Обертоны Парижа или один день из жизни Гийома

 


"Когда тебя любят, неважно где ты.
А кофе… неплохо бы пить в Париже".


 
Париж прекрасен всегда: в любую погоду, и в любое время года. Это аксиома, которая не требует доказательств. Нет такого ненастья, которое могло бы испортить парижский шарм. И даже дождливый декабрь, какой выдался в этот год, не мог отбить любви к французской столице. Улицы задыхались от повышенных температур и шумных туристов.

Город был готов к Рождеству. Повсюду сверкали праздничные гирлянды, входные двери хвастались пышными рождественскими венками. Елки-балеринки, покрытые искусственным снегом, визуально создавали зимнюю атмосферу. Ливневый дождь барабанил по крышам домов, как насмешка над датами в календаре. Глобальное потепление из фантома превращалось во всеобщего неприятеля.

В это утро Гийом проснулся раньше обычного.
 
- Двадцать третье декабря, - мелькнуло у него в голове, - изрядно придется побегать сегодня.

В канун праздников кафе разрывались от посетителей. И в обычные дни такие заведения страдали от повышенных децибелов, но в последнюю неделю года они просто превращались в новогодние петарды.

Часы показали пять. Спать больше не хотелось, да и список дел на сегодня не позволял Гийому расслабиться. В этом году ему исполнилось шестьдесят, последние пятнадцать лет он являлся владельцем кафе недалеко от Булонского леса.

Гийом Ривуаль, к счастью, обладал спокойным нравом и хорошим физическим здоровьем, что позволяло ему справляться с непрекращающимися вереницами посетителей, ждавших его быстрой обслуги, постоянным недосыпом от списка обязанностей и ответственности и еще прошлым, которое порой сверлило где-то в глубине виска, как не ушедшая до конца мигрень.

В кафе у Гийома тишина наступала только к полуночи. Зачем сюда приходили люди? Некоторые не могли начать свой рабочий день без чашечки горячего экспрессо, других манила вкусная кухня, третьим нужно было увидеть таких же как они и спастись от одиночества, у четвертых кафе наоборот было островком для того, чтобы остаться с самим собой наедине. А были среди них и те, кто просто хотел увидеть самого Гийома. Он умел слушать.

Запах свежей выпечки притягивал посетителей как мух. Круассаны, шоколадные булочки, рулеты с миндалем, конверты с фисташками - чего тут только не было! Запах ванили, корицы, марципана и муската, а еще карамели и цукатов вперемешку с ароматом кофе сводили с ума прохожих.

 Первой в это утро в кафе к Гийому пришла Ирис, его давняя подруга, с которой он познакомился двадцать лет назад при весьма печальных обстоятельствах. Ирис, женщина изрядно набравшая за жизнь усталости, со стрижкой под мальчика и седыми висками, широкими сухими ладонями и низким голосом уже три десятка лет работала в реанимационном отделении одной из городских больниц.

Ровно двадцать лет назад в канун Нового года Ирис спасла жизнь Марку, сыну Гийома, попавшего в тяжелую автомобильную аварию. К несчастью, Софи, жену Гийома, спасти не удалось. После этой трагедии Гийом остался один с двумя детьми. Марку было семь, а сестричке Манон три года.

- Bonjour Iris! Comment ;a va?
- ;a va bien, et toi Guillaume?

Ирис знала, что Гийом уже на месте в столь ранний час. Она заходила к нему в кафе время от времени после ночных дежурств, возвращаясь домой. Еще издалека она заметила на пороге кафе высокого мужчину с кучерявыми волосами, в белых кроссовках и джинсах с протертыми коленками, чтобы казаться моложе. Подойдя поближе, Ирис разглядела его припухшие веки, трехдневную небритость и натруженные руки.

- Как смена, Ирис?
- Без потерь и на том спасибо. Как вспомню прошлую неделю, так дрожь по коже. Каждый день по паре умерших. Я думала не выдержу.

- Вы для меня герои. Всю жизнь спасать! Это какие нервы нужно иметь?! А жить потом как после дежурств?
- Уверяю тебя, Гийом, у меня еще не самая страшная профессия. А жить нужно всегда, невзирая на происходящее. Жизнь, она сильнее всего, она все побеждает: и самый большой страх и тяжесть потерь. Слова Ирис заставили Гийома вспомнить забытые кадры его памяти.

- Ладно, друг, давай не будем про потери. Иди, кофе остынет.
- Avec plaisir, bien serr; pour moi s'il te pla;t, - улыбнулась Ирис.
- Ты где в этот раз на Рождество? - спросила она Гийома.
- У себя. Завтра Марк прилетает из Америки.
- Как он? Все хорошо? Работа нравится?
- Да вроде доволен.

 Гийом протянул Ирис две маленькие фотографии уже выросших детей. Вот, Марк в прошлом году.      
- Как время летит! - удивилась Ирис,- недавно бегал с моей болонкой, а тут такой Homme d'affaire! 
- Для кого-то оно бежит, а я так и остался во втором тысячелетии, не перешел в двухтысячный год. Гийом ветхозаветный.

Ирис сразу определила опасный поворот в беседе.

- Не вини ни себя, ни судьбу, Гийом. Живи сегодняшним, а не прошлым. Сожаления о том, что ты сделал или чего ты не сделал разрушают быстрее, чем алкоголь и табак.

Гийом задумался. Скрип стула, на котором сидела Ирис прервал неудобство тишины.

- Вкусный у тебя кофе, впрочем как и всегда, - сказала Ирис, нарушив молчание. - Пойду я, нет сил совсем после двух смен без сна.
- Возьми, это тебе, - сказал Гийом, протягивая Ирис праздничный пакет, - делюсь тем, что люблю сам. Это к Рождеству.
- Ты что еще придумал!? - немного сбитая с толку, воскликнула женщина. - Вы когда ко мне наконец-то придете?
- С удовольствием. Манон спрашивала уже несколько раз о тебе.
- Вот и славно. Я приготовлю чего-нибудь особенного. Давно ведь все вместе не общались!

В этот момент Гийом случайно локтем нажал на пульт телевизора, и на экране появились люди в скафандрах, идущие по улицам китайского Уханя.

- Что ты думаешь по этому поводу, Ирис?
- Пока трудно что-либо сказать. Говорят, что ничего серьезного, провокация, бизнес-игры. Но знаешь, если настоящая эпидемия придет во Францию, это будет ужасно! On n'est pas pr;t du tout! Ситуация в больницах и без того катастрофическая, боюсь мы просто не выдержим. У нас и без эпидемии некуда класть больных. Коек и персонала кот наплакал. Очень надеюсь, что все это останется по ту сторону экрана и мы не узнаем этой беды.

- Да, пусть все беды останутся в прошлом. А у нас еще планов громадье! - сказал на прощанье Гийом и обнял крепко Ирис.




****


 
В телевизоре еще бегали китайские инопланетяне, когда в кафе раздался звон колокольчика и вошла еще одна добрая знакомая Гийома.

Брюнетка маленького роста, хромающая на правую ногу, с хроническим кашлем курильщицы выглядела старше своих лет. Вошедшую звали Николь, жила она с безработным сыном и тремя кошками в маленькой квартирке через дорогу от кафе. За свою жизнь Николь успела перебрать множество непривлекательных, но непростых работ.

Много лет она была секретарем в организации мужа, а когда фирма развалилась и  нужно было кормить троих детей,  Николь зарабатывала на глажке белья, работала няней, убиралась, смотрела за больными и престарелыми
Позже Николь приобрела букет хронических недугов, пережила развод с мужем и оказалась абсолютно ненужной в своей стране. Последние пять лет получала помощь по безработице, а совсем недавно пополнила ряды французских пенсионеров. Получив первую пенсионную выплату, она пожалела, что не послушала подругу уехать с ней на Восток.

Николь когда-то нянчилась с Манон, спасая Гийома от груза неразрешенных проблем после случившейся в их семье трагедии. На несколько лет Николь заменила Манон маму.

-   Salut, Guillaume!
-   Ravi de te revoir, Nicole! Tu as de bonnes nouvelles?
-   Да что там говорить.... Здорова и ладно. Видишь, газеты теперь разношу, да девочку недалеко нашла, сижу с ней пару раз в неделю.

Гийом вынес поднос с горячими круассанами и предложил Николь.
-  А может тебе сэндвич сделать? - спросил он.
-  Merci mon ami, juste un petit caf; pour moi et ;a ira! Вчера была в Красном Кресте, - продолжала Николь, - никогда не думала, что мы до такого докатимся. Представляешь, устроили драку из-за документов.

- Документов? - удивился Гийом.
- Ну да, ты имеешь право на продуктовую помощь, если у тебя есть на это разрешение.
Кто-то без документов пошел в наступление и тут такое началось! В итоге разогнали всех.
- Всех, это сколько?

- Знаешь, народу все больше и больше приходит. И это местные, не эмигранты. А как ты думаешь на это посмешище, что пенсией зовется, прожить здесь? Всю жизнь платила налоги, а теперь жалею. На эту сумму могла бы уже что-то купить, да сдавать и жить прилично. Ты представляешь мне за их подачку по безработице приходилось налоги платить!

Гийому нечего было предложить в ответ на этот грустный монолог. Чтобы как-то уйти от печальных разговоров, Гийом поставил перед носом маленькую коробочку, завернутую в подарочную бумагу, и радостно сказал:

- Это тебе! Счастливого Рождества, Николь!
- Правда?! - воскликнула от удивления женщина.
- Это кофе из Эквадора, который тебе понравился в прошлый раз и держи еще вот что, я тут насобирал твоим котам.
 
Гийом вытащил из холодильника мешок с мясными обрезками.

- А вот это я с удовольствием возьму своим тиграм. Они у меня такие прожорливые. Мерси, мерси. Увидимся после праздников! Joyeux No;l!
- Счастливых вам праздников, Николь! - закричал Гийом уже уходившей брюнетке.

Оголив желтые зубы заядлой любительницы табака, Николь, широко улыбаясь, с криками "Vive la France! Vive la R;publique!" вышла от Гийома.




****




В кафе уже пропала тишина, с которой Гийом начал свой день. Люди тянулись в кафе переждать дождь, согреться, отдохнуть. Тысячи ходячих зонтиков скользили по улицам Парижа. Дождь не шел на компромиссы. В этот час у Гийома появились помощники: Андреа, девушка, работающая на кассе и помогающая с посудой, а также молодой официант Жером, с мускулистыми руками, собирающий по залу многочисленные заказы.

В десять утра Гийому позвонила дочь.

- Папа, ты меня слышишь? - очень встревоженным тоном спросила Манон.
- Слышу, что-то случилось, дочка?
- Я не знаю, папа. Мне так плохо. Я не знаю как мне жить.

В трубке слышен был плач девушки.

- Манон, милая, что с тобой? - забыв обо всем, спросил Гийом.
- Я получила ответ от адвоката. Помнишь я рассказывала тебе о беженце, которому я помогала с интеграцией во Франции. Руслана, помнишь?

Гийому не удавалось вспомнить подробностей дела, но разговоры о документах и поиски работы какому-то эмигранту всплывали в памяти.

- Помнишь я помогала ему с мамой и сестрой? Искала им одежду, квартиру.
- Да, припоминаю.
- Так вот, он официально признан виновным в соучастии по подготовке теракта в Ницце.

Гийом не знал как поддержать дочь.

- Это точно? В этом нет никакой ошибки?
- Какая ошибка, папа?! На подтверждение его вины ушло два года!

 Манон снова заплакала.

- Дочка, подожди не плачь.
- Не плачь!? Да зачем я вообще тебя слушаю? Вот он твой выбор! "Дочка, тебе нужна достойная профессия, стабильная зарплата, а не эти танцульки". Это называется достойно, папа? Лучше бы я сейчас танцевала, а не помогала бы преступникам интегрироваться в общество! Я тоже себя чувствую соучастницей! Понимаешь!?

- Манон, послушай меня, - начал потерянный отец.
- Что Манон, я не хочу больше тебя ни в чем слушать, я не хочу больше там работать, я хочу все вернуть как раньше. Но, увы, назад в танцевальную карьеру мне дороги нет. Время потеряно.
- Манон, - начал снова Гийом, - но дочь резко положила трубку.
- Какое тяжелое утро..., - думал Гийом. - Если так дальше пойдет, до праздников не дожить.

Ошеломленный разговором с дочерью, Гийом силился найти в сохраненных файлах памяти лицо этого Руслана, но увы, матрица избавилась от ненужного без лишних вопросов.



****




За столиком около окна появились две женщины. Они дали знак Гийому, что хотят заказать.
Одна из женщин была на последних месяцах беременности. Она бойко говорила и была очень неспокойна. Темно-синее пальто еле застегивалось на ее огромном животе, молнии на сапогах готовы были лопнуть от напряжения отекших ног. Ее собеседница была невероятно высока, с широкими мужскими плечами, совершенно без косметики и с реденькой косичкой на затылке.

- Пожалуйста, принесите нам что-нибудь перекусить. Час еще ранний, но ужасно хочется есть,- сказала беременная.
- Croque - monsieur ou Croque-madame?
- Les deux, - сказали они одновременно и засмеялись от совпадения.
- Без проблем, - ответил Гийом.
- Только мне, пожалуйста без салата, - попросила будущая мама, - мне сейчас нельзя,- показывая на живот, уточнила она.

Каролин и Изабель были давними подругами : почти ровесницами, практикующими католичками, посещали мессы одной и той же церкви. Изабель работала в аптеке и со своим мужем Бертраном воспитывала пятерых детей в небольшом городке около Парижа. Каролин, та, что в положении, была замужем за дипломатом и каждые три года меняла страны проживания из-за службы супруга.   

- Как ты, Каро? Когда срок?
- Это решают врачи. Ты ведь знаешь мою историю. Это будет пятое кесарево. У Бога на меня какие-то особые планы. Он уберег меня от родовых мучений. Первого я не смогла сама родить, а потом один за другим только кесарево. Покажется странным, но за пять раз я так и не узнала, что такое рожать...так и не стала настоящей мамой.

- Что ты говоришь, Каро? Ты дала жизнь пятерым!
- Ну если тебе так нравится.
- В этот раз мальчик будет?
- Да. Теперь два мальчика и три девочки.
- Ну просто идеальная семья.

- Нет. Мне еще одного нужно родить, хотя, конечно, это очень рискованно. Но мне врачи это перед каждым ребенком говорят, мол опасно-опасно. Ну ничего Бог как-то управляет.

Глаза Изабель с вопросом остались на лице Каролин.
 
- Знаешь, - продолжала Каролин, - я всегда не любила мою кузину. Она подсмеивалась надо мной еще девочкой, да и сейчас недобра. Сабин считает себя лучшей в нашей семье. У нее шестеро детей, больше, чем у всех остальных. Чтобы она много о себе не думала, я рожу шестого.
 Изабель проглотила первый кусок Croque - monsieur, опустив теперь глаза в тарелку.   

- А ты, Изабель? Что нового?
- У нас все как всегда. Дети правда выросли. Мне уже сорок шесть, но я тоже мечтаю о шестом. Тут недавно моя соседка в сорок семь родила, это дает надежду.

Две женщины как-то заговорчески улыбнулись, хорошо понимая друг друга.

- Я вчера была на литературном вечере у Софи, - делилась новостями Изабель. - Ну ты знаешь Софи. Было много интересных гостей. Только знаешь, после последней дискуссии я еще все сама не своя. Я под таким впечатлением!

- Что за обсуждения ведутся в провинциях Парижа? - пошутила Каролин.
- Была одна профессор литературы. Она написала рассказ о первой любви. В конце ее героиня подбирает с улицы своего профессора и ведет к себе домой. В общем профессор и был ее первой любовью, но он совсем опустился: стал пить, потерял работу и превратился в бомжа. И она берет его к себе жить! Нет, ты представляешь!? Ты бы смогла взять с улицы пропойцу?

- Я не поняла, ты вроде сказала, что она его любила в молодости?
- Да какая разница кто кого любил. Он же бомж! Выдумки.. Такое только в книжках может быть.

- Ой, Иза,- прервала Каролин, - мне скоро на мониторинг нужно бежать. Врачи решили проверять малыша каждый день.
 
Изабель полезла за кошельком.
- Это за мой счет, - сказала Каролин и побежала к кассе. - Если до завтра не рожу, то увидимся на праздничной службе! - крикнула она, прежде чем покинуть зал кафе.

Изабель все еще переживала за судьбу главной героини вчерашнего литературного вечера.
- И ведь есть люди, которые поступили бы так же как она.., - не утихало в голове у Изы.
- Невероятно...




****




В кафе зазвучала песня Мишеля Берже. Вероник Сансон превращала эту песню в гимн влюбленным. Как они любили друг друга! Красота ее голоса завораживала всех без исключения уже не первое десятилетие. Слушая ее, хотелось признаться в любви первому прохожему, хотелось совершать необдуманные поступки, продиктованные только велением сердца.

Вселенная перестраивалась заново от их дуэта, у многих выступали на глазах слезы.
В этот для всех очень деликатный момент в кафе вошел молодой человек, спортивного телосложения, с загоревшим лицом, в кожаной куртке и белом льняном шарфе. Это был таксист Венсан.

- О, сто лет тебя не видел, дружище! - обрадовался Гийом.
- Салют, Гийом! Ты прав, давно не виделись.
- Заказов больше?
- Нет, у меня новость. В перерыв, когда я к тебе раньше заскакивал, теперь я беру уроки.
- Уроки? Английского?
- Нет, не английского.

Внимательно слушая божественно красивое соло на рояле в исполнении Вероник Сансон, Венсан гордо ответил:

- Фортепиано. Я наконец-то начал учиться играть. Это моя мечта. Мечта детства. Все никак не складывалось. То беднота, то учеба, потом работа день и ночь. А в этот раз я просто сказал себе: "Всё! Сейчас или никогда!"

- Время притворять мечты в реальность пришло, - с пониманием сказал Гийом.
- Точно.
- И что играешь? Джаз?
- Нет. Классику.
- Шутишь? Это ведь адская штука. Тебе себя не жалко?
- Джаз терпеть не могу, в перерывах всегда в машине классику слушаю. Обожаю.

- Сколько же это удовольствие будет тянуться? Сначала ноты, потом пальцы, диезы, бемоли, туда-сюда. Когда концерт дашь?
- А мне все равно сколько. Я хочу выучить экспромт Шуберта соль бемоль мажор, ну тот, который самый известный у него.

Гийом нервно сглотнул.
 
- Как ? Не зная нот?
- Вот, ты как моя профессорша спросил. Она тоже в шоке была. А я себе поставил цель. За год одно произведение одолею. Ну мечта, ведь!
- Вот это у тебя мотивация, Венсан, обзавидоваться. С таким желанием и до Зала Плейель недалеко. Тебе налить чего-нибудь? Есть будешь?

- Времени уже нет. Я с собой сэндвичи возьму, если позволишь.
- Идет. Куда сейчас?
- Клиенту в Шарль де Голль надо.
- О, а мы завтра поедем туда Марка встречать.
- Осторожнее, завтра похоже опять все будет перекрыто из-за желтых жилетов. Бастуют, нигде не проехать.

- Спасибо, что напомнил. Вот, держи, два с ветчиной, как любишь, - и Гийом протянул Венсану горячие сэндвичи. - Joyeux No;l  alors!
- Merci! A toi aussi! A bient;t!




****




Около туалета, в уголке, словно спрятавшись от свидетелей, сидел мужчина средних лет, уставившись глазами в компьютер. Гладко выбритое лицо, еле заметная лысина, пальто от  Boss, мягкий аромат Herm;s  являлись главными чертами к портрету Филиппа.

- Пасту с грибами и темного сидра полкувшинчика, пожалуйста, - заказал он у Гийома и снова уставился в экран.

Его внимание было притянуто к двум окнам на компьютере. Филипп обрабатывал фотографии, которые он готовил на выставку глубоководных рыб. Фотографировал он водный мир на сборах по дайвингу во всех уголках света. Вся подводная фауна была на его снимках. Не существовало такого уголка на Земле, известного ныряльщикам, который не был бы изучен Филиппом.

Он видел все или практически все. Палитра его работ поражала насыщенностью красок и наглостью цветовых сочетаний. Главной своей миссией Филипп считал защиту акул. Он организовывал семинары в Европе, говоря о беззащитности этих животных и о драматичной ситуации по их исчезновению.

В этот раз выставка пестрила фотографиями, где Филипп переходил все пределы дозволенного в отношениях с акулами. Он подплывал к ним настолько близко, бесстрашно фотографируя их, дотрагивался до них рукой. Страшно было смотреть на эти снимки. Филипп был лишен этого чувства. Он искренне любил акул, веря во взаимные чувства.

Для Филиппа страсть к акулам не являлась демонстрацией храбрости, а была всего лишь единственной на данный момент в его жизни возможностью почувствовать живое тепло и уйти от хронического одиночества, которое его сопровождало в мире над водой. В водной среде для него все было просто и ясно, чего не скажешь о мире людей.

Параллельно с обработкой фотографий Филипп следил за тем, что происходило в чате на Фейсбуке. Он активно переписывался с женщиной, работающей стилистом в  модельном бизнесе. Лора была далека от глубоководных страстей Филиппа. Она даже не умела плавать и боялась воды.

Филипп познакомился с ней на отдыхе. Лора приехала к своим родителям, которые жили по соседству с друзьями Филиппа. Увидев Лору, Филипп впервые в жизни действовал нелогично. Он не спросил о том, умеет ли девушка нырять хотя бы с маской, был ли у нее опыт с аквалангом? Филипп забыл обо всем и просто хотел быть с Лорой.

И вот уже как несколько недель они встречались. Впервые в жизни Филипп был с женщиной не разделяющей его страсти к рыбам. Все предыдущие пассии были связаны с его увлечением, но не задержались в его биографии надолго. Лора, боящаяся воды, была нужна Филиппу как баллон с кислородом. Без нее он задыхался. Раньше он задыхался без воды, теперь без Лоры.

Но как продолжать заниматься дайвингом со спутницей, которая не разделяет его страсти? Ведь вся его жизнь посвящена этому: тренировки, сборы, семинары, перелеты, выставки. Перечеркнуть прошлое, в котором состоялось 1500 погружений под воду не представлялось возможным.

- Так не может дальше продолжаться! Чем больше я провожу времени с ней, тем больше становлюсь зависим от нее. Сейчас еще не поздно поставить жирную точку, - танцевало в его голове.

Две недели назад Филипп спровоцировал легкую ссору с Лорой, после которой зарылся в песок, как сконфуженный краб. Филипп учился жить без нее. Лора не шла на контакт. Все эти две недели Филипп не находил себе места. Филипп жил привычной жизнью, но все потеряло свою значимость.

То, что Филипп ставил во главу угла, оказалось вмиг второстепенным, по сравнению с присутствием Лоры. Уже несколько дней он вел себя как семнадцати летний мальчик. Единственным, что действительно его интересовало - это содержимое почтового ящика. От Лоры не было мейлов.

- Ведь ничего в сущности не произошло. Почему бы ей не написать первой? А может у нее уже кто-то есть? А если я ей больше не нужен? Зачем все это? Ведь нужно пожить без нее. Эта связь к хорошему не приведет. А если с ней  что-то случилось? Нужно позвонить. Нет, не звони первым.

Пытка становилась невыносимой. Филипп не мог спокойно работать. Каждые пять минут он проверял почту. Паста с грибами остыла, стоя на столе совершенно забытой. Филипп с неохотой взял вилку.

- Ну я же не могу вот так взять и все бросить ради нее? - думал он.
Филипп взял телефон в руки. На экране появилась фотография Лоры. Зеленые глаза, большой рот с пухлыми губами, маленькие ямочки на щеках, черная мушка над верхней губой и грива рыжих волос обездвижили на секунду Филиппа. Он вспомнил все их встречи.
- Смс тоже нет. Странно.

Филипп открыл почту в последний раз. Во входящих появилось письмо от Лоры.
- Как ты? Все еще обижаешься? Не хочешь увидеться? До двух я буду на Монтпарнасе, в кафе, где мы много смеялись.

Через минуту Филипп уже бежал, сломя голову к метро, оставив деньги за обед около тарелки с замерзшей пастой.




****




За столиком в центре зала сидела одинокая женщина. Коротко подстриженные волосы, мужские брюки, очки в тяжелой оправе, одежда в темных тонах - буквально все в образе Марин убивало женщину. Она будто кричала всем вокруг: "Да! Я не хочу быть женщиной, потому что это больно".

Марин ждала встречи. Через несколько мгновений на пороге кафе появились двое мужчин. Первый, был высокого роста, немного полноват, с широкими плечами и мясистыми бедрами. Второй вызывал какую-то жалость, был очень не уверен в себе и постоянно поправлял падающую на глаза челку.

Марин узнала вошедших и подала им знак подойти к ее столику. Тот, кто был не уверен в себе, бросился в объятия к Марин первым.

- Себастьян, - начала Марин,- я думала вы потерялись.
- Прости дорогая, мы с Фредериком чуть припозднились. ;a va bien? - чуть не плача, и снова поправляя челку, спросил Себастьян.
- Все нормально, а ты как?
- Мы отлично обосновались в новой квартире. Решили сделать ремонт. Лучше нас его никто не сделает. Правда ведь, Фред?

Фред одобрительно покачал головой.

- Ты выглядишь уставшей, Марин.... Дома все хорошо?
- Все хорошо. Есть небольшие проблемы с Батистом в школе, а в целом неплохо. Знаешь, после твоего ухода он совсем от рук отбился. Переживает...Я бы очень хотела, чтобы мы встретили Рождество вместе, но он не принял твоего выбора и будет шантажировать. Я очень этого боюсь.
 
Спутник Себастьяна понимающе качал головой.

- А Надин? У нее все в порядке?
- О да, - сказала Марин, - она сдает сегодня экзамен в Henri Quatre, очень переживаю за нее.
- Вот документы, что потеряла почта, - протянула пакет Марин.
- Спасибо, какая история! Из-за этой неприятности развод перенесли еще на месяц. А вот, то, о чем я тебе говорил, Марин. Я принес резюме Фредерика, - и Себастьян полез за документом в сумку.  - Помнишь, ты сказала, что сможешь его передать секретарю у себя. Нам очень нужна твоя помощь.

Марин взяла резюме и посмотрела в лицо Фредерику.
 
- Как я должна себя вести в этой ситуации ? - думала она. - Это происходит со мной наяву, потому что я никакущая женщина? Я позволяю над собой издеваться? Я не люблю и не ценю себя? Или это просто очередной проигрыш в лотерею? Мне было бы легче если бы Себастьян променял меня на женщину? Твой муж променял тебя на мужчину - это двойная пощёчина? Или просто если люди не могут или не должны быть вместе, то какая разница  как они расстаются и что потом...

- Конечно, - ответила она сидевшей напротив нее паре, - я передам это секретарю и надеюсь, что у тебя будет скоро хорошее место.
- Очень-очень благодарен тебе, - опуская виновато глаза, сказал Фред.

- Мы тут собрали к празднику пакет с подарками, передай их, пожалуйста, детям. И тебе там кое-что есть, - сказал Себастьян с теплотой.
- Ой, не стоило волноваться, - сказала Марин. - Следи за его здоровьем, - серьезно обратилась она к Фреду, - у него слабый желудок. Пусть не ест что попало.
 
За столом пришел такой момент, когда сказать стало совсем нечего. Мужчины поцеловали на прощание Марин, потом быстро вышли из кафе. Марин одиноко сидела, загруженная вопросами.

- Наверное я просто идиотка. Помогать человеку, который увел у тебя мужа. Это случилось потому что я плохая женщина или это случилось бы с любой, потому что он другой?

- Мама, я сдала экзамены! - прокричала в трубку Надин. - Ура! Я поступила!
Радость от новости дочери сожгла все ненужные вопросы. Выпив залпом Перрье с мятой, Марин понеслась на встречу с дочерью.





****




К четырем часам после полудня дождь совсем прошел и посетители кафе могли с комфортом расположиться на террасе. Гийом вытирал столы, хорошие промытые дождем, расставлял подставки для салфеток. За столиком на террасе одиноко сидел молодой мужчина и пристально смотрел вдаль.

- Желаете чего-нибудь? - спросил его Гийом.
- Un d;ca cr;me s'il vous pla;t, - сказал незнакомец с меланхоличным взглядом.

Пришедшего звали Брайан Кордье. В его распоряжении оставалась одна неделя беззаботной жизни. Брайан провел этот год без работы, но не потому что был уволен, а потому что так сам захотел. Брайан работал в крупнейшей компании и занимал там не последний пост. Получить отпуск длинною в год было невероятно сложно. Но он пошел на это ради того, чтобы  написать роман. Виной всему была его кузина. Именно ей он решил доказать, что нет ничего невозможного, чтобы за один год написать роман даже человеку далекому от литературных кругов.

Брайан провел уйму времени на сбор материалов, на изучение стилей написания романов, много читал, размышлял, но так ничего толком и не написал. Были готовы лишь отдельные главы, смысл которых не был ясен даже самому автору. Оказалось, что наличие времени и условий - это еще не гарантия результата. Проиграть в споре с кузиной оказалось самым мощным ударом для Брайана. На работе не знали о причине его столь долгого отсутствия, но она, его Марго, она была в курсе и ждала результата.

Марго уже давно писала детскую литературу, которая имела успех у своих читателей. Автор не искала в этом славы, ей просто очень нравился процесс написания, благодаря которому она снова становилась маленькой, а еще она обожала смотреть на детей, вернее как они смотрят, держа в руках ее книжки.

- Что же в ней есть такого, что позволяет писать эти книжки? - думал безутешный Брайан.

Но не только скорый позор с Марго терзал молодого человека. Брайан за этот год хорошо понял, что не хочет больше работать в компании и продолжать делать вещи, которые ничего не приносят кроме разрушения. Он устал постоянно врать, чтобы быть первым. Он устал быть первым, чтобы нравится всем вокруг. Он устал не говорить то, о чем он действительно думал. Все эти постулаты являлись обязательными в его мире, мире компромиссов и лживого политеса.

В последние дни уходящего года Брайан осознал, что вся его жизнь напоминает использованный пластиковый стакан, который послужил лишь раз, а теперь не представляет никакой ни для кого ценности.
В голове у Брайана звучал последний разговор с Марго прошлым Рождеством. В порыве гнева он обвинил ее в отсутствии диплома и постоянного стабильного заработка.

- Пишешь книжонки и унижаешься, чтобы распространять свои сказки. Дети твои этого заслуживают?
Вот он, он закончил Академию Управления в Америке, у него квартира в Париже, дети ходят в частные школы, они с женой каждый год ездят на Мальдивы, на работе у него в подчинении сто человек.

Брайан тяжело вздохнул от грустных воспоминаний.

-  Я ничтожество, - думал он. Я изготавливаю оружие, которым далеко отсюда убивают людей. Марго приносит больше пользы своими сказками, чем я. И ведь я даже остановить это мракобесие не в силах. Я не могу уйти с работы. Кто будет платить кредит в 600000? А школы детей?

Спокойно выпив последний глоток кофе, Брайан вставил в уши наушники и включил Флорана Паньи.




****


- Два салата, пожалуйста, - попросила высокая брюнетка с длинным носом.

Оправа ее очков замечательно сочеталась по цвету с кожаным ремешком на джинсах от Levis и шнурками кроссовок. Огромная сумка от Louis Vuitton, капризные жесты, запах Chanel, забранные на скорую руку в пучок жидкие волосы говорили о том, что брюнетка была настоящей парижанкой.

Ее приятельница сидела с немного отстранённым взглядом, либо от усталости, либо от блужданий в мире грез. От нее пахло сеном и костром. Ее светлый пуховик был слегка запачкан грязью. На голове приютилась скромная вязаная шапочка. Если бы ни часы фирмы Chopard и бриллиантовое кольцо на правой руке, то можно было бы смело сказать, что эта дама из глубокой деревни. Женщины встретились в кафе после десятилетнего перерыва в общении.
 
- Ну рассказывай, Мартина, что нового? - спросила та, что пахла природой.
- Ты не представляешь! - начала обладательница длинного носа. - Я до сих пор под впечатлением, Эммануэль. Вчера, на St. Michel встретилась с Коэльо.
- Кто это?
- Паоло Коэльо!!! Алхимик!
- Да? Он снова в Париже?
- Представляешь, да! Я увидела его случайно на St.Germain и подошла к нему.
- Он узнал тебя?
- О да! Мы славно провели два часа вместе. Какой человек! Он развеял все мои сомнения .

- По поводу?..
- По поводу выбора пути.
- Ты говоришь как подросток, - засмеялась Эммануэль.
- Понимаешь, я давно уже на пути полного изменения курса моей жизни.
- Ты о чем, Мартина? Насколько я знаю у тебя все топ! Муж, дети, работа и живешь ты не в Гондурасе..
- Да, да, но в этом - то и проблема.
- В Гондурасе? - засмеялась Эмма.

- Хватит издеваться...Моя работа приносит мне только финансовую удовлетворенность. Но представь, я умираю...
- Мартина, ты что больна?
- Не перебивай.. Представь, что ты умираешь и что? Что после тебя остается здесь? Кто такая Мартина? А, эта та, что заработала такую-то сумму денег? Что я оставлю после себя?
- Постой, у тебя дети!
- Да, но я не знаю кем они станут и что они после себя оставят. А если они будут моей копией, то я не понимаю, тогда в чем смысл?
- А что ты хочешь?

Гийом подошел к столику с дамами, переживавших за послесловие в их биографии.
- Вы выбрали? - спросил он их.
- Merde! -  тихо сказала Мартина. - Я совсем забыла о меню. У вас есть что-нибудь с креветками?
- Честно говоря, я не советовал бы вам этот салат. Он не очень свеж. Есть прекрасный со сладкой картошкой и авокадо, а еще фруктовый с рокфором. Это так вкусно!

- О нет, месьё. От сладкой картошки толстеют. А менее калорийное у вас есть?
- Есть с семгой неплохой.
- Мне с семгой, пожалуйста, - решилась Эмма.
- А вам что? - спросил Гийом Мартину.
- Не знаю на что решиться. Возьму тогда Цезаря, - вздохнула Мартина, не совсем довольная своим выбором.

- Вчера Паоло меня убедил, что главное в жизни - это творчество. Понимаешь, только это имеет значение. Моя жизнь - это сплошные отчеты и досье.
- У тебя есть альтернатива?
- В том-то и дело, что я не могу ничего предложить взамен. Я не могу не работать. У Ксавье burnout, он не хочет возвращаться на фирму. Я не могу оставить работу, но жить так постоянно я тоже не могу. Я хочу снять фильм. У меня есть уже сценарий и заготовки.

- Фильм! Это гениальная идея, Мартина! Но нужно быть disponible для этого проекта.
 - Ты совершенно права, дорогая. Не знаю как, но я буду искать решения, потому что иначе нет никакого смысла все продолжать.

После этих слов за столом наступила неловкая пауза. Эммануэль молчала, уставившись в тарелку с салатом.

- У тебя все в порядке, Эмма? У тебя кто-то есть?
- Есть. Но ты удивишься.
- Я его знаю?

Эмма снова замолчала.

- Знаешь, после развода с Максом, - начала она после паузы, - я пыталась завести отношения с мужчинами еще дважды, но в конце концов поняла, что мне это уже не интересно. Я больше не верю в любовь между мужчиной и женщиной.
- Ah bon?!
- Я не говорю за всех, но то, что я почувствовала к моему Авелю?
- Авель? Кто это?
- Это мой конь. Жеребец.

Мартина посмотрела исподлобья на подругу, продолжая жевать курицу.

- Я поняла, - продолжала Эмма, - что испытываю к нему больше нежности, чем ко всем моим прежним партнерам. Ничего такого не подумай. Я нормальная и ничего запретного между нами не совершается, - засмеялась она.

Мартина смотрела на Эмму с опаской, пытаясь понять ее ощущения.

- Я развелась с Максом, потому что он не принял моих чувств к лошади. Мы расстались, потому что Макс начал меня ревновать к Авелю. Но я никогда не откажусь от моей любви к нему и никого не поставлю между нами.

Лицо Эммы светилось от счастья. Она говорила об Авеле как о своем ребенке.

- Могу сказать лишь одно, - вступила Мартина, - выглядишь ты прекрасно и даже лучше чем когда ты была с Максом.
- Да, я обрела покой  и душевный комфорт с лошадьми. Теперь я совершенно уверена, что они умнее нас во сто крат. Мы должны учиться у них благородству и уму. Если хочешь мы могли бы как-нибудь встретиться на выходных и я бы познакомила тебя с ним. Я купила недавно часть конюшни в Рошфоре и езжу туда для общения и ухода за Авелем. Я и сейчас туда спешу. У меня сегодня еще встреча с ветеринаром. Приезжай в любом составе!

- Однажды, Эмма. Я так рада, что ты нашла в этом счастье.
- О, это правда. Никогда и ни на что больше это не променяю.

Женщины поцеловались напоследок. Мартина еще долго сидела и переваривала слова Эммануэль.

- Любовь к Авелю ... Неплохо для названия фильма. По-моему прекрасное начало проекта, - и она разулыбалась самой себе. - Прав Коэльо, что встречи неслучайны. Спасибо, Паоло! Спасибо, Эмма!




****




Уже десять лет, как каждую неделю по понедельникам в один и тот же час, в кафе к Гийому приходила пожилая женщина с большой дворнягой на поводке. Редкие крашеные волосы, больные ноги, заштукатуренное тональным кремом и пудрой лицо, крупные украшения и собака с очень грустными глазами - все это лишь некоторые штрихи к портрету Мадам Гато. Звали ее так в кафе Гийома, потому что она приходила всегда сюда и брала чай с мятой, а к нему огромное пирожное с кремом.

Этот приход по понедельникам за пироженым с чаем напоминал некий ритуал. По паспорту Мадам Гато звали Онриеттой. За десять лет встреч на террасе Гийом и Онриетта хорошо узнали друг друга. Онриетта была очень образована. Она успела пожить в разных странах, говорила на нескольких языках, любила обсуждать новости политики, науки и искусства. Работала в Германии, Америке и России, родила троих детей. Но при всем ее невероятном жизненном опыте нельзя было назвать Онриетту счастливой женщиной. В ее глазах, так же как и в глазах ее дворняжки Нуазетт прижилась на долгие годы грусть.

- Как жизнь, Онриетт? - пододвигая стул к женщине, спросил Гийом.
- Грядут большие перемены, - ответила она.
- Что так? Неужели путешествовать надумала?
- Да у меня теперь вояж только в одну сторону намечается, без обратного билета.

Гийом сел с вопросительным взглядом.

- Уезжаю в дом престарелых. Там мне будет безопаснее. Ноги совсем отказывают. Сиделка моя ребенка ждет, а другую я не хочу.
- А может это вовсе и не плохо? - сказал Гийом. - Там у тебя больше общения будет.
- Смеешься? Общения с глухими и слепыми искать?
- Ты вроде бы рассказывала, что сестра у тебя там.

- Не сестра, а жена брата моего покойного мужа. Видела ее недавно. Она меня Софьей зовет. Не помнит меня. Ничего не помнит. Даже не знает, что третий сын у нее погиб в горах прошлым летом. Она всем улыбается, всем рада. Знаешь, она пока нормальная была, всегда нахмуренной ходила, все время с мужем ругалась, вечно ныла как ей плохо. А как Альцгеймер начался, так постоянно счастливая, смеется. Я ее никогда такой за жизнь не видела. И вот скажи как надо жить? Все кричат, что это горе! А где горе? Нам родственникам может и горе, больно и обидно, что она нас не узнает, а ей счастье. Парадокс! 

- Ну и история! - удивился Гийом.
- Все дело в голове, - продолжала Онриетта, - если она набита дерьмом, то ее лучше и потерять.

И Онриетта засмеялась вперемежку с кашлем.

- А дети что? - заинтересовался Гийом. - Они согласны с домом престарелых?
- А что дети? Я им не нужна. Каждый держится за свою жалкую жизнь. У них на уме только работа, кредиты, да вояжи. Все уже посчитали и распределили мои деньги, которые им достанутся после моей кончины.

Через стекло в кафе видна была молодая женщина, кормившая грудью новорожденного. Их единение могло только восхищать. Мадонна с полотен старых мастеров воскресла в этой незнакомке. Какое-то время Онриетта с интересом наблюдала за кормящей, а потом резко сказала:

- Вот  и правильно, что я не кормила ни одного из моих детей. Слишком большая жертва, чтобы потом быть забытой.
- Тебе  mille feuille или tiramisu в этот раз? - обратился к ней за заказом Гийом.
- Знаешь, давай только чай сегодня. Есть как-то не хочется.





****




К вечеру в кафе снова собралось много народа. Пахло жареным мясом, картошкой фри и вином. Люди тянулись на ужин. Прямо за столом у кассы сидел мужчина в наушниках и внимательно слушал какую-то передачу. Вид его был очень обеспокоенным, глаза перебегали с места на место, переваривание услышанного давалось ему непросто и доставляло массу переживаний. Жан-Люк слушал конференцию экологов о глобальном потеплении.

Орельен Барро, личность первой величины у европейских защитников климата предрекал невеселые перспективы человечеству через каких-то пятнадцать лет.

- На планете в скором времени не останется диких животных. Причиной их исчезновения будет деятельность человека, в особенности плантации сои для кормления крупнорогатого скота, а также чрезмерное колебание температур, что приведет к возникновению пожаров. Наши дети скоро будут знать о животных по картинкам в энциклопедиях, а в жизни им можно будет потрогать только домашних животных.

Процесс разогрева планеты неизбежен, - продолжал он. - Но мы можем замедлить скорость падения в пропасть и уменьшить количество жертв. Правда для этого человек должен захотеть это сделать - поменять свой стиль жизни, пристрастия, аксиомы. Отказаться от люкса, который мы имеем на Земле с семидесятых годов двадцатого века и думаем, что так было и будет всегда.

Тепло в домах, переизбыток продукции, свобода передвижения по планете всех без исключения, технический прогресс привел к разогреву планеты. Все что мы потребляем, мы выбрасываем обратно в атмосферу, разогревая ее.
Если мы уменьшим потребление энергии, у нас есть шанс замедлить глобальную катастрофу.

Вегетарианство, замена воздушного транспорта на скоростной железнодорожный, отказ от избыточного потребительства, в особенности того, что совершенно не поддается исчезновению на Земле и отравляет планету: гаджеты, машины, красители на нашей одежде.
Проблема не в том, что нас много на планете, проблема в том, что все хотят жить как в Европе с таким же комфортом.

Прогресс ускорил нашу жизнь и разогрел планету до пределов. И не говорите мне, что в этом виноваты горячие течения в океане. Все недра Земли, которые рождались миллионами лет, человек сжег за последние пятьдесят лет.

Единственный верный путь торможения всеобщего самоубийства - это жизнь по скорости начала двадцатого века, но с находками и научными открытиями двадцать первого. Да нас ждут экономические потрясения. Но благодаря этому мы спасем планету и человека на ней. Регресс в экономике заставит снизить производство, а значит и снизить количество выбросов в атмосферу от которых и идет потепление.

Мой лозунг на сегодня : "Потребляй лишь то, что жизненно необходимо. Если ты сможешь без этого жить, значит не нужно это покупать!"

Увидев машущего руками Гийома, Жан-Люк вытащил из ушей наушники.

- Привет, ты будешь что-нибудь?
- У тебя есть BIO?
- Есть антрекот с картошкой и салатом.
- Антрекот? - и Жан-Люк залился смехом. - Есть мясо и оставаться Bio - это лицемерие!
- Тогда только паста с овощами.
- Вот это другое дело.

- Значит мясо больше не ешь?
- Мясо, самолеты, машины - мои первые враги.
- А машина тоже? - удивился Гийом. - И ты справляешься без нее?
- Там где можно без нее, я всегда на велосипеде.

- Я тебе скажу только одно, мой друг, - копируя О. Барро, пояснял Жан-Люк. - За один перелет Париж- Нью-Йорк- Париж ты потребляешь все свое годовое отопление. Представляешь?! Несколько часов в небе и можешь жить как кроманьонцы целый год, чтобы искупить вину.

Гийому взгрустнулось. Он вспомнил о завтрашнем прилете Марка из Америки.

- Моя цель сейчас - построить дом полностью по экологическим требованиям: с солнечными батареями, со сборником дождевой воды и собственным эко хозяйством. Хочу, чтобы я и мои дети были  бы полностью автономными, и не зависели от системы.

- И бункер будет? - подшутил Гийом.
- Бункер тоже планируется, - серьезно ответил Жан-Люк. - Через 10-15 лет у нас будут великие миграции людей с территорий, на которых невозможно будет жить. Там не будет воды и еды из-за пожаров и наводнений, произошедших от климатических потрясений.

- Не весело все это, - сказал Гийом. - Похоже на конец света.
- Я бы сказал иначе, друг мой. Это конец жизни, к которой мы привыкли и начало новой с новыми правилами и привычками. Обстоятельства нас заставят жить по-иному. Хочешь называй это концом света, можно и новым летоисчислением, ну или перезагрузкой. Точно то,  что нам всем сейчас нужна полная перезагрузка мозгов.

Гийом увидел толпу вошедших посетителей и был вынужден покинуть Жан-Люка, начавшего вкушать блюдо из экологически чистых продуктов.




****




В час, когда шум и крики посетителей смешивались с грохотом посуды, когда разгоряченный воздух от эмоциональных разговоров пах жареным мясом и козьим сыром, в кафе у Гийома появилась пара немолодых людей. Мужчина помог спутнице снять пальто, предложил ей сесть, сам сел напротив.

- Что за праздник сегодня отмечаем? Завтра встреча Рождества, а ты решил сегодня сходить в ресторан?
- А почему бы и нет? Вот так вместе, без детей побыть час, другой. Ты что-то имеешь против?
- Нет, дорогой, это прекрасно.

- Ты уже решила, что мы подарим детям на Рождество?
- Голову сломала. Думаю, что нужно дать чек, а там как сами решат...Они мыслят иначе, нежели мы. Другие взгляды, другие предпочтения.
- Ты права, их уже не догнать.
- Догнать? Да это другие существа... Ты видел, что наша внучка вытворяет? Ей только два года, а она уже лучше меня в гаджетах разбирается. А что будет лет через пять?

- Старые мы стали, Мадлен.
- Ну ты это за себя говори, Дидье, - немного обиделась женщина.
- Пардон, дорогая... Я просто хотел сказать, как много мы пережили вместе! Сколько всего произошло за эти тридцать лет!
- Страшно осознавать эту цифру, - закрыла лицо руками Мадлен.

В этот момент Дидье вытащил из кармана маленькую коробочку и поставил ее на середину стола.
- Я думаю это достаточный срок, чтобы узаконить наши отношения, - сказал он.

Мадлен лишилась дара речи. Она вдруг почувствовала тяжесть жемчуга на шее. Потом стала искать по сторонам свидетелей их с Дидье разговора. Ее глаза вдруг встретились с глазами Гийома, проходившего в это мгновенье близко от их столика. Ощутив напряжение в воздухе,  Гийом резко сменил траекторию и подошел к соседнему столику, чтобы принять заказ.

- Ты не уверена, Мадлен?
- Я не знаю, что и сказать.

Мадлен открыла коробочку, взяла кольцо с сапфиром и стала разглядывать его без каких-либо восторгов.
 
- Ты не уверена, что я тот, с кем ты хотела бы провести остаток жизни?
Мадлен продолжала молчать и крутить в руках кольцо.
- Тебе не нравится это кольцо?

Гийом, стоявший рядом в напряжении от ожиданий ответа женщины, начал волноваться на пару с Дидье.
 
- Ты выйдешь за меня? - уже с обидой спросил Дидье.
- Да, - тихо ответила Мадлен и опустила ресницы.

Гийом закричал, не дослушав конца фразы, будто это касалось его напрямую. Мадлен подпрыгнула от испуга на своем стуле, а потом рассмеялась. Ее смех разрядил обстановку.

- Ну ты и заставила меня понервничать...., - сказал Дидье.

Мадлен уже улыбалась, переполненная счастьем и вытирала слезы.

- Не думала, что в мои шестьдесят три я способна еще так растрогаться.

В этот момент Гийом уже дирижировал хором, организованным спонтанно в кафе после анонсирования счастливого известия. Люди поздравляли Мадлен и Дидье с принятым решением. F;licitations!!!  - неслось отовсюду. Гийом разливал бутылку шампанского в качестве подарка молодоженам. Ликованье, наступившее от радостной новости переходило в невиданную экзальтацию. Счастье переполняло кафе Гийома. Люди жадно глотали струящийся поток восторга и праздника.

За несколько минут кафе превратилось в ковчег, где собрались только счастливые люди. Счастье заразно. Одна счастливая новость осчастливила каждый столик. Этот всплеск был как кульминация эпохи, которая подходила к концу. Система летоисчисления, в которой человек был рад человеку, не боялся открытых лиц и поцелуев, не избегал рукопожатий и встреч, приближалась к финишу. Эпоха, где люди проводили время вместе, без ограничений и сомнений таяла на глазах.

В этом ковчеге Гийома посетители еще не знают, что произойдет с ними буквально через несколько недель и какое будущее готовит им следующий двадцатый год.
Но это потом, а сейчас только смех, веселье, поцелуи и ожидание чуда, как и водится перед Рождеством. Ах, как не хочется уходить отсюда.....

Гийом убирал со столиков, уже пробило половина одиннадцатого, как на пороге кафе появилась Манон, его дочь.

- D;sol;e, papa.....pour ce matin,- первое, что сказала отцу Манон.
- Манон, как я рад тебя здесь видеть. Ты решила приехать...
- Я была груба с тобой, папа,- сказала Манон, не смея смотреть в глаза Гийому.
- Забудь. Это мелочи. Я знаю, что ты страдаешь... Это пройдет, нужно только немного подождать. Не жалей о том, что сделано.

- Я не смогла помочь этому человеку. Из-за меня он стал еще хуже, чем был. Это я сделала его таким.
- Ну что ты, родная, - прижав к груди, утешал ее Гийом. - Ты просто попыталась зажечь свет в его темном коридоре, но он предпочел остаться в потемках.
- Я буду искать другую работу, папа. Знаю, что это не просто, но я не хочу больше повторений.
- Делай как знаешь, но не торопись с выводами. Я уверен, что нужно продолжать зажигать свет в чужих сердцах, и будут еще провалы и неудачи. Но это жизнь - большая лотерея.

Манон обняла отца.

- Пойдем, уже скоро ехать в аэропорт за Марком, поспим чуток.

Они выключили повсюду свет в кафе, включили сигнализацию и, взявшись за руки пошли по улице, украшенной гирляндами. Париж страдал бессонницей, и эта ночь была приговорена к недосыпу. Гул сирен от машин скорой помощи смешивался с воем мотоциклов, миллионы огней от рождественских украшений и городских фонарей изрядно утомляли французскую столицу, которая ах как давно мечтала об отдыхе.

- Что ты хочешь на Рождество, дорогая?  Купим фуа гра или устриц? - спросил отец дочь.
- Ты что, папа, с фуа гра я давно уже распрощалась. Ты знаешь через какие страдания проходят гуси перед тем как их убьют? Извини, как-нибудь без меня.

Гийом вспомнил о разговорах с Жан-Люком и расплылся в улыбке.
- Значит устриц, - сказал Гийом. - Я горжусь тобой.





 24 декабря 2020г Рамбуе












Пояснения и переводы французских слов

- Bonjour Iris! Comment ;a va?/Здравствуй, Ирис! Как дела?
- ;a va bien, et toi Guillaume?/Хорошо, а у тебя?
- Avec plaisir, bien serr; pour moi s'il te pla;t./С удовольствием. Мне покрепче, пожалуйста.

  Homme d'affaire!/Бизнесмен.
  On n'est pas pr;t du tout!/Мы абсолютно не готовы к этому.

-  Salut, Guillaume!/Привет, Гийом.
-  Ravi de te revoir, Nicole! Tu as de bonnes nouvelles?/Рад тебя снова видеть, Николь! У тебя хорошие вести?
-  Merci mon ami, juste un petit caf; pour moi et ;a ira!/Спасибо, друг, мне одного кофе будет достаточно.
-  Joyeux No;l!/Счастливого Рождества!

- "Vive la France! Vive la R;publique!/Да здравствует Франция! Да здравствует Республика!
-  Croque - monsieur ou Croque-madame?/традиционный французский горячий бутерброд с ветчиной и сыром или с глазуньей. 
 Les deux - оба.

Мишель Берже/французский певец, композитор, продюсер и автор песен род.1947-1992
Вероник род.1949г.
Зал Плейель/самый знаменитый концертный зал в Париже.
Шарль де Голль/крупный международный аэропорт в Париже.

На Монтпарнасе/железнодорожный вокзал в Париже.
Флоран Паньи/французский певец и актёр  род. в 1961г.
Паоло Коэльо/бразильский прозаик и поэт.
Орельен Барро/французский астрофизик.

Мадам Гато = Madame G;teau/госпожа пирожное
В Рошфоре/коммуна в департаменте Ивелин в Иль де Франс.
Фуа гра/специальным образом приготовленная печень откормленного гуся или утки.
Антрекот/отборный отрез воловьего мяса, срезанный между рёбрами и хребтом

- Merci! A toi aussi! A bient;t!/Спасибо и тебе того же. До скорого!
- ;a va bien?/Все в порядке?
- Un d;ca cr;me s'il vous pla;t./Кофе без кофеина, пожалуйста.
  St. Michel,  St.Germain/крупные бульвары в центре Парижа

  Henri Quatre/престижный парижский лицей
- Merde!/Черт!
 - Ah bon?!/ Да ты что?!
  burnout /хронический рабочий стресс, которым не возможно управлять, эмоциональное выгорание.

  disponible/свободный, доступный
  mille feuille, tiramisu - пирожные наполеон и тирамису.
  BIO - экологически чистые продукты.
  D;sol;e, papa.....pour ce matin/Извини, папа, за сегодняшнее утро.
  F;licitations!!!/Поздравления!