Баба Шура

         Долгое время у Германа была «странная» болезнь: на подушечках пальцев рук появлялись трещинки, а на клавишах рояля – следы крови. Около клавиатуры справа всегда лежали тюбик с питательным кремом для рук и тряпочка. Протирая клавиши, иногда повторял: «И-и! Помни: я на работе кровь проливаю!»  Куда ни обращались – ничего не помогало. Иногда все проходило - на время и неожиданно появлялось снова. Ну, прямо по Черномырдину: «Никогда не было – и вдруг опять» (мое любимое изречение).
        Однажды моя знакомая, Зоя, сама медик по образованию, работавшая старшей сестрой паталого-анатомического отделения ЦИТО  (Центральный институт травмaтологии и ортопедии),которая долго лечилась от фурункулеза,позвонила и похвасталась: после трех сеансов у бабы Шуры все прошло. Зная длительность ее лечения в разных клиниках и у разных врачей, я очень удивилась и  взяла телефон и адрес знахарки. Стала уговаривать Германа поехать к ней. Долго сопротивлялся, возмущался и даже слушать не хотел: « Я ни во что не верю: ни в бога, ни в черта. Я верю только в то, что Кашпировский есть!»  Но по факту – случай с Зоей – возразить нечем:  мы же не знаем, как это происходит…  Еле уговорила.
        Позвонила по телефону, объяснила проблему, купила, по ее указанию, три тюбика детского крема «Чебурашка» и поехали. Я – за рулем: решила не испытывать терпение Германа-водителя незнакомой дорогой.  Пока ехали, наставляла  его: «Не веришь – ну, и не верь! Только веди себя спокойно, не ёрничай, отвечай на вопросы четко, серьезно, без  юмора, подчиняйся ее требованиям».
        Приехали. Дверь открыла баба Шура, старая, очень полная женщина. Платок на голове до бровей, ходит в развалку, но быстро, говорит низким, грубовато-властным голосом, ворчливо.
     - Обувку сымайте. Мне тут одной убирать за вами всеми – помощников нету. За каждым пол протереть надо: тут всякое бывает… Ты (мне) – на диван иди сядь, в залу, а  ты ( Герману) – на кухню, на стул у стены.
       Занимаем указанные места, дверь в кухню открыта. Кухонька маленькая, метров пять. Справа от окна газовая плита, столик с банками и раковина. Напротив узкий, отодвинутый от стены стол и два стула друг против друга. Слева от окна, в углу, над маленьким холодильником, довольно большая, в старом окладе икона Николая-угодника,  под ней – еле теплится  лампадка.
      Баба Шура встает напротив Германа, с трудом втиснувшись в пространство, ставит перед собой трехлитровую банку с водой и рядом кладет «Чебурашку»...
     - Как звать-то тебя?
     - Герман.
     - Крещеный?
     - Да.
     - Кем работаешь?
     - Я музыкант.
     - На чем играешь?
     - На трубе.
     - Покойников хоронишь?
     - Нет. У меня своя группа -  маленький оркестр. Играем джаз на концертах и …на танцах.
     - Положи руки на стол ладонями кверху. Сейчас посмотрим, что с тобой. 
Взглянув на руки, стала зажигать спички и бросать их горящими в банку с  водой.
     - Так…  Сглазили тебя: больно шибко играешь!
     - Похоже на правду… - тихо, как бы в раздумье, говорит Герман.
       Не успела баба Шура отвернуться от Германа, чтобы помыть руки, как он, глядя на меня, стал гримасничать, вертеть пальцем у лба, что-то шептать, всем своим видом показывая полное неприятие  происходящего. А я, то молитвенно складывая руки, то поднося палец к губам, молча уговаривала его успокоиться, чтоб не сорвать «чистоту эксперимента».
        Баба Шура села за стол напротив Германа, рядом  банка с чистой водой, крем «Чебурашка» и, глядя на Николая - угодника, начала читать молитву. Тихо, неразборчиво, почти бормоча, часто крестясь и осеняя крестом руки Германа, воду и «Чебурашку». Длилось это минут тридцать. Я различала только «Господи», «помоги» и «раб твой божий Герман». После сеанса баба Шура определила стоимость «услуги» - 10 рублей, сказала: руки мыть без мыла, только этой, «намоленной», освещенной молитвой,  водой, мазать кремом «Чебурашка» и приехать еще  на два сеанса.
        Домой еле доехали. Герман всю дорогу на разные лады произносил монолог: «Подумать только! Я – культурный, просвещенный человек!  Поддался ласковым уговорам, попал в руки дремучих женщин - это я и баба Шура(!). Потерял столько драгоценного времени!  Оторвался от музыки. От партитур. У меня такой короткий отпуск!  Долгожданное лето. Жара. Могли бы уже уехать в деревню!   А я? Не смогу даже помыться по-человечески -  только из банки! А «Чебурашка»?  Как же через фольгу прошло освещение молитвой? Как я мог поддаться? Как?  Как?  Да…. Женщины …непостижимые существа…»  Чего только я не услышала в наш с бабой Шурой адрес!
        Ехать на повторный сеанс Герман категорически отказался.  Взамен этого  дал согласие мыть руки только намоленной водой из банки. И я два дня бегала за ним  с кружкой воды,  предварительно обвязав кран в ванной красной лентой, чтоб  помнить о процедуре. А Герман кричал: «И-и, неси сюда святую «Чебурашку»!
        Через два дня мы уже были  в нашем загородном доме.
        А «проливать кровь на работе» Герман прекратил навсегда. Спасибо бабе Шуре!
        Действительно - «как рукой сняло»! Хотите – верьте, хотите – нет!
       (лето 1982 года)