Муки патриотов копия

Муки патриотов
Олег Глазов
Раздался тихий условный стук. Дверь туалета чуть приоткрылась, в образовавшуюся щель осторожно выглянул директор школы Пал Палыч.

- Ну, наконец-то! Вас только дождёшься посылать, - шёпотом прошипел он, оглянул коридор и потащил в туалет школьного завхоза Анатолия Ивановича, - Не стойте как истукан, входите же скорее!

Завхоз безропотно повиновался, - то ли срочность с которой его вызвал директор, то ли совсем неподходящее для встречи место, то ли секретность с какой это было обставлено,но всё это враз вдруг лишило Анатолия Ивановича воли, сделав его на время немым, податливым, и, на всякий случай, уже виноватым.

Как только дверь закрылась, директор, всегда казавшийся строгим и непоколебимым, какое-то время молчал не зная как начать неудобный разговор, но, так ничего и не придумав, обмяк, обнял Анатолия Ивановича за плечи, уткнулся головой к нему в грудь и всхлипнул:

- Вы должны мне помочь! Это не приказ, сейчас я не могу вам приказать... Помогите! Вы мне нужны, как мужчина...

От неожиданности Анатолий Иванович совсем остолбенел, он вдруг испугался за себя, за вечную свою подчинённость, за эту свою зависимость. Нет, в своей природной ориентации он ничуть не сомневался, двое детей как никак, боялся  уступчивости, трудно оставаться мужчиной при исполнении тем более, когда просит директор, - чем чёрт не шутит? И вот, оно случилось... Захотелось исчезнуть, сгинуть, раствориться наконец... "Лишь бы не здесь, не сейчас! Что, других нет? Почему именно я? За что?!" - разбежались испуганно мысли.

- Ну, почему я? За что? Я же ничего не сделал! - в унисон мыслям завхоза заголосил  директор не обращаясь ни к кому и зарыдал горько горько, безутешно, вздрагивая всем телом, роняя скупые мужские слёзы прямо на халат Анатолия Ивановича, от чего тот потерялся уже окончательно. Чисто из человеческого сострадания, ничего такого, он инстинктивно прижал к себе голову директора, погладил её нежно, как умел, зачем-то пощекотал за ушком и уже не из жалости, а от страха и непонимания самой ситуации, не зная как ей соответствовать, предчувствуя нехорошее, готовый сам вот-вот разрыдаться, залепетал:

- Ну, успокойтесь... Успокойтесь, прошу вас, Пал Палыч... Успокойтесь же-э-э-э ...
Директор недолго уговаривался, быстро затих, даже замер плечами. А вскоре совсем выпрямился, шумно высморкался, вытер сырости. Так, прямо на глазах, он снова превратился в строгого и решительного руководителя, - минута дозволенной слабости закончилась.

- Спасибо! Я знал, я в вас не сомневался, - директор скомкал платок, расстегнул пиджак, подтянул галстук, - Давайте же поторопимся, у нас не так много времени, - он взглянул на часы, - Звонок через десять минут, сюда придут дети, увидят нас, и...  Это конец! Дети, это такие твари, - всё всем расскажут! Слышите? Чего вы стоите как истукан?

- Я не знаю, что я должен делать...

- Что? Разве я не сказал?

- Н-нет...

Директор сначала изумился, потом взял завхоза за пуговицу, притянул к себе и заговорщицки прошептал:

- Ни-че-го. Пустяк. Понимаете? - он взглядом указал на один из унитазов, - я там уже ВСЁ сделал... Ну, вы поняли?

Завхоз не понял. Нет, телом то он всегда, вот головой...

- Ну, ЭТО... - левый глаз директора непроизвольно мигнул, завхоз на всякий случай кивнул, - Мы все ЭТО делаем... Иначе бы жить не могли...  Ну, поняли?

Теперь оба глаза директора мигнули разом, завхоз кивнул и мотнул головой одновременно, - разлад был налицо.

- А вам надо, - как бы это сказать? - ну, помочь мне... Ну, чтоб ничего не было.... То есть по-мо-чь и ться... Поняли? По-мо-чи-ться.

Нет, завхоз решительно не хотел понимать.

- Ну, поссать вам надо, что ж вы такой непонятливый? - не столько от бессилия, сколько от неказистой фигуры речи застонал директор.

- А-а-а! Так поссать? -  дошло наконец до Анатолия Ивановича. Дело принимало простой, даже житейский оборот, отчего ему сразу стало легко, словно гора с плеч. Захотелось улыбаться, даже захихикать. но так, чтоб директор не видел, - слишком уж горестный вид был у того. Стоило убиваться? Подумаешь, пустяк, - ссать, не мешки ворочать, проще не бывает. И завхоз решительно направился к унитазу:

- Так это можно, это запросто, это мы умеем, - по пути разбираясь в своём хозяйстве приговаривал он, для начальства всегда готовый на что угодно и когда угодно. Но, интереса ради, указывая на бачок, спросил, - А сами-то чё? В смысле водой не спустите?

- Так нет воды-то! Отключили, суки, не вовремя как всегда. А, иначе, зачем вы тогда нужны? Как вы не понимаете!

- А-а-а..., - глубокомысленно изрёк завхоз так ничего и не поняв, и открыл дверку.
Сначала он даже не хотел туда смотреть, тем более, что и дело казалось несерьёзным, вроде как пионерский костёр затушить. Только вдруг что-то ёкнуло в груди, так бывает, когда мы спиной чувствуем чей то взгляд, чтоб обязательно потом оглянуться и посмотреть. Глаза словно заколдованные сами устремились куда не надо, и тут завхоз увидел ЭТО... "Господи, ведь как живой, как настоящий!"

Нет, не кучка дерьма смотрела на него из унитаза, а знакомый барельеф, почти бюстик. Сразу вспомнилась фотография в кабинете директора, - близкопосаженные рачьи глазки, крысиная мордочка, разглаженные ботексом морщинки... И здесь то же самое, только из дерьма. "Владимир Владимирович? Неужели? Нет, не может быть, ведь говно же!" Говно лучилось доброй улыбкой, как у официанта подающего чай, в который сам только что плюнул.  И от этой улыбки смердило вседозволенностью и безнаказанностью торжествующего подонка, невыносимо мерзкого и зловещего, так, что страх мурашками пробежал по спине у завхоза. Тело застыло и обездвижело как у опоссума в минуту смертельной опасности, ноги сами попятились прочь.

- Вы, Пал Палыч, меня это зачем? - отступая задом процедил завхоз, он побледнел и почти не дышал.

- Что, "зачем"? - тоже шёпотом спросил директор.

- Вы сами знаете.

- Что знаю?

- Что не могу я... - при этом лицо завхоза оставалось совершенно неподвижным как у чревовещателя.

- Что значит "не могу"? Все могут, а вы не можешь? Постой, так вы что, видели ЭТО?

Завхоз не отвечал загипнотизированный унитазом, продолжая медленно пятиться назад. Единственное, чего он хотел сейчас,  так это отойти подальше к умывальникам, спрятаться. Наконец он достиг безопасной зоны, где чары гипноза уже не действовали, весь вспотел, шумно отдышался, достал и машинально закурил сигарету.

- Так видели, или нет?- директор не унимался.

- Видел... И они видели..., - ответил завхоз между затяжками и боязливо скосил глаза на камеру видеонаблюдения направленную на унитазы. Потом  посмотрел на директора и с укоризной произнёс:

- Не хорошо, стыдно Пал Палыч... Меня ещё втянули... За что? Что я вам плохого сделал?

Завхоз был прав, нехорошо получилось. В его лице последняя надежда готова была вот-вот раствориться, а с ней тогда и конец... И, всё-таки, зря он посмотрел.

- Анатолий Иванович, миленький, не бросай, сделай же что-нибудь! - директор снова раскис, кошмар обещал не кончиться никогда.

Завхоз немного помолчал, потом сказал:

- Не ожидал я от вас..., - он оглядел директора, словно увидел его впервые, - Откуда это у вас? А ведь ещё директор школы, образованный человек... Сами-то давно в церкви были?

Директор только развёл руками и как китайский болванчик всё мотал головой не в силах ответить. Завхоз, не дождавшись ответа, затянулся глядя в никуда, и уже больше с собой, нежели с директором продолжил:

- Вот батюшка наш школьный каждую субботу в церковь ходит, ни разу не пропустил. Одно, что из военных, чекист. И этот, ну тот, что говно, тоже чекист. Не пойми кого всенародно избранным президентом не назначат...

- Сам не пойму... - отвечал директор рассеянно, невпопад и тоже с собой. Потом вспомнив чего-то, продолжил неожиданно зло, - Это всё америкосы! Их происки, президента их черножопого, прости господи! - директор перекрестился в сторону унитаза, - Как меня угораздило? Откуда это во мне? Кабы знал, что такое получится, до дому бы терпел, кляпом бы забил!  Вот ведь как обделался...

Директор тоскливо посмотрел на видеокамеру и продолжил тихонько скуля:

- И встал-то на секундочку, задницу вытереть...  Ведь они, знаю точно, всё пишут. Потому я сразу смываю, а тут воды как назло нету...

- Да, угораздило вас, - не слыша директора продолжал завхоз, - Ведь дело-то политическое! Нет, чтоб там Ленина, или Сталина, тех сегодня уже можно, закон, говорят, даже такой уже есть. Так вы самого нагадили! Что вам, Жириновского мало? Зюганова не хватает? А, говорите, что политически грамотный, ещё значок ГТО носите...

Оба замолчали, каждый думал о своём. Особенно переживал директор, - теперь то его уже точно снимут. Охотников на его место предостаточно, все так и ждут, когда он оступится, чтобы тут же под себя подмять.  Завистники сразу всё припомнят, - и беременную школьницу-гимнастку, и поборы с родителей, и арендаторов с массажного салона, - да мало ли чего может быть у человека деятельного и предприимчевого, как у него. Им ведь только повод дай, а уж они потом поглумятся вволю, на косточки разберут, сожрут, ничего не оставят. А ведь у него семья, кормить надо. Жена, как про школьницу узнала, уйти хотела. Только, куда ей, безработной? без денег, без жилплощади? Это он, потому как порядочный, всех содержит, - и детей, и гимнастку, и мамку её, и родственников. А жена? Ну её, к чёрту, потому что дура старая...

- Я вот, что думаю...,  - прервал завхоз невесёлые мысли директора, - Да, не морочтесь вы, лучше послушайте. Помните, в прошлом году в актовый зал столы привезли? Ну, дубовые такие, дорогие? Так на одном из них школьники в деревянных узорах богородицу разглядели, помните?

Директор молчал, завхоз продолжал:

- Так вот, батюшка тот стол в церковь забрал, школе за это ещё грамоту дали. Стол при входе поставили, святой водой окропили, теперь он силу целебную имеет, многим помогает...

- Так то дерево, а то говно, вот в чём проблема. Ни водой святой окропить, ни больным местом приложиться...

- Э-э, совсем вы отстали от жизни, Пал Палыч. Чувствуется, что телевизоров не смотрите. Это вам не "Би-би-си", между прочим, не "Си-эн-эн" какой-нибудь, там правду не говорят. Вы бы Геннадия Малахова послушали, раз мне не верите, уж он то про народную медицину знает всё. Вот говно, например. Если свежее, то его нужно завернуть в тряпочку, приложить к нарыву или ещё к какому больному месту, а через два-три дня всё как рукой снимет. А моча? Вы её хоть раз пили? А ведь лучшего лекарства у нас нету, - обязательно попробуйте! - любую болезнь лечит.

- Ну и что? - отозвался директор.

- А это ведь как посмотреть. Вот вы своё говно хорошо разглядели?

- ?

- Ведь это же чудо! А как похоже! Ведь это же промысел божий! Да, не расстраивайтесь вы! Вы же не смыли его, а всё правильно сделали, - лежит целёхонькое, ну и пусть, что воняет... Это вам ещё повезло, что воды у нас нет. Может богу угодно, чтобы оно нам на память осталось. Будет указание мемориал сделать, - сделаем. Скажут смыть, - смоем. Это вам не Кремль, где на любое говно согласования нужны. Здесь школа, здесь всё для детей. Вы же тоже детей любите, - правильно я говорю?

Директор встрепенулся, смутная догадка осенила его. В самом деле, ведь он же  ничего ещё и не сделал, значит и судить его не за что. "Ну насрал, а кто не срёт? - ведь все же срут! Гадят втихушку, изо дня в день, из года в год, всю жизнь, и знают об этом, а сами молчат, будто духи святые и с ними ничего такого не бывает. А он чем их хуже? Он как и все, и стесняться здесь нечего."

- А ведь точно! Вот сукины дети! - обрадовался директор своей догадке, будущее уже не казалось  столь безнадёжным. - А, что говно таким получилось, и что с ним делать, пусть кому надо решают. А лично я, - всегда!

 Директор достал расчёску, намуслявил кончики волос, аккуратненько расчесал редкую шевелюру.

- Запачкались немножко, - завхоз смахнул своим не очень чистым носовым платком небольшое пятнышко с костюма директора, снова оглядел, - Ой, ещё! А вот ещё! Господи, так вы весь в говне! А воняете то как! Не вздумайте на работу ходить, Пал Палыч, только домой, - завхоз с сожалением посмотрел на платок, - теперь уже точно выкидывать, - плюнул на него и с усердием принялся тереть пиджак директора.

- Ладно, отмоюсь. Главное, чтоб обошлось, - директор наложил последние штрихи на причёску и любовался в зеркало, лысина предательски просвечивала, - А дети что? У них и нет ещё ничего. А, значит, и терять им нечего! Захотят, - смоют, велят, - канонизируют. Вот сами пусть и решают, а там как выйдет. Посмотрим ещё у кого лучше получится...

Наконец всё было закончено. Директор последний раз осмотрел себя в зеркало, остался доволен:

- Спасибо тебе, господи, что надоумил, - перекрестился он куда-то на унитаз, - И тебе, Анатолий Иваныч, что подсказал.

Раздался звонок, - через минуту должны были прибежать дети, - весёлые, суматошные, беззаботные, - следовало торопиться.

- С богом! - сказал директор, тихонько приоткрыл дверь, - в коридоре ещё никого не было, - и быстро юркнул через дверь прочь от опасного места.