Юность мушкетеров xxvii ловушка

ГЛАВА XXVII

ЛОВУШКА

При виде человека, которого она имела все основания считать своим смертельным врагом, леди   Персис вскрикнула и вскочила с места.

Что же касается капитана Мезонфора, то он в ужасе попятился назад.
Воспользовавшись минутным замешательством присутствующих, д’Афон закрыл за собой дверь, снял с себя плащ и подошел поближе к Мезонфору.

— Кто вы такой? Что вам угодно? — спрашивал тот, с каждой минутой отступая все больше к стене.

— Вам угодно, чтобы я назвал свое имя, — заговорил бесстрастным голосом д’Афон.  —Что ж, я с охотой удовлетворю ваше пожелание.  Меня зовут граф д’Афон. Впрочем, я сомневаюсь, что моя фамилия вам о что-нибудь скажет.

— Ну отчего же, — возразил Мезонфор. — Мне хорошо известно это имя. Ведь вы, если я не ошибаюсь, один из любимых мушкетеров его величества Людовика Тренадцатого. Король много раз расхваливал вас и ваших  друзей.
 
— Ну раз уж вам все известно, то тогда я без предисловий перейду к делу.
 
— Я вас слушаю.

— Я пришел побеседовать с вами об одном из моих отважном и благородном друге: которого вы хотели застрелить между улиц Гит-ле-Кер и Сент-Андре,  которого вы несколько раз намеревались убить на Ла-Рошели, и, наконец, которого вы заманили сегодня в ловушку. Одним словом я пришел поговорить с вами о г-не де Шароне. Мне не известно, что заставило эту женщину возненавидеть моего доброго и благородного товарища, но вы можете не сомневаться, что я убью вас здесь, если вы не пообещаете мне сохранить жизнь г-ну де Шарону.

— Ну а если я этого не сделаю?  — осведомился Мезонфор.

— А если вы этого не сделаете, то тогда мы поговорим с вами по другому. Даю вам слово дворянина, что в этом случае я закалю вас, как зайца!

— Заколете? — расхохотался капитан. — И как же вы собираетесь это сделать?  Ведь вы же ранены.

— Не беспокойтесь, сударь, — проговорил д'Афон, снимая с плеча повязку. — Моя левая рука колит не хуже чем правая.  Это даже в некотором роде усложняет задачу моему врагу. Ведь правше, как известно, весьма даже не просто приходится - с левшой. Быть может все же разойдемся миром, пока не поздно?

— Хочу разочаровать вас, мой милый граф. Никакого мира между нами не будет, поэтому лучше убирайтесь отсюда подобру-поздорову. Быть может  вам еще удастся предупредить вашего друга об опасности. А?

Он и Люси рассмеялись.

— Эта шутка хороша для тех, кто будет смеяться над ней последним, — Д’Афон обнажил шпагу и встал в позу. — Защищайтесь, сударь, или я убью вас.
— Что ж, вы сами того захотели милостивый государь,— с этими словами Мезонфор с диким рычанием ярости набросился на д'Афона.

Но тот довольно ловко отразил удар и попытался нанести ему свой.

Отскочив назад, Мезонфор стал со злобой обходить графа, выжидая удобного случая его поразить. Однако мушкетер не ослаблял бдительности: сжав в руке шпагу, он следил за каждым шагом своего врага.
Наконец тот кинулся на него с атакой и грянула долгожданная дуэль.

Оба противника были равны. Правда Мезонфор полагался лишь на опыт и хитрость, в то время как граф на свою молодостью и холоднокровие.  Мезонфор походил на бешеную собаку, так как его зубы, казалось, брызгали слюной, а шпага металась, словно когтистая лапа. Но, как и говорил д’Афон, он встретил своего врага достойно. Почти каждый день участвуя в дуэлях, д’Афон стал одним из самых лучших фехтовальщиков Парижа. В этом Франсуа Мезонфор смог убедиться сам, ибо как он не старался протаранить своего врага, повсюду его шпага натыкалась на клинок провансальца.

Видя, что еще немного и Мезонфор потерпит поражение, Люси дождавшись  когда  соперники подойдут поближе, обхватила каминными щипцами ногу провансальца и потянула к себе.

Потеряв под ногами твердую опору, д’Афон тут же повалился на пол.
 
— Убейте его скорее. Убейте!  — воскликнула Люси.

И стальное лезвие капитана с неумолимой скоростью полетело в д’Афона. Но готовый ко всему д’Афон увернулся от гибели.   Когда клинок воткнулся в пол, он уже стоял на ногах и сжимал шею Люси, точно тисками.

— А вы так и не изменили своих скверных привычек, сударыня, — с усмешкой заметил д’Афон. — Теперь я узнал вас графиня де Крильон.   

— Франсуа, на помощь! — сдавленным голосом проговорила Люси.

Но вместо ответа Мезонфор распахнул входную дверь, со всех ног вылете из комнаты и скатился по лестнице вниз. Следом за ним тотчас же выбежал граф.

Он спустился на пять ступеней ниже, вытянул руку державшую пистолет и, прицелившись, выстрелил. Судя по тому как капитан дернулся и ухватился за плечо, было очевидно, что пуля достигла цели. Но несмотря даже на свое легкое ранение, Мезонфор выскочил во двор  и  спустя мгновения послышался скок уезжающей лошади.

— Что здесь происходит? — спросил ошеломленный трактирщик.

— Ничего особенного, хозяин, — ответил д’Афон, засовывая пистолет за пояс. — Я уезжаю.  Позовите мне моего слугу и скажите ему, что я   ожидаю его во дворе трактира.

— Слушаюсь.

Трактирщик с поспешностью исполнил приказ мушкетера, и через десять минут Томас стоял уже рядом с хозяином.

— Я уже здесь, господин мой, — сказал он.

— Послушай, Томас, — начал д’Афон, вскакивая на лошадь. — Можешь загнать своего мула, но через десять минут ты должен быть в «Роге изобилия». Найди там наших друзей, скажи им, чтобы они как можно скорее отправлялись к дому Мезонфора. С де Шароном случилась беда. Ты все понял?

— Да, мой господин. Я Все сделаю, — сказал на прощанье слуга и тут же побежал в конюшню.

Между тем молодой человек подстегнул лошадь и помчался по улице с такой скоростью, какая бы сделала честь гепардам, преследующим свою добычу.
 
Через четверть часа он был уже на месте. И надо сказать, что поспел он весьма кстати: со стороны дома послышался выстрел.

— Неужели я опоздал, — прошептал встревоженно провансалец, осаживая напротив крыльца свою лошадь.

Спешившись, он   коснулся устами наперсного креста, ухватился за эфес шпаги и ринулся к дому.

Будучи уже   у двери, граф опробовал ее и, убедившись, что она закрыта, начал стучать в нее и ломиться. Наконец дверь приоткрылась и из ее щели показалась голова пожилого лаке. 

— Что вам угодно, гос…?  — не успел договорить он, почувствовав на своем горле острие шпаги. 

— Где ваш хозяин?! — спросил д’Афон, входя с направленной на привратника шпагой в дом.

— Его нет дома, — ответил тот, попятившись назад.

— Советую вам говорить правду, негодяй, иначе клянусь святым чревом, это будет последние секунды вашей жизни. Так где ваш хозяин и те двенадцать человек, что должны были войти с  ним?

— Т-там! — дрожа от страха, ответил слуга, указывая на верхний этаж.
— Проводите меня туда и без глупостей.  Если станете орать или попробуете помешать, то я…

— Господин, господин! — забормотал старик. — Я уже все понял.

— В таком случае   ведите.

А вот, что происходило в это время или, вернее, уже произошло за  десять минут до прибытия сюда мушкетера.
 
Как только Мезонфор подъехал к своему дому, он тут же обнаружил в кустах вооруженных людей.

— Никто не выходил? — спросил он у одного из них, сойдя с лошади.

— Нет, — ответили ему.

— Тем лучше, — сказал Мезонфор и подозвал к себе наемников. — А теперь послушайте меня, вот план действий: трое останутся здесь и будут ждать моей команды. В случае необходимости, я позову вас на помощь.   Так что, будьте готовы.

— Ну а дальше?

— Слушайте внимательно: пятеро, полезут в окна, и тем самым перегородят отступление. Двое встанут у дверей опочивальни, а остальные войдут туда со мной.  Как только услышите «ату, мои храбрецы» сразу же набрасывайтесь и убиваете его.    Тому, кто первый закалит бургундца, я заплачу золотом.

 — А сколько?

— Экий  вы жадный какой! — с усмешкой сказал капитан. — Не беспокойтесь, друзья, не обижу. За убийства мальчишки, я готов отдать все мое состояние. Ну а теперь, пошли.

Подав им знак, он молча проник в дом, попутно распорядился слуге «никого не впускать»,  а сам поднялся на второй этаж и прокрался в коридор, в который выходили двери из покоев г-жи Мезонфор.

Капитан приблизился к нужной ему двери и остановился.

 — Ага! — произнес он, услыхав журчания влюбленных. — Как видно, мы найдем то, что нам нужно.

В это время Лукреция, словно предчувствуя беду, прервала пылающего страстью молодого бургундца.

— Бегите отсюда, мой милый, — говорила она, нежно его отстраняя. — Я чувствую дурное.

— И не подумаю, — упрямо возразил юноша. — Не для того я столько дней провел в страдании. Не для того я спешил сюда, оставляя своих друзей, чтобы поддавшись вашим дурным предзнаменованиям, покинуть вас...

— Нет, вы должны сейчас же уйти. Вы ведь знаете то окно, которое выходит в маленький сад. Уходите через него, я прошу…

— Нет.  Даже не просите меня об этом.

— О! Вы меня не любите.

  — Что за вздор! — взволновался де Шарон и поглядел на побледневшую Лукрецию. — О, Господи! Да вы вся дрожите. Что с вами, любовь моя?

— Я боюсь за вас, де Шарон, — сказала она обвив ему руками шею.

— Вы как будто сговорились с д’Афоном.  Тот тоже мне сегодня весь день твердит о какой-то опасности. Хотя я право не пойму, откуда ей здесь взяться. Ведь Мезонфор же покинул Париж.

— Кто вам такое сказал? — спросила со страхом она и посмотрела в глаза де Шарону.

 В эту же секунду что-то поблизости скрипнуло. Бургундец повернул голову и увидел в проеме двери Мезонфора. Лицо его было искажено злостью, в одной руке он держал пистолет, в другой – обнаженную шпагу.

 — Вот и пересеклись наши дороги, сопляк!  — Он умышленно стрельнул в близ стоявшую от де Шарона вазу и та разлетелась на несколько осколков.

Именно этот выстрел   услышал д’Афон, когда он подъезжал к дому.

 Лукреция слабо вскрикнула, и будто раненная в грудь, обмякла в руках де Шарона.

— Что с вами, сударыня? — спросил растерянно он, пытаясь привести ее в чувства.

 — Не тревожьтесь, месье, — с усмешкой сказал капитан, — обычный обморок.

Молодой человек взял ее на руки и бережно перенес  в кресло.

— Ну быть может вы уже начнете, наконец, — с нетерпением сказал Мезонфор.  — или быть может вы уже  на половину мертвы от страха?!

 — Ошибаетесь, сударь, — ответил де Шарон, вновь подходя к капитану. —   Как вам известно из последней компании на Ла-Рошель, мне не ведом страх. Поэтому я согласен с вами, давайте начинать. Я думаю, что нам давно пора объясниться. Итак, вы готовы?

 — Готов, — усмехнулся Мезонфор и обернулся к своим: — Ату его, ребята!

— О-ля-ля! — произнес де Шарон, при виде пяти головорезов. — Стало быть это не дуэль, а убийство. По правде сказать, я не до оценивал вас. 

— Клянусь дьяволом, что это так! — воскликнул Мезонфор, наблюдая за действиями.

— В таком случае вы еще узнаете, что значить драться с бургундцем. Держитесь, храбрецы!

С невероятной быстротой он отскочил назад и прижался к стене, не давая тем самым возможность противникам подойти к нему сзади. Извиваясь, как змея де Шарон стал стараться отклоняться от посыпавшихся на него ударов.

В этот же миг за дверью послышались чьи то шаги, звон шпаг и отчаянные крикни.

Вскоре кто-то вбежал в комнату.

— Держитесь, друг мой, — послышался очень знакомый голос, — я уже здесь!

И почти одновременно с этими словами, принятыми бургундцем за бред, несколько нападающих рухнули на пол, наполнив пространство комнаты тоскливыми предсмертными воплями.

— Д’Афон! — ликующи, прокричал де Шарон, нанеся сокрушающий удар врагу. — Возможно ли это?!

— Возможно, — ответил д’Афон, пробираясь к другу.

— Ну теперь держись, канальи! — сказал де Шарон. — Клянусь честью, мы пройдемся сегодня по вашим недвижимым телам.

— Трое ко мне! — крикнул Мезонфор.

 — О-ля-ля! Да у них здесь целая армия. Значит не зря я пригласил на эту вакханалию д’Арамица и де Порто.

— Браво, д’Афон! — отозвался капитан. — Клянусь честью, вы поступили по-товарищески. Теперь помимо себя и де Шарон вы обрекли на смерть еще и двух горячо любимых друзей.

— Не клянитесь тем, чего у вас нет, месье Мезонфор, — смеясь скаламбурил бургундец.

Но в этот же миг он увидел на лице своего сражающегося друга бледность. Все чаще останавливая, он сжимал зубы и потирал плечо.

— Что с вами, друг мой? — обратился к нему с беспокойством бургундец. — Вы ранены?

— Вы слишком хорошо думаете о наших врагах, мой юный друг, – проговорил д'Афон, по-прежнему бодро. — Эту рану мне нанес соперник куда серьезнее этого сброда.

И только теперь де Шарон припомнил о том случае, что произошел с д'Афоном во время последнего дня штурма  Ла-Рошеля.

— Зачем вы ввязались в это дело, граф?  — с сочувствием проговорил бургундец. — Ведь вы же ранены.

— Забудем на время об этом, мой мальчик,— ответил д' Афон, учащая удары. — Дождемся друзей, а там будет полегче.

— Я уже кажется слышу их голоса! — проговорил возбужденно бургундец.


— Я тоже их слышу,  — подтвердил провансалец, пропарывая кому-то шпагой живот. — это они.

И в самом деле в комнату вскоре влетел де Порто, и подобно ледоколу, раскалывающему льды Северного ледовитого океана, он распихивал вправо и влево убийц.   

Следом за ним, парируя удары вошел д’Арамиц. Подойдя к бургундцу, он пожал ему руку.

В это же время   очнулась Лукреция.  Увидев дерущегося возле себя де Шарона, она   ужаснулась и вскрикнула: 

— Де Шарон!, — пролепетала она ели слышно.

— О Боже! Я совсем забыл о вас, — сказал встревоженно бургундец. — Вам нужно уходить отсюда, сударыня.

— Нет, я не смогу… Я не оставлю вас здесь…

— Д’Арамиц! Де Порто!  Граф! Кто-нибудь, быстро ко мне!  — кликнул он.

И разом три или четыре человека бросились на него.

Поспевший вовремя д’Арамиц, сразил одного из них шпагой.

—Я здесь, дорогой друг. Что случилось?

— Я вверяю вам сою любовь, д’Арамиц, — сказал де Шарон. — Унесите Лукрецию из этого ада и моя награда будет безмерной.

— С удовольствием, де Шарон.

Д’Арамиц подошел к креслу, на котором продолжала сидеть госпожа Мезонфор и протянул ей свою руку.

— Пойдемте, мадам. Здесь вам не место.

— Нет, я не уйду без него, — возразила она. — Это выше моих сил.
 
Тогда д’Арамиц взял Лукрецию в охапку и, несмотря на проявленное сопротивление, понес ее к выходу.

— Держитесь ближе к стене, д’Арамиц, — оказавшись рядом сказал де Порто, — Так будет безопаснее.

— Спасибо, де Порто! — поблагодарил беарнец и последовал совету друга.

В тот момент, когда он был у самых дверей коридора, на него набросились трое.

 Д’Афон заслонил от них друга, и один из троих рухнул.

Двое оставшихся отступили.

 — Бегите, д’Арамиц, — велел ему д’Афон. — Я вас прикрою.

— И вы думаете я позволю вам уйти? — воскликнул Мезонфор. — Нет, господа, слово Франсуа Мезонфора, кто попал сюда, уже живым не выйдет.

И он бросился вперед, чтобы заколоть, или д’Арамица или жену.

Но д’Афон заметил это действие. С ловкостью льва, он одним прыжком преодолел пространство и скрестил свою шпагу со шпагой капитана.

— Мы кажется о чем-то не договорили с вами, месье, — сказал он и нанес Мезонфору удар в шею.

 Но из-за слишком большого расстояния между соперниками, Мезонфор обошёлся лишь легкой царапиной.

Между тем д’Арамиц и Лукреция успешно скрылись за дверьми, что привело капитана в отчаянье.

 Он понял, что  партия его с минуты на минуту потерпит фиаско, (к тому же д’Афон, прикрывая  д'Арамица, оказался между ним и дверью), Мезонфор бросился к окну и позвал остальных негодяев:

— Ко мне! На помощь! Мои храбрецы!

Услышав условленный призыв, три поджидавших его внизу человека ворвались в дом, затем в комнату и наткнулись на  д’Афона.

Тот обернулся, чтобы встретить их лицом, и потому пропустил удар, которым рассвирепевший капитан нанес ему, сделав выпад всем телом.

Одновременно один из нападавших атаковал его с другой стороны; таким образом, д’Афон получил сразу два страшных удара шпагой: один клинок, войдя в спину, вышел из груди, другой вошел в груди и вышел из спины. Д’Афон ощутил чудовищную боль, от которой голова его невольно склонилась в груди, точно в последним поклоне, рука ухватилась за грудь, точно веря, что это остановит кровь, а у другой разжались пальцы, выпустив шпагу; он покачнулся и упал навзничь.

  — Д'Афон! — крикнул в отчаяние бургундец.

Он разом измерил глазами расстояние, приготовился для прыжка,   одним махом своей тяжелой шпагой раскроил череп новому противнику, молниеносно сделал поворот к Мезонфору, и их кленки скрестились.

Мезонфор успел за это время вытащить из-за пояса пистолет.

— Ага! На этот раз ты, наконец, умрешь, щенок, — сказал капитан, прицелившись в молодого человека.

Он выстрелил, но де Шарон отскочил вправо, и пуля пролетела мимо.

— Теперь моя очередь! — крикнул бургундец. — Получи за д’Афона, мерзавец!
 
С этими словами де Шарон нанес смертельный удар Мезонфору, и хотя выпад пришелся  в кожаный ремень, отточенное острие прошло сквозь него и вонзилось в тело.

Капитан закричал не человеческим голосом, выражая такую страшную боль, что оставшиеся в живых убийцы сочли его мертвым и в страхе кинулись бежать безоглядки.

Мезонфор, был как известно, человеком не храбрым. Увидав, что все его люди разбежались, а перед ним стоят такие противники как де Шарон де Порото и вернувшийся к тому времени д’Арамиц, он тоже попытался спастись, и побежал по тому же направлению, что и разбойники, крича им в след: «Помогите».

  Три мушкетера в пылу увлечения бросились преследовать бежавших.  Когда они спустились вниз, то у последней ступени нашли распростертое тело Франсу Мезонфора. Лицо его было серым. Глаза закрытыми, а из пробитого живота все еще продолжала сочиться кровь.
 
— Наконец то он мертв, — сказал д’Арамиц, оглядывая тело. — мертвее и быть не может.

— Судьба сама распорядилась, кто прав, кто виноват, — заключил де Шарон, засовывая шпаги в ножны... Эй, Глюм... Где ты там?

-- Я здесь, мой хозяин, -- послышался едва живой от страха голос.

-- Вылезай и отправляйся к мэтру Лакану. ДАфону нужна его помощь.

-- Слушаюсь, вашей сиятельство.

Пока взволнованный Глюм со всех ног за лекарем, лежащий казалось без движения мертвец ожил и тихо прошептал:  « Я не умру, покуда ты жив». Эти слова, вложенные в его уста самим дьяволом, предали Мезонфору силы, что позволило ему набросится на бургундца. Он сдавил ему предплечьем горло и, занеся над его телом нож, быстро прорычал сквозь зубы:
— Умри, де Шарон!

Но в этот миг раздался выстрел. Мезонфор ослабил хватку, выпустил нож и упал, не вскрикнув: он был убит на повал.

— Как вы, друг мой? — спросил д’Арамиц. — Надеюсь этот негодяй не успел вас ранить?

— Нет, д’Арамиц, — ответил де Шарон, проведя рукой по влажному лицу. — Где он теперь?

— Вот, — указал де Порто на скатившегося по лестнице Мезонфора.

— Неужели он действительно умер?   — с неуверенностью спросил де Шарон.

— Думаю, что на этот раз да, —  сказал д’Арамиц. — Вряд ли человек способен жить с пробитым лбом.

Едва он успел договорить эту фразу, как дверь внезапно распахнулась и коридор вошел лакей ведя за собой полдюжины жандармов.

— Ах, я не успел! — закричал сокрушенно старик и указал трясущейся рукой на мушкетеров. — Это они подослали убийц моему господину. Они убили его.

— Что ты мелишь, каналья! — воскликнул де Шарон насупив брови.

— Оттайте ваши шпаги, господа, и следуйте за нами, — велел им комиссар.
  — Еще чего! — возмутился де Порто.

— Советую  вам не сопротивляется, — командир жандармов подал знак, и шесть полицейских солдат направили на них аркебузы.

 — Дьявол, — досадливо сказал барон, до половины уже вытащив из ножен шпагу.
—   Ваша взяла, черт возьми, — вздыхая проговорил де Шарон и, сняв с портупеи шпагу, бросил ее на пол.

— Гросо! Габен! — окликнул комиссар двух жандармов.  — поднимитесь наверх и посмотрите все там: быть может в комнатах   кто-то остался еще.

— В одной из комнат лежит наш раненный друг, мушкетер, — сказал с горечью де Шарон, в то время как ему связывали руки. — Право, не знаю, жив ли он еще или нет. В другой – вдова г-на Мезонфора со служанкой. Она была свидетельницей сегодняшних происшествий, и поэтому сможет доказать вам нашу невиновность.

— Она вам расскажет, — зубоскалил лакей. — Как же! Да ведь эта  вавилонская бесстыдница – любовница этого щенка.

— Как ты смеешь, каналья! — Де Шарон кинулся на слугу  с таким рвением, что его едва смогли удержать солдаты.

— Ну! — хмуро прикрикнул на него комиссар и, подтянув живот, обратился к жандармам: — Допросите вдову и посмотрите как там этот мушкетер.

— Есть.

 Откланявшись, солдаты поднялись наверх и с точностью исполнили приказ жандарма.
Когда трех мушкетеров вывели на улицу, один из солдат подошел к уже сидевшему на лошади комиссару и сообщил следующие:

— С вдовой г-на Мезонфора поговорить не удалось. Служанка говорит, что та, как только ее перевели в другую комнату, снова лишилась сознания и до сих пор так в него не приходила. В другой комнате обнаружено множество трупов. Судя по неопрятной одежде, все они принадлежали уличному сброду. Среди них найдено тело королевского мушкетера. Увы, он погиб или вскоре умрет. Насколько я понимаю, он смертельно ранен.

Услышав столь неутешительные слова, трое друзей, как один, понурили головы.

— Все ясно, Гросо.  Благодарю, — сказал комиссар и подняв голову на обложное небо, добавил. — Да, ну и ночка сегодня… Этих дворян отведите, пока что в Шаттле, — распорядился он солдатам.

И узники, в сопровождении стражи, безмолвно зашагали по ночным безжизненным улицам  Сен-Мишель.