Ведро краски Часть 1

Малярша Жанна Терехова взяла очередное ведро песочно-желтой краски, кисть из мочалки на длинной рукояти, и стала подниматься по лесам. Она была старше того возраста, когда «баба ягодка опять». С точки зрения молодых малярш, лишь недавно приехавших из своих глубинок подзаработать в столичный регион, или, как сказала бы Ксения Собчак - «нажить бабла», она была уже бабушкой. Хотя ее детям было еще немного лет. Старшей дочке Ксюше 15 лет, а младшему Ивану – лишь 12. Отцы у них были разные, да и не знали они их совсем. Мало ли по стройке бродит мужчин – такелажников, вязальщиков арматуры, сварщиков и прочего рабочего люда? Всех не упомнишь. Текучка большая – одни уезжают, другие – приезжают. Правда, папаши были все из России. Жанна не очень любила гастарбайтеров из Средней Азии, хотя и не была националисткой. Просто они все были, как правило, мусульмане. А сызмальства была в православной вере, и не хотела переходить в другую конфессию. Пусть те, из Азии, ищут себе подобных. А Жанна была здоровой бабой, на которую пока еще засматривались и свои мужики, российские.

Все бы было ничего – детки росли, да и квартиру Жанна за долгие годы работы на стройке наконец получила за полцены от стройтреста, да и работала она в свое удовольствие. Ей так нравилось смешивать краски, подмешивать оттеночные пигменты, наносить краску на стену. К запахам она притерпелась, и запах некоторых красок ей даже нравился. До того нравился, что она потом, уже дома, не могла прийти в себя – все вокруг казалось голубым и зеленым. Возможно, и детки так получились в такие моменты – закружилась у девушки голова от краски, а мастер, или сварщик не пропустил момент – и вот, опять через девять месяцев в роддом дорога! Хотя, чего здесь плохого? Алименты эти они пусть себе куда-нибудь приклеили бы – без них всю жизнь обходилась. В итоге сама воспитала и выкормила детей. На все воля божья. Да и всяк кулик свое болото хвалит. Как сказал Экклезиаст: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.». Земля вершит свой путь вкруг Солнца, и повторяется все на Земле. И дети – продолжение жизни, поэтому здесь греха ни в чем нет.

Однако Жанна об это и не думала. По крайней мере, часто. Ей всегда было хорошо, и теперь вот совсем не трудно было тащить ведро с краской вверх по лесам. Осталось покрасить еще один этаж старого трехэтажного дома, и тогда будет небольшой отдых, пока «лесовики», как их звали, не переставят свои леса на другой дом.

Уже поднявшись на уровень третьего этажа, Жанна пошла по узким мосткам к дальнему концу дома, и не заметила слишком длинного крепежного болта, торчащего из опорной трубы лесов. Ее спецовка зацепилась рукавом, и Жанну вдруг резко развернуло на месте. В этот момент ей пришлось ухватиться за трубу, чтобы не ринуться вниз, чего она совсем не собиралась делать. А ведро в другой руке описало дугу, и, освободившись от крепкой кисти Жанны, полетело вперед и вниз, как камень, выпущенный из пращи. Ведро летело, переворачиваясь в воздухе, и оставляя после себя шлейф из брызг песочно-желтой краски. В конце траектории оно с треском ударилось о землю, едва не зацепив стоящую за забором черную иномарку. От удара остатки краски вылетели небольшим фонтаном, и опустились на черную крышу машины. А затем, вдогонку, на крышу и капот несчастного автомобиля опустился расплескавшийся в воздухе шлейф. В итоге стало непонятно, стоит ли это черная машина в желтых пятнах, или желтая машина в черных.

Тем временем Жанна, едва оправившись от несостоявшегося падения, стояла и переживала. Она видела полет своего ведра, как наблюдают за пуском ракеты ее создатели и представители средств массовой информации. Только последние, как правило, гордятся за свою страну, за ее талантливых инженеров и конструкторов. А Жанна просто испугалась. Она испугалась того, что ведро может случайно упасть на голову какому-нибудь прохожему, или, что хуже – ребенку, и может покалечить их, а то и убить. Но когда ведро ударилось о землю, и выбросило из своего жерла последний фонтан краски, подобно тому, как вулкан выбрасывает из своего кратера раскаленную магму – Жанна  успокоилась. Что такое, в конце концов, испачканная машина? Ее же не повредило? Ну, выйдет хозяин, ототрет краску. Может быть, это ворона летела, которая краски объелась? И вороне вдруг стало плохо? Ан, нет, ведро то рядом лежало. Тогда Жанна поспешила вниз, опять по лесам, и, спустившись на землю, выскочила за забор. Никого кругом не было. Она взяла ведро, и как только скрылась за забором – из соседнего дома вышел хозяин машины, который не сразу узнал свою красавицу. Правда, «красавицу» уже в прошедшем времени.

- Это что же такое! Как это можно было допустить! Безобразие, уже совсем обнаглели – некуда машину поставить! На улице – кругом платные парковки! На газоны не ставь, на тротуар колесом не заезжай. А когда поставишь там, где надо – обдадут дерьмом по самые уши! Совсем жизни не стало! Хоть списанный троллейбус покупай! Или «Камаз»!  – почти без пауз прокричал хозяин машины, полный гражданин в расстегнутом пиджаке, который явно не сходился на круглом, как пивная бочка, животе его, и в темных брюках, подпоясанных ремнем где-то под этой массивной частью тела.
- Я это так не оставлю! Сейчас же вызову полицию – пусть разбирается! – и начал судорожно набирать номер «102» на своем мобильном телефоне.

В это время Жанна уже была за забором. Она поставила ведро около бочки с краской, и пошла в вагончик, где была оборудована комната отдыха для рабочих.

 (продолжение следует)