Ницше и Достоевский - есть ли связь?

Мне не очень нравятся творения Фёдора Михайловича. Большинство персонажей его книг, особенно главные – больные, ущербные телом или умом.

Но при чтении поздних книг Достоевского замечаешь поразительные параллели отдельных идей персонажей с идеями в книгах Ницше: метания Раскольникова «тварь я дрожащая или право имею» – с моралью рабов и моралью господ; рассуждения князя Мышкина о происхождении атеизма и социализма от католицизма – вообще говорить нечего; рассуждения Ивана Карамазова об искоренении веры (в главе «Чёрт. Кошмар Ивана Фёдоровича»)...

Можно предположить, что кто-то у кого позаимствовал, даже предположить, что Ницше позаимствовал кое-что из повестей и романов Достоевского, потому что Достоевский – старший современник Ницше. Но, как оказалось... нет.

(Далее идёт цитирование с одного из сайтов)

Согласно исследованиям профессиональных историков, Ницше познакомился с творчеством Достоевского в 1887 г., будучи уже зрелым философом. Впервые имя русского писателя упоминается в его письме к Овербеку 12 февраля 1887 г. «До недавнего времени, – пишет Ницше, – я даже не знал имени Достоевского <…> В книжной лавке мне случайно попалось на глаза произведение «L’esprit souterra in» {«Записки из подполья» (франц.).}, только что переведенное на французский язык…».
Долгое время считалось, что Ницше ознакомился с трудами Достоевского раньше. Правда, и утверждение Ницше о том, что до 1887 г. он не знал даже имени Достоевского, также вызывает сомнение, если учесть его окружение: сначала Р. Вагнер [друг Ницше с 1868 по 1872 год – ист. справка] с его обширными русскими знакомствами, потом Мальвида фон Мейзенбуг – воспитательница детей Герцена, Ольга Герцен и, наконец, Лу Саломе [которая на самом деле Луиза Густавовна фон Саломе, дочь генерала российской армии Густава фон Саломе – ист. справка], которая позже много писала о русской литературе в немецкой прессе. К тому же Ницше вообще проявлял определенный интерес к русской литературе. В его личной библиотеке были сочинения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Г. Данилевского. Поэтому вполне можно допустить, что Ницше так или иначе слышал о Достоевском…
Письма Ницше к Овербеку (23 февраля 1887 г.) и к П. Гасту (7 марта 1887 г.) свидетельствуют о том, что первыми произведениями Достоевского, им прочитанными, были «Записки из подполья» и «Хозяйка». Со своей стороны Овербек рекомендует Ницше «Униженных и оскорбленных» – единственную книгу Достоевского, которую он знает, и посылает ему ее во французском переводе. «Униженных и оскорбленных» Ницше читал, будучи в Сильс-Мария, что подтверждает гостившая у него в это время Мета фон Салис-Маршлинс: «Там он читал такие книги, как «Бабье лето» Штифтера и «Humilies et offenses»[«Униженные и оскорбленные» на французском]». В переписке, в некоторых работах немецкого философа довольно часто упоминаются «Записки из Мертвого дома», с которыми он познакомился по французскому переводу с предисловием Вогюэ, откуда почерпнул также биографические сведения о русском писателе.
По письмам Ницше можно судить, что ему в какой-то мере были знакомы «Рассказы» Достоевского («Хозяйка», «Елка и свадьба», «Белые ночи», «Мальчик у Христа на елке», «Честный вор»), вышедшие в 1886 г. в переводах В. Гольдшмидта, о качестве которых он высказывался резко неодобрительно.
Роман «Преступление и наказание» Ницше упоминает дважды. В одном случае он назван «последним произведением Достоевского» в полемической реплике в адрес брошюры К. Блайбтроя, где упоминается лишь единственное произведение Достоевского – «Преступление и наказание». В 1888 г. Ницше сообщает одному из своих корреспондентов: «Французы инсценировали главный роман Достоевского». И здесь речь идет, несомненно, о «Преступлении и наказании», поставленном в том же году в парижском театре «Одеон».
Знал ли Ницше о поздних романах Достоевского – «Подросток», «Бесы» и «Братья Карамазовы» – увы, можно лишь гадать...

(Конец цитирования)

В «Сумерках идолов, или как философствуют молотом» (1888) Ницше пишет о Достоевском (раздел девятый, «Очерки несвоевременного», абзац 45 «Преступник и что ему родственно»): «...Для проблемы, являющейся перед нами здесь, важно свидетельство Достоевского – Достоевского, единственного психолога, у которого я мог кое-чему поучиться: он принадлежит к самым счастливым случаям моей жизни, даже еще более чем открытие Стендаля. Это глубокий человек, который был десять раз вправе презирать поверхностных немцев, нашел сибирских каторжников, в среде которых он долго жил, исключительно тяжких преступников, для которых уже не было возврата в общество, совершенно иными, чем сам ожидал, – как бы выточенными из самого лучшего, самого твердого и драгоценнейшего дерева, какое только растет на русской земле...».

В «Антихристианине» (абзац 31): «Я предвосхитил свой ответ на проблему. Предпосылкой для него является то, что тип Спасителя мы получили только в сильном искажении... На нём должна была оставить следы и среда, в которой вращался этот чуждый образ, ещё более история, судьба первой христианской общины... Тот странный и больной мир, в который вводят нас Евангелия, – мир как бы из одного русского романа, где сходятся отбросы общества, нервное страдание и «ребячество» идиота, – этот мир должен был при всех обстоятельствах сделать тип более грубым: в особенности первые ученики, чтобы хоть что-нибудь понять, переводили это бытие, расплывающееся в символическом и непонятном, на язык собственной грубости, – для них тип существовал только после того, как он отлился в более знакомые формы... Можно было бы пожалеть, что вблизи этого интереснейшего из decadents не жил какой-нибудь Достоевский, т. е. кто-либо, кто сумел бы почувствовать захватывающее очарование подобного смешения возвышенного, больного и детского. Ещё одна точка зрения: тип мог бы, как тип decadence, фактически совмещать в себе многое и противоречивое: такая возможность не исключается вполне. Однако всё говорит против этого именно: предание должно было бы в этом случае быть вполне верным и объективным – а всё заставляет предполагать противоположное...».

Знал ли Достоевский о Ницше? Вряд ли. Свидетельств нет. Фёдор Михайлович умер 9 февраля 1881 года – Ницше написал свои основные труды уже после смерти русского писателя...

Оба искали суть бытия и суть человека, место человека в мире, но пришли к противоположным выводам. Во взглядах и идеалах Ницше и Достоевский – противоположности.

Достоевский – раскаявшийся социалист и верующий христианин, «почвенник» – сторонник идеи сближения интеллигенции с народом – и русский патриот (за некоторые высказывания получившийся имя националиста, антисемита и монархиста).

Ницше – атеист и космополит, противопоставляющий великое активное меньшинство – «сверхчеловеков» с моралью господ – и пассивную массу, инструмент меньшинства – «последних» («современных») людей с моралью рабов (к которой он относит христианство). Исконный немец, называвший себя потомком польских аристократов, придуманных им Ницких.

«Здесь необходимо коснуться воспоминаний, ещё в сто раз более мучительных для немцев. Немцы лишили Европу последней великой культурной жатвы, которую могла собрать Европа, – культуры Ренессанса. Понимают ли наконец, хотят ли понять, что такое был Ренессанс? Переоценка христианских ценностей, попытка доставить победу противоположным ценностям, благородным ценностям, при помощи всех средств, инстинктов, всего гения... Ренессанс – явление без смысла, вечное напрасно. – Ах, эти немцы, чего они уже нам стоили! Напрасно – это всегда было делом немцев. – Реформация, Лейбниц, Кант и так называемая немецкая философия, войны за “свободу”, империя – всякий раз обращается в тщету то, что уже было, чего нельзя уже вернуть назад... Сознаюсь, что это мои враги, эти немцы: я презираю в них всякого рода нечистоплотность понятия и оценки, трусость перед каждым честным Да и Нет. Почти за тысячу лет они все сбили и перепутали, к чему только касались своими пальцами, они имеют на своей совести все половинчатости – три восьминых! – которыми больна Европа, они имеют также на совести самый нечистоплотный род христианства, какой только есть, самый неисцелимый, самый неопровержимый – протестантизм... Если не справятся окончательно с христианством, то немцы будут в этом виноваты...» (Ф. Ницше, «Антихристианин», абзац 61).