Искатели вечности

1
Роланд остановил коня на перекрёстке у Сигнальной башни, чтобы пропустить толпу людей с факелами. Они направлялись вниз, к Северным воротам. Оглянувшись в темный переулок, Роланд увидел на соседней улице такое же факельное шествие. Люди были вооружены, но они не были воинами гвардии. Это были простые жители. Роланд выехал на Главную улицу и направил коня вверх, ко дворцу.

Город словно вымер. Двери и окна домов были заперты наглухо, ни одного огонька не видно было за затворенными ставнями и занавесками, прилавки и витрины были разобраны и убраны. Роланд почувствовал себя неуютно, ему захотелось уйти с этих безмолвных, мертвых улиц, и вернуться за стены, в свой дом. Он приблизился к дворцовым воротам и проехал сквозь беспорядочную толпу гвардейцев, которые провожали его угрюмыми, недобрыми взорами. Роланд узнал начальника ночной стражи и подъехал к нему.

- Здравствуй, Колин, - сказал он. – Я должен явиться к Петро, он звал меня.

Колин поклонился Роланду, приложив руку к груди, и торопливо ответил:

- Петро давно ждёт тебя! Оставь коня мне и иди к нему. Эй! Корсандский король затворился в винном погребе, и велел никого к себе не пускать!

На дворе было полно стражи, ело глаза от горького дыма факелов. Над толпой висел приглушённый ропот, был слышен шорох сотен ног и бряцание оружия. Взглянув вверх, выше выхваченных из мрака неверным светом красных крепостных стен, Роланд не увидел ничего, кроме непроглядной черноты.

В коридорах дворца мимо него носились слуги, а в самых неожиданных местах он натыкался на спрятавшихся в густой тьме дремлющих гвардейцев, которые испуганно шарахались в стороны, прижимая правую ладонь к груди.

Петро, властитель Южного Корсанда, действительно заперся в подвале, в окружении валяющихся пустых бутылок и расставленных вдоль стен заряженных ружей. Услыхав шаги и голос стражи, он, не вставая с сундука, служившего ему сиденьем, поднял лежащий рядом мушкет и прицелился Роланду прямо в лицо, щуря один глаз, а другим пытаясь сфокусироваться на вошедшем.

- Это я, Петро, - сказал гость и, приблизившись к царю, мягко отобрал у него оружие, - князь Роланд.

Петро мутно глядел на Роланда, а потом вдруг ухватил его за руку и припал к ней, рыдая.

- Спаси меня, Роланд, о великий ты мой и верный, посланный Господом в утешение моей старости, мудрый и славный князь Роланд, выручи ты своего господина, которому ты всем обязан! – Завопил царь, всхлипывая и вздрагивая всем своим грузным, тяжелым телом, не выпуская руки своего подданного. – Спаси меня!

Князь сделал знак страже, чтобы убирались. Они вышли из подвала и прикрыли дверь, став снаружи.

- Петро, - твёрдо произнёс Роланд. – Люди выходят за стены Корсанда, стража наполнила город. Они верны тебе, царь, но где же ты? Почему они там, а ты здесь? Иди к ним и будь с ними, Петро. Стыдно должно быть, негоже владыке прятаться, как немощному, за спиной народа, да и какие стены могут уберечь тебя от гнева Господа, если он уже решил тебя покарать? Встань, Петро!

И, повинуясь властному голосу, Петро тяжело поднялся. Роланд стал одевать на него перевязь с пистолетами, потом утёр тряпкой лицо царя, дал ему в руки ружьё и сказал:

- Идём, царь, здесь тебе не место.

И Петро, не сводя с Роланда бессмысленного, жалобного взора, шатаясь, побрел за ним. Они прошли по каменным коридорам, поднялись по гулким лестницам, минули полные стражи галереи и вскоре оказались в тронном зале. В нем было пусто, темно и тихо, только какой-то служка зажигал свечи. Царь, походка которого обрела некоторую твердость, быстро прошёл зал, открыл дверь и они с Роландом оказались в его покоях. Царь прошёл в умывальню, и Роланд ждал его у входа вместе со стражей, слушая плеск воды, вздохи и аханья. Наконец, Петро вернулся, утирая лицо и руки полотенцем. Взгляд его маленьких темных глаз стал осмысленнее, после умывания, но не утратил искорок безумия. Внимательно осмотрев Роланда, царь велел страже принести чай, открыл тяжелую дверь кабинета и, пропустив князя вперёд, вошёл следом. Он уселся на свой стул у заваленного бумагами стола и предложил сесть Роланду.

Князь снял дорожный плащ, перевязь с оружием и ленту патронов, потом сел в заскрипевшее под ним кожаное кресло.

- Что случилось, Петро? – Спросил он.

- Беда. – Все лицо царя вдруг судорожно задергалось. Но он возобладал над собой и продолжил, - мой мальчик, принц Марк, он… он…

И царь не мог продолжать.

- Что, что? – Роланд наклонился к Петро.

- Он заболел, - еле слышно проговорил царь, и закрыл лицо рукой, сотрясаясь в рыданиях.

Роланд замер.

- Чем он заболел, Петро?

- Чем? Чем?! – Вдруг в ярости закричал царь. – Ты ещё спрашиваешь? Чем у нас обычно болеют, отчего стоит так переживать?!

Роланд выдохнул и резко откинулся на спинку кресла.

- Никого не узнает, - всхлипнул царь. – Это после охоты случилось. Я знал, что нельзя отпускать его так далеко. Они заезжали на болота и там, видно, он подхватил эту гадость. Не ест и не пьёт, никого к себе не подпускает. Мне конец, Рони. В замке Корсанд больше нет наследника! Я не смог сохранить в тайне произошедшее, ты же знаешь повадки придворных, это змеиное гнездо. Как только Мальрих узнает, что случилось, он мигом соберёт войско и придёт в Корсанд, чтобы сесть на мой трон. А у меня две дочери, куда мне девать их? У меня нет союзников среди соседей, здесь все только грызутся, потому что до смерти боятся нашествия Аргиаха. Что мне делать, Роланд? Как спасти себя и детей? Да плевать мне на себя, детей, детей моих спасите, моих чад!

Царь сжал пудовые кулаки, затряс ими в бессилии, и зажмурился, заходясь в беззвучном рыдании.

- Я не брошу тебя, Петро, - сказал князь. – Если народ пустит Мальриха в город, я заберу твоих детей и отвезу их на юг, в земли норвиннов, через пролив.

Царь покачал головой. Открыл глаза и вдруг посмотрел на князя очень ясным, спокойным взором.

- Мне нужно, Роланд, чтобы ты сделал для меня кое-что, если я хоть что-то значу для тебя. Поклянись, что сделаешь это, если ты убеждён, что обязан мне жизнью.

Царь прямо взглянул на князя. Сердце у Роланда екнуло, но он не испугался, и не отвёл взгляда.

- Клянусь, что сделаю, что попросишь, - хрипло выговорил он.

Царь ещё недолго глядел на него, потом кивнул и отвернулся.

- Хорошо, - сказал он. – Я хочу, чтобы ты пошёл на север и отыскал майндера Торренса. Отдай ему это.

Царь Петро протянул князю маленький, запечатанный свиток. Роланд хотел взять его, но царь отдернул руку.

- Я хочу, чтобы ты знал, Роланд, - проговорил царь, и князю его голос показался зловещим. – Это поставит твою жизнь под угрозу. То, что содержится в этом свитке – великая тайна. Торренс не пойдёт с тобой просто так. Но если ты отдашь ему свиток, если он узнает, что в нем, значит, я с ним увижусь и Корсанд будет спасен. Ты ещё не хочешь отказаться от клятвы?

- Что за вопрос, Петро? – Криво усмехнулся князь. – Когда я чего-то боялся? Или разве мы из тех, кому позволено поворачивать вспять?

Роланд взял маленький свиток и повесил на шею, спрятав его под одежду.

- Разве слухи о Торренсе – не выдумка? – Недоверчиво спросил он. – Говорят, настоящие майндеры давно перевелись.

Царь молча покачал головой.

- Я не знаю, Роланд, - сказал он. – Но мне сказали, что если я хочу отыскать его след, мне надо поехать в деревню Дубовая Роща, что лежит к северу от Нерийонских переправ, в трёх дневных переходах. Ты знаешь эту дорогу?

- Знаю лишь до Нерийона. В юности часто бывал у водопада Рош. Но разве зря говорят, что в те места лучше не соваться?

- Да, не зря. Но с тобой пойдёт дружина.

- Утешает. Хочешь, чтобы Торренс отыскал память твоего принца? – Спросил Роланд. – А почему не позовёшь придворных майндеров?

- Уже звал, - махнул рукой Петро. – Они не знают. Не могут найти следа. Это не майндеры, а сущие бездельники. Они давно позабыли всю науку. Если вообще когда-то знали её. На рассвете будет совет, Роланд. Я хочу, чтобы ты был там. Ночь ещё не коротка, останься в моем кабинете, а я пойду, прилягу в постель. Стража за дверью, если тебе что-то нужно будет, только скажи…

Царь грузно поднялся, взял свечу.

- Что ж, спокойной ночи, князь, - тяжело произнёс он. – Да поможет нам Бог.

- Спокойной ночи, - ответил Роланд и поднялся, кланяясь царю.

Петро вышел и Роланд запер за ним дверь. Огляделся, потом накинул свой плащ, и, немного обождав, словно прислушиваясь к чему-то, вышел из кабинета.

- Где Колин, начальник ночной стражи? – Шепотом спросил он у гвардейца.

- Спят их сиятельство, князь, - так же шепотом ответил гвардеец. – В казармах. Уж которую ночь дежурят, замаялись…

Роланд неслышной тенью проскользнул по дворцу, перешёл в гвардейские казармы и нашёл Колина в комнате офицеров. Начальник дворцовой стражи лежал, одетый, на не постеленном диване, закинув ноги в сапогах на спинку, руки подложив под голову и вовсю храпя.

Роланд потряс его за плечо. Колин вскочил, хватаясь за пистолеты, но увидел в дрожащем свете свечи напряженное лицо Роланда и успокоился.

- Князь? – Протирая глаза, удивился он. – Вы чего здесь среди ночи?

- Колин, - прошептал князь. – Помоги мне. Меня отправили на север, я ухожу рано утром. Я должен увидеться с Элиам. Я не стал бы тебя будить, но… у меня больше не будет возможности встретиться с ней. Проводи меня туда, прошу.

Колин, кряхтя и что-то недовольно бормоча, тяжело поднялся с дивана, одел перевязь с пистолетами, зажег факел, достал из ящика связку ключей и пристегнул их на пояс, взял ружьё и указал Роланду на дверь. Тот вышел, придержав её для начальника стражи, Колин запер офицерскую комнату и зашагал по коридору.

- Вторые сутки не сплю, - ворчал он. – Тебя царь давно уже ждал, скоро неделя этой каше. На северных дорогах разведка видела гихианские отряды и много разбойников. Стервятники готовятся к пиру. Ждут, что будет междоусобная война, послы Аргавиона подзуживают Мальриха сжечь Южный Корсанд. Всем нашим соседям, платящим нам дань, станет легче оттого, да вот только они не понимают, что Южный Корсанд – единственная достаточно сильная крепость как раз на пути от северных гор к южным землям, где тысячи беззащитных деревень… падет Корсанд – запылает весь юг, до самого пролива. И целый век эта земля будет, как пустыня… такие-то дела, князь.

Роланд усмехнулся про себя. Колин всегда торопился с выводами. На самом деле, нашествие северных племён было не самым страшным исходом падения Южного Корсанда. Да и вряд ли Мальрих сожжёт город. Он заключит союз с Аргавионом и гихианские армии, действительно сея смерть и разрушение, дойдут до пролива. Но они не остановятся. Захваченный юг даст им все – еду, людей, оружие и материалы, - чтобы переплыть пролив под чёрными парусами гихианского флота, и бросить якоря у норваннских берегов. Аргиах – завоеватель, и его продвижение на юг всегда было лишь вопросом времени. На его пути стоит лишь Корсанд, древняя, неприступная крепость, набитая оружием, и в которой не смыкая очей, дежурит стотысячный гарнизон. Но Корсанд крепок, пока крепка рука его властителей, держащая придворных на коротком поводке, но стоит ей ослабнуть, и предатели откроют врагам ворота крепости, надеясь получить лакомую долю от богатств корсандского замка, запертых в подземных чертогах. Такие-то дела.

- Дошли, милорд, - тихо пробормотал Колин, отвлекая Роланда от его тяжелых мыслей. – Дальше, извольте, сами.

Колин отпер тяжелую дверь, и пропустил князя на узкую, темную винтовую лестницу.

- Идите, а я приведу Элиам. Больше часа не даю, так что извольте с прощаниями поторапливаться. Ночь уже коротка, скоро третья стража. Вас окликнут, как время придёт.

- Благодарю тебя, Колин, - сказал князь, кладя правую ладонь на грудь. – Увидимся на совете.

И зашагал вверх по сырым, каменным ступеням.

Поднявшись на пирг сторожевой башни, Роланд потушил свечу, подошёл к массивным мерлонам, в рост человека, и, присев в узкой бойнице на парапет, выглянул наружу. Ночь была непроглядно чёрной, словно вся тьма, какая только есть во вселенной, окутала сейчас корсандский замок. И только дрожащий свет факелов в руках ночной стражи выхватывал из этой почти осязаемой тьмы бурый камень крепостных стен и башен. Древний город казался призраком, покинутой и забытой могилой, и невольно верилось, что уж самый день никогда не настанет и солнце никогда больше не взойдёт над стенами Корсанда.

Князь услыхал в густой тьме позади себя шорох шагов, а обернувшись, увидал приближающееся свечение. Вскоре на пирг поднялась девушка в белых одеждах, казавшаяся серым, призрачным пятном во мраке. Она погасила свечу и неслышно скользнула к Роланду. Не говоря ни слова, она изо всех сил прижалась к нему, вцепилась в него, и он ощутил дрожь, проходящую по всему её хрупкому телу.

- О, князь, - зашептала она, взяла ладонями лицо Роланда и стала целовать его, горячо шепча, - О, Рони, мой Рони, мы уж, верно, никогда не свидимся боле. Не говори, молчи, я знаю, знаю, злой Ксандрей все рассказал мне, и про Аргавион, и про то, что Мальрих сделает с замком, и сказал о том, что царь отправит тебя на войну, и что ты погибнешь!

На последнем слове голос её сорвался и она затряслась, сдерживая горестный вопль, но не в силах сдержать горьких рыданий, и горячие её, обильные слёзы полились князю Роланду на грудь. Он сел на парапет, усадив принцессу себе на колени, а она обвила его руками, уткнувшись ему в шею, и он стал гладить её по спине и по густым волосам, прижимал её к себе, и шептал ей, утешая:

- Царь отправил меня не на войну, Эли. Я пойду на север, искать настоящего майндера, чтобы найти вместе с ним память принца Марка и вернуть ему здоровье. Я не уйду надолго, Эли. Я скоро вернусь.

- Ты обещаешь? – Спросила она.

- Я клянусь тебе, Эли, не пройдёт и года, и ты увидишь меня с этой башни, входящим в Северные ворота во главе илландрийской конницы, на заре первого зимнего дня.

Он улыбнулся ей, различая её взгляд во мраке, провёл ладонью по её нежному, прекрасному лицу, и она припала щекой к его руке, закрыв глаза, и вновь потянулась к нему, и князь поцеловал её.

- Я верю, - прошептала она. – Я верю тебе, Роланд. Мне больше ничего не остаётся… ведь ты не можешь взять меня с собой?

- Кто позаботиться о младших, Элиам? Только ты. Если будет осада, и если Мальриху откроют ворота, ты должна будешь вывести своих младших брата и сестру из города и отправится на юг. С вами будут Колин и Санри, и вся царская гвардия. Они защитят вас. Вы сядете на корабль и вас отвезут в Норваннию.

- А ты?

- Если не в море, то в Норваннии я точно догоню вас.

- Корсанд не выстоит, да?

- Город в любом случае останется цел. Никому не выгодно разрушить его. Здесь очень сильный гарнизон. Нужно несколько лет, чтобы взять город осадой. А за это время я выполню просьбу твоего отца и найду память принца Марка. Мы заключим союз с Илландрией, разобьем гихианские орды на берегах Кеты, и Южный Корсанд будет спасён.

- Надеюсь, ты сам слышишь, как неубедительно все это звучит, - сказала Эли.

- Ты очень умная, - ответил князь. – Ты сможешь позаботиться о своей семье. Просто помни, что кроме тебя, это больше некому сделать. У них никого нет, кроме тебя, кто мог бы о них позаботиться.

Эли вдруг сделалась очень серьезной и даже немного отстранилась от князя.

- Роланд, - заговорила она. – Ты не знаешь, что ждёт тебя. Ты не знаешь, куда тебе идти, и кого искать. И ты не знаешь, сможешь ли ты вернуться ко мне. Но пусть с тобой всегда будет благословение нашей семьи.

Она сняла с тонкого пальчика кольцо и дала князю. Ему оно даже на мизинец не налезало. Тогда он повесил его на цепочку на шее, где уже висел тайный свиток царя.

В эту минуту на башню поднялся стражник и глухо зашипел, что принцессе пора возвращаться.

- Скорее, могут случиться неприятности!

- Иду, иду, - раздраженно шепнула Элиам. – Жди меня внизу.

Последний раз она обняла Роланда и сказала ему:

- Прощай, Рони. Моя любовь будет с тобой всегда. Как и я.

- Прощай, Эли, - сказал князь, до последнего удерживая руку принцессы. – Я скоро вернусь, и больше не оставлю тебя никогда.

- Я люблю тебя, Роланд, - сказала она.

- И я люблю тебя, Элиам, - ответил он.

И она ушла, и он только увидел, как мелькнуло её платье на лестнице, услышал треск разгорающегося пламени свечи и неверный, красноватый свет, и вот уже принцесса исчезла, словно её здесь и не было, только князь стоял посередине площадки пирга, застыв в растерянности, в оцепенении, опустошенный, подавленный, и слова принцессы все не утихали у него в сознании:

«Я буду с тобой всегда».

И ещё долго стоял он, словно окаменев, уперев взор во тьму ночи, пока вдруг не ощутил на лице слабое дуновение колючего, холодного ветра, и тогда заметил, что небо стало сереть, и на его фоне уже проступили темные силуэты башен города. Роланд спустился по лестнице на галерею, и коротким путём пошёл к тронному залу, но опять не к самому трону, а в соседнее помещение, ротонду, с закрытыми стеклом окнами.

Ещё никого не было; князь, обогнув массивный дубовый стол, прошёл в дальний от двери угол просторного помещения и сел в кресло у высокого, стрельчатого окна, забранного решеткой. Сквозь мутное стекло пробивался тусклый свет зари. Здесь не было слышно ни звука, ни шороха. Князь мыслями пребывал со своей возлюбленной, принцессой Элиам, и сердце его ныло, и он скорбел, что оставляет царскую семью беззащитными перед всеми врагами Корсанда. Так он сидел, недвижимый, безмолвный, и очнулся, только когда услышал за дверями ротонды приближающийся звук быстрой, уверенной поступи. Князь вскочил, бросаясь к распахнувшимся дверям, не сдерживая радости.

- Барримор! – Воскликнул он, раскрывая объятия навстречу другу.

Великий князь, улыбаясь, крепко обнял Роланда.

- Я только что из Элльза. – У князя Барримора был густой, красивый голос, уверенный и сильный, как и вся его натура. Синие глаза его, искрящиеся жизнью, пристально оглядели Роланда. – Ехали двое суток, чуть лошадей не загнали. А ты как же, Рони?

Роланд сел в кресло.

- Не поверишь, Петро хочет найти Торренса.

Барримор снял перчатки и оружие, сложил их на стол и тоже сел.

- Смахивает на жест отчаяния, - сказал он.

- Так и есть, - ответил Роланд. – Кто из нас думает, что легенда о Торренсе – правда?

- И кого же ты будешь искать?

- Того, кто сможет отыскать память принца Марка. Где-то ведь ещё должны оставаться настоящие майндеры? Если их ещё не всех перебили.

- Мало теперь бродячих майндеров, - сказал Барримор. – Времена уже не те. А те, что при дворах, ни черта не смыслят. Дороги к топям забыты, а куда ещё, кроме них, крадётся убежавшая память, если только не на морское дно? Нет, настоящие следопыты перевелись.

- Ну, а ты что? – Спросил Роланд. – Останешься при дворе?

- Это вряд ли, - взглянул на него Барримор. – Он послал письмо, велит мне возглавить армию.

Роланд вскинул брови.

- Хочет пойти на север, - Барримор развёл руками.

В этот момент двери распахнулись и вошёл царь. За ним следовали князья и вельможи. Все стали рассаживаться, а царь остался у окна, стоя ко всем спиной. Стража зажгла факелы на стенах. Уже почти совсем рассвело, но в ротонде все ещё было сумрачно.
- Я послал за Мальрихом, - сказал Петро, поворачиваясь к собранию. Голос его был тяжёл, лицо страшно. Царь явно так и не смог заснуть. – Его дружина – это треть всех наших сил. Я не знаю, что он намеревается предпринять, но лично я собираюсь отправить армию на север, с ним или без него.

Сразу же поднялся ропот, все принялись отговаривать царя. Роланд переглянулся с Барримором.

- Я не могу, - твёрдо сказал царь, - оставить север без защиты. Встретим гихиан за двести, триста километров от Корсанда, и у нас будет шанс вообще не дать им подойти к замку. И все деревни будут спасены, а это тысячи жизней.

- Но если Мальрих решит ударить нам в спину? – Спросил Барримор. – Или попытается захватить Корсанд, пока в нем никого нет?

- Я не умею предсказывать будущее, - ответил Петро. – И не собираюсь гадать, на чью сторону станет Мальрих. Мы сумеем удержать Корсанд, даже когда в нем не будет армии. Силы Мальриха ограничены. А у нас есть надежда заручится поддержкой Илландрии. Но это будет зависеть от того, в каком состоянии будет здоровье принца Марка. Если всем станет ясно, что у царствующей династии нет наследника, вряд ли кто-то станет оттягивать финал моего правления.

Царь тяжело вздохнул, отодвинул кресло и сел.

- У замка Корсанд есть древний договор, обязательство. Эту крепость построили здесь с тем расчетом, чтобы она служила защитой всем окружающим землям. Когда её передали корсандской династии, то взяли клятву, что правители отправят армию на север, если Аргавион решится напасть. Я не могу нарушить договор даже в таких критических условиях. Если я не пошлю войска, а Корсанд окажется в осаде, нам никто не поможет.

Все погрузились в угрюмое молчание и каждый думал об одном и том же – о князе Мальрихе, от которого теперь зависела не только судьба Южного Корсанда, но и всех бриттских земель, до самого пролива, а возможно, и северных норваннских берегов. Над всем этим огромным регионом, поднималась сейчас с севера, давным давно предсказанная, и теперь такая неизбежная, гроза. Все предвещало бурю, бурю страшную и доселе невиданную, которую ждали ещё сто лет назад, но не переставали надеяться, что, может быть, минует. Возможно, это начало новой эпохи, думал Роланд, эпохи расцвета гихианской державы. Как знать, может не все так плохо, и кровожадные завоеватели смогут построить сильное государство, которое хоть на время объединит людей. Будет расцвет торговли, а значит, расцвет культуры и ремёсел, люди построят много новых городов. Если, конечно, не будет новых эпидемий. И, быть может, это плодотворное время породит наконец тот ум, который откроет тайну болезни беспамятства, и подарит людям лекарство…

- Что ж, - произнёс царь, нарушая тишину. – Собирайте армию. Послезавтра выступаем в поход. Остановимся на южном берегу Кеты, в долине, у Нерийонских переправ. Там будем ждать гихианские орды хоть три зимы. Пока ты, Роланд, не вернёшься. Туда восемь дней пути походным маршем, если Мальрих решится идти на беззащитный Корсанд, мы успеем вернуться и помешать ему.

Царь поднялся.

- Я намерен пойти, выпить чаю, - сказал он. – И принесите мне карту, самую большую и подробную карту земель к северу от Корсанда, и пусть ко мне явится Шекли, начальник лазутчиков. Я буду завтракать не в королевской трапезной, а в зале Совета, желающие могут присоединиться.

Царь, тяжело ступая, пошёл к выходу, и проходя мимо Роланда, сказал, кладя ему руку на плечо:

- Оставайся, князь, будешь со мной столоваться.

Но Роланд, прямо взглянув на него, ответил:

- Я поеду домой, царь. Надо собраться, не хочу затягивать с отъездом.

Царь хмыкнул, постоял какое-то время над Роландом, сжимая его плечо, затем пошёл прочь из ротонды. Все уже вышли, остались только Роланд и Барримор, да Ксандрей вдруг остановился в дверях и обратился к Роланду:

- Как иногда скоротечна милость господина, - сказал он. – Сегодня ты в золоте, а завтра – в кандалах.

- О чем ты? – Резко спросил Барримор.

- О, будто вы не знаете! – Приторно сладко пропел Ксандрей, стоя в дверях и почти выглядывая из-за спин своих стражников. – Сладок запретный плод, не так ли, Роланд? Есть что-то особенно интригующее в отношениях, держащихся в тайне.
Роланд медленно стал подниматься из кресла.

- Что ты имеешь в виду, Ксандрей? – Глухо проговорил он.

И Ксандрей вдруг рассмеялся, словно колокольчик зазвенел.

- Я бы на твоём месте, князь, не откладывал с отъездом. Как бы царь случайно не узнал о вас с принцессой Элиам, а то, глядишь, и сменит милость на гнев праведный.

- Что ты мелешь, погань? – Прорычал Барримор, хватаясь за пистолет.

Роланд молчал не в силах произнести ни слова, только сердце медленно билось как будто у самой гортани, и так тяжело, словно молот колотил у князя в груди, и какой-то липкий холод прошёл у него по спине, до самых корней волос на затылке.
Рука его схватилась за пистолет на поясе, но разум сумел возобладать над эмоциями и Роланд передумал. Ксандрей зашёлся злобным, визгливым хохотом.

- Я отправлю тебе в тюрьму приглашение на мою свадьбу, князь, - прокудахтал он. – Интересно, Элиам тогда будет помнить твоё имя?

Кровь закипела у Роланда в жилах, он готов был разорвать Ксандрея на куски, но добрый друг Барримор положил свою могучую руку ему грудь, останавливая князя.

- Счастливо оставаться, неудачники, - проворковал Ксандрей. – Это была ваша последняя ночь в жизни, проведённая в стенах замка Корсанд! Кстати, у меня в поместье сегодня пир, и там будет объявлена моя помолвка с Элиам, мы с Петро уже обо всем договорились.

И вельможа поспешил ретироваться, а его стражники заперли двери ротонды у самого носа, вырвавшегося из рук Барримора, князя Роланда.

- Он не посмеет, - прошептал князь. – Нет, он этого не сделает. О, бедная, бедная моя Элиам! Это он, он все это подстроил! Клянусь, я знаю, кто заманил Марка на болота!

Барримор осторожно приблизился к нему.

- Это пустые слова, Роланд, - сказал он. – Он просто завидует тебе.

- Но если Петро узнает о нас, - тихо проговорил князь, - он меня, скорее всего, убьёт. Я не той крови, хоть и князь, чтобы свататься к его дочери. Другое дело, Ксандрей – он принц, наследник из Уоккема… но как он узнал? Кто выдал нас?

И вдруг, словно молния полыхнула в мыслях князя, он вспомнил стражника, у которого спрашивал о Колине, и то же лицо он видел, когда входил во дворец, высокий лоб и тонкий нос, узкие, внимательные, темные глаза… да, да, конечно, тот же птичий профиль он разглядел и на лестнице, в кровавом свете факела, когда дозор позвал Элиам с Сигнальной башни, опасаясь, что князя застукают с принцессой. Но так был занят тогда своими мыслями, что упустил это из виду.

- О чем ты думаешь? – Спросил Барримор.

Роланд медленно поднял голову.

- Я его знаю, - тихо и зловеще произнёс князь. – Человека, что следил за мной. Я видел его.

И князь вдруг сорвался с места и бросился бегом из дворца. Барримор что-то растерянно кричал ему вслед, но Роланд не обернулся.

Уже окончательно разгорелось серое, промозглое утро нового дня, когда Роланд вернулся домой. Ему приготовили завтрак, но он пролетел гостиную, как бурный вихрь и поднялся к себе, крикнув на ходу:

- Дэниела ко мне!

В кабинете он стянул перчатки и оружие, скинул плащ и повалился в кресло, закрыв глаза, чувствуя, как внутри у него сжимается тугой, холодный клубок. В дверь постучали и в щелку заглянула служанка.

- К вам Дэниел, - проблеяла она.

- Пусти его, - отозвался из сумрака комнаты голос князя.

Дверь, скрипнув, открылась шире, князь услышал тяжелые шаги, и открыл глаза, поворачиваясь. Дэниел прикрыл дверь за собой и взглянул на Роланда, нависая над ним всей своей громадной фигурой.

- Звали, князь? – Пророкотал он.

- Найди мне человека, Дэн, - хрипло сказал Роланд. – Это чрезвычайно срочно. Я не знаю, кто он, сегодня ночью видел его во дворце, кажется, он из гвардии. Высокий, худой, бледный. Длинный, тонкий нос. Высокий лоб и глаза такие узкие, темные. И ещё, кажется, у него на подбородке слева какое-то пятно, как будто синяк.

- Это мог быть маскарад, князь, - Дэниел пожал могучими плечами. – Сами знаете. В гвардии несколько тысяч человек. Но более всего вероятно то, что этот человек догадывается, что его будут искать, и он уже скрылся.

Князь Роланд зажмурился, собирая в кулак остатки терпения и удерживаясь, чтобы не сорваться.

- Дэн, - тихо произнёс князь. – Просто сделай это. Возможно, это последнее, о чем я тебя прошу.

- Я к тому, что это не будет быстро, только и всего. – Дэниел развёл руками.

Роланд так выразительно взглянул на него, что тот поспешил удалиться.

Оставшись один, князь снова закрыл глаза и не заметил, как провалился в тяжелый сон, прямо в кресле, как был, не раздеваясь, сон, который был полон мрачных и страшных видений…

Он пробудился уже в сумерках. Вскочил, вспоминая, где он. Резко шагнул к двери и распахнул её, хотел крикнуть служанку, но увидел вдруг, что она сидела со свечой на стульчике недалёко от двери, и читала книгу. Увидев князя на пороге, она всполошилась и поднялась ему навстречу, пряча книгу и гася свечу.

- Джейн, - ласково произнёс Роланд. – Ты сторожила меня?

- Вас порывались разбудить, господин, - сказала она. – Гвардия ждет вас внизу. Царь Петро приказывает вам явиться к нему, они сказали дело чрезвычайно срочное, но я не пустила их наверх, настояла, чтобы дали вам отдохнуть. Вы уж который день сам не свой, все где-то бродите по ночам, пора и остепениться. Вынесла я гвардейцам вина и хлеба, зажарила для них поросёнка тучного. Они и сжалились, а то грозились вломиться к вам…

- О, Джейн, - слезы навернулись на глаза князя, он шагнул к старой своей, мудрой служанке, и обнял её. – Спасибо.

- Будьте здоровы, господин, - произнесла Джейн, слегка дрожащим голосом.

- Дэниел не возвращался? – Спросил князь.

Джейн отрицательно помотала головой.

- Ладно. Джейн, мне надо покинуть дом. – Роланд заговорил шёпотом. – Незаметно. Вели приготовить мне коня…

- Все уже готово, господин, - улыбнулась Джейн. – Конь отдохнул, поел и выспался, вся упряжь и кладь готовы, оружие ваше вычистили, а я приготовила еды в дорогу и новый дорожный плащ.

Роланд хотел что-то сказать, но не нашёл слов.

- Цены тебе нет, Джейн, - сказал он. – Послушай… когда я уйду… тебе придётся покинуть дом. Здесь будет небезопасно. Наверное, гвардейцы будут бесчинствовать, так что, распусти всех слуг. Я боюсь, что дом могут даже сжечь… ты говорила, у тебя внучка есть в деревне, на западе?

- Анна, - нежно произнесла Джейн. – И её тетка. Да, я пойду туда.

- Хорошо. Зайди ко мне, Джейн, - велел князь.

В кабинете он открыл потайной ящик стола и вытащил мешочек, протянув его Джейн.

- Возьми эти деньги, Джейн, - сказал он. – Они пригодятся твоей семье.

- Спасибо, господин, - шепнула служанка.

Роланд кивнул.

- Я сейчас пойду к гвардейцам, и, вероятно, поеду с ними во дворец, а скорее всего, нет, просто вышвырну из отсюда взашей. А ты собирайся и уходи немедленно. Забери Макса, того жеребца, что я в прошлом году купил, уложи на него все, и уходи. Дом запри.

- Вас там убьют? – Прошептала Джейн, и вся задрожала, а добрые её, светлые глаза наполнились слезами.

- Нет, что ты, Джейн, все будет хорошо. Где уж им сравниться с клинками Аззрилла…

Роланд ободряюще улыбнулся и подтолкнул служанку к выходу.

- Ну все, тебе пора. Только не попадись страже на глаза.

Отпустив Джейн, он схватил со стены декоративное керамическое блюдо, поставил его на стол, и стал складывать в него свои бумаги и письма. Потом взял свечу и поднёс её к кипе бумаг, поджигая. Открыл окно, и переставил блюдо на подоконник, чтобы пламя лучше разгорелось. Потом одел перевязь с оружием, спрятал пистолеты под одежду, вышел из кабинета, и запер дверь на ключ. С каждым шагом вниз по лестнице сердце его тяжелело. Увидев гвардейцев, развалившихся на диванах в гостиной, Роланд замер.

Когда он спустился, его даже не сразу заметили. Гвардейцы отдыхали после трапезы, некоторые спали. Пиршество, очевидно, выдалось изрядное. Последнюю неделю гвардейцы почти не спали и не ели, и где уж им было устоять перед гостеприимством служанки Джейн. Один из них, видимо, старший, поднялся, завидев Роланда, глядя на него с совершенно бессмысленным видом.

Князь прошёл в середину залы и выжидательно уставился на солдат, сложив руки за спиной.

- Так это, - бессвязно произнёс начальник. – Велено пройти… пройдемте! Ц… царь из-ик!-изволили пройти… подойти… так… надо… пройти!

Последнее слово он почти выкрикнул, словно Роланд каким-то образом вознамерился препятствовать исполнению данного начальнику поручения.

Громкий звук пробудил некоторых других гвардейцев и они тоже стали подниматься.

- Р-ройдемте, к… князь! – Снова раздался бессмысленный, и оттого даже жуткий, вопль начальника. – У-елено ройти… ваш-ситво…

Судя по всему, караул был пьян в стельку, а более всех сам начальник. И не могли внятно озвучить не то что своего поручения, даже одного слова не в состоянии были произнести.

Губы Роланда растянулись в усмешке. До сих пор он стоял, даже не шелохнувшись, неотрывно созерцая представшую пред его взором картину.

Стражники, пошатываясь, глядели на него, тупыми, бессмысленными взглядами, набычившись, явно сознавая, что делают что-то не то, но не в состоянии обрести над собой контроль. Они только пыхтели, сипели, хмурились, как быки, и пытались сфокусировать взгляд на лице князя. Это все было бы очень смешно, если бы не было так грустно. Начальник вытащил пистолет и наставил его на Роланда.

- Вяжи его! – Возопил начальник караула, но до сознания подчиненных требование дошло не с первого раза.

Наконец, двое из них добрались до Роланда и когда хотели схватить его за руки, он грубо оттолкнул их, и они сразу потеряли равновесие, не устояли, и смешно рухнули на пол. Роланд захохотал. Грянул выстрел. Князь взглянул на караульного. Тот целился прямо в него, безумный, озверелый взгляд его пытался сфокусироваться на фигуре князя, но не мог. Тогда Роланд прямо подошёл к начальнику и отобрал у него оружие, в две секунды превратив пистолет в кучу запчастей и разбросав их по полу. Потом князь влепил стражнику оглушительную пощечину и тот плюхнулся на толстый зад, прямо на пол, как тяжелый тюк с зерном.

- Убирайтесь из моего дома, - клокочущим от ярости голосом, произнёс Роланд. – Пошли вон!

Заорал он и стал пинками гнать пьянчуг к выходу. Испуганные и растерянные, они скатывались по крыльцу в сгущающиеся сумерки наступающего вечера, а князь нещадно пинал их прямо по толстым задницам, а они только жалобно скулили, и ползали под его ногами, пытаясь выпрямиться. И так гнал он их до самых ворот, пинками, криками и выстрелами из пистолетов, пока они не взгромоздились на своих лошадей и не исчезли.

Отходя от ворот, он услышал топот копыт, а вскоре завидел свою дружину, и Дэниела во главе её.

- Нашёл? – Спросил князь, когда Дэниел поравнялся с ним.

Тот кивнул.

- Мальриховский шпион, - произнёс Дэниел. – Они с Ксандреем заодно. Он должен будет открыть Мальриху ворота, когда армия выйдет из города. Мальрих не дома. Он стоит с войсками к западу от Корсанда, на расстоянии двух дневных переходов.

- Доставь этого человека к Петро, Дэн, - сказал князь. – Ксандрей ничего не должен заподозрить. Если царь не поверит, если Барримор пойдёт с армией на север… убей Ксандрея, Дэн. А после уходи. Можешь присоединиться к Барримору либо пойти на юг. И дружину распусти.

- Шпион умер, Роланд, - сказал Дэн. – Мы взяли его в гостинице на Винчестер-Роуд. Там полно народу… пришлось остаться в номере. Кто-то заходил и дал ему яд. Стражник, которого мы оставили, лежал у двери с перерезанным горлом.

- Черт, - выругался князь. – Значит, Ксандрей уже все знает. Несомненно, он что-то уже наплёл Петро, и в представлении царя, заговорщики – это мы.

- Все верно, князь, - спокойно сказал Дэниел. – Вас ищут. И скоро здесь будет половина гвардии. Если не вся.

Роланд замолчал и пристально посмотрел на дружинника снизу вверх, положив руку на круп его коня.

- Убей Ксандрея, Дэн, - тихим и страшным голосом произнёс князь. – Доберись до него. Это единственный способ спасти Корсанд. Убей его.

Дэниел кивнул. В темноте не видно было, что выражали его глаза.

- Ты знаешь, где все мои тайники, - сказал князь. – Забери все ценное, купи корабль и уходи к норвиннам. Может быть, мы ещё свидимся.

- А вы что же, князь? – Спросил Дэниел.

- Я верен царю и Корсанду, не смотря ни на что. Я выполню просьбу Петро. Он послал меня на север, и я намерен идти. Если все получится, возможно, и трёх зим не пройдёт, а я буду снова жить в своём доме, как ни в чем не бывало.

Так они простились и каждый пошёл своей дорогой.

Роланд не пошёл сразу на север, поскольку подозревал, что на северном тракте его могли ждать, а свернул на восточную дорогу, и стал уходить вниз, в Селезию, к деревням, чтобы дойти через поля до илландрийских границ, и там повернуть на север к исходу второго дня. Тогда получится, что он подойдёт к берегам Кеты вместе с авангардами армии Барримора, и у него будет несколько часов, чтобы пройти Нерийонские переправы, не опасаясь погони.

Покойна была осенняя ночь в предместьях Корсанда, лежали в тиши долин спящие деревни, и только изредка виднелись на дорогах факелы ночной, конной стражи.
Роланд проехал вестовой столб, отбивающий двадцать километров до Северных ворот Корсанда, поднялся на холм, и въехал в густую, темную рощу, кроны деревьев которой, переплетаясь, нависали над дорогой, заслоняя небо. Дорога два раза поворачивала к востоку и князь вскоре оказался в кромешной темноте и вынужден был зажечь факел. Мрак сразу расступился, но стал от неяркого света ещё более темным, густым и зловещим, наполнив плотно подступающий к дороге лес, тысячью призрачных, дрожащих теней. Князь был рад, когда завидел впереди синеватое пятно, где дорога выходила из дубравы, и, спускаясь с холма, снова выводила путника на открытое пространство. Роланд почувствовал себя спокойнее, когда потушил факел, и проехал в темноте оставшийся путь через рощу. Не спускаясь с холма, он остановил коня, невольно заворожённый открывшейся картиной бескрайнего простора. Вдаль от него уходили во все стороны холмистые долины, весь горизонт был совершенно открытым. Оглянувшись, он увидел к югу от себя, далеко-далеко, темный выступ – замок Южный Корсанд. Небо было темным в зените, фиолетово-чёрным, но у горизонта светлело. Во все стороны к востоку, Роланд видел одни огни деревень, да петляющую по Селезии ленту реки Рэн, на которой стоял и Корсанд.

Дух князя утешился и успокоился, усмирённый спокойствием и тишиной мира вокруг. Умиротворенный, он стал спускаться с холма и вскоре вышел на восточный тракт, временами останавливая коня, разворачиваясь к западу и прислушиваясь, нет ли за ним погони.

Деревни он проезжал тихо, но в полях гнал вскачь. Расстояния между поселениями были небольшие, так что рваный темп хода не успевал утомить коня. При малейшем подозрении на встречу с человеком, князь тут же сворачивал в сторону и объезжал это место. Но никто не обращал на него внимания, его не преследовали, и к рассвету он дошёл до Керагских порогов и до могучего водопада Рош, где река Рэн набирала полную силу и уже во всей своей мощи устремлялась все глубже на восток, вниз, к Илландрии, где, делая огромную петлю, проходящую через все восточные земли до самых Гардийских гор, заворачивала к югу, широко и вольно впадая в Северное море.
К рассвету поднялся ветер, разогнавший облака, и князь увидел крошечные, колючие огоньки звёзд. Уже в сумерках, пробираясь через лес коротким путём, чтобы не делать петлю, ведущую к мосту на севере, он услышал рёв Рошанского водопада, а когда добрался до него, там князя застало поднявшееся над миром солнце.

Вид воды вдруг напомнил князю, что он уже больше суток ничего не ел и не пил, и, мучимый жаждой, которую прежде не замечал в силу обеспокоивших его происходящих событий, Роланд, держа коня под уздцы, спустился к реке невдалеке от водопада и пал на колени у сверкающих, прозрачных вод, принявшись жадно глотать из горсти ледяную воду. Потом, раздевшись, он целиком вошёл в бурный речной поток, и не отходя от берега туда, где опасное срединное течение легко могло утащить его на глубину, вымылся, стоя в волнах по пояс. Сняв с коня поклажу, упряжь и седло, князь и его завёл в воду, хорошенько вымыв щеткой.

Роланд увидел просторный луг недалёко от водопада, и, поднявшись туда, лёг на траву под деревом, оставив коня пастись. Он и не заметил, как почти мгновенно провалился в глубокий сон, а проснулся как будто через миг, вскочил, встревоженный, дико озираясь. Солнца уже не было, на небо набежали облака и быстро сгущались сумерки. Конь лежал рядом с князем, поднявши голову, когда Роланд проснулся. Увидев, что князь встает, конь тоже вскочил и заржал, тряхнув чёрной гривой. Роланд подошёл к нему, гладя и успокаивая его.

К ночи заморосил дождь. Роланд плотнее запахнулся в плащ, пошитый для него доброй служанкой Джейн, который хорошо защищал и от ветра и от дождя. Дождь не переставал всю ночь, но Роланд ни разу не остановился. Шел он медленно, временами все же подумывая, а не попроситься ли к кому-нибудь постояльцем, переждать непогоду. Но Роланд понимал, что погоня, вполне возможно, наступает ему на пятки, а дождь может спокойно идти несколько дней. Так он и шел до самого рассвета. Конь уже устал, но Роланд вдруг узнал местность, где он находился, и вспомнил, что здесь недалёко есть трактир. Там он и решил остановиться. Вошёл он в деревню к закату, и когда передавал конюху своего коня на постоялом дворе, то вспомнил, что завтра с рассветом Барримор выводит армию из Корсанда.

Роланд проследил, чтобы о коне позаботились как следует, он за все щедро заплатил трактирщику, и тот отдал ему целую комнату на втором этаже, где никто не беспокоил его. Трактир этот был местом известным в округе, Роланда вполне могли искать здесь, но вот знал ли кто-то из местных князя в лицо – маловероятно. Роланд имел смелость предполагать, что поиски его персоны пока ведутся в районе северного тракта, и вряд ли кто-то обшаривает сейчас другие направления. Возможно, выслали предупреждение на заставу, усилили ночной дозор и только. Успокоив себя таким образом, князь поужинал и лёг спать, велев коридорному постучать к нему перед рассветом.

Роланд выехал ещё затемно, и скакал без отдыха до самой зари, а уже к полудню добрался до границы с Илландрией, и километра за два до заставы свернул на север. Оттуда было семь дней пути до Нерийонских переправ, и теперь Роланду нужно было торопиться, чтобы опередить Барримора, который мог блокировать переправы и нарочно ждать там князя, если Петро поехал с ним.

Роланд не очень хорошо знал местность вдоль северных илландрийских границ, и ему пришла мысль, что если где-то он случайно пересечёт границу, то может нарваться на серьезные неприятности. Хотя Илландрия была самым спокойным соседом Корсанда, вдоль границ всегда рыскали разбойничьи отряды, выдающие себя за дозор. Это были дикие края, где редко можно было встретить одинокого путника.

Дождь шёл каждый день, редко становясь сильным, но по большей части сыплясь с неба мелкой моросью. Короткий сумеречный день быстро сменялся непроглядно темной ночью. В несколько дней пути, Роланд не повстречал ни одного поселения. Князь останавливался на ночлег совсем ненадолго, укладываясь на грязную, мокрую землю, прижимаясь к голодному, уставшему коню. Вставал перед рассветом и снова шёл вперёд по разбитой дороге, ориентируясь лишь по вестовым столбам илландрийской границы. Он шёл три дня, но не встретил ни души. Часто он слезал с коня и подолгу шёл пешком, ведя его под уздцы. Ему стало казаться, что он остался совершенно один в целом мире, на этой чёрной, размытой дождем, земле, под куполом мрачного, свинцового неба. Но он упрямо продолжал путь. Однажды он подумал, что где-то слева от него, в дневном переходе, лежала земля Мальриха. Там были деревни и постоялые дворы, где бы князь мог всласть выспаться на свежей, мягкой, теплой постели, а коня бы накормили вдоволь овсом и просом, и он бы переночевал в сухом стойле. Можно было бы свернуть, но потеряв при этом два дня, а заодно и возможность переправиться через Кету в обход корсандской армии. И Роланд шагал по жидкой грязи дальше.

На шестой день он заметил, что дорога начинает спускаться, и понял, что подходит к реке. Обрадованный, он пошёл быстрее, и шёл в тот день гораздо дольше, до самой ночи, пока конь не начал валиться с ног. Тогда он остановился, отдал коню последние яблоки, разделил с ним последнюю воду и лег спать, закутавшись в плащ. Он проснулся через каких-то пару часов, и силой подняв недовольного коня, повёл его за собой. Была ещё кромешная ночь, но дождь перестал, зато поднялся ветер. Какое-то неясное чувство тревоги заставляло Роланда ускорять шаги. И вдруг он увидел далеко впереди себя, чуть ниже горизонта, крошечные красные точки.

Что это? Теряясь в догадках, Роланд вскочил в седло и погнал коня вперёд вскачь. Вскоре он понял, что красные точки во тьме – это огни факелов. Но это была не деревня и не стан. Это был движущийся конный отряд. Роланд прикинул, что ему до всадников было километров пять, но они как будто галопом мчались к перекрестку, который намеревался проехать Роланд. Нещадно вонзая шпоры в бока коня, он припал к его шее, сжав наготове пистолет. Тревога передалась от всадника к лошади, и конь и сам, без понуканий, мчался во весь опор, как ветер. Роланд проскакал перекрёсток, оставив неизвестный ночной отряд позади, но заметив, что огни факелов стали гораздо ближе. Ночной мрак стал рассеиваться, и князь уже видел реку, мелькающую далеко впереди, за разрывами в стене леса. Он обернулся и явственно услышал топот копыт и крики людей. Тракт уходил дальше на восток, но Роланд вдруг заметил уходящий от него поворот на север, вниз, к реке, и повёл коня туда. Когда он обернулся через минуту, то увидел в сером сумраке рассвета красные, гвардейские плащи, и белых лошадей повернувшего за ним отряда. Ему что-то кричали, а потом он услышал выстрел, и в какой-то паре метров от него свистнула пуля. Конь уже задыхался, начал частить, но не сбавлял темпа, и вот уже Роланд завидел огни переправы и издали закричал и выстрелил в воздух, чтобы его заметили. Какой-то старик выскочил из сторожки, увидал несущегося на него во весь опор всадника, и замер, в испуге. На полном ходу, Роланд влетел на понтонный мост, почти свалился с встающего на дыбы коня, заходящегося диким ржанием, и бросился отвязывать понтон. Из сторожки вдруг выбежал молодой парень и направил на Роланда ружьё. Но тот уже оттолкнул понтон от берега, а колесо стало быстро раскручиваться, разматывая канат. Мост уходил все дальше от берега, все ближе была белая конница, а Роланд застыл на мосту, широко расставив ноги, раскинув руки и неотрывно, яростно глядел юноше прямо в глаза. Парень так и не выстрелил. Когда понтон отошёл от берега метров на тридцать, он опустил ружьё, а Роланд выхватил из седельных ножен меч, и, размахнувшись изо всех сил, перерубил канат, потом схватился за багор и стал мощными движениями толкать понтон к другому берегу широкой реки, заставив его быстро отдалиться от переправы. Роланд уже вошёл в фарватер и его понесло течением, когда гвардейская конница влетела на деревянные помостки, выбивая грязь и щепки из под копыт. Князь увидел белые вспышки выстрелов и далекие хлопки, по дереву понтона упруго защелкали пули. Но они не достали беглецов, и гвардейцы вскоре прекратили огонь, то ли жалея патроны, то ли плюнув на беглого опального вельможу.

Конь без сил повалился прямо на деревянный настил, Роланд вновь взялся за багор и стал править к берегу. На той стороне он привязал понтон за обрубок каната, поднялся по склону и обернулся, прежде чем уйти в лес. На соседнем берегу неподвижно стояли белые всадники с ружьями, растерянный старик с мальчишкой и все молча глядели на него. Князь повернулся и скрылся в лесу.

Оторвался, думал Роланд, и дивился, как несказанно ему повезло, и какой опасности он избежал. И как только они так быстро дошли, гадал он, и какое наитие погнало меня в эту ночь в дорогу, что позволило мне обойти их, скрыться от них. Он думал, и с каждой минутой, тугой обруч, несколько дней сдавливавший ему грудь, разжимался, пока не пропал совсем. А я ещё хотел остановиться! Спеша, он сел на коня и трусцой поскакал через лес к северному тракту, умоляя коня потерпеть ещё пару часов.

Здесь, на северном берегу Кеты, уже была ничейная земля, полоса отчуждения, между Аргавионом и Бриттанией. И где-то здесь, по легенде, бродил по лесам великий майндер Торренс, единственный, кто теперь мог помочь принцу Марку в его недуге.