Не в своей тарелке

Иногда нам всем кажется, что так, как мы живем сегодня, никогда не изменится. Так было вчера, так есть сегодня, и так же останется завтра и еще долгие, долгие годы. Многим это нравится, но часто бывает и так, что нам хочется все поменять.
 
Вилка жила роскошно. Ей нравилось абсолютно всё, и менять она ничего не собиралась. Мало того, она была уверена, что в ее жизни никогда ничего не случится. Но жизнь горазда преподносить сюрпризы. Так и для вилки у нее был заготовлен особый случай, который, как говорится, разделил жизнь на «до» и «после».
 
Это случилось на званном ужине в канун Рождества.

С самого раннего утра в доме кипело праздничное оживление. На кухне готовился шикарный ужин из десяти блюд на двенадцать персон. Большой зал украсили гирляндами с голубыми огоньками, живыми хвойными ветками с золотыми шарами, а около окна поставили огромную, с пушистыми раскидистыми ветвями ель! В воздухе царил его Величество - праздник.

Вилка обожала праздники. Точнее вся ее жизнь и состояла из праздников. А все потому, что ее доставали только в особых случаях - для званных обедов и ужинов.

В столовый серебряный набор входило: двенадцать ножей, двенадцать столовых ложек, двенадцать вилок и по двенадцать чайных ложек и десертных вилок.

На чемоданчике, в котором она жила, было написано: «Искусство жить, искусство принимать гостей, искусство дарить подарки». Внутри него был бархатный ложемент с отдельными ячейками для каждого прибора.   

Ее острые концы касались только тончайших фарфоровых тарелок, чем она неслыханно гордилась, ей ели только изысканные деликатесы. В чемоданчике царила строгая иерархия. По праву первое место занимали ножи, затем столовые ложки, потом шли столовые вилки, а десертные вилки и вовсе не имели права голоса. С исторической точки зрения это было весьма оправдано, ведь именно с ножей начинался род столовых приборов, а вот десертные вилки были из совсем молодого поколения. Такие наборы из стерлингового серебра были родом из Германии, и имеют более чем трехсотлетнюю историю. Хоть и прошло много лет, как зародилась сия мануфактура, но дело мастера, и его традиции не были растеряны, а наоборот приумножены.  Все эти годы мануфактура принадлежала одной семье и столовое серебро, как и в те далекие времена, до сих пор изготовлялась вручную. Утварь - без излишеств, но в тоже время она поражала своей аристократичной сдержанностью и элегантностью, которая не поддается времени. Сказать, что такие наборы популярны в современном мире – не сказать ничего. Именно этот бренд используют рестораны, отмеченные звездой Мишлена. Из всего выше сказанного можно понять, что вилка была из такого же, но современного и сделанного на заказ набора, и  была она законченным снобом, как, впрочем, и многие обитатели дорогого столового набора.

Но вернемся все же к тому злополучному вечеру Сочельника.

Прием прошел, как и всегда в этом доме, на высшем уровне. Гости разошлись далеко за полночь, сытые и довольные.

На столе осталась только десертная посуда. И по каким-то непонятным причинам одна забытая столовая вилка. При смене блюд прислуга просто ее не заметила. Именно с этого момента для вилки и включилась цепочка неприятностей.

Вилка лежала на столе рядом со своей приятельницей, десертной вилкой.
Разговаривать им было особо не о чем. И настроение было – оказаться быстрее в любимом чемоданчике, и на боковую, каждая в свою бархатную ячейку. Они обе утомились за этот вечер и покорно ожидали того момента, когда прислуга положит их на поднос и унесет со стола. 

Но вместо этого в комнату вошел хозяин. Он растерянно оглядел стол. Затем сел и начал есть торт прямо руками.

Десертная вилка недовольно хмыкнула и сказала:

- Фи, что за манеры!

Затем он вытер пальцы о скатерть и медленно поднялся. Подошел к камину, взял бокал и допил его содержимое.

Еще немного постоял, подбросил в камин пару поленьев и вернулся к столу.
Теперь его взгляд был не так рассеян. Он явно знал, чего хочет. Его рука уверенно потянулась за бутылкой. Это было дорогое красное крепленное вино. Обычно такие вина подаются после десерта, в качестве дижестива, и предназначены для завершения трапезы, так сказать, играют роль «завершающего аккорда».

Бутылка была закрыта. Хозяин внимательно оглядел стол в поисках штопора. Но на столе его не оказалось.  Он опять устало опустился на стул. Идти за штопором на кухню мужчине явно не хотелось, а выпить хотелось очень.

- Странно, - обратилась Десертная Вилка то ли к Столовой Вилке, ли к хозяину, - по этикету не положено ставить на стол неоткрытые бутылки.

Столовая Вилка решила ей ответить:

- Согласна с тобой, не положено. Но ведь и мне не положено сейчас здесь быть. Горячее было часа три назад, уже и десерт прошел, и гости разошлись, а я все, как видишь, здесь!

- Вопиющее безобразие - и ты, и неоткрытая бутылка. Хозяйка должна уволить прислугу, которая обслуживала банкет.

- Непременно, - поддержала предложение Десертной Вилки, обиженная таким невниманием к своей персоне, Столовая Вилка. И хотела добавить еще целый пассаж возмущения по этому поводу, но в этот момент десертную вилку взяли со стола, и воткнули в пробку бутылки.

Но видно та оказалась для этих целей слишком хилой, и уже через несколько секунд она оказалась опять на столе.

Не переведя дух, десертная вилка закричала от возмущения:

- Ты это видела? Все с ума посходили в этом доме. Он чуть не сломал мне шею. Надавил своими ручищами с такой силой, что я успела с жизнью попрощаться.

- Это он еще не сильно надавил, хотел бы - переломил бы тебя точно. Видно, вовремя понял, что ты не годишься для этих целей.

- Пронесло, - выдохнула десертная вилка, - глупо было бы так закончить  свою жизнь.

Не успев как следует посочувствовать приятельнице, столовая вилка теперь сама оказалась в пробке. Как все произошло, она понять не успела. Почувствовала только сильное давление и жгучую боль. Прошло еще совсем немного времени, и вот она уже всеми зубчиками торчит в этой ненавистной пробке. А потом для столовой вилки начался настоящий ад. Ее все глубже и глубже вкручивали внутрь пробки. Она кричала от боли и звала на помощь. Но никто не собирался ее спасать. Пробка, сама от себя не ожидая, активно сопротивлялась.  Но хозяин тоже не намерен был сдаваться, и с утроенным упорством ковырял вилкой пробку.  Его желание открыть бутылку и выпить содержимое, было в этот вечер велико.

Десертная вилка с сочувствием смотрела на пытки и муки столовой вилки, но сделать для нее ничего ровным счетом не могла.

В пылу этой борьбы пробка наконец сдалась и провалилась внутрь. Вожделенная бутылка была открыта, а столовая вилка, за ненадобностью, брошена обратно на стол.

- Ты жива? –  прошептала десертная вилка. Ответа не последовало.

- Вилочка, дорогая, ответь, ты цела?

Столовая вилка тихо простонала:

- Я жива, но не совсем цела… Один из моих зубчиков сильно поврежден. Я теперь инвалид. И вилка горько заплакала.

- Держись, и инвалиды тоже как-то устраиваются в жизни. Может можно что-то исправить? Может твой зубчик поправят, выгнут обратно. Ты все-таки из серебряного набора. Я не думаю, что хозяйка так это отставит. Без тебя наша семья никогда уже не будет полной. Надейся на лучшее!

А потом столовая вилка то ли от боли, то ли от горя, и вовсе потеряла сознание.
Пришла она в себя только утром. Боль за ночь не утихла, зубчик болел нестерпимо. Оглядев себя, вилка увидела, что он согнут почти пополам.

Ужас с новой силой накатил на нее. Она огляделась вокруг. А вокруг не было никого. Все ее собратья давно уже были дома, и только она одна одиноко лежала на кухонном столе. «Это конец», - подумала она. И была не так уж и далека от истины. Потом она стала свидетельницей грандиозного скандала между хозяйкой и хозяином. На том моменте, когда она услышала слова: «вандал», «неандерталец», «развод» и «пошел вон из дома, алкаш», на душе у нее чуть-чуть повеселело.

«Я буду отомщена, - подумала вилка, - тебе, гадкий пьяница, придется ответить за свой гнусный поступок».

Но потом скандал переместился из кухни в столовую, и вилка осталась в неведении, чем он закончился.

На кухню вошла прислуга. Она взяла вилку со стола, и даже не попытавшись ей в чем-то помочь, небрежным движением засунула в металлический держатель для столовых приборов.

У вилки началась истерика, она кричала и изо всех сил рвалась на свободу. Кто бы мог подумать, что, живя среди «серебряной знати», она всего за один вечер окажется на самом «дне».

Первые три дня на новом месте она провела в полной прострации. Это была самая настоящая стадия отрицания. Мир рухнул, и уже никогда не будет прежним - этого она принять не могла. Еще пару дней она провела в гневе. 

Она винила во всех своих бедах то мерзкую прислугу, которая вовремя не убрала ее со стола, то десертную вилку, которая оказалась настолько никчемной, что не смогла справится с пробкой, то хозяина, которому так не вовремя приспичило выпить.

«Ну что ж, может десертная вилка была и права, и моя судьба окажется не так печальна», - с надеждой размышляла она после того, как ее гнев немного утих - зубчик выпрямят, и я окажусь обратно дома, среди своих. Ведь без меня столовый набор потеряет свою ценность и целостность».

Она была убеждена, что хозяева должны быть в ней заинтересованы, но прошло еще две недели, а про нее так никто и не вспомнил.

Она стояла в подставке для столовых кухонных приборов в компании вилок, ложек и ножей из нержавейки. За две недели она не проронила ни одного слова. С утра до вечера у нее было отвратительное и подавленное настроение, а с вечера до утра она не могла уснуть. Вилка чувствовала себя абсолютно никчемной и ненужной.

Но и это она пережила. И наступил день, когда вилка смирилась окончательно.
Конечно, привыкать пришлось ко многому. Взять хотя бы то, что в чемоданчике она возлежала в бархатном ложементе, где уют и комфорт превышал даже самые смелые ожидания, где никто не мог тебя потревожить, а если крышка и открывалась, то только для того, чтобы привнести в жизнь яркий праздник. Теперь же в этой подставке, она находилась все время в вертикальном положении, и жутко уставала с непривычки. И не сказать, что у нее было много работы, брали ее редко по каким-то странным нуждам. К примеру, вытащить с помощью ее погнутого зубчика соленый огурец из банки, или зафиксировать им же отбивную на разделочной доске. Таким образом, она полностью поменяла свою функциональность и за вилку ее никто больше не принимал.

Её теперешние соседи – сплошь товарищи не из благородных металлов. Их то и дело доставали из металлического держателя и, по прошествии времени, пихали обратно так, что сотрясалась вся подставка.  Вилку это бесило ужасно. Они толкались и прижимались к ней столь плотно, что вилке становилось нечем дышать.  Никаких положительных чувств она к соседям не испытывала, на контакт с ними не шла, считая это выше своего достоинства. И в довершении всего, ее постоянно тошнило от разнообразных запахов несовместимых, по ее понятиям, с высокой кухней.

Но однажды у вилки промелькнуло чувство, что сейчас случится чудо. Прислуга принесла на кухню и поставила на стол, тот заветный чемоданчик, в котором так счастлива жила когда-то вилка.

Набор открыли и стали натирать пастой для чистки серебра все столовые приборы. Вилка смотрела на свою бывшую семью и не могла сдержать слез радости от встречи с ними.

- Дорогие мои, - обратилась к ним Вилка, - я счастлива вас видеть, я так скучала…

- Ах, это ты… - ответил Нож, - а мы думали, куда ты подевалась…

- Я теперь живу здесь, на кухне, но мне тут совсем не место, я очень страдаю, очень…, - начала жаловаться Вилка, но Нож прервал её:

- Нам десертная вилка рассказала, что хозяин открывал тобой бутылку и повредил один из зубьев, верно?

- Да. Так всё и было. Я теперь кривовата, и «non condition».

- Соболезнуем, - на правах старшего ответил Нож сразу за всех.

- Помогите мне, - взмолилась Вилка, - я здесь долго не протяну, ведь когда-то мы были семьей.

- Нет у нас такой возможности, ты уж прости, но советом помочь могу, - сказал все тот же Нож.

- Ты прими то, что жизнь твоя прежней уже никогда не будет, и начинай жить в предлагаемых обстоятельствах, так тебе и самой будет легче.

- Я подумаю, но мне так хочется вернутся к вам, в наш шикарный дом, где тихо и спокойно. Вернуться к вам, в ваше общество, а не общаться с «этими», - и Вилка небрежно кивнула в сторону своих теперешних соседей.

Все тот же мудрый Нож продолжил:

- А чем они хуже нас? И что лично тебе они сделали плохого?
Да, они не из серебра, и не из дорогого фирменного столового набора, но разве это приуменьшает их достоинства?

- Я даже и говорить о них не хочу, - фыркнула недовольно Вилка.
И тут она обратила внимание на то, что все ячейки в ложементе заняты.
Она так вопросительно взглянула на Нож, что тот понял ее вопрос без слов.

- Ты, возможно, забыла, что этот набор для хозяйки был изготовлен на заказ, она просто дозаказала нам в комплект одну новую вилку. И дело это было решено.

У Вилки не было слов. Она отвернулась к стене и ее зубчики наполнились слезами. Набор почистили и унесли. День сменяла ночь, а Вилка все стояла зубцами к стене и думала о том, что ее место уже занято, и как бы она не хотела и не стремилась вернуться, возвращаться ей теперь некуда.

Она, не переставая думала о том, что сказал ей Нож. И чем больше проходило времени, тем она находила его слова не такими уж абсурдными. И постепенно, внутренне она с ним согласилась. Осталось только принять себя такой, какой она стала, и принять ту действительность, в которую поместила ее Судьба.

Думая обо всем этом, Вилка так и стояла, отвернувшись к стенке, и не было у нее сил, чтобы повернутся и начать, наконец, жить. И тут так неожиданно пришла помощь.
-
Эй, подруга, - позвала ее Ложка, наши все договорились тебя не трогать, чтобы не нервировать лишний раз, а я вот все же решила поговорить с тобой.

- Интересно, о чем мне с тобой разговаривать? – всё так же, не поворачиваясь, спросила Вилка.

- Хотя бы ответь мне на вопрос: «Как ты себя чувствуешь?»

- Ужасно!

- Вижу, ты действительно очень подавлена.

- «Принять» - это всегда непростой путь, - начала медленно говорить Ложка. - «Принять» - это не просто «согласиться» или «допустить». Это значит испытать, оказаться перед лицом реальности, пристально ее рассмотреть и не испугаться.

- Но мне не нравится моя жизнь, - возмутилась Вилка, - как я могу ее «принять»?

- «Принять» - это не значит полюбить. Принятие не означает, что нужно смириться и не желать улучшений. Оно лишь говорит о том, что факт есть факт, и не надо его отрицать или избегать.

- Я потеряла дом, семью… Моё место там заняла другая, как с этим быть?

- Вот глупости ты говоришь. Ты разве на улице? И разве ты не среди нас? Оглянись вокруг.

Вилка наконец повернусь и увидела, что все ложки, вилки и ножи смотрят на нее.

- И неправда, что у тебя нет семьи, теперь мы - твоя семья.

И все они молча, крепко обнялись. Вилка ощутила, насколько искренне было их сопереживание к ней. Она стояла и думала, что такого чувства единения ей никогда не приходилось испытывать.

С этого дня началась совсем другая жизнь. Она была не лучше и не хуже предыдущей, она была другая…

А потом произошло то самое чудо, на которое так надеялась Вилка. Ей нашли все-таки достойное применение. Отныне она лежала в графине с кипяченой водой и насыщала ее ионами серебра.