Новые тетради 1. Первобытный социализм

        Как часто пишу, начну с одного, а закончу другим. Манера у меня такая, знаете ли…

        Не только в гитлеровской Германии, но и в стране – родине пролетариев всех стран, которые, как ни пытаются, всё никак объединиться не могут, некоторые науки были запрещёнными.

То ли традиции давние - ещё от московского царя, которому купец на бакшиш привёз  целый воз старинных книг в медном окладе, написанных на языке, ни одному из царских толмачей не ведомом. И которые царь повелел сжечь, ибо могло там быть написано что – то, царю неведомое или, не дай Бог, противу царя направленное.

То ли живы были традиции другого государства, кстати,   социалистического, и где книги тоже в кострах сжигали, боясь чего – то противу фюрера написанного, кто знает… Хотя.

Знаю одну книжку (вот ужо как отремонтирую свою Pocket Book, так и дочитаю), не только за чтение, но и за просто обнаружение которой перепуганные судейские впаивали восьмёрку не глядя. Это если обнаруживали у быдла. А вот для «илитки» книжка была издана, но только спецтиражом, с грифом и с нумерованными экземплярами. Доступ к ней означал, что ты не какой – нибудь там шудра, тем более не чандал, а уж если не брахман, то во всяком случае кшатрий. Написал книжку бывший студент, учившийся на кшатрия, но усомнившийся в праведности брахманов, увидев, как это жлобьё не только «Махабхарату» искажали как хотели (потому как и не прочли её толком), но и махатм своих одного за другим с грязью смешивали и жизни лишали, борясь за верховную власть.
 
Вообще, замечу, что беда бывает, когда, в пору природных и социальных катаклизмов на должности брахманов пролезают неприкасаемые - чандалы. Беда государству!

Называлось это заведение – ИКП. Но никакого красного профессора из этого студента – диссидента по имени Абдурахман, а по фамилии Авторханов, не получилось. Никто из его соучеников – от Мехлиса и Косыгина до Суслова и Маленкова,  так и не смог раскрыть подлинную технологию власти.


Все они как – то вот так вот… Приспособились. А только он и смог.


Так вот, в той «Махабхарате», которой все они поклонялись, написано было, что на ранних этапах развития общества, возможно, были отношения первобытного коммунизма. То ли читать они научились совсем недавно (шудры, что с них возьмёшь?), и кроме названия крупными буквами ничего не прочли.  То ли быстро сориентировавшиеся в условиях общественного катаклизма вайшьи, пролезши во власть, сознательно упустили слово «возможно», но в наших школьных учебниках первобытный коммунизм   подавался как нечто непререкаемое и абсолютное.

 
Однако верховных жрецов тревожила неопределённость, хотелось каких – то научных доказательств.

А какие такие нужны доказательства, если вот тут товарищ Чарльз Дарвин всё объяснил, значит, нужно просто понаблюдать за поведением братьев наших меньших. Уж там – то и должно всё проявиться – и фратерните, и эгалите. Так и возникла наука этология – в поисках у животных равенства и братства. Ну, то есть, их зачатков.


Начали наблюдения с аквариумных рыбок – всё правильно: пока финансирования нет, в экспедиции не съездишь.

 
Отметили, что в стае рыбок есть вожак, который активней других и плавает не так, как все. О - па, уже есть материал для публикации. А раз есть публикации, это уже смахивает на науку.


Стали наблюдать за молодыми петушками из одного поколения. Тоже выделили лидера, нашёлся и изгой, которого гоняли все, кому не лень.


Решили провести социальный эксперимент. Поймали этого самого зачуханного и скотчем наклеили ему на гребень поролоновую красную полоску. Гребень сразу стал больше.

Кинули горсть пшена. Все бросились, и наш задрот тоже. Сосед уж было собрался его по привычке клюнуть, но, увидев гребень, тут же почтительно отскочил в сторону. Другие точно так же. Наш петушок, сперва неуверенно, а потом окончательно слетев с катушек, начал гонять всех подряд. Особо доставалось тем, кто в своё время обижал его.


Но клеящие свойства скотча ограничены по времени. Поролон слетел, и карета мгновенно обернулась   тыквой. Вчерашние холуи, подобострастно торившие выдвиженцу дорогу к кормушке, снова принялись его кошмарить с удвоенной силой…


Читал авторхановскую «Технологию власти», читал, а в голове выстраивалась канва из этих статей в журнале «Природа». Как же они вовремя появились! Вот уж поистине «вчера – рано, а послезавтра - поздно». Тот короткий исторический миг, пока новая (хоть и смешно её так называть, но приходится) власть снова эту науку не запретила.


Начали изучать обезьян (за границу дорого ехать, наверняка использовали питомник в Сухуми). А каких обезьян? Какие есть. Шимпанзе отпадают – живут семьями. Гориллы тем более. Орангутанги и гиббоны далеко, да и много ли их осталось?!! За мартышками по деревьям поди угонись.

 
Удобней всех оказались павианы. Есть стая. В стае – вожак. У вожака – «Политбюро»: несколько пожилых самцов одного ранга, бдительно следящих за тем, чтобы никто из них не возвысился, а при малейшем промахе свергающих отступника на самое общественное дно, где его немедленно начинают (в буквальном смысле!) измазывать дерьмом. Причём, особо преуспевают в этом обитатели низов, гадливо радующиеся опале, в которую попал вчерашний небожитель…


А я вспоминал это, читая подробности низвержения Рыкова, Троцкого, Зиновьева  и многое другое…   


Чтобы руководить стаей, сам вожак не дёргается. У него для этого есть «шестёрки», или даже, скорее, такая себе «Служба охраны правопорядка», как на зоне. Они обычно (как и у людей) добровольно рекрутируются из молодых самцов, рождённых самками из общественных низов.


Кстати, «ранг» обезьянки любой из нас определит безошибочно: это заложено эволюцией в наше подсознание. Не ошибётесь.


Кто может стать вожаком? Далеко не самый физически сильный. Но с обязательно самой сильной нервной системой: жизнь вожака не проста. За всеми уследи, там подмигни, там зубки оскаль, а тут и кусни. И за гаремом своих самочек приглядывай: так и норовят молоденького самца за хвост в кустики утащить. Самочек можно понять: физиология своего требует, а у вожака работа нервная, на потенции сильно отражается.


Есть у вожака ещё одна «привилегия»: когда на стаю нападает злейший её враг леопард, то именно он, каким бы ни был на тот момент – больным, старым, усталым, но именно он обязан выйти на бой один на один и либо победить, даже ценой здоровья, либо погибнуть. В этом случае из членов «Политбюро» выделяется новый вожак.


В питомнике леопардов нет. И посетители подкидывают – кто яблочко, кто бананчик. Но иерархия сохраняется. Выпросит какой – нибудь изгой у сердобольного ребёнка вкусность какую – «налоговики» уже тут как тут. Отберут за милую душу, хорошо, если не отметелят.


Жаль стало учёным замухрая. Дали ему деревянную шкатулку (специально изготовили!) с ключиком. Положишь туда бананчик, а когда захочешь – ключиком откроешь и съешь.


Насчёт ключиков – замочков не беспокойтесь: обезьяны намного умней, чем вы думаете. Секут на раз – два!


Дать - то дали, но шкатулка у бедняги продержалась недолго – мигом налетели «соповцы», отобрали и отнесли вожаку. Тот ящичек при себе стал держать, всё, что в вольер попадает, приказал к себе приносить и лично в ящичек складывал.

 
А уж потом из ящика сам лично начал раздавать – особо приближённым, их и своим деткам, самочкам, особо его ублажившим. В общем, хоть и изобилие, а всё равно военный коммунизм.


Но учёные люди пошли дальше. Придумали что – то вроде автомата по выдаче вкусностей на выбор, нажатием нужной кнопочки. Яблоки, конфетки, апельсинчики. Но, чтобы это получить, ты должен бросить жетончик. И стали посетители давать не только угощения, но иногда и жетончики милым обезьянкам.


Те мгновенно врубились в ситуацию и стали клянчить не фрукты – сладости, а именно жетончики и только жетончики! Это ж ведь свобода выбора, да и неизвестно, что там завтра будет? Яблочко сгниёт, банан украдут, от конфет чё – то живот заболел, не тянет на них. А жетончик – вот он, за щекой спрятан. Когда захочу, тогда и использую! Что захочу, то и возьму.


Но эксперимент не закончился. Учёные – этологи соорудили ещё один автомат. Подёргаешь за тугую ручку раз двадцать – тридцать, и из окошечка вываливается заветный жетон. Честно заработанный.

 
И единая обезьянья общность тут же разделилась на три части. Одни стоят, потеют, за ручку дёргают, жетон зарабатывают. Другие   стоят под автоматом, ручку ковшиком – побираются. Ну, а третьи сбились в стаи и каждого работягу, отошедшего от автомата, тут же начинают всей кодлой  кошмарить. Иногда и до «магазина» дойти не давали.


И в конце концов понял пролетариат, что заработать не выйдет, сколь ни старайся. Накопить не дадут. И резко умерил свою активность. Одни свои собственные банды сколотили, другие тоже побираться пошли. А тот, что остался, когда - иногда пойдёт, тайком от стражи ручку подёргает – и бегом в «магазин» с жетоном.


Хорошо ещё, что в обезьяннике спиртное не дозволялось, а то бы и вовсе самая что ни на есть полная аналогия с «развитым социализмом» получилась. Но и того достаточно стало, чтобы науку этологию задвинуть – ведь зачатков Марксом предположенного «первобытного коммунизма» обнаружить так и не вышло.


Запретили, наверное, ещё и потому, что очень уж прозрачные аналогии с авторхановской «технологией власти» напросились.


Только на очень короткий период начала 1992 года, когда правящая банда занималась переформатированием и от того была деморализована, удалось популярно изложить азы запрещённой ранее науки. А потом ситуация устоялась, народ, до того и так безмолвствовавший, вообще заткнулся, наука эта снова стала полуподпольной. Для быдла. Но не для «илиток», поскольку подсказывала им, как сподручней управлять стадом.


Давным – давно, ещё при последних издыханиях большой страны, повезли мы сына в Ленинград. В числе набранных на скорую руку билетов был и концерт ранее выставленного из страны певца. А теперь милостиво дозволенного. Началось действо, и я вообще не понял, куда попал. Озирались вокруг и коренные ленинградцы, которым вместо чего – то уж такого – этакого пришлось слушать разливистое «Люба – Любонька, целую тебя в губоньки…».  Хорошо ещё, что устроителям хватило ума осквернить этим репертуаром стандартную круглую жестянку, а не, упаси Бог, Концертный зал филармонии, звучание в котором я по радио не спутаю ни с каким другим.


Оглупление народа потом развернулось и у нас: на телеэкране вместо Копполы и Кустурицы появились дебильные угадайки и разные «Шоу долгоносиков»…


Пипл успешно схавал, и правящая банда  снова вернулась к своим делам скорбным.


     Очередным для неё перепугом были выборы, когда «ихнему» кандидату в президентское кресло противостояло, пусть и никтожество, но не родное, а такое, которое надо ещё вербовать и вербовать, и которое они поначалу приняли за реальную опасность. Настолько велик был перепуг, что они на всякий случай устроили что – то вроде съезда: мол, мы хотим отделяться от страны. Ну, типа, как жена, что в требовании норковой шубки постоянно грозит сбежать к маме…


Пипл на все эти прыжки смотрел, надо признать, иронически. Иду в перерыве на рыночек за перекусом, слышу, как сзади две бабульки политику обсуждают: видела вчера съезд? А как же, видела! Понаедали себе, бл…, морды такие, что аж в телевизоре не помещаются! Независимость им подавай!


После окончания шоу, на десятках автобусов вся эта звездота выехала на юг, в сторону моря. Там они надеялись на поддержку местного, не то, чтобы царька, но авторитетного директора комбината.


В том городе есть ещё один комбинат, чуть поменьше, и машиностроительный завод, от работы которого много чего зависело. В те времена город вообще давал десятую часть национального дохода, поэтому, директора что называется, любую дверь ногой могли открывать. Но их по понятным причинам сдерживали: если всё позволять, то государство на что?!!


Поэтому заговорщики (главный из которых вскоре абсолютно случайно, но очень вовремя погиб на охоте) и рассчитывали приехать и устроить революцию. Ну чисто как Че с Раулем и Фиделем, спустившись со Сьерра-Маэстра. Но не срослось - директор знал цену всем и аппетиты всех, поэтому объяснил им просто: приезжайте, но вас отсюда рабочие попрут. Так вас же тоже эта власть будет зажимать, вы должны быть с нами! То, что будут зажимать – не факт, поэтому, идите лесом!


И кавалькада автобусов с полдороги начала рассасываться.


Потом калейдоскоп событий мелькал стремительно. Поняв, что политические каталы будут рисовать выбор народа, пипл проснулся. Это чутко уловили обиженные «илитки», и профинансировали мирный бунт. Чисто по Салтыкову – Щедрину: «станут на колени перед барским двором, и стоят. И ведь понимают, подлые, что бунтуют, а всё равно стоят!»


Но даже этот бунт на коленях вызвал у правящих «илиток» игру той самой части тела…


     В подконтрольном регионе страны в противовес тоже организовали что – то вроде имитации «бунта против бунта», но уж совсем на брюхе: поставили штук двадцать одноместных палаток (в которых, естественно,  никто не жил),  вечерами  сгоняли по разнарядке народ на площадь  митинговать, заказали песенки подходящие типа в противовес киевским.


     Короче, если даже павианы с ключами и замком на раз – два обращаться учатся, то нам – то, высшим приматам… 

 
Господи, если б тогда они знали, что никтожество даже не думало воплощать то, чего от него хотел народ… И нервы не мотали бы себе и людям, и жертв бы не было.

 
В Избиркоме (по – нашему, Выборчкоме) не впервой напёрстки устраивать, задумали и на этот раз. В великой и обширной России живёт некоторое количество наших людей. Сколько? А кто ж его точно знает? Но о них внезапно решили позаботиться, в кои – то веки: создать аж две сотни избирательных участков. Кто туда придёт, как проголосует, а главное, кто и как сосчитает  – поди проконтролируй. Поэтому, столь явному кидалову кандидат решил дать бой: пришёл на решающее заседание Выборчкома, привёл под дверь людей побольше. Поначалу его не пускали (хотя и обязаны были – кандидат всё же), но, побоявшись толпы, вынуждены были поступить по закону. Когда он позвонил наружу и сказал, что участков создавать не будут (реакция собравшегося народа на беззаконие могла быть серьёзной, а члены Выборчкома жить хотят), граждан успокоили и отпустили по домам – поздняя ночь всё - таки. Остались только самые верные соратники. И вот на них внезапно из – за угла вылетает какая – то шваль, одетая по гражданке, с заточками, финками, «розочками». Но соратники были ребятки тренированные – начали эту публику укладывать на асфальте рядком. И в ходе процесса карманы швали оказались вовсе не пустыми – оттуда посыпались на землю удостоверения сотрудников милиции, службы безпеки… 


А в другом конце страны готовилось и вовсе ЧП: захват детей в заложники якобы фанатами никтожества.  Ну, типа как в Беслане. Оголтелые бындэры, вы ж понимаете...


Переодетых по гражданке «фанатов» разместили пока на местном стадионе – до поступления команды. А команды всё нет и нет. Как там у Андрея Вознесенского – «Но сохнет сокол без змеи…». Закисли братки и от нехрен делать стали приклёпываться к детям, что мимо стадиона в венгерскую школу ходили. Те пожаловались папам. Папы в милицию и в СБУ обращаться не стали, поскольку сами там работали, а свистнули пацанам из своих спецназов. Те примчались, сперва положили национал – патриотов в трениках мордой на асфальт, а потом поставили в известную позу и стали выяснять, кто же из них есть ху.


И тут подошёл… Ну, не Киндзюлис, конечно, а прискакал местный нардеп, что в Верховной Раде регулярно драчки устраивал, а потом на встречах с избирателями и доныне регулярно от них звездюлей получает. Приехал выручать. И дело замяли – видимо, много жирных печенек он предложил.


В те бурные и тревожные дни, когда стало понятно, что запоребриковый «брат» в любой момент готов, оскалабясь на камеру, газовый вентиль прикрутить, Семёныч, тот самый директор комбината из приморского города, забеспокоился.


Ведь и к  городу, и к его комбинату всего только одна, отдельная ветка газопровода вела. Не связан был город с общей системой – ещё со времён «единой исторической общности». А потому прикрутить вентилёк, остановить комбинаты,  заморозить город и  тем самым лишить державу десятой части национального дохода очень просто – как два пальца пососать… Но ведь есть мировое сообщество. Ага, есть такое. Так вот, той  цивилизованной Европе, в чьих банках запоребриковые деньги прокручиваются, эта проблема была бы глубоко по барабану – над ними не капает. Им – то по основной трубе газ поступает исправно!



Теперь капельку теории. Поначалу, в демидовские времена, для выплавки чугуна брали древесный уголь -  лесов в мире было много. Потом всё меньше и меньше. Стали думать, как быть. Научились делать кокс из угля. У нас тоже – поначалу солеварни в Торе (нынешнем Славянске) грели дровами. Окрестные леса свели, пришлось чумакам, ехавшим за солью, нагружать воз своими поленьями. А потом нашли уголь и в наших краях. Стали выпарные чаны греть углем. А где уголь – там начали делать и кокс из него. Так что не чёрная металлургия положила начало добыче угля в наших краях, а всё – таки, солеварение. Так считают историки.


А газ пришёл в металлургию не просто так, а вынужденно: угля и, соответственно   кокса стало не хватать. Не всякий уголь для него подходит, а тот, что подходит, имеет нередко такие примеси, что для чугуна губительны. Уникальный Смоляниновский пласт, что на Всемирной выставке представлялся, давно выработан. А другие, более – менее хорошие донбасские пласты днепропетровский Минчермет республиканский для своих, приднепровских, заводов приберегал.

 
А донецко – луганской группе заводов как быть? А для вас угли завезём из Печоры, из Кузбасса, из Казахстана. Так ведь перевозка, перевозка – то через полстраны своей стоимостью сделает и кокс, и металл, с его помощью полученный, дороже, чем у приднепровцев?!!

 
Но не задавали таких вопросов директора, всё и так было понятно. Взялись экономить кокс. Начали внедрять вдувание в домну природного газа, благо его было много, и дешёвого. Насколько знаю, пионером этого дела был в Макеевке знаменитый сталинский сокол, обер – мастер Иван Коробов. А уж газ при той температуре разлагается на сажу и водород. А  те восстанавливают окислы железа в руде получше кокса. Постепенно все заводы это внедрили.


Но газ – он такой, он и вздорожать может. Особенно, когда сырьевой сверхдержаве торговать кроме него особенно и нечем. Это немцы могут точные механизмы продавать, японцы электронику, американцы технологии, а в сверхдержаве всё это разрабатывать некому. Мозги кончились. Сначала лучшие мозги страны гробили в ГУЛАГах, а потом за рубеж выдавливать начали. А там и рады, принимают с распростёртыми, дают работать по специальности, а не на картошке, на прополке да на подметании улиц. Платят достойно. И результаты – «Яндекс» чей, наш? Наш. «Гугл» чей, наш? Наш. Создателя которого в МГУ принимать не хотели, пятая графа у него, видите ли, неправильная. С «Вайбером» и вовсе интересная история.  Оказалось, что одна из его создателей - это  дочь однокурсницы, к которой жена, как выяснилось, до сих пор меня приревновывает…  Как тесен мир! Но я отвлёкся.
Великая и могучая сырьевая сверхдержава не горевала – за газ и нефть что угодно купим. Машины? Купим. Медицинские препараты? Купим. Оружие для будущих военных авантюр? Купим. Политиков европейских и мировых? Оптом и поштучно!


     Правда, печенек на весь дурдом никогда не хватает, поэтому, мы обеспечим нормальное питание одной палате, а в остальные комиссию пускать не будем, запрём. Ну, то есть, для Москвы и, может, Петербурга, качество жизни сделаем боль – мень сносным, на уровне Праги. А остальные перебьются. Классик чего там писал? Сколько ни скачи – ни до какого государства не доскачешь. Вот пусть они и поскачут. Из какого – нибудь Хабаровска да прямо в Пекин. На площадь Тяньаньмэнь, ага. «Младшие братья», эти, блин, укропы драные, ваще оборзели. Ну, с ними есть кому разобраться, подожди чуток.


     Прикинув все варианты на два хода вперёд, поняв, что может начаться игра ценами на газ, и Семёныч, и его команда задумали строить установку вдувания угольной пыли в доменные печи – в конце концов в мире их ставят, а ведь проклятые буржуи деньгам счёт знают! Возвели корпуса, подвели к ним коммуникации, тут бы и начинять корпуса оборудованием, но пришла беда. Заболел Семёныч, ведь нервы не железные. Да так крепко заболел, что не оставалось уж и лишнего времени думать о перспективах комбината. С производством проще – идёт по налаженной колее. А вот со строительством, с развитием – сложнее. Много нужно ездить, причём, не на одну тысячу километров и не на один день.


     Помните, как ещё в школе учили, Иудушка Головлёв к соседским землям присматривался, когда их хозяин болел и умирал? Вот и здесь стали соседи отираться вокруг вкусного комбината.


     Тут в регионе и раньше был один бизнесмен, да такой удачливый, такой удачливый – что ни пожелает, всё купит. Никто ему не отказывал, всё, что мог, норовил под крыло взять. И ведь получалось!


Едешь, спрашиваешь: а чей это заводик на горизонте дымит? Вестимо чей – маркиза Карабаса! А чья это земелька подсолнухом да рапсом засеяна? Маркиза Карабаса! А тепловые станции, а шахты, машзаводы да облэнерго? Всё его, маркизово. А чего б не брать, если за спиной – коты жирные, которые, правда, сапог давно уже не носят, всё больше в костюмчиках с белой рубашечкой да галстучком…


     Взял бизнесмен и этот комбинат, чего – то директору заплатил. Не со спокойной душой тот продавал акции, но куда денешься – с собой не заберёшь. Соседний, что поменьше, комбинат давно уже маркизовым был. У самого синего моря стоит он, кстати, пушкинское Лукоморье совсем рядом. Проезжал когда – то по этим местам русский гений, природой любовался.


     А как комбинат построили, всё, Лукоморья больше нет, всю гарь и смрад в море уносить ветром стало. И шлак тоже в море – как выльют, так рыба на берег и спешит выброситься. Предпочитает смерть. Самое рыбное море было когда – то, в мире другого такого не было. Но сталь оказалась важней рыбы – из рыбы танка не сделаешь.


     И как только взял под своё крыло бизнесмен большой комбинат, так и усобица между ними прекратилась. Раньше ведь как было? Если ты с меньшего на больший перешёл – обратной дороги нет. И наоборот – толкового сменного с большого комбината на меньший начальником цеха не взяли бы – чужой. И даже если бы и взяли – скоренько схавали, у нас это умеют. Инфаркт, инсульт, онкология – оно ж всё от нервов!


     Теперь все стали свои, и людей переставлять стало легче.
Но с другой стороны, строителям и монтажникам стало хуже. Откажешься за копейки монтировать оборудование одному предприятию – и ни на каком другом тендер не выиграешь, как цену ни сбрасывай. Тем более, что новых строек особо и не затевали, добивали те производства, что есть.


Стояли стены, стояли, глаза мозолили, пока не сподобились, наконец, оборудованием их наполнить. Проект купили. Чей проект? А трусы, плоскогубцы да карманные фонарики откуда привозят? Вот и проект оттуда же. И оборудование тоже тамошнее.


Надо сказать, что прежний директор старался всё, что с его производством в связке работает, под свой контроль взять. На полсотни километров в радиусе все бывшие совхозы и колхозы пригрел в агроцехе комбината. Сельчанам выгодно: если проблема какая на ферме, людей пришлют, всё сделают и быстро, и красиво. Всё выращенное точно заберут для магазинов комбината. Заводчанам тоже неплохо – не нужно думать, где картошки получше купить. Идёт с работы – магазин у проходной.

 
Для металла, правда, нужен известняк, но карьеры для его добычи перешли под крыло маркиза. Тот стал ценами слегка поигрывать.


Ещё одним дорогим удовольствием стало по железке металл возить, потому тот директор предлагал, просил у государства ветку, что к городу и комбинату ведёт, отдать в аренду комбинату. Он бы там быстро навёл порядок, пусть не разогнал, но хотя бы взбодрил это скопище разгильдяев, но кто ж ему позволит? Если бардак существует, значит, это кому – нибудь нужно! Впоследствии, кстати, они так обнаглели с тарифами, что металлурги (в кои – то веки!) стали блюмы и слябы возить автомобилями, по дорогам. Разбивая их в хлам.


Но ведь дороги – то государственные! Подлатают их из бюджета. Ну, то есть за счёт учителей, военных, медиков, науковцев. Опять же, дорожникам деньги очень хорошо можно освоить: оди посчитай, сколько их там, тех ям – двести или триста.

 
И с сырьём стало не просто – северные братья (а, может, точнее – братки?)  давно уже не только газовым краником, но и ценами на сырьё играть приспособились.


Есть, конечно, и отечественное, да к нему свои, местные бароны пристроились. Условия ставят. Опять же соседний, чуть меньший, комбинат строился поначалу под заморское сырьё. То есть, возили его баржами с другого берега рыбного моря. Но месторождение – оно как водка, рано или поздно заканчивается. И закончилось. Одним потребителем стало больше, можно и сильней ценами на сырьё играть.


В общем, несмотря на рифы и штормы, комбинат шёл нужным курсом. Рыночные циклоны на людях почти не отражались, такой себе кусочек прежней советской жизни.

 
И плакаты на пути к проходной: Ты – хозяин производства! Твоими руками создаётся мощь державы! В общем, крепи трудовую дисциплину, а мудрое руководство о тебе позаботится. От каждого по способностям, каждому по труду!


Тем более, что маркизовы и бароновы ставленники в Верховной Раде налоговые послабления для металлургов пробили. Если шахтёры из дотаций не вылезают, то мы чем хуже?!! А налоги платить в полном объёме, откуда эти самые дотации и берутся – на то дураки есть. Айтишники да лоточники.

 
В общем, социализм, да ещё за чужой счёт – очень даже хорошее дело (кто не верит, пусть палестинцев спросит). Но ненадолго, что было доказано одним из первоисточников, не помню точно – Сен-Симоном или ещё кем-то. А, всё равно, кто их сейчас читает?!!


Один только Бог знает, как не хотели монтажники браться за наполнение стен оборудованием – не доверяли честности маркизовых людей. Но есть кому и надавить на них и есть, чем надавить: в другой раз тендер не выиграете, если сейчас откажетесь. Пришлось согласиться.


Тем более, что с объектами, которые к Празднику Большого Футбола строились, не срослось: неподъёмный откат за победу в тендере потребовали. А на чём его сделать – то можно? Дорогу километров в пятьсот строишь: на десять сантиметров уже, на пять сантиметров тоньше – вот тебе и на откат. А тут – оборудование по проекту, выключатели по проекту, кабели по проекту. Они и так дешёвые, не европейские, а из страны трусов и плоскогубцев, дешевле не бывает. На чём сэкономить? В общем, если там пролетели, так хоть тут хоть что – то заработать… И, надо сказать, опасения оправдались.


Работают монтажники на комбинате, монтируют. Сломалась деталь автоподъёмника. Везут её, какой – нибудь  коленвал, к себе домой за сто с лишним километров. Ремонтировать. Потом назад. Огромный комбинат, мощная автобаза, мехцеха. А сделать быстренько и на месте нельзя – чужие. Закончили все работы, а бытовку вывозить не дают: нет её в перечне ввозимого оборудования и имущества по договору. То есть, ввозить не указанное в договоре имущество можно. А вот вывозить – нет. Видать, кому – то из заводских срочно домик для огорода потребовался. А вы, ребятки, за свои деньги новую стройте, вы ж строители…


… Свою задачу в тот день я уже выполнил – с утречка приехал на комбинат, прошёл по объекту, посмотрел, записал. Ближе к обеду подъехало начальство. Оперативка.


Сперва слово мне. Раздав слонов, сижу, ожидаю, когда ехать назад. Субподрядчики докладывают обстановку, один из них не знает, то ли плакать, то ли материться: внезапно выяснилось, что на линии подачи угольной пыли в доменную печь проектанты из страны трусов и плоскогубцев не предусмотрели систему выравнивания потенциалов. То есть, начни перекачивать угольную пыль, она тут же наэлектризуется, врежет искра и взорвётся – и трубопровод, и установка, и, упаси Боже, доменная печь. Что делать? Ну, что делать – понятно, нужно проектировать, а потом монтировать вдоль трубопровода сплошную шину, к которой подключать каждую из секций. Но где эту шину размещать – непонятно, ведь трубопровод уже опутан сетью кабелей, придётся их снимать. А потом, после установки шины, тянуть снова. И не просто тянуть, а не перепутать, какой куда подключен. И, что самое неприятное, заново состыковывать оптоволоконные кабели.


Но как эту работу оплачивать, за чей счёт? Ведь монтажники не виноваты в том, что у кого – то нет опыта проектирования, а у кого – то нет знаний по взрывобезопасности. Как быть? А для этого  есть хитрые коэффициенты оплаты. Договорились с заводским куратором стройки, что парочку других работ оплатят по максимальному коэффициенту при сдаче объекта, оно то на то и получится.

 
Уже на обратном пути (за два часа можно успеть наговориться) начальники управлений делятся историями о том, как в проекте нарисован, например, какой – нибудь шкаф электрический «эй – би – эйч восемнадцать». А к нему по проекту справа заводится кабель. Кабель протянули, нужно подключать, глядим – а в шкафу «эй – би – эйч восемнадцать» заводка кабеля не справа, а слева. А его уже вплотную, как и нарисовано, к левой стене установили. А бронированный кабель шесть киловольт – это не проводочек от зарядника, просто так не согнёшь. Вот и думай!


А бывает, рассказали, ещё интересней. Отрезал рассчитанный по проекту кусок кабеля, протянул его – с усилиями, с матами. А потом оказывается, что рабочая жила в каком – нибудь месте отсутствует. Вообще. То есть, и изоляция толстенная есть, и броня сверху надёжная. А жилы внутри – где три метра, где пять, а где и вовсе десять – нету. Давай, думай, как и куда на кронштейнах втулить тяжеленную соединительную муфту. Точней, две муфты. И так, чтоб никому не мешали.


Да и заводчане не всегда с пониманием. Мороз на улице, ниже нуля. И ветерок с моря крепкий. Неуютно. По всем инструкциям тянуть кабель нельзя – легко можно порвать. Но заводские непреклонны: тяните! Так ведь при минусах кабель теряет эластичность, порвать можем! Конечно, поставим муфты, но это ведь не хилые деньги! Да и соединение будет проблемным, может выйти из строя в самый скверный момент. А, мать его растак, тяните! Не своё, не жалко. А за деньги не волнуйтесь, мы вам другие работы по повышенному коэффициенту закроем.


Маты, поломки автоподъёмников, снова маты. Фу – х, кажется, протянули. Теперь только подключай – в относительно тёплом помещении, не на морозе. Лишь бы только не повторилась история со шкафом «эй – би – эйч восемнадцать»…


Раньше или позже, но всё подключено, сверено с проектом. В корпуса подают тепло, на центральный пульт управления приезжают чистенькие мальчики с ноутбуками – загонять в процессоры программы, тестировать, чистить от вирусов.


Оборудование пока обесточено, но главный инженер дёргается – нужно прогнать работу на холостом ходу, чтобы не было задержки с пуском из-за каких – нибудь систем смазки подшипников, или ещё чего – то.


Всего комплекс состоит из трёх технологических «ниток». Монтируем третью, но ведь две уже готовы, давайте их обкатывать!


Попытка подать напряжение неудачна – напряжения нет. Начинается проверка. Причина установлена: кто – то на выходных вырезал и украл кабель. Полтора километра толстенного и тяжеленного силового кабеля банально срезали ножовкой и стянули с конструкций. Того самого кабеля, который с такими усилиями и с такими нервными издержками протягивали по кронштейнам на морозе!


Заводская охрана суровая. Парни из западных регионов, которым, по-хорошему, в Польше работа не светит, приехали к «москалям». Свежее удостоверение не является для них пропуском: где ваша роспись на нём?!!


Под дождём, на колене, расписываюсь. Претензий больше нет.


Рабочий, не успевая с обеда, спешит к объекту, на ходу дожёвывая пирожок. Вне столовой не положено, штраф пятьсот гривень. Рабочий оставил каску в бытовке, завернув за угол по нужде. Штраф – две тысячи: без каски не положено. Рабочего не выпускают с территории: он забыл пропуск в спецовке. Спецовка в бытовке, бытовка на замке, ключ у бригадира, бригадир ушёл раньше. Уж не помню, чем закончилось.


Читатель, надеюсь, понял, насколько всё строго. Без каски не войдёшь,  без пропуска не уйдёшь, неучтённый коленвал не завезёшь, пирожок на ходу не дожуёшь. Строгости!


А вот как полтора километра, это несколько тонн,  бронированного шестикиловольтного кабеля с кронштейнов снять за выходные, так никто из охраны и не заметил!


Самое скверное – то, что кабель до момента сдачи объекта числится на балансе генподрядчика. То есть, на нашем.


Я ведь, когда настоятельно приглашали работать, спросил прежде всего, есть ли в договоре в виде приложения к нему выделенная нам территория, её выкопировка из плана предприятия. Оказалось, что нет, территория не выделялась. Для меня это облегчение – в случае чего расследовать несчастный случай будет комиссия предприятия, в которой я буду не председателем, а рядовым членом. И, соответственно, расходы по травме будут повешены на комбинат.


А вот на случай воровства - раз выделенной территории нет, то охрану всей площадки несёт комбинат, а имущество на стройплощадке – наше. В сохранности которого комбинату ни холодно, ни жарко.  Отчего б не украсть?


И вот, когда срок сдачи объекта всё ближе, когда спецы уже ходят, сверяют с проектом и рисуют все изменения, все перестановки шкафов управления, все незапланированные муфты на кабелях – бац! На комбинате безо всякой видимой причины меняют куратора стройки! Соответственно, все джентльменские договорённости о прикрытии заводских прошлёпов оплатой монтажникам по повышенному коэффициенту, о замене за счёт комбината украденного кабеля,  летят в тартарары! Как там у классика? «Кофелёк – кофелёк… Какой кофелёк?»


Соответственно, праздник пуска происходит, но праздник только для узкого круга.  А строители остаются при пиковом интересе. Зарплаты задерживаются на многие годы, их получение становится всё более проблематичным, тем более, что у инфляции аппетит неплохой…


Строймонтажные управления банкротятся, а распродажа их имущества – дело долгое. Тем более долгое, что бароновы и маркизовы слуги в Верховной Раде такие поправки к закону о банкротстве сварганили, что возмещаются в первую очередь не зарплаты работягам, а плата в бюджет, то есть, в том числе на содержание их, народных избранников  – сынков, зятьков и массажисточек, да на цепных псов в погонах, их охраняющих.


За руководителей обанкротившихся ООО особо не переживайте – они тут же регистрируют новое ООО, а на старое назначают директором случайного Фунта, бумажки подписывать.



     А обезьянки наши всё мечутся и мечутся по вольеру в поисках какого – нибудь   другого, правильного автомата с другими, правильными жетончиками…