Гаситель звезд

Звезда была стара.

Настолько стара, что дыхание ее, жаркое, жадное, слышалось даже у соседних солнц, которые хорошо видели страдания агонизирующего светила. Она задыхалась, все тело ее избороздили следы ужасных мук – следы конца, следы скорого расставания с жизнью.

Звезда не хотела умирать.

Но чем ближе подбиралась смерть, чем яснее становилась неизбежность завершения существования, тем все более разгоралась в ней жажда жизни, нестерпимая, неистребимая, и тем все яростней и мучительней становился тоскливый вой погибающего солнца. Та сила, слепая, все растущая и крепнущая, с которой звезда цеплялась за мутнеющее бытие, именно эта сила и убивала ее. Чем непримиримей и страшней становилась борьба за жизнь, тем все более ускорялась агония.

Гаситель Звезд знал эту звезду давно.

Уже долгое время преследовал его во тьме пространства натужный, предсмертный хрип, которым сопровождались болезни, убивающие старое солнце.

У Гасителя было много работы – в округе, близ того светила, было полно старых звезд и все они звали его, он слышал их звонкие, надтреснутые голоса, которыми они пели призывные песни, маня Гасителя, ожидая встречи с ним. Много здесь было солнц, уже растративших силу своей юности, угасших и жаждущих поскорее исчезнуть из черного пространства – чтобы перейти на другую, высшую и лучшую стадия бытия.
Все, но только не она, старая звезда, где-то в отдалении, в стороне ото всех, светившая в пустоту мутным красным светом. Она была уже еле видима – настолько она вся почернела, обуглилась и потускнела.

Гаситель избегал встречи с ней, подсознательно страшился ее – и сам толком не знал почему.

Она не звала его.

В этом было что-то обидное, и если бы не страшный хрип, Гаситель непременно очень обиделся бы, огорчился, ведь он так привык к любви звезд, так привык к их радости, теплу, их ласковому свету. А она была не такой – была, напротив, темна, угрюма и молчалива. И эти особенные обстоятельства раздражали Гасителя. Он отнюдь не стремился найти ответ на вопрос: «почему старая звезда не зовет его?», потому что он догадывался, каков он. Гаситель просто ждал того момента, когда сможет подойти и убить старое солнце без всяких лишних слов и действий. Именно в тот момент, когда это не вызовет в нем никаких мыслей, никаких эмоций.

Но дела кончались, а момент все не наставал. И только проклятый хрип становился все злее, все громче и раздражал все сильнее.

Гаситель Звезд метеором носился в опустевшем пространстве, в кромешной тьме, где уже не осталось ни одной звезды, и озарить которое умирающее солнце было уже не в состоянии.

Делать здесь было больше нечего, в этом глухом, забытом краю пространства. Нужно было уходить в другие области, но нельзя было уйти просто так, оставив все, как есть. Гаситель был не вправе проигнорировать древнее светило – а ему так этого хотелось.

«Почему же звезда не зовет меня?» – Гаситель был уверен, что понимает, почему, но теперь сомневался и этот вопрос с недавних пор занимал все его мысли. Эта ситуация тяготила его, озадачивала, ставила в тупик и он жаждал разрешить ее скорее, любым способом. Внутренние противоречия осаждали его, грозя перерасти во что-нибудь ужасное – Гаситель опасался сделать что-то, о чем впоследствии мог бы пожалеть.

Но выбора никакого не оставалось. И не оставалось больше времени – нужно было немедленно принимать решение.

И Гаситель Звезд устремился навстречу одинокому солнцу.

Багровый гигант, изборожденный черными шрамами, полыхал оранжевыми языками пламени, злыми длинными и беспомощными. В прежние, давно минувшие времена, солнцу достаточно было небольшого усилия, чтобы заявить о себе на всю бесконечность пространства. Так сильна она была в цветущей молодости, так ярок и ослепителен был ее свет. Но теперь она просто пухла, медленно распираемая изнутри избытком продуктов сгоревших жизненных ресурсов. Ныне догорали последние крохи некогда огромного богатства. И только черные тени бродили по бурой ее, клокочущей, медленно бурлящей поверхности.

Гаситель нашел обломок какого-то камня, вероятно, кусок взорвавшейся планеты, забрался на высокую гору, сел на самой вершине, бросив подле ног мешок с сердцами погашенных звезд. И стал смотреть на древнее, погибающее солнце.

Оно было совсем близко, закрывало полнеба, нависало над Гасителем всей своей жаркой, кроваво-красной громадой. По краю ее змеилась длинными языками корона огромных протуберанцев. И все вокруг тонуло в красно-буром сумраке, мрачном, душном, полным чего-то отвратительного, отчего хотелось бежать без оглядки, как можно дальше.

Звезда хранила угрюмое молчание. Тяжкий хрип доносился от нее.

Гаситель стал поднимать мелкие камешки и кидаться ими в солнце. Они, конечно, не долетали до него, а падали где-то недалеко от Гасителя и прыгали вниз по склону.

– Ну, и что ты молчишь? – Спросил он, наконец, впрочем, не надеясь услышать ответ.

Солнце, и вправду, и не думало отвечать. Сыпались камушки по склонам. Было тихо. Звезда молчала. Молчал и Гаситель. Но недолго.

– Что ты молчишь?! – В отчаянии закричал он, вскочив на ноги. – Почему не зовешь меня?!

Звезда все молчала.

– Ты слышишь меня?

Нет ответа. Гаситель схватил какой-то особенно большой булыжник и зашвырнул его прямо в центр пылающего светила. Камень ударился пару раз о склоны, и инерцией его унесло в мировое пространство.

– Почему ты молчишь? – Крикнул Гаситель. – Все зовут меня, все жаждут встречи со мной. Но только не ты! Не ты! Почему? Чем ты отличаешься от других? Думаешь, ты особенная? Старая, толстая, уродливая, ты, верно, и в юности была такой же, завистливая и недружелюбная. Иначе, с чего бы это тебе обретаться в стороне ото всех? Вон, посмотри – простор. Там молодые упиваются счастьем бытия, там жизнь, радость, свет. А что здесь, у тебя? Холод, тьма, одиночество. Пустота и бессмысленность. Вот почему ты одна, вот почему с тобой никто не дружит, не подмигивает тебе радостно из простора. А знаешь, почему? Ты боишься. Чего? Смешно признаться! Себя. Ты боишься себя и за все эти годы так и не сумела примириться с собой, найти себя. Юность угасла, молодость прошла, зрелость минула, твои сверстники уже бьются за первенство на финишной прямой – а ты все еще в самом начале пути, все топчешься на одном месте, все ищешь какой-то выход, все ждешь какого-то «счастья», не понимая, что твое счастье – это ты. Меряешь себя по другим – а себя не видишь, себя не знаешь. Кто ты? Ответь мне, кто ты? Отвечай!!

Старая звезда плакала.

И это было еще ужасней, еще невыносимой, чем ее молчание. Гаситель Звезд устало опустился на камни.

– Ну, и чего ты плачешь? – Уже очень спокойно и тихо сказал он. – Поздно плакать. Жизнь прошла.

Он больше не кидал в звезду камни. А та всхлипнула и заговорила:

– В чем моя вина? Что я сделала? Разве я сама вызвала себя к жизни? Не по своей воле я родилась. Разве я распоряжаюсь орбитами? Не по своей воле я была вытолкнута за пределы звездного острова. Чем дальше звездным ветром меня относило прочь от моих сестер, тем меньше у меня оставалось жизненных сил. Я слабела, я хирела не по дням, а по часам и мою душу жгли, как живое тело, боль и смертельная тоска по родным. А сил у меня при рождении было более, чем достаточно и все прочили меня великой звездой. «Ты будешь светить до самого края Вселенной», говорили мне. Десяток отборных планет крутился вокруг меня. Но все кончилось, не успев начаться. И вот я состарилась прежде времени, вот я, забытая, никому не нужная, осталась одна, все прячутся от меня, сторонятся, избегают встреч. В чем я провинилась? Что я сделала такого, чем заслужила такую жизнь? Вам не понять моих мук и терзаний. Но за что, за что, почему это случилось? Почему я должна теперь умирать, так и не пожив? Я хочу жить. Я просто хочу жить.

Гаситель поднялся, сцепил руки за спиной, заходил по горе, пиная камни.

– И что мне делать с тобой? – Спросил он.

– Оставь меня, Гаситель. Дай мне умереть самой.

– Я не могу. Ты знаешь, почему. Нам нужно твое сердце, чтобы родилась новая звезда. Если этого не сделаю я, придет другой. Он не спросит.

– Но я прошу столь немного. Неужели я не заслуживаю хоть капли сострадания, за все то, что мне пришлось пережить?

Гаситель очень тяжело вздохнул и сел обратно на камень.

– Послушай, звезда, – сказал он. – Нет никаких страданий. Если ты приглядишься внимательней, то ясно увидишь, что все вокруг страдают. Всем тяжело. И нет такого, кому легко. Но смысл не в этом, а в том, что есть древний закон – все живущие исполняют долг. А кто не исполняет его, тот живьем мучает себя и окружающих. Это разрушитель. Тот же, кто исполняет, тот – созидатель и окружающим его хорошо. Все трудятся в меру своих сил и возможностей. И ты, и я – все вокруг. И долг этот, труд у каждого свой, совершенно особенный. Те, кто думает, что они страдают, что им тяжело – они занимаются самообманом и саможалением. Они несчастны, потому что не понимают главного – счастье в этом труде и заключается. Тяжело тем, кто не помышляет о себе. Но они не думают, что им тяжело, им некогда. Такие несут ответственность. А это самое тяжкое бремя, какое только может быть. Всю жизнь ты искала ответы на несуществующие вопросы, всю жизнь ты занималась самооправданием и лгала себе. И всем вокруг. Тебя пытались заставить бороться за себя, за свое счастье, поэтому и подвергали испытаниям. Но ты не хотела бороться. И тебя сносило прочь, в бездны, все глубже и глубже. А в итоге – все рассыпалось пылью. И жизнь кончилась. Жизнь прошла.

– Но как же так? И что же теперь? – Плача, вопрошала звезда.

– Я не знаю, – ответил Гаситель. – Теперь уже поздно. Время ушло. Я должен забрать твою жизнь.

– Пощади меня. Прошу тебя.

– Нельзя, – твердо ответил Гаситель. – Нельзя нарушать правила.

– Но что же будет потом? Что со мной будет?

– Ты перейдешь в другую жизнь.

– Я не верю в это. Другие звезды с радостью расстаются с жизнью, но я… я не верю, я никогда не верила в эту чушь. Это все обман. Вам просто нужны наши сердца, чтобы из них могли родиться новые звезды, которые образовали бы новые планеты. И чтобы все это вертелось, кружилось, и чтобы всему этому не было конца. И вы кормите нас своей ложью, чтобы мы были покладистыми, чтобы с охотой расставались со своими сердцами. Но я не отдам свое сердце. В вашей власти убить меня, но тогда и мое сердце умрет со мной. Понимаешь меня?

Гаситель понуро бродил по горе, повесив голову. Огромное, багрово-черное солнце нависало над ним.

– Да, – ответил он. – Понимаю. Очень хорошо понимаю. Ты злишься, звезда. Ты отчаялась, поэтому так говоришь. В тебе нет уже ни капли любви. Ты сгораешь в собственной злобе. Мне жаль тебя. Ты чудовищно ошибаешься во всем, жизнь ничему, ровным счетом ничему тебя не научила. В жизни нет никакого смысла и никакой цели, кроме одной единственной, самой простой и очевидной – любить и быть любимыми. Все. Все остальное – прах и пепел. С какого-то момента твоей жизни, тобой начала овладевать гордыня. Именно твоя гордость и стала причиной всех твоих бед. Почему? В тебе никогда не было смирения. Это все, чему тебя пытались научить – смирению. Нужно было просто смириться. Только за этой дверью лежит любовь. Нет любви там, где есть гордость. Ты так ничего и не поняла. Ты никогда не любила и даже до сего дня не понимаешь этого. Ты и жизнь-то не любила. А ее нельзя не любить, если хочешь быть счастливым. Какой бы она не была. А когда любишь – уже ничего не нужно, и на любой вопрос есть ответ. Вот так. Я оставляю тебя, старая звезда. Оставь себе свое сердце, пусть оно умрет вместе с тобой, никому не отданное, не родившееся в новую жизнь. Вместе с тобой умрет и память о тебе. Вот, как все закончилось, звезда. Вот, чего ты добилась. Прощай.

И Гаситель, подобрав мешок с сердцами, стал стремительно удаляться, все дальше во тьму, в бесконечность пространства. Туда, откуда доносилась уже призывная песнь звезд.

А за его спиной гас отчаянный вопль, полный невыразимой боли и муки. Старое солнце звало Гасителя забрать свое сердце.

Но он так и не обернулся.


2017 год