Дом отца моего отца

Мне часто снится старый отцовский дом. Точнее дом отца моего отца. Дед его построил сам. И это было одним из главных дел в его жизни.

Дед был глухонемым – последствия невылеченной болезни в детстве. Мы с ним отлично понимали друг друга, хотя я была совсем маленькой и еще не ходила в школу. Язык жестов я освоила, как нечто само собой разумеющееся – ведь был дед, который разговаривает именно так, поэтому я принимаю условия игры.

Я не знаю, любил ли он меня. Мы не были особо близки. Любила ли его я? В детстве я не задавалась подобными вопросами, а когда я подросла мы перестали общаться по ряду причин.

Мы развелись с отцом. Не мы, конечно, а мама. Но по факту – мы. Отец просто переехал в дом своего отца, предварительно стребовав с мамы определенную сумму за то, что он не будет претендовать на часть их совместной квартиры, которую маме выдали в восьмидесятых на работе. Еще успели получить.

Я сильно не страдала, скорее наоборот – меня ужасно напрягали его вечные пьянки, безобразный, опустившийся вид и постоянное желание поговорить. Закатить скандал с криками и угрозами. Посреди ночи, под утро, в любое время, когда это опустившееся полуживотное являлось в дом. Это был уже не отец. Это был Посторонний, который мешает. Мешает жить, спать, есть, мечтать, влюбляться – мне было пятнадцать-шестнадцать лет, когда все это происходило. Своим уходом он избавил нас с мамой от этого кошмара, предварительно забрав последнее в виде денег, мотка маминых нервов и моего детства.

Какое-то время мы не виделись вообще. Отец пытался приходить к нам пьяный, но мама имела полное право его не пускать – у нее были документы на то, что она честно выплатила ему полагающееся, и прав на квартиру он больше не имеет.
Много лет мне снится один и тот же сон – что отец вламывается в нашу жизнь снова и снова разрушая ее. Я просыпаюсь в жуткой тоске – опять все это пережить заново… Хотя он больше не сможет нам помешать – он умер в тот год, когда родилась моя дочка. Ей было почти два месяца и он ее никогда не видел. Да и не очень-то хотел. Умер от последствий своего образа жизни.

Отец моего отца к тому времени умер. О, этот ужас я не забуду никогда! Мне восемнадцать лет, зима, я узнаю, что умер дед. Иду попрощаться, ведь мы в моем детстве так хорошо понимали друг друга. И что я вижу? Дед лежит на полу, на белой простыне, ждут гроб. Пьяный отец дергает его за палец ноги и хохоча говорит – смотри, дочь, он умер, и уже ничего не может сделать! Боже, это ужасное начало жизни – сошедший с ума от пьянства человек, называемый отцом.

Глухая мачеха сидела на стуле и с испугом на все это смотрела. Ей, в отличие от меня, идти было некуда. Это был и ее дом тоже. Детей у нее, кроме нерадивого пасынка, не было. Был, правда, еще один пасынок – хороший да пригожий, умный, в военной академии преподавал. Но она ему была совсем не нужна.

Я бежала от этого кошмара темным зимним вечером и надеялась, что больше никогда не приду в дом отца моего отца.

Дом  был небольшой, но крепкий. Самым главным плюсом было приложение к дому – огромный участок земли, на котором можно было построить еще три дома по оставшимся углам, и они никак не мешали бы друг другу.

Прошло лет пять после смерти отца. Меня стало тянуть в дом отца моего отца. Теперь он был мой. По нелепой случайности того, что у моего отца кроме меня детей не было.

Приезжая в дом, я не могла зайти в сам дом, я ходила по участку, вспоминая.
Вот здесь мы с мамой сорвали большущий подсолнух, и подставив под него ванну, лущим семечки с его тугой, огромной башки.

Здесь отец садил огурцы в теплице, которую он сделал сам. У отца росло все. Палку посадит, и та корни даст.

На крыше бани мы сушили золотистый лук, там же хранились старые книги и журналы, и я тайком лазила туда их читать. Тайком, потому что лестница была старая, а чинить ее никто не хотел.

Раннее утро, туман, мы с отцом приходим к отцу моего отца, берем лодку, снасти и отправляемся на речку рыбачить. Сидя в лодке на середине реки я  видела воздушных приведений, которые заложив руки за спину, колоннами уходили вниз и вверх по реке – так причудливо клубился туман. Когда мы возвращались с рыбалки, нас всегда встречала какая-нибудь Муська. Кошки менялись одна за другой, а имя было у всех одно – Муська. Мачеха моего отца громко кричала, зовя кошку на внеплановый обед, искажая звуки – она была глухой и почти немой. Речь у нее была совсем невнятная, поэтому «Муся» легко укладывалась в ее звукоряд.

Вот отец выкатывал из гаража свой мотоцикл, ИЖ. Я с нетерпением усаживалась на сиденье, делая вид, что я мчу по пыльной, летней сельской дороге. Хотя мои ноги не доставали и до подставки.

Мы с отцом, сидя на гараже, залитом послеполуденным, летним солнцем , едим черемуху, которую с земли не достать…

Куда все это делось? Осталось в памяти.

Дом не давал мне покоя, он меня манил к себе, а я его отвергала. Слишком тяжелые воспоминания. Даже счастливые моменты детства не перекроют всего этого.
Там сейчас живут чужие люди.

А дом все так же снится мне ночами…