Эксперимент

    ЭКСПЕРИМЕНТ


    Утром прибежал Пашка и с порога выпалил – Санёк, взрослые пацаны идут на лесное озеро взрывать гранату, быстрее собирайся, родителям не говори, жду на улице. Я, конечно, поверил ему. Пашка всегда был в курсе событий не только у нас в поселке, а уж такое событие он просто не мог пропустить.

    Поселок радиоцентра, в котором мы живем, когда-то находился на дальней окраине города. Подозреваю, что и улицу нашу поэтому назвали «Дальняя». С двух сторон поселок окружает лес – излюбленное место времяпровождения детворы и взрослых жителей нашего поселения тех лет. С третьей стороны поселка находились когда-то технические постройки радиоцентра и его антенное поле, а с четвертой, но значительно дальше, расположился жилой поселок «Яблонька», оставшийся от бывшего зерноводческого совхоза. На антенном поле когда-то колосились зерновые культуры совхоза и созревали подсолнухи, а в поселке жили его работники. Поле под антенны было выбрано на самом высоком месте вблизи города, что и определило дальнейшую судьбу совхоза. В настоящее время там стоит частенько пустующая громадина стадиона, построенного к чемпионату мира по футболу.

     Дело было зимой, снега тогда намело немало, под самые окна. Особых развлечений в то время у детей не было и все они, как правило, проходили или на улицах поселка, или в лесу. Летом активная жизнь всей детворы перемещалась на озеро «Шишига», расположенное недалеко от территории радиоцентра. Рядом с озером за оврагом приютилось старое поселковое кладбище, в тишине которого сейчас покоятся мои близкие и родные, и многие ветераны радиоцентра, среди которых и Петр Петрович Нестеров - один из первых главных инженеров радиоцентра. Его отцом был летчик-герой Петр Николаевич Нестеров, первым выполнивший мертвую петлю в 1913 году и совершивший воздушный таран неприятельского самолета в 1914 году, в котором он и погиб.

     Когда-то мы с приятелем решили сходить ночью на кладбище, чтобы испытать свою силу воли. Выбрали самую темную, безлунную ночь. Ничего необычного и страшного на кладбище, о чем нам рассказывали наши друзья, и в помине не было, кроме светящихся трухлявых пеньков и подозрительных звуков. Но все-таки было страшно до такой степени, что при каждом шорохе перехватывало дыхание, а, волосы на голове, казалось, шевелились и вставали дыбом. В эти моменты было только одно желание - поскорее убежать отсюда. Никто о нашей экскурсии на погост так и не узнал, да и мы особо не распространялись об этом.

    С озером были связаны и некоторые другие не менее важные события моей жизни.
Во-первых, я здесь чуть не утонул во время купания, случайно упустив из рук автомобильную камеру, надутую воздухом. Ночью прошел дождь, уровень воды поднялся и в неглубоком до этого месте озера стало мне «с головой». Плавать тогда я еще не умел, и не почувствовав дна от неожиданности сильно испугался, наглотался воды, стал кричать и начал тонуть. Помню только как солнечный свет надо мной постепенно тускнел, вода становилась все темнее и темнее…, а потом кто-то схватил меня за волосы и стал тащить наверх. Спас меня тогда знакомый парнишка из нашего поселка, на три года старше. Звали его Алик Закиров, жил он неподалеку и учился в поселковой школе. Потом как-то всех успевающих учеников, в том числе, меня и мою двоюродную сестру Лену, наградили поездкой в г. Волгоград. До города-героя мы добирались по Волге на колесном пароходе, а назад – уже на современном, винтовом теплоходе. В число счастливчиков, участвовавших в той экскурсии, попал и Алик, которому я всю свою жизнь буду благодарен за свое спасение.

    К концу лета я с помощью своего брата Юры все-таки научился плавать. На последнем этапе обучения для закрепления полученных навыков, он столкнул меня с автомобильной камеры на середине озера. Я стал, что есть силы, молотить по воде руками и ногами, пока не почувствовал, что держусь на воде, а потом «по собачьи», неожиданно для себя и под присмотром брата, доплыл до берега. Потом уже, перейдя в десятый класс, мы с приятелем однажды попробовали переплыть Волгу, но не рассчитав свои силы и не учтя течения реки, доплыли только до середины и повернули назад. На берег выбирались ползком, ноги дрожали и не слушались.

   Во - вторых, на озере я испытывал все свои модели кораблей – парусных и с мотором, подводных лодок и глиссеров с воздушным винтом.

   В – третьих, в озере водилась рыба. Об этом жители поселка и его окрестностей узнали совершенно случайно, через несколько лет после нашего приезда в Куйбышев из Приморского Края в начале пятидесятых годов. На Дальнем Востоке мы жили рядом с районным поселком Тавричанка. Мой отец, Михаил Семенович, работал механиком на радиоцентре, а до этого мотористом ходил на судах Дальневосточного пароходства. Когда его мама стала совсем старенькой, он перевелся механиком на новый строящийся радиоцентр в г. Куйбышеве, а затем привез из деревни и свою маму, с которой он когда-то пережил страшное время голода в Поволжье. Рос он без отца. Отец пропал без вести в первую мировую войну, еще до его рождения. В те голодные годы им посчастливилось добраться до г. Тамбова, где мой отец играл на балалайке и просил милостыню на улицах города, а его мама устроилась прислугой к священнослужителю. Это и спасло их от неминуемой голодной смерти.

    Так вот, лет шесть после нашего приезда, кто-то в поселке пустил слух, что в озере водится рыба. На час, полтора улицы поселка практически опустели. Все это время жители поселка мастерили себе удочки из иголок, ниток и прутьев. Когда мы со средним братом Юрой прибежали на озеро, свободных мест на берегу уже не было, пришлось ждать. Жители поселка и его окрестностей всех возрастов от детей до древних старичков и старушек сидели на берегу и выуживали карасиков из воды. Домой вернулись с хорошим уловом – почти целое ведерко отборных карасей, которые были пожарены мамой и съедены с удовольствием всей нашей семьёй (четыре брата, мама, папа и бабушка). Любителем рыбной ловли я не стал, а вот брат Юра до последних дней почти все свое свободное время посвящал рыбалке и стал не просто любителем, а виртуозом рыбной ловли.

    Теперь о гранате. Откуда она появилась и кто её принес никто не знал, да и кого из пацанов тогда это интересовало? Насколько я сейчас могу судить, внешне этот предмет выглядел как оборонительная граната, «лимонка», за одним отличием. Вместо штатного гранатного запала из неё торчал кусок огнепроводного шнура, замотанный у основания изоляционной лентой. Что конкретно там было внутри корпуса гранаты, одному создателю ведомо, но сейчас мне ясно одно – там было что-то взрывчатое.

    Потом, как-то, мой взрослый товарищ принес одну штуковину, похожую на кусок картонной трубки, из которой торчал бикфордов шнур. Трубку он назвал взрывным капсюлем. Об изобретении англичанина Бикфорда я уже знал из прочитанных мною приключенческих романов, но о взрывном капсюле слышал впервые и поэтому решил незамедлительно испытать его в погребе под кухней нашего дома.
Чтобы в погребе ничего не повредить, капсюль вставил в отрезок толстостенной медной трубы, который заранее отпилил от длинного покореженного куска, найденного на свалке. Трубку с капсюлем положил на земляной пол, поджег выступающий конец шнура и вылез из погреба. Закрыл крышку погреба, для верности чем-то накрыл и стал ждать. После того как бабахнуло, и дым рассеялся, спустился в погреб и сразу же увидел разорванные в клочья куски медной трубки и продырявленные банки с компотом, соленьями и вареньем, из которых вытекала жидкость разного цвета. Первое, что пришло мне в голову в этот момент, не восторг от могучей силы взрыва, а вопрос - что же сделает со мной мамаша, когда придёт с работы и все это увидит…

    Пока наша команда проходила через поселок она постепенно пополнялась новыми участниками предстоящего эксперимента, и когда мы вышли из поселка, прошли через дубовую рощу и ступили на занесенную снегом заветную лесную тропу, ведущую на озеро, количество экспериментаторов увеличилось до восьми.

    Лесное озеро, до которого мы вскоре дошли по секретной тропе, было небольшим, неприметным и далеко расположенным от ближайшего жилья водоёмом. Весной оно до краев заполнялась водой, а зимой почти полностью промерзало, купаться в нем никто не решался. Летом озеро было больше всего похоже на болото из сказки – заросшее травой, покрытое ряской, с квакающими лягушками, для полноты картины не хватало только леших, водяных и кикимор. Никто тогда даже и предположить не мог, что в этом квакающим, заросшем травой болоте может водиться рыба.

    Вокруг озера росли кусты орешника, чуть подальше стояли большие дубы вперемежку с осинами, за которые мы и спрятались. Самый взрослый из пацанов разгреб снег в середине озера и куском трубы продолбил прорубь, лед был еще не очень толстый, но человека уже держал. Потом он поджег шнур, бросил гранату в прорубь и быстро отбежал к нам за деревья. Как только громыхнуло, все высунулись из-за деревьев и увидели клубы сизого дыма и столб воды с кусками льда, взметнувшийся вверх как из жерла вулкана.

    Едва все утихло мы подбежали к озеру и каково же было наше удивление, а потом и восторг, но не от взрыва, нет, а от того, что на льду
повсюду, куда не посмотришь, лежала, как будто выброшенная из огромного рыболовного сачка, живая рыба разных размеров – от мелочи до довольно крупной.

    А затем…, как было написано в каком-то рассказе, …усталые, но довольные мы возвращались домой…, а в нашем случае, пожалуй, еще уместно было бы добавить…и с хорошим уловом.
Вот такой вышел уловистый эксперимент!
Долгое время это незаметное рыбное озеро было «секретным объектом» детворы нашего поселка.

    Александр Пыжов