…
- Вы меня интригуете, - не выдержал Илья. - То, что это конфискат или воровская добыча, я понял сразу…
- Это облегчает мою задачу, - продолжила Дора. - Давайте покончим сначала с одним... У наших бабок были дружки, оба из гестапо. Поскольку молодые женщины дружили, дружили и их ухажеры, бой-френды по-нынешнему. Йозеф у моей бабки Эльзы, и Гюнтер у твоей - Полины. Йозеф свою работу не афишировал, но его частые отлучки наводили подруг на мысль — он инспектировал концлагери, и в этой связи, у него темное прошлое. В начале 44-го его насмерть пырнул китовым гарпуном один из заключенных на этапе.
Потом исчез и Гюнтер. Вскоре он объявился под фамилией Костин, и вступил в официаль-ный брак с твоей бабкой Полей… Как у него это вышло, не рассказывал.
 Дора перевела дух.
- Моя родословная по-своему интересна, но она не имеет отношения к нашим событиям…
- Если я правильно вас понял…
- Правильно! - Гюнтер и Полина - генетические отец и мать бабы Маши. К слову, Гюнтер взял себе имя Савва. Фамилия, его, как вы догадываетесь - Костин. Когда Маша стала неве-ститься, ей подыскали жениха из немецкой богемы, как будто ювелира-монтировщика… Но КГБ не дремал, через год Вебер при странных обстоятельствах ушел в небытие, унеся с со-бой тайну своей богатой коллекции монет. Маша оставила себе девичью фамилию.
Илье был бы сейчас кстати стакан 50 - градусной грузинской чачи. И блюдечко патиссо-нов…
- На сегодня мы поставим в этом месте точку, - Дора Бутман  протянула визави руку. Ду-маю, очередное наше свидание должно случиться через неделю, не раньше. Вам есть о чем размышлять. Мне тоже. Созвонимся…
Ошеломленный новыми известиями, Илья продолжал сидеть, не встав даже из вежливости.               
                8
- Темнишь мать! - начал с упреков Илья, переступив порог квартиры. - Что бы тебе не рас-сказать мне все это раньше.
- Раньше? - вскинулась старушка. - Это когда же? Дора объявилась четыре месяца назад, до этого я знала о ценностях понаслышке, от своей матери. Когда появилась Дора, дело сдви-нулось с мертвой точки, стало известно место тайника. Она вырыла ящик, поделила его со-держимое и перепрятала. Ее доля нас не касается, наша будет передана нам, как завещано. По моей просьбе, кое-что она продала, а деньги положила на мой счет. Это ее добрая воля, в память о матери и бабке. У тебя есть на что жить, сынок?
И сколько там выходило на руки?- Илья игнорировал вопрос матери. Старая женщина не-приятно удивляла Илью, в ее поведении сквозило высокомерие и бесцеремонность.
- А тебе что за печаль? - грубый ответ матери был для сына, как удар обухом по голове.
Права Эрика, с этой Шапокляк надо держать ухо востро. Бориске  бабка идет навстречу по-тому, что он как телок, следует ее советам. Внук — ее единственная опора в немощной ста-рости. Илья же, никогда не шел на поводу у матери, отсюда их взаимное отчуждение.
«Платон мне друг, но истина дороже»
- Ладно мать, - продолжил сын, - расскажи про деда. Кто он? Чьих будет? Где родился и где пригодился? Помнится, ты не любила касаться этой темы. Отца припомни…
Прежде Мария Тихоновна мало курила, но с приездом Ильи она не вынимала папиросу изо рта. С чем это связано, осталось за кадром, старушка предпочитала копии немецких папи-рос военных лет. Стоило ее нездоровое увлечение прилично, с пансионом Ильи на такой роскоши впору разориться, но теперь фрау при своих деньгах… Что-то подсказывало гостю — диалог с матерью надо вести в атакующем стиле, не давая ей передышки.
Мать покоилась на своей старинной, начала века, железной кровати, с медными шарами на спинках и панцирной сеткой с двойной периной. Лежала в ловозерских унтах, подарком сына на юбилей, закинув руки за голову, подняв очки на лоб и прикрыв глаза. Будто от усталости…
Комедия! С приездом к ней молодых, хлопоты по дому лежали целиком на Виктории, устать старушка могла только от старости.
Баба Маша не жалела денег на одежду и обновки, ни себе, ни Бориске, ни Вике, Илья выпа-дал из ее поля зрения.
- Скоро дети заявятся..., - подал голос Илья, роскошные напольные часы черного дерева и швейцарского исполнения, показывали конец рабочего дня.
- Разве Дора не посвятила тебя в детали? - осторожничала старая.
- Она не знала того, что знаешь ты. - Ко всему, у нас с ней не последний разговор. Я же хочу знать все подробности, мне стыдно перед ней за свой узкий кругозор. Ценности — ценностями, давай разберемся с нашими родственниками. Ты мать много лет держала меня в черном теле, я не слышал ни слова ни полслова о наших немецких корнях… Искупай свою вину.
- Искуплю..., - баба Маша села на край кровати. - Ты когда думаешь уезжать?
Не дождетесь! - подумал гость, но сказал смиренное:
- Встречусь с Дорой, обрасту информацией и домой…
У него уже сложился план действий. Основной и вспомогательный. Бабка гонит его из до-ма, хочет лично контролировать зарытые в землю деньги.                9
Хлопнула входная дверь, вернулась с работы Вика, и разговор  отложен до лучших времен. Надо отдать должное молодой женщине, она понимала: от расположения хозяйки квартиры, зависела и ее собственная судьба.
Устроилась Виктория на платные курсы машинисток-стенографисток. Освоенная профес-сия, позволяла подрабатывать в предстоящие три-четыре года декрета. Вика девчушка смышленая, ее успехи в клинописи наглядны и неоспоримы. Подстрекаемый бабой Машей внук напрягся, и поступил в колледж с англоязычным уклоном. 
 Вика приняла душ, и облачившись в  халат из верблюжьей шерсти, занялась готовкой. Илья, от нечего делать тоже крутился на кухне, вдыхая аппетитные запахи, вел ничего не значащие разговоры с невесткой.
-Кстати, - спросила его молодая женщина, - знаете как звучит ваше имя по-японски?
-Представления не имею! - округлил глаза свекор.
-Не очень правда, благозвучно, но запомните все равно. ЁСАЙЩУ. Крепость господа. Бо-риску я уже давно зову ТОШИКИ. Борющийся. Баба Маша у нас НИГАИ. Горькая. Чтобы вы не забыли, вот вам памятка — вынула из кармана халатика ламинированный листок. Тут все. Есть приветствия на китайском и японском языках. Хотите добра своим близким, назы-вайте их ПРАВИЛЬНО, то есть по-японски.
Ой, я совсем забыла про тушеные овощи, - кинулась к плите.
Пришел Бориска, после ужина молодые уединились в своих апартаментах. С самого начала, они выделили Илье для проживания проходную комнату. 
Бабушка Маша с сыном продолжили некогда начатый разговор.
- С Дорой я впервые познакомилась пол-года назад, на похоронах моей подруги, ее матери Барбары. После сорока дней, она пришла ко мне, и мы проговорили всю ночь. Честно гово-ря сын, мне не хочется копаться в семейном грязном белье, в нашем прошлом много по-стыдного и позорного.
- С Борисом ты чем - нибудь делилась?
- Нет, наша родословная, его не пробирает, но он охотно берет у меня деньги, - баба Маша хохотнула, прижав ладони к румяным не по годам щекам. Не могу сердится на него за это… Его юношеские прыщи когда-то пройдут, важно что после них останется…
Илья промолчал, не поддержав мать даже улыбкой.
- Дора рассказала о содержимом ящика, но о чем-то умолчала. - О чем?
- О золотых коронках. - Их там больше пуда.
- Бог мой! - по спине Ильи пробежали мурашки.
- Это наша головная боль, сынок. - И зубная тоже… Ее надо как-то купировать…
Костин откинулся в кресле. В комнатной тиши прозвучало его негромкое:
- Давай пока об этом молчать. - Вообще. О чем угодно говорить, только не об этом... А ты тут о моем отъезде печешься… Я сейчас как сапер, должен разминировать проход, и выве-сить табличку «ПРОВЕРЕНО, МИН НЕТ!» Как вас тут одних оставить… Старых и малых…
И пошел пить пиво в универсам «24 часа».
                10
Шел восьмой день пребывания Ильи в гостях. Молодые увлечены учебой, им не до отца, дойной коровкой для них сейчас бабка. Вторая по счету встреча с Дорой, носила практиче-ский характер. Где купить МУЛЬТИПЛАЗ 3000, плазменный сварочный аппарат, электрон-ный номерной сейф? Где взять в аренду гараж для манипуляций с металлом?
И еще… Надо держать в уме мысль - сменить бабкину квартиру на усадьбу... С тем, чтобы в итоге поселиться там с детьми. И скрыть за высоким забором свою тайную жизнь, сделать это в многоквартирном доме проблематично.
Дора приняла близко к сердцу проблемы Ильи, приехала к нему на недавно купленном «ту-ареге». Они пол-дня мотались по городу в поисках плазменного аппарата, и в конце - кон-цов нашли его. Нужных размеров сейф приглядели еще раньше.
Аренда гаража решалась не так скоро, Дора привлекла к этому своих многочисленных зна-комых. Через неделю Илья держал в руках ключ от помещения. Без объяснения причин, решил вопрос с хозяином о конфиденциальности съема. Никаких посещений до конца арен-ды, трех недель.
Оставался последний этап — перемещение ценностей из тайника в сейф. Если для бабы Маши все это выглядело естественным ходом событий, то для Бориски и Виктории — шо-ком.
Зачем в доме сейф? Что в нем прятать? От кого? Они еще не задавали этих вопросов, но они будут вертеться у них на языке, когда сейф появится в квартире. Пока он и мультиплаз хранились в гараже, а до этого - в багажнике «туарега». О существовании гаража ни Борис ни Вика не знали, до поры следовало щадить психику молодых людей.
Илья со своей новой знакомой разыграли целое представление, чтобы убедить совладельцев бабы Маши в достоверности происходящего. В один из выходных дней, когда все были до-ма, их посетила Дора. В руках она держала кейс, и судя по напряжению руки, весомый.
- Мария Тихоновна, - поклонилась старушке, - у меня к вам  просьба. Мне больше не к кому обратиться, мои знакомые разъехались кто-куда. Я затеяла дома капитальный ремонт, а ценности, что у меня есть, деть некуда, привезла их вам на хранение. Возьмете? - проси-тельно смотрела на старушку.
Баба Маша удивлена, но приняла все за чистую монету.
- О чем разговор! - Конечно возьму.
- Я в чемоданчике и оставлю. - Месяца через два заберу.
И ушла, подмигнув Илье.
- Поставь сынок у меня в изголовье, так мне будет спокойнее…
- Как скажешь мать.
Сын и невестка тут же смотрели телевизор, все слышали и видели.
Не откладывая в долгий ящик, Илья съездил в гараж, и привез сейф. Будто прямиком из ма-газина. На вопросительный взгляд Бориса, назидательно поднял палец:
- Пригодится. - Как только Дора заберет свои побрякушки, освободит внутренности, мы там будем с тобой пиво хранить. Если в холодильнике места не хватит.
 Шутил. И сунул дорин кейс в железный ящик, облегченно вздохнув. Баба Маша потерянно смотрела на него, многого не понимая…                11
Поутру, Илья перенес сейф в свою комнату. Мать молча провожала его глазами. В кейсе че-тыре полотняных мешочка с нейлоновыми завязками, такие обычно используют в банках для хранения монет. На ощупь содержимое в них одинаковое, килограмма по два в каждом. Он развязал один, и его бросило в дрожь.
Коронки были преимущественно с зубами: одиночные, спаренные и целые мосты… Кроме того, там были золотые и серебряные офицерские жетоны, номерные нацистские партийные значки. Каким образом они здесь оказались…  Дора должна знать…
Как мне с ними..., - пришла паническая мысль. Ко всему, предстояло еще освоить горелку... Он завязал мешочек, сунул кейс в сейф, и рухнул на диван.
Какие планы... Сходить в магазин Химреактивов, прикупить тиглей и весы, провести проб-ную плавку. В гараж больше трехсот граммов за один заход не брать, их бы за день вырабо-тать...
 И вот он в гараже. Три часа пополудни. За бортом плюс пятнадцать. Сентябрь.
Первая плавка. Омерзительный запах жженой кости гнал из помещения. Без винтилятора здесь делать нечего. Вот, из тигля вытряхнут первый желтый королек,  граммов на сто — сто двадцать. Уже что-то…
Завершая технологический процесс, Илья убрал все следы своей деятельности. Мультиплаз и тигли, случись что, никому ни о чем не скажут. Запер гараж и отправился… домой. Дом матери — его дом тоже.
Созвонился с Дорой, просил ее приехать для уточнения некоторых деталей. Как будто и есть о чем говорить, а в горле Ильи будто ком, не позволяя начать первому. Язык обычных деловых переговоров здесь не годился. Собеседница поняла состояние своего знакомца.
- Начал?
Илья кивнул.
- Как пошло?
- Трудно. - Во всех смыслах.
Долго молчали. Илья, как обычно, дегустировал новый сорт пива.
- Много там еще?
- У тебя тридцать процентов…
- О, господи!
Дора положила руку на плечо Костина. Успокаивала.
- Не бери в голову. - То, что когда-то случилось - случилось, и мы с тобой не имеем к этому отношения. Юридически. Кое-что поясню. Я женщина одинокая, мне не с руки заниматься цветной металлургией. Вам проще, вас двое мужчин. Когда делила ценности, я учитывала этот момент. Коронки отошли вам, мне — все остальное: кольца, часы, цепочки, брасле-ты… У меня есть знакомые ювелиры, с их реализацией нет трудностей. Со слитками, что скоро появятся - тоже. Часть своей ювелирки я продала, и выручку отдала твоей матери. По справедливости, надо бы вернуть эти полтора миллиона… А? У тебя есть готовая продук-ция? Дай мне на время королек, надо определить пробу.
Долго рассматривала слиток со всех сторон, подбрасывая его на ладони…
- Наши «воры в законе», давно отмывают «капусту». Берут деньги на крови, на них приоб-ретают особняк, скажем, в Италии… Прачечная сделала свое дело — средства отмыты. Особенно, если перепродать аппартаменты… У нас с тобой похожая история… Если хо-чешь, после апробирования, могу реализовать «рыжика». По рыночной цене, конечно. Только скажи…
- Давай! - быстро согласился Илья. Он нам ни к чему, а банкноты не пахнут. Да..., - задал свой навязчивый вопрос. Как в одном месте оказались артефакты захватчиков и порабо-щенных, нацистские значки и золотые коронки пленных?
- Я сама Илья об этом думала. Наверняка не скажет никто, нет свидетелей. Можно только догадки строить. Моя версия — в какой-то момент, ценности попали в руки сотруднику КГБ. У которого уже был свой конфискат из золотых изделий. До самого  владельца он еще не дотянулся, а потом… потом было поздно, касатку-убийцу нанизали на гарпун.
На том и расстались, условившись об очередной встрече в гараже, с другой партией полот-няных мешочков…                12
Прошло четыре дня. Илья трудился не покладая рук. В сейфе, в кожаном, специально для этой цели купленном портфеле, уже лежало больше пяти килограммов тяжелых желтых слитков.
Он знал, от него давно разит, но не мог избавиться от зловония. Виктория за ужином воро-тила нос, и что-то шептала на ухо Борису. Баба Маша тактично помалкивала.
Как-то вечером, Бориска подсел к нему, праздно лежащему на диване. Выставил на прикро-ватную тумбочку четыре банки пива, и угнездился в кресле.
- Ты отец ничего не хочешь мне сказать?
Илья долго смотрел ему в глаза.
- Можно два встречных вопроса? - как примерный школьник поднял руку.
Сын кивнул.
- Думаешь, мне есть что сказать? - Ты готов услышать  негатив?
Борис вздохнул, словно готовясь к свободному погружению.
- Я готов, за Вику не скажу.
- Тогда слушай меня внимательно. - Я посвящу тебя в нашу с Дорой тайну с условием — Виктория не должна знать ни-че-го! Согласен с такой установкой?
Борис кивнул.
- Согласен.
- Секретом поделюсь, но подпустить тебя к делу не смогу по этическим соображениям. - Даже не проси.
Илья рассказал сыну многое из того, что знал, опуская подробности своей родословной и болезненные стоматологические нюансы...
До конца аренды гаража оставалась неделя. Впрочем, ее можно продлить. Угнетала домо-рощенного металлурга физическая и психологическая усталость.
Проба металла оказалась невысокой — 680. Оставалось выработать еще два мешочка, два-дцать тысяч унций. Часть слитков он отдал  Доре на реализацию. Ждал…
Она как-то намекнула на появление позитива, с металлом не связанного. Интересно, что там...
Плавка, наконец, закончилась, вышло одиннадцать килограммов металла. Без учета пере-данного на реализацию подельнице. Следуя известной рекомендации — не класть яйца в одну корзину, Илья разделил слитки на три части, две из них прикопал в тайных местах за городской чертой.
Дора принесла деньги, по просьбе заказчика в евро. Костин предложил ей обменять пару корольков на золотые часы, себе и Борису. Женщина ничего не имела против.
Как-то Илья попросил мать рассказать о своем отце, Вебере. Вспоминая, она не волнова-лась, в браке женщина пробыла меньше года, потерять голову за это время трудно.
Семья Кауфманов имела замок в Германии, во Франкфурте, Вебер занимался земельными угодьями, планировал их, продавал…
- Говорят, у него была богатая коллекция монет…
- Да, его знали как известного нумизмата даже за пределами Германии. Органы арестовали его, когда мы приехали к моим родным в Кенигсберг. Обвинения так и не предъявили. По-том, как мне сказали, его этапировали в Вологду, и в пути он умер, якобы от постыдной бо-лезни. Я  в это конечно, не верила…
Меня вызвали в КГБ. и посоветовали забыть о Вебере, его замке и коллекции… В против-ном случае… Помогли взять прежнюю мою фамилию — Костина.
- Фамилию следователя помнишь?
- А как же! - Такое не забывается. Майор Захаров Евгений Константинович, до сих пор сто-ит у меня перед глазами. Маленький, толстый, короткие пальцы, нос картошкой, от него всегда разило чесноком и ношенными портянками… Он, наверное, уже того… сковырнул-ся…
- У тебя есть фотографии тех лет?
- Все, что связано с Вебером, у меня изъяли. - Сказали — забудь… Считая видимо: с глаз долой — из сердца вон.
Борис, надо отдать ему должное, как будто держал марку, на лице Вики ничего не читалось. Она усердно окучивала бабу Машу, что ни день, у нее новая обновка, браслет или цепочка...
                13
Виктория взяла за правило — по-китайски отправляться на покой и поутру приветствовать тоже церемонно. Что-то щебетала, сложив руки «лодочкой», таинственно улыбалась… Поди узнай, что она лопочет…
Если Борис и догадывался, что отец при деньгах, внешне это не проявлялось, молодым хва-тало бабкиных бонусов. Фактически вся большая семья столовалась на средства Марии Ти-хоновны, и отказа в том до сих пор не было. Время от времени, Илья выделял деньги Вик-тории на домашние нужды. Давал из своей пенсии, не трогая сбережений. Бабушке Маше и иже с нею, ни к чему знать о товарно-денежных отношениях ее сына и Доры.
И вот на повестке дня «новости» от Бутман, новой знакомой Ильи. Ей стала известна фами-лия следователя, ведшего дело Вебера. Информация из других источников, совпадала с уже имеющейся, значит она достоверна.
Это не все. Майор Евгений Захаров три года как почил в бозе. Его единственный сын Ва-лентин, живет и работает в Германии. Точное место жительства и работы наследника, уточ-няются.
Дети не ответчики за отцов? Как посмотреть...
Доре передана еще часть зарытого золотого запаса для реализации. Илья становился «бога-теньким буратино».
Занемогла баба Маша, события последних дней, болезненно отозвались на ее душевном со-стоянии и сердечных делах. Старушка настояла на приглашении нотариуса для составления завещания. Каково же было удивление Ильи, когда мать отписала свою недвижимость на его имя. Он даже прослезился по этому поводу.
Дора просила выделить средства на найм частного детектива для уточнения координат Ва-лентина Захарова. За этим дело не стояло, она тут же получила требуемую сумму. Говорить матери о розыскных мероприятиях Илья не стал, все выглядело откровенными криминаль-ными разборками, этого не увидит только слепой. Старушке незачем волноваться попусту, неизвестно чем закончится поиск…
Ожидая на детской площадке Дору, они договорились встретится для делового разговора, Костин размышлял о своих дальнейших шагах. Ну, узнает он о месте проживания сына сле-дователя и что? Наймет киллера, чтобы свершить казнь, умертвить невиновного? У него ру-ка не поднимется на такое. Выкрасть его, и пытками заставить платить по счетам отца? То-же не годится!
Как же быть, когда определятся координаты Валентина Евгеньевича?
Дора на высоте положения. В ее прилизанной, хорошо пахнущей головке, родился бескров-ный вариант решения грядущей проблемы. Надо действовать через консульство или даже посольство. Сначала на территории России, потом пересечь границу, и продолжать контак-ты с нужными немецкими организациями.
У Бутман есть друзья в Германии, они должны помочь терпящим бедствие. Илье же пред-стоят расходы, и жалеть на это правое дело средства — глупо.
Он и не жалел… Пригласил к СЕБЕ ДОМОЙ (нота бене) нотариуса и заручился на всякий случай официальной доверенностью  от бабы Маши. Собрал документы для поездки в немецкое консульство, оно располагалось в Санкт Петербурге. И ждал… руководящих ука-заний от безотказной Доры.
Дождался, они выехали на ее «туареге» в Питер. В консульстве их встретили радушно, без проволочек приняли дело к исполнению. Говорила преимущественно Бутман, ее арийская внешность и безукоризненный немецкий язык, произвели на чиновников впечатление. Та-ких как они просителей, с конца войны у них было несколько десятков, и большинство уже вернули себе аннексированную недвижимость и земли. Им надо просто набраться терпения.               
                14               
Домой Илья вернулся с чувством глубокого удовлетворения. Его радость омрачилась хму-рыми новостями - бабу Машу положили в больницу, у нее отнялись ноги. Состояние без-условно болезненное, но особых опасений пока нет.
Борис, по неведомой причине выехал к своей матери в Мончегорск. На возникшие в этой связи вопросы, ответить было некому. Виктория что-то скрывала, и всякий раз тупила глаза, когда свекор пытался докопаться до истины.
- Борька приедет и все расскажет, - коротко отвечала она, и семенила на свою половину.
Мать тоже ничего не могла объяснить, сама терялась в догадках. Что до нее, то врачи уте-шали. Инсульт... Таких как она — тысячи, и ничего… То, что бабка стала лежачей, не смер-тельно. Держать ее в стационаре нет нужды: ей там не полегчает, лишь обойдется в копееч-ку. Советовали забрать домой.
Старушку вернули в родные стены. Наняли сиделку, поскольку Виктория днем училась. Илью пугала дурно пахнущая перспектива ухода за матерью, она стала неопрятной и стер-возной.
Пошел семнадцатый день пребывания Костина в Кенигсберге. Дора не давала о себе знать. Вика исправно кормила папочку, избегая впрочем, его общества. Она заметно круглилась, и поговаривала об академическом отпуске. 
Илья сомневался в благоприятном исходе дела с зарубежной недвижимостью. Еще меньше он верил в хеппи энд с коллекцией Эдуарда - Вебера. Поиски Захарова терялись в дымке реальности, становясь миражом, призрачным видением…
Вернулся Борис, хмурый и молчаливый. Посвящать отца в детали своего вояжа в Мончу не стал. Появилась Дора, ее общение с Ильей тоже свелось к минимуму, они с Викой секрет-ничали и занимались в свое удовольствие шопингом.
Изредка, молодая женщина, с дежурной улыбкой, приходила к бабке, и через пятнадцать минут уходила от нее, счастливо лучась, унося в кармане своего китайского халатика бан-ковскую карточку и указание - сколько снять с нее. Чек подтвердит этот факт.
Бориска был самодостаточен, он довольствовался понтами: дорогим костюмом и мокасина-ми, недешевым девайсом и золотыми часами со свастикой. В своем кругу в колледже он слыл за «крутого пацана».
- У твоей невестки и сына большие проблемы, - делилась при очередной встрече Дора с Ко-стиным. - Сами они не решились говорить с тобой на эту тему, доверили мне. Бориска не просто так ездил в Заполярье, им был нужен совет близкого человека — Евгении, ты не в счет. Не буду тянуть кота за хвост, — Вика суррогатная мать, она носит в себе китайца.
О времена, о нравы!
У Ильи отвисла челюсть.
- Проект деторождения — договорный с Борисом. У молодых никак не получалось с зача-тием, и виной тому его инфантильные сперматозоиды. А тут еще безденежье… Все вышло само-собой, Вике предложили стать мамой для китайской семьи. Отчаявшись, они согласи-лись, и решающим доводом была пятидесятипроцентная предоплата.
- Теперь Илья, твои дети не знают как быть… - То ли вЫносить дитя, и довести дело до ло-гического конца, то ли откупиться… Стать родителями ребенка — китайца… Нужно муже-ство... 
Оглушенный новостью Илья молчал. Понимая, что в сегодняшней беспутной России, судьба ребенка-азиата непроста. Даже с безбедным существованием…
- Почему дети сразу не поделились этим со мной? - задал он спустя несколько минут во-прос. - Или с бабой Машей…
- Страшились. - Первое время осторожничали, а потом дело уже зашло далеко. Воспитание и домостроевская мораль старых людей пугала их, вот почему Борис поехал к матери. Надеясь  найти у нее понимание, и получить дельный совет.
Не нашел. Продуманная и практичная бабенка, на все смотрела с точки зрения выгоды. Что она будет с этого иметь? Заставить себя полюбить узкоглазого внука с желтушным цветом кожи, она не могла. Значит он ей не нужен. Отсюда вывод — пусть рожают и отдают дитя своему биологическому отцу. 
- Интересно, мужское бесплодие лечится…, - это был не вопрос Ильи, раздумье…
                15
Ни с того ни с сего исчезла Виктория. В почтовом ящике подъезда, Илья нашел письмо от Доры — она повезла роженицу в Питер, пусть готовится оплатить расходы по обустройству ее быта в клинике. Рожать с тремя тысячами рублей в кармане, у невестки была именно та-кая сумма — верх легкомыслия. Упрекать свекра Вики в скаредности она не стала, зная, ка-кая девочка транжира…
Через неделю бабушка Маша перестала разговаривать, потом впала в прострацию, непо-движно лежала на кровати, бездумно глядя в потолок. Илья стал готовиться к неизбежно-му…
Случилось! Однажды старушка не проснулась, и хлопоты по некогда отчужденному замку и коллекции мужа, потеряли для нее земную мотивацию. С кремацией усопшей управились в два дня. Илья просил Бориса не волновать жену этим трагическим событием. Потом...
Вика разрешилась благополучно. Борис уехал в Питер как психотерапевт, жена нуждалась в его духовной поддержке. Разумеется, Илья спонсировал эту поездку, на его двадцати трех миллионах это не отразилось. Деньги он хранил в сейфе, предпочитая совковым рублям доллары и евро. На текущие расходы оставил несколько сот тысяч рублей. Банковский счет матери депонировал на свой, который стал расходным. Четыре миллиона налички не были лишними.
Через две недели Борис вызвал в Питер Дору с машиной, они вернулись из северной столи-цы втроем. Тема былой беременности и судьба малютки, по негласному уговору была в до-ме табу. Набухшие молоком груди жены, Бориска массировал и сдаивал, ничто не должно напоминать о прошлом.
Китайская семья пыталась продлить свои счастливые дни — предлагала Виктории полуго-дичное содержание в своих, домашних условиях. Своевольная женщина, после недолгого размышления, отказалась от этих условий, боялась привыкнуть к малышу.
В голове Бориса навязчивой мелодией мысль - не тянуть с посещением пе-ринатального Центра, без ребенка жизнь теряла смысл. Оставалось убедить Вику.
Шло время. Неделя, другая, третья… Дал знать о себе частный детектив — вы-светились координаты Валентина Захарова. Они ничего не говорили ни уму ни сердцу, их следовало отправить в консульство Питера. Илья проделал эту процедуру быстро и в пол-ной мере с помощью Доры Бутман. 
 Оставалось ждать…
Виктория не загоралась идеей мужа в части усыновления. Это наводило на мысли о тонко-сти их супружеских отношений, недолговечности брака, и Борис это чувствовал кожей. Женщина убедилась в своей репродуктивной состоятельности, удерживала ее лишь гряду-щая бескормица, случись ей уйти к другому… Бабий век так короток… По размышлению, Илья отложил идею о размене или продаже квартиры до лучших времен. Ждал решения во-проса по зАмку.
Одна навязчивая мысль не давала ему покоя. Он отправился на вокзал, нашел человека, от-вечающего за персонал подвижного состава. Рассказал ему выдуманную по пути историю.
На перегоне Мурманск — Калининград он ехал такого-то числа такого-то месяца в седьмом вагоне. Проводницей там была некая Эрика, ее фамилии он не знает. У него перед ней есть некие финансовые обязательства, ему неудобно о них говорить. Он хотел бы найти ее и за-крыть этот вопрос.
Чиф проникся его проблемой, они прошли в другую комнату к дежурной. Та проли-стала все наличные файлы, но имени Эрика среди проводниц не нашла.
-Я бы помнила такое редкое имя, - сказала она. - Не помню…
 Костин извинился за хлопоты.
Неведомо чем руководствуясь, Виктория не стирала своих, запятнанных молоком лифчиков, складывала их в стопку… Идти в роддом и кормить грудничков, ей не приходило в голову.
Торопя события, Бутман, на свой страх и риск, свела свою подругу с Валентином Захаро-вым. Та дала понять, уже далеко не молодому человеку, всю пагубность его запирательства: о преступных деяниях его отца знают в консульстве, не сегодня-завтра участь захаровского сынка будет решена. Пусть отдает присвоенную наглым рейдерством коллекцию по-хорошему. Для уголовного дела документы уже готовы, но есть понятие - «мирового со-глашения»...
Карфаген должен быть разрушен!
Проблемы Костиных, Дора воспринимала как собственные. Она усилила позицию истца по недвижимости, подключив своих знакомых. Валентина вызвали в департамент, провели с ним превентивную беседу.
Если он прибегнет к помощи братков или гопников из «наших», расфасует коллекцию по тайникам и друзьям, его ждет десятилетняя отсидка с конфискацией. Он «под колпаком» у немецкого правосудия, а там нет договоренностей и коррупции, как в россий-ском. Его немецкое гражданство усугубляет вину. Доказательная база преступления его отца собрана, и дело времени поставить в ней окончательную точку.
Валентин засуетился. Фамилия Костиных, не к ночи будь помянутых, со слов отца ему хорошо знакома, он же предпочел встретиться сначала с Бутман. И только потом, с посредницей появился у Ильи дома.
Респектабельный господин, пенсионного (по российским меркам) возраста, неумело окра-шенный в модный у немцев рыжий цвет, больше слушал, чем говорил. Он выложил перед хозяином дома сильно урезанный список монет, якобы взятых у Вебера на хранение. Сви-детельствовать не в свою пользу, он конечно не помышлял. 
Дора, критически отмечая эти ужимки и прыжки Захарова хмынула, и многозначительно глянула на сейф. Илья поняв верно ее мимику, выудил из него список, заверенный главным берлинским нумизматом.
Для Валентина это было шоком: он считал, что «полная опись» есть только у него, и он мо-жет ею манипулировать в плоскости эклиптики.
Уличить Захарова во лжи, имея на руках два противоречивых документа, проще простого. Валентин Евгеньевич, со скорбным недоумением отбыл восвояси. По его словам, поруче-нец, который занимался коллекцией, сабботировал свои обязанности.
Он обязуется исправить промашку подельника, и вернется недели через три. Для пущей до-стоверности, просил копию списка у Ильи. Тот же, перехватив беспокойный взгляд Доры, отказал ему в этом.
- При их сличении, пропадает чистота экспертной оценки, - сказал он Валентину напосле-док. Трудно понять, где правда, а где ложь. Не уверен, что вы сами хорошо ориентируетесь в пространстве и времени.

                16

Илья Эдуардович жил в Кениге уже три месяца. Его головной болью продолжала оставаться мончегорская квартира. Уезжая, он поручил одному из своих приятелей надзор за ней. Не исключалось, что он может задержаться на месяц-другой.
Условились, если такое случится, тот будет ежемесячно слать СМСки - цифры квитанции ЖКХ, в течении двух дней Илья переведет эту сумму на его счет. Плюс чаевые за хлопоты.
Поначалу такой расклад Костина устраивал, но неожиданная приватизация жилья в Кениге, расставила приоритеты иначе. Замок в Дойчланде был в этом списке на первом месте, мон-чегорские метры на втором...
Илья отправился в Мончу. Выяснилось, его приятель Геннадий, пустил под крышу на Ком-сомольской, семью из Полярных Зорь. Пять человек беззаботно жили в его квартире. Муж с женой лет по пятидесяти каждый, бабка с туберкулезным дедом, и молодой человек с дур-ными привычками.
Итак, за жилье платил Илья, кэшем за него же,  расплачивались с Геной и квартиросъемщи-ки, не ведая, что «все включено». Почти двойная плата. И если бы только она. Выселять в зиму милую семейку, у Костина не поднялась рука. Угасающий от болезни дед, нуждался в сочувствии, на что и был расчет приятеля Ильи.  Дилемма.
Чтобы его «пробег» в Мончегорск не был холостым, он погрузил в контейнер свое имуще-ство, большей частью книги, и отправил его фурой в Кениг.
Кое-что из мебели оставил бывшим работникам АЭС. На Генку не стал «катить бочку» и «крошить батон», распил с ним два пузыря словацкой граппы, и отбыл по месту житель-ства. С тем, чтобы в начале мая снова воспрянуть в Монче-тундре. К тому времени комнаты должны быть пусты и дезинфицированы. Капельная инфекция и в Африке капельная ин-фекция. У Геннадия должны найтись на это средства из  своих запасов...
Пришла беда — отворяй ворота! Виктория ухитрилась в эти дни уехать к себе в Уссурийск, затеяв процедуру развода с Борисом. Жить она собиралась у родителей, те готовы принять авантюристку. Девушка не единственная у них, но своим дитем обделена лишь она. Полный курс стенографии курсистка не прошла, ей это ни к чему, у нее появился нужный навык, она не сядет близким на шею. Борис принял этот факт сдержанно, все шло к тому...
Зачастила в гости похорошевшая Дора. Она находила душевное отдохновение в беседах с Ильей. Он тоже не против общения, за плечами женщины среднее специальное образова-ние, (менеджмент) с ней можно говорить на любые темы. Начитанная, музыкальная, она ко всему хорошо двигалась, бальные танцы, которыми увлекалась в молодости, много ей дали. Давнее знакомство с Ильей, раздвинуло рамки ее стеснительности, под ритмы Модерн То-кинг, Дора давала своему приятелю уроки танцев, мастер — класс.  Находя в этом и свое удовольствие.
Высоко поднятая планка жизненных притязаний, ограничивала ее в выборе друзей и по-дружек. «Живи спокойно страна, я у тебя всего одна...» Принципы, с которыми она шла по жизни, быстро приедались ее знакомым, те переставали находить в них томное и здравое. Ей же была не по душе раскрепощенность ровесниц «бальзаковского возраста». Была без радости любовь, разлука тоже была без печали... 
Илью отчасти беспокоила судьба Виктории, бывшей жены его сына. Он напросился к ней в друзья в Фейсбуке, она его предложение приняла. Очутившись на развилке двух жизненных дорог, молодая женщина предпочла ту, что вела в родную сторонку. В одном случае у нее не было шансов родить своего ребенка, в другом - такие шансы есть. Она еще молода, ми-ловидна и по женской части у нее порядок. Одна беда - нет денег на жизнь, ее неправедные юани утекали как вода.
Костин, прочитав ее мысли на расстоянии, решил помочь ей материально. Заручившись со-гласием бывшей невестки, другими словами, номером ее счета, он выслал в Уссурийск пол-тора миллиона. С учетом юаней, на первое время денег ей должно хватить. Знал наверняка — за скромным «спасибо Илья Эдуардович!», крылась откровенная благодарность и до-вольство.
Девки гуляют и мне весело!
Спросил и сына — есть ли у него нужда в пиастрах… Бориска, приподняв плечи, поднял глаза к потолку и глубоко вздохнул, что в переводе с языка сурдотехники означало — есть… В смысле — нет! Вика не оставила ему, комолому, ни рубля. Получай деревня трак-тор, дал и ему пачку ассигнаций.
Все хорошо прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо... Пришла как будто, хорошая но-вость из немецкого департамента — с зАмком во Франкфурте проблема решалась но... Его нынешний владелец, на территории особняка, а это сто шестьдесят тысяч квадратных мет-ров, возвел десяток строений: гостиницу, универсам, крытый бассейн. Советский Союз ан-нексировал зАмок и его землю, но вернуть готов лишь строение, компенсируя немецкими марками его угодья. Готов ли будущий владелец на такие условия?
- Готов! - отвечал Илья. - Разве у него есть выбор... Он употребит эту денежную компенса-цию на кованую ограду своей территории. Сто восемьдесят соток голой земли  конечно не сравнить с былой дубравой, но ему там не оленей разводить...
Летом будущего года, землеустроители обещали решить этот вопрос окончательно. После этого оставалось всего-ничего: коллекция Вебера, мончегорские аппартаменты и усадьба в окрестностях Калининграда … Не считая судьбы сына. Хватит ли на все это жизни...                17
Борис учиться не хотел, он хотел машину. Пикап класса люкс. Вроде ниссановского «тита-на»… Посвященный в планы отца по обмену квартиры на усадьбу, он считал, что грузови-чок им будет как нельзя кстати. Илья с ним согласился, купил «титан» и гараж к нему. По такому случаю, сын ударился в кураж и романтические приключения…
Конец марта. Илья, Бориска и Дора отправились смотреть усадьбы по объявлениям. В элит-ном районе на окраине города, таких было немного, они выглядели бедно и неухожено. Внутри дома вагонка шла трещинами, щелястый пол «в паз» скрипел и прогибался под но-гами, требуя капитальной переборки и паркета.  За щитовые дома в три этажа, просили не-прилично много, упрямо держась за первоначальную цену. Торговаться не имело смысла.
По размышлению, объявлениями пренебрегли, пошли на второй кольцевой объезд, увели-чив его радиус. Останавливали первого встречного и спрашивали его об окрестных, выстав-ленных на продажу домах. Первый день ничего не дал, люди жили своими интересами, со-седские мало кого интересовали. Второй и третий тоже прошли впустую. Лишь четвертый был результативен, потенциальные покупатели остановились у коттеджа, который в первом приближении устраивал всех.
Его хозяева, преподаватели курса вычислительной техники университета, уезжали в Испа-нию. После долгих мытарств, их неожиданно пригласили в родственное заведение Сараго-сы. Сейчас у них шло интенсивное обучение испанскому языку, они дорожили каждой ми-нутой.
Покупателей водил по дому мужчина средних лет, с  профессорской, на треть седой бород-кой. Обходительный, как и должно в его статусе, он не навязывал своего мнения.
Подвал с кафельным полом и множеством, почти пустых полок. Первый этаж являл собой классическую европейскую планировку: прихожая, гостиная с очень высоким потолком. Это было оправдано, по всему огромному помещению, на уровне второго этажа, шла круго-вая галерея. Служившая в мирное время библиотекой, ныне глаз упирался в  грустную кар-тину пустых книжных полок. Ванная. Кухня. Две спальни, для хозяев и гостей. Мансарда, с окнами на четыре стороны.
Сам дом из красного кирпича, мансарда из клееного бруса. Бассейн с детским «лягушатни-ком». Щитовой сарай для садового инструмента. Бревенчатая баня. Гараж. Колодец. Два врытых в землю стеклопластиковых погреба для овощей и закруток, врытый многокубовый септик для сточных вод.
Жилая площадь дома больше четырехсот квадратных метров. Площадь земельного участка — шестьдесят пять соток.
У самых ворот, три железнодорожных контейнера с домашними вещами и мебелью.
Сколько просят? Это разговор отдельный. Сели за стол в беседке. Появилось шампанское и конфеты. «А ну-ка отними» и «Мишка на Севере». Яков Николаевич, получив одобритель-ный кивок Светланы Анатольевны, лукаво молвил — а сколько бы дали?
У деловых переговоров свой алгоритм, Борис и Дора передали записки со своими цифрами Илье. Тот, мельком глянув в них, сунул в карман.
- Думаю, мы нашли бы одиннадцать миллионов, - он расчитывал сплавить свою фазенду за четыре.
Супруги переглянулись.
- Мы бы уступили подворье за тринадцать, - вбросил свою «шайбу» профессор.
- По рукам! - Илья не торговался, неправедные деньги отдавали жженой костью, избавляться от них следовало быстро.
Права на домовладение оформили за неделю, через две — переехали туда с вещами. Тут же подыскали риэлторов, и машина продажи городской квартиры завертелась. 
Им с Борисом за глаза хватит сегодняшнего подворья. Если передача замка в Германии его законному владельцу, по каким-либо причинам прервется — не беда, ждать есть где.
Ожидающих решения дел, у Костиныхых стало на одно меньше Все шло своим чередом.                18
Пришла весна, с ней пришел и вопль из Монче-тундры. - Приезжай, - звал Гена, - продавай свою иглу...
Илья оформил доверенность на квартиру на сына, и подался в высокие широты. Там нето-ропливо разливался полярный день. Тамошняя процедура требовала его личного присут-ствия, пришлось задержаться почти на месяц.
Разбогатев еще на два с половиной миллиона, он вернулся в Калинин… Там все по-прежнему: сын бражничал и куражил, Валентин молчал, по зАмку тоже все зависло. Бутман гостила у знакомой в Минеральных Водах.
Поначалу Илья тоже хотел расслабиться, организовать себе отпуск с содержанием, податься на Камчатку, например. Потом опомнился, в новом доме у него дел невпроворот.
Чего только у него нет, и того нет, и другого... Есть деньги, но нет Грюндига 800 Миллени-ум, всеволнового приемника. Нет сборной финской печи из керамики. Нет дубовых, времен Леонида Ильича, окон. Крыша у него из деформированого временем и дождями ондулина, а не италийской черепицы… И так далее...
Илья взялся всерьез за реставрацию своего поместья, привлекая к строительным работам и бездельника сына.
Как приятно пьянит  «дольче вита»! С какой стороны не глянь. Есть деньги, значит есть ВСЕ! - бара - сагиб погружался в хмельной досуг вечерами. Он оделся, обулся, купил доро-гую стиральную машину, холодильник, морозильник. Оборудовал кухню по последнему слову техники.
Все это требовало обслуживания, и он озаботился поиском домоправительницы. Начал с Центра занятости, но там предлагали только женщин среднего возраста, о молодых и краси-вых речь не шла.
Дал объявление. «Интеллигентный мужчина пятидесяти лет с сыном тридцати лет, ищет экономку, мажордома, женщину. Поощряется поварской навык, владение стиральным агре-гатом, уборка помещений тоже входит в обязанности. Желательно постоянное ее пребыва-ние в доме. Для  проживания  предоставляется комната. Оплата и особые условия — по до-говоренности».
Разовой публикацией в одной газете Костин не удовлетворился, печатал объявления еже-дневно и в трех одновременно. Звонили многие, предварительные переговоры отсекали де-вятерых из десяти. Собрав базу данных на шестерых претенденток, он поочередно пригла-шал их на беседу, кастинг.
Дала знать о себе Дора, он хотел ее видеть, и не откладывая в долгий ящик, подключил к поискам служанки. С ее приездом, вышли на форсаж дела с Валентином Захаровым.
В один из будних дней позвонил Борис, он предпочитал жить в городской, еще не продан-ной квартире. Правда, там не было нормальных бытовых условий, но там была свобода. От навязчивой опеки отца, его суровых и обидных поучений. Там можно устраивать бесконеч-ные мальчишники, С девчонками, разумеется...
Позвонил и радостно возопил — к нам едет… Нет, не ревизор, - Валентин Захаров соб-ственной персоной. С милицейским экскортом — двумя машинами с мигалками. Он в тре-тьей — инкассаторском броневичке. Илья три секунды осмысливал сообщение.
- Наконец-то!
- Покажи им дорогу, - приказал мажору. - Не заблудились бы.
Спустя часа три, у дома засигналили. Борька шмыгнул в ворота первым, за ним степенно, со скорбным ликом, шагал Захаров. Сопровождение и инкассация оставались до поры на своих местах.
Илья поздоровался с гостем, который тут же вернулся к машинам. Два инкассатора несли перед ним четыре спецкейса. Оставив одного, вооруженного автоматом охранника в комна-те, вернулись еще за тремя. До подписания документов передачи ценностей, инкассаторы оставались в комнате. Поочередно открывались чемоданчики, их наличность сверялась с сопроводительными письмами, пакеты с желтым и белым круглым содержимым, исчезали в сейфе. После того, как тысячу триста шестьдесят восемь монет поглотил бронированный ящик, инкасса пожала руку хозяину дома и убралась.
В гостинной остались Илья, Борис, Дора и Захаров. По негласной договоренности, к теме коллекции в этот вечер не возвращались. Пили. Много и вкусно ели. Пьяненького коллек-ционера отвезли на такси в гостиницу, Доре предложили остаться. Девушка целомудренно отказалась, и уехала на таксомоторе.
- Еще одна проблема снята! - возрадовался Илья, и загудел с сынком «по черному».
                19               
Появился покупатель городской квартиры, некий Константин.
- Даю три миллиона двести тысяч! - выдал он высокомерно.
- Три пятьсот! - Илья повысил ставку. - Торг неуместен.
- Согласен! - тот был не лыком шит. - Только прикупите ламината 12мм на всю квартиру. Сам буду выкладывать. Входную дверь замените на элитную дубовую.
- Сам так сам, - Илья в спор не вступал, выставив на стол бутылку абсента. - Разопьем ми-ровую. Если не в курсе, «зеленую фею» принимают с медом, - принес плошку и перфориро-ванные ложечки.
- Неужто! - театрально удивился гость, и пренебрегая советом, употребил  «ин витро» семь-десят градусов не мудрствуя лукаво.
И... пожалел о том, его долго и судорожно вело от полынной горечи. Заедал он ее рыночной капусткой.
Шло интенсивное обустройство коттеджа. Дора сумела убедить Илью — интерьер дома только выиграет от хорошей ореховой мебели и гобеленов.  И вплотную занялась этим.
С претендующими на роль служанок женщинами, Добродеев беседовал наедине, не привле-кая к этому Бутман. Умудренный жизнью, он знал, что женская ревность, сознательная и подсознательная — плохие советчики.
У него пробежал мороз по коже, когда перед ним села Екатерина, удивительно похожая на Эрику, его знакомую проводницу вагона №7. Мистика! Он долго молчал, справляясь с охватившим его волнением.
Нельзя быть красивой такой! Завораживали не только ее глаза, от всей фигуры исходила ан-гельская умиротворенность и спокойствие. Опустив смущенно головку, она крутила паль-цами скромный перстенек на левой руке. Голубой мохеровый кардиган был наполовину расстегнут, выставляя напоказ экзотические клеванты,  то ли из секвойи то ли тика. На но-гах посетительницы старенькие угги, наступили холода, и пришла их пора.
Все, что у нее есть..., - думал с грустным умилением Илья, листая паспорт и дипломы де-вушки. Двадцать девять лет. Родилась в Семипалатинске. Училась в Киеве и Новосибирске. Разведена. Есть ребенок, девочка шести лет. Живет с родителями в Кениге. Учитель млад-ших классов.
Дипломы. Киевский институт культуры и новосибирский колледж модельеров — конструк-торов.
За такую держаться надо, всеми четырьмя лапами! - невесть откуда взявшаяся досада овла-дела им.
- Что будем с вами делать, Екатерина? - сбросив оцепенение, начал Илья бодро. - Трудно в школе?
- Не то чтобы…, - та подняла глаза, лишив визави дара речи.
Невольно вспомнился фильм «Гитлер капут», трепещущая встреча героя Шуры Осечкина с радисткой Зиной. Он тоже...
- Детей я люблю. В целом. У сегодняшних сорванцов к сожалению, совсем нет тормозов, ограничителей. Они порой ставят учителя в тупик  бестактным, а то и просто хамским во-просом или мнением.
- Я вас понимаю! - согласился с ней Илья, и это не было простой любезностью.
- Но не это главное, - продолжила девушка. - Учительские дрязги тоже  вносят лепту в мое неприятие. Последняя капля в этом хаосе - мизерная зарплата, которую надо еще заработать. Стреножив учителя глупыми, начала века, методиками и взятыми с потолка рекомен-дациями, Минобразование тупо рубит под собой сук. Забыв, что у человека есть инстинкт самосохранения, - Катерина заводилась. Если в море сливают ядовитые стоки, рыба уходит в глубину. НерестИться или что-то там еще... - разведя руками, словно сожалея об этом факте - улыбнулась.
Женская улыбка, в особых случаях — ядерное оружие!
- Вы шьете? - Для себя, знакомых, подработки? - Костин хотел знать о Катерине все.
- Есть такое, - девушка смутилась. - Скорее для души. У меня не поднимется рука спросить за платье у своей подруги. «Трое суток шагать, трое суток не спать, ради нескольких стро-чек в горжетке» - заразительно смеялась.
Илья уже принял для себя решение, его волновало решение девушки. А вдруг она переду-мает, устрашится проживания под одной крышей с половозрелыми мужчинами? 
Он стал знакомить ее с домом. Провел по комнатам, побывали в ванной, на кухне, подня-лись в библиотеку. К тому времени Илья заполнил ее своими книгами. Ни много ни мало — двумя тысячами томов. Русская и зарубежная (в подлинниках) классика, фантастика, экст-рим, альпинизм, путешествия, история государства российского…
Катерина широко раскрыла глаза, видя это печатное великолепие.
Показал комнату, где она предположительно будет жить. Вышли во двор, прошлись по усыпанными разноцветными листьями дорожкам. Березы стояли голые, загодя коченея от предстоящих холодов. Туя и кедр жизнерадостно зеленели своими колючками.
Юрий заглянул в люк септика.
- Еще есть место.
И ни с того ни с сего:
- Собаку думаю завести. - Породу правда, еще не выбрал… Что посоветуете? - повернулся с Катерине.
- Вы Илья Эдуардович, не по адресу. - Хотя… собак я люблю, чего там... Так вышло, что с постоянными переездами и учебой, я не смогла дружить с четвероногим. А так... знаю ов-чарку, спаниеля, сенбернара, чау-чау, пуделя... Если честно, они для меня все на одно лицо, морду, собака и собака.
Илья самодовольно улыбался, он тоже жил без псинки, на то имелись свои причины. Ал-лергия на шерсть его жены, полная забот и тревог жизнь в Калинине... 
- Теперь я могу позволить себе любую, - подвел он итог беседе. - Вот продам бунгало в цен-тре и займусь этим. А сейчас идем решать земные дела, - повел гостью в дом.
Сели за стол переговоров. Илья непривычно возбужден, и потому откровенен и напорист.
- Катерина, позвольте вас так называть, вы хорошо владеете искусством готовки? Варка, жарение, тушение, пряжение, припускание?
Девушка смотрела на него молча и неулыбчиво.
- Понял. - Частично и в малой мере. Я на минуту…, - поднялся в библиотеку. Вернулся с двухтомником Вильяма Похлебкина. Здесь все, что надо, - протянул книги девушке. Почи-тайте. И оставьте у себя, если  договоримся.
Если я предложу вам... - назвал сумму содержания, которую готов предложить претендент-ке, - вы согласитесь?
Та растерялась.
- Вы это серьезно?
- Совершенно!
- Я в школе столько за три месяца получаю…
- Когда сможете приступить к своим обязанностям?
- Через неделю, не раньше.
- Договорились. - Оставьте свой телефон, созвонимся. Сейчас вас домой отвезет мой сын, Борис. На рынок и по магазинам будете ездить с ним, он станет вашим телохранителем.
Не прошло и часа, заявился потомок на своем расписанном аэрографом «титане», и увез Екатерину Аркадьевну домой. Когда вернулся, отец шутливо взял его за грудки:
- Кати не касайся. - Голову сверну! - глянул на сына так, что сомнений не оставалось — свернет.                20
Дал знать о себе Борис.
- Купил я ламинат, будь он неладен! -Тяжелый.
- Расцветку угадал?
- Я перед этим Косте звонил, спрашивал. - Он сказал - любую светлую. Ему все равно за-стилать полы коврами и паласами.
- Ну и ладно.- Как дела с оформлением и деньгами?
- Все на мази. - Завтра подгребай к девяти, поедем за бабками.
- Не стану же я вызывать такси, когда у меня сын на колесах. - Скажешь тоже.
- Жди утром.
У Ильи не шли из головы мысли о коллекции. Лежа в постели, прикрыв глаза, он будто рас-писание дел составлял: сделать то, сделать это... 
Он ничего не знает о нумизматике, надо купить нужную литературу, сойтись со знающими людьми. Не обязательно в Германии, наверняка и в России есть такие, не одни немцы соби-рают монеты. Он увлечься этим по-настоящему вряд ли сможет.
Были у него в отрочестве марки, спичечные этикетки, минералы. Много позже его увлекла таблица Менделеева. Бруски, були, фольга, прокат… Титан, кобальт, никель, вольфрам, мо-либден, сурьма… Потом появились ценные: индий, галлий, цирконий, тантал, рений, гаф-ний… Трудно сказать, что остановило его в развитии, сейчас он вспоминал об этом своем увлечении с грустью. Кое-что у него с тех времен еще осталось.
Монеты совсем другое: хлеба не просят, не ржавеют, в цене не падают, как источник дохода стоят на первом месте. Никто, кроме Бутман не сможет ему помочь на этой стадии. У нее есть знакомые, знакомые знакомых. И в Германии и здесь.
Все так, но утро вечера мудренее. И он уснул, довольный своими грандиозными планами.
Утром в усадьбе появился Борис, и поднял с постели отца вувузелой. Ее высокочастотное дребезжание, наверняка разбудило  всех близлежащих.
Приехали в банк. Константин перевел деньги на счет Ильи, получил ключи от входной две-ри, и неспешно удалился. Забыв напомнить продавцам об обещании заменить слоеную фа-нерную дверь на цельную дубовую. Борис самонадеянно счел промах Кости своей добле-стью. Знай наших!
Ближе к вечеру, Илья, обложившись банками пива и рыбой холодного копчения, с экзоти-ческим названием вомер, по-простому рыба — луна, рассказал сыну о ящике с зубными ко-ронками.
- То-то я смотрю…, - ошалел от этой новости сын, плазменная горелка в гараже... Хотел еще спросить для чего...
- Она свое дело сделала, - комментировал отец. - Ресурс выработан, если что, надо новые наконечники заказывать. Тяжелая это работа, из болота тащить бегемота.
- Баба Маша и Дора знали об этом?
- Дора причастна к событиям, наша бабка - в общих чертах, ее посвятили в тайну после упокоения Барбары, матери Доры.
                21
Позвонила Бутман. Есть хорошие новости: из замка начали вывозить мебель и оргтехнику. Его нынешний владелец, просил  господина Костина о деловой встрече. Назвал дату, когда хотел бы видеть его в своем оффисе.
Две недели…  Илья встал перед выбором. Через несколько дней позвонит Катя, она навер-няка уже настроилась на новую работу. А он в отъезде… Как быть!
«Если я чего решил...», - Костин лег на кровать, недавно купленную. Надувную, двухспаль-ную. У сына такая же. Лег, и стал думать, как оптимально решить возникшую перед ним за-дачу. Отзвониться Кате и отложить на время ее переезд? Он пробудет «за бугром» может три дня, а может три недели.
Катерина уже наверняка уволилась. А жить ей и ребенку надо.
Взять ее с собой в Дойчланд? Страну посмотрит и себя покажет. А показать есть что... Есть ли у нее загранпаспорт... Впрочем, Дора  все уладит. Если захочет, конечно, женская душа — потемки.
Это единственно правильный ход! Порядочный и многозначный.
Звонок Катерине. Дела зовут его в Германию. Через две недели у него отъезд. Сколько он там пробудет, сказать нельзя. Не согласилась бы она сопровождать его в поездке? Он был бы этому очень рад, взяв все заботы на себя. Есть ли у нее заграничный паспорт? Если есть и она согласна, он пришлет за ним сына.
Катерина просила дать ей сутки на размышление.
Позвонила сама. Согласна. Но... у нее встречная просьба. Не мог бы Илья Эдуардович аван-сировать ее некоторой суммой в счет будущей зарплаты? Предстоят расходы в связи с по-ездкой... Какой именно суммой? На его усмотрение.
Илья восхищен тактом Кати. Конечно, о чем разговор! Через час «титан» будет у ее порога. Дал команду Бориске, вручив ему опечатанную стопку двухтысячных купюр. С указанием - купить девушке цветы, взять у нее загранпаспорт.
Созвонился с Дорой, просил ее заняться визами. Она безусловно займется, для этого требу-ется личное присутствие вояжеров. Оговорили время, Костин созвонился с Катериной, ко-торая очень рада денежному подношению.
Доре взгрустнулось, это видно по ее лицу. Катя блистала красотой и нарядом, зеленая дуб-ленка ей очень шла. Ботфорты подчеркивали стройность ног, вязаная шапочка с цветными аппликациями макраме и ушками из зайца, одевала ее личико в сказочную рамку. Ай да Ка-тя!
В филиале немецкого консульства у Доры были подруги, это ускорило процедуру регистра-ции. В машине женщины сидели молча, никто из них не делал попыток разрядить обста-новку разговором или смехом. А причины были: Бориска, дергался и кривлялся под рэп из приемника, вызывая неодобрительную усмешку отца.
Сделали все что нужно, и уехали, чтобы вернуться в департамент через десять дней. Таким образом, они не укладывались в сроки, названные герром Миллером, и следовало известить его об этом. Эту  задачу взяла на себя Дора, в который раз вызывая огонь на себя.
Поскольку визовые проблемы у Костина, стратегически верно, выехать из Калинина в не-метчину не уведомляя от этом противную сторону. По прибытию на место, поставить того перед фактом. Если герр Миллер будет занят, гости какое-то время поживут в гостинице. Переговорный процесс оставался за Дорой, она вела его на понятном для собеседника язы-ке. Впрочем, у Миллера русские корни и знание языка...
Для Ильи Костина все складывалось преотлично: Катерина при деле и в доме. Отсрочка по-ездки не сказалась на ней, она стала обустраивать свою комнату, не забывая своей главной задачи — кормить. Хозяин ненавязчиво посоветовал камердинеру, консьержке, мажордому, служанке, ключнице или как там еще... определиться с временем завтрака, обеда и ужина. Само собой — совместного.
Для начала, проехать по магазинам и закупить все что надо для полноценного питания. Ехать с загодя составленным списком, чтобы не одна позиция не осталась за скобками.
Отдавая себе отчет, он выглядит порой неприлично занудным, Илья дал знать это Катерине. С юмором и сарказмом. Утешил девушку — его советы и рекомендации разовые. Если все будет принято к исполнению, она не услышит от него больше ни слова.
Соколова понятливо улыбнулась, для Костина это было высшей наградой. Кто он: поклон-ник, шаркун, воздыхатель, фанат, обожатель... Нет, ни первое, ни второе, ни третье - опекун — самое подходящее к этому случаю слово.
                22
Илья Эдуардович Костин расставлял в нужных местах точки, решал насущные бытовые за-дачи. Бориска отправлен наверх в мансарду: просторное, хотя и низкое помещение давало волю его фантазии. Впереди у него покупка большого плазменного телевизора, яблочного моноблока Ретина на 27 дюймов, музыкального центра…
Одна беда, друзей, и тем более подружек, сюда уже не позвать — отец наложил запрет на такие посещения. Дома должна быть спокойная обстановка, - считал Илья, - никакого хоро-вого пения, вроде: «идет солдат по городу, по незнакомой улице...» или «девушки бывают разные: желтые синие, красные, но всем одинаково хочется...». 
Русские национальные традиции хороши до тех пор, пока не задевают интересов окружаю-щих. Англичане говорят «права человека кончаются на капле из его носа».
Себе он оставлял поле для маневра. По другому и быть не могло. Он Хозяин Горы, крест-ный отец, бара сагиб, Их Превосходительство...
Теплилась в его груди мыслишка — отправиться с Катей в путешествие. Не в Париж и Ко-лизей, на озеро Тахо и в Стоунхендж, много приятней неделька на Волге, близ Костромы. Есть Камчатка, Оймякон,  Эльбрус, есть многое на свете друг Горацио...
ЗАмковые дела терпели, у Монетного двора — переучет. Собака...  Выбор большой: добер-ман, далматин, шарпей, бигль, харрьер.
Лохматыми братьями он пренебрег - блохи одолеют. Все псинки конечно домашнего, не дворового содержания. И… само-собой кобельки.
Илья перебрал с полдюжины пород, но так и не смог остановиться ни на одной. Как Бури-данов осел... Придется просить совета у Кати.
Лишь к семи часам прозвучало долгожданное - «овсянка сэр». Приняв извинение за поздний стол, он разрядил обстановку, цитатой Пруткова - «желающие трапезовать слишком поздно, рискуют трапезовать слишком рано, но… на следующий день.» 
Нет ничего приятнее для души, чем обеды и ужины с близкими. Большой прямоугольный, стол со скругленными краями не был застелен скатертью, не тот случай. Перед каждым ле-жали бамбуковые салфетки,  царапать полировку ореховой столешницы, отныне считалось  безнравственным.
В этот раз у Катерины не было времени на классический суп, она совместила несовмести-мое: королевские креветки, и белые грибы с шампиньонами.
- Дайте срок, - виновато опустила голову. - Я не знаю ваших вкусов,  если играть в молчан-ку, и не узнаю. Предлагаю мужскому полу написать на листках свои предпочтения. Не факт, что я тут же кинусь исполнять эти пожелания, но учесть их обещаю.
Принесла бумагу и ручки.
Илья подивился такому подходу, и проникся еще более теплыми чувствами к сестре-хозяйке.
Бориска сидел за столом букой. Стеснялся парень… Пиво свое, тем не менее поглощал ис-правно, перед ним стояли три банки. Как у отца.
Супница с креветками и грибами, не единственное, что было на столе. Разливали из нее са-ми, лишив повариху этого удовольствия. Сестра-хозяйка сориентировалась быстро — муж-чины любят пиво, а значит и рыбку к нему: на блюде для торта нарезаны… нет, не сладости - ломтики вяленого леща, плотвы, судака, щуки… Тут же — скумбрия и мойва холодного копчения. Сметана в горшочке. Квашеная капуста. Патиссоны. Жареная (магазинная) пе-чень. И нарезка… Салями, сервилат, краковская… Из напитков - «байкал» и квас.
Катерина практически не ела, переводила ждущий взгляд с Ильи на Бориса и обратно, ей важна реакция едоков. Сама она то ли уже перекусила, то ли не могла перейти границ своей робости.
                23
С утра Илья отправился с сыном по книжным магазинам, в поисках литературы по нумиз-матике. Заодно посетил мэрию, хотел собрать сведения о городских коллекционерах, если таковые были. Ему повезло, он недолго искал человека, близкого к теме. Вышел из депар-тамента с адресом и телефоном председателя Общества.
На всякий случай, он носил с собой список своей коллекции. Как знать, вдруг ему встретит-ся человек сведущий, любая информация по оценке его монет важна.
Звонить Председателю среди бела дня не стоило, мало шансов застать его дома, Илья сде-лает это вечером. Домой он приехал со стопкой книг по коллекционной теме.
Кроме того, Костин сузил свой выбор до двух пород  - далматина и бигля. Какую из них предпочтет Катерина, он догадывался…
Переоформление прав на недвижимость процедура непростая, однако не требующая непо-средственного участия ее главных лиц — Ильи  Костина и Пола Миллера. Она шла своим чередом, позволяя упомянутым господам, проводить время в офисе хозяина за бокалом ви-на. Условно говоря. Обстановка его кабинета осталась неизменной, все остальные помеще-ния опустели. Это был дар прежнего владельца владельцу нынешнему.
Мужчины были одни, хотя протокол требовал присутствия дам. Дресс-код не позволял гер-ру Миллеру поставить в один ряд его жену Лесли и эскорт-леди Кэт. Илья ничего не имел против.
Что собой представлял замок? Это квадратное в плане, с гранитным цоколем, трехэтажное строение конца 18 века. Внешний вид не поражал воображение своими размерами, но его тридцать на тридцать пять метров, тем не менее, производили впечатление основательно-сти. Арочные окна, из фигурной греческой керамики, судя по оттискам на них, в согласии с нынешними уложениями, слепили глаза тонированными стеклопакетами. Входная распаш-ная дверь, в обычное время — одностворчатая, отделана латунью со стилизованными ро-машками из нитрид-титановой (под золото) фольги.
Посетитель попадал в фойе, по обе стороны которого коридоры с дверями налево и напра-во. Некогда жилое помещение, приспособили под учреждение, это продиктовало свою ар-хитектуру и дизайн.
- Ужас сколько работы, - с тоской подумал Илья. - За год не переделать.
Второй и третий этажи почти повторяли первый своим внешним видом. Единственное, что их отличало — крытые балконы. Ходить по всем комнатам не имело смысла, они были словно сделаны под копирку.
После полудня, процедура передачи особняка была завершена, Илья получил ключи, на его счет переведена сумма, за отчужденную волею суровых обстоятельств территорию. В при-сутствии Ильи, топографы вбили реперы, долженствующие обозначать контуры ограды.
После трех часов пополудни, Илья и Катерина были предоставлены сами себе. Могли от-правиться домой, могли остаться в городе на любое время.   
Реализовывалась расхожая фраза - «и вот тут начинается самое интересное...». Действи-тельно, проблемы не ушли, они просто поменяли свой вектор.
Первое. Дом, после подробного с ним ознакомления, язык не поворачивался назвать его замком, нуждался в охране. Второе. Следовало еще здесь подумать о его ограждении, зака-зать и установить его. Как ни крути, без Миллера не обойтись, Илья созвонился с ним и по-делился своими заботами. Тот обещал помочь.
Приглашен фотограф, дом снят во всех ракурсах снаружи и внутри, полсотни фотографий отмечали очередную историческую веху. Все это время, Катерина знакомилась с городом и его торговыми точками, госпожа Лесли была у нее за экскурсовода.
Приглашение Пола поужинать у него, Илья вежливо отверг, они с Катей отправились в ре-сторан, после этого в гостиницу. По разным комнатам, конечно…
                24
Катя выбрала далматина. Как-то ей пришлось с дочкой гостить у родственников в деревне под Астраханью. Там она впервые увидела пятнистого щенка, и влюбилась в него. Как и ее дочка.
Она бы и рада завести псинку вроде пекинеса у себя, бытовые условия не позволяли — тес-но. Отец, мать, она с дочкой… С грустью понимая, общение с меньшим братом, для ребенка всегда благотворно.
Отец с сыном посетили ветеринарную клинику, приют для животных и Общество. С одной целью — найти далматина. Такой породы не было ни в одном учреждении, их взяли на за-метку, и через три недели позвонили — приезжайте.
Повеселевшая Екатерина Аркадьевна, испросила у Ильи разрешения привезти на несколько дней свою дочь Ирину. Девчушка увидит быт матери, пятимесячный щен начнет к ней при-выкать.
Ничто не предвещало грядущей беды. Илья намеревался устроить на участке новогодний праздничный салют, купил несколько коробок петард и ракет. Хотел провести репетицию фейерверка, уединился в углу парка. Если бы он был трезв, все обошлось, но нарушенная координация сыграла с ним злую шутку, когда он запускал ракету, его повело и она воткну-лась в ящик с другими гильзами… Раздался взрыв, и лицо Костина опалило огнем. Его сча-стье, что в этот момент он прикрыл глаза. Не сделай он этого, их выжгло бы напрочь.
С забинтованным крест-накрест лицом он подавленно слушал врача.
- Глаза мы вам спасли, это не наша заслуга, а ваше везение. Но... будут последствия. Верх-няя часть лица у вас, прямо скажем — не эталон мужской красоты. Скорее всего нарушится и цветопередача, появится «куриная слепота», сумерки для вас станут ночью. Слабое осве-щение дома или улицы, вынудит прибегать к фонарику. С наступлением вечера, вам лучше вообще не выходить из  дома. Такое вот кино...
Илья в шоке! Борис, Катерина и Дора — тоже. Рушились надежды и планы, вся будущая жизнь менялась кардинально. Эдуардыч еще не осмыслил всей глубины грядущих перемен, но уже ощущал на себе их ударную волну. Эрика...
Борис от отца не отходил, что-то подсказывало ему — вместе им не жить. За недостатком образования, (он бросил колледж) молодой человек не видел до сих пор подводных камней и течений на своем пути.
Приходила Дора и держала его руки в своих. В основном молчала, слова утешения постра-давшему не нужны, о делах говорить не время.
Катя кормила его с рук вкусняшками, у нее это выходило заботливо и нежно. Как ангель-ский, звучал голосок ее малышки.
- Дедушка, можно я буду гулять с Диккенсом? - так назвали щенка.
- Конечно можно, - он прижимал с себе малышку, вдыхая ее запах молока и яблок…
Каждые два дня у Костина перевязка. Рану тщательно обрабатывали, слипшиеся ресницы разрезали ножницами, и снова бинтовали. Так прошли две недели боли и душевного дис-комфорта. Через три его выписали.
Илья зеркала избегал, боялся. Борис ладно, Дора и Катя смотрели на него испуганно и со-чувственно, скрыть свои ощущения даже не пытались.
Перед выпиской из клиники, набравшись мужества, он глянул в зеркало. Спаси и помилуй! На него смотрел незнакомый, обритый наголо... азиат. Еле видимые щелки глаз, во весь лоб выпуклая полоса шрама. Зрелище неприятное, поскольку страдальчески суженые глаза - следствие ожоговой травмы, а не доставшиеся в наследство от родителей. 
Диккенс в доме уже освоился, проверил все укромные уголки, но не нашел ничего лучше, как свернуться кольцом у дверей Кэт. Ему там постелили коврик и поставили миску с во-дой. Сестра — хозяйка  давно отправила дочку домой, дед и бабка скучали по ней не мень-ше матери.
Время от времени, ключница брала себе тайм-аут, привозила еду из ресторана в судках. Изучая в это время рецепты Похлебкина, его украинскую и беларусскую кухню, к другим ее не тянуло.
- У вас какая швейная машинка? - как-то спросил Илья свою служанку.
- «хускварна», - ответила та. - Старая, но меня выручает. Всегда находится что-то застро-чить, подлатать или сшить.
- Хочу сделать вам подарок, - хозяин дома, вооруженный альпинистскими очками, давно к этому шел. Еще до Нового года, он высмотрел на сайте швейных машин, продвинутую мо-дель «бразера», на вышивальных машинах тоже остановил свой раскосый взгляд.
От неожиданности Кэт потеряла дар речи. Поехали покупать технику. Вернулись с двумя агрегатами, программами к ним, коробками ниток.
Девушке будет чем заняться, - довольно думал Хозяин Горы.  На освоение машинок уйдут месяцы. А это есть хорошо.
                25
- Подумал бы о своем будущем сын, - как-то они сидели в гостиной  вдвоем, Илья за своим любимым напитком, Борису не полагалось - за рулем. - Бросил колледж… Не нравится спе-циализация, выбери...  Хочешь быть счастливым — будь им! Единственное, чем могу тебе помочь — деньгами. Выбирай любую страну, любое учебное заведение. Главное захотеть! Поговори с Дорой, она плохому не научит.
Даю подсказку. Теперь у нас есть жилье в Германии, там можно  обосноваться. Начнешь учиться, женишься, возьмешь женщину с дитем, или дитя из интерната. Живи — не хочу! А? Специальности у тебя нет, а без нее нет и будущего. Проникай.
- Учился уже..., - нахмурился Борис. - Два года козе под хвост.
- Давай искать виноватого. - Ку-ку! - Илья заглянул под стол. Ку — ку, - себе под ноги. Ты тоже ищи, где-то здесь… только что был.
Бориска даже не улыбнулся отцовской шутке.
- Я подумаю, - только и сказал. - Деньги — деньгами, главное -  психологическая поддерж-ка. Типа — а ну, покажи свой дневник сынок...
- Как скажешь..., - противная сторона приняла сыновние поправки.
Дело сдвигалось с мертвой точки: впервые сын просил о помощи, впервые отец признавался в своей педагогической  промашке.
Позвонил Пол Миллер. Ссылался на Фейсбук, там они с Ильей стали дружить.
- Я вам оставил в почте снимки вариантов ограды и входных ворот. Просмотрите и выбери-те нужный. Дайте знать, и я организую изготовление. Определитесь и в цвете: черная, под серебро или золото?
Дора не особо баловала Костиных посещениями, если не считать ее покупок мебели. Преж-де чем оплатить товар, она долго присматривалась к нему. Вокруг вальяжного комода в ко-миссионном магазине, она неделю кругами ходила, но покупка стоила того. Потом настала очередь бюро начала века, журнальные столики с гнутыми ножками, роскошное овальное зеркало в поворотной раме, набор стульев… Это был конечно не советский ширпотреб, а военные трофеи из разных стран. Офицеры всех родов войск СэСэСэРа, мародерничали на чужой территории как хотели, тащили все, что плохо лежало. Позже, их женам и им самим, приедались изделия красного дерева, и они сносили их в комиссионку, отмывая ворованное русскими казначейскими билетами. Шла тотальная «стирка»: в Стране Советов был нескон-чаемый «банный день», без праздников и переучетов.
В очередной раз, Дора появилась в усадьбе после больницы, сняв с Ильи очки, стала масси-ровать ухоженными пальчиками шрам на его лбу.
- Не думал о пластической операции? - Не консультировался у хирургов? - спрашивала.
Илья мотнул головой. - Думал. Сейчас это не актуально.
Потом леди Бутман появилась после покупки швейных машинок. Кэт затащила ее в свою комнату, и с девичьим восторгом делилась приобретениями. Часа три они что-то обсуждали, уехала гостья с довольной улыбкой.
- Время от времени, смазывайте лоб и уголки глаз бальзамом Шостаковского. - Он регене-рирует ткани, - сказала она Костину на прощание.                26
- Хочу по твоему совету уехать в Германию, - в один из вечеров вдруг услышал Илья от сы-на. - Надолго, может даже принять гражданство… А там, как знать, не исключаю и учебу. Как вариант, можно купить  готовый бизнес, с нуля мне его не поднять. За домом пригляжу, за оградой…  Дашь денег?
Илья садился на своего конька, учительский тон.
- Это у тебя черновые наброски, эротические фантазии. Попробуй рассмотреть каждую по-зицию подробно, по шагам. Учеба. Какое заведение. Какой факультет. Где  находится. Где жить. На что жить, на стипендию или свои деньги. На чем добираться. Где питаться.
На любом из этих вопросов сынок, можно споткнуться и разбить лицо в кровь. Я не отгова-риваю, ни боже мой, но готов ли ты идти в сельву, где нет звезд, а есть непроходимые ман-гровые заросли, ядовитые скорпионы и сколопендры, не говоря о змеях?
Ты можешь рвануть в Мокшу, иначе — Москву, и пытаться  устроить свою жизнь там. Во-семь против десяти, ты ее устроишь. Но другая страна, брат, совсем другое дело. Принци-пиально другое. Ты знаешь немецкий? Сможешь выяснить у прохожего, где ближайшая харчевня? Где можно выпить кружку баварского?
Можешь не отвечать, для тебя это непознанная Вселенная. Вроде Туманности Андромеды или Волос Вероники. Если ты твердо стоишь на том, чтобы сменить свое ПМЖ, без Доры тебе не обойтись. Потолкуй с ней, потом вернемся к этому разговору…
Борис ушел к себе переваривать услышанное. Пропустив ужин, но не обделяя себя баноч-ным пивом.
-Твой сынок и вправду решил за рубеж податься? - звонила Дора Илье. - Ой, держите меня! Он смелый только с девочками сэконд хэнд, брось его в воду, он и пальцем не шевельнет, как топор пойдет ко дну.
- Не скажите! - защищал отец сына. - Пять лет он был предоставлен сам себе в Уссурийске. Армия, шиноремонт — какие-никакие, а школы жизни. Если вы согласитесь его опекать и ориентировать во времени и пространстве, я буду этому очень рад, лучшего регента мне не найти. За финансовое сопровождение не волнуйтесь — обеспечу.
- Можно попробовать, - задумчиво сказала Дора, - Только имейте в виду - я строгий учи-тель. Отвлекаться на уроках не дам, прогуливать их не позволю. Как на это посмотрит сам Борис? Не сочтет ли это нарушением его конституционных прав и свобод?
- А ремень на что! - сбавив тон, Илья просительно закончил: - А что бы нам не перейти на «ты»? - Сколько можно…
- Переходи, - Дора усмехнулась. - Я уже давно тебе «тыкаю».                27
Илья встречался с нумизматом из Общества, через два дня после разговора с ним по теле-фону. Они сидели за столиком кафе, мужчина просматривал коллекционный список. В вос-хищении качал головой.
- Вы просто нувориш! - Два-три ценных экземпляра есть у многих наших членов, но чтобы сразу столько...
Костин просил выделить с десяток самых ценных монет, и определить их рыночную стои-мость. С тем, чтобы впоследствии беспроблемно их реализовать. Коллекционер взялся за это не без удовольствия, подсчитывая в уме свои комиссионные. Счел нужным уточнить — окончательная цена изделия зависит от его внешнего вида, и может отличаться от базовой до  двадцати процентов в сторону уменьшения.
Илья понимающе кивнул.
И тут... Одна за другой череда новостей. Хороших и плохих вперемешку.
Миллера сбила машина на переходе, он повредил позвоночник и сел в инвалидную коляску, по-видимому, на всю оставшуюся жизнь. Нумизмат реализовал четыре ценные монеты из коллекции. Деньги перевел на счет Костина, тот разбогател еще на девять миллионов. Дора и Борис, перед полным погружением в новую жизнь в Германии, решили сходить на Эль-брус. Коммерческий альпинизм предлагал для этого богатый  набор услуг и опций. Можно арендовать на неделю третьеклассную «бочку», а можно поселиться на месяц в «отеле». Можно питаться по люксовой категории (с бараниной), а можно по третьей (с окорочками). Только плати. Кэт сняла с Ильи мерку, обещая сделать ему сюрприз ко дню рождения (от-куда узнала?).
Решетки (под золото) для ограды дома готовы, и ждут своего часа. Однако, в связи с несчастным случаем с герром Миллером, процесс монтажа приостановлен на неопределен-ное время. Впрочем, он и не начинался.
У Бориса угнали «титан», нашли его через три недели в лесу, разобранном на запчасти. Преступники как в воду канули, если их вообще искали.
Илья принял решение: дела с зАмком могли подождать, с приездом туда Доры и сына, они наладятся. Их вояжу в Кабардино-Балкарию он не препятствовал, больше того, купил Бори-ске хороший цифровик с 50-кратным зумом. Взял с него обещание, привезти не меньше че-тырехсот снимков тех мест.
Уже себе, заказал новую машину, фольксвагенов желтого цвета не было в свободной про-даже. Илья думал оформить «жука» на себя, хотя прав на вождение не имел. Впрочем, они были у Кэт. Появились они у нее во времена замужества, ее суженый зачастую пребывал в спутанном сознании...
Пять лет без практики, срок немалый, Илья предложил кастелянше восполнить пробел, об-ширная территория, с ее гаревыми дорожками, позволяла это.
«Титан» угнали у Костиных из-под носа, он стоял внутри, у ворот. Не желая второй раз наступать на одни и те же грабли, Хозяин Горы установил дорогую, но надежную охранную сигнализацию дома, и гаража в том числе.
Вскоре Борис и Дора улетели в Минеральные Воды. Там Бутман прихватила свою подругу, и они втроем отправились в Приэльбрусье. Ничего из горного снаряжения за ними не чис-лилось, путешественники  надеялись приобрести экипировку на месте.
Действительно, в районе поселка Эльбрус, гнездились сдвоенные и строенные итальянские жилые модули с товаром. Тут все строго расписано: спортивная одежда в одном месте, обувь в другом, железо и веревки — в третьем.
Имел свой оффис и коллектив менеджеров, гидов. В задачу первых входило оформление постоя и питания паломников, в задачу вторых — экипировка, обучение и сопровождение их на вершину.
Подруга Доры, ветреное и праздное существо сорока пяти лет, после оформления, тут же нашла себе компанию по душе, и пропала с глаз. Ничего удивительного, стесненная рамка-ми своей скромной зарплаты медсестры, она потеряла голову от щедрости подруги. По при-езду в горный поселок, Бутман, от щедрот своих, дала ей пачку банковских билетов. Ни в чем себе, дескать, не отказывай! Она не отказывала...                28               
Дора с компаньонкой поселились в двухместном «люксе», в виду Приюта одиннадцати. От-личный и дорогой вид. Как VIP- клиента, ее экипировали по высшему разряду: термобелье, спальник, пуховка с вкладышем, комбинезон из гортекса, шекльтоны, ботинки с триконями, шерстяные носки, свитер, рюкзак и инструмент, в прошлом нечто похожее называли ле-дорубом, кошки, очки и каска. Кроме того, альпинистская обвязка и пяток карабинов. Все, что сверх этого типового набора, покупалось самим клиентом.
Лилия, ее подруга, с самого начала пренебрегла восхождением, ей были больше по душе развлекательные программы.
Оплачивались две недели пребывания на базе: три дня тренировок,  выход к скалам Пасту-хова, собственно восхождение и спуск.
То же самое у Бориса, за исключением — он поселился в четырехместной «бочке» и питался по третьему разряду. Молодой человек весом сто шесть кило, хотел сбросить вес.
Встречались они на снежных и ледовых занятиях, на вершину их должны повести в одной колонне. Двадцать шесть мужчин и женщин.
- Не нравится мне все это, - делился Борис с Дорой. Они стояли на площадке обозрения, опершись на поручни, нервный молодой человек, от возбуждения чуть не вываливался за ограждение.
- В одной колонне… - Почему не в шеренгу по три? - Под барабанную дробь и с песней. Мужчины - налево, женщины — направо. Помогите отстающим. Ни шагу без разрешения. Дышать в одном ритме. Нет, такой хоккей нам не нужен! - ударял Борис кулаком в ладонь.
Не знаю как ты, а я хочу соло-восхождения. Без наставников, кураторов и гидов. Гора как на ладони, захочешь — не заблудишься. Даже не удерживай, надо сделать хоть раз в жизни что-то стоящее.
Дора в осуждении покачивала головой.
Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку.
- Включи голову, парень. -Это горы!
- По плану, выход через три дня, я выйду завтра по темноте, веревку возьму у соседей, по-том верну.
- С огнем играешь, юноша, - Дора пытаясь разубедить попутчика, рассказала историю. Не-сколько лет назад, здесь проводили соревнование на скорость подъема, это называлось ка-ким-то мудреным словом. Ничто не предвещало беды, но внезапно начался буран, и одна девушка пропала. Нашли ее через двое суток у подножья скального останца. Видимо, она сорвалась и потеряла сознание. В таких условиях хватит часа, чтобы замерзнуть до остекле-нения.
- Думаю, то была субтильная девушка…, - не сдавался Борис. - Стеснительная и нереши-тельная. Я же мэн морозоустойчивый и наглый... Ты главное никому ни слова...
- Но ты новичок в горах! - Лох! А эта Маша разрядница, не чета тебе.
Борис психанул и ушел к себе в «бочку», - буркнув напоследок - «победителей не судят!».
 «Среди нехоженных путей один — пусть мой! Среди невзятых рубежей один за мной! А имена тех, кто здесь лег, снега таят… Среди непройденных дорог одна — моя!...», - блуждал на задворках сознания Бориса протест, и всплывшая песня легендарного барда была кстати…
Дора не могла уснуть, и весь следующий день потерянно бродила по территории базы, про-пустив акклиматизационный выход к скалам. Она обзавелась восьмикратным биноклем, неустанно водила им по снежным полям. К полудню погода испортилась, резко ухудшилась видимость, по крышам отчаянно секла снежная крупа, больше похожая на град.
Из тумана появились усталые и замершие участники тренировочного выхода. У них не оставалось сил даже чертыхаться и сетовать на непогоду, они бесшумно растворились в бе-лой мгле, расползаясь по своим бочкам. Командир отряда ходил по всему приюту, пытаясь найти Бориса Костина и Дору Бутман. Они пропустили тренировочный выход, их участие в восхождении теперь под вопросом. Женщину он нашел быстро, а Костин как сквозь землю провалился. Тревогу забили соседи Бориса, исчез его рюкзак и снаряжение. Ко всему, у них пропала веревка, налицо связь между этими фактами. Созвонились с промежуточными точ-ками подвесной дороги. Никто никого не видел, а миновать их не могли. Подняли на ноги спасательный отряд, но седой Эльбрус разошелся не на шутку, поисковые, а тем более спа-сательные работы, в таких условиях исключались. Дора и Лилия, сидели как мышки на кро-ватях в номере, укутавшись в пуховки, тихо переговариваясь. Вино на столе, судя по-всему, их мало интересовало.
- Даже думать боюсь...,- шептала Дора. - Во всем виню себя, я много старше его.  Как Илье скажу...                29
Поисковые и спасательные работы в горах, мероприятия специфичные. Вся остальная суета блокируется, приоритетами становится лишь то, что ведет к результатам. Заметно утихший буран, позволил стартовать на следующий день двум группам поисковиков. Они исчезли в тумане по маршрутам, похожими на  латинскую «V». С тем, чтобы через ходовой час изме-нить их на параллельные. В этом им помогала «умная техника», навигаторы. К полудню распогодилось, туман рассеялся, солнце не появилось, но склоны проглядывались уже на 200 — 300 метров.
Поступающая на базу информация, не оставляла надежд. С предположительного момента выхода Костина из лагеря — около пяти часов утра, до начала бурана, прошло не больше трех часов, за такое время он не мог далеко уйти. Если шел прямо, а не сбился с пути и свернул налево или направо. Вскоре поисковики повернули назад, но разошлись на спуске в стороны. Охватывая таким образом еще бОльшую территорию. Тщетно.
Так закончился первый день. На второй, экономя человеческие ресурсы, вызвали вертолет. На снежных полях, отполированных до блеска недавним бураном, не видно ни кочки, ни бугорка… Двухчасовой облет ничего не дал, и поисковые работы свернули. Участников за-езда распустили по домам, выплатив им компенсации за неудачный уикенд. Дора с подру-гой тоже спустились вниз, и вернулись в Минводы.
Разговор с Ильей был тяжелым. Он порывался приехать на место, но Бутман его отговорила. Его приезд ничего не прояснит. Никто им заниматься и утешать не станет. Где пропал сын, как это случилось, ему уже не узнать. Разве что со временем, склоны горы откроют свою тайну, обнажив восходителя, или то, что от него осталось.
Убедила. В доме Костина тревожно. Илья замкнулся, и большую часть времени молчал. Ка-терина старалась как можно меньше попадаться ему на глаза. На рынок и по магазинам она теперь ездила без сопровождения. Зачастую брала с собой Диккенса, тот радостно бесно-вался, облаивая прохожих и встречных соплеменников в приоткрытое окно машины.
Пес был нарасхват. Илья взял себе за правило, рано утром и поздно вечером выгуливать четвероногого. Гуляли подолгу, хозяин укладывал в рюкзачок питьевую воду, миску и па-кеты жидкого питания. Себя он ограничивал колбасной нарезкой, вяленым лещем и тремя-четырьмя банками пива. Иной раз не брезговал ромом. Слегка навеселе возвращался назад, и тогда Кэт удостаивалась доброжелательного монолога. Как понимал его Костин. Глаза, как зеркало души, были скрыты темными очками, и недоступны в принципе.
Впервые, Екатерина Аркадьевна Соколова, всерьез и надолго задумалась. Что ждет ее? Быть в услужении состоятельного человека, для простушки без образования — предел мечтаний. Ей же, такое положение не льстило, напротив — противно и унизительно. У нее хорошие специальности, найти место для приложения своих сил — дело времени. Кроме того, Игорь зовет…
Ее одноклассник, живущий в Питере, уже два года просит ее приехать к нему. Еще в школе он посматривал не девушку неравнодушно. Потом их пути разошлись: Катька скороспело выскочила замуж за старлея еще в Семипалатинске. Потом судьба забросила их в Новоси-бирск, где она с отличием закончила колледж. С ребенком они тогда не спешили. Потом был Киев и рождение на втором курсе ребенка. Заочное отделение. Развод. Хамовитый и гулящий майор как с цепи сорвался. После окончания ВУЗа возвращение к родителям, они к тому времени перебрались в Калининград.
Теперь вот Игорь... Они случайно встретились в Фейсбуке, и стали переписываться. Вспо-минали школьные годы, общих знакомых, учителей, обсуждали их привычки и пристра-стия… После того, как овладели Скайпом, Игорь вообще не сводил глаз с Кэт...
Ведущий менеджер концерна «Пятерочка», работал по специальности. По его словам, у него есть перспективы роста.
Расцветали яблони и груши…                31
Соколову посетила Дора. Свой приезд она предварила звонком.
- Есть тема для разговора.
Не стесненная домашними хлопотами сестра - хозяйка, радушно приняла гостью в своей комнате, гостиная в доме предназначалась для общих семейных сборов. Когда-то общих... Дора долго делилась с Кэт своим сокровенным, глаза у нее были на мокром месте. Из ста-рых хозяйских запасов, извлечена бутылка то ли осетинского, то ли грузинского портвейна «карданахи». Прощаясь, Дора напомнила:
- Не забудь. - Как только Илья даст «добро», звякни мне.
Дело выглядело пустяковым — Бутман хотела выехать по личным делам в Питер: для ком-пании и душевного спокойствия, ей нужен кто-либо из ее хороших знакомых. Екатерина - вариант идеальный. Ехать  Дора хотела поездом, на месте предстояло быть две — две с по-ловиной недели. Все расходы на приглашающей стороне.
Все это Кэт выложила Илье, когда он вернулся с вечерней прогулки с Диккенсом. Подоб-ревший после изрядной дозы джина, тот не против ее поездки. Поживу какое-то время на фаст-фуде, как Мак и Нэд из фильма «Папе снова 17», ничего со мной не случится, - думал он, миролюбиво прихлебывая «кольбер».
Кэт эта поездка очень кстати она, наконец, увидит Игоря, оценит перемены в его облике. И как знать... Бедная Дора!
С отъездом не тянули.                32
Интересно, мужская трапеза в поездах отличается от женской? - размышляла Кэт, раскла-дывая на купейном столике баночки красной и черной икры, печени трески, нарезки саля-ми, форели и палтуса.
- Пиво не будем, - Дора категорична, - будем восьмиградусный коктейль. Со вкусом вино-града и манго.
- Для полного счастья нам не хатает разбитных соседей, - нервно делилась с соседкой Кате-рина. - Вроде пьяных Коляна и Вована.
- Будь спокойна, - мотнула головой Бутман. - Это вагон для некурящих леди. Здесь фейс — контроль!
По пути к мусорному ящику, Соколова столкнулась с проводницей. Обходя, глянула ей в глаза. Та тоже, но смотрела пристально и выразительно, будто хотела что-то сказать. Где-то она видела эту молодую привлекательную женщину, но не могла вспомнить где именно. Лишь придя в купе, и глядя в зеркало, у нее спуталась челка, она поразилась увиденным. Проводница была очень похожа не нее. Или она на проводницу. Очень! Кэт хотела поде-литься этим с Дорой, ее остановило стеснение, а потом... потом эта встреча вылетела у нее из головы.
Поселились в гостинице в одном номере. Дора уехала в гинекологию, ей предстоял аборт. При том самом родильном доме, где лежала в свое время Виктория. Бутман была весьма опытна в этом деле. За ее плечами бесчетное число операций, и проводила она их, как пра-вило, за пределами Калининграда. Дора знала как быстро разносит вести «сарафанное ра-дио», и не хотела, чтобы знакомые были в курсе  ее интимных дел. Свои близкие связи, она умело скрывала, для таких «пати» у нее были доверенные подруги. Откровения Доры зашли далеко, она поделилась с Соколовой своей близкой связью с... Борисом. Настолько близкой, что они планировали зарегистрировать свои отношения. С тем, чтобы не откладывая в дол-гий ящик, взять ребенка из Дома малютки. Такой вариант устраивал обе стороны. Не случи-лось.
Катерина созвонилась с Игорем, ошеломив его сообщением — она в Питере. И надолго. Встречались одноклассники нежно и романтично, с цветами, объятиями, поцелуями, засы-пая друг-друга вопросами и ответами.
Они сидели в его золотистом «хаммере» и целовались, сам водитель выглядел строго и ста-тусно — положение обязывало. Посетили ближайший ресторан, веселые и сытые расстались у гостиницы. Игоря звала труба! Итак, впереди у них две недели праздного времяпро-вождения и серьезных разговоров. Так думала Кэт, надо полагать, так же думал и ее новый-старый дружок Игорь...
Дора не была до конца откровенна с Катериной, та, по складу своего характера - нелюбо-пытна. Иначе знала бы, что абортирование — не единственное, за чем Бутман посетила се-верную столицу. Она собиралась поделиться тайной с Соколовой чуть позже, после экс-тракции. Однако, та вопросов не задавала, хотя любой женщине ясно, что две недели на «мокрое дело» — перебор.
На третий или четвертый день, Дора вернулась в гостиницу подавленная. Ликер «шартрез» вернул ее к жизни, она немного ожила. Лежа на кровати, со слезами на глазах, делилась с подругой… нет, не подробностями операции, своими любовными похождениями. Которые всегда заканчивались одинаково… Что-то толкнуло Бутман на исповедь, заставило другими глазами посмотреть на свой жизненный путь, осмыслить его… Возраст... Ушел из жизни Борис, ее бой — френд.. Может в этом причина, это взбудоражило ее, перенаправило мыс-ли…
Не будем о грустном, решила Кэт, и отправилась на очередное свидание с Игорем. Побыва-ла в его квартире. Просторное двухкомнатное помещение, со вкусом обставленное, произ-вело на гостью приятное впечатление. И говорило о том, что ее дружок не легкомысленный тип, а обстоятельный и заботливый, если надо — человек. Почему же они с женой расста-лись, - задавала себе вопрос Кэт.
Игорь, читая ее мысли, не задержался с ответом. Он весь в работе, и не мыслит себя без нее. Занят ею с утра до вечера. Быть может, он уделял бы ей меньше времени, если бы дома его ждала понимающая и любящая супруга. Не тут-то было, легкомысленное и похотливое су-щество, требовало от него только одного — беспрерывного совокупления. На втором году совместной жизни, он решил проверить себя и жену на половую состоятельность.  Выясни-лось, у супруги не может быть детей в принципе, у него же все в порядке. Этот факт был последним доводом в пользу развода. В то время они жили на съемной квартире, после ухо-да ненаглядной, он купил себе новое жилье.
Сейчас он свободен, и тяготеет к Екатерине Аркадьевне. Так и сказал - «тяготеет», как из-вестный Гоша в фильме «Москва слезам не верит» сказал своей знакомой Кате - «тянет»... Уважительная причина.
Дни у молодых проходили в выяснении отношений, вкусов, предпочтений и планов. В ре-сторанной среде, прогулках на катерах, корпоративных тусовках...
Как-то вернувшись в гостиницу, Соколова застала Бутман в удушающих рыданиях, та не могла сказать ни слова. С полчаса сидела с ней Катя, успокоительно гладя по голове, стирая с ее лица тушь и слезы.
- Завтра едем домой, - прорвалось истеричное. - Все кончено!
Катерина сосредоточенно молчала: захочет, сама все расскажет... Успокоится и расскажет…
- Я не поеду, останусь здесь, - у Доры мгновенно высохли слезы, и вернулась связная речь.
-Как? - Почему? - вскочила она с кровати, схватив подругу за плечи, затрясла. - В чем дело?
- У меня с Игорем… как бы сложилось, - Кэт смущенно улыбалась, интонационно вклады-вая в этот короткий ответ, всю глубину своих переживаний. Прошлых и настоящих.
- Дела... , - только и смогла пролепетать Дора. Приняв  очередную дозу текилы, упала на кровать. Счастья тебе девушка! То-то Илья обрадуется…
И уснула. Потрясенная всем происшедшим, и крепким спиртным. Поутру, Дора словно за-была о своем решении вернуться в Калинин. Она водила Кэт по ресторанам, выставкам со-бак и разного рода презентациям.  Складывалось впечатление: женщина не хотела оставать-ся наедине с собой, своими мыслями, которые, как можно догадаться, не несли покоя и умиротворения ее вспененной душе…
Через три дня Соколова ушла к Игорю, и Бутман осталась одна. Дора так и не решилась сказать подруге, что у нее саркома, рак матки. Пока еще ранняя стадия, без болей. Не хотела обременять молодую женщину, только-только обретшую счастье, своими тяготами болез-ненной природы. Процедуры химиотерапии длились две недели. Как ей сказали, это первый этап. Второй — через полгода. Дальше — видно будет. За этой фразой Доре виделась тем-нота и провал…
Она позвонила Костину: Кэт намерена свернуть их деловые отношения, и просила позволе-ния матери забрать ее вещи. Илья до глубины души потрясен «предательством» любимицы. Он ведь швейные машинки  покупал не для кого-то -  для нее, «жука» тоже. Как теперь…
Пусть приезжает, он препятствий чинить не станет. Очень жаль…
Не теряя времени, Бутман привезла мать Соколовой, женщина торопливо упаковала ее ве-щи в узел. Глянула вопросительно на Илью и машинки.
- Тоже забирайте. - Это мой Кате подарок.
Упаковали и технику. Прощальный троекратный сигнал, и «туарег» вырулил за ворота.
Илья Эдуардович Костин остался один одинешенек, как перст во поле. Кто виноват? Что делать?                33
Как-то, он нашел время, и решился на поездку в Питер. На «жуке». С нанятым шофером. По пути заехал к матери и отцу Екатерины Аркадьевны. Посвятил их в свои планы, забрал ма-шинки с ее вещами, вызнал адрес Игоря, и отправился по трассе Калининград — Санкт Пе-тербург. Разумеется, его там будут ждать, мать созвонится с дочерью, и скажет о его планах. Фольксваген переписан на имя Катерины еще в Калинине, машину оставили у дома Игоря, машинки переданы невесте в руки, узел тоже. Заходить в дом Илья не стал, прощались на улице. Расставание было  тяжелым для обоих, про Костина это можно сказать наверняка. В глазах Кэт стояли слезы, она обняла Илью, прижалась щекой, оросив его соленой жидкостью. Слез гостя за очками не видел никто, но они были.
Возвращались мужики домой междугородным автобусом. В салоне не удавалось «принять на грудь», слишком много неравнодушных глаз, они проделывали эту тайную процедуру на остановках, уходя в кусты.
На свой День рождения, оно у него в апреле, Илья получил бандероль от Екатерины. Она слала ему... пончо. Самодельное, расшитое перуанскими цветными узорами. Восхититель-ное одеяние!
Стало быть Кэт освоила вышивальную машинку. Профи во всем и всегда профи.
Илье не давали покоя мысли о доме в Германии и судьбе коллекции. Открытый всем ветрам коттедж, был лакомым куском для мародеров и вандалов. Он позвонил герру Миллеру. Хо-тел бы начать монтаж ограды. Остались ли средства? Если нет, он вышлет нужную сумму. Пусть наймет от его имени круглосуточного сторожа.
Миллер брался за это неохотно, но деньги сыграли свою роль. Средства еще есть, как толь-ко они закончатся, он известит его через Дору.
Пол выразил сочувствие по поводу гибели его сына (откуда узнал), и просил не волноваться за монтаж и охрану, он сделает все, что в его силах. 
Илья не узнавал Бутман. Еще вчера жизнерадостная и деловитая женщина, представляла теперь изможденную и высохшую особу. Впавшие глаза, морщинистая шея и руки, избыток косметики, все это говорило — она больна. Чем? Спрашивать об этом было неловко.
Коллекция монет представляла для Ильи материальную ценность и только. Художествен-ную ценность она представляла только для истинных  нумизматов. Только они могли ис-кренне восхищенно ахать и охать при ее виде. Он выслал на почтовый ящик Эрмитажа письмо:
«Уважаемые! Прошу Вас принять от меня в дар коллекцию монет 18 — 20 веков, числом 1364 (одна тысяча триста шестьдесят четыре) единицы. Преимущественно из драгоценных металлов, они ценны и как исторические реликвии. Организуйте их доставку по Вашему адресу. Мой номер телефона - ……………… С уважением — Костин И Э.»
П.С. При этом прилагаю список раритетов.
И погрузился в хмельное беспамятство. Пил все, что попадало под руку, не повторяясь. Че-рез неделю очнулся от запоя (как еще назвать это состояние…), усилием воли сосредото-чился на судьбе зАмка. И уже трезвый, стал перебирать варианты.                34
И вдруг, на Илью обрушилось, ни много ни мало - небо. Одна из подруг Доры Бутман со-общала: ее похороны состоятся в такой-то день, такой-то час.
А он... В то время, когда Дора нуждалась в утешении и поддержке, он тешил свою плоть спиртным всех мыслимых марок. Скотина! Животное! По размышлению перешел на пиво.
Потом были похороны умненькой и разумненькой Доры. Как выяснилось на кладбище, она была такой же неприкаянной как и Костин. Ни сестер, ни племянников у нее, одни подру-ги…
ЖИЗНЬ В СЕБЕ. Эрика, где ты...
Как — то Илья оказался в центре города. Проходя мимо бывшей квартиры, увидел соседа, меняющего на своей машине ветровое стекло, прежнее было все в трещинах. Семен, по дворовому прозвищу СеменОвич, сидел на пассажирском сидении старого москвича «свя-тогор», опершись ногами о бордюр, докуривал сигарету. Ногами... Правильнее сказать — ногой. Вторая у него была ампутирована ниже колена. Гангрена. Сахарный диабет. Начатая пачка «родопи», лежала на приподнятом капоте.
Костин остановился и завел обычный разговор, то, се... Поделился своей семейной бедой, найдя понимание и сочувствие. Сбегал за пивом, узнав перед этим — сядет ли водитель се-годня за руль… Не сядет. Значит можно. Слово за слово, оказалось, что Семен паркует свою колымагу у дома уже много лет. А это дожди, снег...
- Зашел бы, - сказал ему на прощание Илья, - разговор есть.
Семенович мужик деловой, не прошло и трех часов, как у ворот коттеджа засигналили. А говорил за руль не сядет...
- Богато жить не запретишь, - одобрительно сказал гость, окидывая взглядом дом и участок. - Чтобы я так жил!
Прошли в беседку. Илья с предложением не тянул. 
- Хочу Семен тебе гараж подарить. - Как тебе такое предложение?
Ошеломленный, тот долго приходил в себя.
- А то! - Во сколько это станет?
- Подарок и в Африке подарок. -Нисколько. Оформление беру на себя, документы на гараж отдам. Деньги тоже.
И еще. Смотрю, у тебя протез времен очаковских и покоренья Крыма... Присмотри в Ин-тернете израильские ортопеды, у них там богатый выбор, цену не бери в голову, не твоя за-бота. Были бы легкие и удобные. Потом скажешь что присмотрел… Звони.
СемЕнович или СеменОвич отъезжал от ворот с изумленным взором и отвисшей челюстью.
Недвижимость и коллекция были у Костина словно путы на ногах. Избавляясь от них, он как будто ширился в плечах и грудной клетке, дышать становилось легче.
Что мне надо для жизни? - все чаще задавался он этим вопросом. Три бараньих шницеля или отбивных с яйцами на завтрак, Тарелка украинского борща с куском телятины на обед, и жареная камбала или ледяная рыба на ужин. Там там и там - пиво, не меньше двух банок. За одежду и обувь можно не говорить.
СМСка из Питера. Смотрите ваш Е- мэйл.
 Сообщение дирекции Эрмитажа:
«Если это не розыгрыш, за который Вы понесете ответственность по закону, мы рискуем принять Ваше письмо к исполнению. Сообщите ваши почтовые реквизиты и паспортные данные. Эта индентификация должна снять все сомнения в отношении Вас.» 
Костин тут же отослал все, что от него требовали.
                35
У ворот запыхтел дизельный тягач: привезли заказанный жилой модуль. Среди обслуги за-мешательство; даже крану малой грузоподъемности, среди кедров и елей приусадебного участка не пройти, нужна лебедка и полозья для подтягивания блока. Провести в жизнь эту технологию не просто, а лимит времени, отпущенный для тягача и крана истекает. Решили оставить модуль на участке, у ворот, дальше не пробиться.
Илья расплатился с водителями, и сделал им ручкой.
Модуль привезен с дальним прицелом. Он не молод, его жизненные амбиции пошли на спад, деловая активность — тоже, вот и решил пожить в шведском алюминиевом чуде в свое удовольствие. Пока лето — временно. Для привыкания. В зиму переберется совсем.
Диккенс, по-хозяйски пометив все углы модуля, безудержно рвался внутрь.
Европейское северное исполнение — это особое утепление, особое остекление, особое ка-чество. Прихожая. Две комнаты «трамвайчиком». Кухня. Санузел  с душевой кабиной и биотуалетом. Тройное остекление, у каждого окна четырехкиловаттный масляный радиатор. Пол - из толстых плит OSB, поверх них бамбуковая циновка. Жить можно.
Правда, все это великолепие оценивается по-настоящему не летом при плюс 26, а зимой, при минус 28.
Приезд музейных сотрудников был внезапным. Их интеллигентные улыбчивые лица, резко диссонировали с суровыми, отчасти туповатыми физиономиями охранников и инкассато-ров.
Мосты сожжены! На уже известную процедуру оценки и сличения, Илья смотрел равно-душно, без  сожаления. Получив копию документа — принятие на музейный баланс опи-санных ценностей, он успокоился. Три машины исчезли за поворотом.
Остался зАмок и коттедж. С коттеджем дела решались на раз. Приглашены спецы из Управления здравоохранения, им предложены апартаменты для размещения детей - сирот. Разумеется, бесплатно. Требовалось только желание чиновников для перепланировки дома. Их желание имело место, не хватало одной малости - средств. К несказанной радости чи-нуш, Илья решил и эту проблему.
Для денег, что в сейфе, открыт валютный счет, они переведены не него. Оставшаяся часть золотого запаса, что-то около четырех килограммов, покоилась под гранитным валуном в потайном месте.
С зАмком ничего не менялось.
Душевная боль за сына у Ильи не проходила, и нуждалась в успокоении. Нельзя сказать, что их прижизненные с Борисом отношения были теплыми и откровенными, что-то мешало тому. Возможно, отдаленность и время: пять лет дистанцирования близких некогда душ, вершили свое черное дело.
Илья позвонил своей бывшей жене, и предложил ей побывать на месте трагедии. Для себя - очистить душу от гнетущей вины за происшедшее. Для нее… по-определению, мать все-таки…
Евгения охотно откликнулась на его предложение, условились встретиться на автовокзале в Минводах.
Встретились. Выехали на автобусе в верховья Баксана. Поднялись на канатке до Приюта. Почти одновременно, у них появилось желание хоть несколько часов пожить жизнью их сына, подышать воздухом пяти километров. Этот минимум ощущений, за которые уплачено несколько десятков тысяч рублей, не шел ни в какое сравнение с их глубинными пережива-ниями.
В сопровождении гидов, они поднялись до скал Пастухова, попили горячего чая с малиной из термосов, и вернулись на базу. Их окружили  искренней заботой и предупредительно-стью, там уже наслышаны о трагедии  семьи. Несколько дней провели они в спальниках у столовой, подставляя свои бледные лица иссушающему солнцу высокогорья. Прикрыв гла-за, погружаясь в мир чувственных переживаний, каждый в свой.
Между собой они говорили мало, у них не случилось общих тем, не считая широкоэкранной красоты снежно-ледового Космоса. Илья так и не посвятил Женю в свою беду, не снимал очков. Не хотел видеть тайной радости в ее порочных глазенках: поделом тебе, хрониче-ский неудачник и нищий романтик...
Евгения не могла знать истинного положения дел: у ее бывшего мужа, дела более, чем удачны - он рублевый миллионер, владелец зАмка в Германии. Не считая остального.
Расставаясь, Евгения вспомнила про золотые часы Бориса, он хвалился ими во время своего приезда в Мончу. Сейчас они были на Илье. Она хотела бы взять их на память о сыне. Про-сительно смотрела на своего бывшего. Больше минуты молчал Костин, мысленно формули-руя  отказ.
Формально они не могли быть дорогой памятью по двум причинам: часы краденые, у них фашистская символика. И вообще, на руке сына они были всего пару месяцев. Однако...
- Борис мне ближе, чем ты думаешь. Его судьба тебя никогда не интересовала. Если бы это были русская «победа» или «слава» ты не подняла этого вопроса. Нет, Женя, часы останутся у меня.
От Бориски, кроме того остались фотокамера, одежда и обувь. Вещи сложены в пакеты и оставлены на вечное хранение. «Кэнон», удивительное дело - функционировал. Его пальчи-ковые акку, правда, вышли из строя, после их замены, Илья сделал несколько полноценных снимков интерната. На память. 
Это путешествие упорядочило мысленную сумятицу Костина, определило приоритеты его мира воображений.
Диккенс скрашивал его досуг, недоуменно облаивая хозяина, когда тот, в спутанном созна-нии, искал пятый угол в своей блок-комнате.
Хитрованы из Управления, прилагали все усилия, чтобы развести Илью на деньги. Они приносили ему на подпись обоснования, рекомендации и корпоративные установки. Холо-дильники, стиральные машины, кровати, постельное белье и даже рентгеновский аппарат — все это, якобы нужно для эффективной и бесперебойной работы учреждения.
Костин в спорные отношений с персоналом не вступал, подписывал все, что ему приносили. Становясь на миллион — другой беднее, он внутренне богател десятикратно. Это было жизненно необходимо для его израненной до краев души!
                36
Ближе к ноябрьским праздникам, он пригласил Екатерину Аркадьевну с мужем в гости. Пусть они найдут три-четыре дня, посетят старого холостяка, ему есть, что им сказать.
Супруги приехали к нему не сразу, несколько дней они гостили у матери и отца Екатерины. После чего, оставили у них Иришку, и подались к Илье…
Костин приучен к связному изложению  мыслей, их логике. Вот и в этот раз…
- Пришло время, уважаемые, расставить точки над I, - он сидел за столом в гостиной кот-теджа, перед ним цвела радугой и пахла розовым маслом Кэт с мужем.
Игорь, среднего роста мускулистый парень, с лицом Стивена Сигала, жевал по привычке чевинг-гам, рассеянно оглядывая интерьер дома. Он не произвел на Костина хорошего впе-чатления. Нарцисс… Девушки от таких  в восторге, Кэт тоже в этом списке потерпевших. Так думал Илья, и был недалек от истины. 
Хозяин дома вел разговор с Екатериной, вызывая понятное недовольство рядом сидящего.
- Значит так, Екатерина Аркадьевна, - хозяин расставлял статусы. - У меня есть дом в Гер-мании, вы его видели. По возрасту и здоровью, содержать, а тем более жить в нем, я не смо-гу. По размышлению пришел к выводу — передать его в ваше управление. Документально оформить процедуру моя забота. За мной также реконструкция зАмка, так его называют у немцев, на доходный дом. Строение планируется как принято в таких случаях, уже есть его черновой план.  Там будет девяносто два апартамента: двух и трехкомнатных квартир раз-ного метража. Для одиноких и семейных.
Все оформляется на Екатерину Аркадьевну.  У вас Катя прежняя фамилия — Соколова?,  - со значением глядя на гостью, спросил Костин.
- Пока прежняя, - зарделась женщина, кинув взгляд  на мужа. - Скоро сменю и буду Вави-ловой.
- Эта фамилия мне не знакома, и ни о чем не говорит, - жестко обозначил позицию патрон, - документы уже начали оформлять на Соколову.
- Это как понимать, - впервые подал голос Игорь. - вы блокируете смену ее фамилии?
- Блокирую, - подтвердил Илья. - Девичья фамилия жены, в деловом обиходе, обычно не фигурирует. В нашем случае, такой подход не обоснован. Тому есть примеры в шоу-бизнесе: Пугачева, Королева, Хлебникова, Алентова. Правда, певица Алсу Сафина уже много Абрамова, но ее знают как АЛСУ, это ее брэнд.
Бизнес-леди Соколова, вправе оставить свою прежнюю фамилию за собой. Как ты Катя на это смотришь? - напряженно ждал ответа, демонстративно не глядя на ее мужа.
Та смутилась, опустив голову. - Это ваше непременное условие Илья Эдуардович? 
- Если угодно — да!
- Даже не знаю… Игорь?
Возникло минутное тягостное молчание.
- Смотри сама, - неохотно подал голос бой — френд. - Если что,  сыграем назад.
- Мы здесь не шутки шутим, уважаемый, - Илья строг и напорист.  Смена фамилии — это автоматическая потеря бизнеса.
Молодой человек пожал плечами.
- Как скажете… - Это не принципиально, - нахмуренные брови, сжатые губы, игра желваков на скулах говорили обратное.
Костин доволен, дело выходило на финишную прямую.
- Значит так,   - завершал он начатое, - все оформляем на Екатерину, у меня 10-процентная совещательная доля. На этом официальную часть закончим. Екатерина Аркадьевна, будьте лаской, пошлите своего представителя в Германию по этому адресу, - протянул визитку. Я оформил вам открытый счет.
Илья Эдуардович и хотел бы скрыть свое индифферентное  отношение к происходящему, но не смог. Всем участникам действа ясно — Костин неравнодушен к бизнес-леди.
«Катя-Катерина, маков цвет, без тебя мне в жизни счастья нет, ягода-малина, Катя-Катерина...»
Соколова занялась оформлением своего нового статуса, Вавилов улетел в Питер по своим делам. Через несколько дней, Костин потерял связь со своим протеже. Где Катя? Почему молчит? Что происходит?
Все выяснилось через три дня — Катерина занята в Приэльбрусье  поисками Бориса. В те-лефонном разговоре, она в общих чертах открыла мотивацию своего поступка.
Заблудившись, человек забирает влево, у его правой ноги шаг шире. Женщина наняла поис-ковиков, и сориентировала их в левом направлении от классического подъема. В четырех километрах от обычной трассы восходителей, нашли труп Бориса Костина. Застигнутый непогодой, он вырубил в фирне углубление, залез в спальный мешок и… Судя по-всему, молодой человек не долго противостоял напору мороза и ветра. 
Вертолет снял окоченевшее, в позе зародыша тело, и отправил в морг Минвод, для после-дующей отправки самолетом в Кениг. Илья незамедлительно вылетел туда для опознания.
Разбирая рюкзак Бориса, Катерина нашла там титановую литровую термокружку. Трудно сказать, зачем она ему понадобилась, примуса у него изначально не было, необходимости разогревать что-либо — тоже. Скорее всего — он носил все с собой. Но кружка… Не иначе — умыкнул как память, сувенир.
Кэт, следуя своим принципам, встретилась с руководителем заезда, неким Автандилом. Вкратце обрисовала ситуацию.
Жилистый и обветренный горец, с полминуты молчал, впитывая информацию. После чего, вбивал слова в сознание Кэт, будто тропу торил:
- Если я возьму у вас эту кружку, друзья не будут подавать мне руку, они станут плеваться в мою сторону. Я перестану сам себя уважать.
- Фатима! - позвал кого-то.
Приведением из-за двери появилась маленькая, юркая (других здесь не держали) девушка.
Автандил сказал ей что-то на своем гортанном наречии.  Она исчезла.
Босс показал Катерине днище кружки, на котором была гравировка — витиеватое латин-ское L. 
- Мы всю свою посуду метим этой буквой. Которая по английски ничего не значит, но но-русски трактуется однозначно — ЭЛЬ, то есть сокращенное ЭЛЬБРУС.
Преклоняясь перед вашей красотой, уважаемая Екатерина, мы дарим вам титановый набор посуды. Учитывая все обстоятельства, вручим вам и документы Костина Бориса Ильича, как значкиста, покорителя 5633. Пусть ценой жизни. Позвольте вашу ручку.
Из Кабардино Балкарии Кохэйри улетала восторженной.
Бзик Игоря Вавилова уже не имел значения, через несколько месяцев Екатерина ушла от него, так и не ставшим ее мужем, не принявшим новую ситуацию как данность. Несколько дней он бражничал и куражил, потом взялся за ум, и с головой ушел в работу, она помогала ему забыться.
Кохэйри вернулась к Илье, в его модуль. На правах сестры - хозяйки. К слову говоря, Соко-лова ничего не имела против второго модуля для ее собственных нужд. Младшая сестра  - таков был ее новый статус, которым господин Костин ее наделил.
-Знаешь как я буду тебя звать? - спросил он в один из вечеров свою милую квартирьерку? По-японски, КОХЭЙРИ. В переводе — чистая, незапятнанная.
Кэт зарделась.
-А вас как называть? - Как раньше?
- Да, как раньше. -Переделка моего имени на японский лад отвратительна — ЁСАЙЩУ.
Илья и Кэт стали жить  под  одной  крышей. Вызывая многочисленные житейские пересу-ды, не имевшие под собой оснований. Ко всему - у них оставался еще зАмок… Если что, там можно поселиться в одной из комнат. Сестре-хозяйке там тоже найдется место.
О совместном их проживании не могло быть и речи, Эдуардович отдавал себе отчет: с его лицом «квазимоды» рассчитывать на благосклонность красивой женщины не приходится. Пусть Кэт устраивает жизнь, исходя из своих предпочтений, он будет только рад этому. Наложенный платеж за посылку из прошлого, оказался неоправданно высоким. Дети плати-ли за грехи отцов.               
                37
Казалось бы, у этой трагической истории наступила естественная концовка, но это не так. Илья ловил на лету любое желание Кэт, и тут же претворял его в жизнь. Как доказательство того, что он жил ее чаяниями, привезен второй жилой модуль, и Соколова перебралась туда. Чтобы не мешать хозяйственной деятельности интерната, там шла полноценная детская и подростковая жизнь, Костин вывел  модули за пределы подворья, огородив их своим забо-ром, отрезав больше двадцати соток территории интерната. Его руководство и не пикнуло: кусать руку дающего — моветон.
Несколько месяцев ушло на строительство собственной инфраструктуры: артезиан, врытые погреб и септик, хозяйственные постройки.
Катерина, время от времени отправлялась в Германию, там требовался контроль за рекон-струкцией замка. На время своего отсутствия, она поселила в свой модуль дочь, мать и от-ца. Когда девочка не училась, они жили там втроем, когда каникулы кончались, Иришка с бабушкой возвращались   в свою, квартиру, в модуле оставался один дед. По-правде ска-зать, степенный бородатый мужичок - одного с Ильей возраста.
У пенсионеров свои причуды: Петра Васильевича вдруг потянуло  на живопись, он обзавел-ся масляными красками, всеми нужными для творчества атрибутами, и погрузился с головой в новое для себя хобби. Он бродил с Диккенсом по окрестностям, оставляя на холсте изображения прудов, свиноферму, котельной, рубленых изб и кирпичных теремков местных бояр. Один и тот же сруб он рисовал в разных ракурсах и перспективах.
- Руку набиваю, - говорил он. - Шишкиным, Венециановым и Врубелем мне не стать, а что-то после себя оставлю.
В том что оставит, не было сомнений. Есть направление «примитивизма», один из его все-мирно известных адептов — Екатерина Медведева. Про которую один из академических художников писал: «… стыдно в пятьдесят лет рисовать как пятилетний ребенок. Люди, вы ослепли!»
Илья разыскал подборку ее картин и подарил фолиант Васильевичу. Тот был безумно рад подарку.
- Я как она, тоже цвет кожей чувствую, - говорил он.
- Бог в помощь! - поощрил его Костин. - Рад за вас.
Отец Екатерины был одним из немногих, при разговоре с которым он снимал очки. Тем не менее, болезненная тема никогда в их беседах не звучала. Несколько раз тот просил его сняться с Диккенсом, на фоне своих радужных произведений. Без очков, они мол, «сбивают с толка». Илье и в голову не могло прийти, какие это будет иметь  последствия…
В одно из своих возвращений на родину, Катя вызвала его на откровенный разговор. У него сладко заныло в груди, но он подавил в себе предвкушение радостной новизны. Кохэйри пришла в его модуль с набором проспектов. Перед Костиным замелькал калейдоскоп муж-ских и женских лиц, прошедших через страсти лицевой хирургии. ДО операции и ПОСЛЕ нее. Перемены были столь разительны, что в это верилось с трудом. Соколова оставила Илье глянцевые журналы для ознакомления. Просветила - такие операции проводят в Гер-мании десятками вполне успешно. Илье Эдуардовичу не мешало бы ознакомиться с этими бумагами. Он мужчина в расцвете сил, и ставить на себе крест неосмотрительно как мини-мум.
Костин одно время решил махнуть рукой на корректность и снять очки, но в последний мо-мент передумал. Щадил психику красивой, дорогой ему женщины.
- Я подумаю, - сказал он, провожая до дверей молодую особу.
- Подумайте еще об одном, - сказала Кэт,  ненавязчиво демонстрируя улыбчивые ямочки на щеках, - о спикерфоне между нашими модулями. Чтобы не ходить к вам всякий раз, когда наступает пора обеда и ужина. Когда я дома, вам нет нужды питаться в ресторане.
Илья долго и трудно принимал решение. Нет сомнений, Кэт озабочена его здоровьем, это вселяло в его обожженную душу оптимизм, о надеждах он даже думать не смел.
К Екатерине по одной стали наведываться бывшие подруги Доры. Наслышанные о ее дело-вых качествах и способностях модельера, они быстро сходились интересами. Через не-сколько месяцев, молодые женщины делились с ней подарками, некогда  сделанных от ду-шевных щедрот Дорой. Это радовало Илью, налаживалась дружба круга, трагически пре-рванная, и в который он был когда-то вхож.
Кэт оживала на глазах. Девки гуляют и мне весело! 
- Если хочешь, можем отправить твоих стариков в неметчину, - поделился Илья своими мыслями с ней Илья. Будут жить в замке на полном пансионе. Иринку тоже можно при-учить к другой стране…
-Даже говорить на эту тему с ними не буду, - та категорична. - Не согласятся. Они там, где я и внучка, другого - не примут. Если только я захочу переехать…
- Я понял! - Хозяин Горы не настаивал. И продолжил.
- Насчет моей поездки в Германию… В принципе я не против операции, но есть один мо-мент… Честно говоря, я теряюсь в незнакомой обстановке, а ведь там нужны встречи со специалистами, консультации, и просто дружеская поддержка. Ко всему — я не знаю немецкого языка. Если бы ты, Кохэйри, подключила своих знакомых по Калинину, а они своих друзей за кордоном…Я готов сполна покрыть расходы на их участие в моем проекте. Поговори с ними на эту тему, мы вернемся к этому вопросу недели через две. Согласна?
Ямочки на живом, слегка веснушчатом катином лице сказали «ДА». Глаза тоже...               
                38
Катерина свела с Костиным трех, недавно обретенных с легкой руки Доры подруг: профес-сионального фотографа Татьяну, завхоза политехникума Маргариту, и заведующую санэпидстанцией Зинаиду. Все трое были не единожды в Германии. Таня, украинка до моз-га костей,  предпочитала отзываться на имя Тетяна. Маргарита — на  Риту.  Таня и Марго имели в неметчине родственников, причем Тетяна прилично говорила по-немецки, сказыва-лись корни.
Тактичная Кэт не посвятила подруг в проект, предоставив это право Илье Эдуардовичу. Она организовала скромное застолье в избушке, так шутливо именовался модуль Хозяина.
Костин не стал длить неведение молодых женщин, ввел их в курс своих проблем, сразу же после первой рюмки мартини. Не снимая очков, разумеется.
Хоть и были гости поначалу скованы и стеснительны, через час они разговорились, своей девичьей сплоченностью уподобясь известной троице из «Ангелов Чарли». Тетяна, живо-стью манер, походила на Кэмерон Диас. Рита внешне напоминала Елену Сафонову, Зина, своей загадочной отстраненностью  - Евгению Симонову…
Назначили день отъезда. Ехать решили втроем: Тетяна и «сладкая парочка». Екатерина Со-колова, формально числилась в интернате консультантом-психологом. Зарабатывала на пенсию… Так принято в стране Советов, которая кроме впечатления, ничего не производи-ла, и единственной занятостью для человека любой профессии, была официальная заня-тость. Свободные художники, или фрилансеры, были еще «белыми воронами», и по законам страны, считались тунеядцами. Катерина написала заявление на отпуск без содержания на неуказанный срок. В интернате не возражали. Попробовали бы… Татьяна, со статусом свободного художника, априори ни от кого не зависела. 
Скоро сказка сказывается… Выехали во Франкфурт, временно поселились в замке, стали зондировать по всем доступным каналам обстановку. Консультации с ведущими лицевыми хирургами сузили поле поисков. Выяснили: в Берлине нет школы этого профиля, ближай-шая находится в Дрездене. Несколько лет назад, там ввели в строй очередную частную кли-нику, впрочем государственных в Германии считанные единицы. В ней сейчас шла нара-ботка практики, в год там проводили до двух тысяч операций.
Отправились туда на автобусе. Когда прибыли на место, день уже заканчивался, и ужин в ресторане, был естественным итогом этого суетного дня.
Кэт и Тетяна поселились в ближайшем от клиники отеле, Илья вернулся в ведомственную гостиницу. Клиентов там селили до трех дней на льготных условиях, если есть показания к операции. Костин снял очки, и метрдотель без разговоров протянул ему анкету для запол-нения. Не спросив даже загранпаспорта и водительских прав.
Илья усмехнулся про себя: на его совковой родине, процедура поселения по показаниям, заняла бы несколько часов. И довела бы самого аутичного  клиента до белого каления. Не считая взятки служащим…
Прошло пять дней. Случай у Костина был сложный, все это время его обследовали, брали анализы, фотографировали стационарной камерой, сняли исходную томографию лицевой части. Для того, чтобы видеть динамику процесса, держать на ней руку.               
                39
Илью ввели в курс дела: операций будет не меньше трех. По времени трудно сказать сколь-ко… могут быть осложнения. Утешили, со свойственным медикам кладбищенским юмором — он потеряет счет времени, поскольку будет под общим наркозом.
Доктор, я буду жить? Будете, но не захотите.
Очнулся Илья в полной темноте. Постепенно приходя в себя, стал сознавать — его лицо за-бинтовано и нестерпимо зудит. Он пошевелил  губами, пощелкал языком, издал звуки, по-хожие на «му-му», и когда понял, что может говорить, прошамкал:
- Лицо горит и сильно чешется. - Сделайте что-нибудь…
Как сквозь вату долетел голос Тетяны, она переводила на немецкий язык его невнятный русский лепет. В операционной возник рабочий шум, его укололи в плечо и куда-то повез-ли.
Наверное в палату, - подумал Илья, проваливаясь в небытие. Когда он пришел в себя второй раз, зуд был уже терпим, и сознание работало четко.
- Здесь есть кто-нибудь? - спросил он у темноты.
Кто-то взял его руку в свою и успокоительно сжал.
- Кохэйри? - подал слабый голос болящий.
Спросил не столько, чтобы убедиться  в этом факте, сколько для того, чтобы услышать ЕЕ голос.
- Да, мой господин, - колокольчиком прозвучал знакомый перелив. - Мы здесь с Тетяной. Нам выделили комнату, мы какое-то время будем под руками у врачей. В режиме 24/7.
-Пусть Таня голос подаст. - Она была прежде в Дрездене?
- Нет, Илья Эдуардович, не довелось. - Берлин и Франкфурт — это все, что я видела. И тот и другой по несколько раз, - голос Тетяны был резче, грубее. Курила девушка…
- Вы бы прогулялись, на мои форс мажоры есть сиделка, - Костину  невыносима сама мысль - Кэт станет свидетелем его «грязных танцев» у горшка, биотуалета... Город исторически и культурно интересен. Если захочу вас видеть, через врачей разыщу.
- Да, - снова Кохэйри. - Вашу руку сэр, - правую кисть Ильи она положила на шляпку кноп-ки в изголовье. Если возникнет в чем-либо нужда, дайте знать в ординаторскую.
- Понято! - ответствовал Костин и добавил. - Тетяна, фотографируйте здесь все, что сочтете нужным. Обстановку, людей, меня… Это история. Гуляйте фрейлины!
Через три дня состоялась первая перевязка, процедура длительная и болезненная. По прось-бе пациента — без посторонних, ни к чему гостям натуралистические подробности. Бинты смазали специальной жидкостью, и оставили на четверть часа отмокать. Ресницы за эти дни срослись с нижней частью глаза, пришлось разрезать их ножницами. В операционной опу-стили на окна шторы, полумрак оберегал Илью от болезненного яркого света. Он боялся смотреться в зеркало, картина там по-видимому, безрадостная.
- Дней через шесть-восемь, проведем вторую операцию, делилась мыслями профессора Те-тяна.
Илья лежал окукленный и безмолвный. Девушки приходили к нему ежедневно, на десять — пятнадцать минут. Катерина делилась своими впечатлениями от знакомства с городом, про-тягивала покупки: изделия из кости, камня, дерева. Маски, бумеранг, статуэтки, бу-сы…Илья получал от этих ознакомительных процедур небывалый заряд бодрости. Надо ли пояснять, что или кто были тому причиной…
Веселится и ликует весь народ!
Через неделю его повезли на вторую операцию.
- Хочу предупредить, - говорил устами Тетяны хирург, - эта операция носит травматический характер, она будет болезненной даже через несколько дней. Мы конечно примем меры, обезболим по максимуму. Тем не менее — крепитесь. Третью операцию, хочу в это верить, мы проведем уже на лбу. Технически она много проще и завершит начатое.
Костин снова провалился в темноту. 
Доктор, я буду жить? Есть надежда? Надежда есть, шансов нет.
Очнувшись, он не почувствовал своего тела. Ни рук, ни ног, ни лица. Чем-то новеньким его в этот раз потчевали, не фторотаном точно... Скорее всего зарином… Или зоманом… Лежал он бездушным китайским болванчиком, медленно опускаясь на землю. Состояние невесо-мости длилось часа два…  Потом, с затылка начала разливаться боль, будто чьи-то пальцы давили на глазницы. Она усиливалась, и вскоре перестала быть локальной и тянущей,  при-ходила толчками и росла волнообразно, охватывая все лицо. После этого будто корсетом стянуло верхнюю его часть, появилось болезненное покалывание в районе висков.
И рад бы Костин сосредоточиться на своих ощущениях, но не мог этого, им овладело без-различие. Периодически приходила сестра, делала укол, и пациент вновь погружался в бла-гостное царство сна. Говорить ни с кем он не хотел, найти тему для бесед затруднялся.
Прошло четыре дня. Зуд и покалывания в верхней части лица постепенно прошли. После снятия повязки, к ней уже не вернулись, надели на него нечто, похожее на велосипедный шлем. К нему фиксировано крепились перфорированные очки с внутренним  кольцевым ватным тампоном. После многих дней абсолютной темноты, Илья смог наконец, ограни-ченно видеть окружающую обстановку. Главное, он теперь видел окружающих: профессора, его помощников, сиделку, Кохэйри, Тетяну... 
- Мы сделали все, что могли, - делился хирург своими соображениями с пациентом.
Те же самые слова ему говорили и в Калинине. Типовое резюме хирургов.
- Результатом я доволен. Не стану плакаться о трудностях операции, скажу о ее последстви-ях.
О цветопередаче и «куриной слепоте» мы узнаем из тестов, которые проведем после ком-плекса реабилитационных процедур. На повестке дня у нас последняя операция — коррек-ция шрама на лбу. Придется подождать еще неделю, когда мы снимем с вас очки. Ваш пол-номочный представитель, госпожа Соколова, сегодня получит счет на оплату наших работ. Выздоравливайте бедолага!
И вышел из перевязочной. Илью Костина покатили на дутых шинах в палату.
                40
Прошло еще двенадцать дней. Костин до поры не хотел являть свое лицо Кэт и Тетяне, скрывался за стеклами своих горных темно-зеленых очков. К своей внешности самурая, он привык быстро, дело оставалось за девушками. Впрочем, Татьяна, Рита и Зина воспримут его таким, какой он есть. Кохэйри знала Илью другим, ему жизненно важна  ее реакция.
Сделав подарки персоналу, оплатив счет за операцию, троица вышла из клиники, и напра-вилась к пруду посреди кедровой рощи. Сели за нарочито грубый столик в харчевне, или как там ее… Костин снял очки, и спрятал в карман, решив их больше не надевать.
Кэт взяла его руки в свои и прижала к губам. Нет, она не целовала их, этим жестом она вы-разила свою духовную близость к Эдуардовичу. И… оросила их слезами радости. Татьяна из деликатности отвернулась.
Илья скучал по пиву…  Больничные страсти и многодневное воздержание, благотворно от-разились на его экстерьере, он похудел килограммов на шесть. Подруги от пива не отказа-лись.
Кэт мало касаний рук, она гладила его по щекам, лбу, и в глазах ее мерцали остаточные влажные кристаллики. Слезы были и у Костина, теперь он не скрывал их. Время от време-ни, удивляясь себе, он издавал горловые сдавленные звуки. Сопровождающие его лица де-лали вид, что не слышат их.
- У нас в Раше поют: - «первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом...». Пришла пора подумать и о вас, мои дорогие, - взял леди под руки, и они отпра-вился в ближайший ювелирный магазин. Потом были бутики, ресторан…
Темнело. Илья задумчиво поднял свои раскосые глаза к небу. В душе его навязчивым моти-вом звучало безотрадное:
«Пусть на листьях не будет росу поутру.
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,
Все равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море!»
На Кохэйри в этот момент не смотрел, боялся… Вдруг она прочтет в его глазах запретное…
- Видите Большую Медведицу. - Знаете ее звезды? Можете не отвечать — не знаете. А ведь это признак широкой эрудиции и кругозора, - шутливо выпятил грудь, и театрально надул щеки. Взять меня… Записывайте, начиная с ручки ковша: Алькор, Мицар, Алиот, Мьегрец, Фекда, Мерак, Дубхе.
-Мы академиев не кончали, - хихикнула Татьяна. - Нам бы что попроще…
Будет вам и белка, будет и свисток! - резюмировал про себя энциклопедист. И вслух:
- Вас девушки провожу, только направление показывайте, я здесь не ориентируюсь.
- Завтра созвонимся, - сдержанно поцеловал дамам руки, открыл входную дверь отеля. Здесь нас больше ничего не держит, вернемся во Франкфурт. Там ждут великие дела!
Шутил Илюха, отлично понимая — позади самый значимый эпизод его жизни, в сравнении с которым, все остальные — мышиная возня. Сто семнадцать тысяч евро за операцию - ска-зались на его благосостоянии условно. Деньги не главное! Душу грела благотворительность: коттедж, коллекция...Ко всему, он в ответе за тех, кого приручил… Родители Кэт, ее дочь, Тетяна…
Эрика… Кохэйри… Ангелы — хранители, или…  ангел — хранитель в одном лице…  Знать бы наверняка.
                41
Илья, со своей группой поддержки, вернулся во Франкфурт.  Поселились в замке, в тех же комнатах, в которых временно жили до отъезда. Девичья была частично обустроена еще Катериной: настенные часы, корзина для мусора, шторы на окнах, коврики у кроватей… На столе початая бутылка «киндзмараули». Пахнуло СНГ, Джорджией…
Комната Ильи вроде монашеской кельи, ничего лишнего.
- Поживем здесь недельку, - порадовал квартирантов Хозяин Горы. Хотите вместе, хотите порознь. Обживайтесь: картины, оргтехника, мебель… Хочу проведать Миллера, сказать ему спасибо за работу по ограде. До вечера.
И ушел. Вечером была небольшая «пати», небольшая, если считать количество участников, а не объем съеденного и выпитого. В основном Ильей, здесь он подал себя во всей красе.
В самый разгар вечеринки, Татьяна, вспоминая о днях, проведенных с Дорой, обмолви-лась… о Борисе…
Застольная беседа тут же стихла, Илья выжидательно уставился на нее.
- Да, было дело..., - вынужденно продолжила фотограф. - Что у трезвого на уме, у пьяного — на языке. Это про меня. Дружили они. Дора и Борис. Не как пятикласники, конечно…
Илья налил себе полный бокал французского градусного вина, и смакуя осушил его.
-Для меня это новость. - Кэт, ты знала это?
- Да, - потупила та глаза. - Когда мы в Питер ездили, она и рассказала. Регистрироваться со-бирались… А вас перед фактом поставить. Тогда она еще не знала про свою болезнь.
Это было уже слишком. Костин снова налил себе вина. Задумался, и стал припоминать ме-лочи, которые могли натолкнуть его на эту связь. Внешне ничего не говорило за то, разве что фотографии…
- Ладно, - ставил он точку в разговоре. - Что было то было. И не скажу, что было плохо.
- Вот и я про то, - воспрянула Татьяна. Хорошо им было друг с другом и слава богу.
- Есть вопрос, - подал голос Илья. - О земном и насущном. В доме  есть проводной интер-нет, нужен он лично вам? Или хватает планшетов?
Что до меня, - Кохэйри сидела на кровати, шаловливо болтая ножками, обутыми в моло-дежные расписные балетки, - я хотела бы яблочный моноблок на 27 дюймов. Программы для вышивальных машинок очень красочны, но разрешение планшета никакое, деталей не разглядеть…
- Я без ума от гигапиксельных панорам Парижа, Токио, Праги и даже Магадана…, -Тетяна покраснела от своей смелости. Они отлично смотрятся на большом экране, для малых не годятся.
Илья хотел возвращаться в Кениг один, ему надо о многом подумать, с девушками сосредо-точиться не получалось. Он их не торопил: у Кэт были дела со строительной организацией, Татьяна ей нужна как переводчик.
Настала пора прощаться, Костин нацепил свой рюкзачок и зашел в комнату своей красуни. Удивительное дело, она там оказалась одна. Проницательность молодых женщин зашкали-вала.
Илья взял обе руки Кохэйри в свои.
- И когда вас ждать? - спросил враз севшим голосом. Он совсем не это хотел сказать, и по-тому не ждал ответа...
Кэт высвободила свои руки, и привстав на цыпочки обвила ими шею Хозяина горы. Ее губы искали его губы… 
За окном музыкально запикало такси: «Карлмарксштадт, Карлмарксштадт…» Время.
Из глаз Ильи текли слезы, и он не стеснялся их. Побочный эффект… Куриная слепота, те-перь вот прохудившиеся слезные протоки…

                42

Вернувшись домой, Илья включил компьютер сына, вставил  карточку его фотоаппарата, стал просматривать снимки.
Ну конечно, вот они голубки! И когда успели… Головка женщины на плече у Бориски. Ее глаза прикрыты, то ли от солнца, то ли эйфории любовной. Бой тоже весь лучится...
Смотреть на эти картины несбывшегося счастья не просто  трудно — мучительно больно. Но они — память сердца, свидетельства ее полноты.  Древние римляне говорили- «таково наказание долго живущим!»
Как-то поутру к Илье в модуль стукнул отец Катерины.
- У меня тут задумка возникла… , - мялся у порога  Петр Васильевич.
- О делах потом уважаемый, - хозяин взял его за локоть, провел к столу. У русских обычай: сначала гостя кормят, и только потом выслушивают.
Налил ремесленнику треть стакана хорошего портвейна, сам пить не стал. 
Васильевич крякнул, помолчал, и когда на душе потеплело, изложил  возникшую задумку.
- Хочу ваш портрет Илья Эдуардович писать. Уже и с дочкой по этому поводу совет дер-жал. Она одобряет мою идею всецело. Дело за вами.
Костин в душе рассмеялся, ничем своего внутреннего веселья не выдавая. Какой внезапный и непредсказуемый народ эти художники, примитивисты в частности! Если с ними серьез-но, они как будто, смиренны и логичны. Стоит в диалоги подпустить легкости и веселухи — хмурят брови и  обиженно поджимают губы. Сейчас перед ним не простая задача - как себя повести, чтобы не перейти грань допустимого, остаться приятелями…
- Ничего не имею против Петр Васильевич. - Меня только интерес берет — как вы пришли к этому решению? Я слышал, художники ничего не делают с ходу, импровизация у них начинается лишь в процессе творчества. На начальном этапе у художников все идет по гра-фику, все расписано  до мелочей.
- Это так. - На первый взгляд, вы ничем не отличаетесь от обычного прохожего. На улице вас можно  не заметить, и пройти мимо не замедляя шага.  Но… Ваш черно-белый образ, если угодно — аура, расцвечивается в ходе общения с вами. Чем больше  вас узнаешь, тем ярче обрамляющие силуэт краски.
Вижу, у вас на языке вопрос — как я, не общаясь с вами, мог это все разглядеть? Отвечаю — я смотрю на вас глазами своей дочери, Катерины. Надо что-нибудь к этому добавлять?
Илья потрясен и растерян. Принес второй стакан, налил вина и себе. Гость оказывается непрост, ох непрост…  Художник.
- Петр Васильевич, если честно, я в панике. Вы не тот человек, с которым можно лукавить и лицемерить. Здесь мы с вами по одну сторону баррикады. Назначайте время, когда приме-тесь за дело.
Диккенсу прискучило бездумно лежать на своем коврике, просительно глядя Илье в глаза, он нетерпеливо перебирал лапками на его колене — просился на руки.
- Ладно, иди.
Пес улегся во впадину между ног. Небольшого роста, он там легко уместился. Пока уме-стился.
- Должен сказать вам…, - Петр Васильевич накрыл свой стакан ладонью, - моя манера письма своеобразна. Я пишу долго и понемногу, у вас я буду отнимать час-полтора в день. Вас это устроит?
- Однозначно.
- Вы, Илья Эдуардович, уже имеете представление о нашей технике, вас не должны шоки-ровать мои неожиданные и смелые штрихи. Моя старушке приедет с Иришкой завтра, зав-тра и начнем. У нас есть спикерфон, созвонимся. Разрешите откланяться.
Исчез на дверью.
Через две недели портрет был закончен. Всякий раз, завершая работу, Петр Васильевич вкладывал холст в футляр с распорками, и уносил с собой, не позволяя любопытствующей натуре даже одним глазом взглянуть на эволюцию изображения. Мольберт все это время оставался у Ильи.
После завершения работы, художник несколько дней не показывался. Появился празднично одетый, развернул пакет, обнаружив широкую яблоневую рамку, размером примерно 30 на 50. Установив ее на столе и прислонив к стене, пытливо покосился на Илью. Молчал.
Илья немо взирал на портрет.
Пожал руку художнику.
- Спасибо, Петр Васильевич! - Я под впечатлением, но не готов не сходя с места  давать оценку произведению, надо осмыслить его.
- Правильно! - заключил художник. - Верный ход!- дружески похлопал по плечу.
И ушел.
                43

Илья придвинул кресло к картине, уселся в него.
Перед ним скромное убранство жилища, на первый взгляд азиатского типа. Вид со стороны дверей. Часть интерьера отображается в невысоком но широком зеркале в резной деревян-ной раме с ножками, стилизованными под звериные лапы. Зеркало повернуто углом к зри-телю.
За столом, на высоком табурете, виден только край сидения, вполоборота сидит мужчина облика Темучина — грозного предводителя татар. Всего лица не видно из-за ракурса, но его образ, частью отраженный в зеркале, без сомнения угадывается.
Однако, образ хана не единственное,  что обращало на себя внимание. Было неуловимое сходство с тем, кто смотрел в эту минуту на портрет… Казалось бы, глаза азиата, узкая бо-родка, одежда воина, весь агрессивный вид и антураж, не давали на сравнение ни единого шанса…
Но нет, портрет безусловно списан с Ильи, ничто не должно вводить в заблуждение. 
Больше всего Илью потрясла техника исполнения, она не примитивна, как следовало ожи-дать, видна кисть  мастера. Ко всему - портрет радовал глаз своим буйством красок, палитре оттенков.
После знакомства с Эрикой и Кэтхен, у Костина не оставалось места  удивлению - худож-ник стоял в одном ряду с ними. Мистика! Удивительное — рядом!
Илья, как мог передал свое восхищение портретом его автору - Петру Васильевичу. Правда, у него было подозрение - художник не отдавал себе отчета в том, что сделал. Есть же поня-тие — психография — изложение чужих мыслей своей рукой. Почему бы по аналогии не изображать чужие эскизы и зарисовки своей рукой?
Вернулась из Франкфурта Кохэйри. Зашла к Илье. Долго сидели они, прижавшись щекой друг к другу, находя уместные ласковые и нежные слова, смотрели на портрет Хозяина го-ры. С разными чувствами, конечно.
- Подари мне этого самурая, - Кэт приложила ладошку к губам своего господина, оставляя ему только возможность немого кивка. - Хочу быть с ним.
- А со мной?
- И с тобой тоже.
- Я тут один момент вспомнил, мне его не забыть. - Помнишь вечер в Дрездене? Когда я вам с Таткой про Медведицу говорил. Тогда же мне пришли в голову стихи Высоцкого. Я про себя даже напел его куплет. Хочешь продолжения вслух?
- Очень хочу.
- «В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно,
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?»
Этот стих ассоциируется с тобой Кэт. А ты со стихом. Вы сплелись, вы неразлучны.
- Мне очень приятно от тебя это слышать.
- Портрет я конечно тебе подарю. Твой папаня напишет меня второй  раз, я буду его очень просить.
И вывел фломастером на обратной стороне холста — ЛЮБИМОЙ КОХЭЙРИ! 
Через год Екатерина Аркадьевна принесла Илье прелестного малютку. Назвали его, кто бы мог подумать — Борисом. Илья удочерил Иринку.
Еще через несколько месяцев, точнее через семь, семья Костиных — Соколовых переехала во Франфурт, в свой замок. Диккенс увязался за ними, его жизнерадостный хвостик быстро примелькался жителям замка.
Члены большой семьи занялись тем, к чему лежала душа.
Илья, открыв книжный магазин  русской классики, взялся серьезно за немецкий язык.
Катерина  открыла свой Дом моды, по настоянию мужа с говорящим названием КОХЭЙРИ. Обозначенном иероглифами. Sapienti sat. Для понимающего достаточно.
Петр Васильевич тоже открыл салон. Свои старые работы он от греха архивировал, время от времени, смущенно просматривая их — примитивизм перестал быть ему интересен. Тянуло к сказочному Васильеву, от грустной и детальной манеры его письма на глазах выступали слезы. Васильевич  стал подражать ему и не видел в том криминала.
Поначалу он увлекся готической архитектурой, но потом понял — застывшие в масляных мазках фотографические образы зданий, оставляют  зрителя равнодушным. Другое дело че-ловеческие лица…  Он организовал выставку своих последних работ, их набралось около тридцати, некоторые покупались. Стал работать на заказ.
Местная богема сдержанно приняла появление новой личности в  галереях и вернисажах, но критики имели свое мнение, к счастью - позитивное. Петр Соколов становился публичным и узнаваемым.
ЭРИКА…
               
4октября 2020   
    
   
    
   
Костин в спорные отношений с персоналом не вступал, подписывал все, что ему приносили. Становясь на миллион — другой беднее, он внутренне богател десятикратно. Это было жизненно необходимо для его израненной до краев души!
                36
Ближе к ноябрьским праздникам, он пригласил Екатерину Аркадьевну с мужем в гости. Пусть они найдут три-четыре дня, посетят старого холостяка, ему есть, что им сказать.
Супруги приехали к нему не сразу, несколько дней они гостили у матери и отца Екатерины. После чего, оставили у них Иришку, и подались к Илье…
Костин приучен к связному изложению  мыслей, их логике. Вот и в этот раз…
- Пришло время, уважаемые, расставить точки над I, - он сидел за столом в гостиной кот-теджа, перед ним цвела радугой и пахла розовым маслом Кэт с мужем.
Игорь, среднего роста мускулистый парень, с лицом Стивена Сигала, жевал по привычке резинку, рассеянно оглядывая интерьер дома. Он не произвел на Костина хорошего впечат-ления. Нарцисс… Девушки от таких  в восторге, Кэт тоже в этом списке потерпевших. Так думал Илья, и был недалек от истины. 
Хозяин дома вел разговор с Екатериной, вызывая понятное недовольство рядом сидящего.
- Значит так, Екатерина Аркадьевна, - хозяин расставлял статусы. - У меня есть дом в Гер-мании, вы его видели. По возрасту и здоровью, содержать, а тем более жить в нем, я не смо-гу. По размышлению пришел к выводу — передать его в ваше управление. Документально оформить процедуру моя забота. За мной также реконструкция зАмка, так его называют у немцев, на доходный дом. Строение планируется как принято в таких случаях, уже есть его черновой план.  Там будет девяносто два апартамента: двух и трехкомнатных квартир раз-ного метража. Для одиноких и семейных.
Все оформляется на Екатерину Аркадьевну.  У вас Катя прежняя фамилия — Соколова?,  - со значением глядя на гостью, спросил Костин.
- Пока прежняя, - зарделась женщина, кинув взгляд на мужа. - Скоро сменю и стану Вави-ловой.
- Эта фамилия мне не знакома, и ни о чем не говорит, - жестко обозначил позицию патрон, - документы уже начали оформлять на Соколову.
- Это как понимать, - впервые подал голос Игорь. - вы блокируете смену ее фамилии?
- Блокирую, - подтвердил Илья. - Девичья фамилия жены, в деловом обиходе, обычно не фигурирует. В нашем случае, такой подход не обоснован. Тому есть примеры в шоу-бизнесе: Пугачева, Королева, Хлебникова, Алентова. Правда, певица Алсу Сафина уже много Абрамова, но ее знают как АЛСУ, это ее брэнд.
Бизнес-леди Соколова, вправе оставить свою прежнюю фамилию за собой. Как ты Катя на это смотришь? - напряженно ждал ответа, демонстративно не глядя на ее мужа.
Та смутилась, опустив голову. - Это ваше непременное условие Илья Эдуардович? 
- Если угодно — да!
- Даже не знаю… Игорь?
Возникло минутное тягостное молчание.
- Смотри сама, - неохотно подал голос бой — френд. - Если что,  сыграем назад.
- Мы здесь не шутки шутим, уважаемый, - Илья строг и напорист.  Смена фамилии — это автоматическая потеря бизнеса.
Молодой человек пожал плечами.
- Как скажете… - Это не принципиально, - нахмуренные брови, сжатые губы, игра желваков на скулах говорили обратное.
Костин доволен, дело выходило на финишную прямую.
- Значит так,   - завершал он начатое, - все оформляем на Екатерину, у меня 10-процентная совещательная доля. На этом официальную часть закончим. Екатерина Аркадьевна, будьте лаской, пошлите своего представителя в Германию по этому адресу, - протянул визитку. Я оформил вам открытый счет.
Илья Эдуардович и хотел бы скрыть свое индифферентное  отношение к происходящему, но не смог. Всем участникам действа ясно — Костин неравнодушен к бизнес-леди.
«Катя-Катерина, маков цвет, без тебя мне в жизни счастья нет, ягода-малина, Катя-Катерина...»
Соколова занялась оформлением своего нового статуса, Вавилов улетел в Питер по своим делам. Через несколько дней, Костин потерял связь со своим протеже. Где Катя? Почему молчит? Что происходит?
Все выяснилось через три дня — Катерина занята в Приэльбрусье  поисками Бориса. В те-лефонном разговоре, она в общих чертах открыла мотивацию своего поступка.
Заблудившись, человек забирает влево, у его правой ноги шаг шире. Женщина наняла поис-ковиков, и сориентировала их в левом направлении от классического подъема. В четырех километрах от обычной трассы восходителей, нашли труп Бориса Костина. Застигнутый непогодой, он вырубил в фирне углубление, залез в спальный мешок и… Судя по-всему, молодой человек не долго противостоял напору мороза и ветра. 
Вертолет снял окоченевшее, в позе зародыша тело, и отправил в морг Минвод, для после-дующей отправки самолетом в Кениг. Илья незамедлительно вылетел туда для опознания.
Разбирая рюкзак Бориса, Катерина нашла там титановую литровую термокружку. Трудно сказать, зачем она ему понадобилась, примуса у него изначально не было, необходимости разогревать что-либо — тоже. Скорее всего — он носил все с собой. Но кружка… Не иначе — умыкнул как память, сувенир.
Кэт, следуя своим принципам, встретилась с руководителем заезда, неким Автандилом. Вкратце обрисовала ситуацию.
Жилистый и обветренный горец, с полминуты молчал, впитывая информацию. После чего, вбивал слова в сознание Кэт, будто тропу торил:
- Если я возьму у вас эту кружку, друзья не будут подавать мне руку, они станут плеваться в мою сторону. Я перестану сам себя уважать.
- Фатима! - позвал кого-то.
Приведением из-за двери появилась маленькая, юркая (других здесь не держали) девушка.
Автандил сказал ей что-то на своем гортанном наречии.  Она исчезла.
Босс показал Катерине днище кружки, на котором была гравировка — витиеватое латин-ское L. 
- Мы всю свою посуду метим этой буквой. Которая по английски ничего не значит, но но-русски трактуется однозначно — ЭЛЬ, то есть сокращенное ЭЛЬБРУС.
Преклоняясь перед вашей красотой, уважаемая Екатерина, мы дарим вам титановый набор посуды. Учитывая все обстоятельства, вручим вам и документы Костина Бориса Ильича, как значкиста, покорителя 5633. Пусть ценой жизни. Позвольте вашу ручку.
Из Кабардино Балкарии Катя улетала восторженной.
Бзик Игоря Вавилова уже не имел значения, через несколько месяцев Екатерина ушла от него, так и не ставшим ее мужем, не принявшим новую ситуацию как данность. Несколько дней он бражничал и куражил, потом взялся за ум, и с головой ушел в работу, она помогала ему забыться.
Соколова вернулась к Илье, в его модуль. На правах сестры - хозяйки. К слову говоря, она ничего не имела против второго модуля для ее собственных нужд. Младшая сестра  - таков был ее новый статус, которым господин Костин ее наделил.
-Знаешь как я буду тебя звать? - спросил он в один из вечеров свою милую квартирьерку? По-японски, КОХЭЙРИ. В переводе — чистая, незапятнанная.
Кэт зарделась.
-А вас как называть? - Как раньше?
- Да, как раньше. -Переделка моего имени на японский лад отвратительна — ЁСАЙЩУ.
Илья и Кэт стали жить  под  одной  крышей. Вызывая многочисленные житейские пересу-ды, не имевшие под собой оснований. Ко всему - у них оставался еще зАмок… Если что, там можно поселиться в одной из комнат. Сестре-хозяйке там тоже найдется место.
О совместном их проживании не могло быть и речи, Эдуардович отдавал себе отчет: с его лицом «квазимоды» рассчитывать на благосклонность красивой женщины не приходится. Пусть Кэт устраивает жизнь, исходя из своих предпочтений, он будет только рад этому. Наложенный платеж за посылку из прошлого, оказался неоправданно высоким, дети плати-ли за грехи отцов.               
                37
Казалось бы, у этой трагической истории наступила естественная концовка, но это не так. Илья ловил на лету любое желание Кэт, и тут же претворял его в жизнь. Как доказательство того, что он жил ее чаяниями, привезен второй жилой модуль, и Соколова перебралась туда. Чтобы не мешать хозяйственной деятельности интерната, там шла полноценная детская и подростковая жизнь, Костин вывел  модули за пределы подворья, огородив их своим забо-ром, отрезав больше двадцати соток территории интерната. Его руководство и не пикнуло: кусать руку дающего — моветон.
Несколько месяцев ушло на строительство собственной инфраструктуры: артезиан, врытые погреб и септик, хозяйственные постройки.
Катерина, время от времени отправлялась в Германию, там требовался контроль за рекон-струкцией замка. На время своего отсутствия, она поселила в свой модуль дочь, мать и от-ца. Когда девочка не училась, они жили там втроем, когда каникулы кончались, Иришка с бабушкой возвращались   в свою, квартиру, в модуле оставался один дед. По-правде ска-зать, степенный бородатый мужичок - одного с Ильей возраста.
У пенсионеров свои причуды: Петра Васильевича вдруг потянуло  на живопись, он обзавел-ся масляными красками, всеми нужными для творчества атрибутами, и погрузился с головой в новое для себя хобби. Он бродил с Диккенсом по окрестностям, оставляя на холсте изображения прудов, свиноферму, котельной, рубленых изб и кирпичных теремков местных бояр. Один и тот же сруб он рисовал в разных ракурсах и перспективах.
- Руку набиваю, - говорил он. - Шишкиным, Венециановым и Врубелем мне не стать, а что-то после себя оставлю.
В том что оставит, не было сомнений. Есть направление «примитивизма», один из его все-мирно известных адептов — Екатерина Медведева. Про которую один из академических художников писал: «… стыдно в пятьдесят лет рисовать как пятилетний ребенок. Люди, вы ослепли!»
Илья разыскал подборку ее картин и подарил фолиант Васильевичу. Тот был безумно рад подарку.
- Я как она, тоже цвет кожей чувствую, - говорил он.
- Бог в помощь! - поощрил его Костин. - Рад за вас.
Отец Екатерины был одним из немногих, при разговоре с которым он снимал очки. Тем не менее, болезненная тема никогда в их беседах не звучала. Несколько раз тот просил его сняться с Диккенсом, на фоне своих радужных произведений. Без очков, они мол, «сбивают с толка». Илье и в голову не могло прийти, какие это будет иметь  последствия…
В одно из своих возвращений на родину, Катя вызвала его на откровенный разговор. У него сладко заныло в груди, но он подавил в себе предвкушение радостной новизны. Кохэйри пришла в его модуль с набором проспектов. Перед Костиным замелькал калейдоскоп муж-ских и женских лиц, прошедших через страсти лицевой хирургии. ДО операции и ПОСЛЕ нее. Перемены были столь разительны, что в это верилось с трудом. Соколова оставила Илье глянцевые журналы для ознакомления. Просветила - такие операции проводят в Гер-мании десятками вполне успешно. Илье Эдуардовичу не мешало бы ознакомиться с этими бумагами. Он мужчина в расцвете сил, и ставить на себе крест неосмотрительно как мини-мум.
Костин одно время решил махнуть рукой на корректность и снять очки, но в последний мо-мент передумал. Щадил психику красивой, дорогой ему женщины.
- Я подумаю, - сказал он, провожая до дверей молодую особу.
- Подумайте еще об одном, - сказала Кэт,  ненавязчиво демонстрируя улыбчивые ямочки на щеках, - о спикерфоне между нашими модулями. Чтобы не ходить к вам всякий раз, когда наступает пора обеда и ужина. Когда я дома, вам нет нужды питаться в ресторане или пор-тить желудок фаст-фудом.
Илья долго и трудно принимал решение. Нет сомнений, Кэт озабочена его здоровьем, это вселяло в его обожженную душу оптимизм, о надеждах он и думать не смел.
К Екатерине по одной стали наведываться бывшие подруги Доры. Наслышанные о ее дело-вых качествах и способностях модельера, они быстро сходились интересами. Через не-сколько месяцев, молодые женщины делились с ней подарками, некогда  сделанных от ду-шевных щедрот Дорой. Это радовало Илью, налаживалась дружба круга, трагически пре-рванная, и в который он был когда-то вхож. Кэт оживала на глазах.
Девки гуляют и мне весело! 
- Если хочешь, можем отправить твоих стариков в неметчину, - поделился Илья своими мыслями с ней Илья. Будут жить в замке на полном пансионе. Иринку тоже можно при-учить к другой стране…
-Даже говорить на эту тему с ними не буду, - та категорична. - Не согласятся. Они там, где я и внучка, другого - не примут. Если только я захочу переехать…
- Я понял! - Хозяин Горы не настаивал. И продолжил.
- Насчет моей поездки в Германию… В принципе я не против операции, но есть один мо-мент… Честно говоря, я теряюсь в незнакомой обстановке, а ведь там нужны встречи со специалистами, консультации, и просто дружеская поддержка. Ко всему — я не знаю немецкого языка. Если бы ты, Кохэйри, подключила своих знакомых по Калинину, а они своих друзей за кордоном…Я готов сполна покрыть расходы на их участие в моем проекте. Поговори с ними на эту тему, мы вернемся к этому вопросу недели через две. Согласна?
Ямочки на живом, слегка веснушчатом катином лице сказали «ДА». Глаза тоже...               
                38
Катерина свела с Костиным трех, недавно обретенных с легкой руки Доры подруг: профес-сионального фотографа Татьяну, завхоза политехникума Маргариту, и заведующую санэпидстанцией Зинаиду. Все трое были не единожды в Германии. Таня, украинка до моз-га костей,  предпочитала отзываться на имя Тетяна. Маргарита — на  Риту.  Таня и Марго имели в неметчине родственников, причем Тетяна прилично говорила по-немецки, сказыва-лись корни.
Тактичная Кэт не посвятила подруг в проект, предоставив это право Илье Эдуардовичу. Она организовала скромное застолье в избушке, так шутливо именовался модуль Хозяина.
Костин не стал длить неведение молодых женщин, ввел их в курс своих проблем, сразу же после первой рюмки мартини. Не снимая очков, разумеется.
Хоть и были гости поначалу скованы и стеснительны, через час они разговорились, своей девичьей сплоченностью уподобясь известной троице из «Ангелов Чарли». Тетяна, живо-стью манер, походила на Кэмерон Диас. Рита внешне напоминала Елену Сафонову, Зина, своей загадочной отстраненностью  - Евгению Симонову…
Назначили день отъезда. Ехать решили втроем: Тетяна и «сладкая парочка». Екатерина Со-колова, формально числилась в интернате консультантом-психологом. Зарабатывала на пенсию… Так принято в стране Советов, которая кроме впечатления, ничего не производи-ла, и единственной занятостью для человека любой профессии, была официальная заня-тость.
Свободные художники, или фрилансеры, были еще «белыми воронами», и по законам стра-ны, считались тунеядцами. Катерина написала заявление на отпуск без содержания на не-указанный срок. В интернате не возражали. Попробовали бы… Татьяна, со статусом сво-бодного художника, априори ни от кого не зависела. 
Скоро сказка сказывается… Выехали во Франкфурт, временно поселились в замке, стали зондировать по всем доступным каналам обстановку. Консультации с ведущими лицевыми хирургами сузили поле поисков. Выяснили: в Берлине нет школы этого профиля, ближай-шая находится в Дрездене. Несколько лет назад, там ввели в строй очередную частную кли-нику, впрочем государственных в Германии считанные единицы. В ней сейчас шла нара-ботка практики, в год там проводили до двух тысяч операций.
Отправились туда на автобусе. Когда прибыли на место, день уже заканчивался, и ужин в ресторане, был естественным итогом этого суетного дня.
Кэт и Тетяна поселились в ближайшем от клиники отеле, Илья вернулся в ведомственную гостиницу. Клиентов там селили до трех дней на льготных условиях, если есть показания к операции. Костин снял очки, и метрдотель без разговоров протянул ему анкету для запол-нения. Не спросив даже загранпаспорта и водительских прав.
Илья усмехнулся про себя: на его совковой родине, процедура поселения по показаниям, заняла бы несколько часов. И довела бы самого аутичного клиента до белого каления. Не считая взятки служащим…
Прошло пять дней. Случай у Костина был сложный, все это время его обследовали, брали анализы, фотографировали стационарной камерой, сняли исходную томографию лицевой части. Для того, чтобы видеть динамику процесса, держать на ней руку.               
                39
Илью ввели в курс дела: операций будет не меньше трех. По времени трудно сказать сколь-ко… могут быть осложнения. Утешили, со свойственным медикам кладбищенским юмором — он потеряет счет времени, поскольку будет под общим наркозом.
Доктор, я буду жить? Будете, но не захотите.
Очнулся Илья в полной темноте. Постепенно приходя в себя, стал сознавать — его лицо за-бинтовано и нестерпимо зудит. Он пошевелил  губами, пощелкал языком, издал звуки, по-хожие на «му-му», и когда понял, что может говорить, прошамкал:
- Лицо горит и сильно чешется. - Сделайте что-нибудь…
Как сквозь вату долетел голос Тетяны, она переводила на немецкий язык его невнятный русский лепет. В операционной возник рабочий шум, его укололи в плечо и куда-то повез-ли.
Наверное в палату, - подумал Илья, проваливаясь в небытие. Когда он пришел в себя второй раз, зуд был уже терпим и сознание работало четко.
- Здесь есть кто-нибудь? - спросил он у темноты.
Кто-то взял его руку в свою и успокоительно сжал.
- Кохэйри? - подал слабый голос болящий.
Спросил не столько, чтобы убедиться  в этом факте, сколько для того, чтобы услышать ЕЕ голос.
- Да, мой господин, - колокольчиком прозвучал знакомый перелив. - Мы здесь с Тетяной. Нам выделили комнату, мы какое-то время будем под руками у врачей. В режиме 24/7.
-Пусть Таня голос подаст. - Она была прежде в Дрездене?
- Нет, Илья Эдуардович, не довелось. - Берлин и Франкфурт — это все, что я видела. И тот и другой по несколько раз, - голос Тетяны был резче, грубее. Курила девушка…
- Вы бы прогулялись, на мои форс мажоры есть сиделка, - Костину  невыносима сама мысль - Кэт станет свидетелем его «грязных танцев» у горшка, биотуалета... Город исторически и культурно интересен. Если захочу вас видеть, через врачей разыщу.
- Да, - снова Кохэйри. - Вашу руку сэр, - правую кисть Ильи она положила на шляпку кноп-ки в изголовье. Если возникнет в чем-либо нужда, дайте знать в ординаторскую.
- Понято! - ответствовал Костин и добавил. - Тетяна, фотографируйте здесь все, что сочтете нужным. Обстановку, людей, меня… Это история. Гуляйте фрейлины!
Через три дня состоялась первая перевязка, процедура длительная и болезненная. По прось-бе пациента — без посторонних, ни к чему гостям натуралистические подробности. Бинты смазали специальной жидкостью, и оставили на четверть часа отмокать. Ресницы за эти дни срослись с нижней частью глаза, пришлось разрезать их ножницами. В операционной опу-стили на окна шторы, полумрак оберегал Илью от болезненного яркого света. Он боялся смотреться в зеркало, картина там по-видимому, безрадостная.
- Дней через шесть-восемь, проведем вторую операцию, делилась мыслями профессора Те-тяна.
Илья лежал окукленный и безмолвный. Девушки приходили к нему ежедневно, на десять — пятнадцать минут. Катерина делилась своими впечатлениями от знакомства с городом, про-тягивала покупки: изделия из кости, камня, дерева. Маски, бумеранг, статуэтки, бу-сы…Илья получал от этих ознакомительных процедур небывалый заряд бодрости. Надо ли пояснять, что или кто были тому причиной…
Веселится и ликует весь народ!
Через неделю его повезли на вторую операцию.
- Хочу предупредить, - говорил устами Тетяны хирург, - эта операция носит травматический характер, она будет болезненной даже через несколько дней. Мы конечно примем меры, обезболим по максимуму. Тем не менее — крепитесь. Третью операцию, хочу в это верить, мы проведем уже на лбу. Технически она много проще и завершит начатое.
Костин снова провалился в темноту. 
Доктор, я буду жить? Есть надежда? Надежда есть, шансов нет.
Очнувшись, он не почувствовал своего тела. Ни рук, ни ног, ни лица. Чем-то новеньким его в этот раз потчевали, не фторотаном точно... Скорее всего зарином… Или зоманом… Лежал он бездушным китайским болванчиком, медленно опускаясь на землю. Состояние невесо-мости длилось часа два…  Потом, с затылка начала разливаться боль, будто чьи-то пальцы давили на глазницы. Она усиливалась, и вскоре перестала быть локальной и тянущей,  при-ходила толчками и росла волнообразно, охватывая все лицо. После этого будто корсетом стянуло верхнюю его часть, появилось болезненное покалывание в районе висков.
И рад бы Костин сосредоточиться на своих ощущениях, но не мог этого, им овладело без-различие. Периодически приходила сестра, делала укол, и пациент вновь погружался в бла-гостное царство сна. Говорить ни с кем он не хотел, найти тему для бесед затруднялся.
Прошло четыре дня. Зуд и покалывания в верхней части лица постепенно прошли. После снятия повязки, к ней уже не вернулись, надели на него нечто, похожее на велосипедный шлем. К нему фиксировано крепились перфорированные очки с внутренним  кольцевым ватным тампоном. После многих дней абсолютной темноты, Илья смог наконец, ограни-ченно видеть обстановку и людей: профессора, его помощников, сиделку, Кохэйри, Тетя-ну... 
- Мы сделали все, что могли, - делился хирург своими соображениями с пациентом.
Те же самые слова ему говорили и в Калинине. Типовое резюме хирургов.
- Результатом я доволен. Не стану плакаться о трудностях операции, скажу о ее последстви-ях.
О цветопередаче и «куриной слепоте» мы узнаем из тестов, которые проведем после ком-плекса реабилитационных процедур. На повестке дня у нас последняя операция — коррек-ция шрама на лбу. Придется подождать еще неделю, когда мы снимем с вас очки. Ваш пол-номочный представитель, госпожа Соколова, сегодня получит счет на оплату наших работ. Выздоравливайте бедолага!
И вышел из перевязочной. Илью Костина покатили на дутых шинах в палату.
                40
Прошло еще двенадцать дней. Костин до поры не хотел являть свое лицо Кэт и Тетяне, скрывался за стеклами своих горных темно-зеленых очков. К своей внешности самурая, он привык быстро, дело оставалось за девушками. Впрочем, Татьяна, Рита и Зина воспримут его таким, какой он есть. Кохэйри знала Илью другим, ему жизненно важна  ее реакция.
Сделав подарки персоналу, оплатив счет за операцию, троица вышла из клиники, и напра-вилась к пруду посреди кедровой рощи. Сели за нарочито грубый столик в харчевне, или как там ее… Костин снял очки, и спрятал в карман, решив их больше не надевать.
Кэт взяла его руки в свои и прижала к губам. Нет, она не целовала их, этим жестом она вы-разила свою духовную близость к Эдуардовичу. И… оросила их слезами радости. Татьяна из деликатности отвернулась.
Илья скучал по пиву… Больничные страсти и многодневное воздержание, благотворно от-разились на его экстерьере, он похудел килограммов на шесть. Подруги от пива не отказа-лись.
Кэт мало касаний рук, она гладила его по щекам, лбу, и в глазах ее мерцали остаточные влажные кристаллики. Слезы были и у Костина, теперь он не скрывал их. Время от време-ни, удивляясь себе, он издавал горловые сдавленные звуки. Сопровождающие его лица де-лали вид, что не слышат их.
- У нас в Раше поют: - «первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом...». Пришла пора подумать и о вас, мои дорогие, - взял леди под руки, и они отправи-лись в ближайший ювелирный магазин. Потом были бутики, ресторан…
Темнело. Илья задумчиво поднял свои раскосые глаза к небу. В душе его навязчивым моти-вом звучало безотрадное:
«Пусть на листьях не будет росы поутру.
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,
Все равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море!»
На Кохэйри в этот момент не смотрел, боялся… Вдруг она прочтет в его глазах запретное…
- Видите Большую Медведицу. - Знаете ее звезды? Можете не отвечать — не знаете. А ведь это признак широкой эрудиции и кругозора, - шутливо выпятил грудь, и театрально надул щеки. Взять меня… Записывайте, начиная с ручки ковша: Алькор, Мицар, Алиот, Мьегрец, Фекда, Мерак, Дубхе.
-Мы академиев не кончали, - хихикнула Татьяна. - Нам бы что попроще…
Будет вам и белка, будет и свисток! - резюмировал про себя энциклопедист. И вслух:
- Вас девушки провожу, только направление показывайте, я здесь не ориентируюсь.
- Завтра созвонимся, - сдержанно поцеловал дамам руки, открыл входную дверь отеля. Здесь нас больше ничего не держит, вернемся во Франкфурт. Там ждут великие дела!
Шутил Илюха, отлично понимая — позади самый значимый эпизод его жизни, в сравнении с которым, все остальные — мышиная возня. Сто семнадцать тысяч евро за операцию - ска-зались на его благосостоянии условно. Деньги не главное! Душу грела благотворительность: коттедж, коллекция...Ко всему, он в ответе за тех, кого приручил… Родители Кэт, ее дочь, Тетяна…
Эрика… Кохэйри… Ангелы — хранители, или…  ангел — хранитель в одном лице…  Знать бы наверняка.
                41
Илья, со своей группой поддержки, вернулся во Франкфурт.  Поселились в замке, в тех же комнатах, в которых временно жили до отъезда. Девичья была частично обустроена еще Катериной: настенные часы, корзина для мусора, шторы на окнах, коврики у кроватей… На столе початая бутылка «киндзмараули». Пахнуло СНГ, Джорджией…
Комната Ильи вроде монашеской кельи, ничего лишнего.
- Поживем здесь недельку, - порадовал квартирантов Хозяин Горы. Хотите вместе, хотите порознь. Обживайтесь: картины, оргтехника, мебель… Хочу проведать Миллера, сказать ему спасибо за работу по ограде. До вечера.
И ушел. Вечером была небольшая «пати», небольшая, если считать количество участников, а не объем съеденного и выпитого. В основном Ильей, здесь он подал себя во всей красе.
В самый разгар вечеринки, Татьяна, вспоминая о днях, проведенных с Дорой, обмолви-лась… о Борисе…
Застольная беседа тут же стихла, Илья выжидательно уставился на нее.
- Да, было дело..., - вынужденно продолжила фотограф. - Что у трезвого на уме, у пьяного — на языке. Это про меня. Дружили они. Дора и Борис. Не как пятикласники, конечно…
Илья налил себе полный бокал французского градусного вина, и смакуя осушил его.
-Для меня это новость. - Кэт, ты знала это?
- Да, - потупилась та, - когда в Питер ездили, она и рассказала. Регистрироваться собира-лись… А вас перед фактом поставить. Тогда она еще не знала про свою болезнь.
Это было уже слишком. Костин снова налил себе вина. Задумался, и стал припоминать ме-лочи, которые могли натолкнуть его на эту связь. Внешне ничего не говорило за то, разве что фотографии просветят…
- Ладно, - ставил он точку в разговоре. - Что было то было. И не скажу, что было плохо.
- Вот и я про то, - воспрянула Татьяна. Хорошо им было друг с другом и слава богу.
- Есть вопрос, - подал голос Илья. - О земном и насущном. В доме  есть проводной интер-нет, нужен он лично вам? Или хватает планшетов?
Что до меня, - Кохэйри сидела на кровати, шаловливо болтая ножками, обутыми в моло-дежные расписные балетки, - я хотела бы яблочный моноблок на 27 дюймов. Программы для вышивальных машинок очень красочны, но разрешение планшета никакое, деталей не разглядеть…
- Я без ума от гигапиксельных панорам Парижа, Токио, Праги и даже Магадана…, -Тетяна покраснела от своей смелости. Они отлично смотрятся на большом экране, для малых не годятся.
Илья хотел возвращаться в Кениг один, ему надо о многом подумать, с девушками сосредо-точиться не получалось. Он их не торопил: у Кэт были дела со строительной организацией, Татьяна ей нужна как переводчик.
Настала пора прощаться, Костин нацепил свой рюкзачок и зашел в комнату своей красуни. Удивительное дело, она там оказалась одна. Проницательность молодых женщин зашкали-вала.
Илья взял обе руки Кохэйри в свои.
- И когда вас ждать? - спросил враз севшим голосом. Он совсем не это хотел сказать, и по-тому не ждал ответа...
Кэт высвободила свои руки, и привстав на цыпочки обвила ими шею Хозяина горы. Ее губы искали его губы… 
За окном музыкально запикало такси: «Карлмарксштадт, Карлмарксштадт…» Время.
Из глаз Ильи текли слезы, и он не стеснялся их. Побочный эффект… Куриная слепота, те-перь вот прохудившиеся слезные протоки…

                42

Вернувшись домой, Илья включил компьютер сына, вставил  карточку его фотоаппарата, стал просматривать снимки.
Ну конечно, вот они голубки! И когда успели… Головка женщины на плече у Бориски. Ее глаза прикрыты, то ли от солнца, то ли эйфории любовной. Бой тоже весь лучится...
Смотреть на эти картины несбывшегося счастья не просто  трудно — мучительно больно. Но они — память сердца, свидетельства ее полноты.  Древние римляне говорили- «таково наказание долго живущим!»
Как-то поутру к Илье в модуль стукнул отец Катерины.
- У меня тут задумка возникла… , - мялся у порога Петр Васильевич.
- О делах потом уважаемый, - хозяин взял его за локоть, провел к столу. У русских обычай: сначала гостя кормят, и только потом выслушивают.
Налил ремесленнику треть стакана хорошего портвейна, сам пить не стал. 
Васильевич крякнул, помолчал, и когда на душе потеплело, изложил  возникшую задумку.
- Хочу ваш портрет Илья Эдуардович писать. Уже и с дочкой по этому поводу совет дер-жал. Она одобряет мою идею всецело. Дело за вами.
Костин в душе рассмеялся, ничем своего внутреннего веселья не выдавая. Какой внезапный и непредсказуемый народ эти художники, примитивисты в частности! Если с ними серьез-но, они как будто, смиренны и логичны. Стоит в диалоги подпустить легкости и веселухи — хмурят брови и обиженно поджимают губы. Сейчас перед ним не простая задача - как себя повести, чтобы не перейти грань допустимого, остаться приятелями…
- Ничего не имею против Петр Васильевич. - Меня только интерес берет — как вы пришли к этому решению? Я слышал, художники ничего не делают с ходу, импровизация у них начинается лишь в процессе творчества. На начальном этапе у художников все идет по гра-фику, все расписано  до мелочей.
- Это так. - На первый взгляд, вы ничем не отличаетесь от обычного прохожего. На улице вас можно  не заметить, и пройти мимо не замедляя шага. Но… Ваш черно-белый образ, ес-ли угодно — аура, расцвечивается в ходе общения с вами. Чем больше  вас узнаешь, тем ярче обрамляющие силуэт краски.
Вижу, у вас на языке вопрос — как я, не общаясь с вами, мог это все разглядеть? Отвечаю — я смотрю на вас глазами своей дочери, Катерины. Надо что-нибудь к этому добавлять?
Илья потрясен и растерян. Принес второй стакан, налил вина и себе. Гость оказывается непрост, ох непрост…  Художник.
- Петр Васильевич, если честно, я в панике. Вы не тот человек, с которым можно лукавить и лицемерить. Здесь мы с вами по одну сторону баррикады. Назначайте время, когда приме-тесь за дело.
Диккенсу прискучило бездумно лежать на своем коврике, просительно глядя Илье в глаза, он нетерпеливо перебирал лапками на его колене — просился на руки.
- Ладно, иди.
Пес улегся во впадину между ног. Небольшого роста, он там легко уместился. Пока уме-стился.
- Должен сказать вам…, - Петр Васильевич накрыл свой стакан ладонью, - моя манера письма своеобразна. Я пишу долго и понемногу, у вас я буду отнимать час-полтора в день. Вас это устроит?
- Однозначно.
- Вы, Илья Эдуардович, уже имеете представление о нашей технике, вас не должны шоки-ровать мои неожиданные и смелые штрихи. Моя старушка приедет с Иришкой завтра, зав-тра и начнем. У нас есть спикерфон, созвонимся. Разрешите откланяться.
Исчез на дверью.
Через две недели портрет был закончен. Всякий раз, завершая работу, Петр Васильевич вкладывал холст в футляр с распорками, и уносил с собой, не позволяя любопытствующей натуре даже одним глазом взглянуть на эволюцию изображения. Мольберт все это время оставался у Ильи.
После завершения работы, художник несколько дней не показывался. Появился празднично одетый, развернул пакет, обнаружив широкую яблоневую рамку, размером примерно 30 на 50. Установив ее вертикально на столе и прислонив к стене, пытливо покосился на Илью. Молчал.
Илья немо взирал на портрет.
Пожал руку художнику.
- Спасибо, Петр Васильевич! - Я под впечатлением, но не готов не сходя с места  давать оценку произведению, надо осмыслить его.
- Правильно! - заключил художник. - Верный ход!- дружески похлопал по плечу.
И ушел.
                43

Илья придвинул кресло к картине, уселся в него.
Перед ним скромное убранство жилища, на первый взгляд азиатского типа. Вид со стороны дверей. Часть интерьера отображается в невысоком но широком зеркале в резной деревян-ной раме с ножками, стилизованными под звериные лапы. Зеркало стоит на прикроватной тумбочке, и повернуто углом к зрителю.
На высоком табурете, виден только край сидения, вполоборота сидит мужчина облика Те-мучина — грозного предводителя татар. Всего лица не видно из-за ракурса, но его образ, частью отраженный в зеркале, без сомнения угадывается.
Однако, образ всемогущего хана не единственное, что обращало на себя внимание. Было неуловимое сходство с тем, кто смотрел в эту минуту на портрет… Казалось бы, глаза азиа-та, узкая бородка, одежда воина, весь агрессивный вид и антураж, не давали на сравнение ни единого шанса… Но нет, портрет безусловно списан с Ильи, ничто не должно вводить в заблуждение. 
Больше всего Илью потрясла техника исполнения, она не примитивна, как следовало ожи-дать, видна кисть  мастера. Ко всему - портрет радовал глаз своим буйством красок, палитре оттенков.
После знакомства с Эрикой и Кэтхен, у Костина не оставалось места  удивлению - худож-ник стоял в одном ряду с ними. Мистика! Удивительное — рядом!
Илья, как мог передал свое восхищение портретом его автору - Петру Васильевичу. Правда, у него было подозрение - художник не отдавал себе отчета в том, что сделал. Есть же поня-тие — психография — изложение чужих мыслей своей рукой. Почему бы по аналогии не изображать чужие эскизы и зарисовки своей рукой?
Вернулась из Франкфурта Кохэйри. Зашла к Илье. Долго сидели они, прижавшись щекой друг к другу, находя уместные ласковые и нежные слова, смотрели на портрет Хозяина го-ры. С разными чувствами, конечно.
- Подари мне этого самурая, - Кэт приложила ладошку к губам своего господина, оставляя ему только возможность немого кивка. - Хочу быть с ним.
- А со мной?
- И с тобой тоже.
- Я тут один момент вспомнил, мне его не забыть. - Помнишь вечер в Дрездене? Когда я вам с Таткой про Медведицу что-то нашептывал. Тогда же мне пришли в голову стихи Высоц-кого. Я про себя даже напел  куплет. Хочешь продолжения вслух?
- Очень хочу.
- «В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно,
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?»
Этот стих ассоциируется с тобой Кэт. А ты со стихом. Вы сплелись, вы неразлучны.
- Мне очень приятно от тебя это слышать.
- Портрет я конечно тебе подарю. Твой папаня напишет меня второй  раз, я буду его очень просить.
И вывел фломастером на обратной стороне холста — ЛЮБИМОЙ КОХЭЙРИ! 
Через год Екатерина Аркадьевна принесла Илье прелестного малютку. Назвали его, кто бы мог подумать — Борисом. Илья удочерил Иринку.
Еще через несколько месяцев, точнее через семь, семья Костиных — Соколовых переехала во Франфурт, в свой замок. Диккенс увязался за ними, его жизнерадостный хвостик быстро примелькался жителям замка.
Члены большой семьи занялись тем, к чему лежала душа.
Илья, открыв книжный магазин  русской классики, взялся серьезно за немецкий язык.
Катерина  открыла свой Дом моды, по настоянию мужа с говорящим названием КОХЭЙРИ. Обозначенном иероглифами. Sapienti sat. Для понимающего достаточно.
Петр Васильевич тоже открыл салон. Свои старые работы он от греха архивировал, время от времени, смущенно просматривая их — примитивизм перестал быть ему интересен. Тянуло к сказочному Васильеву, от грустной и детальной манеры его письма на глазах выступали слезы. Васильевич  стал подражать ему и не видел в том криминала.
Поначалу он увлекся готической архитектурой, но потом понял — застывшие в масляных мазках фотографические образы зданий, оставляют  зрителя равнодушным. Другое дело че-ловеческие лица…  Он организовал выставку своих последних работ, их набралось около тридцати, некоторые покупались. Стал работать на заказ.
Местная богема сдержанно приняла появление новой личности в  галереях и вернисажах, но критики имели свое мнение, к счастью - позитивное. Петр Соколов становился публичным и узнаваемым.
ЭРИКА…
               
22 ноября 2020