Глава XV Барбары

Наступило некое недолговременное затишье, каких-то пару дней. Майские праздники.
Но, треск, расслаиваемой древесины, выламываемой из какого-то проёма, встревожил дверь Командарма. Слышала часто подобное, в последнее время. Успокоила себя; демонтируют окна. Но, всё же тревога не уходила. Поинтересовалась у металлической двери:
- Что происходит?
- В квартире напротив демонтируют дверь, - без особого желания общаться ответила та.
- Дверь героя соцтруда!?
- Наверно. Для меня это просто старая, гнилая дверь. Не больше.
Страшный, холодный озноб пробежал по всему телу. Показалось, что следующей будет она. Но, сдержалась, не выдала своего страха. Замолчала ненадолго. Но, всё же не смогла сдержаться, сказала, словно выкрикнула:
- Мы история этого дома!
- Не люблю историю. От неё отдаёт сыростью.
Душераздирающий, взывающий о помощи, пронзительный скрип раздался в тишине подъезда. Многократно отобразившись от его стен, затих. Дверь героя соцтруда всеми силами хваталась за жизнь, цепляясь своими шурупами и гвоздями коробки за стену. Но, желание отработать свои деньги со стороны рабочих, взяло верх. Последний рывок, нажатие ломика и, коробка треснула, подпиленная по середине, расщепившись вдоль по всей своей немалой высоте.
- Теперь легко пойдёт, - с энтузиазмом и особой ненавистью в голосе, произнёс тот рабочий, что был постарше.
- Вот ведь сука! Хорошо раньше строили. Не то, что сейчас! – поддержал его напарник, куда более младший, чем он.
Дальняя родственница делала ремонт в свой отвоёванной квартире. Теперь она могла творить в ней, всё, что угодно. Первым делом, вынеся мебель на помойку, разрушила стену, объединённую с кухней, хотела больше воздуха. Очень раздражала старая дверь. Буквально возненавидела её ещё, когда приходила в квартиру убираться, помогая по хозяйству своей родственнице, превратившись ради великой цели в домработницу. Спешила переселиться из Бирюлёво в центр Москвы, сдав свою хрущёвку родственникам из Харькова.

- Ваше Святейшество, социальные проблемы очень сильно ударили по коренным народам Севера. Вот скажите пожалуйста, вот всё-таки каким образом от …   Русской Православной церковь …  выражает свою позицию к коренным народам севера и их защите? - спрашивал корреспондент в телевизоре.
- Православная церковь, в своё …  своей истории, в своём придании имеет замечательные имена. Это имена Святых и Равноапостольных Кирилла и Мефодия. В каком-то смысле и мы церковь Кирилла и Мефодия. Они вышли из просвещённого Греко-Римского мира и пошли с проповедью к Славянам. А кто такие были Славяне? Это Барбары. Люди, которые говорят непонятные вещи. Это люди второго сорта. Это почти звери. И вот к ним пошли просвещённые мужи. Принесли им свет Христовой истины, и сделали, что-то очень важное. Они стали говорить с этими Варварами на их языке. Они создали Славянскую азбуку. Славянскую грамматику, Славянский язык. И на этот язык перевели слово Божие. Вот эта традиция настолько глубоко живёт в нашей церкви, что для нас все народы, все народы равны и среди них нету Варваров. Потому, что, когда-то мы были Варварами, а на самом-то дели Варварами они никогда не были. Так вот все народы равны и ко всем нужно обращаться, причём желательно с использованием их культуры, их языка. Если же вот от этой церковной темы перейти к более практическим таким вещам, то, как вот природа с …  с Севера очень хрупка, её очень легко изничтожить. Это ведь не мощные дубы вековые, и не стометровые сосны. Это травинки, былинки, лишайник, кустарник, мхи. Так ведь поистоптать, испоганить, изрубить, изничтожить, а вырастит, не вырастит? …  Ведь холодно. Погода не совсем располагает к тому, чтобы природа расцветала. Вот точно так же и северные народы. Это хрупкие народы. Очень подверженные, кстати отрицательным воздействием современной цивилизации, - обстоятельно ответил Патриарх.
Давно решила для себя, что правда всегда таится на двух концах. И к ней можно только приблизится. Слышала по радио, что Понтий Пилат говорил; истина не достижима. Поэтому тот человек, который критикует новость, боится правды, не может её понять, найти постигнуть. Не способен аналитически мыслить. Насторожен ко всей информации. Она враждебна для него и никогда не примет в себя, что не считает нужным. И не от того, что много знает, а потому, что пуст и не желает заполняться, считая, что наполнен доверху, свят и непогрешим.
Может мы всё же действительно Варвары и не способны жить в ладу с окружающим миром, прокралась догадка.

* * *

Разговор соседок всё же состоялся. Словно опытный рэкетир, соседка сверху, грамотно начала свой развод, новой хозяйки квартиры героя соцтруда. Показав сначала пыль, которая каким-то неимоверным образом пробралась за никогда не открываемые стёкла книжных шкафов, набившись даже между страниц книг, затем перешла к вопросу компенсации, вызвав тем самым волну возмущения у хозяйки снизу.
- Но, почему вы считаете, что эта пыль моя? – будучи и сама не лыком шита, сперва оторопев от такой наглости, всё же придя в себя, поинтересовалась та. Интуитивно догадывалась, что за таким уровнем агрессии безусловно таится чья-то всемогущая рука.
- Я уверена.
- Послушайте, у вас нет никаких доказательств, - всё же надеялась на произнесённое хозяйка снизу.
- У меня есть брат. Он, между прочим имеет учёное звание, несмотря на то, что занимается бизнесом. И, поверьте мне, мы сможем найти инструмент влияния на ваши бесчинства
- Какой инструмент!? Шла к вам, думала, что может стены, где треснули, или шумели громко, а тут… - пыталась найти примирение с явно всемогущей соседкой.
- Стены треснули!? Этого ещё не хватало!
- Ну, знаете ли, дорогая моя! – подал голос мужчина, до того момента стоящий в сторонке, наблюдая за разговором женщин, держа в руках одну из своих замечательных книг. Произнеся это, шумно хлопнув, закрыл её, распространив тем самым облако пыли по квартире, холодно, словно только этим и занимался последние годы, добавив:
- Мы подаём на вас в суд.
- Но, мы же даже не обсудили сумму компенсации, - испугалась решительно настроенных соседей хозяйка квартиры с низу. Отметив про себя, что всё же тот не похож на Патриарха.
- Эти книги стоят так дорого, что на их реставрацию может уйти колоссальное количество денег, - отряхивал пыль со своего вышитого вензелями халата учёный муж.

* * *

- Похоже соседка напротив продаёт свою квартиру, - как-то, через полгода после того, как выломали дверь героя соцтруда, сказала металлическая дверь двери командарма.
-  Как! – не поверила своим ушам та.
- Суд установил наличие некоей нано-пыли в книгах конца восемнадцатого века в их библиотеке. А реставрация настолько дорога, что превышает стоимость самой квартиры, распространившей на них свою пыль, - объяснила гордая тем, что применила новое для неё слово – нано-пыль металлическая дверь.
- Откуда здесь могла взяться такая пыль?
- А это уже у вас надо спросить. Вы же здесь старожилы.
Вспомнила услышанные по телевизору слова:
- « …  как вот природа с …  с Севера очень хрупка, её очень легко изничтожить. Это ведь не мощные дубы вековые, и не стометровые сосны. Это травинки, былинки, лишайник, кустарник, мхи. Так ведь поистоптать, испоганить, изрубить, изничтожить, а вырастит, не вырастит? …  Ведь холодно. Погода не совсем располагает к тому, чтобы природа расцветала. Вот точно так же и северные народы. Это хрупкие народы. Очень подверженные, кстати отрицательным воздействием современной цивилизации, …»
Захотелось на Родину. Там о ней уж и забыли. Может и сам тот утёс, на котором выросла, давно уже смылся морем, но, не хотела думать об этом. Просто потянуло назад в прошлое, ведь жила им все эти годы.
Но, как же необычно и интересно то, что у них в доме, как говорят многие, поселился сам Патриарх. Да, безусловно, времена изменились, если такое стало возможным.

* * *

Меняли окна.
Понимала – кольцо сжимается. Металлическая дверь. Теперь окна. Следующим шагом будет она. Самое последнее звено в той цепи, что связывала их с прошлым. Дом превращался в пустышку. Соску, которую дают малышу, чтоб тот не плакал, занявшись делом. Заменив в нём всё, что только можно было, оставив лишь стены, вместе с их, ставшим неким символом города цветом, он выглядел теперь пустой конструкцией, которую почему-то полюбил ещё только начинающий формироваться класс буржуазии. Многое не зная, не понимая, он занимал себя, словно маленький ребёнок, тем, что не ведая что творит, высасывал из созданной своими же руками пустоты, новые принципы своего будущего существования.

Как же тяжело от ощущения того, что не попрощалась со своим другом. Которого знала почти шестьдесят пять лет, а теперь рассталась. Казалось, что теперь только она одна осталась во всём доме из тех его старожил, с кем он заселялся людьми в далёком 1931 году.
Нестерпимая тоска нахлынула на неё. Захотелось покончить с собой. Но, как же это сделать? Ведь пока ещё сидит на своих петлях. Да и не будь этого, не смогла бы выброситься из окна. Так, как только огонь мог уничтожить её. Тихо, молча, беззвучно, про себя, плакала.