Перед смертью

Засыпая лежа на спине, мужчина средних лет вдруг почувствовал близость смерти, и по ощущениям, это была не неотвратимая смерть, а другая, вроде заглянувшей в гости, не собираясь оставаться насовсем. Временная смерть не испугала мужчину, он повидал в жизни много трупов и знал, что после смерти лицо человека  выглядит не страшным и измученным, а скорее успокоенным.

Громко и весело произнеся вслух "Здравствуй,смерть!", мужчина почувствовал себя находящимся под землей, ощутил внизу огромные пустоты вроде карстовых пещер, но покоящихся не только в пространстве, но и во времени. От этих пустот мужчине сделалось немного страшно, почудилось, что если сознание затянет страхом, можно вправду сейчас умереть. На этот страх мужчина услышал звонкий и молодой голос мамы, а через секунду и увидел и ее,  идущей по дощатым мосткам ниже него метрах в четырех. Мама выглядела совсем молодой и веселой, и мужчина почувствовал себя в прошлом, беззаботным и чистым мальчишкой, когда младший брат и отец были еще живы. Красивая молодая женщина переступала упруго и говорила из  прошлого своему постаревшему сыну  что-то веселое и доброе, и от этого он перестал бояться и страх покинул его.

Когда образ молодой мамы покинул сознание мужчины или в этот его новый причудившийся мир, мужчина вдруг вспомнил, что в реальности мама сейчас древняя седая старуха, едва-едва передвигающаяся с помощью палочки, и что он ведет себя с ней как свинья, и от этого ему стало на миг стыдно, но потом он вспомнил все те обиды, что причинила ему мать и стыд прошел, но осталось чувство вины и сожаления.
 
   Скоро мужчина увидел себя маленьким ребенком в местах, где играл и бродил в детстве, вышел по узкой извилистой тропинке к прочным, хоть и выглядящем хлипкими пружинящим самодельным мосткам через протоку, и стал рассматривать старые, выбеленные солнцем доски. Здесь пахло тиной и квакали лягушки, ветерок колыхал тростник и камыши. Коричневые свечи рогоза местами белели бело-кремовым пухом, стоялая вода у берегов казалась зеленой и грязной, а под мостками струилась чистой и прозрачной. Мимо мужчины в образе ребенка прошли совсем рядом, не заметив, улыбчивые, высокорослые, загорелы мальчишки-узбеки, показавшиеся очень худыми в своей синей школьной форме и державшие в руках потертые черные портфели.

Потом сознание перенесло мужчину в огромные пустоты под Москвой, в дигерские места бурной молодости, и теперь под землей он брел вдоль рельсов метро и слышал рядом гул проносящихся поездов, а сверху доносился шелест шин и выхлопы автомобилей, проносящимся по широким московским улицам. Внезапно он увидел ответвление и свернул, оказавшись в огромной полости,выходящей к Воробьевым горам. Мужчина понял, что только он видит нереальную фантазию, потому что с другой стороны полости виднелись Смоленскую площадь и здание МИДа, и он осознал что наслаждается сейчас игрой воображения, которое делает в эти минуты что-то непонятное, но очень полезное для его существования.

   Открыв глаза мужчина перевернулся на живот и подумал, что в отличии от московских подземных пустот белые доски мостков через протоку, темная вода, зеленая тина и коричневые свечи рогоза были реальными, и что он действительно переносился к ним в детство, и вселялся в тело пятилетнего мальчика в белой майке, синих шортиках и сандалиях коричневого цвета босыех белых ножках, еще на растоптанных дорогами жизньи. Тогда мужчина средних лет вдруг заплакал и реальными слезами из глаз, солеными и очищающими, и  слезами внутренними, теми что еще не несли освобождение, а лишь напоминали о прожитых счастливых днях беззаботного детства. Такие слезы иссушают душу, человек делается злым на жизнь, осознает ее ненужность и бестолковость.

   Мужчина подумал, что лучше было ему умереть в детстве, чтобы не знать нынешних страданий, и не совершать поступки, которыми он испортил себе  жизнь, но тотчас пришло раскаяние за эгоизм, осознание огромного и неизбывного горя, что принесла бы его детская смерть любящим родителям и всем близким людям. Мужчина вспомнил страдания одноклассников, что похоронили своих братишек и сестренок, и вначале стало стыдно за малодушие, но потом подумалось, что наблюдая его сегодняшнего, родители  родственники и друзья стыдятся и тяготятся им, а значит умереть в детстве было ему лучше.

И мужчина не смог больше лежать, с трудом поднял на ноги свое грузное и больное тело, прошел на кухню и заварил крепкий зеленый чай. Холодная дрожь покрыла тело, он укутался потеплее, удивляясь невесть откуда взявшемуся холоду, на предмет сквозняка внимательно осмотрел закрытые окна,  окинул взглядом уличные фонари, шоссе и придорожные деревья. Несколько окон в домах через дорогу были освещены, в них тоже не спали, и мужчина подумал, что там не спят люди больные и те, кто за ними ухаживают. В голову не пришли мысли о счастливых людях, которым ночью нужен свет чтобы полнее наслаждаться своим счастьем.

Мужчина сел на диван держа в руке фаянсовую кружку, полную крепкого и ароматного черного чая, явственно осознавая свою неадекватность. Все это впадение в детство, и тревожные воспоминания, и нежелание выходить на улицу и идти на работу, и нынешнюю дряблую слабость в некогда упругих мышцах, и отвратительные слои жира на животе и спине...Отставив чай, мужчина откинулся на спинку дивана, затем снова лег, и вначале ему показалось, что более всего ему доставляют боль нравственные страдания от осознания былых самоуверенности и беспечности, что так ловко использовали люди опытные, расчетливые и подлые. Те люди, которые были глупее и слабее него, но тем не менее сделали лучшие карьеры и получившие в результате от жизни больше материальных благ и удобств. Умом мужчина понимал, что и у использовавших его людей все не гладко в их существовании, и что есть не иллюзорный шанс что и они завидуют ему самому, но вот только это допущение совершенно не утешало, а скорее смешило и заставляло горько усмехаться.

Этой ночью мужчина осознал, что надо потрать остаток жизни на месть тем, кто использовал его и вредил ему, но побоялся, что человеческая месть претит божьей воле, ибо сказано в древней книге «Мне мщение и аз воздам». Одновременно с этим мужчина понимал, что его месть справедлива, праведна, но сам он слишком слаб и бессилен, чтобы месть эту осуществить. Правда, мужчина  тут же вспомнил, как в прошлом отомстил  обидчику смертью, тогда его не заподозрили, но после акта мщения смерть забрала близкого ему человека, и он подумал, что это наказание божье, ибо «око за око и смерть за смерть». Однако, поразмыслив лучше, понял, что всего страшней и гаже было его поведение по отношению к тем людям, что любили его, и которых он совсем не ценил при их жизни, и не пытался облегчить их земную юдоль в той мере, что мог бы. И тут мужчине  опять стало тяжело на душе, и он подумал, что если вспороть живот блестящей  сталью сабли, то телу станет вначале очень больно, зато после и уже навсегда придет легкость, что самураи и древние римляне и эллины понимали толк в жизни, а потому бесстрашно и не раздумывая шли на самоубийства.
   Однако, мужчине сперва надо было привести в порядок финансовые дела, составить завещание и упорядочить собственные похороны, дабы не перегружать близких этими заботами. От этих мыслей жизнь опять встрепенулась в нем, и он, хоть и осознавая в полной мере всю иллюзорность и ложь бытия опять увлекся бытом, отлично понимая что эта мишура не стоит его хлопот и усилий. И это осознание своих никчемности, беспомощности и неприспособленности к жизни,  выбросившей его на обочину, убивало его неотвратимо, хотя и медленно, отравляя его нищее и подлое существование за счет других людей, которым он постоянно врал и чьей доверчивостью привык пользоваться.