Искра

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Искра (покончила с собой к началу действия)
Роман, её старший брат
Диана, его жена
Гера, сын Дианы от первого брака, около 20 лет
Аллочка, помощница по хозяйству в доме, беременна
Влад, чиновник с успешной карьерой, друг Искры
Лилия (Лили), подруга Искры
Владимир, бывшая «звезда», возлюбленный Искры
Елена, его дочь
Бабушка Геры, свекровь Дианы

Действие происходит в нулевые годы в Москве

Действие первое

Картина 1

Гостиная в пятикомнатной квартире «сталинского дома». Вечер. Чисто убрано, длинный стол накрыт белой скатертью, сервирован к ужину. Аллочка с подносом раскладывает приборы, ставит поминальную рюмку, зажигает свечу. Закончив, окидывает в последний раз взглядом стол, проверяя, всё ли в порядке, и присаживается отдохнуть на подлокотник кресла. По телевизору идёт концерт классической музыки. Аллочка слушает. Затем встает и приносит коробку с письмами и целлофановый пакет с тремя письмами отдельно. Ставит на подоконник. Пакет кладёт рядом.
Голос БАБУШКИ (Из соседней комнаты) Аллочка! Душно у нас… корвалольчику бы…
АЛЛОЧКА. Иду!
С трудом поднявшись, Аллочка берёт капли и сует в карман фартука.
Голос БАБАУШКИ. А-алла!
Издалека доносятся голоса, слышно хлопанье дверей. Голоса становятся громче, слова отчётливее. Аллочка выключает телевизор и торопливо выходит.
Пауза. Первым появляется Влад в дорогом чёрном костюме.
ВЛАД. (Сам себе, раздраженно) Опять выключатель не работает…
Мигает и вспыхивает яркий свет. Один за другим входят Лилия, Диана, Роман, Аллочка ведёт плачущую Бабушку. Пока все рассаживаются, Влад приводит в порядок выключатель. Усадив тяжело дышащую Бабушку, Аллочка достаёт из шкафа вазу, выходит, чтобы налить воды, и тут же возвращается с большим букетом роз.
БАБУШКА. (Плача) Спасибо вам, милые… дорогие… Без вас бы не справиться, детки. Такая беда… Владик, сыночек, дай бог здоровья…
ВЛАД. (Громко) Отвёртка есть?
РОМАН. (Не отрывая взгляд от Аллочки) Она розы терпеть не могла. (Тянется к бутылке, но, поймав взгляд жены, берёт коробку с соком, тут же ставит на место и поднимается). Я покурю.
ЛИЛИЯ. (Диане, продолжая начатый разговор) И вот это был последний раз, когда я её видела. Знать бы тогда, что он последний!
РОМАН. (Ухмыльнувшись) То что бы было?
ЛИЛИЯ. Рома, не начинай.
РОМАН. (Закуривает, пытаясь открыть форточку) Чёрт, вы что, окна запираете?
ДИАНА. (Лилии) Не обращай внимания.
ЛИЛИЯ. (Понизив голос) Я до сих пор в шоке. Неделю назад Искра была жива и здорова…
ВЛАД. (Садится к столу) Здорова? Ну, ты даёшь…
РОМАН. (Затягиваясь) Конечно, Влад. Любой, кто хоть чем-то отличается от тебя – больной, лох, дерьмо…
ДИАНА. (Мужу) Прекрати! Всех достал уже. (Лилии) Где вы виделись?
ЛИЛИЯ.  В театре, когда я ещё там работала, она уже выглядела странно, какие-то джинсы страшные, не накрашена… я еле сдерживалась, ну да, любовь любовью, но зачем распускаться? Без маникюра… ты же женщина, соберись! А тут встретились, она так на меня смотрела… значительно. Прямо в глаза. Надо было мне догадаться... что у них с этим Владимиром всё сложно...
ВЛАД. (Разливает водку. Выключает  телевизор) Держите. Выпьем за помин души. Пусть простит её Господь.
РОМАН. (Тушит сигарету и отнимает у него бутылку) Дай сюда (Быстро наливает себе полный стакан).
ЛИЛИЯ (Думая о своём) Да-а, ну вот… Я стояла в фойе у зеркала, пудрилась. Она чуть не прошла мимо, такой жуткий, отрешённый взгляд… я даже подумала, у меня шов на юбке разошёлся, или ещё что-то…
ДИАНА. Что толку теперь говорить? (Берёт веточку петрушки) Хорошо ещё, что похороны обошлись недорого. И такое хорошее место… на этом кладбище, если бы не мои заказчики…
РОМАН. Ещё бы. Нам повезло!
ДИАНА. (С вызовом) А что, нет?
БАБУШКА. (Плачет). Такая была девочка, добрая, господи… что же это…
ДИАНА. (Мужу) От тебя, как обычно, меньше всего толку, и больше всего проблем. Махровый эгоизм в характере вашей семейки.
РОМАН. (Залпом глотает водку) У нас и семейки уже разные, как интересно-то…
ДИАНА. Ты прекрасно понял, что я хотела сказать. Твоя сестрёнка вышла из окна  по собственной дури. И не надо делать вид, будто для всех это горе!
БАБУШКА. Господи, прости меня, старую… (Плачет) Всё живу да живу, скольких схоронила, а сама всё здесь…
АЛЛОЧКА. (Не выдержав, Диане) Вам не стыдно?
ДИАНА. (С искренним удивлением) Что-о?
ВЛАД. Ладно, не ураганьте (Выпивает). Пусто без неё стало. Мы дружили сто лет, я знаю, о чём говорю. Если бы не этот сумасшедший…
ДИАНА. (Язвительно) Который? Вокруг неё других не было!
ВЛАД. Владимир… забыл фамилию. Какая-то творческая личность. То ли актёр, то ли режиссёр… я в этом не разбираюсь, но говорят, был когда-то звездой. Свёл девку с ума, заморочил своими рифмами... Я тоже хорош, прозевал. Надеялся, быстро пройдёт. Навёл справки, всё банально: потасканный женатый бездельник…
ДИАНА. (Презрительно) Тьфу!
РОМАН. Ты произнес «творческая личность» как ругательство.
ВЛАД. Разумеется. Рифмовать слова - глупейшее занятие. Они существуют для обмена информацией, и только тогда приобретают смысл.
РОМАН. (Пьёт) Да-да, Искра мне говорила об этой твоей… теории. Что жизнь - это формулы и деньги. Спасибо, поржал.
ЛИЛИЯ. Мальчики! Вы опять? Честное слово, даже неприлично как-то.
ДИАНА. (Роману) Ты можешь заткнуться уже наконец?
РОМАН. Ты права. (Аллочке) Алла, выпьешь?
АЛЛОЧКА. Нет, Рома. И тебе уже хватит.
РОМАН. (Вытаскивает зубами пробку из новой бутылки) К чёрту вас всех…
ВЛАД. (Внешне бесстрастен, но слова Романа его задели) Чтобы не повторять дважды. Материальная сторона жизни измеряется деньгами. Нематериальная - выражена в тождествах. Математических. Естественнонаучных... Благодаря этому, мир ещё не окончательно погрузился в бардак. А рифмы... Да, вокруг неё вечно вились какие-то патлатые психи, читающие стихи. Кто-нибудь может ответить, творческие - это те, которые перестают мыться?
ЛИЛИЯ (Засмеявшись) И стричься…
ВЛАД. Вот именно. (Как бы невзначай достаёт дорогой мобильный телефон и кладёт на стол). Безделье. Изнеженность. Безответственность. И вечное нытьё… (Вдруг зло) Они же просто разводили её на бабки!.. А она слушать ничего не хотела. В её глазах я был врагом, потому что хотел защитить её от этих... паразитов.
РОМАН. (С насмешкой глядя на телефон) Мещанин во дворянстве.
ВЛАД. Ничего. Зато детей своих обеспечу. А ты сиди плачь, жди милостей от природы. Только и способен на семейные скандалы…
ДИАНА. О, да. Удивительно только, что скандалы есть, а семьи, по сути, и не было никогда.
Бабушка тяжело дышит. Аллочка кладёт вилку, помогает Бабушке подняться и, не глядя ни на кого, уводит старуху к себе. Роман провожает её неотрывным взглядом. Пауза.
ЛИЛИЯ. Старость — это страшно.
РОМАН. (Раздраженно) Творческая личность… м-да. А что мы, в конце концов, о них знаем? Какое право имеешь ты… или, хорошо, я — рассуждать о взлетах и падениях? (Пьёт) Искра была… странная. Иногда казалось, вообще… не от мира сего.
ДИАНА. Иногда!
РОМАН. Но я ей верил. Я… (Небрежно задевает бутылку. Бутылка падает)
ДИАНА. Приди в себя!
РОМАН. В ней всё было через край, всё слишком… с детства . Она никогда не скрывала своих мыслей, чувств… просто не умела.
ДИАНА. Дурка по ней плакала.
РОМАН. И вдруг… самоубийство. Ничего не осталось. Даже клочка бумаги… для меня. Почему она мне не доверилась?
ДИАНА. (Поднимается) Всё, хватит. Возьми себя в руки.
Долгая пауза. Роман смотрит жене в глаза, качает головой и, как будто в один миг обессилев, падает в кресло. Лилия красит губы, демонстративно глядя в карманное зеркальце. В дверях появляется Аллочка с шубкой.
АЛЛОЧКА. Я ухожу. На подоконнике  коробка, придет Владимир — отдайте ему.
ВЛАД. (Помогает ей одеться) Я отвезу. Подожди меня у машины.
АЛЛОЧКА. Спасибо. Лекарство я бабушке дала. Утром всё уберу. Всем до свидания. (Помедлив, Роману). Я очень сожалею, правда. Спокойной ночи.
ДИАНА. (Фыркнув) Скажите, какая мелодрама!
Аллочка и Влад уходят. Роман, чуть помедлив, бросается им вслед. Дверь хлопает.
ЛИЛИЯ. (Не зная, что сказать). Она неплохо выглядит. Правда, живот... Наверное, не лезет ни в одно платье.
ДИАНА. Главное, чтобы работала как следует.
ЛИЛИЯ. А что ей делать? Брошенная женщина… На кого надеяться-то. Ты не слышала, кто отец ребёнка? Искра говорила, что она зацепила на каком-то сайте парня из Штатов. Ну, он приехал в Россию, а потом исчез. Оставил ей пузо до носа и полное отсутствие перспектив.
ДИАНА. Забавно. Эти девицы как будто не слыхали ничего о контрацепции. Лимита паршивая…
ЛИЛИЯ. Скажи, а ты-то знакома с этим Владимиром? Рома так защищает его…
ДИАНА. Рома всех защищает, мне назло. Нет, к счастью, я его не знаю. Второго экземпляра вроде золовки… только этого мне не хватало!
ЛИЛИЯ. Послушай. Мы вроде как на поминках…
ДИАНА. (Невозмутимо) И что? К чему лицемерить? Ты что, не помнишь, как она с нами поступила? (Закипая) Свёкор, их отец, академик, по тем временам почти миллионер! Оставил наследство ей, хотя Роман старше. Своей любимице, лапочке-дочке... ей в голову не пришло выделить нам долю, а этот... тряпка, слова ей не сказал, боялся! Она спустила все деньги, неизвестно на что. Какая-то... благотворительность, пьянки, смешно сказать, захудалые труппы, провинциальные театры... гастроли, обеды. Рома, ничтожество, даже не пытался ее остановить, собственную семью не пожалел ради ее капризов. Сам лишился работы... Не смог заставить ее даже купить нам собственное жилье! И вот, результат... ни копейки не осталось, кроме этой квартиры. Даже на похороны, все расшвыряла по ветру, дрянь!
ЛИЛИЯ. (Удивленно) А почему же вы не попросили? Искра дала бы, она никому не отказывала!
ДИАНА. Я никогда не унижалась. Тем более… перед этой. Сама нашла выход. Нам тогда пришлось уехать в Канаду… и я вкалывала, пока она развлекалась на наши деньги. И ее же еще все жалеют… Непостижимо! Депрессия у нее, любовь, поди ж ты… Такие не могут взять себя в руки. Думают, они вечные детки, и все обязаны с ними нянчиться. Вот, кстати! Полюбуйся! (Роется в сумочке). Храню как реликвию. Ее открытка на мое сорокалетие. Читай, читай.
ЛИЛИЯ. (С опаской берет протянутую открытку) «Восторг души, прелестная Диана, послужит извиненьем ослепленным… ведь к сорока, в стараньях неустанных, ты стала… настоящим Скорпионом« (Не сдержавшись) Ха-ха!.. Ой, прости…
ДИАНА. Я родилась под созвездием Скорпиона. Как оно?
ЛИЛИЯ. Ну…
ДИАНА. Только мой ненаглядный сынок оценил бы такую шутку. В его вкусе.
ЛИЛИЯ. Герман? Где он, кстати?
ДИАНА. Понятия не имею. В тюрьме.
ЛИЛИЯ. Я серьезно.
ДИАНА. А кто шутит? Может, строит канал в пустыне Гоби. Может, крутит романчики в своей Греции. Думаешь, он мне отчитывается? Как уехал тогда, так и всё, с концами.
ЛИЛИЯ. (Задумчиво) Мне тут сон недавно приснился. Будто мы все сидим за столом, вот как сегодня. Рома, ты, Влад, Искра. Темно, как ночью. Мы все едим, пьем, разговариваем, в окно луна светит, а свет никто не включает. И вдруг я чувствую - рядом со мной кто-то дышит. Так жутко стало. И тарелкой звенит, и в стакан наливает, а кто, не видно. Я тихо так спрашиваю: "Ты кто?" Тишина. А этот кто-то берёт меня в темноте за горло и душит, и мне слова не выдавить...
ДИАНА. Боже. Ты бы к врачу…
Резкий звонок. Стук, переходящий в грохот, настойчивые звонки повторяются.
ЛИЛИЯ. Кто это?
ДИАНА. Не знаю. Мы никого не ждем.
ЛИЛИЯ. (Испуганно) Может, в полицию позвонить?
БАБУШКА. (На пороге, взволнованно) Приехал? Наконец-то, господи… Открывайте!
ДИАНА. Я пойду посмотрю.
БАБУШКА. (Хватается за сердце) Мальчик мой приехал, как обещал, маленький мой… слава богу, слава богу! Открывайте скорей, открывайте!
Обе половинки двери распахиваются. На пороге эффектно возникает высокий, красивый парень, будто с обложки глянцевого журнала. Едва увидев его, бабушка вскрикивает от счастья, а Диана замирает, не веря своим глазам.
ГЕРМАН. (Смеется) Ну что, попрятались? Не ждали? (Обнимает бабушку. Мать  подходит к нему с искренними объятьями, но Герман тут же отстраняется).
ЛИЛИЯ: Я пожалуй, пойду.
ГЕРМАН: Позвольте вам помочь! (Открывает дверь)
ЛИЛИЯ: Благодарю вас. (Переступает порог).
ГЕРМАН: А телефончик?
ЛИЛИЯ:(Хохотнув, через плечо, скороговоркой): 499 822 22 22!
ДИАНА: Лиля!
ГЕРМАН: Я запомнил.
Лилия с кокетливым смехом уходит.

Картина 2
БАБУШКА:  Иди-иди, садись, маленький, ешь…
Герман  проходит к столу и с аппетитом начинает поглощать еду. Бабушка садится рядом и подкладывает ему в тарелку. Женщины смотрят молча, как ест голодный блудный сын.
ГЕРМАН. (Прерывая затянувшуюся паузу) А тут всё по-прежнему. Родительский дом… (Выпивает) Но у меня создалось ощущение грядущих перемен. Маман грызёт отчима, тот не унывает. Только что видел его во дворе, в обществе нашей обворожительной киски. Была замухрышкой, а стала — эскорт-звезда.
ДИАНА. Какой еще киски?
ГЕРМАН. Я спешил, но у тебя есть шанс. Беги вниз, если у неё начались схватки, окажешь ей своевременную медицинскую помощь.
ДИАНА. Замолчи! Паясничаешь даже на поминках.
БАБУШКА: Кушай, кушай. Никого не слушай. Я сейчас чай подогрею (Тяжело поднимается и выходит).
ГЕРМАН: Спасибо, Ба! (Диане) Му-тю-тю… (Бросает салфетку, закидывает ноги на стол). Не ори. Я приехал вовсе не к тебе, и уж во всяком случае, не к нему. В Греции было слишком тепло, чтобы вспоминать ваш гадюжник. Видит бог, я любил тётю Искру. И в первый раз в жизни плакал, когда узнал, что её не стало.
ДИАНА. (Расстроено). Опять врёшь. Ты её знать-то не знал.
ГЕРМАН. Но плакал. Ты допускаешь хотя бы это?
ДИАНА. (С тихим упреком) Ещё бы! О ком тебе было плакать? Не об отце же с матерью.
ГЕРМАН. Вы никогда не вызывали во мне ничего, кроме смеха.
ДИАНА. (Так же тихо) И не об отчиме…
ГЕРМАН. Удивительно, правда? Об отчиме-то уж мог бы! (Пьёт) Царствие небесное, тётя Искра! Я тебя и не помню совсем, но нисколько не удивился, когда ты наложила на себя руки. Пессимистка по жизни… Думаю, в тебе было много лишней черноты. Но в целом... Джоконда. Даная. Слишком много маньяков лили на тебя кислоту. А реставратор был женат на другой.
ДИАНА. Откуда ты знаешь? (С упреком) Уехал в свою Грецию, не звонил, не писал…
ГЕРМАН. Тебе — не звонил. (Берёт зубочистку) Честное слово, мне по-человечески жаль Ромушку. Связавшись с тобой, он окончательно утратил самоуважение.
ДИАНА. Интересно, кто тебе рассказал об Искре. Ладно. (Берёт сумку). Пойдем к нам.. Хоть квартиру нашу посмотришь, мы из Канады столько привезли…
Бабушка приносит вазочку с конфетами к чаю. Засвистел свисток кипящего чайника. Ставит на стол. Уходит.
ГЕРМАН. (Хватает конфету) Ба!!! С детства любимые! ( Диане) Нет! Только не к вам в логово. Здесь бабушка, комп и холодильник.
ДИАНА. Я устала, Гера.
ГЕРМАН. Прощай.
ДИАНА. (Покачав головой) Господи, какой шут… и циник! (Быстро выходит)
ГЕРМАН. (Хохоча) До завтра, маман!..
БАБУШКА. (С чашками и чайником). Охо-хох. Герка-Герка…
ГЕРМАН. (Быстро чмокает её в щеку) Ба, ложись давай, иди, иди… Тут я, никуда не делся.
Бабушка: А чай? Посижу с тобой.
ГЕРМАН: Завтра посидим, ба. Мне ещё поработать надо.
Герман выпроваживает Бабушку. Достает компьютер, какое-то время сидит в одиночестве. Потом наливает бокал вина, выпивает.

Картина 3.

Входит Владимир и обескуражено застывает на пороге, видя стол и пустые стулья.
ГЕРМАН. (С интересом) Салю! Же не се па!..
ВЛАДИМИР. Простите. У вас дверь нараспашку. Мне нужна Алла.
ГЕРМАН. (В восторге) Прекрасно!.. А вы ей кто?
ВЛАДИМИР. Извините, я не вовремя… (Хочет уйти)
ГЕРМАН. Нет-нет-нет-нет-нет!.. (Наливает два бокала, суёт один удивленному Владимиру) Выпьем за духовные скрепы!
ВЛАДИМИР. Не понимаю…
ГЕРМАН. Лет через десять поймете. (Чокается) Я уже пьян. Догоняйте! (Пьёт) Какое знакомое лицо… где я мог видеть вас раньше?
ВЛАДИМИР. Не знаю. Аллочка…
ГЕРМАН. Непостижимо. Все любят беременных. (Опять наливает) Где же мы все-таки встречались?
ВЛАДИМИР. Я хотел забрать письма.
ГЕРМАН. (Неожиданно серьёзным голосом) Письма… я писал письма. Тем, кто работал в Канаде. И выбрасывал их в мусорку. (С недоброй улыбкой) Тем, которые присылали нам с бабушкой открытки и звонили раз в месяц. Они же обещали забрать меня, и обманули. Им было похрен, что ма-а-аленький мальчик ждал их, отказываясь от Деда Мороза и подарков, плакал по ночам и звал маму. (Внезапно) Вы не знаете, дяденька, сколько стоит настоящий индейский томогавк? Я купил бы за любые деньги! Так охота раздеться до пояса, побежать куда-нибудь... в прерию, догнать их обоих и зарубить к чертям!.. Улю-лю-лю!..
ВЛАДИМИР. Где Алла?
ГЕРМАН. По лестнице, скользкой от крови, будут подниматься миллионы людей… настоящих людей.
ВЛАДИМИР. Да что с вами такое, молодой человек?
ГЕРМАН. Если и есть где-то рай, то он на Луне. Всё.. Скоро начнётся потоп. Много-много воды. Я сделаю лодку из старых зонтов, подниму маленький флажок - и в путь. Поплыву… Будут длинные берега. Негритянки машут перьями. Звучат песни старика Дассена. Салю!.. Се танкор муа... Салю! Коман тью ва...
ВЛАДИМИР. Вдруг догадавшись) Вы Герман?
ГЕРМАН. Неужели?! (С притворным ужасом хватает сумку, лихорадочно роется в ней, извлекает паспорт и быстро листает страницы) Господи, не может быть!.. Действительно. Меня так зовут. (Смотрит на собеседника). Как жить дальше с таким именем? (Прищуривается) «Что на-ша жи-и-и-изнь?.. Игр-р-ра!"
ВЛАДИМИР. Жаль, что вы приехали так поздно. Искра часто вспоминала вас.
ГЕРМАН. (Будто не слышит) Товарищ, я в последний раз прошу выпить со мной. Не хотите за скрепы - выпьем за мою мать. Хотя она старая холёная паучиха, и произвела в моём лице нечто, недостойное жить… Да и папА не стал натягивать презерватив... Типичная совковая пара, плодили нищету, а мне барахтаться в этом днище...
ВЛАДИМИР. Не обижайтесь на них. Я сам отец. Поверьте, ерунда это всё. Одиночество с возрастом начинаешь ценить. Знаете, утром… откроешь окно, потянешься всем телом - и всё, спасен. Потом кофе, сигарета, бутерброд с сыром. Вся кухня залита солнцем, все ещё спят, а ты один. Один!.. И никого не нужно, ни по кому не скучаешь, только бы телефон молчал, боже, только чтобы не дёргали!.. (Выпивает)
ГЕРМАН. (Любезно наливает еще, протягивает бокал) Дяденька… пожалуйста, ради всего святого, заткни свою глотку!
ВЛАДИМИР. (Слышит только себя) Или вечером… Когда занавеска качается, комар под потолком, телевизор… (Входя в роль)  Там, по ту сторону стекла, кто-то в кого-то стреляет, орут, бегают… А ты сел на диван, заглянул во вчерашний сон - и понял, что всё впереди. У тебя, парень, еще длинная-длинная череда дней, и ни завтра, ни послезавтра ты не умрёшь. Надо только работать. Понимаешь? Работа спасает, ведь правда?! От сомнений, вопросов. Это только на первый взгляд кажется скучным. Но спишь хорошо, и душа спокойнее.
ГЕРМАН. Ты кто, Свидетель Иеговы?
ВЛАДИМИР. (Увлекшись) Душа… дух, духовность. Спасите наши души. Интересно, это от слова «душить«?
ГЕРМАН. От слова «душный«. Так ты и есть тот придурок? Пшёл вон!
ВЛАДИМИР. (Опомнившись) Позови Аллу. Мне нужны письма. Я не мог быть на похоронах, у меня дочь больна… Где коробка?
ГЕРМАН. Перебьёшься.
ВЛАДИМИР. Хам ты, парень. Я же по-человечески…
ГЕРМАН. Вот и вали отсюда.
ВЛАДИМИР. Что ж вы за поколение такое?.. Вы во что-нибудь верите?
ГЕРМАН. В добрую Фею. Гоу хом!
Во взгляде Германа неподдельная злоба. Владимир выходит. Юноша изо всех сил швыряет ему вслед яблоко, оно разбивается о дверь. Звонит телефон. Разыскивая, где оставил аппарат, чтобы ответить, Герман шарит рукой по подоконнику пакет падает и вываливается содержимое в виде трех писем. и случайно натыкается на коробку перевязанную скотчем с  письмами Искры, приготовленной Аллой для Владимира. Машинально берет письмо и просматривает. Телефон продолжает звонить, но Герман увлекается и читает, не отрываясь.

Картина 4

Скамейка во дворе. Очертания церкви, фонарь. Снег всё ещё идёт. На скамейке сидит Аллочка, рядом, опираясь на спинку, стоит Роман.
АЛЛОЧКА.  Мы сидим здесь уже полчаса и молчим. Может, лучше на сегодня попрощаться?
РОМАН. (Рассеянно) Да… То есть… Я хотел сказать... Голова раскалывается. Кажется, что в мой мозг кто-то проникает, подключается к мыслям... и живёт там. Орудуя ими, как зубными щётками. Паразиты. Кровососущие, беспощадные. Вши. Клопы. Глисты.
АЛЛОЧКА. Рома!
РОМАН. Я тебе этого не рассказывал. А я после армии получил инвалидность. Так бывает - на вид здоровый мужик, а внутри гнилая труха.... И мне пришлось зарабатывать деньги в НИИ вирусологии, донором, чтобы кормить семью.
АЛЛОЧКА. (Сморщившись) Как… донором?
РОМАН. Очень просто. При институте есть эпидемиологическая станция. Там проводят опыты по борьбе с паразитами. Насекомых тоже нужно кормить, чтобы изучать. И я кормил собой тысячи… (Быстро взглянув на неё) Что, противно?
АЛЛОЧКА. (Уклончиво) Моя работа была не лучше.
РОМАН. Прости, я не хотел…
АЛЛОЧКА. За что извиняться? Всем, что сейчас у меня есть, я обязана вашей семье. До сих пор не пойму, почему ты помогал мне. Сын такого человека, а я… приезжая, без прошлого и будущего.
РОМАН. Неправда (Садится рядом, осторожно дотрагивается до ее живота) Уже с будущим.
Аллочка отворачивается.
Я люблю тебя.
АЛЛОЧКА. Давай не будем об этом.
РОМАН. Почему?
АЛЛОЧКА. Странный вопрос. У тебя жена, сын.
РОМАН. Гера? Ты же знаешь, это сын Дианы. Во всём… К тому же, он сам отказался от нас. Сложил костёр из наших подарков. Так и не простил, что не взяли его с собой.
АЛЛОЧКА. Честно? Я тоже не понимаю Диану. Она же мать!
РОМАН. Мать… (Усмехается). У нас не было выхода. Страна рухнула. Мы просто бежали прочь, в никуда. Если бы не папин друг, приютивший нас в первое время в Торонто… Да и там не всё было гладко. Думаешь, Канада рай? Диана не сразу нашла работу. Я таскал тележки у супермаркета. Что бы было с ребёнком? Он там вообще мог погибнуть.
АЛЛОЧКА. Не надо было обещать. Теперь она для него стерва, а ты ничтожество.
РОМАН. (Мягко) Ну, это понятно… (Помолчав) Будь Искра жива, она бы знала, как с ним разговаривать.
АЛЛОЧКА. Всё еще не верится, что её больше нет.
РОМАН. Алла, я как раз об этом и хотел… (Закрывает лицо руками) Понимаешь, я не верю. Она не могла бросить нас. Почему так вышло?
АЛЛОЧКА. Об этом гадать бессмысленно.
РОМАН. Гадать - да. Мне хочется знать правду.
АЛЛОЧКА. Зачем?
РОМАН. Господи… Я как во сне. В глазах плывёт, утекает куда-то… Ты не бросишь меня?
АЛЛОЧКА. Чего ты от меня хочешь?
РОМАН. Скажи, что не бросишь! Я так устал быть один… Не с кем посоветоваться. Что делать? Идти в полицию, к частному детективу? Сколько это будет стоить? Или попробовать всё раскопать самому? Не получится… я слишком редко что-то делал сам. Неизвестно, чем это может кончиться...
АЛЛОЧКА. Вот именно. Подумай об этом (Поднимается). Прости, я замёрзла.
РОМАН. Погоди!
АЛЛОЧКА. В таком деле я тебе не помощник. Искры уже нет, а я устала решать проблемы других людей. У тебя каприз… а мне нужно думать о ребёнке. Если хочешь, я напою тебя чаем, выстираю одежду, пущу погреться. Но это всё, что в моих силах. Твоя сестра была замечательным человеком, но к чему копаться сейчас во всём этом? Её не вернёшь. А ты... столько жертв можешь принести её памяти. Лучше не стоит.
РОМАН. Алла!
Аллочка уходит. Роман смотрит ей вслед, но она не оглядывается.

Картина 5

Утро. Герман лежит на диване, закинув ноги на спинку, и увлечённо играет в телефон. Когда входит Бабушка с дымящимся блюдом, он фотографирует её встроенной камерой и продолжает тыкать пальцем в экран. Старуха хлопочет у стола, с трудом передвигаясь и тяжело дыша.
БАБУШКА. Покушай, Герочка. Поешь горяченького…
ГЕРМАН. (Не отрываясь) Что там? Блины?
БАБУШКА. Блинчики, маленький, с творожком, как ты любишь. Только испекла.
ГЕРМАН. Ладно, давай.
БАБУШКА (Не расслышав, ворчливо) Поешь, кому говорю. Отощал, одни ключицы торчат…
ГЕРМАН. (Кричит) Поставь к телевизору! (Бросает телефон). Может, в кои-то веки сериал есть какой приличный…
Бабушка, хромая, несёт блюдце с блинами и кружку. Герман жмёт кнопки пульта, комната оглашается дикими звуками рекламы, дневных ток-шоу и обрывками хит-парадов.
(С раздражением) Не плещи на пол! Подноса что ли нет?
БАБУШКА. Герочка, место прибери на столике, куда поставить…
ГЕРМАН. (Одним движением смахивает вещи на пол) Быдлядская страна… ни подносов, ни салфеток нигде. Зато духовность, блин… все православные. (Жуёт блин) Свалить бы скорее, хоть на край света!
По телевизору идёт мультфильм о Карлсоне, слышна реплика, где Фрекен Бок записывает номер телефона: «Два-два-два…»
О! Почему бы и нет?
БАБУШКА (Не слышит) Вкусно?
ГЕРМАН. Тоска... Бабла подкоплю, только вы меня и видели все. Надоело. Сами пожили как люди, моя очередь. (Громко) Да вкусно, ба, вкусно! Отстань ты уже… (Ест) Всё-таки хорошая вещь эвтаназия. Старики должны вовремя эвакуироваться, а не пердеть до ста лет. Умру молодым, чтобы не превращаться в биомусор… (Смотрит внимательно на бабушку, как будто поражённый внезапной мыслью). Как бы эти уроды тебя и правда из дома не выкинули. С маман станется…
БАБУШКА. (Удовлетворённо) Ну и слава богу. (Садится) Господи, дожила. Гера дома (Плачет) Крошечка мой. Как война кончилась, такой радости не было…
ГЕРМАН. (Делает телевизор громче) Пошло-поехало.
БАБУШКА. Бери варенье. Вишневое, с косточками. Помнишь, на даче вишня росла? Ты маленький был когда, каждое утро бегал смотреть. «Бабуль, не созрели ягодки?" Ягодки-то, грех один, крохотные, как пуговки. И кислые - вырви глаз! А ты, бутуз, наберешь в рот, за обе щёки... и ещё по карманам рассуешь, думал, я ничего не вижу... (Вздыхает) А теперь и дачи уж нет, и вишни той, а я всё живу и живу...
ГЕРМАН. За одну эту дачу я бы вас всех… (Пробует чай) Чёрт, кипяток! (Кричит) Обжегся!
Бабушка, причитая, спешит на кухню за холодной водой. Оставшись один, Герман привычно жмёт кнопки пульта, переключая каналы. Его взгляд падает на разбросанные вещи, среди которых валяется письмо Искры. Помедлив, Герман с усмешкой поднимает его. Входит Аллочка с графином.
АЛЛОЧКА. (Бесстрастно) Разбавить чай?
ГЕРМАН. Киска, открой-ка окно. От этих блинов чад на весь дом (Читает). И скажи-ка мне… Этот шизик, тёткин любовник. Он что-то лопотал о коробке. Якобы ты ему обещала отдать… что за история?
АЛЛОЧКА. Я просто подумала… раз эти письма ему, пусть возьмёт. Вспомнит когда-нибудь, как его любили.
ГЕРМАН. Му-тю-тю… (Насмешливо) Люби-или. Русским иначе никак, да? Надо обязательно кого-нибудь любить. Не себя, не свободу, не блинчики с вишнями… Кого-то! Всей широтой размаха. С поцелуем крест-накрест, с бутылкой водяры, пачкой «Беломора«, куском чёрного хлеба с луком, со слезой, душа нараспашку, да?..
АЛЛОЧКА. При чём тут…
ГЕРМАН. А как же иначе? Лю-бофф!.. Реветь медвежьими глотками древнюю, вековую песню. С надрывом, с мукой, сладострастно!.. И мчаться вечно куда-то вперёд, сквозь метель… на тройке с бубенцами, на «Мерсе« и «Бумере«, главное чтобы свист в ушах, ветер в морду... э-гэ-э-э-э-й!!! Коричневые лики, скорбные длинные глаза... чеховские сёстры... б-р-р-р, извращенцы!
АЛЛОЧКА. (Тихо) Что ты в этом понимаешь?
ГЕРМАН. Всё. Вся ваша лю-бофф - это мучиться. Вам, бабам, нравится. Изводить себя и других, мазохистки… (Смотрит на неё) Господи, с кем я разговариваю? Тупая овуляшка…
АЛЛОЧКА. Да ну?
ГЕРМАН. Ну да. В зеркало на себя посмотри. Сидела бы в своём колхозе, читала бы Коэльо. «Ой, девачки, такие девачки…« Я же помню прекрасно, как и откуда Ромушка тебя в дом приволок…
АЛЛОЧКА. (Сдержавшись) Чай уже и так остыл. Будешь варенье?
ГЕРМАН. Тащи.
АЛЛОЧКА (Ставит на столик вазочку) Ты ведь неглупый парень. Почему в институт не пошёл?
ГЕРМАН. Потому и не пошёл, что неглупый. Взятками преподов кормить? Ради ненужной бумажки?
АЛЛОЧКА. А я когда-то приехала сюда, чтобы учиться. Сначала хотела моделью стать… знаменитой. Потом в торговый поступала, потом на юриста…
ГЕРМАН (В восторге) Обожаю такое! (Швыряет на пол фантик) Бедная провинциальная девочка… а в столице кругом соблазны , богатые подонки… он наливал шампанское, клялся жениться, да?
АЛЛОЧКА. Дурачки вы. Все в этом возрасте выставляетесь. Ладно, тебе жить.
ГЕРМАН. Эх... что ж ты такая скучная, а? С тобой даже спорить не о чем… не то что здесь (Хватает письмо Искры) Вот с кем бы поговорить! Ты-то просто тупая овца, таких до фига… вы безобидный шлак, а вот тётя Искра, как выясняется…
АЛЛОЧКА. Прекрати. Имей уважение к смерти. Кто ты такой, чтобы судить?
ГЕРМАН. Запомни, киска. Я сужу, кого захочу. У нас свобода слова… пока, во всяком случае. (Демонстративно комкает письмо) Всё элементарно. Потаскухи предпочтительней. Они стоят недорого, не выносят тебе мозг. Есть телки порядочные, то есть либо лживые, алчные сучки, либо уродины, об которых вытирают ноги. И пишут они... не стихи. Сама знаешь. (Качает головой, глядя на смятую бумажку) Но... это что такое? Юродство? Шизофрения?
АЛЛОЧКА. Зацепило тебя.
ГЕРМАН. (Думая своё) Либо лицемерие высшей пробы… Землячка-маньячка кофе бы ей подносила. Кстати, имя даже такое совковое… Ленинская Искра!
АЛЛОЧКА. Славянское имя, старинное. Означает «честная«, «светлая«, «открытая«…
ГЕРМАН. Чего-чего, а честности в этом доме отродясь не было!
АЛЛОЧКА. Говоришь, Владимир искал коробку? (Достаёт коробку) Отдай ему сам.
ГЕРМАН. (Присвистнув) Ни хре-на себе!.. Тётка времени не теряла. Экий зуд писанья…
АЛЛОЧКА. Отдай, пожалуйста. Не хочу его лишний раз видеть.
ГЕРМАН. (Отрывает скотч и заглядывает внутрь) Мать честная, вот это склад!
АЛЛОЧКА. Для тебя ничего интересного.
ГЕРМАН. Да ладно. Всё равно делать нечего… (Перебирает тетради). Господи, ну почему нельзя жить, не заморачиваясь?
АЛЛОЧКА. (Скептически) Действительно.
ГЕРМАН.(Листает) Реальный бред!
АЛЛОЧКА. Ты-то с чего вдруг… распсиховался? (Внимательно разглядывает). Сколько смотрю на тебя, никак понять не могу… дитя ты малое - или урод, как все мужики?
ГЕРМАН. Всего понемногу. Взрывоопасное органическое соединение.
АЛЛОЧКА. Об одном прошу. Не показывай эти письма отчиму.
ГЕРМАН. Он-то тут при чём?
АЛЛОЧКА. Он что-то задумал. Что-то вроде расследования.
ГЕРМАН. Кретин.
АЛЛОЧКА. От этого будет только хуже. Есть заключение о смерти, никто не сомневается, что это самоубийство. А он, вместо того, чтобы смириться и попробовать пережить…
ГЕРМАН. (Радостно перебивает) Вау! Киска, ты подарила мне редкую возможность хоть чем-то увлечься! А то ведь сил нет, скука… (Хватает коробку под мышку). Буду изучать историю болезни. Ромушка идёт лесом. В конце концов, я имею право хоть что-то знать о своей родственнице…
АЛЛОЧКА. Трепло ты с гармошкой, мелкий.
Голос БАБУШКИ. Алла, Герочка не хочет добавки?
ГЕРМАН. Неси блины.
АЛЛОЧКА. Мы договорились?
Герман не отвечает. Видя, с каким интересом он роется в коробке, Аллочка вздыхает и выходит из комнаты.

Картина 6

Поздний вечер. Роман сидит внизу, на скамейке. Из дома выходит Аллочка с хозяйственной сумкой. Едва увидев его, пытается обойти подальше, но он явно поджидал её и бросается навстречу.
РОМАН. Алла, подожди!
АЛЛОЧКА. Оставь меня в покое.
РОМАН. Пять минут. Две минуты!.. Выслушай только.
АЛЛОЧКА. Мне нужно в магазин. В аптеку… ты тоже займись чем-нибудь, ладно?
РОМАН. (Истерично) Стой! (Хватает её за руку). Я нашёл одну вещь…
АЛЛОЧКА. Чего ты добиваешься? Нашёл, ну и что? Искра от этого не вернётся. Пусти!
На лестнице появляется Герман, быстро спускается, но узнаёт голоса Аллы и отчима, замедляет шаг.
РОМАН. Как ты не понимаешь? Она не могла покончить с собой. Я знал свою сестру, и не было человека жизнелюбивее! Да, у неё бывали моменты… у кого их нет? Тем более, ей так не везло. Но она всегда, понимаешь, всегда верила, поддерживала нас, заботилась обо всех вокруг. Я тебе расскажу, чтобы ты поняла...
АЛЛОЧКА. (Тянет руку) Не надо!
РОМАН. Она никогда не теряла надежды! И внушала её другим… мне, друзьям… даже Герке!
Герман останавливается и с интересом слушает.
АЛЛОЧКА. Мелкий её почти не помнит. Ты и сам говорил…
РОМАН. Зато она его отлично помнила. Это Диана запретила им общаться… Из-за неё Искра ушла из дома. (Задумчиво)  Мы жили все вместе в этой квартире – Искра, я с женой, маленьким Геркой и бабушкой. И это было невыносимо. Сама понимаешь, что начинается в семье от нищеты. Я на отцовское наследство не претендовал, а сам заработать не мог. Дома бардак, мы оба на нервах, не до ребёнка... а Искра любила с ним возиться. Она и деньги мне тайком подсовывала, пока жена не видит, хотела мне выделить долю, но я отказался. Я же мужчина, и отец так решил…
АЛЛОЧКА. Что произошло?
РОМАН. Не помню уже, с чего начался скандал… кажется, я выпил, Диана устроила истерику. Все те дни похожи один на другой. Ругань перешла в какую-то уж совсем... безобразную сцену, жена швырнула в меня тарелкой, я сорвался, ударил её... соседи в дверь трезвонят, вызвали милицию... (Трёт глаза) И тут Искра ворвалась. Редко к нам в комнату входила, они с Дианой друг дружку на дух не переносили, а тут сама... схватила Герку на руки, глазищами сверкнула: "Опомнитесь!.." Сама ещё молоденькая была, красивая... как сейчас её вижу в этот момент! Герку к себе прижимает, он в неё вцепился... трясётся весь, плачет. Она его гладит, мол, сейчас уедем отсюда, не плачь, Фея прилетела. Какая-то у них игра такая была что ли...
На реплике о Фее Герман замирает.
Диана орёт, я… плохо соображаю. Помню только, как Искра его одевала. Приговаривала что-то, про волшебную страну… отвлекала его, наверное. Говорит, говорит… а сама ему штанишки натягивает, они рваные были… так на меня взглянула, как зверь! Укутала его, схватила какую-то игрушку и дверью хлопнула. Даже штукатурка посыпалась. Диана чуть успокоилась, я пришёл в себя... звоню Искре, а её нет. Тогда ещё не было мобильных, мы до утра чуть с ума не сошли. Жена места себе не находила, проклинала меня, её... Бабка наша чуть концы не отдала. Оказалось, Искра взяла его с собой в театр, а после спектакля они ночевали за кулисами. Всё бы ничего, Герка жив-здоров, успокоиться бы Диане... но вот тут-то она и завелась. Искра её выслушала, собрала вещи и ушла. Совсем. Жила в театре, потом на съемной квартире, ждала там своего Владимира… А потом мы уехали. Искра вернулась, когда Герка уже свалил в свою Грецию, и бабушка осталась с тобой.
АЛЛОЧКА. Ясно. Но что это объясняет?
РОМАН. Аллочка, любимая… (Хочет поцеловать её, она вырывается) Как мне убедить тебя, что она не могла?
Герман быстро бежит вниз, прыгая через ступеньку. С ним как будто что-то произошло во время этого монолога. В размашистой и картинной походке вдруг появляется какая-то неуверенность, а надменное выражение лица чуть-чуть оттаяло. На протяжении следующего эпизода он в смятении, как человек, у которого внезапно выбили опору из-под ног. Увидев его, Роман и Аллочка невольно отшатываются друг от друга.
ГЕРМАН. (Хочет отвесить поклон, но чуть не падает на скользких ступенях) Чёрт, гололедица…
РОМАН. Что тебе тут надо?
ГЕРМАН. (Взвинченно) Сказать правду? Пройти. К остановке троллейбуса. Поймать маршрутку, доехать до Ярославки. Думаешь, ты один хочешь трахаться?
АЛЛОЧКА. С ума сошёл, мелкий?
ГЕРМАН. Какой я тебе мелкий, халда?
РОМАН. (Хватает пасынка за грудки) Свинья… Извинись сейчас же!
ГЕРМАН. (Легко отбрасывает его от себя) Пошёл ты, алкаш.
РОМАН. (Вскакивает и пытается ударить в ответ) Ах, ты…
АЛЛОЧКА. Не трогай его! Он же ребёнок!
ГЕРМАН. (Хохочет, но в этом смехе сквозит что-то вроде звука натянутой до предела струны) Понял, папик? Низя-а-а! Я-же-ре-бе-нок!
РОМАН. (Альбине) Защищаешь? Они же дети, да?.. Знаешь, что вырастает из этих детей, если вовремя не дать им по шее?
ГЕРМАН. (Презрительно) Опоздал. Как бы тебе сдачи не получить, папуля. (Быстро, будто боясь не сдержаться, уходит, отряхиваясь на ходу)
РОМАН. (Вслед) Твой папуля неизвестно где! И тебя бы не видеть… никогда!
АЛЛОЧКА. Интересно, что это с ним?
РОМАН. А что?
АЛЛОЧКА. Не заметил? Он сам не свой. Не понимаю, что с ним творится.
РОМАН. (Тревожно) Наркотики?
АЛЛОЧКА. (Отмахивается) Да нет… что за глупости?
РОМАН. В их возрасте? Сплошь и рядом! Ты просто идеалистка.
АЛЛОЧКА. (Насмешливо) Я?! (Смотрит на часы) Дашь наконец пройти? Магазин закроется.
РОМАН. Он двадцать четыре часа.
АЛЛОЧКА. Послушай, хватит! Серьёзно. Ты не веришь, что Искра убила себя. Кто тогда её убил? Если есть основания, обращайся в полицию. Пиши заявление. Только не удивляйся, если тебя выпрут оттуда пинком под зад.
РОМАН. Я же сказал, что нашёл одну вещь. Вот. (Достаёт книжечку) Это её ежедневник. И тут, незадолго до смерти, запись: «Нотариус, девять ноль-ноль«
АЛЛОЧКА. Ну и что?
РОМАН. Зачем ей понадобился нотариус?
АЛЛОЧКА. Мало ли!
РОМАН. Почему я ничего не знал?
АЛЛОЧКА. Прости, но ты вообще мало что знал о делах собственной семьи. Об отцовском наследстве тоже…
РОМАН. Бог мой, ну перестань!.. Диана мне мозг вынесла с этим наследством, теперь вот ты… (Прячет книжечку) Господи, как нелепо прошла жизнь… Когда умерла мама, стало совсем одиноко. Все слышат только себя. Знаешь, я в каком-то смысле даже завидую этому Владимиру. Искра так любила его. А меня вот почему-то никто никогда не любил. Несправедливо.
АЛЛОЧКА. Меньше нытья, больше дела.
РОМАН. Да… Только сестра говорила иначе. «Я могу полюбить уже за то, что мне вовремя скажут «доброе утро«, «спокойной ночи«…
АЛЛОЧКА. Спокойной ночи! (Решительно уходит, забросив сумку на плечо)

Картина 7

Комната в квартире Искры. Лилия в разобранной постели, на ней красивый шёлковый пеньюар. Герман сидит на подоконнике и неотрывно смотрит на луну.
ЛИЛИЯ. Что с тобой?
ГЕРМАН. (Будто сам с собой) Какой-то ад… Мчался сюда из греческих колоний, а теперь сам не знаю, стоило ли возвращаться.
ЛИЛИЯ. Иди ко мне, Герочка!
Герман молчит и не трогается с места.
ЛИЛИЯ. Герочка, улыбнись! (Подходит и пытается расстегнуть ему толстовку) Милый, заюшка… Какой же ты стал. Совсем мужчина. (Целует его). Ты назло Диане меня позвал, я понимаю. Ну и пусть. Ну и ладно… Или всё-таки я тебе нравлюсь? Милый, ну скажи, нравлюсь немножко?
ГЕРМАН. (Стряхивает её руки) Так жить нельзя.
ЛИЛИЯ (Кивает) Нельзя!
ГЕРМАН. (Качает головой и фыркает) Дура ты.
ЛИЛИЯ Зато красивая.
ГЕРМАН. (Со вздохом) Это да. Ангел небесный.
Падают в постель, тут же звонит телефон.
Кто там ещё? Алло! Конь в пальто! Ты на часы смотрел, дядя? Советую. Всех благ (Смотрит на дисплей) «Кукусик«…
ЛИЛИЯ (Хочет забрать мобильный) Дай сюда. Кто там?
ГЕРМАН. По голосу – какой-то муфлон надутый. (Не даёт телефон) Ну-ка, ну-ка… блин, контактов у тебя!
ЛИЛИЯ (Нервничает) Отдай! Может, это Влад… Говорила же, поедем в отель!
ГЕРМАН. Подумаешь. Переживёт. Погоди-ка… Ты что, до сих пор её не удалила? "Искорка", плюс семь, девятьсот…
ЛИЛИЯ Хватит! (Выхватывает телефон) Поцелуй меня наконец!
ГЕРМАН. Искорка… (Протягивает руку, но вдруг, как будто не справившись с собой, хватает Лилию за шею и с силой прижимает к кровати) Хоть мне-то не ври! Знаю я вас, подружки… Ты ведь не выносила мою тётку, правда? Давай, признавайся!
ЛИЛИЯ (Хрипит) Больно!
ГЕРМАН. (Не владея собой) Подружка… насмотрелся на вас, бабы. Языки грязные, мозгов ни грамма, жадные, подлые, тупые…  "Искорка…" а сама удавила бы её в переулке, шпильками бы своими забила насмерть… и на телефон свой дешёвый снимала бы, да? Звезда ю туба?!
ЛИЛИЯ (Вырвавшись) Ненормальный! (Кашляет) Вот не верь снам после этого…
ГЕРМАН. И зависть, конечно… (Медленно встаёт и опять идёт к окну, будто под гипнозом) Ей досталось наследство. А ты небось и не помнишь своих родных, да?
ЛИЛИЯ (Кричит) Я всё помню! Мать-алкоголичку, отца-подонка! Семерых братьев и сестёр! (Плачет) Им, детям больших шишек и академиков, всё достаётся даром. Потому и не ценят жизнь… вообще ни черта не ценят!
ГЕРМАН. (Удивлённо) У тебя родители пили?
ЛИЛИЯ. Богемка… изображают страдания, потому что не знали настоящего горя. Чего ей не жилось в пятикомнатной квартире? Ах, её не полюбили. Всегда любили, а тут облом… надо же! Папочка любил, братец любил, друг… все с ней носились. За что? Она что, высший сорт? Ей всё доставалось, а деньги нужны были мне! Я настоящая актриса, а в театре – она! Вечно она…
ГЕРМАН. (Не глядя на неё) Да, пьяные родоки… это жесть.
ЛИЛИЯ Будь у меня эти деньги, я бы… (Рыдает) Как жить, как выглядеть? Возраст уже… в актрисы поздно…
ГЕРМАН. Понятно. Подытожим. (Невесело усмехается) Все как один - на редкость милые люди. Ещё немного, и я поверю Ромушке, что вся ваша шайка собралась и повесила тётю Искру на крюке от люстры.
ЛИЛИЯ (Ядовито) Во главе с бабушкой?
ГЕРМАН. (Со вздохом) Ладно, раздевайся.
ЛИЛИЯ Отстань!
ГЕРМАН. Что так?
ЛИЛИЯ Не хочу!
ГЕРМАН. Упс. А минуту назад сама выпрыгивала из колготок. Вот так скажешь правду, и тут же становишься противен… (Пытаясь говорить в обычной шутовской манере) Боже, боже!.. Отчего мне так не везёт? Вечно влюбляюсь либо в круглых дур, либо в мраморные статуи. Если вдруг будет у меня сын... не дай ему, боже, быть в свою мать, кто бы она ни была!..
ЛИЛИЯ. У таких, как ты, сыновей не бывает. Или вы не помните, кто вам их рожает (Вытирает слёзы и пудрится перед зеркалом). Ты псих, Гера.
ГЕРМАН. Это наследственное.
Пауза. Герман включает радио. Долго ищет музыку. Потом отворачивается от Лилии и говорит, уже не кривляясь, снова как будто в небо.
Я скоро свалю отсюда навсегда… решено. Эта страна обречена. Но знаешь, как ни странно, даже в моём отравленном детстве была сказка. Я был уверен, что это сон, фантазия… до сегодняшнего дня. Нет, обросло, конечно… память человеческая, ей свойственно… Короче, когда я был маленький, у меня была Фея.
ЛИЛИЯ Кто-о?
ГЕРМАН. Добрая Фея. Она приходила, когда я чего-то боялся. Плакал. Маман звать было бесполезно, а она прилетала… Приносила ириски, "Золотой Ключик", помнишь, были такие, вкусные… Мороженое. От неё так пахло… не то духами, не то шоколадками. Красивая, добрая Фея с тёплыми руками. Мы слушали музыку, и ничего круче я не слышал, какие только группы потом не перелопатил, всё лучшее, западное... А однажды она взяла меня с собой. Так и сказала: "Собирайся, летим в мою страну". Чёрт, я ведь и правда думал, что всего этого не было, просто больное воображение забитого ребёнка!
ЛИЛИЯ. А что было?
ГЕРМАН. Не знаю. Помню огромный зал… шарики, люди какие-то. Все улыбаются, и все мне рады. Мне! Были звери и птицы какие-то диковинные, яркий свет... вообще, всё яркое, праздничное… я ошалел совершенно! Это был лучший день в моей жизни, Лиль. Блин, как я раньше не догадался, что это театр?!
ЛИЛИЯ (Садится рядом и пытается обнять его за плечи) Ты был на детском спектакле?
ГЕРМАН. Вряд ли на детском. Потому что потом, когда праздник кончился, Фея повела меня по своим владениям. Волшебники зажигали звезды и Луну по моему желанию, я смотрел вниз с огромной высоты, видел тысячи старинных платьев и париков в одной комнате… и ещё, что-то вроде цеха, где делают всё на свете. Мебель, машины, даже море и дождь. Было нисколько не страшно, Фея держала меня за руку. И ещё кот там был. Офигеть, я не помню, как учителей звали, а этого кота полосатого... как сейчас (Смотрит себе на руку) Чувствую, какой он был мягкий. Кот Тимофей...Это была Искра, тетя Искра, понимаешь?
Резко звонит мобильный. Лилия лихорадочно ищет его, чтобы отключить, настойчивый звук нарастает. Герман, вздрогнув, ухмыляется, его лицо опять приобретает циничное и глумливое выражение.
ЛИЛИЯ Прости пожалуйста (Нажимает кнопку). И что? Дальше что?
ГЕРМАН. Ни-че-го. С тех пор я её не видел. Да ответь ты ему уже.
ЛИЛИЯ Кому?
ГЕРМАН. (Бросает ей платье) Иди давай, всё.
ЛИЛИЯ Куда? Герочка, ну что такое? (Обнимает его) Т-ш-ш… Успокойся. Хочешь секрет? У меня было много мужчин...
ГЕРМАН. Думаю, больше, чем у меня женщин.
ЛИЛИЯ. А ты не шути. Были образованные, солидные, крутые.
ГЕРМАН. Но никто на тебе не женился.
ЛИЛИЯ (Серьёзно) Так и я бы не согласилась. А позови меня ты, пошла бы не раздумывая. Ты настоящий.
ГЕРМАН. (После продолжительной паузы) Какая пошлая ложь.
ЛИЛИЯ Думай, как знаешь (Улыбается) Тебе ведь нравится плохо думать о людях?
ГЕРМАН. Зато не разочаруешься.
ЛИЛИЯ. Бедный мальчик…
ГЕРМАН. Всё, хватит! (Снимает толстовку через голову) Расскажи лучше, что у тебя с этим… (Кивает на телефон) Как его там? Человек-пиджак?
ЛИЛИЯ. Там видно будет.
ГЕРМАН. Он в топе?
ЛИЛИЯ. Он государственный служащий. Начальник департамента…
ГЕРМАН. А-а, коррупционер… Класс! Парень крутится ужом на сковородке. Карьерку сделал… смотри, не упусти. Не пойму только, что их могло связывать с тёткой? Странная дружба.
ЛИЛИЯ Ты её идеализируешь.
ГЕРМАН. (Раздевается) Нет, ты прикинь, Лиль!.. Вот бы я был таким, а? Сижу в кожаном кресле, с железным сейфом, в собственном кабинете! Взятки, приёмы, тусовки… совещания. Флаг России. По пятницам сауна, пиво, чёрная икра, покер. Голубой бассейн, лучшие девочки!.. Да будь у меня такая житуха... я бы просто порвал всякую оппозицию! А заодно послал бы подальше артистократок с театральными программками... курил бы сигары, ездил на иномарке, с мигалкой, и никаких тебе котов Тимофеев...
В комнату неожиданно входит Влад. Герман не замечает его, продолжая говорить. Влад спокойно разваливается на стуле и слушает.
…только увы, здесь ни у кого нет шансов. Они засели надолго. В сущности, и я для этого всего не гожусь. Каждому даётся по вере, а я ни во что не верю… Мне только подумалось, а вдруг этот шизанутый Владимир и правда гений? Я тут из любопытства глянул пару записей... (Пауза) Искра писала, что он "звезда". В общем, положа руку на половой член, с ней трудно не согласиться...
ЛИЛИЯ Это было давно.
ГЕРМАН. Но было. Было ведь? Бы-ыло… а ваш кумир Владик, старушка, не тянет даже на ковбоя Хаггис.
ЛИЛИЯ (Бросив быстрый взгляд на Влада, тот прикладывает палец к губам) Он зарабатывает деньги.
ГЕРМАН. Как будто это достоинство.
ЛИЛИЯ А что, недостаток? С каких это пор? Гера, ты ли это говоришь?! Твоя мать рассказывала, как ты уехал от неё. Какой скандал закатил, в чём её обвинял…
ГЕРМАН. Лиль, не будем философствовать! Прости, но обсуждать с тобой смысл человеческого бытия…
ВЛАД. Может, я пойму?

Картина 8

Обстановка предыдущей картины. Влад сидит на стуле, Герман стоит напротив полуобнажённый, с расстёгнутыми брюками и демонстративно сложив руки на груди в «наполеоновской« позе.
ГЕРМАН. Глупый вопрос, но я его задам. Что ты здесь делаешь?
ВЛАД. Сейчас или обычно? Вообще я приехал за телефоном. (Показывает). Забыл вчера на столе. А с Лили… видимо, то же, что и ты.
ГЕРМАН. Не верю. Ей (Кивает на Лилию) нужны солидные, образованные, крутые…
ВЛАД. (Лилии, поднимаясь) Поговорим потом. Я тебе звонил. Могла бы предупредить. (Хочет уйти, но Герман одним прыжком загораживает проход) Тебе чего?
ГЕРМАН. (Застегивается) Мон ами, куда ты? Честное слово, драться я сегодня не в настроении.
ЛИЛИЯ. Герочка…
ГЕРМАН. (Возбуждённо) Слушайте! У меня предложение, которое устроит всех. Мы сейчас рванем по стаканчику мартини, включим японское видео с порнушкой и сбацаем небольшую групповуху. Утром возьмем тачку, поедем в казино… С тобой же пустят в казино, Владик? Поставим всё, что найдётся у меня в карманах. Не густо, конечно... но в Греции я вкалывал, сделал неплохие башли... так у вас говорят, а?..
ВЛАД. Лилия, успокой его, пожалуйста.
ГЕРМАН. (Увлекаясь) А что такое?.. Наперво везёт, говорят? Сорвём банк, купим билеты куда-нибудь на Север… к коренным этническим народам! Поселимся втроем в уютной хижине. Я согласен на роль собаки, буду грызть кости и спать на полу. Честное слово, я вам не помешаю! Рыболовство, охота, добыча полезных ископаемых... Не нравится? Ладно, усыновите меня. Мужчина стреляет уток, женщина у очага, а моё дело греметь погремушками и орать по ночам. А-а-а-а! Опять не то? Чем же тебе угодить, пат-ри-ётт?..
ВЛАД. Это что, сцена ревности?
ГЕРМАН. А что случилось? Или вы… только в кабинетах своих пат-ри-ётты?.. На севере много церквей. Традиционные ценности… Водочка с огурчиком, рыбалка с мужиками, медвежий жир… что там ещё? Балалайка? Частушки?
ВЛАД. (Не повышая тона) Да отвяжись ты… малолеток.
ГЕРМАН. (Полушёпотом, как в бреду) Вы же любите свою страну, правда? Вам всё здесь нравится, вы же ни на что её не променяете… вам пофигу, что о вас думает весь мир… ну докажи мне, давай, соглашайся!
ВЛАД. (Спокойно, почти официально) Я такой же патриот, как и ты. Просто я взрослый человек. Ваша страна, наша страна, эта страна… какая разница? Есть государство, порядок, общественный договор. Служишь ему – кормишь семью. Нет - выживай сам. Зарабатывать можно и на имперской шизофрении. Я обыватель. Мне без разницы, кто мне платит, если платит достойно. Сейчас их время. Пройдёт - посмотрим... Одного не пойму, тебе-то что за дело до всего этого? Скоро получишь визу, тебя вообще поминай как звали. Язык-то хоть выучил? Куда собрался, если не секрет? В Грецию вернёшься?
ГЕРМАН. Не твоё дело. (Скривившись) Так я и знал. И все о вас всё знают. Одна Искра думала…
ВЛАД. Мало что, что она думала! (Лилии, которая хочет что-то сказать) Подожди! (Гере) Мальчик мой, Искра была дура, не понимающая реальности. Она жила в каких-то миражах. Я всю жизнь пытался ей помочь. Бесполезно. (Лилии) Подожди, я сказал! Сколько я её знал, только и делал, что утешал её. Устроишь её на работу - уволится. Дашь денег - промотает. Вся жизнь - театр... (Передразнивает) Романтики, скитальцы и поэты.
ГЕРМАН. Послушай-ка…
ВЛАД. Нет уж, послушай теперь меня! Раз поднял эту тему… Искра ни черта не понимала в жизни. Я ей лампочки ввинчивал, в ЖЭК звонил, вечно что-то разруливал, оплачивал, Бабушку по врачам возил. Подружку ее  по театру устроил к себе секретаршей (Смеётся) Обхохочешься. Ты стихи её почитал бы…
ГЕРМАН. (Глухо) Читал. По ходу, она святая была, эта лохушка.
ВЛАД. А я не святой. Просто живу честно.
ЛИЛИЯ. Ты?!
ВЛАД. Честно - это когда ты приходишь домой, а твои жена и дети сыты и спят в тёплых кроватках. И никаких наших и не наших, белых и красных, всё это симулякры, мифы, истерия в телевизоре, пиар... Ясно?
ГЕРМАН. Ясно.
ЛИЛИЯ (Отчаянно) Да при чём тут всё это? Искра любила театр!
ВЛАД. О, да. Театр... Я признаю театр, когда это просто мюзикл по выходным, развлечение на заработанные деньги. Всего лишь место, где одни клоуны за деньги развлекают других. А то, что Искра называла театром... (Гере) Ты там бывал, в её театре? Знал бы ты, что за убожество! Нищая, дрянная самодеятельность. Ни «звёзд«, ни спецэффектов, звёздочки из фольги, мебель с помойки… тьфу! О них даже рецензий почти не писали. Ни фестивалей, ни выезда, ни грантов. Настоящий театр на Бродвее, в Берлине, в Авиньоне на худой конец. А эти... междусобойчик, провинция...
ГЕРМАН. (Бесцветным голосом) Замочить тебя, что ли?
Влад не успевает ответить. Герман лезет в карман, небрежно швыряет телефон на кровать, аккуратно извлекает из портмоне нож-кредитку. Лилия визжит. Герман ухмыляется.
ВЛАД. Вот, Лилия… полюбуйся. Творческая личность. Во всей красе!
ГЕРМАН. Дошло? (Показывает нож) Мне бояться нечего. Убью и свалю с концами. Так что в следующий раз при встрече со мной можешь сразу заказывать инвалидное кресло. С баром, тренажёрами и стоматологическим кабинетом.
ВЛАД. В тюрьму сядешь.
ГЕРМАН. (Слегка растерянно, будто совершив открытие) Ненавижу таких, как ты.
ВЛАД. (Лилии) Увидимся завтра.
ГЕРМАН. Чёрта с два. На неё больше не рассчитывай.
ВЛАД. Увидим.
Лилия бросается на Германа, стараясь отобрать у него лезвие, Влад выходит, не оглядываясь. Герман хохочет.
ЛИЛИЯ Дурачок, зачем ты полез к нему?
ГЕРМАН. Определённо, мне подфартило. Дура и мраморная статуя в одном лице.
ЛИЛИЯ. Заюшка, неужели ты ревнуешь? Не надо. Ты же знаешь, я с тобой, а это… просто надо как-то жить, понимаешь?
ГЕРМАН. А как же. Жить надо.
Пауза. Лилия смотрит в окно.
ЛИЛИЯ Влад не уезжает. Давай погасим свет.
ГЕРМАН. Думаешь, в темноте всё проще? (Нажимает на выключатель) Ну давай попробуем.
ЛИЛИЯ. Тебе не страшно?
ГЕРМАН. Почти нет. В конце концов, мы тут не для того, чтобы рассматривать друг друга. Да и на фига мне это Рио-де-Жанейро?
ЛИЛИЯ. Ты о чем, Герочка?
ГЕРМАН. Был я в Рио. Там всего и хорошего, что море и пальмы… Ты любишь пальмы, радость моя? (Встретив её непонимающий взгляд) Эх, ты… (Привлекает её к себе) Галатея.
Целуются, он берёт её на руки и несёт в постель, будто желая скорее забыться.

Картина 9

Квартира Искры, комната, где проходили поминки. Диана и Лилия готовятся к юбилею Бабушки. На столе разделочные доски, открытые банки, овощи, винные бутылки (одна початая) и бокалы. Периодически входит Аллочка, приносит продукты, молча уносит мусор.
ДИАНА. Продолжай, продолжай.
ЛИЛИЯ. (Смущенно) Гера надолго приехал?
ДИАНА. Тебе лучше знать.
ЛИЛИЯ. Дело в том, что он сделал мне предложение. Не знаю, относиться ли к этому серьёзно…
ДИАНА. Не стоит.
ЛИЛИЯ Но думаю, ты должна быть в курсе.
ДИАНА. Не беспокойся. Когда Герман женился в прошлый раз, нас никто не оповестил. Оно и к лучшему. Говорят, это было романтическое венчание с горбатой карлицей, дочкой уборщицы. Ему только-только исполнилось восемнадцать. Поспорил на бутылку шампанского. Длилась эта история полгода, потом уродица, слава богу, умерла от менингита. А мой сын бился в истериках на публику, мол, его жизненный путь оборвали... Хотя, может быть, это и неправда. Он обожает такие мистификации, вполне мог намеренно пустить слух поэффектней, чтобы меня позлить...
ЛИЛИЯ. О, боже… Что люди творят в юности!
ДИАНА. (Насмешливо) Тёткино влияние. Всё на публику (Отпивает из бокала) Так что не надейся на это сокровище. Он может сбежать из загса в последний момент, если вообще туда явится.
Входит Бабушка.
БАБУШКА. Деточки, спасибо вам, милые… дай бог здоровья!
ДИАНА. (Громко) Через пять минут по первой программе «Новости«!
БАБУШКА. Ах, господи, чуть не прозевала! Бегу, бегу… (Кричит) Аллочка, включи телевизор!
На пороге Аллочка протягивает руку Бабушке  и неожиданно входит Роман. Он в костюме при галстуке, чисто выбрит, в руках папка. Аллочка уводит Бабушку, бросив быстрый взгляд через плечо.
РОМАН. (Вслед) Добрый день.
ДИАНА. В честь чего вырядился?
РОМАН. Иду по делу.
ДИАНА. Не иначе, опять в свой клоповник.
РОМАН. У меня встреча с нотариусом. (Наливает себе вина). Тем самым, с которым Искра перед смертью…
ДИАНА. Начинается! Так я и знала. А где ты был, когда тот, другой нотариус заверял отцовское завещание? Пальцем не пошевелил, чтобы куда-то сходить, выяснить, оспорить! Теперь-то откуда что взялось?
ЛИЛИЯ. (Чтобы поменять тему) Между прочим, я выхожу замуж.
РОМАН. (Поднимает стакан) Поздравляю.
ЛИЛИЯ. За Германа.
РОМАН. (Поперхнувшись вином) Сочувствую.
ЛИЛИЯ Мы ещё не обсуждали, где будет свадьба. Его визу скоро сделают, а мне, видимо, придётся подождать, или по туристической… как это делается, не знаете? Когда я спрашиваю, он злится. (Пауза) Только и слышу «не болтай«, «не болтай«…
ДИАНА. Он бы сам научился помалкивать! (Роману) И ты тоже хорош… у нас проблемы, а ты всё по сестрице плачешь, нашёл время… Хватит пить!
РОМАН. Чуть-чуть. Для куражу… (Жадно глотает вино). Что опять за проблемы?
ДИАНА. А ты не в курсе? Эта (Кивает в сторону двери, куда вышла Аллочка) скоро родит. Кто останется с бабкой?
ЛИЛИЯ Ой, правда ведь! Надо поискать сиделку. Почитать объявления…
ДИАНА. Кого мы найдём за такие деньги? Но больше платить я не в состоянии. Если бы подобрать хороший дом престарелых… и квартира бы освободилась, но этим надо заниматься, понимаешь, ты, алкоголик?!
ЛИЛИЯ Ребята, а может, связаться с её сыном? Отцом Геры? Это же его мать, в конце концов.
ДИАНА. За все эти годы от него не было ни весточки. Не знаю, жив ли он вообще. Нас тогда так прижали коллекторы… (Машет рукой). Вспоминать не хочется. До нитки нас обобрали, бомжами оставили. (Роману) Помнишь?
РОМАН. (Пьёт) Подождите. Сначала нотариус.
ЛИЛИЯ. (Умоляюще) Рома, лапочка, не всё ли теперь равно?
ДИАНА. Вот именно. Искру, к счастью, не воскресишь.
РОМАН. (Допивает стакан и с силой бьёт его об пол) Не смей!.. (Сжимает кулаки, видно, что он уже изрядно пьян) А то…
ДИАНА. Ну что, что? Что ты мне сделаешь?
РОМАН. (Кричит) Не смей орать! (Пошатнувшись) Господи, как всё это надоело… если б ты знала, как ты мне отвратительна!
ЛИЛИЯ Хватит, хватит! Не ругайтесь. Надо с бабушкой что-то решать. Должен же быть выход…
ГЕРМАН. (Внезапно из-за спинки кресла, где сидел до этого на полу незамеченный) Эвтаназия. Я уже предлагал.
Все трое вздрагивают от неожиданности, Лилия вскрикивает.
ЛИЛИЯ. Мамочки, зая!.. Как напугал!
ДИАНА. Шут гороховый. Ты что, все время был здесь?
ГЕРМАН. (Поднимается во весь рост, держа в руках коробку с архивом Искры) Увы. Зачитался. Очнулся, когда услышал голоса из детства. (Матери) У тебя даже интонации не изменились. А с бабушкой… элементарно! (Продолжая говорить, упаковывает коробку в пакет, надевает ультрамодное пальто, тёмные брендовые очки, оглядывается в поисках зеркала) Вы что, ящик не смотрите? Одеваем старуху, везём на вокзал. Покупаем билет на электричку. Сажаем в поезд, в последний раз прижимаем к сердцу. Даём ей сосиску в тесте... "Осторожно, двери закрываются!" Машем платочком. Вот и всё. Без документов кто её опознает? В каком-нибудь дальнем садоводстве... Бомжевать она долго не сможет, погода холодная, глядишь, и похороны за госсчёт...
ДИАНА. (Отмахнувшись) Пошла писать губерния.
РОМАН. (Допивает) Как вы достали все…Где Аллочка?
ГЕРМАН. (Резко срывает чехол с зеркала) Да снимите уже наконец эти дурацкие тряпки! (Смотрит на себя) М-да… (Диане) Так в чём я не прав? Ты же хочешь избавиться от неё? Ах, да… (Вглядывается в зеркало) Что-то припоминаю… Она, кажется, вырастила твоего сына?
ДИАНА. Может, хватит?
ГЕРМАН. Точно-точно!.. М-м-м! Какая незадача. Нет, ну в общем-то я согласен. Подумаешь, бабка кормила меня… провожала в школу, вязала варежки. Уродские, кстати, весь класс надо мной ржал… Ходила на собрания, стенгазеты эти дебильные рисовала, пока я спал. Книжки таскала из библиотеки. Обстирывала... Носки мне штопала, будто нельзя было купить новые... Гуляла со мной в парке, возила на санках зимой... (Разворачивается, ослепительно улыбаясь) Это всё фигня, правда, маман?! С ней сейчас столько хлопот, она старая, глухая, скоро начнёт ходить под себя... кому нужен этот головняк? Даже в дом хроников её не пристроить, а там так хорошо, в этих домах, правда?
ЛИЛИЯ. (В ужасе) Герочка, не кричи!
ГЕРМАН. (Диане) Там же уход, врачи, нянечки, кормёжка… правда? Ты же сама не прочь так пожить! (Лилии) Помнишь, в школах был такой… блин, как его… учебно-производственный комбинат. Девчонки машинопись изучали, а я попал на практику санитаром… Вот в такой дом. Тогда я и понял, что эвтаназия - это гуманнее. Когда моешь пол, а эти старые психи смотрят на тебя, как звери в клетке, и каждый ждёт, ждёт, ждёт... надеется, что придёт сын, или внук...
ДИАНА. Тогда забирай её с собой. Решено?
ГЕРМАН. Куда?
ДИАНА. Откуда я знаю? Раз ты такой заботливый и благодарный, должны же быть варианты! Или опять так, потрепаться, всё равно взрослые сами всё решат?
ГЕРМАН. (Ставит пакет с коробкой у двери) Все в курсе, что я женюсь?
ДИАНА. (Жёстко) Зачем?
РОМАН. (Заплетающимся голосом) Им уже праздника захотелось… Не успели похоронить…
ГЕРМАН. Кто сказал «праздник«? Никаких праздников, брак - панихида по любви. Поминки по Искре плавно перейдут в поминки по моей вольной жизни. Прошу всех быть в чёрном, включая невесту. Вместо Мендельсона - Шопен. Похоронный! В свидетели позову рабочих сцены из одного театра. И никаких гостей со стороны. Только компания единомышленников. Стол обещаю по первому разряду, но остальное... тамаду, фотографа, всё в топку.
ЛИЛИЯ. Герочка, я не понимаю…
ГЕРМАН. Тс-с-с! (Подносит к уху телефон) Алло? Да, он самый. Виза готова? Отлично. Когда можно забрать?.. (Пауза) Да, билет уже есть. Спасибо! (Нажимает кнопку). Неделя на всё про всё. Думаю, хватит. (Роману) Как зовут нотариуса?
РОМАН. (Рассеянно) Алла… Где ты, Алла?.. (Засыпает)
ГЕРМАН. Всё ясно (Лезет в карман к отчиму, достаёт телефон и быстро листает список входящих звонков). Ему на сегодня юридические тонкости противопоказаны.
ДИАНА. (Качая головой) Тебе-то всё это зачем?
ГЕРМАН. (Не отвечает) Свадьбу сыграем после юбилея бабушки. Времени в обрез. Перед отъездом я должен успеть… решить этот ребус. А, вот!.. Бабушкин Пэ Эн, нотариус. По пути позвоню ему. Всё, девочки… Адью. Адью!
Стремительным шагом выходит из комнаты, прихватив пакет с архивом Искры. Хлопает входная дверь.

Картина 10

Дом Владимира. Елена лежит на тахте с книгой. Это худенькая молодая девушка, замотанная в огромный шарф. Когда раздается звонок, она берёт пульт и нажимает кнопку. Входит Герман с пакетом.
ГЕРМАН. Салю… Привет.
ЕЛЕНА. (Не глядя на него) Ты к кому?
ГЕРМАН. Думал, что к Владимиру Михайловичу.
ЕЛЕНА. Папы нет дома.
ГЕРМАН. Мне надо ему отдать. (Показывает пакет).
ЕЛЕНА. Оставь у двери (Продолжает читать).
ГЕРМАН. Передай ему…
ЕЛЕНА. Ладно.
Герман аккуратно ставит коробку с архивом Искры. Внимательно смотрит на Елену, которая не обращает на него никакого внимания. Звонит телефон, он отклоняет звонок и проходит в комнату. Разглядывает фото на стенах.
ГЕРМАН. (Остановившись) Ой… это же… тот самый, как его…
ЕЛЕНА. (Равнодушно) Да, это папа на съёмках его фильма.
ГЕРМАН. Ни фига себе!
ЕЛЕНА. Ты что, его знаешь?
ГЕРМАН. Бабушка рассказывала… я-то сам в этом не разбираюсь.
ЕЛЕНА. Заметно.
ГЕРМАН. Тебя как зовут?
ЕЛЕНА. А что?
ГЕРМАН. Хочу знать, как к тебе обращаться.
ЕЛЕНА. Не надо ко мне обращаться (Переворачивает страницу). Я провела слишком много времени с парнями, которые не заслуживали ни секунды.
ГЕРМАН. (С интересом) Ух ты! И вот так сразу поняла, что я такой же?
ЕЛЕНА. Хм… (Поднимает глаза) Выскочка.
ГЕРМАН. Старпёрское слово. Не злоупотребляй в разговорах со сверстниками.
ЕЛЕНА. Разговорах? Мне больше нравится слушать.
ГЕРМАН. Почему?
ЕЛЕНА. (Откладывает книгу) Просто нравится, понимаешь? У множества людей нет того, кому можно сказать… и я даю им понять, что сдерживаться это отстой, и они забывают про то, какими пустыми бывали раньше…
ГЕРМАН. Они же не заслуживают ни секунды?
ЕЛЕНА. (Резко) Я же о людях, а не о парнях. И ещё… не терплю красавчиков.
ГЕРМАН. И я. Где он? Давай ему рожу набьём!
ЕЛЕНА. Клоун.
ГЕРМАН. А то. Поедешь со мной в Европу, сама увидишь. Вечно все ржут, на телефон фоткают… Ты ведь Лена?
ЕЛЕНА. Куда это я с тобой поеду? Размечтался. И не Лена, а Елена.
ГЕРМАН. Прекрасная?
ЕЛЕНА. О, боги! Вот так встречаешь некоторых …
ГЕРМАН. (Насмешливо) …и они заставляют тебя смеяться, плакать, дарят надежду и веру в то, что завтра будет не так, как раньше… баян, дитя моё!
ЕЛЕНА. Слишком много о себе мнишь. Ты вообще кто?
ГЕРМАН. Герман.
ЕЛЕНА. (Язвительно) Он вроде с ума сошёл…
ГЕРМАН. Так и есть.
ЕЛЕНА. Оставил пакет? До свидания. Отец будет не скоро.
ГЕРМАН. Я не тороплюсь. Что читаешь, Елена? Сартра, Камю, Кафку? Мураками?
ЕЛЕНА. (Быстро прячет обложку, вызывающе) Ирвина Ялома.
ГЕРМАН. Смерти боишься? В твоём возрасте я о ней мечтал.
ЕЛЕНА. Ничего я не боюсь. Просто интересно (Пауза) Только не ври, что читал!
ГЕРМАН. И не собираюсь. Так… пролистал на ночь глядя. Фуфло, ванилька для девочек.
ЕЛЕНА. (Задета) Книги надо читать, а не пролистывать! Давай я уйду сейчас посреди разговора? Или буду постоянно отвлекаться. Приятно тебе будет?
ГЕРМАН. Нет, но ты живая, и я живой. А что книги? Картон, бумага и краска. Кстати, букридером ты принципиально не пользуешься?
ЕЛЕНА. Ненавижу! Всю эту технику… Ещё раз для особо одарённых. Книги. Надо. Читать. Понял?
ГЕРМАН. А что ты ещё ненавидишь?
ЕЛЕНА. Многое.
ГЕРМАН. Жажду подробностей.
ЕЛЕНА. Ладно. Ненавижу школу. Не учиться, а школу. Училась отлично, ушла после девятого класса. Классная докопалась... Какое ей дело? Я атеистка, как и все мыслящие люди.  Не идёшь в церковь — гори в аду. Чайлдфри... оу, только не это! Стоит сказать, что не любишь детей, как целая толпа вопит, что лучше бы и тебя не было. Куришь? Ой, всё. Умри сразу. Каждый считает своим долгом сообщить, что это вредно... И так во всём. Ненавижу, когда люди превращаются в стадо. Одноклассников- за их тупость. Зрителей, которые бегут в гардероб, не дождавшись поклонов. И сами поклоны... когда актёры, как крепостные перед барином! И больше всего, когда травят тех, кто отличается, кто не такой, как все... Когда превращаются в злобное стадо, и лишь бы забить камнями кого-то ни за что ни про что...
ГЕРМАН. (Хохочет) Супер! (Аплодирует) Браво, малыш! Ты мне нравишься.
ЕЛЕНА. Опять врёшь. Никому я не нравлюсь никогда.
ГЕРМАН. Расслабься. Что за агрессия? Я всё понял уже.
ЕЛЕНА. Что ты понял?
ГЕРМАН. Ты из тех, кто скрывает свои слёзы, а потом бесится, что никто их не замечает.
ЕЛЕНА. Допустим. Что дальше, умник?
ГЕРМАН. Тоже слово из книжки. Тебе надо больше гулять… путешествовать, посмотреть мир. Решено, беру тебя с собой. Хочешь в Брюгге? Там красотища, особенно зимой… или нет, в Париж? Девчонки всегда хотят в Париж! Будем есть круассаны, сходим в Диснейленд, покатаемся...
ЕЛЕНА. (Сердито отдёргивает одеяло и рывком придвигает к себе инвалидную коляску, стоявшую до этого незаметно) Всё, хватит!
ГЕРМАН. (Осекается) Извини. Помочь?
ЕЛЕНА. Обойдусь.
ГЕРМАН. (Всё-таки помогает ей сесть, даёт плед) Лен, правда, извини. Я не знал.
ЕЛЕНА. Пожалей давай теперь девочку-калеку. Сразу в Париж расхотелось, да?
ГЕРМАН. Дура ты малолетняя. (Садится на корточки и смотрит ей в глаза, не давая откатить коляску) Лучше говорить не о том, что ненавидишь, а что любишь. Хотя… тот (Кивает на дверь) мир здоровых людей, он и правда…
ЕЛЕНА. Сам ты дурак! (Кричит) Я здорова! Это просто была авария, ясно? Операция в понедельник. Так что катись спокойно в свою Европу, со мной всё отлично!
ГЕРМАН. О-кей. Так вот, малыш. Знаешь, что я люблю?
ЕЛЕНА. (Делает вид, что всё еще злится) Мне-то что?
ГЕРМАН. (Продолжает смотреть прямо ей в лицо, чуть улыбаясь) Я люблю солнце. Море… я был в Сиракузах, мы съездим туда обязательно, когда ты поправишься. Тропические цветы, каменистые стены. Напишем мелом свои имена, возьмём на память веточки и забудем про всяких дебилов, правда? Я люблю музыку... и когда в театре остывает люстра (Елена вздрагивает). Люблю котов. Люблю, когда маленькие девочки не фыркают в свои дурацкие шарфы, не прячутся за книжкой, а живут... понимаешь?
ЕЛЕНА. (Усмехнувшись, но чувствуется, что ей не по себе) И всё?
ГЕРМАН. Не всё. Люблю пить чай, зелёный, с бабушкиным печеньем. Меня бабка воспитывала, помню, как помогал ей взбивать крем, открывал банки с джемом. И сейчас… шёл сюда по Садовой, видел целую вереницу трамваев - звон, шум треск! Снег падает хлопьями! В такие моменты вдруг чувствуешь, вот-вот что-то произойдёт...
ЕЛЕНА. Но так и не происходит. (Пауза) Пока, красавчик. (Рывком направляет коляску к двери)
ГЕРМАН. Во сколько операция? В какой больничке?
ЕЛЕНА. Отстань.
ГЕРМАН. Всё равно узнаю!
ЕЛЕНА. Врешь! И про театр наврал… Увидел фотки на стенке. Вы всё врёте!
Скрывается. Герман смотрит на свой телефон. Набирает номер.
ГЕРМАН. Салют, дяденька. Это Герман. Ага, тот самый. Хотел сделать сюрприз… Да, пришел к тебе с приветом. И коробку принёс. Разговор есть. В кафе? Бухаешь, что ли?.. Ладно, встретимся в городе. Жди.

Действие второе

Картина 11

Обстановка девятой картины, тот же вечер, но уже почти совсем стемнело. Роман спит за столом, уронив голову на руки. Входит Аллочка. Хочет разбудить, но в последний момент останавливается, садится напротив и долго смотрит на него.
АЛЛОЧКА. (Про себя, с нежностью) Эх, ты… донор.
РОМАН. (Просыпается) Господи, как я болен. (Жадно пьёт воду, трёт глаза) Все эти дни как будто сижу под водой, и воздух кончается. Аллочка… милая, добрая, спокойная. Есть женщины, которых сам Бог создал для утоления печалей. Передышка, отдых в пути...
АЛЛОЧКА. Куда путь держишь?
РОМАН. (Вздрагивает) Ты здесь?
АЛЛОЧКА. (Зажигает свет) Давно. Пока тут была твоя жена, я помогала бабушке на кухне.
РОМАН. Значит, ты слышала?
АЛЛОЧКА. Прости, стены тонкие. Твой пасынок очень отважен. Создавать семью…
РОМАН. Какая семья, о чём ты? Герман опять идиотничает. Я о другом. Собирался к нотариусу…
АЛЛОЧКА. Ради бога! Мы же договорились!
РОМАН. (Задумчиво) Почему я тогда не женился на тебе? Всё было бы иначе.
АЛЛОЧКА. Не думаю (Возвращается за стол, наливает себе чай) Знаешь, мне Искра однажды рассказывала о тебе. Всё-всё, с самого детства. Мы как-то здесь пили чай, и она говорила… что добрее твоего сердца нет на земле. Как мальчишки во дворе издевались над бездомной кошкой, а ты вступился и спас её. Тебя самого так избили, что дело чуть не дошло до суда... зато у вас в доме появилась Туська, и жила с вами долгие годы. Как в армии ты отдавал свои домашние продукты мальчику-сироте. Писал домой, какой он худой, прозрачный. Как любил сестру, покрывал её проделки. И даже как встретил меня...
РОМАН. Я ей мало говорил о тебе.
АЛЛОЧКА. И меня ты тоже жалел. Думаешь, я не помню те цветы? Это были первые цветы в моей жизни. (Усмехается). Да ты и сейчас всех жалеешь!
РОМАН. Я всех ненавижу. И себя тоже. Не будь я тогда таким трусом… решись я на поступок!
АЛЛОЧКА. Поздно.
РОМАН. Почему? (С мольбой) Алла, почему?
АЛЛОЧКА. Мне вот-вот рожать.
РОМАН. Его отец не вернётся.
АЛЛОЧКА. Возможно.
РОМАН. Тогда в чём дело?
АЛЛОЧКА. Не понимаю, чего ты хочешь?
РОМАН. Исправить ошибку. Пока есть шанс, пока мы оба живы… я хочу быть с тобой.
АЛЛОЧКА. Не получится.
РОМАН. Семьи у меня давно нет. Да и Диане я только мешаю. Это когда-то я был для неё перспективной партией, сыном большой шишки, академика, трамплином в Торонто. Сейчас только лишняя забота. Герман вырос. Мы опротивели друг другу, а ты мне нужна, Аля, и тебе тоже нужна поддержка. Особенно когда родится малыш. Я готов любить его, как родного. Найду работу, нормальную работу. Когда есть ради кого, и дело спорится. Ты лучшее, что я встречал в жизни, выходи за меня !
АЛЛОЧКА. (Отрицательно качает головой) Нет.
РОМАН. Ну почему?!
АЛЛОЧКА. Не мучай себя, ладно? И не пей больше.
РОМАН. Всё ясно. Деньги… опять деньги.
АЛЛОЧКА. Да.
РОМАН. (Отчаянно) Всегда только деньги!
АЛЛОЧКА. Пойми наконец, я уже себе не принадлежу и должна теперь разгребать последствия. Но не с тобой. Мы только утопим друг друга. Пусть я жила бестолково, но у ребёнка должно быть всё самое лучшее…
РОМАН. Лучшее как раз не купишь. (Устало) И что, уже есть на примете… спонсор?
АЛЛОЧКА. (Серьёзно) Ты понимаешь, что я лишаюсь работы, а значит, и крыши над головой? Что ребёнка надо чем-то кормить? Что мне, в конце концов, просто для начала надо выжить? Что мы сможем вместе? Ты инвалид, на копеечном доходе, алкоголик…
РОМАН. Я же люблю тебя. Этого мало?
АЛЛОЧКА. Конечно.
РОМАН. Раньше ты так не думала.
АЛЛОЧКА. Раньше… (Пауза) Искра, бедная. Она придавала любви такое значение… Всё спрашивала меня, есть ли у тебя надежда. Пыталась мне объяснить, как ты добр, будто я сама этого не знала.
РОМАН. И что ты ответила?
АЛЛОЧКА. Что надежды нет, не надо иллюзий. Несмотря на то, что я тоже люблю…
РОМАН. Аля!
АЛЛОЧКА. … люблю тебя, и всегда любила. Но есть вещи важнее. Твоя сестра этого не понимала. Я написала письмо в Америку. Вернётся ли он, заберёт ли нас к себе, будет ли содержать ребенка, я пока не знаю. Но я должна использовать этот шанс, иначе...
РОМАН. (Перебив) Когда мы с тобой встретились, Аля… ты помнишь, где это было, да? Так вот, в дешёвом бюстье и стрингах ты меньше была проституткой, чем сейчас.
Выходит, громко хлопнув дверью. Аллочка подходит к окну, смотрит вниз.

Картина 12

Скамейка у дома. Влад и Лилия разговаривают.
ВЛАД. Ты хорошо подумала?
ЛИЛИЯ. (Нервно) Да, да! Сколько можно об одном и том же?
Кукуся, ну иди уже, а?..
ВЛАД. Совсем?
ЛИЛИЯ. (Вздыхает) Как ты не понимаешь? Я его люблю. Вот Искорка бы поняла…
ВЛАД. Можно один вопрос?
ЛИЛИЯ. Кукусик…
ВЛАД. Только один! На что вы будете жить?
ЛИЛИЯ. (Растерянно) Ну я же… работаю. И у него, кажется, есть деньги. Не знаю… на что-то же он эмигрирует?
ВЛАД. Понятно.
ЛИЛИЯ (Неврничает) Что понятно? Ты о чём вообще? Да, я работаю у тебя… но ведь не на тебя же, это государственная служба! Ты что… (Испуганно) я же по конкурсу прошла, разве нет? Или ты мстить мне собираешься? Учти, без тебя не пропаду! В конце концов, когда есть муж...
ВЛАД. (От души смеясь) Муж!..
ЛИЛИЯ. Перестань! У меня есть шанс быть счастливой! Почему ты всё портишь?!
ВЛАД. Я?! Ох, Лилька… дитя ты малое.
ЛИЛИЯ (С тревогой) Тогда к чему это всё?
ВЛАД. И то верно. Ты всё решила, значит, знаешь, что делаешь. Мне остаётся поздравить молодожёнов. (Подчёркнуто меняя тему) Письмо сегодня от матери получил. Она до сих пор шлёт мне письма в конвертах, фантастика!
ЛИЛИЯ (Улыбается, но всё ещё настороженно) Где твои живут, я забыла?
ВЛАД. Посёлок Гремиха, почти триста кэмэ от Мурманска.
ЛИЛИЯ. Ого…
ВЛАД. Отец был военным. Там такая дыра, ты бы видела! Нас в школу на вертолёте возили, чуть зима похолодней. И тишина… (Улыбается) Уехал оттуда сразу, как паспорт получил. К родственникам. В Москву! Институт здесь закончил. (Смеётся). А там до сих пор тундра. Не чисто поле, как вы тут все думаете, а тундра, болота. Полярная ночь. Как сейчас помню, отец всё копил на что-то. А мать щи варила из мёрзлой картошки, я штаны за братом донашивал. Драные. Заплатку налепишь, чтоб было не видно, и вперед. По вечерам телевизор, мужики бухают, тётки между собой собачатся от скуки...
ЛИЛИЯ К чему вспоминать?
ВЛАД. (Делая вид, что не слышит) Тогда, Лилька мне в Москве всё сказкой казалось. Искра меня, голодранца, в гости звала, после пар в институте обедом подкормить, в душе помыть, так я к ней в квартиру входил, как в музей. А сам шоколадками торговал на рынке, перепродавал, челночил... Тебя-то, москвичку, небось, в театры папа с мамой на такси возили, да?
ЛИЛИЯ. О, да… (Бросает в угол журнал) Я однажды суп варила. Приходит мама, смотрит на меня, а потом р-р-раз, мне по пальцам! «Ты что, паскуда, спичку каждый раз новую берёшь?" И опять по рукам меня, по рукам...
ВЛАД. Правильно. Мы ещё обмылки собирали. Помнишь, когда мыло кончается, кусочки такие остаются? Вот их если расплавить в банке, еще на целый кусок хватит.
ЛИЛИЯ. Но теперь ни за что так жить… ни за что!
ВЛАД. Думаешь, вы в Париже… или куда вы там едете, со своим женихом? Короче, думаешь, там будет лучше?!
ЛИЛИЯ. А куда хуже-то? (Бросает зажигалку). Театр… Да что ты знаешь-то обо мне? Я только-только начала жить по-человечески!
ВЛАД. Верю. Но вот, пришла любовь. А с режиссером, жена которого тебя с роли сняла и со скандалом выперла, была не любовь?
ЛИЛИЯ: Тю…Ну нет, тоже любовь, но по-другому. Я каждый раз, как в первый раз влюбляюсь. А сейчас – просто капец.
ВЛАД: Подумаешь, будете жить в хостеле за два евро в день. С раздолбанной мебелью, за стеной негры… жрать всякую дрянь, искать работу, чтобы помыть сортир в какой-нибудь богадельне. Плевать на гнилые зубы, треснувшие ногти. На то, что твой... муж! муж ведь любимый, правда? Будет твой муж пить, как сволочь, а потом блевать по ночам, потому что на нормальное бухло у него денег не хватит...
ЛИЛИЯ. (Глухо) Перестань.
ВЛАД. А в чём я не прав? Не веришь? Зайди в сеть, пообщайся с теми, кому так же повезло. Думаешь, Герочка станет там кем-то? Не смеши. Он и здесь-то стал бы… с большим натягом, и то если бы вёл себя поприличнее. Нет, милая. Там тебе не обломится ни красивого офиса, ни шоппинга по воскресеньям. А если ещё, не дай бог, забеременеешь...
ЛИЛИЯ. (Кричит) Замолчи!
ВЛАД. (Жёстко) Ни медицинской страховки, ни льгот, которые даёт гражданство, ничего, что есть у обычных европейцев. Гастарбайтерша, собирающая тележки у супермаркета. Уборщица. И это в лучшем случае, если опередишь албанок и полячек… но ты и этого не сумеешь. Избаловалась тут у меня в секретарях. Ты действительно думаешь, что любовь поможет тебе?
ЛИЛИЯ. (Вызывающе, но голос у неё дрожит) Да!
ВЛАД. Дай бог. Но я предупредил… (Поднимается) Ладно. Мне пора.
ЛИЛИЯ (У неё слёзы на глазах) Подожди!
ВЛАД. Желаю тебе счастья. Только помни. Когда ты будешь клянчить чаевые в какой-нибудь парижской кофейне… Помни, что есть я.
ЛИЛИЯ. Кукусик!
ВЛАД. Пока (Уходит)

Картина 13

Квартира Владимира. Герман и Владимир в комнате Елены. Инвалидной коляски нет, диван аккуратно застелен.
ГЕРМАН: Салю… Ты чего от меня бегаешь? Есть разговор.
ВЛАДИМИР: Проходи, коль пришел.
ГЕРМАН. Прикинь, тут маман собирала бабкины документы, для дома престарелых. Открыли коробку, а там чего только нет! Ордена. Даже медаль «За отвагу«. Я знать не знал, что она крутая была, реально крутая. Смотри. (Достает распечатку) Красноармеец такая-то, двадцать четвертого года рождения... Так... где тут?.. вот! "Получив задание блокировать немецкий блиндаж, в котором засели немецкие автоматчики со стрелковыми пулемётами..." С пулемётами?! "...первая подползла к блиндажу, бросила гранату и, ворвавшись внутрь, захватила четырёх немцев и четырнадцать автоматов..." И дальше, слушай, через день! Тридцать первого января в бою в городе Сталинграде, товарищ... с группой бойцов выбила противника из здания банка, лично уничтожила шесть немцев и восемь человек взяла в плен, и на здании водрузила красный флаг..." Офигеть. Моя бабка! Прямо терминатор. (Другим тоном) В детстве я швырял в неё кашей с ложки. Подростком хамил, посылал её... а она ни слова. Ревела и пироги пекла. Надо же... каким безответным делает человека слепое обожание! Пулемётов не испугалась, а дать разок по соплям маленькому выпендрёжнику...
ВЛАДИМИР. (Вздыхает) Чего ты от меня хотел, Гера?
ГЕРМАН. (Складывает распечатку) Спешишь?
ВЛАДИМИР. Жена в аптеке, вот-вот вернётся. Дочь больная спит. Потом собирались по улице погулять на коляске.
ГЕРМАН. (Издевательским громким шепотом) Ва-а-ау. Дяденька вспомнил, что на свете есть Лена.
ВЛАДИМИР. Да тише ты! Услышит. Вы что, знакомы?
ГЕРМАН (Рычит шепотом). Ты о ней думал, когда трахал... мозги тёте Искре?
ВЛАДИМИР. Да что ж ты за хам такой…Давай уходи.
ГЕРМАН. (Вдруг) Тихо! (Прислушивается к музыке, доносящейся из-за стены). Что это?
ВЛАДИМИР. Наш музыкант из театра репетирует… Сосед мой.
ГЕРМАН. (Вскинувшись) Тихо!!!
Некоторое время сидит молча, вслушиваясь в звучащую мелодию. Владимир непонимающе смотрит на него, потом на часы. Пауза.
ВЛАДИМИР. (Шепотом). Тебе пока не понять. Есть вещи сложнее… и я не могу тебе рассказать об Искре правду, потому что сам её не знаю. Что нас связывало? В каком-то смысле мы были вместе. Ближе, чем с женой, хотя жену я любил. И её тоже, но совсем иначе. Она с такой истовостью служила тому, что называла моим талантом. Мы понимали друг друга с полувзгляда, одинаково чувствовали искусство, правду и ложь на сцене. Она была моим костюмером, гримёром, бутафором, суфлёром, лучшим в мире собеседником, отличной подругой в постели. Казалось бы, что ещё нужно? Но ей всегда было мало, она как будто со скалы в пропасть бросалась всё время...
ГЕРМАН. Да тише ты!
ВЛАДИМИР. Несмотря на твою молодость, ты тоже не доживешь до того дня, когда  не надо будет совершать выбор…
ГЕРМАН. (Дослушав мелодию) Показалось, похоже на музыку Феи… (Тайком вытирает глаза и громко неестественно смеётся) Жесть… Мне иногда кажется, будто я давно уже глубокий старик. Сгнивший, дряхлый, пропитанный валерьянкой. Старше, чем все вы, даже моя бабушка. Всё знаю, всё видел, ничего не чувствую. Но вот так услышишь музыку, и чего только не всплывёт. Даже вишни эти дурацкие, на даче. И тот фильм про войну... помнишь, ну там артист ещё такой классный, где они все в конце под фашистские танки с гранатами бросались, как его?
ВЛАДИМИР. Тебе пора идти.
ГЕРМАН. Жду на свадьбу.
ВЛАДИМИР. И что мне там делать?
ГЕРМАН. Засвидетельствовать моё бракосочетание. Считай, что получил официальное приглашение.
ВЛАДИМИР. Бред какой-то.
ГЕРМАН. Что тебя смущает?
ВЛАДИМИР. Это и есть твой разговор? Я думал…
ГЕРМАН. Передай соседу «Браво!» Дяденька Владимир думал, что я буду слушать его исповеди?! Про то, как ему тоскливо в семейном кругу… как ему тухло стало без чокнутой тёти Искры, её вечных аплодисментов? (По слогам произносит слово) Бра-а-во!.. (Зло, Владимиру) Паяцы, вы же душу за них продадите, пол-вселенной на карачках проползёте ради пары хлопков, да? Вам пох... что рядом живые люди, они не люди, они же зрители?!
ВЛАДИМИР. (Почти равнодушно) Вы не зрители. Потребляйте шоу по телевизору, театр не ваша территория.
ГЕРМАН. (Садится напротив, подперев рукой щеку) Расскажи мне о театре. «По свету кочуем, в гостиницах ночуем…« Что ты там тётке парил? (Цитирует) "Всё поверяется сценой… это единственная правда, единственная красота…«
ВЛАДИМИР. Откуда…
ГЕРМАН. Прочёл. Всю коробку. И про сельскую церковь, где она мечтала обвенчаться. Зелёную, с цветным витражом и наличниками, да? Она хранила даже автобусные билеты после ваших поездок. Даже паршивую розочку, что ты ей как-то передарил после концерта, и то засушила. Ждала тебя у дверей… как собака, у магазина. Привязал собачку, да ещё брал у неё деньги, врал ей…
ВЛАДИМИР. Никогда не врал!
ГЕРМАН. Да вы ничего другого-то не умеете… (Откидывается на спинку и смотрит, прищурившись, как будто удостоверившись в свой догадке) Врать ваша профессия. В принципе, это даже не подлежит осуждению.
ВЛАДИМИР. (Безвольно) Кто ты такой, сопляк, чтобы меня осуждать?
ГЕРМАН. Инопланетянин. Спустился с Марса по веревочной лестнице.
ВЛАДИМИР. Всё сказал?
ГЕРМАН. Не-а (Насмешливо фыркает и жует зубочистку) Я был у нотариуса.
ВЛАДИМИР. Какого ещё нотариуса? Для чего ты вообще сюда пришёл?
ГЕРМАН. Ах, как дяденька разволновался... (Плюет зубочистку) Узнаешь, когда придёшь на свадьбу. Раньше не скажу. Знай только, что это касается Лены... (Музыканту, в стену) Мужик за стеной, супер! Сколько я тебе должен за светлые воспоминания детства?
ВЛАДИМИР. Уймись. Он не профессионал. Играет в нашем театре для себя.
ГЕРМАН. Вот оно что. Бескорыстные? (Достаёт бумажник, отсчитывает купюры) Берите, ребята. Мне не жалко. Честно заработанные. Да и ехать скоро... там мне рубли не понадобятся.
ВЛАДИМИР. Он не возьмёт.
ГЕРМАН. Себе оставь. Пригодятся на свадьбе, когда будешь свидетелем.
ВЛАДИМИР. Да не буду я никаким свидетелем!
ГЕРМАН. Будешь. Я так хочу.
ВЛАДИМИР. Мало ли, что ты хочешь!
ГЕРМАН. Бери деньги.
Владимир молча смотрит на купюры.
ГЕРМАН. Бери. Скоро их у тебя будет много... Учись с ними обращаться.
ВЛАДИМИР. (Качает головой) Нет, ты не читал Искру.
ГЕРМАН. Читал. Потому я и знаю вам цену. Прячь. На свадьбу оденься поприличнее. Чёрный костюм, траурная повязка... Всё как в лучших домах. Нотариус рассказал мне уйму интересных вещей. Если тебе хоть немного дорога дочь, ты придёшь.
ВЛАДИМИР. (Затравленно) Объясни , при чём тут Лена!
ГЕРМАН. Этого тоже с собой возьми. Пусть сыграет свадебный марш?! Пам-пам-парарапам-пам- пам... Па-па-па-пам, пам, парарам-пам-пам... парарарам-пам-пам-пам!..
Владимир растерянно смотрит на брошенные купюры, потом на Германа, который пляшет перед ним дикий танец. Герман  кланяется, уходит. Владимир смотрит на купюры, пересчитывает. Кладет их в конверт. Звонит врачу.
ВЛАДИМИР: (В трубку) Я нашел недостающую сумму на операцию. Сейчас привезу.
Надевает пальто, идёт к выходу, сталкиваясь с Еленой.
ЕЛЕНА: Пап, ты куда? А гулять?
ВЛАДИМИР: Скоро вернусь и сходим.

Картина 14

Там же. Елена с трудом, пересаживается на диван с инвалидной коляски. Видно, что движения доставляют ей сильную боль. Герман возвращается с букетом цветов, на секунду замирает, затем стучит по косяку открытой двери.
ЕЛЕНА. (Вздрогнув от неожиданности) Ай!
ГЕРМАН. Позволите, мадемуазель?
ЕЛЕНА. Папы нет. (Переводит дыхание) Фу, ненормальный…
ГЕРМАН. (Торжественно протягивает букет)  Потому ты в меня и влюбилась.
ЕЛЕНА. Чего-о-о?
ГЕРМАН. Спокойно! У тебя есть шанс на взаимность. Я тоже скучал по тебе, Ленка.
ЕЛЕНА: Ненавижу, когда врут.
ГЕРМАН. Эй! Мы же договорились! (Помогает ей, не обращая внимания на попытки увернуться). При мне никаких «ненавижу», любой негатив начинаем со слова «люблю». Ещё раз, поехали!
ЕЛЕНА. Как хочу, так и разговариваю. Не нравится — дверь открыта.
ГЕРМАН. Что, никак фразу не выстроить? Странно, так много читаешь... Ну-ка, что на этот раз? (Поднимает книгу) Так и знал, фэнтези. Про драконов и принцесс. Замки с трубадурами, турниры и рыцари...
ЕЛЕНА. Неправда! Это вовсе не такое, то я сама не люблю...
ГЕРМАН. О-кей, малыш! Слово «люблю» произнесено, теперь давай без «не». Пробуем, пробуем!
Елена хочет подтянуть к себе коляску, но Герман быстро перехватывает её, плюхается на сиденье и с детским удовольствием катается по комнате.
Давай-давай, ещё раз! Пока не скажешь, не отдам.
ЕЛЕНА. (И сердится, и поддаётся его обаянию) Я люблю...
ГЕРМАН. Йееееес!
ЕЛЕНА. … я люблю, когда говорят «скучал» не просто так, ради фразы, а когда действительно человек скучал, то есть думал обо мне. И ещё люблю, когда ведут себя открыто, а не изображают тайных агентов. Зачем ты пришёл?
ГЕРМАН. По делу. Смотри, малыш! (Достаёт из кармана загранпаспорт). Это называется виза. Её выдают в консульстве. Делают такие визы довольно долго, и тебе нужно заранее подготовить бумаги, сфотографироваться...
ЕЛЕНА. Хватит уже, что за шутки дурацкие?
ГЕРМАН. Я обещал, что мы поедем за границу. Но ты тоже должна приложить усилия. После операции будет какое-то время, но оно пройдёт быстро. Вот список документов, вот адрес и телефон консульства, сайт, бланки... (Вскидывает глаза и улыбается) Теперь скажи, дурища мелкая, что я не думал о тебе!
ЕЛЕНА. (Слегка растерявшись) Герман, давай серьёзно. У меня в понедельник операция.
ГЕРМАН. Больница святого Пантелеймона, одиннадцать утра.
ЕЛЕНА. (Быстро) Папа тебе сказал?
ГЕРМАН. (Игнорируя вопрос) Слово «серьёзно» меня всегда интригует.
ЕЛЕНА. Слушай... (Вздыхает, собираясь с мыслями). Мне не очень понятно, что тебе надо... но всё это глупо, и совсем не нужно. Не знаю, какие у вас там дела с отцом, и кто ты на самом деле... но я о тебе и правда вспоминала, только сама не понимала, что именно вспоминаю... (Запутавшись окончательно) короче...
ГЕРМАН. Ты первая.
ЕЛЕНА. Что?
ГЕРМАН. Первая ответишь на мой вопрос. А потом я скажу, кто я и зачем. Открыто и честно, как ты любишь.
ЕЛЕНА. (Возмущенно) Почему ты всё время командуешь?
ГЕРМАН. Потому что я большой и умный.
ЕЛЕНА: Вообще-то я собиралась на прогулку.
ГЕРМАН: (Срывает с вешалки её пальто) Супер! Я с тобой! (Елена пристально смотрит на него) Просто помогу.
ЕЛЕНА. (Заворачивается в шарф) Ладно, спрашивай.
ГЕРМАН. Как это произошло? В смысле, авария. Как тебя угораздило? Водишь машину? Нарушала правила движения? Рассказывай всё подробно.
ЕЛЕНА. (Меньше всего ожидала этот вопрос) Какая разница?!(Берет пальто начинает его на себя натягивать)
ГЕРМАН. (Помогает Елене надеть пальто, шапку, перчатки.) Хочу проверить, способен ли ещё на сострадание. Знаешь, малыш... я в последнее время тоже очень много читаю. Только не беллетристику. Сначала в руки попал один архив. Думал, так... бабские дневнички, открыл просто из любопытства. Читаю и вдруг понимаю, что... (Машет рукой) А потом ещё бабкины награды. Погуглил немного, нашёл один сайт с документами. О войне. Знать не знал ничего такого, ну девятое мая, победа, салют, пьянка... (Выжидательно смотрит на Елену) Мне нужно знать, что с тобой случилось, ясно?
ЕЛЕНА. (Тихо) Зачем, Герман?
ГЕРМАН. Считай, что... я и правда скучал.
Молча смотрят друг на друга.
ГЕРМАН: Поехали?..

Картина 15

Квартира Искры. Праздничная обстановка, накрытый стол, чехлы с зеркал сняты, часы идут. Входит Диана в вечернем платье, за ней Влад с коробкой.
ДИАНА. Владик, подарок на шифоньер!
ВЛАД. Она и так не увидит... (Взгромождая коробку) Так что ли? Смешно, полуслепой старухе ещё сюрпризы какие-то. Но утюг хороший, я проверял. (Присаживается к столу и бесцеремонно наливает себе воды) Фу... устал я с вами.
ДИАНА. Представь, как я устала. Всё же на мне. Эта вот-вот родит.
ВЛАД. Да, без Алки вам будет кисло. Кого ждёт, мальчика, девочку?
ДИАНА. Не интересовалась. Спроси у Ромы, он наверняка в курсе. (Осматривает комнату) Вроде бы всё в порядке. Хоть бы прошло благополучно! Хочется как-то достойно попрощаться с бабушкой...
ВЛАД. Она в курсе, что вы с ней прощаетесь?
ДИАНА. Ещё нет. Ничего страшного. Скажем, что это временно.
ВЛАД. Старики держатся за свой дом.
ДИАНА. (Рассеянно) Ещё эта свадьба... Что ты об этом думаешь? Я не в восторге от Лильки, но Герка нуждается в ком-то... чтобы мозги на место встали. Меня он давно не слушается, пусть хоть свою семью...
ВЛАД. Т-с-с! (Делает телевизор громче, внимательно слушает деловую хронику). Чёрт... я в прогаре. Не везёт, так уж не везет. Так что, они заявление подали?
ДИАНА. Утром. На срочную регистрацию, без срока ожидания. Герка не мог не покривляться. Сменил зачем-то фамилию, стал Дворниковым. Отказался от фото и видео, ржал всю дорогу, как сумасшедший. И свидетель под стать.
ВЛАД. Тот самый Владимир?
ДИАНА. Тот самый.
ВЛАД. Дичь.
Шум за сценой. Появляются Роман, Герман, Лилия. Аллочка, тяжело переступая, ведёт принарядившуюся Бабушку.
ГЕРМАН. (Владу) И ты здесь? Я же сказал, прирежу.
ДИАНА. Ты что, уже пьян?
ГЕРМАН. (Не обращает внимания) Рано припёрся. Твоя подстилка ещё не у алтаря.
ЛИЛИЯ (Беспомощно) Герочка, нам надо поговорить...
ГЕРМАН. (Владу) Ну смотри. Любуйся! (Дёргает Лилию за руку, толкает) Смотри, какое платье! Красавица, клёвая тёлка! Ты любишь меня, Лили?
ЛИЛИЯ. Люблю, но я хотела...
ГЕРМАН. Горько! (Целует Лилию, которая чуть не плачет) Горь-ко! Горь-ко!
ВЛАД. Вторая избранница господина Дворникова мало чем отличается от первой. Хотя бы в умственном отношении.
ЛИЛИЯ. Владик!
ГЕРМАН. (Лилии) Видишь? Нет, я всё-таки его завалю…
ДИАНА. Прекрати!
Пока все рассаживаются, Герман кружится по комнате, подобрав полы пиджака. Роман молча подходит к нему и протягивает бокал и зажжённую сигарету, другую берёт сам. Смотрит на  окно.
ГЕРМАН. Спасибо.
РОМАН. Не за что. Хватит истерик, не время.
ДИАНА. (Стучит по краю бокала) Садимся, садимся!.. У меня есть тост. Налейте бабушке.
БАБУШКА. Чуть-чуть... стоп! Спасибо, доча... Герочке положили?
ДИАНА. (Громко и торжественно) Дорогая наша... мама! Надеюсь, сегодня вы позволите мне назвать вас так, потому что вы и правда заменили мне мать. Когда нам было трудно, вы пожертвовали своим покоем. Здесь всем известно, о чем я говорю...
ГЕРМАН. О чём бы это, а?! (Роману) Ты не в курсе?
РОМАН. Успокойся.
ДИАНА. ...но это ещё не всё. Позвольте в вашем лице, дорогая наша мамочка, поздравить... и поблагодарить всё ваше поколение. Вы победили в войне. Если бы не вы, не было бы ни нас, ни нашей страны. Низкий вам поклон!
БАБУШКА. (Плачет) Доченька... что ты! (Машет рукой) Лишь бы вам было хорошо! Я старая... зажилась, с чем тут поздравлять?
ДИАНА. (Владу) Неси коробку.
Бабушка Все уже там... (Вытирает глаза) А я тут... только мешаю, возня одна со мной. Сама не рада, что живу и живу... Всем только мешаю. И Аллочка, дай бог здоровья, со мной намучилась...
АЛЛОЧКА. Ну что вы, не надо.
ДИАНА. С днем рождения, милая! (Водружает на стол коробку) Живите до ста лет!
ГЕРМАН. В богадельне.
ДИАНА. (Бросив сердитый предостерегающий взгляд) Есть и ещё один подарок от нас с Романом.
РОМАН. Меня не вмешивай.
ДИАНА. (Широко улыбаясь) Мы подумали, что вам будет полезно съездить отдохнуть. Подышать воздухом, поесть фруктов... пообщаться с ровесниками. У Аллы скоро будут свои заботы, ей не до нас. А там будет отличный уход. Санаторно-курортный...
БАБУШКА. (Тревожно) Что?.. Я не поняла. Куда ехать?
АЛЛОЧКА. (С укором) Зачем вы... в праздник? Это жестоко.
ДИАНА. Не суйся, прислуга.
РОМАН. (Бьёт кулаком по столу) Не позволю!..
ВЛАД. Веселенький праздник, нечего сказать.
ГЕРМАН. Тебя никто и не звал.
БАБУШКА. (Со страхом) Аллочка... что такое? Куда я поеду? Герочка?..
ГЕРМАН. (Кричит) В дом престарелых, ба! Они тебя сбагрить хотят, понимаешь? Они всегда избавляются от тех, кто им в тягость! Меня когда-то вышвырнули, теперь твоя очередь!
АЛЛОЧКА. (Бабушке) Успокойтесь. Они пошутили. Попейте водички.
ДИАНА. (Смотрит на сына) А ты мстительный, Герка...
ГЕРМАН. (Очень громко и отчётливо) Ни хрена они не шутят.
АЛЛОЧКА. Герман! Пощади её. Ты что, не видишь, ей плохо?..
ГЕРМАН. (Не слушая, Бабушке) Ты им мешаешь. Им влом за тобой ухаживать. Легче купить какую-то хрень на распродаже, сунуть тебе для очистки совести, толкнуть речь о войне и выбросить тебя в мусорку, как ненужную рухлядь... и плевать, что это такая же твоя квартира...
АЛЛОЧКА. (На грани истерики) Гера!.. (Вдруг хватается за живот и беззвучно ловит губами воздух)
РОМАН. (Подскакивает к ней) Аллочка, что такое? Плохо? Сейчас... (Хватает телефонную трубку) Сейчас я скорую вызову, сейчас, потерпи, Аллуша, сейчас...
ВЛАД. Я отвезу.
РОМАН. Милая, тебе больно? Давай помогу.
ДИАНА. (Устало и горько) Ты-то что так разволновался?
РОМАН. (Смотрит прямо ей в лицо) Это мой ребёнок.
ДИАНА. Не может этого быть.
РОМАН. Может. Кто бы ни был его настоящий отец, он наш с Аллой. Так я решил, Ди.
ДИАНА. (Чуть улыбнувшись, очень спокойно) Раз решил... значит, решил. Везите её скорее.
Влад и Роман уводят Аллу, Лилия смотрит им вслед и вдруг решительно поднимается из-за стола.
ГЕРМАН. А ты куда?
ЛИЛИЯ. Владик, подожди, я с тобой!
ГЕРМАН. Вот как?
ЛИЛИЯ (Быстро, как будто боясь передумать) Прости. Я не могу. Эта свадьба... бред! Жизнь есть жизнь. Ты уезжаешь, я остаюсь... Вот и всё.
ГЕРМАН. Выбрала? Понимаешь, что назад уже не отыграть?
ЛИЛИЯ (Кривится, как от боли, но надевает пальто) Кукусик, я с вами!
ГЕРМАН. (Отворачиваясь, Бабушке) Видишь, ба? Нам с тобой место на помойке.
ЛИЛИЯ. Прощай, Герочка!
Лилия выбегает. Герман садится рядом с плачущей Бабушкой и неловко утыкается ей головой в плечо. Диана робко пытается дотронуться до сына, но он отталкивает её руку.
ДИАНА. (Мягко) Знаешь, когда ты был маленький...
ГЕРМАН. (Вскакивает, как обожжённый) Не смей корчить из себя мамочку! Запомни, я никогда тебя не прощу. Даже не думай, и не надейся, что время всё спишет, что я пожалею тебя, когда ты станешь беспомощной, вот как она (Кивает на Бабушку). Это ты отправишься в богадельню, понятно? Ты, а не она!
ДИАНА. Сынок, послушай...
ГЕРМАН. Никакой я тебе не сынок... скорпион! (Диана растерянно отступает, она искренне поражена его злостью) Ба! Не реви, слышишь? Ба! (Очень громко) Мы тебя разыграли! Шутка такая!
ДИАНА. Остановись.
ГЕРМАН. Пошла ты.
ДИАНА. Гера, ты пожалеешь. Это уже не игра.
ГЕРМАН. Ба, ну куда ты поедешь? Смешно же. Ты что, в эту чушь поверила?!
БАБУШКА. Герочка, маленький... (Тяжело дыша) Я не смогу никуда... я и так скоро уже, так хоть умереть дома...
ДИАНА. Что же ты делаешь? Губишь её, только чтобы мне назло?
ГЕРМАН. (Отчетливо) Ба! Спокойствие! Это розыгрыш был... дебильный. (Тихо) Прости...
ДИАНА. И что дальше? Сейчас ты её успокоил, но завтра...
ГЕРМАН. И завтра, и послезавтра, и сколько потребуется. И только попробуйте её тронуть.
ДИАНА. Надо же, какой заступник вдруг выискался. По-твоему будет лучше, если она погибнет здесь в одиночестве, когда её защитнику настанет пора валить? На кого ты рассчитываешь? Опять на меня?
ГЕРМАН. Забудь. Ты здесь ни при чём. Я никуда не поеду!
Достаёт паспорт и рвёт его в клочья. Диана немеет.
Входит Владимир, за ним Роман.
РОМАН. (Герману) Твои гости?
ГЕРМАН. Дяденька!.. Добро пожаловать. Свадьба отменилась, так хоть на юбилее погуляем.
ВЛАДИМИР. (Растерянно) Зачем ты...
ГЕРМАН. Садитесь, садитесь уже! (Роману) И ты, Ромушка, задержись, тебе интересно будет.
РОМАН. Алла рожает...
ДИАНА. Хочешь поприсутствовать? Как это нынче модно!
РОМАН. Ну и язык у тебя всё-таки, Ди.
ГЕРМАН. Внимание! Я хочу выпить за Искру. Извини, ба... Но в память о доброй Фее тоже должно прозвучать несколько слов. (Пауза) Она и правда была доброй. И не её вина, что девчонка попала в аварию. Просто кому-то надо было лучше прятаться, если уж он изменял жене. (Владимиру) Всего-то ничего, одна смс-ка... но Ленка не дура, в момент вас расшифровала, да? Только маленькая ещё, обиделась, разозлилась... кстати, а чего она у тебя такая злючка?
ВЛАДИМИР. Что тебе до неё?
ГЕРМАН. Только ей могло прийти в голову разыскать любовницу отца. Представляю, что она наговорила Искре... Мало того, ещё устроила истерику, прямо в кафе. Бедная тётка успокаивала её, как могла. Странно, что не удалось... что-что, а детей успокаивать моя Фея умела. (Роману) Папуль, прикинь ситуация! Искра хочет обнять эту балду, та вырывается, бьёт её, кричит, плачет, а потом бежит прочь из кафе, прямо на проезжую часть — и оп!.. Инвалидное кресло. В один момент. И как дальше жить с этим, как сознавать, что ты причина того, что ребёнок стал калекой? Мало того, ребёнок человека, которого ты боготворишь, обожаешь...
РОМАН. О, господи...
ВЛАДИМИР. (Глухо) А человеку? Надо было продолжать спать с той, из-за которой...
ГЕРМАН. Ты поступил проще. Просто удрал без объяснений.
РОМАН. (С омерзением). Скотина.
ВЛАДИМИР. Я не виноват, что не любил её. (Герману, зло) Когда уже вы оставите нас в покое, все вы, ваша долбаная семья?
ГЕРМАН. Момент. Осталось немного. Ты хотел узнать, что мне сказал нотариус?
ВЛАДИМИР. Уже не хочу.
ГЕРМАН. Он меня даже не удивил. Добрые Феи всегда делают подарки детям. К тому же, она хотела хоть как-то искупить... загладить свою вину. Ты же сделал её виноватой, дяденька? Не отвечал на звонки, исчез из театра, не хотел даже слова ей сказать.
ВЛАДИМИР. Нам не о чем было говорить. За наш флирт поплатилась здоровьем моя дочь.
ГЕРМАН. А Искра жизнью. Сначала она пришла к этому юристу, чтобы узнать, торгуют ли у нас в стране человеческими органами, и как можно срочно стать донором. Когда он стал гнать её к чертям с такими вопросами, думал тётка сериалов насмотрелась — она разревелась прямо в приёмной и сказала, что никуда не уйдет, пока он не поможет добыть деньги на операцию.
ВЛАДИМИР. Сумасшедшая.
ГЕРМАН. Поняв, что от отцовского наследства осталась только квартира, она составила завещание. Там, правда, есть оговорка о бабушке... но теперь уже это моя забота. Она покончила с собой, чтобы дать Лене возможность лечиться. И всё это (Показывает) принадлежит теперь Ленке... (Матери) Так что пора нам выметаться отсюда, маман.
ДИАНА. Ты всё выдумал? Существует тайна нотариата, тебе просто бы не рассказали...
ГЕРМАН. Об этике и правовом поле в нашей стране можешь спросить патриётта, который повёз в роддом мою новую мачеху.
ВЛАДИМИР. Какая глупость... Чудовищная, непоправимая глупость! Как и всё, что она делала. Нелепо...
ГЕРМАН. Держи.
Кладёт на стол бумагу.  Диана подходит к окну. Неожиданно Бабушка падает ничком на стол и больше не двигается. Долгая пауза. Наконец Роман подходит к ней, щупает пульс и растерянно отступает.
ДИАНА. (Оглядывается) Отмучилась.
Герман, не отрывая взгляда от бабушки, ловит ртом воздух, будто внезапно задохнувшись. Роман дотрагивается до его плеча, но юноша сбрасывает его руку. Диана, заметив выражение лица сын.
ГЕРМАН. (Хриплым шёпотом) Ба… Ты чего… ба… (Кричит) ба?!
ДИАНА. Гера, будь мужчиной.
ГЕРМАН. (Переводит глаза на мать, и его крик переходит в истошный слёзный вопль) Рада?! Рада?! Ты-ы-ы…раааада?!!
Роман пытается обнять пасынка, но тот в истерике вырывается, продолжая выкрикивать матери в лицо всё то же слово, будто давая пощечины. Диане плохо, но она, стараясь всё-таки «держать лицо», пятится к выходу. Владимир смотрит на завещание Искры, будто не зная, взять его или разорвать.
               
Конец