Ах, война!

Евгений Михайлович Бондаренко


    С самого начала, когда я ступил на Ростовскую землю, у меня всё время вертелась в голове мысль, что здесь шли бои. Когда я бродил по улицам Таганрога, мне эта мысль всё время не давала покоя. Никак не укладывалось в голове, что там, где я хожу, шла кровопролитная война, ходили немцы, пытали и убивали людей. Я сейчас живу в доме, напротив которого находился немецкий штаб, а недалеко находился склад немецких боеприпасов, до сих пор, пацаны находят гильзы и оружие. Возле г. Таганрога находятся Самбекские высоты, где долгое время стоял фронт и шли кровопролитные бои. Там всё перерыто траншеями и есть немецкое захоронение, местные жители вели раскопки и находили немецкое вооружение. Мне один сосед, дед, рассказывал свои детские воспоминания. Он, пацаном видел, как пришли немцы в город, как расстреливали людей, взрывали здания. У нас в городе находится очень красивый парк, в своё время он был одним из красивейших в стране. И тот же самый сосед рассказал, что во время войны в нём хоронили убитых немецких солдат, а справа от аллеи был похоронен немецкий генерал. Всё было в бетоне и мраморе. Когда пришли наши, то захоронение взорвали и ещё долго в парке валялись куски бетона. А на солдатских могилах немцы ставили берёзовые кресты. После освобождения города, их растащили на дрова, а сами могилы сравняли с землёй.
    На свой очередной день рождения я поехал в гости к старшей сестре в Новошахтинск.
    Долгое время пытался разговорить её о наших родителях, об их жизни во время войны, расспрашивал, как им тогда жилось, как выдюжили. Сестре Вере сейчас восемьдесят два года и во время войны она была рядом с мамой и перенесла с ней все тяготы и невзгоды. Мне пришлось прибегать к разным ухищрениям, задавать наводящие вопросы, успокаивать, а она всё твердила, а кому это надо, а кому это интересно. Когда я написал всё это, то несколько дней ходил и думал, а стоит ли  рассказывать об "этом"? До войны папа с мамой плавали на пароходе по Амуру. Мама работала официанткой, а папа  – механиком. После пошли дети в радость и вдруг - война.
     Дальше со слов моей сестры Веры…
   « Наши родители во время войны жили в Благовещенске, оттуда папа и ушел на фронт. Осталась мама с пятью детьми-погодками одна. Старшей, мне, было  семь лет. Жить было не на что, и мама решила переехать в с. Троицкое, к бабушке. Приехали, дедушка уже был болен, не вставал и вскоре умер. Остались жить в их домике. Мама, пятеро детей, бабушка и мамина сестра  Нонна со своим сыном. Бабушка была старенькая и не работала, а мама работала нянечкой, по утрам же  ходила на берег Амура, там перебирали рыбу, пластали её и засаливали. Работали бесплатно, это было  для фронта. Затем рыбу куда-то увозили. Брать с собой ничего  было нельзя. Лишь иногда перепадали сердечко и печенка. Ради этого и работали. Иногда попадалась мелкая рыбёшка. Её  откидывали, на стол вешали ведёрко и в него это всё и складывали. Я приходила, забирала ведёрко и несла его домой, а бабушка варила.
    В Троицком, так и жили, пока не забрали у нас дом. Пришёл гегемон и всех выселил, невзирая на пятерых детей. Живи, где хочешь. Нам нужно было заплатить последний взнос кредита, а платить было нечем. Дедушка умер, а,  пока папа на фронте проливал кровь, его семья была обречена на вымирание, жила на подножном корме, а в семье  было пятеро детей, мал, мала меньше. Вот и пошли жить кто куда. Мы переехали в барак. Учиться я пошла с восьми лет, походила и заболела воспалением лёгких. Папа стал с фронта писать письма, разыскивать семью, а мы ведь переехали. Однажды мама получила письмо. В конверт была вложена фотография, где папа был сфотографирован в гимнастёрке с орденом Красной Звезды. Папа писал: "Я Вас разыскиваю, найти не могу, если вы здесь, отзовитесь". А мамина сестра, Галя, работала в редакции. Она забрала письмо и прочитала его по радио. Папа был малограмотным, но у него был хороший слог, и письмо было очень патриотичное, а портрет где-то затерялся. Часть, в которой он воевал, дошла до Берлина. Папа расписался на рейхстаге. Его забрали на войну в морской флот, а после часть переформировали, до Берлина он дошел старшиной роты. Мама осталась в войну одна с пятью детьми в Благовещенске. С едой было очень трудно, и, чтобы не умереть с голоду, ходили по полям собирали перезимовавшую, сгнившую картошку, приходили домой, чистили, мыли и жарили оладьи. Так, наверное, жили многие семьи, отцы которых воевали, наша, – не исключение. Сначала жили у бабушки. Обуви не было дома никакой. Бабушка сошьёт из ваты какую-нибудь накидку и ходим, а похолодает – вот и воспаление лёгких.               
   Летом бегали босиком, зимой были одни туфли на всех. Потом переехали в Благовещенск. Мама пошла работать в строительный техникум  уборщицей. И ещё там была ставка истопника. Мама устроилась с условием, что  мы будем помогать носить дрова, иначе не брали. Вечером мама ходила, топила печку, а мы подносили дрова. Уже было ничего, и бабушка нам помогала. Меня бабушка брала на выходные, на каникулы, чтобы остальным было чуть легче. Было время, когда вообще нечего было есть. И вот раз прибегаю домой, а мама повесилась. Смотрю, –висит, я сразу к ногам, поднимаю её, а сама ору  как сумасшедшая. Люди набежали и сняли её. Спасло то, что это она сделала на шарфе, и он не успел затянуться. Мама долго плакала, рыдала, обнимала нас и кричала криком. А мы бедные и голодные жались к ней и не могли понять, почему так случилось. Потом она всю жизнь мучилась горлом.
    Первая потеря был брат Валера. Мама на работе, а нам есть то хочется. Пойдём в поле, насобираем сои, накормим его, маленькие были, ничего не понимали, вот он животиком и мучился. В общем, сначала ребёнка потеряли, потом жильё, ничего не осталось. Маме было – 25 лет, а папе было в 41-м  – 29 лет. Тётя Нонна, ещё девчонкой,  опоздала на работу. А во время войны было строго,  и дали ей год тюрьмы, лет ей было где-то 18.
   Выживали все, кто как мог. Вот у мамы был дядька, у них не было детей,  и жили они нормально. Мы же  дожили до того, что и есть - то было нечего. Ну что там мамина зарплата уборщицы!? Папа пропал без вести. Пособия нам никакого не давали. В бараке стояли два топчана, ну и мы пять человек.
    Дядя Андрей предложил взять Любу, среднюю дочку, к себе, чтобы семье хоть как-то стало легче жить. Люба еще в школу не ходила, была маленькая, чёрненькая, симпатичная девочка.
    В общем, взяли они её к себе, одели, кормили. Ей там, конечно же, нравилось. Приходила  домой, а потом шла обратно. Постепенно зашел разговор: "Давайте мы её удочерим. Будет жить у нас,  и будет нам как дочь". Мама, конечно, была против этого и написала отцу на фронт. Папа категорически сказал - нет. «Нет, говорит, мать, ты сбереги мне всех детей». Тогда мама забрала её и вообще пускать не стала в гости. Когда я переболела, то была настолько слабой, что ходить не могла,  лежала. От того что лежала, начались пролежни. Мама возьмёт меня на руки и ходит, плачет. Говорит, только Валеру потеряла, не дай бог еще одну. В колхозе выращивали сою, целое поле было засеяно, этим и кормились. Потом мама меня повела к врачам. У меня нашли полное истощение и выписали талоны на обед. Нужно было ходить в столовую и есть. И вот мама ходила в столовую и отоваривала эти талоны. Дадут ей там суп на первое, второе, кусочек хлеба, компот или чай. Мама положит первое и второе вместе, а что там – ложка того и другого. Летом лебеду наварит, и вот в мою похлёбку запустит,  и всё это мы ели. Из лебеды суп варили, она не ядовитая, нормальная. Однажды я получила хлеб. Целый кирпичик хлеба,  и к нему был маленький довесок, наверное, одну треть от кирпичика,  и я, пока несла его домой,   съела этот довесок. Я всегда хотела есть,  и шла домой и потихонечку ела, ела и съела.
   Мама так на меня кричала и даже ударила – что ж ты наделала, а что остальные будут есть, а потом мы обнялись и рыдали во весь голос. После я никогда не смела даже смотреть на хлеб, как бы мне ни хотелось есть. Однажды у меня вытащили карточки на декаду. Обычно отрезали одну третью,  часть от них, и убирали. Вот у меня и вытащили на девять дней. Я была старшая, мне было, наверное, лет восемь, только получила хлеба на один день, кто-то остальные и вытащил.
    Боже, что было! Мама чуть в петлю голову не засунула. Куда нам деваться, как мы будем жить, что есть? У меня сейчас такой возраст, что я вспоминаю всё и всё переживаю заново. За ночь прокручивается вся моя жизнь. Это было ужасно. Никогда бы никому такого не пожелала. Как говорил наш папа:  "Хватили горячего до слёз". В войну я была старшая из детей и пережила, пропустила сквозь себя всё то, что пережила наша мама. А маленькие, помню,  кричат: «Мама, я есть хочу, мама, дай мне хлеба!» А что поделаешь? Мама потому-то и курила во время войны, что всё отдавалось нам, детям. Отдаст хлеб, а сама закурит папироску, и вроде как голод отступает. Главное было сохранить детей. Сама еле ходила –  высокая, длинная, худая. На детей вначале давали пособие, а когда папа пропал без вести, нам ничего не давали, совсем».
   Сестра рассказывала, что когда папа вернулся с фронта, то у него все мышцы на ногах и спине были содраны взрывом от гранаты,  и поэтому папа ходил даже летом в ватных брюках, а иначе мерзли ноги.
   Я вот сейчас корю себя, что не расспросил в своё время о его военных годах!
   Остались в памяти лишь короткие отрывки из его рассказов: О том, как  ходили в атаку и он, как и все,  кричал: "За Родину, за Сталина!", как убили у него друга. Тот, только приподнялся из окопа –  и нет бойца. Как сам был ранен фашисткой гранатой... И всё, жаль…
   Много наград он так и не получил из-за ранений. Дома в шкатулке хранились только справки о наградах. Недавно я сделал то, на что уже давно не хватало времени. "Походил" по сайтам и, наконец-то, нашел в архивах один из наградных листов моего папы – о награждении Бондаренко Михаила Кирилловича медалью "За отвагу". Это подарок МНЕ ко дню Победы. Вечная память герою!
   Папа призывался в Благовещенске,  и, наверное, есть там какие-то архивы, где он упоминается, попробую отыскать. Про его орден Красного Знамени я услышал впервые, остальные награды лежали дома – в виде  справок о награждении. Одну справку я помню хорошо. О награждении Бондаренко Михаила Кирилловича орденом Богдана Хмельницкого. Таким же был награждён и Брежнев. Когда я  учился в Хабаровске, отправил все справки в Подольск, в архив,  и награды пришли, я, правда,  их не видел, но сестра рассказывала, что у папы, когда его хоронили, весь пиджак был в орденах и медалях.
               
                МЕДАЛЬ "ЗА ОТВАГУ"               
   ПОМОЩНИКА КОМАНДИРА ВЗВОДА ПЯТОЙ СТРЕЛКОВОЙ РОТЫ - МЛАДШЕГО СЕРЖАНТА БОНДАРЕНКО МИХАИЛА КИРИЛЛОВИЧА.  ПРИ ШТУРМЕ ГОРОДА ЗАПОРОЖЬЕ  14 ОКТЯБРЯ 1943 ГОДА, ПРИ ВЫБЫТИИ ПО РАНЕНИЮ КОМАНДИРА ВЗВОДА, ОН ПРИНЯЛ НА СЕБЯ КОМАНДОВАНИЕ ВЗВОДОМ И В ЧИСЛЕ ПЕРВЫХ ВОРВАЛСЯ В ГОРОД ЗАПОРОЖЬЕ.  1912 ГОДА РОЖДЕНИЯ, КАНДИДАТ ВКПБ, ПРИЗВАН БЛАГОВЕЩЕНСКИМ РВК В АВГУСТЕ 1941 ГОДА.
   ЭТО МОЙ ПАПА!