сюзанна. эпизод 5. часть 1

Урал мчал по извилистой дороге мёртвого и обгоревшего леса.

Чудесным звали его когда-то, но это "когда-то" давно сгинуло в небытие.

Местонахождение небытия выжившие члены планеты не могли определить, а то поскорее бы взяли себе по билетику и откинули безвольные, измученные и сломленные бессмысленным своим существованием тела на влекущие их кровати умиротворения, что не скрипят железными узорами, где крысы не шмыгают по полу, бесшумно скользя по стенам преступными тенями.

Небытие, как дорога в рай, несло успокоение для измученных душ, возможно, вкушение райских плодов и песни чарующих и дивных птиц.

Только самострелов не случалось. Сломленные и выжившие пытались сосуществовать с чуть дышащей экологией. Пытались договориться с небесами о счастливых днях. Хорошо, пусть не о днях, но хотя бы об одном дне - красивом и ярком, чтобы душе никогда не забыть праздника, а сердцу не остановить резких и взволнованных толчков, когда мозг пошлёт праздничные импульсы.

- Скажи, Феник, - проорал Гэндальф, разбивая хриплым и старческим голосом преграды, возводимые управляемым им ревущим зверем.- А почему ты никогда не называешь себя по имени? Имя-то у тебя красивое! - уже в бороду промычал волшебник.

- Романтично! - взвизгнул Тьмок, и порыв ветра принёс в открытый рот пару зелёных мух, а в глаз ударил жук - саморгиец, смахивающий на майского по размерам, только без рожек и морда вреднее. Эти жуки обожали у выживших красть подкопчённое сало. Жрали, отрывая кусками, балдели и наглели до краёв, наезжали всей своей наглостью на остальных насекомых, беспредельничали и отбирали варварскими способами чужие земли. Как наркотик сало действовало на мозг жучиный и приводило к междуусобицам. Ведь всем известно: сало до хорошего не доведёт!

- Послушай, Феник,- снова подал голос, возвышенный до хрипоты, волшебник, словно оперный певец на затянувшейся арии. - Мне кажется, имя у тебя хорошее, не мог бы ты позволить обращаться к тебе по имени, а не по фамилии.

- А чем вам Тьмок не угодил? - прожевав пару мух и уняв колокольный звон в голове от удара жука, спросил принц. – Я думал, девочки клюют на такую фамилию…

- Дело в том... - начал было Гэндальф, планируя провозгласить проповедь о силе имени, как переднее колесо налетело на огромную кочку. Мотоцикл закрутило вокруг своей оси, руль выскочил из старческих ладоней, Тьмока выбросило из люльки и отнесло королевское тело вверх, оставив на одной из веток обугленного дерева. Урал зарычал свирепым зверюгой, сделал кувырок через руль и укатился железным шариком, позвякивая и выбивая искру, прямиком в придорожную канавку, увлекая за собой и волшебника. Там на волшебника и предводителя группы Сломленных Героев накинул тёмную простынку, завесив в первую очередь глаза, всемогущий мрак. Надо ещё ему сказать "спасибо" за то, что свечку не вставил в раскинутые узором руки.

***

- Ты мой и ничей больше!

Огромная двухметровая брюнетка с синяком под глазом выскочила из дупла, схватила висящего на сучке робкого Тьмока, закинула, как мешок с картофелинами, на плечо и подобно Тарзану понеслась, перепрыгивая с ветки на ветку. Ветер свистел в ушах, улыбка безумного счастья не сходила с уродливого лица. Наша незнакомка не слыла красавицей: нос картошкой, зубы почти все сгнили, мятое лицо, испещренное морщинами, смахивало на старушечье, хотя нашему персонажу было от силы тридцать пять. Бывают такие женщины с мужеподобными лицами, но этот факт не значит, что они не влюбляются и не хотят мужика, особенно такого юного, как Тьмок.

Несколько отдалившись от места обнаружения своего "сокровища", она спрыгнула на землю возле наспех сколоченной двухэтажной гостиницы с ярким названием "Лунная Моль". И припиской чуть ниже буквами помельче: "Вход женщин с мужчинками приветствуется!"

Мощным ударом ноги распахнув дверь, большая незнакомка с принцем на плече вошла внутрь помещения. Не обращая внимания на полные вожделения взгляды других крупных "дам" за столиками, она прошла к стойке и демонстративно сгрузила принца на стойку.

- Смотри, Офелия, какой у меня трофей нынче! - брызгая слюной,

засмеялась дикарка. - По ходу нам будет, чем заняться этим вечером. Только я первая! - посерьёзнела пришедшая. - Это я его нашла!

- А как же право первой ночи? Что скажет королева Майя, Беладора?

- Её пока нет! Она в отъезде - это все знают! Давай я его по-быстрому отделаю, а потом вы все. Ведь не каждый день счастье валится на голову! Не каждый день найдешь мужика, да и ещё такого юного! Что скажешь, Офелия? Что скажете, девоньки?

Шесть огромных баб встали из-за столиков, задевая огромными животами столы, сдвигая их со зловещим скрежетом с места, размахивая грудями, больше смахивающими на баскетбольные мячики. Попади насекомое под пресс груди, от него бы и мокрого места не осталось.

Банды диких вытянули призывно губы, взмахнули одновременно рукой вверх, опустили, прокрутились на месте. Одна не удержала равновесие и рухнула, но смеяться над бедолагой было некогда: жар тела нарастал, и он требовал мужские причиндалы.

- Что же, - из-за стойки бара вышла Офелия с огромным шрамом через правый глаз и с кружкой тёмного эля в руке. - Девоньки, - обратилась она к мечущимся женщинам. - Королева далеко, и она не узнает, если мы все промолчим. Хотим же мы отведать эту юную жертву? Хотим?

- Да! - взревела банда. - Мы его изнасилуем! От него и тряпочки не останется! А от королевы у нас будет маленький секрет...

- Хорошо, - улыбнулась Офелия. - Иди начинай, Беладора!

Беладора закинула Тьмока на плечо и запрыгала по лестнице, перескакивая через ступеньку, будто это не взрослая женщина, а юная дева.

- Я скоро вернусь! - крикнула Беладора на прощание.

- Что происходит?

Ни с того ни с сего очнулся Тьмок и не понял на чьём плече он мотается часовым маятником.

- Где я?

- Ты в женском раю, малыш, не волнуйся. Сейчас мы все получим сказочное удовольствие!

А Офелия отхлебнула из кружки и произнесла :

"Моя любовь к тебе подобна лютне,
Разбившейся с печальным нежным стоном,
Когда рука досужего лютниста
Ее небрежно оземь уронила.
Она, как птица, что охотник дерзкий
Подбил в ночи ради забавы праздной,
Крылом печальным по земле влачася
Та птица кровью след свой отмечала.
Еще сравню любовь свою с цветком я,
Забытом в книге и навек увядшим..."
23. 01. 2021. р.