Реликты

Оригинал - "Каталонская сказка про то, как жила и погибла дубовая роща над пропастью Ан-Гурве". А это- мой вариант продолжения этой сказки.

Вьется у пропасти Ан-Гурве дорога. Мчатся по ней шумные автомобили, воздух бензиновыми парами отравляют. Стоит у дороги старый дуб, пожухшими листьями шумит. Все чаще останавливаются под его сенью путники, все больше народу туда-сюда ходит. Раньше здесь много дубов росло, а теперь от них даже пней не осталось.
Идет по пыльной дороге девушка в черной одежде. Лицо юное совсем, а в глазах боли — что у старухи столетней, всех близких потерявшей. На голову капюшон накинут, лицо хмурое. Подошла она к дубу, капюшон с лица откинула:
— Вот я и пришла. Как тебе без меня живется?
Молчит дуб. Может, и хотел бы ответить, да молчит.
— Не узнал меня? Или притворяешься?
Не шелестят дубовые листья. Безмолвствует дерево.
— Ну молчи, молчи. Давненько не виделись... сколько там веков прошло? Может, и впрямь забыл... Немудрено в твои-то годы.
Дуб не отвечает, но его собеседница и не ждет ответов. Сложно понять — не то чувствует, что дерево все равно ее слышит, не то настолько углубилась в свои мысли и воспоминания, что наличие (или отсутствие) ответной реакции ее нисколько не волнует.
— Угрюмым ты стал, однако. Я тебя другим помню. Молодой, горячий... Поубавилось пыла-то. И веток тоже. Да уж, поломала тебя жизнь... Или не она?
Девушка ласково, почти любовно проводит пальцем по широкому — не обхватить — стволу дерева, где на узловатой коре вырезаны пошловатые сердечки с признаниями в любви, некоторые из которых явно пытались соскоблить спустя время, надписи о футбольных командах, глуповатых парнях, аморальных девушках и примитивные витиеватые ругательства, презрительно отпихивает ногой пустую банку из-под энергетика, раздавливает ногой несколько чужих окурков.
— Знаешь, я одного не понимаю. Ты вот за это боролся? Где твои почести, защитник людей? "Дорогу от ведьм очистил"... Когда твой подвиг в последний раз вспоминали? А на поклон к тебе давно приходили?! Самому-то не смешно?!
Девушка кричит, как обезумевшая, царапая острыми ноготками твердую кору, сбивая об нее в кровь костяшки:
— А ты хочешь знать, что с нами потом стало? Мы нашли новое место, но нас и там выследили! Всех моих подруг и сестер схватили, лишь мне по случайности удалось улизнуть! А их судили, пытали и в итоге сожгли на кострах, их всех! Я видела, как их убивали, и вдыхала их пепел. Я пыталась облегчить их мучения, но не могла! Не удивлюсь, если этим пеплом удобряли почву под тобой, предатель!
Она перестает колотить дерево сжатыми в кулаки ладонями, поднимает к дубовой кроне измученное лицо со светлыми дорожками слез:
— Вот скажи мне теперь, дуб: стоило ли оно того? Раньше мы жили в мире и были счастливы, а теперь... сам видишь, что ты натворил.
Ведьма плачет, затихнув, бессильно сползает по стволу дерева, обняв его, будто лучшего друга. Дуб не может обнять ее в ответ. Но корни будто специально ложатся под ее ноги, поддерживая. В прошлом они были врагами, но слишком крепко их связывает то самое прошлое. Ведьма отрывается от дерева, вытирает слезы:
— Я не просто так к тебе пришла, дуб. Тебя срубят завтра... Поведут новую ветку дороги, ты мешаешь...
Дуб замирает. За столько веков он много раз повидал смерти других — и знал, что и его однажды не минует такая участь... Но как же больно и плохо ему осознавать — всё. Конец его истории уже маячит перед ним. У ведьмы грустные глаза:
— Да, не скрою, я шла сюда поглумиться над тобой. Но сейчас сил не хватит этого сделать. Мы с тобой оба несчастны, дуб — и я даже не знаю, кому из нас хуже.
Она трясущимися руками достает из маленькой сумочки сигареты и зажигалку, закуривает. Дуб не возражает. У него уже абсолютно нет сил на новые (как, впрочем, и старые) обиды. За свою жизнь он так и не смог привыкнуть к табачному дыму, но сейчас въедливый запах кажется почти родным. Как и ведьма. Она шумно выдыхает облачко дыма.
— Мы оба не приживемся в новом мире. Мы — реликты из старого. И зачем было его рушить...
Дуб шелестит пожухлой от бензиновых испарений кроной. Он согласен с ведьмой.