Слезы мужчины

 На день рождения сына Семен Петрович опоздал. Но не по своей воле. Он давно был  готов спуститься с «голубятни», как он называл свою комнату под крышей дома сына. Не спускался, ожидая  когда позовут, как  это было раньше, при живой жене. Но ни сын, ни невестка не поднимались к нему. Не дождавшись приглашения,  отец осторожно спустился по крутой лестнице на этаж детей.
        Когда вошел в комнату, где невестка накрыла  праздничный стол, по общему разговору и громкому смеху,  понял: гости  сорокалетие  сына отмечают уже давно.
        Сидевшая      за столом ближе к двери невестка, заметила вошедшего тестя.
        - А мы думали вы отдыхаете, - громко, чтобы слышали гости, заговорила  она, поднимаясь навстречу Семену Петровичу. – Миша, смотри  кто пришел...
        Сын, смешивший анекдотом  соседку по столу, повернул голову в их сторону.
        - Привет, соня! – громко крикнул он отцу. – Присаживайся... Налейте ему штрафную...
        Отец хотел сказать, что он не спал, а ожидал, когда его позовут, но сын уже отвернулся к соседке. Невестка принесла из кухни чистую тарелку и рюмку. Затем сходила  за  табуреткой  и  с трудом втиснула ее между своим и соседским стулом.
        Наблюдая за невесткой, Семен Петрович  понял – приглашать его не собирались.
        Отец, продолжая стоять, взял в правую руку уже налитую  соседом рюмку с водкой, в левой – держа  подарок сыну: конверт  с оставшимися от пенсии деньгами.
        - Дорогой  Миша...- начал Семен Петрович.
        - Куда  торопишься? – крикнул ему сын, прерывая свой  рассказ  анекдота. – Садись, выпей, закуси...А потом поговорим...
        Сын продолжил рассказывать анекдот, досадливо  чувствуя, что ожидаемого эффекта он уже не произведет.
        Семен Петрович, постояв еще немного  сел, поставив рюмку на стол.
        - Это Мише? – спросила севшая рядом невестка, забирая  у тестя конверт и кладя его под свою тарелку. – Что вам положить?
        Она взяла пустую тарелку, стоявшую перед Семеном Петровичем и, не ожидая ответа, положила в нее отбивную, оливье и селедку под шубой. Положила много, чтобы больше не отвлекаться на тестя. Поставив перед ним еду, взяла из под своей тарелки конверт и вышла из комнаты.
        Пить водку Семен Петрович не собирался. После инфаркта врачи запретили.    Глядя на смешившего гостей сына, удивился его забывчивости. Ведь при живой матери он никогда не предлагал отцу выпить. Может потому, что рядом с тарелкой отца всегда стоял фужер с соком, который ставила жена. Она никогда не забывала о больном сердце мужа. Кстати, Надюша никогда бы не положила в одну  тарелку отбивную и селедку.  Жена поставила бы сейчас перед ним тарелку,  в которой  было бы пюре, кусочек куриной грудки без шкурки и чуточку зеленого салата...
        Воспоминания усилили чувство голода. Уступая ему, Семен Петрович решил  попробовать  оливье. Но ни вилки, ни ножа перед ним не было. Невестка за стол не возвращалась. Подождав немного, Семен Петрович  решил  сам  сходить на кухню за вилкой. Однако, сообразив, что ради его вилки   пришлось бы просить соседей встать и пропустить его,  решил не беспокоить гостей. Ссутулившись сидел  на неудобной, низкой табуретке,   наблюдая, как  едят и пьют другие.
        От пьющих и жующих гостей его отвлек вскрик соседки, опрокинувшей бокал с красным вином. Все бросились спасать ее  платье, залитое вином. Семен Петрович не отрываясь следил за расползающимся по скатерти темным пятном разлитого вина. Взяв несколько салфеток, он встал и попытался дотянуться до пятна, при этом задев ногу сына, посыпавшего солью пятно на платье соседки.
        - Сядь, пожалуйста, - резко сказал сын. – Ты мешаешь...
        - Так скатерть...- пробормотал  отец, показав салфетками на пятно.
        - Купим новую...
        Семен Петрович промолчал. Неужели сын забыл, что это не просто скатерть, а последний подарок мамы? Он вспомнил, как уже тяжело больная Надюша попросила повозить ее по магазинам. Она хотела на тридцатипятилетие сына  подарить ему  скатерть. Большую и красивую. На вопрос мужа: почему именно скатерть, ответила:
        - За столом  собирается вся семья и там должно быть красиво...
Семен Петрович сел на табуретку. Заметил вилку, лежащую у его тарелки. По улыбке соседки понял – это она принесла ее. Он благодарно  улыбнулся незнакомой женщине. Но пробовать оливье не стал. Перехотелось.
        Сын поднялся с колен и, забегая вперед гостьи, повел ее в ванную застирывать платье. Невестка, по установившейся в семье сына традиции, пригласила  гостей в соседнюю комнату, где Миша обычно показывал  свои видеофильмы, снятые во время отпуска.
        Семен Петрович остался за столом один.
        Ему очень  хотелось есть. Пододвинул к себе свою полную тарелку, взял вилку. Но увидев куски селедки, лежавшие на отбивной и оливье, отодвинул тарелку от себя и положил вилку на стол. Взял кусок хлеба, посолил его из солонки, солью из которой сын посыпал платье соседки и, отламывая  кусочки, стал его есть.
Невестка  начала убирать посуду, готовя  стол к десерту. Она подошла к тестю с подносом, на котором горкой лежала грязная посуда и хотела забрать его тарелку.
        - Вы ничего не ели? – удивилась она.
        - Спасибо, я сыт - сказал тесть, пряча хлеб.
        - Не нужно было есть перед тем, как спускаться к нам...- сказала невестка.
        Семен Петрович хотел сказать ей, что кроме  воды, которой он утром запил таблетки,  во рту у него сегодня еще ничего не было, но невестка ушла на кухню с подносом грязной посуды прихватив и его полную тарелку.
        Вернулась с полиэтиленовым пакетом. Взяла со стола начатое  холодное, выдавила на  край тарелки горчицы и поставила ее в пакет. Затем  опустила в него  два  куриных окорочка, завернутых в принесенную из кухни  фольгу. Туда же положила несколько кусков хлеба, обернутых  бумажной салфеткой.
        - Думаю, на несколько дней вам хватит, - сказала невестка.
        Она осторожно подняла пакет и пошла с ним к двери.
        - Миша! – крикнула она, стараясь перекричать веселье  соседней комнаты. – Семен Петрович уходит...
        Отец понял – пора уходить. Он встал с табуретки и пошел к двери.
        Из  соседней комнаты показалась спина сына.
        - Ты уже уходишь? – не поворачиваясь к отцу торопливо  спросил он, продолжая  смотреть телевизор,  по которому показывал свой фильм. – Внимание, сейчас будет самый смешной момент, - вдруг громко крикнул он в комнату гостям.
        Мельком глянув на отца, спросил жену:
        - Ты ему с собой дала?
        Жена приподняла пакет с едой.
        - Спасибо за поздравление... –  сказал сын отцу, уходя  в комнату, где громко смеялись гости.
Отец  хотел напомнить, что  поздравить сына ему так и не удалось. Но невестка, легонько подталкивая  тестя в спину, направила его к двери.  В  коридоре передала ему пакет с едой и закрыла за ним дверь.
        Семен Петрович осторожно взял пакет  из правой руки в левую и, держась освободившейся рукой за перила, медленно, задыхаясь, поднялся к себе в комнату. С трудом,  больными руками поставил пакет на стол и сел на единственный стул у стола.  Защемило зачастившее сердце. Из упаковки  валидола, всегда лежавшего на столе, взял под язык таблетку.  Немного отдышавшись, повернул к себе, стоявшую перед ним   фотографию  жены. Долго смотрел на родное, часто  снящееся  лицо.
        - Наденька, - тихо прошептал Семен Петрович, поглаживая  на фотографии  волосы жены.- Наденька-а-а...
        Чувствуя, что не удержится от слез и  стыдясь их, как и при живой супруге, он отвернулся от фотографии. Но увидев на стене клетку, с парой прижавшихся друг к другу  канареек, которых так  любила  жена, неумело, по-мужски,  разрыдался.
        Из кармана его брюк выпал кусок хлеба, посыпанный солью...