Между толерастией и диктатурой

Ответ на статью "Право на любовь", размещённую здесь http://proza.ru/2019/04/01/1085

    Я анархист и против того, чтобы кому-то что-либо запрещать. Не умеют кто-то любить друг друга так, как положено природой – пусть любят, как умеют. Лишать других права на радость в жизни, даваемую любовью, сохраняя за собой таковое, не по моим принципам. Я против того, чтобы их бить за то, что они не такие, как мы. Это ж больные люди – как можно бить больных за то, что они больные? И я не люблю преследовать находящихся в явном меньшинстве – победа в таком противостоянии делает мало чести победителю. Но есть одно но.
    Есть вещи естественные и есть противоестественные. И число четыре, например, есть естественный результат умножения двух на два, а пять – неестественный, и могущий быть полученным только принудительно с вмешательством в операцию и изменением её условий. И если состроить диктаторский режим, запрещающий какие-либо отклонения от правил математики, и строго карающий за любые ошибки, то это будет хуже, чем предоставить людям свободу и право на ошибку, и возможность самим исправляться, и самим осознавать необходимость этого и вырабатывать в себе стремление к поиску верных решений. Но если создать диктаторский режим, позволяющий кому-то действовать из расчёта «дважды два – пять», и строго карающий любые попытки это оспорить, то такой режим будет хуже, чем тот, что запретит оспаривать «дважды два – четыре», потому, что в первом случае система будет поддерживать хотя бы безошибочность решений, с избавлением от всех вытекающих из иного проблем, а во втором случае злоупотребляющий возможностью ошибаться и не отвечать за это получит неправильный результат, с которым заставит считаться других. И это заставит подгонять под него другие расчёты, что неизбежно повлечёт за собой цепочку новых ошибок, и количество несоответствий начнёт расти в эпидемическом порядке. И это самое «дважды два пять» окажется причиной лавинообразной последовательности причин и следствий, про которую говорят, что взмах крыла бабочки в одной части земного шара может породить бурю в другом. И противоречия, порождённые друг другом, в конечном итоге начнут друг другу и противоречить, и начнётся полный хаос, в котором доказать уже ничего будет нельзя, а можно будет только силой принуждать к согласию с тем, за кем она есть. А сила будет за теми, кто диктовал изначальное дважды два – пять.
   Аналогичным образом обстоит и в праве, где права одного человека заканчиваются там, где начинаются права другого. И давая одним людям право на какие-то излишества, права других часто закономерно оказываются в чём-то урезанными. И если больным дать право не ограничивать распространение заразы, которая от них может исходить, ограниченными окажутся права здоровых жить спокойно. И если больным дать право не напрягаться в связи с необходимостью её нераспространения, то напрягаться придётся здоровым. И если больным дать право называть себя здоровыми, и пропагандировать больной образ жизни, как норму и пример для подражания, права здоровых окажутся ущемлёнными в возможностях оградиться от последствий всего того, чем чреваты последствия этой пропаганды.
    Если больным дать право оскорбляться по поводу отношения к ним, не как здоровым, и наказывать несогласных за любое проявление такого отношения, права здоровых на свободное выражение своего мнения окажется под угрозой. Потому, что всё, что опирается на естественную логику вещей, будет или противоречить установленным порядкам, или тому, что в конечном итоге с этими порядками согласуется. И любой отстаивающий истину будет ограничен в возможностях приводить аргументы, потому, что, выстраивая последовательные соображения, он будет рано или поздно вставать перед дилеммой или признать свою несостоятельность, или сказать что-то запрещённое.
    И запускать такую систему в действие не может быть нужно ни одному настоящему борцу с дискриминацией и угнетением. Это нужно только тем, кто хочет увеличить свои права за счёт уменьшения чужих прав. И под предлогом борьбы освобождение и равноправие теснящих права других на спокойствие и на справедливость. И кто запускает этот механизм для того, чтобы в создавшемся хаосе противоречащих друг другу положений ни в каких разбирательствах невозможно было вынести однозначного и неоспоримого положения, а всё решать могла бы только сила, которая была бы представлена законом, который не разбирает никакой правоты, а просто принимает бы карательные меры в отношении нарушивших заданные положения.
    И когда такие проекты создаются именно с такими целями, они закономерно закладывают в них порядки, согласно которым всё должны решать не аргументы, а угроза. И именно так себя и ведут некоторые адепты этих движений (понимают они их суть или вслепую верят в их прогрессивность), выступающие под лозунгами свободы, равноправия и освобождения. Когда речь заходит о правоте их движения, они и знать не хотят, что такое конструктив доводов – они знают только одно: лозунги, капс, и репрессивные меры по отношение к тем, что не согласен с их положениями (ну или конец разговора по случаю невозможности таковые реализовать). Так вот сдаётся мне, такая конечная цель и стоит за теми силами, которые создают в Гейропе толерантную движуху.