Народный художник

К этому герою в моей душе не осталось даже подобия на добрые чувства. Все эти долгие годы  он оказывался жив. Но я явно долго не заглядывала в      поисковик в поисках сведений о скульпторе армянском Николае Никогосяне, а он уже умер в 2018 году  какого-то там числа, немного не дотянув все же до 100-летия. Это с его поселения в Большом Тишинском переулке и закончилось мое счастливое детство совсем. Да и не только мое. Оно кончилось у всей детворы нашего  дома №17. Уж  не берусь судить, сделали ли пятиэтажку напротив с №21. вместо №19, как ее возводили. Или просто эту мастерскую сделали домом №17 с некой литерой "А". Или как там принято   обозначать лишние дома, если они внезапно воткнулись между уже построенными раньше.

Вот жили мы тихо напротив пятиэтажки, которой жутко завидовали. Там ведь. Не только балконы построили прямо с первого этажа. Там еще. И ванны были в квартирах. А еще. И горячая вода тоже текла, когда ее не отключали. У  нас же. Ничего этого и в помине не водилось. Хорошо хоть туалет успели возвести прямо в доме, а не на улице.
Зато у нас у всех были корыта. Да не как у Пушкинской Старухи, дырявые. А очень даже сами себе целые. В них и купались, если некогда было в баню идти. С другой стороны у нас стоял дом  деревянный из очень черных бревен когда-то построенный. Дом тот стоял за очень крепким забором, даже в щелочку почти не удавалось взглянуть, как же живут  там люди. Поэтому про них мы просто придумали  сами. Там злой карлик-старик, и жена его, ведьма. Но точно не знали про них ничего.
Потом там был просто пустырь, с которого можно было другой тропой  тоже добраться до горки над Ляпинкой. Там-то мы и катались на санках.  Около нашего дома было хуже кататься. Там спуск быстро упирался в пятиэтажку. А там, где подальше, не было ограничений из лишних домов с горячей водой.

Напротив через переулок, на четной стороне размещался интернат для умственно-отсталых детей. Иногда и их тоже выпускали гулять на свободе на пустырь возле Ляпинки нашей. Тогда происходили разные неприятности. Это население интерната имело привычку на  ходу женщины сунуть ей свои неполноценные руки  между ног в зону трусиков. Дальше они не смели рвануться. Но и этого было достаточно для обид и отвращения к ним, таким  неполноценным во всем.

На нашем же пустыре возле дома росли шампиньоны. И это было его главным достоинством в наших глазах. При этом грибы росли и в самом переулке, когда наступал их сезон. Они поднимали асфальт, и рвались на свободу. Конечно, у тех, которым удавалось прорваться, есть было нечего. Так они успевали насквозь зачервиветь за время борьбы за свободу. Но иногда рядом даже с самыми червивыми можно было отыскать и несколько целых и молодых, которые еще не успели прорваться наружу, поэтому оставались  белыми и целыми. Короче, на одну сковородку для семейного ужина мы всегда находили немного грибов.А еще если из дома немного картошки   принести на пустырь. То все это можно запечь в золе от костра. Такое вот  это и было, мое счастливое детство без ванны и горячей воды, пока однажды не    появились на моем пустыре экскаваторы и прочая землеройная  техника. Они срыли всю нашу горку под корень, только по  неряшливости оставив одну неуклюжую тропку. по которой  тоже еще можно было пробраться к нашим домам. Весь кусок огородили новым забором из рабицы в железных решетках.И очень споро возвели там некое сооружение в два этажа с огромными окнами. Вот это-то и стало мастерской этого армянского скульптора. Удивительно, что он изначально совсем не    побоялся селиться рядом с грузинами. Хотя ведь с грузинами у армян вроде не настолько напряженные отношения, как с азербайджанским народом нашей прошлой страны? Да и этот дом был только его мастерской. Жил он просто в высотке на Краснопресненской, которая  тогда еще не называлась Кудринской.

Но в этой своей мастерской он и впрямь проводил очень много часов. С утра и по вечерам он выгуливал свою собаку, эрдель-терьера. В скором времени он не побоялся подняться к нам в квартиру по сломанной лестнице без некоторых ступеней. И познакомиться с обитателями нашей квартиры. При этом он всех и к себе пригласил для дальнейшего знакомства. На это приглашение отозвалась моя мама. И через несколько дней и мы тоже вошли к нему в мастерскую. Там было очень просторно. Среди разного материала для лепки. Я была. Ошарашена. Всюду в невероятном  изобилии стояли глиняные изваяния.Голого идеолога марксизма. Нашего вождя. Ленина. Была ли при этом у него кепка в руках, я сказать не сумею.Но то, что это однозначно был именно Ленин, могу подтвердить. Его я пока еще помню отлично. Для чего ему было голым стоять, я не знаю. Что он на Аполлон и не Давид. Это точно. И разглядывать и восхищаться там было нечем совсем.

При этом другой вопрос возникает. Если Утопизм никто не стал строить даже в одной отдельно взятой стране? То почему же все так накинулись сразу на Коммунизм? И отдали под его возведение не скромный Люксембург или Андорру? А аж не пожалели самой огромной страны во всем мире подлунном? А ведь вполне  возможно, что игроки, выходя из казино в Монте-Карло. Очень бы порадовались, что вокруг них уже вовсю. Коммунизм процветает. Впрочем, кто знает наверно? Может, он уже там давно кем-то построен? Просто нам про это в суете забыли сказать? Вот же уже в Швеции с Норвегией вроде все давно уже живут в коммунизме среди капитализма.

Потом скульптор наполнил бокалы армянским коньяком. Лимон у него оказался. А конфеты мы с собой принесли. Взрослые выпили. Мне не предлагали. Это не вино "777", которым меня уже пролечили давно. И повел с мамой такой разговор. Она меня ему вручает немедленно сразу. Я живу у него до своего совершеннолетия. А там уж... Он не поскупится.

Мама моя была не наивный Шурик, который смог простодушно поверить, что Нина сама страстно хочет, чтобы ее поскорее похитили, и всячески помогал ее похищать. Мама отказалась меня отдавать армянскому скульптору навырост. И мы поскорее ушли, оставив ему на память о нас хорошую коробку с конфетами  из шоколада. Но я так взбеленилась за это предложение. Что все девчонки из нашего дома   тоже прониклись к нему отвращением. Но что мы могли?

Только кидали в его окна огромными снежками... Но солидарны со мной были все абсолютно. А потом нас просто всех расселили ао всему городу. А скульптор армянский остался на  месте. Теперь его мастерская сильно изменилась.И снаружи почти не узнать. Стал это музей армянской культуры с названием Нико. В него меня абсолютно не тянет попасть даже даром, что я очень любила обычно.
Зато в интернете указано, что вторая жена этого скульптора скончалась на другой же день после него самого. Вот она.  Лебединая верность!