Четвертый. Глава 6

По досточкам, приступочкам, лесенкам, закоулкам между приземистыми строениями хозяйственного двора добрались они до неказистой дверцы, будто на скорую руку сбитой из неструганных досок. Такой и свинарник запирать неловко. Проржавевший крючок даже не накинут на петельку. Дверца провисла — чиркает по земле.

Оказавшись внутри, Рэд сделал несколько шагов и увяз в плотной темноте — лунного света едва хватало на полукруг у порога, дальше вязкий, как нептех, мрак, в котором Тея чем-то шуршала и скрипела:

— Помоги, подержи, — она всунула ему в руки какие-то гладкие шары, — да покрепче, не разбей.

Она еще какое-то время возилась, а потом в руках у Рэда блеклым желтоватым светом засветился сначала один из шаров. Рэд чуть не уронил от удивления свою ношу. Но Тея поддержала его руки. — Поосторожней! Их Мэрдок сделал немного. И если сам стеклянный шар соорудит тебе любой шионский стеклодув, то содержимое — может и есть где-то в записях Мэрдока. Но ты же видел его записи, чтобы разобраться надо очень много терпения. Мне не хватило.

 Она осторожно открутила пробку с другого шара и капнула внутрь из флакончика — второй шар замерцал неярко. Забрала его из рук Рэда и пошла вперед. Освещал он только руку Теи, свет наполнял весь объем шара из толстого, неровного стекла, и в нескольких шагах уже казалось, что Тея несет в руке маленькую луну Лоир со всеми ее неровностями.

 — Чего ты застыл? — недовольно кинула Тея через плечо.

 — Ты как будто луну с неба достала!

 — Я еще и не такое могу, — рассмеялась Тея, — но, правду говоря, эту луну когда-то достал Мэрдок. Он так и называл эти шары — мои малышки Лоир.

 Она обернулась к Рэду, и бледное свечение шара обрисовывало все неприметные морщинки на ее лице:

 — Он мог совершать настоящие чудеса, мне жаль, что он не успел всего, что задумал.

 — Но ведь не ты в этом виновата, Тея, — в голосе Рэда читалось желание услышать короткое слово «нет». Но Тея отвернулась и пошла вперед, а из темноты, лишь немного разбавленной «лунным» светом, раздалось:

 — Остерегайся баронессы, Рэд.

 Неширокий и низкий коридор с грубо обработанными стенами закончился лестницей, круто уходящей вверх.

 — Это что же, — с тревогой прикидывая, где они оказались, спросил Рэд, — если арранцы возьмут низкую первую стену и окажутся в нижнем дворе, то через эту дверцу пройдут на верхние ярусы?! Им вторую стену и штурмовать-то не надо!

 — Ну, ты же сам сказал, что ни один человек на Черехе не назвал меня дурой. А вот до арранцев моя слава не дошла. Так, что было бы даже неплохо, если бы они попробовали зайти в замок с этого черного хода. Жаль, что нельзя написать на входе: «Добро пожаловать в Шион!» Но если все пойдет плохо, идею следует подкинуть.

 Рэд непонимающе хмыкнул, а Тея поманила его за собой по скрошившимся ступеням. Подъем был довольно долгим и утомительным, по ступеням мог пройти только один человек, двум уже не разминуться, а сама лестница петляла змеей. Но в результате они уперлись в каменную кладку. Тея подняла светильник повыше, и Рэд увидел, что потолок в последнем марше лестницы находится довольно высоко, а под ним идут многочисленные узкие бойницы.

 — Как ты думаешь для чего они? — усмехнулась Тея и сама же ответила: — от силы дюжина лучников нужна, они начнут стрелять и мертвые тела покатятся по лестнице, на которой не развернуться, зато легко свернуть шею или затоптать в панике. А вот то, куда мы идем, разглядеть сложно.

 И правда сложно, если подниматься вверх и не знать, что искать. Когда спускаешься вниз, этот отнорок увидеть можно. Тея ступила в узкий проход и свет исчез. Рэд сделал неосознанный шаг, повернул за выступ скалы и снова увидел маленькую луну в конце коридора.

«Я бреду за этой луной уже не первый день, — внезапно подумал он, — как привязанный. Что-то я не могу вспомнить по Санхее, что за орден Лоир, и что за ночницы. После бунта, конечно, многое поменялось. Кто же ты, баронесса Шион, что твой свет сводит с ума и ведет к гибели и храбрых баронов, и шальных грабителей, и мудрых ученых?»

 — Идешь? — спросила Тея издалека.

 — Иду!

Проход закончился большим залом с грубо обтесанными стенами, рыжеватыми в темную полоску, как у кухонного кота. Зал был наполнен блеклым желтоватым свечением, так что светильники здесь не особо-то были нужны. Рэд провел рукой по ближайшему выступу — камень был маслянистый на ощупь. От зала отходило множество коридоров. А посередине громоздилась куча такой же рыжеватой породы, брошенные тележки и высоченный столб. Рэд подошел ближе и закинул голову: столб уходил вверх и там, в отверстии, можно было разглядеть блок, через который была перекинута веревка с корзиной.

 — Не бойся, барон Рэдрик, даже если враги пройдут сюда, добраться до твоих незащищенных потрохов им не удастся, — усмехнулась Тея. — Головка блока снимается и втягивается в верхний ярус. А сверху опускается каменная плита. Да и Мэрдок никогда ничего не делал зря, просто из любви к науке он бы эти светильники, — Тея погладила стеклянный шар, — не стал бы изобретать. Это про него можно было сказать — целесообразный. Сюда с открытым огнем ходить не стоит. Тот, кто полезет сюда с факелами, рискует сильно. Так что о том, что кто-то может зайти тебе со спины, можешь не опасаться. А все это сейчас тебе очень пригодится. Отсюда сланец, в котором содержится нептех, и добывали. В подвалах есть запасы породы, но думаю, тебе понадобится еще.

 — Да, я уже прикинул, вверху есть едва ли треть нужной мне породы.

 — При жизни Мэрдока здесь работало достаточно много людей, сейчас они все в замке. Думаю, сноровку они не растеряли. Знай только подкидывай в перегонный куб. А потом это все в бочках надо будет спустить сюда. И тогда единственный путь через блок, и уж точно факелы будут самоубийственны. Сколько времени тебе надо?

 — Если будут работать в несколько смен без остановки, то суток трое. И начинать надо сейчас.

 — Значит, начнут, а я постараюсь дать тебе трое суток. Только, Рэд, ничего не спрашивай, чтобы ты ни увидел — твое дело наполнить бочки. Мое — плести кружево лунных отблесков. Каждый из них сам по себе вроде и правда, а вместе они — ложь. Лоир обманчива, не стоит тебе смотреть на нее долго. Сможешь?

 На вопросы баронессы стоит отвечать хорошенько подумав или вообще не отвечать. И потому Рэд спросил:

 — А отчего светится этот зал?

 — Мэрдок говорил, это какая-то плесень. Ее он и собирал, а потом высушивал и держал в этих шарах, а вязкие отходы перегонки нептеха смешивал еще с чем-то, их я добавляю в шары, чтобы они светили. Когда-то это все закончится, — вздохнула Тея.

 — Ничего, вот разберемся с арранцами, я прочитаю все его записи.

 — А знаешь, чем он меня «соблазнил»?! — Тея вдруг легко улыбнулась. — Я ведь вовсе не собиралась снова выходить замуж после Анвара. Он достал ключ из колодца. Дурень Барт упустил его, а я обещалась его самого в колодец спустить от злости. Но тут во дворе объявился бродяга, приют и работу искал. Спросил только, из чего ключ сделан. Велел удочку принести, привязал к ней какой-то камень, шуровал долго, но вытащил. А как вытащил — не объяснил. Умел он заставить сгорать от любопытства даже меня.

 — И в конце концов сгорел в твоем любопытстве? — поинтересовался Рэд.

 — Нет, в своем, — ответила баронесса и пошла к одному из коридоров, — тебе ведь была любопытна еще и дверца в скалах. Так пойдем — покажу.

 Снова нет выбора — только идти за желтоватой луной в руке баронессы по извивам коридоров.

 То, что они искали, располагалось за сланцевыми выработками — немного наклонный проход, наглухо закрытый массивной дверью. К обеим сторонам его через систему блоков крепились мощные цепи, тянувшиеся к выходу из прохода.

 — Помоги, — осторожно опуская шар на пол, попросила Тея, — цепи надо травить одновременно, чтобы дверь не перекосило.

 Со скрежетом, рывками раскручивались цепи, дверь, как подъемный мост медленно опускалась. Пахнуло холодным ветром. В проеме показалось вышитое ярким бисером созвездий небо — к морозу.

 Закрепляя цепи в зажимах, Тея заметила:

 — Надо попросить Атторона смазать, давно не пользовались.

 — А что кого-то помоложе не послать?

 — Есть такие вещи, что я только своему духовнику доверить могу, — ответила баронесса и шагнула на настил, а Рэд за ней. Ветер ударил со всей силы, отбирая дух — под ногами лежал не только Шион — весь мир. А древняя богиня Удачи мореходов, Лоир, лила свой свет щедро. Ее сестра и помощница Лисс, набрав лишь четверть, улыбалась заманчиво.

 «Большая вода идет, можно проскочить над рифами», — подумал Рэд, а вслух сказал: — спрашивать, зачем эта дверь — проявлять лишнее любопытство?

 — Тебе она подходит? — вместо ответа спросила Тея.

 — Похоже, что так, — он походил по настилу и, осмелев, даже попрыгал — крепкое сооружение из нескольких слоев толстых досок могло выдержать не только его, но и десяток конников. Только что за крылатые кони могли сюда залететь? И откуда эти глубокие царапины, похожие на следы абордажных крючьев?

 — Дверь закроем, хорошо закрепим, закатим бочки, и при открытии двери они по наклонному полу вывалятся прямо в излучину реки. Спустим воду. Вот только, как поджечь? Поджигать надо, когда все докатится до лагеря. Ни со стены замка, ни отсюда не дострелить...

 — Ну ты же говорил Барту оставить кое-что на твоей совести. Вот этот вопрос тебе стоит оставить на моей.

 Рэд помотал головой, пытаясь так составить вопрос, чтобы не навредить себе любопытством, но на Вратах Шиона вспыхнул огонек.

 — Арранцы, — ровным голосом сообщила баронесса, — подошли ко входу в ущелье. Ночью не пойдут, но завтра будут. Возвращаемся, спать не придется.

***

 – Ты злишься на меня, Кирх, – сказала баронесса, накрывая здоровенную лапищу воеводы своей ладонью. Кирх покосился на ее руку, не зная что и делать, то ли выдернуть, то ли низко кланяться.

 – Как можно, ваша милость!

 – Злишься и имеешь право. Но людей мало. И они должны сейчас рубить и поднимать сланец из шахты. А здесь на стенах от них пока проку нет. А помнишь, Кирх, как мы ловили с тобой этого шельмеца Раваду-Умника? Ох, и хорошее ты чучелко сделал! Прямо как в той сказке – смоляное. Хотя помотались мы за ним по горам много.

 – На что уж Умник был, а всеми загребущими лапами увяз, моя г’здыня, – рассмеялся Кирх, а Тея улыбнулась и крепче сжала его руку, – но разве ж от нас какой разбойник уйдет?

 – Не уйдет. Мы умней. А ты не смог бы еще таких чучелок наделать? Пусть арранцы видят, что на стенах стоит много людей. А еще их надо иногда менять местами. Сможешь?

 – Да это ж целое войско чучелок надо…

 – Мальчишек возьми. Доспехи старые, палки… Не мне тебя учить. Пусть охраняют замок три дня.

 – Сделаю, но арранцы пойдут на приступ раньше.

 – Поспорим, Кирх, – баронесса хлопнула воеводу по руке, и протянула ладонью вверх, предлагая ударить по ней в знак спора.

 – Да как я могу, ваша милость… – Кирх прижал руку к себе, не решаясь на оскорбительный жест.

 – Да так и можешь, ­– улыбка Теи, как острый полумесяц, – я везучая, вот и ударим на удачу.

 – А.., – воевода размахнулся и припечатал свою ладонь к Теиной, – спорим!

 Тея крепко переплела с ним пальцы и не дала забрать руку, а наоборот притянула к себе Кирха, заглянула ему в глаза и сказала:

 – Сделай мне это войско!

 Барт же в это время занимался любимым делом, стоя на верху лестницы, которая уходила в подвал, – командовал. И повинуясь ему, «муравьиная» жизнь замка текла своим чередом – вверх и вниз сновали люди, тащили с собой что-то.

 Баронесса подошла тихо и некоторое время наблюдала за этим с первого взгляда суматошным движением. Заметив хозяйку, Барт низко поклонился:

 – Чего желает, ваша милость?

 – Да ничего такого, просто любуюсь, – усмехнулась Тея, – а магистр Брайс еще утверждал что хаос нельзя упорядочить. У него просто не было такого управителя.

 – Так осмелюсь сказать, что барон Рэдрик, умеет упорядочить, мне только распоряжения отдавать остается.

 Тея кивнула головой:

 – Вот и продолжайте с бароном в том же духе. А мне бы Юцьку, займусь женскими делами, сундук от моли перетряхну, а то крышку открыла, а оттуда…

 – Сундук от моли?! – на лице Барта было такое неподдельное изумление.

 – Ну, да, – ничуть не смутившись, ответила баронесса, – не у мужчин же под ногами путаться.

 – Ну, да! – неподумавши подвердил управляющий, но спохватился, поймал за ухо пробегавшего мимо с пустыми руками паренька, – сейчас будет исполнено!

 – В башню ко мне отправь, – усмехнулась баронесса.

***

 Про моль баронесса наговаривала. Юцька была девицей хозяйственной. В сундуках водилось много чего другого, большей частью бесполезного и сохраненного на всякий случай, что хозяйка, иногда пребывая в тоске-печали, грозилась выбросить. Тогда Юцька, спасая хозяйское добро, прятала неугодные вещи в укромные места. Юцьке вся эта шелково-пестрая куча была не к чему, но раз ведь можно такую красоту взять и спалить, как во время одного из «припадков» велела хозяйка?!

 – Ну, признавайся, куда в этот раз дела арранский хлам. Ведь не сожгла ж, – баронесса на коленях стояла перед одним из сундуков и пыталась нащупать что-то в бездонной глубине.

 – Не припасешь, в черный день не возьмешь. Ажбы бабця говорит, – угрюмо сказала Юцька.

 – Значит, припасла, – баронесса вытащила из сундука сверток, – надеюсь, твоя мудрая бабка еще жива, нужна она мне.

 – Жива, – не зная чего ожидать от хозяйки, Юцька постаралась изобразить поклон.

 – Оставь это! – баронесса была не любительница поклонов и другой лести. Она осторожно размотала шелковую ткань и накинула ее поверх открытой крышки – на синем фоне блеснули звезды и волнистые линии. В руках у баронессы остались потрепанные ножны. Она поднялась, потянула за рукоять и извлекла на свет меч, покрутила его – синеватые отблески мерцали в глубине темного металла. Юцька отступила.

 – Так где все эти тряпки? – баронесса вбросила меч в ножны и аккуратно свернула звездный стяг. – Черный день уже на пороге. Пора примерить новое платье – лучшее лекарство от всех напастей для женщины. И бабка где?

 – Айноды ж йим быть, – шмыгнула Юцька и повела хозяйку по лестницам в темноту низкой людской части замка.

 Бабка жила в каморке под лестницей и страдала бессонницей, которую заговаривала вязанием. Та, впрочем, заговорам не поддавалась, судя по длине связанного. Искривленные подагрой пальцы казалось на ощупь перебирали петли.

 – Пусть будет благословлен каждый твой день, Самида!

 – И твой уж пусть. Откуда знаешь мое имя? – глаза у старухи были ясные, зеленоватые, как хризолит. Баронесса покосилась на Юцьку, которая потянула ведро из-под лежанки, чтобы убрать подальше от хозяйских глаз и носа. Когда Юцька ушла, Тея ответила:

 – Так знакомы давно. Совет нужен.

 Старуха отложила свое вязание, подняла каганок и вгляделась в лицо баронессы:

 – А... это ты, моя кхадина. Совет? Какой?

 – Про закон Гарва. Правда ли, что может единственная дочь быть суфият?

 – Так а кому ж и быть, ежели сыновей нет?! Это что ж в чужие лапы семейное добро отдавать? Суфият не владелица, а опекун, пока не родит внука, тогда ему и перейдет все. Но об этом лишь кровные всадники помнят.

 – Вот и хорошо, что только они, – усмехнулась Тея. – А как суфият назначают? Бумаги какие-то?

 – Бумаги – кто их читать-то умеет, да и горят они быстро. Слово отца, его бог и люди слышат.

 – А кто не слышал?

 – Его беда. Пусть у свидетелей или у покойника спрашивает, – старуха улыбнулась лукаво, – ох, и по скользкой горной тропке ты решила пойти, лиса! Ну, да я слово слышала, будь спокойна, моя кхадина.

 – Одно могу, Самида, следы путать, по тонкому льду идти, авось охотников не выдержит. Три дня надо продержаться. Платье для суфият подобрать поможешь?

 – Платье и лошадь тоже. Только вот кто сопровождать тебя станет?

 – Сама поеду, – решительно сказала Тея.

 – Не гоже, – покачала головой старуха. – Должна быть достойная старая женщина, тоже из кровных.

 – Да где ж взять? – тоскливо спросила Тея.

 – А я на что? Еще одну службу успею сослужить тебе и Шиону, моя кхадина.

 Когда Юцька вернулась, яркие шелка уже выплеснулись из сундука и заполонили маленькую каморку, как приливные волны пещеру в скалах.

 Сталь свистит пластая воздух, скрипит натыкаясь на преграду, хрипло кричит, тот в чьей руке зажата сталь. Сталь не согнуть. А шелк тих, едва уловимо шелестит, извивается под малейшим дуновением ветерка. Только в шелковую петлю можно поймать занесенную для удара руку, опутать шелковым шорохом слов, затупить стальную кромку.

 Когда все было отобрано и кое-что на скорую руку залатано и подогнано, Тея сказала:

 – Еще одно женское дело сделать надо, Юцька. Ни один мужчина тут не согласится спустить шионский флаг. Благо, что все заняты. Вот ты и пойдешь в башню, спустишь флаг, а вместо него прикрепишь вот это, – она протянула звездный сверток, – только поднимать пока не станешь. Будешь внимательно смотреть. И оденься потеплей. Ждать придется долго. Арранцы обстоятельны, я их знаю. Рано утром пройдут через ущелье, потом лагерь разобьют, дадут нам полюбоваться на всю их мощь. Осадные машины начнут собирать, чтобы уж окончательно устрашились. А потом отправят переговорщиков. Ты с башни заметишь ­– небольшой конный отряд с охряным кречетом на флаге. И тут уж не оплошай – поднимай наши звезды. Как любит говорить Атторон – най их тайх трафить! А там посмотрим.

 Самида ехидно хмыкнула, Юцька кивнула, а Тея ухмыльнулась своей колючей улыбкой.