Музыка четырех

Мой друг! Под крышей моего нового дома четыре сосульки, свисающие ровным рядом, издают прекрасную мелодию! Ее только нужно услышать…Раз, два, три четыре…Это падают капли, или дух играет на  неведомых клавишах.
Ты рассмеешься надо мной и скажешь, что я сошел с ума и мне пора вернуться в город. А я попрошу тебя приехать ко мне на выходные, или тогда, когда будет очень тяжело (ведь я знаю, что ты не железный).
Если мне не изменяет память, раньше ты был мечтательный философ с яркими глазами. И считал ты волосы на бороде, а не деньги. Приезжай ко мне, удрученный и злой  и  я поведу тебя к первому одуванчику, который расцвел возле камня, на котором раньше молились праведники. Ты встанешь перед цветочком на колени, и я посмотрю на тебя, как ты попробуешь сохранить всю серьезность и ни разу не улыбнуться.
А потом мы пойдем домой, ты будешь ежиться от холода и искать машину с теплым сидением. А идти нам придется долго. Мой дом стоит там, куда не доедешь на любой машине и куда ты едва пройдешь в своих ботиночках на тонкой подошве…
Я заварю тебе продрогшему чай с анисом, ты будешь мне благодарен так же, как когда-то давно, когда ты подвернул в лесу ногу, а я нес тебя через поле. А потом ты будешь еще пытаться меня переубедить в чем –то и пытаться рассказать мне устройство мира. А я покажу тебе музыку четырех - музыку тех четырех сосулек, рождающих музыкальные капли.
И ты спросишь меня, что я сейчас пишу? А я скажу тебе, что даже не прозу. Я пишу то, что вылечит нас обоих и не приведет больше к тому ужасу, который мы застали.
Я буду читать тебе свои слова, написанные так, чтобы ты их понял. Это будет не проза, писанная раньше, а новые состояния, не испытанные прежде. И тогда ты впервые станешь собой и проявишь, как тебе покажется, слабость. Ты будешь плакать и рассказывать об обезумевших, что уже не спасти, о неизлечимых болезнях и пакетах с замерзшими телами внутри, с которыми не разрешают проститься. Ты расскажешь о том, как толпы людей идут на митинги, ставя во главу еще более заблудших душ. А я тебе скажу, что мы зашли слишком  далеко, но не все смогут услышать музыку четырех и увидеть красоту и наивность молодого одуванчика.
И тогда ты спросишь меня, как дальше жить и кому исповедаться? И я подведу тебя к березке, которая  согнулась кроной, чтобы накрыть тебя  своей епитрахилью и выслушать. И ты будешь ей исповедоваться всю оставшуюся ночь. А на утро…Ты наденешь чистую рубаху, виновато отпросишься в город по каким то важным делам…А я не стану тебя ругать.
Знай, когда мы с тобой умрем, придет весна, как бы мы не хотели все изменить, или испортить. А кто-то на крыльце дома услышит музыку четырех, или же включит музыку вечности Люка Ховарда, остановит машину на обочине и будет реветь. И заново  искать суть в себе самом, искать новый код своего бытия. Но одно не изменится и не изменит себе, яко сути всего сущего - придет весна! Рассудительная и добрая. Всепрощающая и вселяющая надежду. Придет и принесет в своих ладонях чистую энергию. Новую и безгрешную жизнь. Новый код существования. Шанс перерождения. И прощение…