Замученная обезьянка. Рассказ

                Все совпадения случайны, а персонажи вымышлены


У Маши было двое. Детей, почти погодки. Пока вынашивала их, рожала,переводилась

на заочное, доучивалась и не заметила, как тридцать лет нарисовалось. Работать

пошла в школу, куда же ещё! Сын в первый класс поступил, дочку с собой на

работу таскала. В свой класс, тоже первый, своего не взяла. Свекровь её,

училка, очень не рекомендовала. С мужем встречались в постели, чтобы,

повернувшись друг к дружке спинами, забыться коротким сном. Думали, что всегда

будут молодыми. Даже сны, хоть и редкие, Маша видела про то, как ей хочется

спать. Но какой- никакой досуг у неё всё же случался и был связан с подружками-

соседками, имеющими детей, примерно одного возраста. В своей коммуналке

молодая семья поселилась недавно, когда ждали уже второго ребёнка и свекровь,

испуганная бесконечными пелёнками, решилась на размен. Комната, однако

была большая, а соседка- старушка, не вредная, тоже учительница,одинокая

и совершенно беспомощная в быту. Соседке помогали, жили дружно.

С тряпкой Маша расставалась только на время сна. По иронии судьбы, основными

орудиями труда и на работе были доска да тряпка. Подружек было трое:

Катька, всегда неряшливо одетая и также причёсанная, мать ровесника её

сына и нежеланная невестка да две Маши. Маша- большая, она же Маха, её

ровесница и сынок той десятилетний, обожаемый и Маша- маленькая,- Маруся с

дочкой трёх лет, которую родила в последнем классе общеобразовательной

школы, сдав потом экстерном экзамены. Об отце ребёнка Маруся молчала, как

партизан. Только, спустя годы призналась, что был он учителем физкультуры

в школе, где она училась, переехав в семью своего отца и мачехи, на окраину

города, на зло своей матери. Дом же их старый,прочный, распологался в дачном

районе, на бывшей окраине, а теперь самом престижном районе города у самого

моря, в десяти минутах хотьбы. Море, особенно в сезон смиряло со всеми

житейскими невзгодами. Иногда подруги позволяли себе совсем уж расслабиться,

в выходные там или праздники. Они складывались копейками на бутылочку ликёра,

который покупался в расположенном по соседству магазинчике при заводе

шампанских вин. Конец восьмидесятых, девяностые,- знаковые годы!

У каждого было своё счастье! Кто-то деребанил весь мир, навсегда разделяя

на диктаторов и диктуемых, кто-то разъединял страны и души, чтобы тем

никогда уже не соединиться. Бумажка в пять! долларов пряталась в книжку

скромной домашней библиотеки и была гарантом доживания до получки. Красные

пиджаки, якорные золотые цепи, сытые нахальные рожи прожигателей жизни,

высовывались из иномарок, пёрли из экранов телевизоров. Руководители

государств, обнаглев до потери всякого страха своих пуганых предков,

обменяв остататки совести на зелёные бумажки,- скупали хатынки в Испаниях,

строили свои "мавзолеи" в лучших районах городов и сёл, отличающиеся наглым

кичем. Счастье же подруг состояло в том, чтобы успеть в магазины, абсолютно

пустые на тот момент,- к вывозу дефицитного товара. Нужно было встать в

конце разновеликой очереди со всеми своими детьми. Летом было проще- каникулы.

Маша усаживала в коляску дочь, сын плёлся рядом. Катька, тараща огромные

свои глазищи, никак не могла проснуться и так и выходила на зов подруг,

немытая, нечёсанная и почти в ночной рубашке, но с сыном в коляске.

Маха в этих затеях не участвовала. У ней была деревенская родня и какой-то

кусок гуся в морозилке присутствовал почти всегда, а также яйца, творог,

мешок картошки и прочие овощи. Маруся тащила упирающуюся хнычущую дочь,

коляски у неё никогда и не было. Девочка, некрасивая, в отличие от матери

всегда семенила за ней на кривых ножках, хмуря шишковатый лобик. Головастая,

нескладная, но уже с трёхлетнего возраста- та ещё интиганка!

Дефицитом было всё! Если повезёт, на каждого члена очереди отпускалось

по два кило сахара, по две пачки масла, по два "отреза" колбасы и т.д.

Счастье бывало порой призрачным: масло оказывалось ёлким, колбаса сальной

и сахар оттого- несладок... Но дети признавались полноценными

потребителями. На их большой компании, нередко товар заканчивался и

тётки, стоящие позади требовали, чтобы на детей не отпускали. В

общем, жили весело. Примерно тогда же Маха и Маруся стали отделятся от

общей люмпенской компании. Прежде Маха любила угостить девчонок

своими кулинарными шедеврами, а была она кухарка отменная. Но жизнь

вносила свои коррективы, ограничивая щедрость. В былые времена, они

могли вынести всякую снедь, устроившись прямо во дворе, на табурете

и выпивая по глоточку своего ликёра из красивых хрустальных рюмок,

принесенных аккуратисткой Махой. У Катьки ничего своего не было, даже

мелочи на ликёр, её угощали так. В Пасху Маша пекла куличи, выносила

на посиденки, но Махины, из домашних продуктов,- всегда признавались

лучшими и ели их всем двором ещё долго после знаменательного события.

Маруся же почти никогда не угощала подруг. Скупость, наследие прожитых

лет осталась с нею навсегда, несмотря, что судьба её переменилась.

В начале девяностых она, за общий унылый вид и худобу, прозванная

Катькиным мужем, биологом впрочем, замученной обезьянкой,- вдруг

круто стала менять свою жизнь. Ещё прежде, они с Махой, скупив почти всё

сукно в военторге, на отдолженные деньги, единственную ткань, которую

ещё можно было купить в магазине,- стали шить пальто, по собственным

модным лекалам. Надо сказать, что Маруся была доморощенная швея и

рукодельница, каких поискать. Небольшие партии возили поездом в малые и

большие города, вплоть до Урала и продавали на рынках. Налогов не платили,

за ценой не стояли, а потому продавали быстро и скоро уже не успевали

сшить больше, чем получали заказов от женщин, не успевших купить раньше.

Маха наконец-то вырвалась из нищеты и всем была довольна. Но не Маруся!

Их тандем продержался не более сезона. Маруся наращивала объёмы, перешла

вскоре в легальный бизнес, скупив несколько полуподвалов и организовав

мастерские. В мастерских шили для неё вьетнамцы, скорее всего нелегалы.

Спустя тридцать лет, когда Маха давно уже нашла приют своей мятежной

душе на городском кладбище, к ней присоединился и обожаемый сын. Они

так и не сумели ни разбогатеть, не вписаться.  Маша так и служит в своей

старой школе, без особой надежды на бесконечно обещаемую шестым уже

президентом надбавку к зарплате. А Катька почти совсем спилась и не

работает, уповает на сына. Маруся же стала настоящей бизнес- вумен.

Машины, квартиры, сдаваемые в аренду. Мастерские пришлось продать,

китайцы завалили рынок дешёвым тряпьём, да и турки не отстают...

Вот тебе и замученная обезьянка!