Приключения деревенской фантазёрки Глава 15

Продолжение сладкой ночи.

Уже  наступал рассвет, и уже можно было лучше разглядеть всё в комнате. На кровати она одна.
«А где Гриша?» – Спросила себя мысленно, привстав на кровати, огляделась, увидела Гришу на полу, возле кровати, так, не раздевшись, и не сняв костюма, спал, да ещё и похрапывал.
– Он, что упал? Как? Он, что вновь оделся? Я же ощущала его совсем без одежды?  Прошептала она.

Вначале в мыслях летело, что приснилось, но нет же, ощущения были явные. 
И всё тело ещё было в ощущении ласки, горело и млело. И последствие на простыне оставалось, доказывало, что это не сон.
Затем полетели не приятные мысли, что кто-то мог воспользоваться её беспомощностью, видели, Гриша пьян.

А за мной ещё ходили парни, набивались в женихи и они здесь на празднике. Праздник ещё продолжался, всё ещё слышна музыка и голоса присутствующих закрывала песня голосом Антонова.
«Я иду тебе навстречу росными лугами...

Морозом пронеслось по всему телу, что она вздрогнула. Но взглянув на дверь, увидела стул, поставленный ею под дверь под самую ручку двери, когда обнаружила, что нет замка в двери.  Она встала, удостовериться.

Дверь не возможно было открыть из другой комнаты, ручка не поворачивалась даже. Лишь только стул с силой оттолкнуть. Но я бы услышала. Подошла и посмотрела в окно, увидела, что за столами, которые были накрыты в саду под деревьями, ещё был народ. И даже кто-то ещё и танцевал.
«Хватило же сил ещё танцевать». Подумала она.

Женщины из многочисленной родни, а родни половина села, всё же убирали со столов, застилали чистыми скатертями. Среди них она увидела свою маму и тётю,  мамину сестру.  Мама улыбалась и что-то говорила. 
«Значит, она спокойна, не волнуется за меня, слава богу. Как там папа? Подумала Даша, но отца не было видно. Значит отдыхает. Всё будет хорошо».
Пока стояла и соображала, что же произошло с ней самой, услышала голос.

– Что ты там стоишь, Дашенька, ложись, ещё рано.
Она оглянулась. Гриша лежал уже раздетым и на краю кровати.
– Ничего не понимаю. Показалось что ли? – Произнесла она и легла.
И вновь, и вновь были  яркие и страстные поцелуи. После них она уснула, лишь в голове или в сердце ясно звучало.
«Зародилась новая жизнь, в тебе уже новая жизнь Дашенька. Наш сын. Запомни, сын Вестгар. Чувствуешь? Вестгар, сильное имя. Пусть у него будет там вверху мощное имя, повторяй его в мыслях, а земное пусть будет Александр, Значение одно, но зови его Вестгар. Сын, наш сын Вестгар. – И звенело, и звенело в ней.

«У меня родится сын Вестгар» И видимо она произнесла вслух, так как услышала голос Григория.
– Сын, так сын, можно и дочь, я не против. Пусть она на тебя будет похожей. Имя странное какое-то выбрала для сына.
– Можно Сашенькой, Александр. – Удивилась Даша. – Ты же сам предложил.
– Александр!? Пусть будет Александр. Что, ты уже уверена, что он зародился?
– Ты же сам сказал, что уже зародился.
– Я? Не помню.

И он обнял её. Стал целовать и скользить руками по её телу. Но это всё было совсем по-другому. И небыло такой ласки, что всего лишь несколько минут назад была, от  которой воспламенялось все тело и внутри, и снаружи. И больше никогда их не ощущала, таких истомных ласк, от Григория. Всё было по-другому.

– Гришенька, а можно повторить, как вначале. – Попросила она, обнимая его.
И тут он увидел сапфировый кулон на её груди, спросил.
– Откуда? Кто подарил?
Она в удивлении лежала с открытым ртом и смотрела ему в глаза, чуть начала осмысливать произнесла. Глаза его светились по-другому.

«Что это? Как же это? Думала она. А в ласках, как они мерцали, как звёздочки синие мерцали. Гриша, а что с ним?»
И пересилив себя, проглотив обиду, произнесла.

– Ты же сам мне подарил его час назад.
– Когда? Не помню. А когда его купил?
– Откуда я знаю, сам должен помнить. Ты же покупал.
Он оттолкнул её, и отодвинулся. Со злостью произнёс, как прошипел, словно разгневанный гусак.
– Стерва!
– Что? Кто я?

Она захлебнулась в эмоции, села на кровати, заворачиваясь в одеяло, отодвинулась к противоположной от изголовья, спинке. Но вдруг Гриша вмялся в постель, затем, откинулся и подполз и прижался губами к ней, и, целуя её колени, произнёс.

– Прости любимая, Даша прости, наверное, водка во мне ещё бродит, забыл, забыл. Ведь точно в последний раз ездил в город купил. Тебе купил, да, а когда дарил, что-то вылетело у меня из головы. Прости Даша, я счастлив и люблю тебя. Ты прекрасная принцесса и  ты моя. Ты моя! Наконец-то ты моя. –
Утвердительно произнес он, протягивая руки, обнять её за бедра  и спросил. – Принцесса моя, тебе понравилась наша ночь?
Даша кивнула, не ответила словами, была ещё в эмоции. А он продолжил.
А я что-то не помню.
Он обнял её, но вдруг, как-то странно откинулся на подушку и снова уснул.

– Что с ним? – Спросила сама себя Даша. – Странный такой-то. Не понимаю, что случилось с ним? –
Снова подвинулась к подушке и легла рядом, вздохнула себя в обиде полной грудью, почувствовала его перегар. –
Фуу, кхе, фууу. От него же не пахло этой гадостью, от него был такой аромат потрясающе приятный.  – Она быстро отвернулась от него –
И вот это, что такое? Что с ним происходит?

И слёзы вновь подступили, и стекали по щеке, а она старалась проглотить тот комок обиды.
Но вдруг она ощутила его дыхание на своей голове, его губы целуют её волосы, он положил ей руку на голову, провёл по волосам, опустил на лицо, лаская её щёку. И она вновь ощутила приятный аромат. И тоже уснула, лишь во сне чувствовал его поцелуи на своём теле.

И проснулись лишь, когда постучали им в дверь, с шумом, с песнями. Отлетел от напора на дверь и сломался стул, что Даша очень напугалась.
Она не знала их обычаи, врываться в комнату, где спали молодожёны.

– Мамочка моя! Боже мой, дикость какая!
Вскричала Даша, заворачиваясь в одеяло уворачиваясь от любопытных глаз родственниц Гриши, которые бесцеремонно, отталкивая их, вытаскивали уже из-под них простынь.
Её долго трясло от этого эпизода, слёзы лились ручьём. Гриша уговаривал её, обнимал, целовал, просил не обижаться.

– Это тётка Лидка, дальняя родственница наша, сваха для всех, и это она всем устраивает проверку. Хотя сама замужем так и не была.
Так уж здесь заведено. – Говорил он. – Тебе, что Марта не рассказывала?

Ааа, Федя их выгнал тогда. Дашенька, извини, сразу как-то не среагировал, надо было их прогнать. И потом, чего тебе боятся, ты во всей красе и доказала. Он потянулся к ней целоваться, но она оттолкнула его.

– Мы, что, в средневековье? Может всей деревне покажут?
– Уже понесли. – Хохотал Григорий.
– Ой, мамочка! Стыдно-то как. – Как жить после этого?
– Как? С гордо поднятой головой. – Произнёс Григорий.
– А папа? А мама? Они увидят. Какой позор. – Она заплакала.
– Дурочка, какой позор? Они будут рады тому, какая ты чистая.
– Они и так знали, что я чистая. Нельзя же такое выставлять на всеобщее обозрение. И плакала навзрыд.

И она никак не хотела покидать комнату, так и сидела завернутая в одеяло, но после всех пререкательств с Гришей его уговоров, всё же, согласилась. 
На двери шкафа увидела на плечиках своё платье для второго дня. Подумала,
«Марта с мамой предусмотрели всё».
Полыхая от стыда, она всё же, решилась покинуть комнату и выйти к гостям.
И выйдя уже к столу, успокоилась. Их, встретили весело и радостно, и все были счастливы.

Но однажды повторилось такое вновь. Ночь счастья и волшебства.
Сашеньке было уже четыре года, а у Марты, муж её Фёдор, брат Григория, жили не подалёку от них, так Григорий выбрал место, где построил дом. А Марта с Фёдором оставались жить в большом родительском доме с родителями.
И кроме общей работы с Мартой, была ещё и дружба, были верными подругами и родственниками.
У Марты с Фёдором было уже трое детей. И как-то играя с её старшей малышкой, Даша подумала и произнесла,

– Я тоже хочу такую девочку. Хочу дочку. Доченьку. Локоны, бантики, платьица. Прелесть, какая! Девочку, доченьку. Хочу! –
Громко произнесла она слово «Хочу».
– В чём же дело? –  Спросила Марта. – Что не в состоянии? Как у вас в постели?
– Всё нормально у нас. Будет и у нас дочка. Нет, две. –
Подкидывая вверх девочку и под её радостный визг, «тётя Даша ещё», произнесла  Даша. – Две доченьки. Обязательно у меня будут две доченьки.

– Ну, ну! Хоти, хоти. – Смеялась над ней Марта. – Прям двойню хочешь? Тяжело будет, у моих разница маленькая, между Машенькой и Витенькой и то тяжело, а ты сразу двоих.
– А что думаешь, не слажу?

Они хохотали, вспоминали свои девичьи мечты, и как у них всё по-другому получилось в жизни. И однажды случилось вновь такая волшебная ночь.
Повторилось, как в первый раз, в первую ночь.
И вновь полёт к звёздам.
А в конце этой волшебной ночи, когда она спустилась с седьмого неба, или ещё выше, где летала, счастливая до не приличия, она уже знала, и в сердце вновь произвелось, прошептал ей в сердце.

«Доченьки у нас будут. Две доченьки, светленькие с голубыми глазками, наши Любочка и Светланочка.
Нет, чтобы ты их не путала, запомни. Любочка будет с синими глазками, как у тебя, а Светланочка будет с голубыми глазками с мерцающими звёздочками».

Так и получилось. Родились девочки близняшки с одинаковыми глазками, но у одной из них звёздочки мерцали.
И ещё раз однажды разбудил её ласковый поцелуй, о котором она мечтала всё время, но Григорий не дарил больше этого ей. Не дарил ей волшебные ночи. Тогда она думала, наверное, в ночь зачатия, происходят такие ночи.

И, как не просила Григория, поцеловать её, как в первую ночь, не получалось.
Он удивлялся и целовал её. Он был ласков и нежен с ней, любил её, но всё же, и ласки и поцелуи были другими.
Почему? У неё небыло ответа.
И вот она уставшая спала, дети плакали. Она слышала сквозь сон, что плачут, но не могла проснуться, так умаялась за день. И вот этим поцелуем её и разбудил.
Кто? Григорий? Он сам спал.
А она ясно ощутила поцелуй и тихие слова услышала.

«Доченьки плачут, кушать хотят, проснись Дашенька».
– Что же получается? В удивлении прошептала Даша в данный момент. –
Это был  Егор?
Нет Яросвет с глазами в синих звёздочках.

Вспомнилось, как плакала перед самой свадьбой, уже гости съезжались. А она,  опомнившись, плакала и думала.
«Зачем? Зачем дала согласие выйти замуж».
И как уговаривал её отец, словно малышке вытирал слёзы на её лице. Целовал её слёзы, просил успокоиться.
Родители её очень любили. И лишь одно было разочарование у них, – что она жила далеко от них, и оставалась в деревне. Как они её уговаривали вернуться домой, и давно отработала свою практику. Но сама не осознавала, почему всё ещё  оставалась в деревне.
Отец, обнимал её и говорил.

– Дочь, если ты раздумала выходить замуж, разочаровалась в женихе, или, что-то не устраивает тебя. Может, нет любви? Поехали домой, и пусть всё это провалится в тартарары. Я не могу видеть свою дочь несчастной. Давай собираемся и уезжаем.
Но здесь вторглась мама,
– А как же, гости и все затраты? Ты думаешь, что говоришь?
– Думаю. – Ответил ей папа. – Какие могут быть затраты сравнимы со счастьем моей дочери? – Бушевал папа. – Поехали доченька, зачем плакать и сердце рвать.
Но она отчего-то успокоилась и успокоила отца.

– Это минутная слабость, папочка. Наверное, страх перед переменой жизни. Ведь впереди неизвестность, замужество это не просто, это ведь не вы, папочка и мамочка. Всё совсем другое.
– Доченька, давай уедем. Я же вижу, тебе тяжело.

Но так и осталась жить. Гриша в действительности её любил, и она его по-своему любила. Любовь она такая, её ещё надо зажечь и взрастить. Иной раз просила его поцеловать, как в первую ночь. И ждала. А он смеялся.

– Выдумываешь всё ты, Дашутка. С тобой это было впервые, вот тебе и показалось волшебством. Тебя же никто не целовал до меня.
– Ну почему же никто? – Улыбаясь, протестовала она. – Целовали. У меня был поклонник. Садчиков целовал ещё в садике. 
Гриша хохотал до слёз, спросил.

– Это тот, который на свадьбе говорил, что мне повезло? В садике? И всё?
– И всё. – Ответила она. – Больше никому не позволяла.
– Бог мой! Да ты не избалована была, чистая. Принцесса моя.

И целовал её целовал её руки. И его руки проворно скользили по ней, выискивая женственные точки, касание которых взвивали и поднимали её, но всё же, было не то. Седьмое небо оставалось не покорённым. А порой ей совсем не нравились его ласки, и она однажды ему сказала.

– Гриша, ну, что ты меня так хватаешь, как-будто я твой трактор. Ласковее можно?
– Ох ты, принцесса недотрога. 
Вначале возмущался он, затем целовал и смеялся.
Но ласковее у него не получалось, а Даша смирилась, думала, все же такие ласки появляются, по всей вероятности, когда зачинают детей. Спросить, кого-либо она стеснялась, даже Марту стеснялась, и смирилась. Что ещё надо?

Гриша её любит, не пьёт и даже не курит, всё для дома и детей сделает и детей любил, обожал их. Сашенька на него похож, девочки на меня. И девочек обожал, называл их «мои принцессы».
Окончив институт заочно, по-моему, настоянию, и уже работал не трактористом, а инженером. Без подарков домой не возвращался из любых поездок. Всегда всем дарил, а уж мне и чего только не дарил. И цветы обязательно, и полевых, если в поле бывал, и покупных. Украшения, бёлье красивое….

Временами вспоминался тот Егор с юности с голубыми глазами мерцающими звёздочками. И тоска сжимала её сердце.
 «Что тут сделаешь? – Думала она. – Фантазии надо выбрасывать, и жить в реальности. Что тебе ещё надо? Спрашивала себя. Тебя такой мужчина любит».

Но они не уходили, а порой ощущалось его присутствие. Даша просто привыкла жить, думая, что настоящее прошло мимо неё. Порой порывалась во сне лететь, но рядом появлялся Гриша, и всё оставалось по-прежнему. Жизнь продолжалась и всё же счастливая жизнь.
 
И ведь невдомёк ей было раньше, лишь только, что вот осознала, у Сашеньки глазки-то с мерцающими звёздочками, как у Егора, и у Светочки такие же.
И ещё осознала, что настоящее у неё было, и дети родились от любви. И у неё вновь сладостно пробежало импульсом по всему телу истома.

Вот только объяснить не могла себе, всё же, как это произошло?
Объяснит. От этого ему не уйти. Подумала она.
Что же будет? Как детям объяснить? Как они воспримут? И каким его увидят? Останется он Гришей или же Егором-Яросветом? И как всё впишется в их жизнь?
Она ещё полежала и подумала, надо одеться и привести себя в порядок. И пусть он сам всё объясняет, раз уж появился. Пусть всё детям и всем объяснит. Народу. И сам выбирает – кто он.

Егор резко выдернул свою руку из руки Татьяны, повернулся и пошёл в дом.
– Даша! – Позвал он из прихожей, снимая куртку, которую нашёл на веранде в шкафу ненужных вещей. А вот пригодились, одежду надо восполнить, но чуть это позже. – Дашенька! –  Вновь позвал её, идя по коридору.

Он вошёл в спальню,  она всё ещё лежала на кровати. Он улыбнулся, протягивая ей руку, и поднял её с постели. Видел её рой мыслей, что она почти в ступоре, словно тот малец, племянник Григория.

«Так. – Подумал он. – Вживаться надо, и продолжить жить счастливой жизнью». Обнял её, осторожно прижимая к себе, поцеловав в макушку, произнёс.
– Не бойся, всё решим, любимая моя Чаруша.

Любимая подняла своё лицо, высвободила руки и, положила их на плечи, обняв его за шею, положила голову ему на грудь. Егор вновь прижал её к себе.
Ещё не привык вот так, вот запросто иметь возможность её обнимать. При каждых редких таких контактах, о которых она даже и не догадывалась до сих пор, у него в радости сжималось сердце. Даже в теле бомжа, где она яростно отбивалась от него, он таял, когда прикасался к ней.

– Вот, наконец-то, моя мечта осуществилась. – Произнёс он. – Твои руки на моих плечах, а голова твоя, на моей груди. Помнишь, когда я был бомжом, как ты на меня в тот раз посмотрела, прям убийственно. Ты мне ещё родишь? —
Спросил он внезапно без перехода в разговоре. И у самого в груди всё перевернулось от предчувствия сладости.

Сам не ожидал от себя такого вопроса, но всё же, он прозвучал из его уст. Замер в ожидании, думал, что-то скажет Даша, а она лишь посмотрела на него своими невероятно синими глазами и робко кивнула. Но спросила.
– В таком-то возрасте? Егор?

– Что значит возраст для нас? Дашенька, Чаруша моя, он для нас не помеха, тем более ты полностью восстановлена.
А мне так хочется самому принять своих детей, сына и дочку. И держать в руках своих. С первыми не получилось, а теперь я хочу сам.

Мой отец ещё мне юному сказал. «Рождение детей это чудо, а рождение своих детей это чудо не описать, это чувствовать надо.
Запомни сын принимай детей своих сам. Сам и никому не доверяй». Вот я хочу почувствовать это чудо.

Продолжение следует...
Таисия-Лиция.
 Фото из интернета.