Город старый, а я молодая. Повесть. Часть 6

          По  делам,  касающимся  интересов  несовершеннолетних,  в  качестве  их  представителя,  в  суд  приходила  инспектор  ГОРОНО  Калугина  Софья  Порфирьевна.

          Почти  все  звали  её  «тётя  Соня».  Худая,  маленькая,  слегка  сгорбленная  старушка  с  интеллигентным  лицом.  Широкий  лоб,  удлинённый  нос  с  нерезкой  горбинкой,  узкий  подбородок.  Очки  в  металлической  оправе,  напоминающие  пенсне.  Волосы, - совершенно  белые,  зачёсаны  надо  лбом,  на  затылке  подстрижены  по  прямой  линии,  как  у  судьи  Бурмистровой  С.В.  Красивого  рисунка  брови  и  густые  ресницы  -  тоже  белые  от  седины.

          Глаза  её  голубые,  излучающие  доброту,  мне  очень  нравились.  Она  могла  быть  резкой,  нелицеприятной.  Но  с  симпатичным  ей  человеком  или  с  ребёнком  бывала  улыбчивой,  мягкой.  Глаза  её  сияли  тёплым  голубым  светом.

          Она  постоянно  «смолила»  длинные  тонкие  папироски.  Слово  «сигарета»,  кажется,  ещё  не  витало  в  ковровской  речи.

          С  поручениями  суда  я  бывала  у  тёти  Сони  в  ГОРОНО  и  в  её  доме  на  улице  Володарского.

          Она  часто  звонила  директорам  предприятий,  добиваясь  материальной  помощи  для  сирот  и  многодетных  семей.  С  некоторыми  из  них  за  долгие  годы  общения  была  «на  короткой  ноге»  и  не  стеснялась  в  выражениях. Если спонсор колебался, тётя Соня  командным, прокуренным   голосом заявляла: «Ну, что ты плаваешь, как говно в проруби, надо помощь выделять»!  Иногда,  в  случае  удовлетворительного  ответа  на  её  просьбу,  радовалась,  как  ребёнок,  и  могла  шаловливо  выкрикнуть  в  трубку: «Прощай,  Алексей  Иваныч,  целую  тебя  в  попу»!

          Это  в  знак  особой  признательности  и  благодарности.  В  то  время  отношения  были  проще  и  добрее.  Люди  ещё  не  укрылись  в  железные  скафандры  официоза,  не  надели  холодные  казённые  маски.

          Как-то,  придя  к  тёте  Соне  в  кабинет,  я  застала  у  неё  девочку,  лет  12-ти,  очень  смуглую,  с  кудрявыми  волосами  и  грустными,  выразительными,  чёрными  глазами.  «То  ли  цыганка,  то  ли  испанка»?  -  подумала  я.  Тётя  Соня  куда-то  долго  звонила.  После  ухода  девочки   я  спросила:
         -Кто  она?  Цыганка  или  испанка?
         -Не  знаю.  Сирота.  Родители  не  известны.  Но  она  очень  талантлива  по  скрипке.  Устраиваю  её  в  музыкальную  школу.-

          Когда  тёте  Соне  не  удавалось  выхлопотать  для  своих  подопечных  материальную  помощь  из  бюджета  или  от  предприятий,  то  она  отдавала  им  часть  своей  скромной  зарплаты.  Поистине  лепта  вдовицы!

          Она  была  одинока,  бездетна.  Муж  её  репрессирован  и  расстрелян  в  1937  году.
          Городское население, нищее, бедное, голодное после недавней войны, воспринимало тётю Соню, как заступницу, спасительницу, избавительницу  во всех передрягах и бедах. К ней стекались просители с просьбами, выходящими за пределы её компетенции. Но она никому не отказывала и всегда старалась помочь.
          Каждый в городе знал это имя : "тётя Соня Калугина". Оно было символом надежды в беде.


          Как-то  я  пришла  к  тёте  Соне  домой  из  суда  перед  обеденным  перерывом.   Отдала  ей  судебную  бумажку  и  хотела  уходить.  Она  остановила  меня  и  предложила  чай.  Поставила  на  стол  карамельки  и  сухарики,  налила  чай.  Был  летний  день.  Сноп  солнечного  света  падал  в  окно.  Тётя  Соня  спросила:
          -Будешь  ли  в  этом  году  поступать  в  Казанский  Университет?-
Она  знала  о  моей  прошлогодней  попытке.
          -Да,  готовлюсь  к  экзаменам.
          -А, знаешь,  я  там  училась  на  Высших  женских  курсах  в  20-тых  годах.  Вокруг  было  много  интересной,  умной  молодёжи.  Приложи  все  усилия,  чтобы  поступить.-

           Вдруг  я  поняла,  откуда  этот  её  образ:  стрижка,  тонкие  папироски.  Курсистка!
           Сидя  на  сундуке,  опираясь  спиной  о  стенку,  она  затянулась  своей  «пахитоской»  и,  прищурив  глаза,  внимательно  уставилась  на  меня,  произнесла  странную  фразу:
          -Какая  же  ты  хорошенькая!  Я  тоже  в  молодости  была  красивой.  Вернее,  я  не  была  красивой,  но  была  молодой,  а,  значит,  была  и  красивой.-
           Я  смутилась  и  покраснела.  Через  мгновение,  посмотрев  на  неё,  подумала:  «Да,  глаза  у  неё,  наверно,  были  очень  хороши»!

          Осмыслив  высказывание  тёти  Сони,  теперь  я  понимаю,  что  красота  - это  молодость.

          Образ  тёти  Сони  с  её  альтруизмом  и  драматической  судьбой  ярко  представлен  в  книге  А.С.  Плоткина  «Безумно  болит  душа».  Я  благодарна  ему  за  это.  Не  могу  согласиться  только  с  его  внешней  трактовкой.  Тётя  Соня  у  него  предстаёт,  как  добрая,  но  Баба  Яга.

          Я  её  восприняла  и  запомнила  внешне  более  симпатичной.  Опасаюсь,  что  некоторые  детали  образа  (сигаретки,  высказывания)  могут  вызвать  возражения.  Но  если  это  убрать,  то  растает  и  сам  образ.

                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

    ПРИМЕЧАНИЕ: НА ФОТО НЕИЗВЕСТНАЯ КУРСИСТКА НАЧАЛА 20 ВЕКА.