Кто важнее

Как-то перед началом репетиции инструменты симфонического оркестра поспорили о том кто из них главнее.
- Я, - говорил рояль, – я всех главнее.
- Это ещё почему? – интересовались другие.
- Да хотя бы потому, что я самый большой среди вас.
- Фи, - ответила на это первая скрипка. – Большой ещё не значит главный. Как ты можешь быть самым главным, если даже в минимальный обязательный состав не входишь? Вот я совсем другое дело. Меня так и называют – первая скрипка. А ещё без меня не обходится ни одна симфония.
- Нет, - загрохотали литавры, - главные здесь мы. Только мы можем придать то неповторимое, торжественное звучание, по которому все сразу понимают, да, это симфония.
Поднялся шум. Каждый инструмент пытался доказать остальным, что именно он и никто другой самый важный в оркестре.
- Тише, коллеги, успокойтесь, - попытался урезонить своих товарищей треугольник, - Ваш спор не имеет смысла, ведь все мы одинаково важны. Не будет одного и нас и симфония распадётся.
Однако увлёкшиеся спором инструменты не слышали разумных речей треугольника, а если и слышали, то совсем не обращали на них внимания.
К тому моменту, когда пришли музыканты инструменты успели окончательно рассориться.
Больше всех возмущалась первая скрипка.
- Ну и играйте без меня, - сказала она в конце концов, - а я посмотрю как это у вас получится.
И она в самом деле умолкла.
- Что такое?! – воскликнул скрипач, безрезультатно водя смычком по струнам. – Моя скрипка, что с ней случилось? Она больше не издаёт ни звука!
Репетицию приостановили. Скрипач возился со струнами, то натягивая то наоборот ослабляя их.
- Что я вам говорила? – торжествовала скрипка. – Теперь-то вы убедились, что я главная.
Скрипка снова заиграла и репетиция продолжилась.
- Подумаешь, - пропыхтел рояль и в свою очередь умолк.
- Ничего не понимаю, - пианист изумлённо стучал по клавишам. – Вызовите, кто-нибудь настройщика.
Но настройщик не понадобился. Рояль оказался куда более отходчивее скрипки. Он лишь многозначительно пропыхтел что-то про инструменты, которые слишком много о себе воображают.
Выходило, что и скрипка и рояль были одинаково важны. Осознав это они преисполнились такой гордости, что стали смотреть на другие инструменты свысока и временами переглядываясь между собой с таким видом словно только они имели право играть в оркестре.
- Но мы же ничем не хуже, - возмутились литавры и тоже умолкли.
- Вы хотя бы могли инструменты настроить, - беспомощно посмотрел на скрипача и пианиста литаврщик. – А мне, что прикажите делать? Играть на крышках от кастрюль?
Литаврам не хотелось чтобы их заменили на какие-то крышки и они, испугавшись того, что музыкант может исполнить свою угрозу, зазвучали как ни в чём ни бывало.
Дирижёр постучал палочкой о пюпитр призывая оркестр к вниманию:
- Начинаем сначала.
Зазвучала прекрасная, торжественная музыка. Инструменты наконец успокоились, помирились и теперь перешёптывались между собой.
- Какие же мы все важные и нужные, - говорила скрипка.
И литавры поддакивали ей, а рояль молча соглашался.
- Я же вам сразу об этом сказал, - заметил треугольник.
- Ну уж без тебя так точно можно обойтись, - ответил ему рояль. – Ты же такой маленький.
- Тебе в симфонии отводится так мало места, - протянула скрипка.
- И тебя почти совсем не слышно, - добавили литавры.
- Значит можно обойтись, да? – обиделся треугольник, и когда подошла его очередь замолчал по примеру своих коллег.
- Да что же это сегодня такое делается? – разозлился дирижёр. – Всё, объявляю перерыв на обед.
И музыканты, отложив в сторону инструменты, разошлись кто куда.
В зале воцарилось молчание лишь изредка нарушаемое обиженным звоном треугольника да смущённым покрякиванием рояля.
- Да ладно тебе, - первыми подали голос литавры.
- Прости пожалуйста, - извинился рояль.
- Мы не со зла, - всхлипнула чувствительная скрипка.
- Хорошо, - согласился треугольник.
- Значит мир? – с надеждой спросили инструменты.
- Мир, - подтвердил треугольник. – И знаете что? Давайте теперь постараемся играть как можно лучше, ведь вечером концерт, а наши музыканты не успели толком отрепетировать. Не дело, если из-за нас кто-то из них сфальшивит.
Когда вернувшиеся с обеда музыканты взялись за инструменты те звучали так, как им и полагалось.
Так и осталось для людей загадкой, что же всё-таки произошло в тот день. Но по молчаливому согласию они никогда не обсуждали случившееся между собой. Может им и вовсе показалось? И что тогда? Кем они окажутся в глазах коллег? Ну уж нет, лучше помалкивать. Тем более, что ничего такого сверхъестественного в их оркестре больше не повторялось.