Именем Космоса. Часть 2. Глава 17

Глава XVII

Статья появилась в «Космическом вестнике» через двое суток. Под броским названием:

ЗНАКОМЬТЕСЬ: ГЛАВАРЬ ТЕРЦИИ – КАПИТАН.

Лицом к лицу с галактическим злом

были размещены пять снимков. Увидев их, Тэад скрипнул от досады зубами, парни оторопело переглянулись.

Статью читали всем экипажем, тревожно склонившись голова к голове над голографическим газетным листом. В ней говорилось о том, как 28 фортуна двое корреспондентов «Космического вестника» по поручению редакции сопровождали крейсер, чтобы сделать репортаж о торговом флоте, но на крейсер напали пираты.

После яркого описания захвата крейсера корреспонденты излагали следующее:

«Несомненно, всё происходящее следовало предать суду широкой общественности. Пираты вскрывали двери, умело и быстро перетаскивали добычу. В отсеках и коридорах было полутемно. Энергетические резервы крейсера истощались – пираты откачивали топливо, и автоматика перевела все системы корабля в эконом-режим.

Пробираясь на ощупь по захваченному крейсеру, мы в одном из заставленных ящиками грузовых отсеков услышали: «Скафандры, Капитан!»

Капитан! Нам стало ясно, что предводитель, который привёл на крейсер толпу озверелых негодяев, есть не кто иной, как сам Капитан, главарь крупнейшей и сильнейшей  пиратской группировки Галактики!

Мы могли притаиться и остаться незамеченными, дождаться, когда пираты уйдут с крейсера, и не рисковать уже отснятыми материалами.

Но снимки Капитана, наиболее осторожного и грозного главаря! Ещё ни разу и никому не удавалось сделать его снимки для своей газеты!

И мы решили работать.

Один из нас, Асаки Такугава, вышел в проход из-за нагромождения ящиков и щёлкнул вспышкой, чтобы привлечь к себе внимание. На промельк света главарь и его приближённый – мы рискуем сделать предположение, что это был Майран Ланг, известный прихвостень и правая рука главаря – обернулись, вошли в тёмный проход между ящиками и вытащили Асаки на более освещённый участок. Стереовик у журналиста был отобран, а сам он был отдан в руки пиратов с распоряжением запереть его вместе с пленными. Но второй из нас, Томоко Накамура, остался на свободе и, отступив поглубже в темноту, запечатлел главных участников этой сцены».

Дальше говорилось о том, как пираты покидали крейсер, что также было заснято на уцелевший стереовик, как отбившие крейсер эсгебешники освобождали пленных, запертых в одной из кают...

«Мы вернулись в цивилизацию, словно в другой мир, далёкий от кровавых потрясений и безопасный. Отснятый на ограблении материал был предоставлен нами сотрудникам Следственного подразделения СГБ. В дальнейшем мы надеялись сделать его основой нашего репортажа, но – увы! – Капитан оказался более коварным противником, чем мы могли предполагать.

Редакция прислала за нами корабль. Уже в пути с нами связался лаурк, сотрудник СГБ, и попросил залететь к нему на одну военную базу.

Прибыв в указанное место, мы в ожидании встречи с лаурком взяли несколько интересных интервью (которые требуют, конечно, отдельных статей) и отправились на свой корабль оставить материалы. Вот тут и произошла наша вторая встреча с главарём Терции. Наверно, он слышал наш разговор с лаурком в эфире и проник на военную базу, где мы приземлились».

Далее рассказ шёл от имени Томоко Накамуры:

«Я уже поднялся на корабль, когда услышал вскрик Асаки, и вернулся.

Это было как будто я испытал «дежа вю». Тот же жёсткий, стальной взгляд, остро поблёскивающие серые глаза – и мой товарищ против Капитана, на этот раз в смертельной схватке за своё оружие – стереовик. Трудно было сомневаться, что Капитан здесь не один – его сообщники наверняка прятались поблизости, готовые поддержать своего главаря. Счёт шёл на секунды. Я бросился за корабельным стереовиком. Снимки, сделанные в эти несколько мгновений, мы и представляем вниманию наших читателей. К сожалению, это всё, что у нас осталось. Расправляясь с противником, главарь действовал умело и решительно. Мой палец всё ещё автоматически нажимал на «Пуск», но я уже понимал, что нам не вернуть кадры, добытые с таким трудом, с таким риском, с таким отчаянным желанием послужить цивилизации!»

Экипаж хохотал. Держась за бока, повалившись кто где. Исполненные высокого трагизма и острого сожаления по утраченным драгоценным материалам слова корреспондентов привели парней в состояние безудержного веселья.

– Ты у нас Капитан, Тэад! Нет, ты видел, они дали твои снимки вместо Капитана и думают, что сам он своей царственной рукой лупил их по физиономиям! Будто ему поручить это было бы некому – сам!

Поражённый таким оборотом дела, Тэад посмеялся вместе с друзьями, но всё-таки возразил:

– Они всерьёз рисковали, парни, а вы...

– Когда ты с ними дрался? Факт!

– Да ну вас, я дрался с одним. Я об ограблении!

– Там – да, но не убил же этого корреспондента Капитан, когда вытащил на свет.

– А они знали, что не убьёт?

Володя вспомнил, что в этом эпизоде рядом с Капитаном был Майран. Гуманное обращение с корреспондентом он склонен был приписать целиком его заслугам.

Наверно, экипаж скоро забыл бы о случившемся, если бы не состоявшееся вскоре объяснение с Де Тревилем.

Он не баловал экипажи своим личным посещением, обычно приглашая их к себе, но тут пришёл, второй раз подряд.

– Володя – как? – спросил он прежде всего.

– Нормально, иркмаан, – отозвался Володя, всем своим видом выражая бодрость и хорошее самочувствие.

– Полетишь на Землю.

– Зачем?

– На обследование. И пока не привезёшь мне заключение медиков, своих соотечественников, что к боевым вылетам ты пригоден, до тех пор «Меридиан» в Космос не выйдет. Тэад!

– Да, иркмаан! – отозвался Тэад, знавший, что доверие, а с ним и доброе отношение Де Тревиля вернуть непросто.

– С завтрашнего утра экипаж, исключая Володю, на курсах, «Меридиан» передашь техникам для профилактики. Вопросы есть?

– «Меридиан» вернуться не успел с профилактики.

– В последнем бою, если не ошибаюсь, в «Меридиан» было четыре попадания. Ещё вопросы?

– Нет, иркмаан.

– Тогда вопросы у меня.

Ноэр Ниан достал полоску «воздушки», разложил, вывел над ней неосязаемый газетный лист со злополучной статьёй.

– Это что такое?

– Статья, иркмаан.

– Читали?

– Да.

– Не сомневаюсь. Что означают твои снимки здесь, Тэад?

Тэад постарался сделать невинные глаза.

– Не мои, иркмаан. Это Капитан, там же написано.

– Я не видел Капитана. По крайней мере, в лицо. А тебя, Тэад, видел в разных ракурсах. И маскарадом ты можешь обмануть газетчиков, но не меня. После этой статьи всю нашу базу передёрнут проверками раз на сорок – как мог сам Капитан побывать у нас со всей нашей системой охраны. В тот день у нас была тревога с пиратом. Я могу и сам разобраться, что произошло. Но хотелось бы с твоей искренней помощью.

– Иркмаан...

– Я специально прочитал «Трёх мушкетёров», чтобы знать, кем вы меня величаете, так что не стесняйся. Ты намеренно выдал себя за Капитана?

– Я в жизни не стал бы выдавать себя за пирата, иркмаан!

– Значит, газетчики обознались, так? Где похищенный стереовик и для чего он похищен?

– Стереовик мы вернули, – вступил, не выдержав, Уильям.

– Не слышу ответа на второй вопрос: для чего?

– Вышла ошибка, иркмаан, – попробовал вмешаться и Алексей. – Они приняли одних людей за других – после такого стресса, как ограбление, чего не бывает? Вон и Капитана с кем-то перепутали. Вся их статья – пустой трёп, извините, иркмаан. А нашей базе теперь неприятности?

– Снимки могли бы тоже вернуть. Не игрушки всё-таки.

– Не игрушки, – согласился Тэад. – Поэтому снимки мы передали тому лаурку, который приходил к Володе. И он, судя по всему, не счёл возможным вернуть их корреспондентам.

– Да этот лаурк, если бы газетчики сохранили свой репортаж, всё равно бы... – начал Уил, но поймал взгляд Володи и умолк.

– Понятно, – сказал Ноэр Ниан. – Володя, твой лайнер завтра в девять часов с Когги, зайди за документами.

– Да, иркмаан. А это...

– Что?

Володя смутился.

– Лайнер – не «Равэрь»?

– Сам знаешь, что нет. Когда твой «Равэрь» придёт теперь на Коггу?

– Шестого.

– А спрашиваешь.

Под предлогом курсов Ноэр Ниан лишил экипаж всех причитающихся выходных. Жаловаться на своего командира отделения парни, естественно, не пошли, но Тэад, потерявший возможность попасть в ближайшее время на Аниоту, в душе рвал и метал. Как всегда, это проявлялось в нём со знаком «минус» – он стал холоден, молчалив и больше, чем последние недели, сторонился друзей.

С Володей он простился тепло, но, проводив его, замкнулся в себе.


* * *

На Земле, сразу из космопорта, Володя позвонил Томе, и они договорились встретиться сегодня же, как только он освободится из медицинского центра.

...Они гуляли рука об руку, это была их первая встреча на Земле. Радостные, счастливые, забыв обо всём, бродили по улицам и паркам, заходили в кафе, с трепетом сознавая близость друг друга, касание рук, взгляды, улыбки, дыхание... Им было хорошо и легко, и только глубокой ночью они вспомнили о времени.

– Давай, я провожу тебя, – сказал Володя.

Они брели по ночному городу. Свет звёзд на улицах был виден слабо, даже Луна терялась за светом окон и фонарей, в небе проходил иногда флаер, лениво играл июльской листвой ветер, было тихо – и хорошо.

Они остановились во дворе пятиэтажного дома под раскидистыми, чёрными в темноте деревьями.

– Вот здесь я живу, – сказала Тома.

– У вас квартира? Странно, я представлял себе дом.

– Квартира. Вон наши окна, на третьем этаже. Куда ты сейчас, Володя?

– К Тэаду.

– Разве он тоже прилетел?

– Нет, но ведь здесь тёть Аня. Его мать.

– Уже поздно для визитов.

– Что ж поделать! Я всегда останавливаюсь у них, они привыкли.

– А почему не дома?

У Володи затвердели скулы.

– У меня нет дома.

– Разве ты не с Земли?

– Я с Земли, – сказал он жёстко. – И родился здесь, и вырос. Но дома у меня нет. Нигде нет.

– Почему? Как это? – немного испуганная его словами и голосом, спросила Тома.

– Как говорят французы – такова жизнь.

Володя не смотрел на неё, и Тома смутилась.

– Прости, Володя, я не знала.

– Конечно, не знала, – справившись с собой, чуть улыбнулся он. – Я ничего тебе не рассказывал.

Несколько минут они молчали. Потом Тома вдруг взяла Володю за руку.

– Знаешь что? Не надо ехать к Тэаду, это далеко. Давай пойдём к нам?

– К вам? – удивился Володя. – Уже в самом деле поздно. Мне кажется, знакомиться не время.

– У нас никого нет, Володя! Мама с папой на Луне и вернуться должны только завтра к вечеру. Пойдём, пожалуйста!

– Нет, Тома. Ночью это неудобно.

– Глупости, всё удобно. Тебе надо где-то переночевать, я тебя приглашаю.

– Тома!

– Идём!

Она открыла дверь подъезда и, сжав Володину руку, решительно потянула его за собой.

– Голосовое, средний, – привычно сказала она, регулируя освещение. – Лифт.

Подошёл лифт, раскрыл двери. Они вошли.

Тома стояла близко. Опираясь на стенку рукой, Володя словно бы обнимал её, неприкосновенную и самую дорогую. Его чувство к ней было так сильно и трепетно, так нежно, что стремление защитить её и оберечь преобладало надо всем в его душе.

Квартира была в один уровень: три спальни, кухня, столовая и гостиная.

– Вы живёте втроём? – спросил Володя. Почему-то он не задумывался и не спрашивал, есть ли у Томы брат или сестра.

– Да. Раньше, пока я была маленькая, мы жили здесь с бабушкой и дедушкой, но потом они перебрались на Када'ру. Будешь ужинать?

Он покачал головой, осторожно любуясь Томой – роль хозяйки дома удивительно шла ей.

– Мы завариваем чудесный травяной чай, и вафли я готовлю сама. Попробуешь?

Он улыбнулся:

– Если так – с удовольствием.

Они расположились в уютной маленькой комнате за низким столиком. Горел неяркий свет, было тихо. Здесь всё было иным, чем в доме, к которому привык Володя, – современным, новым – и здесь была Тома.

 Тома рассказывала, что мамины родители уехали на недавно колонизированную Кадару как координаторы по расселению, и теперь у них родился ещё один ребенок, мамин брат и дядя Томы.

– Он младше меня на четырнадцать лет, и я с удовольствием играю с ним, когда мы летаем в гости, – смеясь, добавила Тома.

Они снова говорили ни о чём, им было легко и хорошо вместе. Потом она встала убрать посуду. Володя тоже встал, и, повернувшись с чашками в руках, она оказалась к нему вплотную. Это вышло случайно, и он увидел, как вдруг она испугалась. И, пытаясь взять себя в руки, сказала дрогнувшим голосом:

– Я... доверяю тебе, Володя.

Взволнованно глядя в поднятое к нему родное лицо, в любимые глаза, Володя покачал головой. Попытался сказать, как ценно для него её доверие – и не смог. Он осторожно взял у неё из рук чашки:

– Давай, я помогу тебе.

Она улыбнулась, смущённая, и рассмеялась.

Они снова расположились в комнате. Тома с ногами забралась на диван, Володя сел рядом в кресло.

– Можно мне ещё поспрашивать тебя, Володя? – насмелившись, начала Тома. – Ты первый раз сегодня заговорил о себе.

– Хочешь, чтобы я рассказал, откуда взялся? Я расскажу – я тоже тебе доверяю.

– Разве это какая-то тайна?

– Не тайна, но раскрыть душу не так просто. Только Тэад, пожалуй, и знает – и его семья, тёть Аня.

Володя умолк, и Тома спросила, волнуясь:

– Что за беда случилась с тобой, Володя?

– Беда? – повторил он. – По сути, обычная. На лайнер напали пираты. Отца убили. Маму... не сразу, но тоже. Я... мешался, меня отпихнули в проход между кресел. А там лежал бластер. Я его поднял. Мне семь лет было, Тома. Ни о каких потайных каютах в то время и мысли ни у кого не было. Я сначала смотрел, обессилев; потом, от ужаса... Словом, выстрелил и убил. Меня вытащили из-под кресел... Но в конце концов не добили, наверно, из мести – жить после всего... В госпитале был долго, потом меня отдали маминой сестре – родная тётя. Её приглашали в комитет, она говорила правильные, умные слова о том, как нужно обходиться с ребёнком в моём положении. Она всё это знала и понимала. Но на практике оказалось не так просто посвятить себя всю ребёнку – замкнутому, угрюмому, необщительному, погружённому в себя. У неё была своя жизнь, она была молодая и яркая, она просто переоценила свои возможности, но отказаться от меня ей не давала гордость. К нам приходили люди, видели у меня собственную комнату, игрушки, книги, игры – всё, что требовалось ребёнку моего возраста. Они видели её уважительное обращение со мной... Но она была нетерпелива, и её отношение ко мне менялось в зависимости от настроения. Так я оказался у прабабки. Сначала на недельку, отдохнуть, потом «отпуска» увеличивались, и я остался там насовсем.

Тома слушала рассказ Володи в душевном смятении.

– Какое благодеяние, – воскликнула она, – совершила бы твоя тётя, если бы нашла в себе мужество официально от тебя отказаться! Рядом с тобой должен был находиться человек понимающий и мудрый.

Володя улыбнулся.

– Такой человек оказался рядом. И не отправь она меня к прабабке, я бы не встретился ни с Тэадом, ни с этим человеком. Это тёть Аня, мать Тэада. Когда ты познакомишься с ней, Тома, ты увидишь, насколько постарался мой Ангел-Хранитель, когда привёл меня в её дом. Это женщина с достоинством и мудростью лаурки. Она приняла меня, как родного. В её доме я оттаял и ожил...


Рано утром вернулись родители Томы. Она выбежала к ним в прихожую, кутаясь в халат, чмокнула сначала отца, потом мать.

– Ты дома? – сказал отец. – Мы думали, не застанем.

– У меня в десять рейс. Говори тише, пап.

– Почему тише? – удивился отец, но сбавил тон. – Разве кто-то спит?

– Да.

– Валентинка ночует? – спросила мать. – Так ей всё равно вставать в институт.

– Нет, мам, не Валентинка. А вы говорили, только вечером вернётесь.

– А вернулись утром, – сказал отец. – Показывай, кто там у тебя?

– Ну дайте хоть умыться-то человеку! – взмолилась Тома.

– Идёмте-ка на кухню, – вмешалась мать. – Разберём сумки, мы кое-что привезли.

– Я оденусь, – сказала Тома и убежала в свою комнату.

Отец двинулся к пустующей обычно гостевой комнате.

– Ты куда? – шёпотом спросила мать. – Не буди. Встанет – познакомимся.

– Угу, – хмыкнул отец.

– Я доверяю Томе.

– В целом, я тоже. Я не доверяю некоторым... которые увидели, что девчонка выросла.

Он решительно вошёл в комнату.

Володя услышал голоса в прихожей. Он прислушался и встал, оделся. Когда дверь открылась, он обернулся.

– Вы извините меня, молодой человек, что я врываюсь к вам вот так, с бухты-барахты. – Томин отец остановился на пороге, внимательно и придирчиво разглядывая Володю.

Володя ответил ему прямым взглядом, улыбнулся.

– Здравствуйте.

Он был в форме СГБ, подтянут и собран, только волосы всклокочены и не убрана постель. Томин отец, человек среднего роста, с серыми прищуренными глазами и решительными движениями, видимо, составил своё первоначальное мнение о госте и тоже улыбнулся:

– Что ж, молодой человек, ещё раз прошу меня извинить за вторжение. Приходите завтракать – познакомимся и побеседуем.

Тома встретила Володю в коридоре, взяла за руки.

– Ради Бога, Володя, извини меня! Честное слово, я не знала, что так получится!

Но ему и в голову не пришло бы на неё сердиться. Это знакомство рано или поздно должно было произойти, хоть лучше бы, конечно, не при таких обстоятельствах.

– Это не испортит твоих отношений с родителями? – тихо спросил он.

Она помотала головой.

Володя рассмеялся:

– Ну, так в чём же дело? Пойдём знакомиться.

Томины родители оказались людьми очень приятными. Они не задавали неудобных вопросов – возможно, успели задать их Томе. Расспросили о службе, об интересах и жизненных планах Володи, но не спросили, в какой мере распространяются его планы на Тому. Он тоже об этом промолчал. Так получилось, что с Томой они не говорили о любви друг к другу. И какие бы надежды ни питал Володя в душе, озвучить их, не обсудив предварительно с Томой, было нельзя.

Томина мать, женщина приветливая и простая, наделённая той неброской красотой, что нравилась Володе в Томе, смеясь, рассказывала небольшие семейные истории о своей дочери. Тома слегка смущалась и радовалась, что Володя произвёл на родителей хорошее впечатление.

Распрощались они по-доброму. Володя получил приглашение заходить, когда будет на Земле.

 К девяти часам Володе нужно было вернуться в медицинский центр, но, решив, что медики немного подождут, он поехал проводить Тому на космодром, к трапу «Равэря».

– Я вернусь восьмого, – сказала Тома. – Ты будешь ещё на Земле?

Он покачал головой.

– Нет.

– А когда у вас теперь следующее дежурство?

– Не знаю, Тома. Но я найду, как связаться с «Равэрем», даже если «Меридиан» будет ещё на профилактике.

Тома опустила взгляд – пора было прощаться.

– Хорошо, – сказала она. – Значит, до встречи? Вернее, до встречи в эфире.

– До встречи, – согласился Володя. Он взял её голову в свои ладони, легонько коснулся губами её губ и сказал беззвучно, одним дыханием: – Я люблю тебя, Тома. Жизнь моя...


* * *

Капитан вернулся на Терцию незадолго до рассвета. Он обошёл планетарку, оставил «Грозу» рядом с «Чёрным» и пришёл в штаб, когда было ещё темно.

Майран дремал, уронив голову на пульт, его ладонь прикрывала вихры. Почувствовав присутствие Капитана, он проснулся.

– Здравствуйте, Капитан.

– Доброе утро.

– Уже?

– Через полчаса небо посветлеет. Какие происшествия?

– Драки.

– Причины?

– В основном по пьяни. Одна – поспорили, кому идти на дежурство к границе.

– Разобрался?

– Да, отправил обоих, чтоб было неповадно. Только на разные посты.

– Не артачились?

– Нет. Ещё и заплатили – за вмешательство и суд.

– Так и надо.

Капитан сел в своё кресло, к столу. На душе было спокойно и тихо.

– Я сегодня собираю ограбление. Пойдёшь со мной?

– Да, Капитан. А куда?

Засигналил накорд.

– В Космос, – сказал Капитан, поднимаясь. Он подошёл к пульту, ответил. Майран уступил ему кресло, Капитан кивком поблагодарил.

Сигналили с планетарки.

– Капитан, вышли на связь какие-то типы, говорят, группировка Эпо'рис. Просят переговоров с вами. Что ответить?

Капитан взглянул на Майрана.

– Ты как бы поступил?

Майран пожал плечами.

– Пообщаться бы с ними. Я про них и не слышал.

– Именно. Они на связи? – сказал он в синофон.

– Да, ждут.

– Перебрось их мне.

Капитан занялся переговорами. Майран слушал в пол-уха. Ситуация была простая: мелкой новоявленной группировке нужен был сильный покровитель и места для охоты. К Капитану часто обращались с такими просьбами, и Майран уже знал, какой ответ они получат. Капитан сказал, что и охотничья территория, и надёжное покровительство предоставляются главарём только членам своей группировки и, если они пожелают, он готов рассмотреть вопрос о присоединении к Терции Эпо'риса. Эпорис взял время на размышление.

Капитан отключил накорд и встал.

– Идём на тренировку?

Они вышли из штаба – и Капитан недовольно остановился на крыльце. Солнце ещё не взошло, но уже можно было рассмотреть, что огромные поляны колючей травы между штабом и космодромом выжжены и стоят чёрные, словно облитые ночной темнотой. В воздухе ещё носился запах гари.

– Ну неймётся кому-то! – в сердцах сказал Капитан. – Кто постарался?!

Вопрос относился к часовому, вытянувшемуся у крыльца.

– Не знаю, кто, Капитан! Облили чем-то с корабля – прошлись сверху – и подожгли. В две секунды пыхнуло – и нету. А что такого-то? Надоели эти колючки. Теперь хоть пройти можно будет напрямую куда надо.

– Да? – мрачно усмехнулся Капитан. – Ну-ну. – И приказал: – Передать по Терции: узнаю, кто постарался – из шкуры вытряхну!


Капитан взял с собой ровно столько людей, чтобы едва хватило на небольшое ограбление. Ни одного лишнего человека – только экипажи для захвата и люди Бена, если придётся всё-таки войти на лайнер. Даргол надеялся, что не придётся. Но дело покажет. Перед стартом он дал задействованным кораблям общее включение.

– Повторять я не буду, поэтому слушать меня внимательно, – сказал он. – Что позволено Юпитеру – не позволено быку. Как главарю мне часто приходится делать то, что категорически запрещено рядовому пирату. Несмотря на то, что объект сегодняшнего ограбления – пассажирский лайнер, лайнеры для всех вас по-прежнему остаются неприкосновенны, и неповиновение будет караться, как и раньше. Никаких изменений в законах Терции не произошло. Есть вопросы?.. В таком случае, внимание командиров: старт общий по сигналу.

Майран, находившийся в отсеке управления, поднял взгляд на Капитана, но спросить объяснений при экипаже флагмана было нельзя.


Капитан встретил «Равэрь» в заранее вычисленном месте, максимально удалённом от баз СГБ и цивилизации. Рельтеры оттеснили корабли Сопровождения и навязали им бой. Пренебрегая огнём лайнера, Капитан окружил его остальными кораблями.

– Связь с лайнером, – сказал он связисту.

Тот коротко взглянул на Капитана – молодой, совсем мальчишка, он как факт воспринял когда-то, что Терция не грабит лайнеры, и теперь недоумевал. Через минуту он протянул Капитану синофон:

– Лайнер на связи, Капитан.

– Главарь Терции Капитан, – назвался Даргол без предисловий. – У меня информация для командира «Равэря» Андрея Лисарка. Я окружил лайнер. Сопровождение обезврежено. Мне достаточно одного выстрела, чтобы взорвать «Равэрь». Но мне не нужны ваши смерти. Я предлагаю Андрею Лисарку сдаться и добровольно перейти на катер, который я прибортую у главного люка. В этом случае я уйду со своими людьми, не нанеся вреда ни лайнеру, ни пассажирам. На размышление даю пять минут. Время пошло.


Когда возникла угроза пиратского нападения, командир вызвал в отсек управления Тому.

– Рядом с «Равэрем» пираты, – сказал он. – Ничего ещё не ясно, все шансы отбиться у нас есть. Я обязан сделать обращение к пассажирам. Но перед этим тебе надо увести в каюту детей.

Кажется, Тома даже не испугалась, только от волос через всё тело прошла волна знобкой дрожи.

– Я спокойна, – сказала Тома. – Я помню инструкции и владею собой.

Она сказала это больше себе, чем командиру, но ему понравилось её самообладание.

– Тома, – Андрей Лисарк внимательно и очень по-доброму посмотрел ей в лицо. Она была единственной девушкой в экипаже. – Если случится так, что лайнер будет захвачен...

– Я буду с пассажирами, командир, – сказала Тома.

Прикрыв на миг глаза, Андрей Лисарк кивнул. Он хотел сказать: мы спрячем тебя, и хорошо, что Тома его перебила. Она помнила о своём долге, а он поддался слабости.

Пытаясь унять невольную дрожь, Тома спросила:

– Командир, эта группировка – Терция?

– Да, – сказал Андрей Лисарк, помедлив.

Все в экипаже, и Тома в том числе, знали, что Терция нападает на лайнеры редко, но взрывает их, уходя.

– Я поняла.

– Тома, удачи, – сказал ей вслед, обернувшись, связист.

– Храни тебя Господь, – добавил пилот.

– Звёздного благословления, Тома, – пожелал стрелок Сопровождения, замерший у орудия.

– Спасибо, – пробормотала Тома. – Я всех вас люблю, храни нас всех Великий Космос.

Она быстро вышла из отсека управления.

Мало кто из пассажиров обратил внимание на появление стюардессы – её присутствие было делом обычным. Тома прошла через салон, стараясь двигаться неторопливо и улыбаться приветливо и легко. У кресел, где сидела молодая семья, остановилась. Малыш стоял ногами на сиденье и смотрел в иллюминатор, мать придерживала его, чтобы он не упал.

– Прошу извинить меня, иркмаан, – тихо сказала Тома, наклонившись к ним. – Не могли бы вы пройти со мной?

– Куда? – удивилась мать.

– Что случилось? – спросил её муж.

– Идёмте, я объясню.

– Я узнаю, – сказал мужчина, поднимаясь.

– Вместе с малышом, иркмаан, – извиняющимся тоном сказала Тома. В это время на иллюминаторы опустились алломы.

– Это что за... – начала молодая мама, но её муж нахмурился, взглянув на стюардессу внимательнее, и взял малыша на руки.

– Конечно, идёмте.

Едва Тома сообщила через переговорник о том, что дети спрятаны, командир сделал обращение к пассажирам. Он призвал их соблюдать спокойствие, сказал, что, вопреки обыкновению, пираты подошли к лайнеру с небольшими силами и особой агрессивности не проявляют. Но едва он отключил внутреннюю связь, как поступило сообщение Капитана...

– Вы слышали, командир?! – возмущённо воскликнул связист.

– Да, – сказал Андрей Лисарк. Он сидел на своём месте у пульта, стиснув пальцами подбородок.

– Что это значит? Где вы перешли дорогу этому Капитану?

Андрей Лисарк вспомнил где. Связист своим вопросом навёл его на нужную мысль. Перешёл, верно. Вот свистопляска из-за этой информокарты! На лайнер не постеснялся напасть, сволочь, и играет теперь в благородство.

– Рудольф, передайте о полученном сообщении на Землю. Впрочем, дайте мне связь, я доложу сам.

Приказ, поступивший с Земли, был категоричен:

– Никакой сдачи! Это ловушка, едва вы откроете люк – они ворвутся на лайнер! СГБ скоро подойдёт, и вам надо продержаться до тех пор.

Понимая, как наивно звучит обещание Капитана, Андрей Лисарк возразил:

– Они сказали, что не тронут пассажиров. А если не принять их условий – лайнер взорвут.

– А вы вчера родились! Соберитесь там – нашли кому верить! Они пришли грабить – значит, и будут грабить!