Душегрея
Так я и жила, пока однажды не приехала к нам в город ярмарка. Самая настоящая, даже с каруселями и леденцами на палочке. На работе мне все уши прожужжали, как там интересно, да сколько всего продают, я не хотела идти, некогда, но тут Ирочка - секретарша сказала мне, что там продают морошку в собственном соку и белые грибы, бочковые, соленые. Про морошку я много слышала, говорили, что она невероятно полезная, а грибы родители очень любят, но у нас их не солят, только маринуют. Решила я их побаловать грибочками, да и морошки купить, пусть едят, может быть сил наберутся. Отпросилась на работе и поехала на ярмарку. Народу там было мало, будний день все-таки и я спокойно и грибы выбрала и ягоды, приценилась к меду, решила попозже купить и уже собралась бежать на автобус, но тут кто-то как закричит:
- Дамочка! Дамочка!
Я и голову не повернула. Какая я дамочка! Мне под сорок, в душе тревога, сомненья и страх, на ногах кроссовки, за спиной большой рюкзак с покупками. Лошадь я, гончая (говорят так о лошадях? или только о собаках? а, неважно, главное смысл) и ломовая, в зависимости от ситуации. У меня даже хвост имеется, конский, на голове.
А голос еще громче завопил:
- Дамочка, с рюкзаком, купите душегрею!
Пришлось обернуться. Звала меня торговка из ларька, заваленного льняными тканями.
- Да, да, вы, купите душегрею! - махала мне рукой тетка и уже снимала что-то с вешалки. Я почему-то подошла к ней.
- Смотрите, на вас, идеально сядет, голову даю, - тараторила торговка, показывая мне какую-то фуфайку.
- Это и есть душегрея? - спросила я недоверчиво, - с виду, как кацавейка, только светлая и в цветочек.
- Она, дамочка, она, душегрея, примерьте!
Вот настырная! Понятно, ей продать надо, но я почему подчинилась? Сама не знаю. Сняла рюкзак, куртку и напялила на себя эту фуфайку, то есть душегрею.
- Посмотрите, как вам идет! - тетка вытащила из под прилавка зеркало, а я сначала посмотрела на нее. Странная какая-то тетка, непонятная. А потом глянула в зеркало и невольно заулыбалась. Красота какая! Не я, не душегрея, а мы вместе! Сразу почему-то представилось мне, как я в этой душегрее, да еще в длинной юбке, в красных ботиночках где-нибудь в парке гуляю. В одной руке у меня леденец на палочке и пряник, а другой за статного молодца цепляюсь. Представила и расхохоталась, а продавщица еще больше обрадовалась.
- Говорю вам, купите, не пожалеете и одеяло купите!
Она убрала зеркало и ловко бросила на прилавок чехол, в таких обычно китайские пледы продаются. Я замотала головой, такое я где хочешь куплю.
- Вы посмотрите, дамочка, оно льняное. Внутри тоже лен. Легкое, приятное, под таким спишь и просыпаться не хочется и встаешь бодрым и веселым!
Она тараторила, как автомат, но почему-то я ей поверила.
- Сколько?
Назвала она такую сумму, что у меня в ухе стрельнуло.
- Вы денег не жалейте, дамочка! Меня еще добрым словом вспомните, вот увидите, - подмигнула она мне, и я, как под гипнозом, расплатилась. Она ловко упаковала мне одеяло и душегрею и, уже не интересуясь мной, завопила:
- Мужчина, мужчина! Не вы, рядом который! Купите рубашку!
Я неслась домой с баулами, вспоминая, что мне еще надо сделать: аптека человеческая и ветеринарная (там собакам обещали новое лекарство привезти, какое-то дорогое и действенное), продуктовый, папе носки бы еще купить. Вроде бы все. Я управилась со всеми делами и тут до меня дошло, какие деньги я потратила на ненужные одеяло и эту самую фуфайку, красиво названную душегрея. Мне стало нехорошо, развели, как девчонку. Я твердо решила завтра же вернуться на ту ярмарку и все вернуть горластой тетке. Примет, хоть чек она мне и не дала, сумею настоять.
- Что это?
Мама накинулась на пакет, жадно и радостно, как ребенок.
- Зря купила, завтра отнесу обратно, - сказала я, но она меня не слушала.
- Олечка, как ты догадалась, что я льняное одеяло хочу? У соседки, Нины Васильевны, такое, ох, она его хвалит! Говорит, даже спать стала по-другому, да что я говорю, вообще спать она стала. Помнишь, как она бессонницей маялась?
Мама прижала одеяло к щеке и гладила, словно оно живое. Наши таксы крутились под ногами, тявкали и, по-моему, заревновали маму к одеялу, а, может быть и себе захотели такое же. Я хотела ей сказать, что соседке просто выписали нормальные лекарства от повышенного давления, поэтому она и спать стала хорошо, но прикусила язык. Давно такой маму не видела. Такой... живой, настоящей.
- Что ты сказала про одеяло, Олечка?
Я откашлялась.
- Ничего, рада, что тебе нравится. Смотри, что я еще себе купила, наверное не по возрасту и не по стилю. Сдам завтра.
Я надела душегрею и еще раз удивилась своей маме. Глаза у нее заблестели, она ахнула.
- Олечка, какая красота! Ты светишься в ней! Совсем другая, молоденькая, счастливая...
- Скажешь, мама. Как я могу стать счастливой в обыкновенной фуфайке, да еще за такие деньги, завтра верну.
- Нет, Олюшка, не надо. Мы с отцом ее тебе подарим. Тима, Тимка, где ты? - она положила одеяло и пошла в зал, где разрывался телевизор, а папа старался его перекричать и доказать тем, в ящике, что все они неправильно делают. даже картошку и ту не так чистят. Что бы не крутили в эфире, папа спорил абсолютно со всеми.
- Тимка, - еще раз крикнула мама и мгновенно наступила тишина, такая неожиданная и плотная, что у меня снова кольнуло в ухе. Отец заорал, чтобы ему вернули пульт и дали досмотреть какое-то шоу на выживание, где неправильно разводят костер, но он им напишет и все детально объяснит.
- Старый пень, - беззлобно выругалась мама, - иди на дочку посмотри.
- Подстриглась? - испуганно ахнул папа. Он вполне серьезно запрещал мне ходить в парикмахерскую, говоря, что вся моя красота и сила в длинных волосах.
- Как у Самсона, - мрачно шутила я, думая, что красоты во мне столько же, сколько и в том герое, а вот сил явно намного меньше.
- Обнову купила, иди глянь.
Папа вошел в наш зал и снова ахнул.
- Правда же ей очень идет? Давай подарим, она дурочка, возвращать собралась.
- Мам, ну куда я в ней? Я всегда в джинсах, а к этой душегрее юбка нужна, каблуки.
- Глупости! И с джинсами смотри, как славно! Тимка, что молчишь! Скажи ей!
- Хороша ты, Ольга! А в этой тужурке, вообще царица! - папа улыбался тепло и счастливо, а я удивилась. Что они такого увидели?
- Дорого.
- У нас есть деньги, - тут же встряла мама, - мы подарим.
Я улыбнулась. Действительно оставить? Покрутилась перед зеркалом. А, что! Мне идет, если еще и волосы вот так наверх заколоть.
- Красавица! Завтра же и надевай, нечего какого-то особенного дня ждать, - строго сказала мне мама и пошла греть наш ужин.
На следующее утро я снова разочаровалась в душегрее и не хотела ее надевать. Мама настояла. Она всегда провожала меня на работу и следила, чтобы я по погоде оделась и съела бутерброд на завтрак.
- Надевай, ты в ней такая красивая.
Красивая! Понятно, что для матери ее дитя всегда самое красивое и лучшее, но правду я видела каждый день в зеркале и маме не очень верила. А душегрею пришлось на себя напялить, мама пристала. Как-то она на меня так ладно села, как приросла к телу вместе со старой водолазкой.
День начался вроде бы обыкновенно. Переполненный автобус, давка, на ноги наступили пару раз и не извинились. На работе крик и аврал, конец квартала, беготня, суета. Только зашла, душегрею скинула и тоже нырнула в этот шум и суету и опомнилась только к обеду. Накинула обнову и выскочила кофе с бутербродом заглотить, быстро, время не ждет. Вышла из офиса и окаменела от восторга. Листья-то оказывается желтые уже, да какие красивые, и воздух прозрачный, такой только осенью бывает и от всего этого такая тоска в груди, не тяжелая, вроде бы как ожидание чуда и уверенность, что оно непременно сбудется. Купила я свой нехитрый обед и вместо того, чтобы быстро съесть бутерброд на ходу и обжигаясь, влить в себя невкусный кофе, я села на лавку и не торопясь, стараясь прочувствовать вкус хлеба и колбасы, пообедала. Дала кофе слегка остыть и выпила его почти наслаждаясь. Потом подумала и купила себе маленький стаканчик горячего шоколада с шариком мороженого и так же медленно съела десерт. Видение себя в душегрее, юбке и ботинках меня не желало покидать и все мне казалось, сейчас подойдет тот самый добрый молодец: на устах улыбка, в руках леденцы, да пряники. Посидела, подождала, как дурочка из наивной сказки. Никто не появился, конечно же и я пошла на работу.
Если бы все было, как в кино, я бы уже в этот же день встретила свою судьбу и любовь, родители чудесным образом бы омолодились, а собаки выздоровели, как по мановению волшебной палочки. Хотелось бы, конечно, но все было не так.
Вернулась я в тот день в офис и на меня тут же налетела моя начальница. Горластая дамочка, вот уж кто действительно дамочка: одежда, макияж, каблуки, кавалер на дорогой машине, все как сейчас принято. Орала Жанна Валерьевна постоянно, но не на меня. Пыталась разок, но я просто посмотрела на нее внимательно и твердо сказала, никогда этого больше не делать. Проняло ее это почему-то. А я крик не выношу. На меня никогда никто не орал и если бывает такое, у меня внутри все обрывается и образуется такая пустота, что я боюсь в нее улететь и перестать существовать. Сложно объясняю, но вот так чувствую. И вот налетела на меня начальница и, забывшись, начала на меня орать, где это мол я шляюсь.
- Обедала, - ответила спокойно, но в душе уже пропасть начала образовываться.
- Что ты себе позволяешь! Обедала она! Почему по поставкам до сих пор информации нет?
Надо отметить, Жанна лет на десять моложе меня, самая молодая в офисе, но считает, раз она начальство, "тыкать" можно всем, меня это всегда немного раздражало, не люблю панибратства, но терпела. На любой работе самодур найдется. Но сегодня что-то изменилось во мне. Эта душегрея как дополнительный скелет (знаю, не бывает такого, а жаль) прибавила мне сил и выпрямила спину.
- Вы почему на меня голос повышаете? У меня был обеденный перерыв. Согласно Трудовому кодексу, - голос у меня дрожал от собственной смелости и нервного напряжения.
- Ты что на меня орешь? Уволена!
Да, самодурства ей было не занимать. Работа была хорошей, платили выше среднего и раньше я бы унизилась и стала умолять ее, да, что я говорю! Раньше я бы все стерпела, но сегодня в меня вселился смелый демон.
- Да, ради Бога, - ответила я ей и демонстративно стала собирать рюкзак.
- Куда намылилась? Две недели работаешь, согласно Трудового кодекса, - ехидно сказала эта крыса на лабутенах и, развернувшись, без всякого повода начала орать на Ирочку, секретаршу, добрейшую женщину. И снова я сама себе удивилась. Я подошла к начальнице и действительно заорала на нее. Я кричала, чтобы она заткнула свою глупую пасть и обращалась со всеми по-человечески.
Я думала, Жанна в обморок упадет. На моей памяти, никто и никогда не повышал на нее голос, не говоря уже о подобных выражениях. Она тупо смотрела на меня, видимо, пытаясь осознать мои слова и понять, не почудилось ли ей. Как пишут в романах, мне показалось, молчание длилось целую вечность, а потом Жанна, покраснев, заорала, чтобы я убиралась немедленно. Дальше следовали такие выражения, от которых покраснел весь отдел. А я схватила рюкзак и выскочила на улицу.
В кои-то веки, я не бежала домой, я шла по улицам спокойно, не торопясь, рассматривая людей и дома, кошек и витрины и, хотя я понимала, что сделала очень большую глупость, я пока не сильно переживала. Знала, когда я расскажу все родителям, вот тогда и осознаю, теперь я безработная со всеми вытекающими последствиями.
- Почему так рано? - удивилась мама.
Я собиралась рассказать все с юмором и оптимизмом, приправив все какой-нибудь банальностью, типа "когда закрываются одни двери, открываются другие", но вместо этого я разревелась, как малое дитя.
- Меня уволили, - прорыдала я и уткнулась маме в плечо.
- Почему? - строго спросил папа. Он был уверен, счастье в постоянстве во всем, в работе в частности. У него в трудовой книжке после армии было всего лишь несколько записей: принят, повышен, награжден, снова повышен и уволен в связи с выходом на пенсию. Все на одном предприятии.
Заикаясь и всхлипывая я рассказала всю историю. Я знала, мама в любом случае будет на моей стороне, а вот папа вполне мог потребовать, чтобы я пошла и извинилась.
- Так, эта Жанна Валерьевна еще в офисе? - строго спросил папа и я поняла. Сейчас меня отправят вымаливать прощение.
- Да, до шести точно, - я вздохнула и подумала, что он прав. В наше время терять работу - роскошь. А уж тем более увольняться только из-за того, что на тебя накричали. Правильно ведь говорят: брань на вороту не виснет. а я повела себя безответственно и глупо, ведь на мне...
- Сейчас я к ней поеду и все расскажу, и как надо себя вести с людьми и как разговаривать и напомню, что с человека, облеченного властью, пусть даже такой небольшой, спрос больше, - папа заговорил высоким штилем, как с трибуны, а я внезапно увидела и его и маму по-настоящему, впервые за много лет. Они стояли в прихожей нашего дома, бодрые, решительные, готовые защищать свое дитя и ни малейшего намека на слабость или болезнь не было на их лицах. Таксы крутились под ногами и обнюхивали мой рюкзак, я часто покупала им какое-нибудь лакомство и они радовались моему приходу. И тут же я вспомнила слова нашего ветеринара, милой женщины, моей ровесницы, слова, после которых я перестала возить собак к ней, обидевшись на нее. Слова, сказанные пару лет назад. Тогда она вдруг взяла меня за руку и сказала:
- Оля, это не мое дело, но я не могу больше на это смотреть. У вас здоровые собаки и, скорее всего, родители ничем страшным не болеют, просто вы решаете свои проблемы за их счет. Вы подумайте об этом, вы же умная женщина.
Я вырвала руку и сказала, что это действительно не входит в ее обязанности и раз уж она не хочет лечить моих собак, я найду другого специалиста.
- Погодите, Оля, вы меня не поняли, - она попыталась удержать меня, но я хлопнула дверью и стала лечить собак в другой клинике.
Я вдруг осознала, что с гипертонией и небольшими отклонениями в сердце и почках многие люди живут и радуются, а я превратила жизнь своих родителей в лазарет, таскаю их то на анализы, то к врачам, то на процедуры и квохчу взъерошенной наседкой, парю над ними, как орлица, защищая от придуманных несчастий, а они, понимая, как это важно для меня, покорно играют навязанную роль.
Как я этого не видела раньше? Не понимала? Вернее, как я смогла это понять сейчас? Вот, что удивительно.
- Олечка, ты не переживай! Пенсии есть, у папы работа.., - начала мама и тут же испуганно замолчала, а папа на нее так посмотрел особенно, жалостливо и рукой махнул.
- Какая работа? - во мне проснулась прежняя я и немедленно разгневалась, - у тебя же сердце!
- Да нет у меня никакого сердца! - видно было, что папа еле сдерживается, - есть, конечно, но не так уж и сильно беспокоит! Да, я работаю, проекты просматриваю, пишу замечания. Мать, между прочим, тоже подрабатывает! - немедленно отомстил папа.
- Чтооо?
- Подумаешь, пирожки иногда пеку, это работа что ли? - мама прикинулась кроткой овечкой, а я наконец-то поняла, почему дома частенько пахнет сдобой и ванилью.
Я обессилено села на табурет. Родители ждали моей реакции, таксы пытались залезть в рюкзак, а душегрея грела то, что и должна была. Душу.
- Больше тайн нет? Внебрачные дети? Секретные задания? - тихо спросила я и родители облегченно рассмеялись.
- Больше тайн нет, вот разве что к Нине Васильевне, соседке, такой красивый мастер приходил, антенну ей ставил, мы телефончик его взяли, он холостой, Нина про него все выведала.
Я рассмеялась и подумала, если он носит в своем чемодане не только инструменты, но и леденцы и пряники, то тут и сказке конец, вернее сначала венец, а потом уже и счастливый финал. Забегая сильно вперед, скажу, с тем мастером не было ничего, встретила я другого добра молодца, он помог поймать мне наших собак, сорвавшихся с поводков, но это уже совсем другая история, в другой тональности и времени. Расскажу ее когда-нибудь, когда буду уверена и в себе и в том самом добром молодце.
Я все же Фома неверующая и не хочу думать, что простая вещь настолько изменила мою жизнь, но, знаете, что странно? Я съездила на ярмарку на следующий день и не нашла ни ларька, заваленного льняными тканями, ни той самой продавщицы. Спросила про нее у торговок игрушками и шоколадом, что рядом находились, те сказали, она уехала, внезапно, не оставив номера телефона, даже не назвав своего имени, словно ее и никогда не существовало...
Та горластая тетка оказалась права. Я часто благодарно ее вспоминаю, когда осенью и весной достаю из шкафа и надеваю душегрею, согревшую мне душу и изменившую мою жизнь.
Свидетельство о публикации №221012000097