Иван Царевич и...

Серый Волк, как всегда, появился внезапно. Под занавес пира возник у Ивана Царевича рядом, поставил могучие лапы на спину храпящего прямо в салате боярина.

«Здравствуй, дружище, – воскликнул Царевич, – Позволь, я тебя награжу!»

Серый Волк помолчал, посмотрел на него чуть прищурясь, вздохнул: «Ты не сможешь меня наградить. Да и мог бы – так я бы не взял. Я прощаться пришёл, но не только «прощай» сказать, но и «прости».

Неслучайно я был с тобой рядом. Да, я помогал. Никому другому я не помог здесь, и никому больше, пожалуй, не помогу. Помогая тебе, я сделал всё что нужно.»

Волк помолчал и легка улыбнулся: «Но трудно тебе будет править: умрёт Берендей, и на трон сядешь ты, третий сын Берендея. Немало врагов у такого царя у себя в государстве: завистников, жён и друзей старших братьев… Не опереться на них.

И с царями-соседями дружбы не много: ведь так получается, что одного царя, Афрона, ты и с конём златогривым надул, и Жар-птицу у него обманом заполучил. А он ведь тебе ещё клетку для птицы отдал, думал, что ты с ним по чести.

Другой тоже злой на тебя: Елену Прекрасную, дочку Далмата, как помнишь, украли. Вот станет папаня искать похитителя, так и расскажут ему – ведь тому и прислуга и стража в свидетелях – что Берендея-царя сын Иван согласился добыть для Кусмана Елену.

Кусману ж ты враг по гроб жизни. Не так страшно то что коня и уздечку обманом увёл, страшно то как обидел: сыграть свадьбу с волком лесным, лечь в постель… опозорен он так, что вовек, до седьмого колена проклятия слать будет вашему роду!
А всё почему? Руки у тебя загребущие: у Афрона-царя на золотую клетку позарился, у Кусмана-царя на уздечку. Ох, трудно такому тебе будет править, да и не править не сможешь: умрёт Берендей – ты единственный сын, других нет. Прекратить Берендея династию, сына чужого на трон посадить не захочет ленивый, и если ты с трона сойдёшь, то заняв твой престол, тебя сразу убьют.

Так что, милый, придётся тебе через голову прыгать всю жизнь, чтоб не сгинуть. А я и коллеги на это смотреть будем, вас изучать. Так нам нужно. Однако прощай.»

Серый Волк улыбнулся и тихо исчез. Ивану Царевичу – то ли хмель в голову дал, то ли что – показалось, что эта улыбка исчезла уже после Волка, и Волк напоследок мяукнул.