Спасители

   
   рассказ быль
               
    Уже который месяц маленький, затерянный в бескрайних степях Прикаспия городок находится под немцем. После слякотной, холодной осени пришла голодная и очень холодная  для этих мест зима.
   Многолюдный просторный дом Кармановых с приходом в город немцев опустел. Старшие братья Трофим, Павел и Пётр были на фронте. Сестра Ефросинья, жена сотрудника НКВД, с малышом находилась в эвакуации. Уже пристарелый отец Илья Петрович с колхозным стадом отбыл на восток под Астрахань. В доме остались уже не молодая хозяйка Ксения, да младшая, худенькая,   дочь Соня.
   В прошлом году Соня закончила десятилетку и поступила во вновь созданный педагогический институт на физико-математический факультет. Уже шла война, но с первого сентября занятия в институте всё же начались. Проучились первые первокурсники, первого в городке института месяца полтора. А потом всех их во главе с директором института отправили на Дон рыть окопы и траншеи, строить на левом берегу реки защитные  укрепления. Работали там до зимы. С приближением к Ростову немцев рабочие отряды отпустили по домам. Не успела Соня как следует оклематься от непосильной работы впроголодь, как вызвали её в райком комсомола и послали в один из восточных районов уполномоченной по заготовкам для фронта. С этого комсомольского задания вернулась перед самым приходом немцев. Всё время оккупации жили с мамой в постоянном страхе, ведь из их дома три солдата были на фронте, зять сотрудник органов, да и Соня до прихода немцев не сидела сложа руки в их ожидании.
  25 декабря поздней морозной ночью в дом Аксиньи и Сони постучали. Через ветхую наружную дверь мать и дочь услышали невнятное бормотание на немецком. Поняли, что стучится немец. Женщины страшно напугались и не знали что делать. Открывать – страшно, а если не открыть, а немец замёрзнет на двадцатиградусном морозе, им может  не поздоровиться. Стук в дверь и бормотание немца услышала и проживавшая во дворе в не большой избёнке жена ушедшего на фронт Петра Ирина. В окошко она рассмотрела, что немец сильно пьян и на крепком морозе сильно продрог. Ирина крикнула свекрови увиденное и Аксинья открыла дверь. На пороге стоял рослый, еле державшийся на ногах немец. Он сильно замёрз. Одна его нога была на босу ногу обута в резиновый галош, на вторую была намотана какая-то тряпка, а голова была замотана штанами. Фриц имел жалкий вид. Еле бормоча, он просил о помощи. Соня перевела матери просьбу немца. В школе по немецкому у неё были только пятёрки и речь ночного гостя она вполне понимала.
   Мать с дочерью ввели незваного гостя  в дом и уложили спать на кушетку. Сами перепуганные женщины в ту ночь больше не ложились.
    На утро проспавшийся немец, показывая в окошко, спросил по-немецки у  Сони: «то госпиталь?» А получивши утвердительный ответ, попросил её сходить туда с запиской.
   Пересилив страх, худенькая девушка вошла в здание госпиталя. До войны это была её школа. В здании она встретила высокого худощавого немца в очках и, показывая записку, на которой было написано к кому обратиться и от кого записка, спросила, как найти адресата. Немец взял записку, быстро пробежал её содержание и, обрадованный, на ломаном русском стал рассказывать, что произошло с их ночным гостем.
   Накануне командование госпиталя отмечало католическое рождество. Устроили дружескую вечеринку. Тот, кто забрёл к ним, никогда раньше не употреблял спиртного. На вечеринке  сослуживцы стали его подначивать, он расхрабрился и выпил целый стакан смеси спирта и какого-то вина. Когда и куда  девался после того стакана храбрец, компания не заметила.
  Поблагодарив мою тётю за помощь его подчинённому, а это оказался сам начальник госпиталя, немец вручил ей большую сумку с одеждой и отправил девушку домой.
   Спасённый немецкий доктор быстро переоделся, поблагодарил хозяев дома за гостеприимство, а  заметив перевязанный у Сони палец, попросил снять повязку. Увидев распухший от нарыва палец и распространившуюся по руке красноту, немец покачал головой и велел в тот  же день прийти к нему в госпиталь.
   Вскоре после ухода доктора в дом постучал  немецкий солдат. Он притащил две большие сумки с подарками. В одной сумке были галеты, конфеты, сахар и прочие лакомства. Во второй сумке было две бутылки хорошего вина.
   А палец уже не давал ни какого покоя. Подёргивало в месте нарыва, тупо ныла вся рука, острая боль отдавала подмышку. Как ни боязно было идти к немцу, но Соня оделась и, сопровождаемая тревожным взглядом матери, направилась по натоптанной в снегу дорожке в госпиталь.
   Там её сразу провели к её знакомцу. Доктор тут же облачился в халат и лицевую повязку, провёл девушку в перевязочную. Скальпелем он вскрыл и вычистил ранку, приложил мазь, наложил повязку. Куском шерстяного одеяла  замотал девушке руку с больным пальцем и велел держать руку и больной палец в тепле. Видя ветхую одежонку на девушке, немец завернул ей и целое шерстяное одеяло.
    До сих пор бабушка Соня, показывая шрам на пальце правой руки, считает, что тот немец спас ей жизнь. Не пролеченный как положено гнойный нарыв уже представлял  серьёзную опасность её здоровью.  В прифронтовом, оккупированном городе медицинскую помощь  оказать ей было больше некому.
   А историю эту баба Соня рассказала впервые только в начале девяностых. Мама ей строго - настрого наказала  никому тот случай не рассказывать. Ведь за спасение немца в военное и послевоенное время наши органы могли их серьёзно наказать.
                2005 г.