Ласточка. Роман. Часть 3. Жизнь, которую украли

34

        Грузовики привезли их на то же самое место, откуда и увезли.  Вот и родная двадцать пятая школа.  Спрыгнув с кузова, Заур обратился к Хасану:
        - Пойдем к нам, посидим немного.  Я тебе чаю налью, - он грустно вздохнул и добавил, - я же в доме хозяин.
        - В следующий раз, - сказал Хасан. – Сейчас мне хочется только одного: искупаться и поспать.  А в понедельник уже в школу надо идти.
        Кузены попрощались, и каждый направился к себе домой.  Здороваясь с повстречавшимися на пути соседями, которых не видел уже целый месяц, Заур приблизился к воротам родного дома.  Дверь была не заперта.  Вот и веранда, где он любил подолгу сидеть на диване, слушая природу.  На виноградных лозах, стелившихся по навесу, еще оставались грозди.  Он поставил свой чемоданчик на ступеньки веранды и пошел к времянке.  Там под навесом возилась у летней кухонной плиты мама.  Завидев сына, Зейнаб радостно ему улыбнулась:
        - Вернулся?
        - Да, вернулся, - ответил он, широко ей улыбаясь. – Как ты, как вы тут жили без меня?
        В семье Заура не принято было обниматься даже после долгой разлуки, это считалось излишними нежностями.  Он стоял рядом с мамой, оглядываясь вокруг себя и стараясь найти изменения в доме за время его отсутствия, но все было по-прежнему.
        - Жили как и всегда.  Садись покушай.
        Заур охотно сел за стол, предвкушая мамину еду, от который уже отвык немного в лагере.
        - А где все?
        - Кто на работе, а кто на учебе, - ответила мама, ставя на стол чапильгаж.
        - С творогом? – спросил он.
        - Да.
        - Мои любимые!  Пойду руки помою, - Заур подскочил на месте и пошел к умывальнику.
        - А ты-то как?  В лагерь не нужно возвращаться?
        - Нет уже.  Теперь только в школу в понедельник надо готовиться.
        - И что вы там делали все это время?
        - Собирали помидоры на полях.  Работали до обеда, а потом нас привозили в лагерь покушать и отдыхать, - при этих словах улыбка сошла с лица Заура.  Он вспомнил Захру.
        - А кормили вас как?
        - Очень хорошо.  На обед всегда первое и второе давали, завтрак и ужин тоже сытные были.
        Заур снова присел за низенький летний столик и потянулся к чапильгу, взял кусочек, свернул его в ролик и откусил.  Зейнаб готовила мясной борщ и уже больше не обращала на него внимания, хотя ей и было радостно видеть сына снова рядом.  Сентябрь еще не закончился, было жарко, но не знойно.  Откуда-то со стороны школы доносилось стрекотание цикад, напоминая Зауру дни и вечера, проведенные в лагере.  Его охватило чувство безмятежности.  В эти минуты он совсем не думал о том, что когда-то в будущем уже не будет мамы, уже не будет отца, уже не будет этого дома, этой времянки, этого навеса, и что он останется один скитаться по земле.  В эти минуты ему казалось, что жизнь прекрасна, что мама будет всегда рядом, и отец тоже.  Он с уверенностью смотрел в будущее, которое лежало перед ним и приглашало его занять в нем достойное место.  Но безмятежность его постоянно нарушалась чем-то.  Захра…  Да, она.  Захра не выходила из его сердца, двери которого он так широко распахнул для нее настежь.  Заур вспомнил, как захлопнул их перед нею, когда она одна пришла разбираться с ним.  «Может быть не надо было так», - думал он все время, но тут же перед ним возникала та картина предательства, когда он увидел ее шагающей с Луизой в толпе парней, и все возвращалось на свое место.  «Ничего, - утешал он себя, - я не собираюсь бегать и унижаться перед ней после случившегося.»  Так успокаивал он себя, а сердце ныло и ныло…
        Безмятежность прошла.  Поблагодарив Аллаха за еду, он встал из-за столика и пошел в головной дом.  Чемоданчик стоял там же, где он его и оставил.  Заур занес его в прихожую и заглянул в гостиную комнату.  Там уже находились две его сестры, вернувшиеся домой в пятницу раньше обычного.
        - Вернулся, Заур? – спросила обрадовавшаяся при его виде старшая. – Все было хорошо?
        - Да, все было очень хорошо.  А вы тут как?
        - Тоже хорошо.  Покушал уже?
        - Да.  Посмотрю телевизор.  Месяц как не смотрел, - сказал он, включая черно-белый телевизор отечественной, как говорили, марки «Электрон».  Заур присел на диван.
        По телевизору передавали какой-то концерт.  Выступал Яак Йоала:

                Я рисую, я тебя рисую,
                Я тебя рисую,
                Сидя у окна.
                Я тоскую, по тебе тоскую,
                Если бы ты это
                Только знать могла.

        Новая песня была очень популярна.  Сестры прибежали послушать.  Заур был доволен тем, что смог сделать им приятное.
        - Молодец, что включил вовремя, - сказала старшая сестра.
        Заур улыбнулся в ответ и закрыл глаза.  Песня напомнила ему лагерь, барак, магнитофон, лужайку и… Захру на скамейке.  Нет, не убежать от нее, не укрыться...  Он стал думать о том, как бы могла сложиться их жизнь, если б они не поссорились там в лагере.  Вот закончит он школу, ему и ей будет по семнадцать лет.  Дальше нужно поступать в институт.  Еще 5 лет.  А потом в армию, плюс еще 2 года.  Ему исполнится 24 года.  И ей будет примерно столько же.  А в 24 девушек считают засидевшимися.  «И что?  Она будет ждать тебя все это время?  Да у нее от женихов не будет отбоя!  Их уже сейчас столько!» – Заур открыл глаза.  Сестры сидели рядом и смотрели телевизор. - «А у меня еще три старших брата неженатых.  Пока их не устроят, мне и заикнуться не позволят о том, чтобы пожениться.  А когда они поженятся и устроятся?  Когда это будет!?»  Только в этот момент Заур со всей явственностью осознал всю безнадежность ситуации, в которой он оказался.  Ситуация была не просто безнадежная.  Она была отчаянно безнадежная.  Перед ним стояла железобетонная стена, которую он не смог бы преодолеть никакими усилиями.  Ни образования, ни профессии, ни жилья, ни работы, ни денег, ни даже возраста для женитьбы, ничего у него не было. Родители, конечно, озабочены обустройством в первую очередь старших детей.  Он представил себе на мгновенье, как предстает перед отцом и матерью и сообщает им новость о том, что любит девушку, с которой хочет помолвиться.  При этой мысли Заур содрогнулся всем телом, так что сестры обернулись на него, удивившись.
        - Что-то холодно мне, - сказал он, виновато улыбнувшись.
        Сестры отвернулись, а он вновь погрузился в свои грустные размышления.  Мама конечно поняла бы его, но ничем помочь не смогла бы.  Она бы попыталась уговорить его оставить эту мысль, принимая во внимание, в каком положении находится семья.  Отец не захотел бы ничего слышать.  Но на этом беды не закончились бы.  Его посчитали бы эгоистом, который думает только о себе и которому наплевать на других.  А аргумент о том, что они любят друг друга, будет принят на смех и станет предметом насмешек со стороны всех, кто об этом услышит.
        Таковы были грустные мысли Заура, которые с тех пор стали его постоянными спутниками и горечь от которых услащала лишь надежда, что произойдет чудо – и все обустроится само собой.


35

        Приехав домой, Захра в первый же день сообщила маме, что не хочет возвращаться в лагерь.
        - Осталась всего неделя, не хочу ехать туда из-за одной недели.
        - А в школе как к этому отнесутся? – спросила Асия.
        - Мне все равно.  Пусть говорят и делают, что хотят.
        Асию удивил тон дочери.  Она конечно сама не хотела ее отпускать назад в лагерь, но Захра так разговаривала впервые.  Обычно податливая, неперечливая, она стала вдруг показывать характер.  «Может это и к лучшему», - подумала Асия, глядя на дочь новым взглядом.
        - А у тебя там в лагере все в порядке?  Может случилось что-то? – мягко спросила она.
        - Все в порядке, мама.  Надоело мне эти ящики таскать.  Все руки в царапинах, - сказала она вытягивая их вперед, чтобы показать маме.  И действительно, на ее руках трудно было найти место без ранок.
        - Ничего, до свадьбы доживет, - пошутила Асия.
        Захра отвернулась, чтобы невзначай не выдать матери свои эмоции.  Она стала возиться у кухонной плиты, чтобы скрыть свое волнение.  Мамина шутка напомнила ей Заура, с которым свадьбы по-видимому уж точно не будет, когда они станут взрослыми.
        На следующий день она встала спозаранку, разогрела еду для сестер, собиравшихся идти на занятия в университет, и для младшенькой Заремы, еще школьницы.
        - А ты чего так рано встала? – удивилась ей Хурия.
        - В лагере привыкла рано вставать, - нашла Захра отговорку.
        - Ну, совсем оставила меня без дела сегодня, - пожурила ее шутливо Асия, привыкшая каждое утро готовить детям завтрак.
        Сестры ушли, мама зашла в дом.  Захра осталась одна под навесом.  Она налила себе чай и стала ждать, пока он остынет, чтобы не обжечь им себе рот.  На яблоне, стоявшей в середине их дворика, уже не оставалось яблок, а на зеленых листьях то тут то там появился желтый налет. Это был белый налив, скороспелка. 
        Конец сентября.  Ранняя осень.  Как-будто по чьей-то указке природа начала свои первые приготовления к зиме.  Захра наслаждалась тишиной.  «Наверно, Заур едет сейчас на поле, подбрасываемый грузовиком на ухабах дороги, - подумала она. – Что же случилось с Зауром?  Почему он так резко изменился?  Неужели все из-за этих брюк?  Злополучные брюки.  Никогда бы не одела их, если б не Луиза.  Нарядов у меня хватает, но не везти же их все в лагерь.  Туда же не наряжаться едут, а помидоры собирать.»
        Тишину нарушило чивиканье ласточек под карнизом дома.  «Их там теперь стало больше.  Птенчики уже большими стали», - улыбнулась Захра, повернувшись телом к карнизу, чтобы лучше разглядеть, что там происходит в ласточкиной семье.  Она только сейчас заметила, что рядом со старым гнездом появилось новое.  Оттуда на нее смотрели две маленькие головки с красными шеями, которые неистово чивикали: «чивик-чивик, церррр, чивик-чивик, церррр».
        - И вы к зиме стали готовиться? - обратилась к ним Захра. – А не рановато ли еще?
        - Церррр, чивик-чивик, церррр, - послышался их ответ.
        Она отпила чаю из чашки и задумалась.  До начала занятий в школе оставалась целая неделя.  Свободного времени было много.  Что ей скажет Федор Михайлович, когда увидит ее в школе?  И что ей ему ответить в свое оправдание за невозвращение в лагерь?  Она допила свой чай, отодвинула подальше чашку с блюдцем, скрестила руки на столе, положила на них голову, закрыла глаза и заснула.
        Неделя пролетела быстро.  Наступило воскресенье.  Все эти дни Захра вставала рано и готовила как обычно завтрак для всех, но в воскресенье все отсыпались от трудовой недели, а поэтому ей пришлось приготовить завтрак только для себя одной.  «Завтра уже в школу идти.  Заур сейчас наверное дома у себя и тоже готовится в школу», - думала Захра.  Быстренько перекусив, она встала из-за стола и взяла в руки веник.  Открыв калитку, выглянула на улицу.  Никого.  Подметя тротуар перед домом, она зашла во двор и прикрыла за собой калитку.  Оставалось подмести двор.  Захра предварительно побрызгала его водой из кумгана, чтобы не поднимать пыль.  Размеренно и неторопливо водя веником по асфальту, которым был покрыт двор, она уже почти закончила его подметать, как вдруг ее взгляд привлек прямоугольник белой бумаги, лежавший перед воротами дома.  Она медленно и с опаской подошла к нему.  «Я же только что здесь подмела, - удивилась Захра, нагибаясь и поднимая его. – Откуда появилась тут эта бумажка?»  Ею оказался вырванный из обычной школьной тетради листок бумаги, аккуратно сложенный вчетверо.  Захра кинулась к калитке и выглянула наружу.  Слева никого не оказалось, а справа она заметила быстро удалявшуюся фигуру молодого человека, который свернул с улицы, достигнув перекрестка.  «Не бежать же мне за ним», - подумала она и развернула листок.  Страница была исписана неровным почерком, а строки плясали вверх и вниз.  В глаза бросились три жирные буквы «ЗДМ», выведенные наверху и похожие на заголовок письма.  Было заметно, что писавший их сильно нажимал на фломастер.  Остальное было написано очевидно шариковой ручкой и тоже с сильным нажимом.  Понять чего-либо из письма было невозможно.  «Мер нап тах, - прочитала Захра первые слова. – Что это означает, мер нап тах?»  Дальше шли какие-то бессвязные цифры.  Их вереница прерывалась маленькими изображениями, похожими на египетские иероглифы, которые она видела в учебнике по истории.  Затем шло слово «Малибах», затем ромбики и пятиконечные звездочки вперемежку.  Тут письмо прерывалось двумя большими треугольниками, неуклюже наложенными друг на друга.  Затем оно продолжилось словами «Архотеп и Перазет».  За ними снова пошли цифры, как будто писавший пытался решить квадратное уравнение.  Письмо заканчивалось окружностью, в котором находился равносторонний треугольник, под которым она прочитала единственную более или менее понятную фразу «Если не узнаешь, кто я, то постригусь налысо».
        - Что это за тупое письмо такое? – прошептала Захра. – Хорошо, что я увидела его первой.  Вот был бы скандал, если б его подобрал кто-нибудь другой в семье.
        С этими словами она прислонила веник к стенке дома и еще долго разглядывала письмо, стараясь угадать тайный смысл, вложенный в него автором, но так ничего и не поняла.  «Надо будет узнать, кто его написал и чего им хотел сказать, - подумала Захра, раздираемая любопытством. – Я обязательно узнаю, кто это.  Чего бы мне этого ни стоило.»  Она зашла в дом, открыла дверь платяного шкафа и вынула оттуда шкатулку, в которой хранила свои реликвии.  Сверху в шкатулке лежал листок бумаги Заура с его стихотворением.  Она положила это странное письмо поверх него, закрыла крышку и возвратила шкатулку в шкаф.
        - ЗДМ, ЗДМ, - повторяла она шепотом. 
        Вдруг ее осенило:
        - Заур Джейрахов, как же я сразу не догадалась?!  Но почему Заур Джейрахов?  Неужели это его письмо?  Надо будет узнать имя его отца.  У кого бы спросить? 
        Захра знала двоюродную сестру Заура, которая и ей приходилась родственницей через ее маму и которая жила неподалеку от них.  Ее звали Джейрахова Замира, но она училась в двадцать пятой.  «Нет, нет, не буду спрашивать у нее прямо.  Это неприлично.  Сразу догадается, что интересуюсь Зауром», - подумала она.
        Захра так никогда и не заговорит с Замирой ни об этом опасном письме, ни об отце Заура, ни о самом Зауре.  Неразговорчивый характер ее, так не свойственный девушкам; воспитание в строгих ингушских традициях, не допускавших девушкам интересоваться парнями под страхом испортить репутацию и прослыть легкодоступной простачкой; эта невесть откуда появившаяся в ней гипертрофированная вера в то, что мужчины должны добиваться сердца женщины, а женщина должна всячески скрывать свои симпатии к воздыхателям, вдобавок с хорошо скрытым самолюбием, прекрасно замаскированным под ее молчаливостью, сыграли свою роковую роль в ее судьбе.  Несмотря на свою природную красоту, привлекавшую к ней столько молодых людей, кто скрыто, а кто явно воздыхавших по ней, она всегда оставалась для них недоступной.  И если кто и пытался подобраться, то очень скоро отходил от нее, как отходит войско от неприступной крепости, которую невозможно взять.  А Заур в ее жизни станет тем единственным, кто эту крепость смог взять с такой легкостью и кто затем так глупо ее сдал врагам.
        Имя же отца Заура она все-таки узнала.  Его ей сообщила одноклассница Заура Цармаева Айна, единственная из подружек, кому она показала это письмо несколько лет спустя, будучи уже студенткой Грозненского университета.
        - Это Джейрахов Заур Магомедович, больше никто, - сказала Айна, которая не была с ними в лагере в Аргуне и не знала, об их отношениях с Зауром.
        - А почему буквы переставлены? – спросила Захра.
        - Не знаю.
        - Ты думаешь, что это он его написал?
        - Скорее всего он.  Кому нужно писать чужие инициалы в любовном письме? – сказала Айна, озорно улыбаясь.
        - Какое же это любовное письмо?  Это математика какая-то, - возразила Захра без всякой улыбки на лице.
        - Да, действительно, математика и геометрия вместе.  Ничего не понимаю.  Но инициалы его, - заключила Айна свои мысли.
        После этого разговора Захра уверовала, что автором письма был Заур.  Она продолжала хранить его в своей шкатулке долгие долгие годы, как самую дорогую вещь, наряду с тем листком бумаги, на котором Заур написал свое посвящение Захре.


36

        У Заура дела пошли так, как он и предполагал.  Утром в школу, после обеда общественная работа до самого вечера, потом выполнение домашнего задания.  Уроки он делал допоздна, пока не засыпал за столом посреди тетрадок и книжек, что сильно беспокоило родителей.  Они волновались за его здоровье из-за бессонных ночей, которые он проводил почти каждый день.  Воскресенье было исключением, в этот день недели Заур отсыпался.  Он часто и с грустью вспоминал Захру. Несмотря на то, что они жили по соседству в каких-то пятистах метрах друг от друга, он ее почти никогда не видел и не встречал.  Нанесенная ему обида оставила в нем глубокую рану.  Он пытался не думать о Захре, вытолкать ее из сердца, и это ему удавалось, но только ненадолго.  А затем все начиналось заново.  Картина предательства представала перед ним всякий раз, как он думал о ней.  Снова и снова прокручивал он в памяти, как вываливает из столовой громко шумящая толпа нарядно одетых парней, а среди них - она с Луизой.  В свете электрической лампы Заур видит, как она спешит с ними куда-то, стараясь не отставать.  И эти брюки.  Он никогда не видел ее в брюках ни до, ни после.  Зловещая картина не выйдет из его памяти и останется с ним до конца его жизни.
        Пришла зима с ее слякотью.  Редкий снег задерживается на Кавказе долго, он тут же тает, превращая землю в жижу.  И это была проблема, так как грязь налипала на обувь, попадала на одежду, поэтому перед общественными зданиями нередко можно было увидеть металлические корыта с подведенной водой для мытья обуви перед тем, как туда войти.  Не была исключением и двадцать пятая школа. 
        На заседании комитета комсомола Заур и члены комитета решили провести дискотеку на новогодний вечер.  Гостей на школьные вечера приглашали редко в целях недопущения беспорядков.  И на этот раз доступ был ограничен старшеклассниками двадцать пятой.  Когда наступил вечер, к нему подошла Кантышева Хава.
        - Заур, - сказала она вопросительно смотря на него, - Захра хочет прийти на вечер.  Проведешь ее? 
        Улыбка сошла с лица Заура и сменилась печатью грусти.  Он смотрел на Хаву и не видел ее, так что ей стало не по себе, а перед его глазами в это время стояла картина Захры, идущей в толпе чужих парней.
        - Заур, - услышал он вновь голос Хавы, отчего он встрепенулся и быстро ответил:
        - Да, конечно.  Когда она придет?
        - Она уже должна быть здесь, наверно ждет у входа.
        - Уже здесь… - сказал он упавшим голосом. – Тогда я пойду сейчас же.  На улице холодно.
        «Что же делать? – думал он, быстро спустившись по лестнице с третьего этажа и спешно шагая по длинному коридору школы к главному входу. – Неужели она пришла, чтобы помириться?  А ты?  Ты хочешь помириться с ней?  Ведь она предала тебя на виду у всех.»
        Он подошел к двери и решил про себя: «Буду вести себя сдержанно с ней.  Никаких эмоций, а там посмотрю, как события будут развиваться.»  Заур попросил уборщицу тетю Валю, сидевшую в одиночестве у окна рядом с входом, открыть ему дверь.  Тетя Валя улыбнулась ему в ответ, узнав главного активиста школы, и только спросила, кивая головой в сторону окна:
        - Это она тебя ждет?
        - Подружки пригласили ее к нам.  Это наша гостья из сорок шестой школы, - ответил Заур стеснительно улыбнувшись тете Вале.
        - Были тут ее подружки.  Она подошла, как только они ушли, не дождавшись ее.
        Дверь распахнулась.  Заур вышел и увидел ее, Захру, одиноко стоявшую у ворот.  Она была в стильном нарядном пальто и без головного убора.  Падали редкие снежинки, которые тут же таяли, достигнув асфальта, унося с собою навечно тайну уникальности своего создания.  Снежинки падали и на Захру, на ее волосы, на пальто.  Было темно, и только лампочка у входа позволяла различить силуэт Захры, одиноко ожидавшей подружек в этот холодный зимний вечер.  Уже немного знавший ее гордый характер, Заур понимал, чего ей стоило решиться прийти на вечер в чужую школу.  Она пришла из-за него… Но рана Заура была слишком глубока, обида на нее была еще слишком свежа.  Она заметила, как открылась дверь и как оттуда вышел он.  Захра ждала подружек, а вышел он.  Она растерялась и виновато ему улыбнулась, а он был серьезным, не выразил эмоций, а только холодно поздоровался и деловито сказал ей следовать за ним.  Заур провел ее в раздевалку мимо улыбавшейся им тети Вали, с которой Захра поздоровалась.  Повесив пальто на крючок, она стала расправлять помявшееся платье.  Она была прекрасна в нем.  Такого пышного платья Заур не видел никогда.  Оно было просто великолепно, а Захра в нем казалась воплотившейся изящностью.  Захра явилась на вечер в новом образе: она сделала стрижку с прямой челкой.  Сердце Заура заныло, ведь она для него так старалась, а ему что-то мешает переступить порог и сказать ей правильные слова.  Что-то мешает…  Он пошел вперед по длинному коридору, а Захра последовала за ним, еле поспевая.  Так и дошли они до лестницы, ведущей на третий этаж в актовый зал: он впереди, а Захра позади, не разговаривая.  Заур стал быстро подниматься, а она все отставала. 
        - Скорее иди, - сказал он ей с упреком в голосе, хотя и видел, что она запыхалась и готова была плакать от обиды за такое к ней отношение. 
        Захра ничего не ответила, а только старалась изо всех сил догнать его.  Заур поднимался, повернувшись к ней в пол-оборота, а она едва поспевала сзади в полутора метрах от него.  «Скорее иди,» – было все, что он ей сказал.  Они вошли в зал, который уже был полон народа.  Их мгновенно окружили одноклассницы Заура, и он оказался один в их окружении.  Они стали наперебой расспрашивать Захру о ее делах, так что Заур быстро ретировался, почувствовав себя лишним среди них.  Он присел на один из стульев у окна и стал наблюдать.  Заур так и не подошел к ней в течение всего вечера, который оставил в сердце Захры горькую обиду на него.  Эта оскорбительная сцена с впереди шагающим по длинному коридору, а потом по лестнице и не обращающим на нее внимания Зауром не уйдет из ее памяти никогда.  Этот эпизод, где она, запыхавшаяся от быстрой ходьбы, безуспешно старается догнать его, будет питать ее обиду к нему еще долгие годы.  С этого момента она оставила попытки сблизиться с ним, а воспоминания о нем вызывали у нее с тех пор лишь тоску о первой несчастной любви. 
        Заур же будет вспоминать этот вечер с чувством глубокого раскаяния и стыда перед Захрой за свое глупое поведение, за свою жестокость к ней в тот вечер, причиной которых было его пораненное в лагере самолюбие.  В этот момент, сидя на стуле в зале и наблюдая за Захрой, ему казалось, что он все делает правильно.  Вся оставшаяся его жизнь будет напоминать ему с укором, как он сильно ошибался.


37

        Наступил 1982 год, январь.  Зимние каникулы еще не закончились, и Заур решил пойти в гости к дяде.  Дорога лежала мимо дома Захры.  В его жизни появился новый ритуал: проходя мимо ее дома, он замедлял шаг и смотрел на калитку дома Захры в надежде, что она покажется оттуда.  На этот раз никто не показался.  Он дошел до улицы Матросова и свернул налево.  Дядя как и тетя Рукия, мама Хасана, жил на переулке имени Матросова.  Дверь ему открыла кузина Замира, которая очень обрадовалась редкому гостью.  Действительно, Заур был частым гостем у своего ровесника Хасана, но дядю навещал гораздо реже, потому что его дети были старше или младше его.  Дома оказались все члены семьи, кроме самого дяди.  Маму Замиры звали Белла, это была пожилая очень спокойного характера женщина.  Увидев Заура, она широко улыбнулась ему и пригласила к столу.  Она долго расспрашивала его, как у него идут дела в школе, как дела у родителей, есть ли новости какие-нибудь.  Перед ним поставили тарелку с борщом.  Не спеша и размеренно поедая его, Заур охотно отвечал на ее вопросы.  В кухню зашел из гостиной старший брат Замиры Тухан, который шумно поприветствовал его.
        - Марш вог1ил (1), Заур, - воскликнул он возбужденно. – Какими ветрами ты к нам наведался?
        - Попутными, - хотел отшутиться Заур. – Давно у вас не был.  Сейчас каникулы, хочу восполнить упущенное.
        - Молодец, так и надо делать.  Нельзя забывать родственников.
        На шум выскочил и Саид-Ахмад. 
        - О! Кто к нам в гости пришел! – сказал он, обнимая Заура и расспрашивая его о делах.
        Всем было радостно и весело.  Его неожиданный визит сделал в семье небольшой праздник, так что Заур пожалел, что редко приходил к ним в гости.  После еды его не захотели отпускать домой и пригласили в гостиную, где стоял включенный черно-белый телевизор, а на столе лежал их семейный альбом.  Некоторые фотографии были вынуты из альбома и лежали стопками рядом.  Замира пригласила Заура посмотреть их.  Были среди них фотографии с их многочисленными общими родственниками, снятые в разные времена и эпохи.  Вызывали восторг те, на которых были изображены их пожилые родственники в детстве или молодости.  Некоторые фотографии порождали бурю эмоций и вопросов.  За этим захватывающим занятием время прошло очень быстро.  Заур почувствовал, что пора прощаться и уходить домой, как вдруг его взгляд упал на уголок свежей фотографии, видневшийся из-под стопки, на котором он увидел часть лица с очень знакомыми для него чертами.  Он сразу замолчал и начал осторожно отодвигать лежавшие сверху и покрывавшие ее фотографии.  Не может быть!  Так и есть!  Это был портрет Захры с Замирой.  Фотография была свежая, очень удачная и профессионально сделанная в студии.  Этот чарующий взгляд, эти ставшие родными расставленные глаза, которыми он так любовался в лагере, теперь смотрели на него с фотографии.  Волна эмоций вдруг внезапно возникла в груди, держа его в оцепенении, пока она медленно не затухла.  Он очнулся, появилось сильное желание побежать к Захре, заговорить с ней, попросить у нее прощения.  Да, прощения.  Заур с острой болью в груди вспомнил, как он с ней жестоко обошелся всего лишь пару недель назад.  Он почувствовал нестерпимую жалость к ней от того, что вынудил ее спешить за собой, не давая передышки.  «Какой я негодяй.  Захра, прости! Захра, я прощаю тебе, что было в лагере, прости и ты меня,» – думал он про себя, уставившись на фотографию.  Только в этот момент он почувствовал, как освободился от той обиды, которая давила на него и не давала ему покоя до сих пор и которая заставляла его выталкивать Захру из себя.  Теперь обида прошла так же внезапно и бурно, как и пришла, и сменилась чувством раскаяния и нестерпимого желания помириться и забыть горечь случившегося. 
        - А это наша мама в молодости, - сказала Замира смотря на фотографию, которую держала в руке.
        Заур ничего не слышал.  Уйдя в себя, он смотрел на портрет Захры.
        - Заур, - сказала Замира вновь. – Это наша мама в молодости.
        - А! – очнулся он и виновато ей улыбнулся. – Ваша мама?  Покажи.
        С фотографии на него смотрела Белла из далекого прошлого.
        - А кто с ней?
        - Братья и сестры.
        - Красивая была твоя мама, - сказал он и тут же поправился, - и сейчас она красивая.
        Замира довольно улыбнулась.
        Заур посмотрел на рядом сидевших и смотревших телевизор Тухана и Саид-Ахмада.  Он захотел поговорить с Замирой про Захру, но постеснялся в присутствии кузенов.
        - Замира, - начал он робко, - ты знаешь Захру, да?
        - Да, - ответила та, оторвав свой взгляд от очередной фотографии.
        «Хоть бы спросила, откуда я ее знаю,» – подумал раздосадованный Заур.
        - Замира, мне надо тебя спросить о чем-то.  Пойдем в кухню.
        Он ожидал, что Замира живо заинтересуется темой о своей подружке и сама предложит ему помощь в примирении после того, как он расскажет ей, что они дружили в лагере, а затем поссорились.  К своему разочарованию, он увидел на ее лице испуг вместо интереса.  На кухню идти ей явно не хотелось, так что Заур был вынужден подняться и выйти сам.  Замире ничего не оставалось, как последовать за гостем.  Он встал посередине кухни, в которой никого не было.  Белла зашла в свою комнату, чтобы помолиться.  Стараясь сдержать волнение, от которого он дрожал, Заур дождался медлительную Замиру.  Она подошла и испуганно уставилась на него, ожидая вопроса.  «Что же ее во мне вдруг так испугало? – недоумевал Заур. – Может быть ей передалось мое волнение?»
        Он сделал паузу, в течение которой попытался собраться с мыслями, и спросил:
        - Захра тебе родственница?
        - Да, - ответила та сухо.
        Заур не дождался продолжения.  Пришлось говорить самому:
        - По матери?
        - Да.
        - Близкая родственница?
        - Нет.
        «Да, нет, да, нет… Ее не разговоришь.  Молчит, как партизан,» - подумал Заур, стараясь придумать, что сказать еще, но это явно выраженное нежелание Замиры говорить подавляло его.
        - Амм… ну хорошо раз так, - пробурчал он наконец, желая показать ей, что разговор закончен и что ей нечего бояться из-за него.  Сказав это, он очень надеялся, что Замира из чисто девичьего любопытства спросит, почему он спрашивает о Захре.  Этого не произошло.  Они вернулись в гостиную.  Посидев еще немного, Заур поблагодарил за радушный прием и попрощался.  Белла по традиции долго уговаривала его остаться еще, но Заур заспешил к двери.  Было уже поздно.
        - Передай салам Зейнаб, - сказала Белла, прикрывая за ним двери ворот.
        Потрясенный Заур пошел домой.  «Захра, прости меня! – повторял про себя в отчаянии. – Прости меня, Захра.»  Подходя к ее дому, он снова замедлил шаг.  Никто не вышел.  Даже свет в окнах не горел.  Он постоял рядом минут пять.  Ни души.  Как будто там никто и не живет.  «Буду искать тебя, Захра,» - сказал он себе, кинув последний взгляд на калитку ее дома, и зашагал домой по пустынной плохо освещенной улице.
        С этого дня Заур стал искать возможность встретиться и объясниться с Захрой, но запредельная занятость в школе такого шанса ему на давала.  Тем не менее он не опускал руки.  Ему часто приходилось проходить мимо ее дома по разным причинам: чтобы навестить Хасана, а также семьи родных и двоюродных дядей.  И в райком комсомола приходилось ходить нередко, а дорога туда проходила мимо ее дома.  Десятками и даже сотнями раз проходя там, он замедлял шаг при подходе и с надеждой глядел на заветную калитку: не откроется ли, не выглянет ли оттуда хоть кто-нибудь.  К отчаянию Заура, ни один единственный раз не встретил он Захру рядом со своим домом, входящую туда или выходящую, стоящую там или сидящую на скамейке у забора.  Более того, перед воротами ее дома никогда не бывало ни одной живой души, так что можно было вполне обоснованно усомниться, а живет ли в этом доме хоть кто-нибудь.
        - Прямо колдовство какое-то, - говорил Заур в сердцах от досады, проходя мимо.
И как ему было знать, что колдовство и было.  Письмо ведьмы лежало там же, куда ее и положила наивная Захра.  Она так и не показала его ни родителям, ни сестрам, боясь скандала и подозрений в свой адрес.  А ведь более опытные в жизни родители могли бы догадаться, что хранит их дочь у себя как реликвию, могли бы оградить ее и семью от опасности, если б она только его им показала.
        В жизни Захры стали происходить перемены.  После того вечера она охладела к Зауру и лишь изредка и с горечью вспоминала их дружбу в лагере в Аргуне.  В ее жизни стали появляться и уходить воздыхатели, о существовании которых она и не подозревала.  Захра стала замечать, что рядом с их домом стали собираться и подолгу околачиваться молодые люди.  Некоторых она знала, а других нет.  Они обычно стояли на углу, где кто-то когда-то в давние времена вкопал в землю стальную трубу большого диаметра.  Наземная часть ее высотой в один метр была покрыта приваренной к ней сверху крышкой, что позволяло садиться на нее как на стул.  Со временем крышку отшлифовало так, что она блестела на солнце.  После многочисленных безрезультатных вечеров, проведенных в ожидании чуда, что каким-то образом ему повезет, что Захра выйдет из дома, пойдет в магазин напротив, заметит его, оценит чувства и заговорит с ним, воздыхатель уходил, и на его место приходил другой.  Иногда отчаявшийся влюбленный приносил с собой петарды и начинал производить ими шум в надежде на то, что это вынудит Захру выйти из дома из любопытства увидеть, кто там буянит на улице.  К разочарованию нарушителя общественного спокойствия, вместо Захры выходили из своих домов разъяренные соседи и прогоняли хулигана, напрочь отбивая у него желание снова возвращаться на это место.  А бывало, что, возвращаясь из школы, она замечала кого-то на противоположной стороне улицы, старавшегося идти с ней в ногу, не отставая, но и не обгоняя.
        Наивная Захра и не подозревала, что все они старались добиться ее внимания к ним.  Но никто, никто так и не добился желаемого.  Молчаливый ее характер, неулыбчивость, сосредоточенность в себе отпугивали от нее самого смелого поклонника.  Так было в ее школьные годы, так было и во время учебы в университете вплоть до того трагического дня.
__________
1.  Добро пожаловать!


38

        Прошло более года с тех пор, как Заур решил искать Захру.  Наступила весна.  1983 год. Заур был уже десятиклассником.  Он так и не встретил Захру за все это время.  Ни один раз, если не считать того дня, когда он увидел ее через окно третьего этажа школы.  У него был урок химии.  Последний в этот день.  Оставив портфель у парты, он вышел в коридор и стал смотреть в окно на кленовую аллею перед школой.  Слева от него на другом конце коридора стояли у окна и разговаривали Салман, Саид и Ахмад.  Вдруг они оживились и все вместе стали наблюдать за чем-то за окном, при этом посматривая в сторону Заура, которому тоже стало интересно узнать, в чем было дело.  Он посмотрел, но ничего не увидел, так как аллею закрывали кроны акаций, росших вдоль забора во дворе школы.  Наконец в просвете между двумя кронами он увидел неспешно шагающую Захру с большим портфелем в руках.  Она была в школьной форме с фартуком, не смотрела ни влево, ни вправо, а прямо перед собой.  Казалось, что окружающий мир ее не интересовал совсем и что она погружена в свои мысли и размышления.  Заур провожал ее глазами. Она исчезала на короткое время за кронами деревьев, а потом вновь появлялась оттуда. 
Зазвенел звонок на урок.  Нужно было возвращаться в класс.  Заур с трудом оторвался от окна и побрел на урок.  За ним вошли в классную комнату и Салман с Саидом и Ахмадом, ничего не говоря.
        Встреча их все же состоялась.  Неожиданно.  Заур собрался посетить тетю Рукию, которую давно не видел, и поговорить с Хасаном.  Их традиция посещать друг друга с ночевкой давно уже прекратилась, но дружба и тяга друг к другу остались.  Придя домой со школы, Заур не стал обедать дома, а оделся в свой выходной костюм, предупредил маму, что собрался пойти в гости к Хасану, и вышел.  Это был один из тех редких дней, когда он оказался свободным от комсомольских забот.  Заседания комитета комсомола, работа с комсомольцами и пионерами, составление планов мероприятий на квартал и на год, а также отчетов о проделанной работе, проведение учебы комсомольского и пионерского актива, периодические посещения райкома комсомола и многое-многое другое осталось позади.  Нужно было готовиться к выпуску, а потому ему уже нашли замену как секретарю комитета комсомола школы, и он потихоньку передавал дела новому кандидату на этот пост.
        Стоял обычный весенний апрельский день.  Фруктовые деревья, росшие по улицам и во внутренних дворах жителей, наполняли воздух запахами весны, их цветущие кроны радовали глаз и поднимали настроение.  Заур стал подниматься по своему переулку к Алексеевской улице.  Он дошел до угла школы и остановился.  Чудо все-таки произошло. Захра показалась из-за угла именно в тот самый момент, когда он подошел к нему.  Они оказались на перекрестке одновременно.  Заур был вне себя от радости.  Захра была как всегда великолепна.  Старшеклассница.  На ней была школьная форма.  Но какая форма!  На ней был белый фартук.  Но какой фартук!  Два белых банта украшали ее волосы.  Но что это были за банты!  Эта школьная форма, фартук, банты не были похожи на обычные.  В них был стиль, это было произведение искусства, это была классика.
        - Захра, марша йог1ила хьо (1), - сказал очарованный видением Заур.
        Захра только повела на него взглядом, не улыбнулась, не остановилась, а только кивнула ему слегка головой в виде приветствия и продолжила свой путь, безразлично глядя перед собой.  Сердце Заура упало, но он пошел рядом с ней, к счастью им было по пути.  Встреча была совершенно неожиданная и застала Заура врасплох.  Он отчаянно старался собраться с мыслями, чтобы сообразить, что ему ей сказать, но, почувствовав от нее холодок, совершенно растерялся и даже испугался, что она попросит его отойти от нее.  К его радости этого не произошло.  Она продолжала идти рядом.
        - Из школы? – спросил ее наконец Заур.
        - Да, - ответила она сухо.
        - Как у тебя дела?
        - Хорошо, – Захра смотрела прямо перед собой и не проявляла никаких эмоций.
        «Что мне ей сказать?  О чем говорить? – напряженно думал Заур. – А может предложить встретиться?  Но где?  Она может испугаться и отказать.  Да и зачем, зачем все это?  Я ведь никогда не смогу на ней пожениться.  Она же не может меня ждать, а я не имею права просить у нее такой жертвы! Что же делать?  Что же мне делать?»
        - Готовитесь к выпуску? – спросил он наконец.
        - Да.
        - Портфель нести не тяжело?
        - Нет.
        - Далеко же ходить до сорок шестой.
        - Ничего, привыкла.
        Разговор не клеился.  Они приближались к ее дому, скоро придется расстаться, а он так и не придумал, какие слова ей сказать.  А нужно было произнести всего лишь одно слово – прости. 
        Так и шагали они вместе, почти не разговаривая.  Прохожие оглядывались на эту необычную пару, очарованные их юностью и красотой, но Заур и Захра никого не замечали, погруженные в свои мысли.  Им встретился рассеянно смотревший перед собой воти Муса, который заметил пару, только вплотную приблизившись к ним.  Он узнал их и остановился в изумлении.
        - Заур? – произнес воти Муса удивленным шепотом, будто хотел сказать ему: «Ты ли это, сын мой? А это спутница твоя? Я рад вам обоим.»
        Заур почувствовал его добрую улыбку и поздоровался.  Воти Муса кивнул в ответ головой.  Они прошли мимо старика, а он еще долго смотрел им вослед, а улыбка так и оставалась на его лице все время, пока он смотрел. 
        - Мама идет, - сказала вдруг Захра.
        Заур посмотрел впереди себя, навстречу им шла высокая статная женщина, которую он уже видел один раз на кленовой аллее вместе с Захрой, а в другой раз в лагере, куда она приехала с мужем навестить свою дочь.
        - Может мне пойти вперед? – спросил Заур, уже приготовившись ускорить шаг.
        - Не надо, - ответила она.
        Они молча продолжили путь, шагая вместе.  Поравнялись с мамой.  Заур пошел дальше, не поздоровавшись, и остановился в шагах тридцати впереди.  Остановился и оглянулся.  Захра все еще разговаривала с мамой.  Он стал дожидаться конца их разговора.  Наконец, мать и дочь расстались, и обе продолжили свой путь в противоположных направлениях.  Поравнявшись с Зауром, Захра не произнесла ни слова.  Казалось, что ей был безразличен весь мир.
        - Поругала тебя мама, да? – спросил Заур виноватым тоном.
        - Да, но это ничего, - ответила она.
        Вот и дом Захры.  Ни на секунду не останавливаясь, чтобы попрощаться, она пересекла улицу и направилась к калитке своего дома.
        - А дик халд (2), - произнес он, а Захра только головой кивнула в ответ.
        Глубоко вздохнув, Заур пошел дальше, душа его опустела, а разум искал оправдания своему бездействию.  Он так и не нашелся, что ей сказать.  «Я никогда, никогда не смогу на ней пожениться.  Зачем ее тогда беспокоить, зачем пытаться связать ее обещаниями?  Зачем?  Зачем?  Зачем?» - так успокаивал он себя, а сердце рыдало, рыдало...
        Вечером он вернулся домой.  Наступили сумерки.  Мама сидела за столом, отпивая чай из стакана.  Заур улыбнулся ей и присел рядом.
        - Ну что там у них нового? – спросила Зейнаб.
        - Все как обычно.  Тетя расспрашивала про тебя, - ответил Заур и погрузился в свои раздумья про Захру.  Он не помнил, сколько времени так просидел.  Его привел в чувство сердитый оклик отца:
        - Заур!
        Очнувшись, Заур подскочил на месте.  Оказывается, отец его позвал несколько раз, а он и не услышал, отчего отец и рассердился.  Папа у Заура был строгий, непослушание или малейшее проявление неуважения не допускались.  Но в этот раз отец сделал исключение, заметив, что с сыном происходит что-то необычное, заставившее его так глубоко уйти в себя.  Он смягчился и удалился, так и не высказав того, чего хотел сказать.  И наблюдавшая картину мама тоже ничего не сказала, а только с любопытством разглядывала сына.
__________
1.  Захра, здравствуй.
2.  До свидания.



39

        В этот год по окончании школы Захра поступила учиться в Грозненский университет, а Заур уехал учиться в Москву.  В Автомобильно-дорожном институте, куда он поступил, Заур попросился пройти летнюю практику зимой, чтобы дать себе больше времени летом в надежде встретить Захру.  Все шло по плану, и вот наконец год спустя московский студент приехал домой.  У него было целых три месяца свободного времени.  Радостный и полный надежд приятно и полезно провести время он первым делом навестил тетю Рукию.  У калитки дома Захры по-прежнему не было ни души, но это его не расстроило, так как впереди было еще много шансов ее там увидеть.  В доме тети ничего не изменилось за год, она возилась в огороде и была очень рада вновь увидеть племянника после годичной разлуки.  Там он узнал, что Хасана призвали в армию. В доме кроме самой тети была только сестра Хасана, с которой они долго беседовали за чаем.  Позже к ним присоединилась и тетя Рукия. 
        Попрощавшись с ними, он засобирался навестить дом дяди, который проживал рядом.  Саид-Ахмад еще не вернулся из армии.  Заур стал расспрашивать Тухана про своих одноклассников, и оказалось, что почти все они призваны на военную службу.  Такой поворот не был в планах у Заура, ему оставалось надеяться, что хоть кто-то из его друзей учится в вузе, а значит, не призвался в армию, так как студентам очного обучения давали отсрочку на время обучения.
        Он попрощался и вышел.  У дома Захры снова и как всегда ни души.  Стоял знойный июньский вечер.  Он дошел до школы.  Там сейчас было тихо, окна были темны, в классных комнатах не горел свет, она словно замерла в ожидании первого сентября.  Ему захотелось побыть одному в школьном дворе.  Заур перелез через забор во двор так, как он это делал столько раз по утрам, спеша на урок и боясь опоздать.  К своему удивлению он увидел там одиноко сидевшего на вкопанных в землю спортивных брусьях Эгикалова Исрапила, который, закончив восьмилетку, оставил школу.  Они обнялись после стольких лет разлуки.  Радости от встречи не было конца.
        - А тебя еще не призвали? – спросил его Заур.
        - Этой осенью призовут.  По возрасту подпадаю под осенний призыв в этом году.  А у тебя как с армией?
        - А у меня отсрочка до конца обучения.
        Исрапил понимающе кивнул, а Заур продолжил:
        - А как Анзор, Лема, Саид, Ахмад, Игорь, Олег, все наши ребята?
        - Почти все в армии.  В институт поступил только Салман, а Игорь и Олег пошли в военное училище.
        Наступила пауза.  Каждый обдумывал новые вопросы, но кажется, что все уже было высказано, расспрошено и обговорено.  Заур почувствовал, как на него находит волна грусти.  Он так стремился скорее приехать домой после целого года, проведенного в Москве, чтобы встретиться с друзьями-одноклассниками, а тут тишь, да гладь, да одиночество.  Чувство покинутости стало охватывать его, но он вовремя отряхнулся.  «Нет, все хорошо. Вот Исрапил тут рядом со мной, может еще кто-то.  Может скоро увижу Захру. На этот раз я буду с ней откровенен,» – успокаивал себя Заур, стараясь отогнать от себя тоску.
        - Вопрос у меня к тебе, - прервал вдруг молчание Исрапил.
        - Давай, - оживился Заур.
        - Вот ты провел в Москве целый год.
        - Так.
        - Ты там хоть один раз поцеловал девушку?
        Вопрос Зауру не понравился.  Это была больная тема.  Его институт хоть и считался мальчишеским, но красивых девушек там было много.  Одетые по последней моде, разгуливали студентки по коридорам во время перемен, меняя аудитории и сводя с ума студентов.  Нет, Заур ни разу девушку не поцеловал в Москве.  Он был занят учебой, помнил Захру, а дружить с девушкой так, как это показывают в фильмах, было запретным в его воспитании.  К тому же он  хорошо осознавал, что это повредит его учебе, времени будет не хватать, и в этом не было никаких сомнений.  С другой стороны, такая дружба давала и парню и девушке авторитет среди друзей и подруг, они оба вырастали в их глазах, им завидовали, и по этой причине каждый стремился завести себе спутника или спутницу.  Это были запретные отношения, заканчивавшиеся плачевно, но в безбожном обществе и нравы безбожные.
        Сказать Исрапилу правду означало упасть в его глазах, и Заур решил соврать.
        - Да, - отрезал он и сразу же пожалел об этом.
        Кажется, Исрапил поверил, а Заур затем всю жизнь будет вспоминать свою ложь со стыдом.  Они попрощались и больше уже не виделись в этой жизни.
        Наступил второй день пребывания Заура дома.  Он провел его в общении с многочисленными родственниками, которые были рады увидеть его вновь, расспрашивали о жизни в столице, об учебе в институте.  Каждый был занят своим делом, и вскоре к Зауру привыкли, как будто он и не уезжал никуда учиться и не провел целый год вне дома.
        Вечером его снова потянуло в школьный двор.  На этот раз отогнать тоску он не смог.  Стало очевидно, что впереди три месяца безделья и пустого времяпрепровождения.  Он сел на то самое место, где накануне разговаривал с Исрапилом.
        - Зачем я ему соврал? – спрашивал он себя.
        Он окинул двор и здание школы грустным взглядом.  Столько воспоминаний, и всё уже в прошлом, в безвозвратном прошлом.  Почему же так?  Почему нельзя вернуться в прошлое, чтобы вновь пережить любимые часы и дни в жизни?  Почему невозможно вернуться в лагерь в Аргуне, снова поиграть в ручеек, снова увидеть Захру и любоваться ее расставленными глазами?  Почему?  «Захра, где ты сейчас?» – задавался он вопросом, не зная, кого об этом спросить.  Никто в его доме не знал об их отношениях с Захрой.  Он никому об этом не рассказывал.  Стеснялся так же, как и она, потому что боялся, что засмеют, как несчастного влюбленного.
        Подул ветерок, который отогнал на мгновение вечерний зной.  За спиной Заура зашумели листвой старые акации, как будто желая утешить его.  Он оглянулся и улыбнулся им, вспомнив, как любил забираться на них в детстве на самую верхушку и наблюдать оттуда за бренным миром внизу.  Хотя из стволов акаций и торчали крупные колючки, способные серьезно поранить, он все же всегда умудрялся избегать их укола.  Ветви дерева отходили от ствола под прямым углом, что позволяло легко забираться наверх. 
        Он отвернулся и с улыбкой вспомнил, как в детстве бывало отламывал от акации тонкую ветку, очищал ее от листьев и кожицы и приносил маме.
        - Зейнаб, - говорил он маме совершенно серьезно и протягивая ей ветку, - я приготовил розгу.  Будешь меня бить ею, если я тебя не буду слушаться.
        А Зейнаб, стараясь подавить смех и казаться серьезной, отвечала:
        - Очень хорошо, давай ее.  Она мне пригодится, – с этими словами, она удалялась во времянку, чтобы там с отцом дать волю смеху, который был готов вырваться из нее в любую секунду.
        Школьный двор представлял из себя мини стадион без трибуны для зрителей, построенный стараниями директора школы Антона Ивановича.  Строительство прошло на глазах Заура, он все помнил, как будто это было вчера.  На том месте, где он сидел, была горка для катания зимой на санках.  В ней были крутой и пологий склоны.  Как только выпадал снег, там собиралась детвора.  Тут же возникал каток, с которого по очереди и стоя спускались ребятишки на своей обуви, расставив руки для равновесия и стараясь не упасть, что удавалось нечасто.  Потом горку сравняли и на ее месте сделали добротную полосу препятствий.  По периметру забора обустроили беговую полосу, а внутри ее сделали площадки для игры в баскетбол и футбол.  Мини стадион привлекал детвору со всей округи, и редкий день проходил там без криков и шума играющей детворы.
        Мысли Заура вернулись к Захре.  «Кого же спросить про нее?  Кого попросить помочь?» – думал он и не находил ответа.  Он вернулся домой и провел остаток вечера, смотря телевизор с мамой, братьями и сестрами, а отец телевизор смотреть не любил.
        Утром он пролежал в постели допоздна.  Никакого плана действий на день разработано не было, а потому и вставать не хотелось.
        - Покушал бы уж, завтрак остыл, - сказала Зейнаб, заглянув в комнату сына.
        - Иду, иду, - сказал он и выпрыгнул из постели.
        Во времянке, закончив завтрак, сидели и беседовали почти все члены семьи.
        - Как ты там уживаешься в общежитии в Москве? – спросил брат.
        - С общежитием мне повезло, если не считать орды тараканов, от которых совершенно некуда деться.
        - Тараканы? – скривила рот сестра от омерзения. – Я их никогда не видела.  Они кусаются?
        - Нет, но никому не пожелаю соседства с ними.  А вот клопы кусаются.
        - А что это такое? – недоумевала сестра.
        - Это постельные жучки-кровососы.
        Рот сестры скривился еще сильнее:
        - И как ты с ними уживаешься?
        - Да никак, тапочка помогает.
        - Как бы ты нам сюда не занес московских гостинцев, - заметил ему брат с выражением возмущения на лице.
        Заур не знал, что ответить на это, он только скривил виновато губы и пожал плечами.
        - А кушаете вы там что и как? – продолжала интересоваться сестра, в то время как остальные внимательно слушали.
        - На этаже есть общая кухонная плита, но она почти никогда не работает.  Да в комнате никто особо и не готовит.  Нас четверо в одном номере с двумя комнатами.  Если кто-то из студентов решает готовить еду дома, то остальные охотно угощаются, но очередность приготовления пищи не соблюдают.  Получается, что одни объедают других, поэтому никто и не готовит. 
        - И что же вы делаете тогда?
        - У нас в общежитии на первом этаже имеется большая столовая для студентов, там и кушаем.  Профсоюз преподавателей и студентов продает нам талоны на питание за полцены.  Как получим стипендию, сразу же покупаем талоны на грядущий месяц.  Таким образом, на другие цели стипендию расходовать уже не получается.
        - А какая у вас стипендия? – спросила брат.
        - Сорок рублей в месяц, но мне дают повышенную в пятьдесят за отличную учебу.
        Мама одобрительно посмотрела на сына.  Заур чувствовал, что родители радуются и гордятся его успехами в школе, а теперь и в институте, но воздерживаются открыто хвалить его.  И это чувство являлось для него самой большой наградой за труды и усилия.  Он старался для родителей, и это было все, что он мог сделать для них будучи учащимся школы, а теперь студентом института.  Заур уже понимал, что диплом с отличием не является гарантией успешной карьеры в этой стране.  Гарантией являлись так называемый блат, членство в партии и принадлежность к титульной нации.
        Наступила пауза.  Заур чувствовал, что его хотят спросить еще о чем-то, но не решались.  Особенно это было заметно на лице сестры.  Она хотела бы у него спросить, подружился ли он с москвичкой, но тема эта была запретна в семье.  Сам факт задания такого вопроса воспринимался бы как побуждение и мотивация к такому знакомству со всеми последствиями.  В качестве шутки такой вопрос был бы еще уместен, но в качестве серьезного намерения он отметался сразу.  Горький опыт других парней, женившихся на иноземках, имелся уже в изобилии.  И как им было знать, что Заур думал только о Захре.  Он ничего так им и не сказал про нее.
        - Заур сходи в магазин, купи сливочного масла, - сказала мама.
        - Конечно, - сказал он, с готовностью поднявшись из-за стола.
        Время было уже за полдень, но за беседой никто этого не заметил и не предупредил, что магазин закрывался на перерыв с двенадцати до часа.  Заур подошел к продмагу и прочитал на двери вывеску «Перерыв», но не расстроился, так как делать ему было все равно нечего, и он решил подождать открытия, не отходя далеко от входа.  Стоял жаркий июньский день, солнце поднялось очень высоко, тени почти не было.  Он прислонился к стене магазина, которая отбрасывала короткую тень.  В ней он и укрылся от солнца и стал наблюдать за родными местами, которых не видел целый год.  Прямо напротив него находилась остановка автобуса-пятерки.  За ней – кленовая аллея.  А дальше, на противоположной стороне улицы, был забор воинской части.  За забором виднелись казармы солдат.  Из-за казарм часто доносились их строевые песни, которые они распевали, маршируя на плацу, а также отбиваемый кирзовыми сапогами шаг под такт распеваемой песни.  Но на этот раз и там все было тихо.  Тишина вокруг нарушалась лишь редкими проезжавшими мимо машинами, направлявшимися либо в город, либо из города.  Из-за зноя улица была почти пустынная, и только Заур стоял там в одиночестве в ожидании открытия продмага.


40

        А Захра тем временем успешно сдала летнюю сессию в университете и проводила свои каникулы дома.  Ее старшая сестра Хурия вышла замуж, и теперь Захра стала тетей, а племянника назвали Баширом.  Мама попросила ее посетить с утра пораньше Хурию, которая проживала в квартире в микрорайоне, и пригласить ее со внуком на несколько дней погостить у бабушки.  Счастливая Захра тут же собралась в путь и пригласила свою кузину Лейлу пойти вместе с нею в гости, на что та охотно согласилась.  И вот теперь шестером с Хурией с Башириком на руках и двумя ее юными золовками они весело возвращались к бабушке, которая считала часы, оставшиеся до приезда долгожданного внука.  На площади «Минутка» они пересели из трамвая на автобус-пятерку.
        - Я хочу выйти на «Луче», - сказала Хурия, - куплю гостинцев, а вы поезжайте дальше, я вас догоню.
        - Не нужно ничего покупать, - запротестовали Захра с Лейлой. – Вот наш гостинец.
        При этом девушки склонились над младенцем, который безуспешно водил глазами, стараясь улыбнуться и поймать взглядом умиляющиеся ему лица девушек.  Хурия настояла на своем, и Захра предложила оставить ребенка с ней, иначе ей будет трудно нести сумку.  Помолчав немного в нерешительности, мать ребенка согласилась, а Захра и Лейла стали спорить, кто возьмет Баширика на руки.  Победила Лейла.  Осторожно передав ей на руки сына, Хурия вышла из автобуса, который тронулся и вскоре подъехал к следующей остановке «Школа №25».
        - Нам выходить, - сказала Захра и посмотрела в окно.  Улыбка мгновенно сошла с ее лица: там за окном автобуса, прислонившись к стене магазина, одиноко стоял Заур.  Она не видела его целый год и даже больше с того самого дня, когда он проводил ее до дома.  Захра в тайне надеялась, что после той прогулки Заур станет искать ее, и твердо тогда решила, что при новой встрече будет с ним помягче и может быть даже попросит у него прощения за свое холодное к нему отношение в тот день.  Но увы...  Заур словно сквозь землю провалился, а еще сосед.  «Он меня забыл, он меня уже не помнит, как будто ничего и не было между нами.  Он так и не объяснил мне, почему отвернулся от меня там в лагере.  Из-за каких-то брюк… Неужели из-за брюк?» – так думала Захра все это время, а обида на Заура росла и росла.  И вот он перед нею.  Стоит там за окном и ждет чего-то.  «Уж точно не меня!» - отрезала она в душе.
        - Лейла, - сказала она склонившейся над Башириком кузине. – Там Заур стоит.  Хочу ему насолить.  Дай сюда Баширика. 
        - Зачем? – удивилась Лейла. – Захра, что с тобой?  Что ты хочешь сделать?
        - Давай, давай! – сказала Захра и потянула к себе ребенка. 
        Лейла сдалась и осторожно передала грудничка на руки кузины. 
        - Девочки, - скомандовала Захра, - делаем вид, что мы его в упор не видим.
        - Хорошо, - захихикали девочки-подростки в ответ, заинтригованные ее поведением.
        Автобус остановился и раскрыл свои двери.  Смотревший куда-то в сторону Заур повернул голову и обомлел.  Захра!  А с нею Лейла и еще две девочки, которых он не знал.  На руках у Захры был ребенок.  Ее внимание было настолько поглощено им, что даже на ступеньках автобуса она не отводила от него полного материнской любви и нежности взгляда.  Ласковая улыбка на лице Захры была обращена на это маленькое беспомощное существо, которое она бережно держала на руках и которое, казалось, заставило ее забыть и не замечать весь окружающий мир вокруг.
        Заур тут же оттолкнулся от стенки, чтобы подойти и поздороваться, но его ждал новый удар.  Лейла, та самая Лейла, с которой он провел столько времени, участвуя вместе с другими активистами в общественной жизни школы… та самая Лейла, которую он так хорошо знал и уважал, как верного и ответственного товарища по комсомольской работе…  Лейла отвернулась.  Она всего лишь прошлась по нему мимолётным взглядом, небрежно брошенным в его сторону, как будто он был для нее незнакомцем, чужим человеком.  Заметив, как Заур рванулся с места, чтобы поздороваться с ними, она спешно отвела взгляд.  При этом Лейла сделала тот непонятный жест рукой, как бы пытаясь прикрыть ею ребенка.  Зачем? 
        За ними вышли из автобуса две девочки-подростки и, окружив Захру с ребенком на руках, все четверо стали удаляться от него, громко разговаривая между собой.  Захра так и не посмотрела в его сторону, ни разу не обернулась за все время, пока Заур провожал их взглядом.  Они дошли до угла школы, завернули направо и исчезли из его взора навсегда.
        Мир Заура рушился перед его глазами.  Целый год ждал он, мечтая увидеть Захру и объясниться с нею раз и навсегда, отбросив наконец все страхи и сомнения.  И вот наступил финал.  Захра вышла замуж, она мать чужого ребенка.  «А что ты ожидал? – думал он, чувствуя, как душа его разрывается на части. – Ты же знал, что она долго в невестах не засидится.  Так оно и вышло.  Не успела закончить школу, а уже замужем.  Ты знал об этом, и что ты мог поделать?  Что?  Что?  Что ты мог поделать?  Что?  Что? Что?»
        Он не заметил, как перед дверьми продмага встали две бабушки, как минуту спустя открылась дверь и впустила их вовнутрь, а потом туда стали заходить другие люди.  Он повернулся и пошел домой, не видя ничего перед собой и сжимая в руках авоську.
        - Ты что так долго? – удивилась мама и тут же поправилась. – Ах, ну-да, там же перерыв в это время.  А масло купил?  Заур.  Заур.  Заур!  Ты слышишь меня?
        - А! – очнулся Заур. – Масло.  Какое масло?  Ах масло… Да, да... сейчас масло, сейчас.
        Он выскочил со двора на улицу и вновь побрел в продмаг. 
        - Килограмм масла, пожалуйста, - сказал он симпатичной продавщице, - сливочного.
        Красивое лицо продавщицы изменилось, глядя на молодого покупателя, которого она видела впервые в этом магазине.  «Кажется, догадывается, что со мной неладное происходит,» - подумал Заур и попытался улыбнуться ей.  Лучше б он этого не делал.  Лицо девушки за прилавком выразило теперь такую жалость к нему, что Зауру захотелось громко и во весь голос зарыдать.
        - Три рубля, десять копеек, - прошептала она.
        Заур протянул деньги, благодарно улыбнулся ей за сопереживание, положил в авоську завернутое в бумагу масло и вышел из магазина.
        Продавщица проводила его взглядом до самой двери, а затем обратилась к соседке, стоявшей рядом и торговавшей соками:
        - Ты видела этого парня?
        - Да, а что с ним?
        - Никогда в жизни не видела я столько тоски во взгляде.
        Та взглянула вослед удалявшемуся Зауру, желая самой увидеть упомянутый взгляд, но было уже поздно.


41

        Лейла молча шагала, стараясь понять странное поведение Захры, которая уже поведала ей о своих отношениях с Зауром в лагере в Аргуне.  Она стала жалеть, что послушалась кузину не замечать Заура.  В тот момент просьба Захры показалась ей очередной ее шуткой.  Все произошло быстро, и Лейла не успела ничего толком расспросить у кузины, но по виду Заура ей стало понятно, что произошло что-то непоправимое.  Она это сразу почувствовала и машинально попыталась исправить ситуацию, постаравшись прикрыть ребенка рукой, чтобы Заур догадался, что ребенок не Захры.  Но этот беспомощный жест ничего не поменял.
        - Зачем ты это сделала? – строго спросила она Захру.
        - Ничего, пусть помучается.  Он меня тоже помучил в лагере.  Поссорился со мной из-за каких-то брюк.
        - Поссорились, потом помирились бы.  Но сегодня ты сожгла мосты.  Он теперь думает, что ты вышла замуж.
        - А пусть думает, я этого и хотела добиться.  Больше ценить меня будет, когда узнает, что я еще не замужем.
        - А ты уверена, что узнает? – задумчиво спросила Лейла.
        - Конечно.  Вон сколько пропадал, объявился же.  Теперь начнет расспрашивать и все узнает.
        - А если нет?  Зачем ему расспрашивать, когда знает точно?
        - Но это же неточно.  Я же еще не выходила никуда.
        - Для тебя неточно, а для него похоже уже точно.
        - Да не преувеличивай, Лейла, - сказала недовольно Захра, до понимания которой стала медленно доходить вся тяжесть ее поступка.
        - Он хотел поздороваться с нами, но из-за тебя я отвернулась.  Теперь жалею.  Так нельзя было поступать.  Это неприлично.  Вместе учились столько лет, целый год не виделись.  Зачем я тебя послушалась?
        - Ничего, Лейла, еще увидимся с ним.  Извинимся, – взмолилась Захра.
        Захра ошибалась.  Заура она уже больше не увидит в молодости.  Их следующая встреча состоится только тридцать три года спустя уже на закате жизни.  Убитый горем Заур устроится на временную работу грузчиком на овощебазу, чтобы скоротать три месяца летних каникул, к которым он так долго готовился, думая о Захре, а потом уедет в Москву.  Он перестанет строить планы на будущее с ней, а только будет тоскливо вспоминать о Захре как о первой несчастной школьной любви, будет любить и не забывать никогда.  Он постарается заменить ее другой, с которой мог бы быть счастливым так же, как он был счастлив с Захрой там в Аргуне, в лагере.  Но этого не произойдет.  А Захре через месяц после этого события придется уехать на учебную практику за реку Терек на озеро Будары, где она чуть не погибнет в воде.
        Каникулы ее закончились быстро, наступил июль, и вместе с остальными студентами из ее потока их и привезли на базу Грозненского университета, расположенную прямо на берегу этого озера.  Рядом с базой была устроена пристань, у которой всегда находились свободные для катания по озеру лодки, и первой мыслью всех приезжающих сюда было желание на них вдоволь покататься.
Не были исключением и Захра с сокурсницами.  Уже на третий день после прибытия и по окончании практических занятий по изучению флоры и фауны озера девушки побежали на пристань.
        - Ой, девочки, а я плавать не умею, - сказала Рая, одна из сокурсниц Захры, остановившись в нерешительности перед лодкой.
        - И я не умею, - протянула уныло Наташа.
        - Раньше надо было говорить, а теперь уже поздно задний ход давать, - подбодрила их Айна, самая высокая и сильная среди них.  Айна была их неформальным лидером, она первая ступила в лодку, которая покачнулась под ней, отчего та чуть не потеряла равновесие.
        - Осторожно, Айна! – вскрикнула Лариса.
        - Все хорошо! – ответила та, улыбаясь во все лицо. – Вперед на борт!  Захра прыгай сюда.
        Захра полезла в лодку, стараясь не выпускать поручня пристани, за ней шагнули остальные девочки, кроме Раи, самой маленькой и самой трусливой среди них.
        - Девочки, я боюсь, - сказала она, чуть ли не рыдая.
        - Мы тоже не умеем плавать, тут не глубоко, давай сюда, - сказала Лариса, протягивая ей руку.
        С криками и охами та наконец влезла в лодку и тут же присела на сиденье у кормы, стараясь удержаться на ногах.  Наташа отцепила лодку от пристани, а Айна села за весла и начала осторожно ими грести.
        - Девочки, нас тут слишком много, - вновь заныла Рая. – Посмотрите, вода совсем близко.
        - Не бойся, мы у берега будем кататься, далеко не забредем, - сказала Айна продолжая грести.  Лодка стала медленно отходить от пристани. 
        - А давайте к тем тростникам подплывем, - предложила Лариса.
        Все согласились.  Айна неумеючи гребла веслами, лодка беспрерывно меняла направление, но наконец она приноровилась, и они смогли подплыть близко к тростникам. 
        - Как красиво, - вымолвила Захра, - впервые вижу, как растут тростники.  Сейчас сорву один, - сказала она и потянулась к нему рукой.
        - Перевернемся! – вскрикнула Рая, но Захра уже держала в руке отломанный стебель. 
        - Ой, и я хочу такой же, - сказала Наташа и тоже потянулась, чтобы отломить себе один. 
        Вскоре у каждой из девушек было по нескольку тростников, даже у Раи, которая к тому времени уже немного успокоилась.
        - Отплываем! – скомандовала Айна, и лодка стала медленно отходить от зарослей тростника. 
        - Девочки, как тут хорошо, - задумчиво произнесла Лариса, сделав глубокий вздох.
        Откуда-то с берега дул легкий ветерок, который морщил время от времени водную гладь озера, приводя в задумчивость одиноко катающихся на озере девушек.  В воздухе чувствовалась влажность, смешанная с запахами озера.  Откуда-то из тростников раздавался истошный переквак жаб и лягушек.  Кругом была вода, и только там вдалеке виднелся противоположный берег озера, от мысли достичь которого на лодке девушкам становилось страшно.  За бортом лодки еле слышно плескалась вода.  Мягкие удары веслами по ней производили волны, которые плавно отходили во все стороны, быстро угасая.  Безмятежность...
        Наконец, Айна перестала грести и тоже стала любоваться природой вокруг, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.  Захра и Рая водили по воде тростником, свесившись слегка за борт.  И ничего не предвещало беды.
        Так прошло минут двадцать.  Молчание нарушать не хотелось никому. 
        - Ой, что это?  Смотрите! – вскрикнула Наташа показывая пальцем на какой-то предмет в метрах десяти от них. 
        - Черепаха, - догадалась Лариса, - давайте подплывем поближе.
        Айна принялась грести.  Почувствовав опасность, черепаха стала отплывать от них, а девочки и не заметили, как в попытке лучше ее разглядеть они оказались все пятером по одну сторону лодки, отчего та зачерпнула воды.  Рая запаниковала, она быстро выпрямилась и, потеряв равновесие, упала на днище лодки, отчего та резко качнулась, и в следующий момент склонившиеся за борт Захра и Наташа оказались в воде.  Беспомощно размахивая руками, они пытались кричать.  Их крики резко оборвались, когда они ушли головой под воду.  Возникла душераздирающая тишина, которая тут же нарушилась, как только они вновь вынырнули из воды, широко раскрыв рот и отчаянно пытаясь глотнуть воздуха.  Оставшиеся в лодке девушки присели и в ужасе наблюдали за происходившим, беспомощно вытягивая руки в сторону тонущих. 
        - Захра! Наташа!  Сюда!  Давайте руку! – кричала громче всех Айна, переходя на плач и протягивая им свою руку.
        Рая принялась громко рыдать.  Лариса догадалась протянуть тонущим девушкам тростник, но те его не замечали, а продолжали беспомощно махать руками не видя ничего вокруг.  Никто из девушек не умел плавать.  Вдруг крики прекратились.  Все трое на лодке, громко рыдая, в ужасе смотрели на успокоившуюся мутную воду озера, не зная, что предпринять.  Айна бросила взгляд на ближайший берег, который был совсем рядом.  «Тут не должно быть глубоко», - промелькнула у нее мысль.
        - Девочки, весла! – крикнула она не своим голосом и бросилась в воду, не выпуская из левой руки борт лодки.  К огромному своему облегчению она смогла коснуться носочками ступней дна озера.  Оно здесь действительно было неглубокое, вода доходила ей только до груди.  Это обстоятельство придало ей уверенности, и в следующий миг она уже нырнула головой в воду и увидела прямо перед собой чье-то развевающееся в воде платье.  Судорожно схватив его, она изо всех сил потянула его к себе и передала конец в протянутую руку Ларисы.  Айна нырнула во второй раз, но ничего больше не смогла разглядеть.  Поднявшаяся со дна муть мешала видеть.  Не выпуская из левой руки борт лодки, она спешно прошла к носу и вновь нырнула головой под воду.  Там, в двух метрах от себя, она заметила другое платье.
        - Весло! – крикнула она во весь голос, высунув голову из воды.
        Сидевшая наизготовке Лариса протянула ей весло, ухватившись за которое Айна отошла от лодки как можно дальше.  Она нырнула, ожидая увидеть платье, и увидела его прямо перед своим лицом.  Ухватившись за него свободной рукой, она тут же вынырнула и крикнула что есть сил?
        - Тяни!
        Лариса потянула, и вскоре обе девушки оказались у борта лодки.  Та принялась втягивать Захру на лодку, а Айна ей помогала, находясь в воде.  К этому времени Рая уже смогла откачать Наташу, держа ее за ноги вниз головой.  Придя в сознание, Наташа полулежала на сиденье у кормы, смотря перед собой невидящим взглядом.  Рая бросилась помогать Ларисе.
        - Тяни ноги вверх! – скомандовала та.
        Изо рта Захры тут же побежала заглотанная ею вода озера.  Побледневшее ее лицо не подавало никаких признаков жизни, отчего девушки страшно испугались.  Никто из девочек не умел делать искусственное дыхание.
        - Захра! Захра! – повторяла Рая, не переставая реветь.
        Вдруг Захра слабо закашляла.  Изо рта вышла остававшаяся еще в легких вода.  Кашель усилился, Захра беспомощно задвигала руками, рефлективно стараясь ухватиться за что-то твердое.  Подруги тут же уложили ее горизонтально насколько это позволяла лодка.  К великой их радости бледное лицо Захры покраснело.  Она открыла глаза и стала со страхом водить ими по уставившимся на нее испуганным лицам подружек.
        - Где я? – прошептала она и тут же зашлась в приступе кашля.
        - Захра, Захра, - рыдала Рая. - Слава Аллаху, ты живая.
        - Заур, - прошептала Захра, - а где Заур?
        - Какой Заур?  Это я, Лариса, не узнаешь меня?  Захра!
        - Я только что видела Заура, это он бежал ко мне.  Где он?
        - Нету тут Заура.  Я Лариса.
        - Какая Лариса? – спросила Захра.
        - Твоя подруга.  А это Айна.  Это она тебя спасла.
        Захра посмотрела на Айну непонимающим взглядом.
        - Как спасла?  Отчего?
        Девочки снова испугались.  С Захрой что-то произошло.  Лариса сняла с себя кофту и накрыла ею подругу, которая начала дрожать от холода.  Так она просидела минут пять, а потом позвала:
        - Наташа… Где Наташа?
        - Вот молодец!  Вспомнила.  Вот Наташа, живая! – воскликнула от радости Айна. – А меня вспомнила?
        - Да, ты Айна, - прошептала Захра еле слышно.
        - А я кто? - спросила Лариса.
        - Ты Лариса.  А где Рая?
        - Тут я, - сказала Рая, стараясь обнять и успокоить подругу. – Как ты нас напугала.
        С этими словами Рая снова пустилась в плач.  Айна села за весла, кое-как выжав воду из мокрого платья, и лодка медленно тронулась.  Девочки помогли Захре и Наташе выжать платье, всем хотелось скорее добраться до базы.  Вот и пристань наконец.  Там стояли два их сокурсника, которые с нетерпением ожидали их.  Вечерело.  Солнце позади них уже совсем низко склонилось к горизонту.
        - Девочки, вы почему так долго?  Нас Анна Григорьевна послала проверить, почему вас так долго нету, – сказал один из них.
        - Захра и Наташа чуть не утонули, - заревела Рая с новой силой.
        Только сейчас их сокурсники обратили внимание на мокрые волосы и одежду троих девушек.  Они провели их до базы, расспрашивая всю дорогу подробности их приключения и сочувственно им вздыхая.  Переодевшись в чистую одежду после душевой, девушки собрались в одиночестве в столовой, где их ждал горячий ужин с чаем.  Никто не хотел разговаривать, каждая из них вновь и вновь прокручивала в памяти подробности катания на лодке, которое несомненно запомнится им на всю жизнь.  Они сегодня явно ощутили, насколько хрупкая штука эта жизнь, и как легко и быстро ее можно потерять.  Ощущение своей незначительности вызывало у них кучу неясных вопросов о смысле жизни, на которых у них не было ответов.  С такими думами сидели они за столом и молчали, обняв друг дружку, пока Айна не приказала кушать.  Настроение за едой постепенно поднялось, и жизнь вновь представилась прекрасной.
        - Не будем грустить.  Слава Богу, все закончилось хорошо, - сказала Лариса.
        - Если б не Айна, пропали бы мы, - с этими словами Рая прижалась к подружке, которая с улыбкой отпивала свой чай.
        - Наташа, Захра, как вы чувствуете себя? – спросила Лариса.
        - Хорошо.
        - А кто такой Заур? – продолжила та.
        - Какой Заур? – не поняла вопроса Захра.
        - Придя в себя, ты спросила, где Заур.
        - Неужели?  Не помню.
        - После такого стресса что угодно может быть, - сочувственно покачала головой Айна.
        Захра в ту ночь долго не могла заснуть.  Что она скажет родителям?  Они конечно испугаются за нее.  «Лучше совсем не рассказывать, - решила она твердо. – А Заур?  Оказывается, я звала Заура.  Где он теперь?  Лейла была права.  Мне надо объясниться с ним.  Но как, как это сделать?»
        Так и закончился этот день.  А потом настал следующий день, а за ним следующий, и жизнь потекла своим чередом. 


42

        После практики Захра вернулась домой, но ничего о случившемся на озере Будары родителям не рассказала, как и решила тогда в тот день.  Август пролетел быстро, и в сентябре как обычно начались занятия на втором курсе университета.  Молчаливая и серьезная, как и в школьные годы, приходила она на занятия, отсиживала часы лекций, посещала семинары, выполняла лабораторные задания, сдавала экзамены и зачеты, и во всем, что она делала, чувствовалась отрешенность.  Она никогда не узнает, сколько молодых людей в университете воздыхали по ней, но взгляды некоторых из них не оставались незамеченными ею, только она никогда не подавала вида.  В ее осанке, в ее манере говорить, в ее взгляде, в ее одежде, в ее спокойном характере чувствовались уверенность в себе и солидное воспитание, которые всего лишь скрывали за собою хрупкую и слабую девушку, создавая вокруг нее ауру неприступности, отчего самые смелые воздыхатели опускали руки, так никогда и не решившись заговорить с ней, а сокурсницы завидовали ей за красоту и не могли понять, почему она ни с кем не дружит.
        Однажды Захра шла по широкому коридору в одном из корпусов университета и, проходя мимо группы сокурсниц, стоявших у огромного окна спиной к ней, услышала реплику одной из них:
        - А вот говорят, Захра такая красивая, а ведь у нее нету молодого человека, с кем она дружит.
        - Откуда ты знаешь, не будет же она тебе говорить, - возразила ей другая.
        - Не дружит, потому что не шастает глазами по сторонам, как некоторые, - заключила третья.
        Захра прошла мимо, но разговор этот ее неприятно задел.  Действительно, она ни с кем не дружила и дружить не думала.  Какая порядочная девушка дружит с парнем?  Другое дело, если к ней сватаются или она помолвлена.  О замужестве Захра и не думала, так как ее старшая сестра Заира не была еще замужем.  И что значит дружить с парнем?  Ходить взявшись за руки, как в индийских фильмах?  Ходить в кинотеатр вместе?  Или сидеть в ресторане, как показывают по телевизору?  Это же распутство.  К чему это приводит, известно очень хорошо.  От всего этого нужно держаться подальше.
        И Захра держалась подальше и не знала, каким уважением она пользуется среди молодых людей.  Никогда и никто не проронил ни одного плохого слова про нее за все время учебы в университете, а если и нашелся бы такой, то получил бы отпор от слушающих.
        Годы шли.  Захра перешла на пятый курс и готовилась к дипломной работе.  Однажды по окончании очередной пары занятий она зашла в кафетерий университета, чтобы перекусить, и заметила там одиноко сидящую за столом Цармаеву Айну, одноклассницу Заура, ту самую, которой она показала подкинутое ей письмо. 
        - Привет, Айна, - сказала она присаживаясь рядом.
        - О, Захра, - воскликнула та, обрадовавшись ей. – Какими судьбами?
        - Хотела покушать, но увидела тебя.
        - Тогда беги скорее, купи себе что-нибудь покушать.  Сейчас будет перемена, и народу будет полно.
        Захра оставила сумку рядом с Айной и поспешила к прилавку.  Через пять минут она вернулась с разносом в руках, на котором стояли тарелка с супом, стакан горячего чая и сдобная булочка.
        - Скоро будет наш выпуск, - вздохнула Айна, учившаяся на историческом факультете. – Как быстро время пролетело.
        - Да, время летит.  А помнишь наш школьный выпуск? – сказала Захра с грустью в голосе.
        - Конечно.  Как будто вчера было.  И наши одноклассники… Где они сейчас?
        Тут Захра немного замялась.  Ей вдруг захотелось задать подруге давно мучавший ее вопрос о Зауре, и это был удобный момент.
        - Айна, - начала она неуверенно, - а куда подевался этот ваш… ммм…
        - Кто? – живо заинтересовалась Айна.
        - Ну, он отличником у вас был, - сказала Захра, боясь произнести имя Заура, чтобы та не догадалась о ее чувствах к нему. - Ну тот, который мне письмо подбросил.
        - А! Наш Заур? – ответила Айна улыбнувшись. – Так он в Москве учится в Автомобильно-дорожном институте.
        - В Москве?  Вот в чем дело?
        - А в чем дело? – недоуменно спросила Айна.
        - Он же мой почти сосед.  Я его иногда видела, когда в школе училась, а тут пропал.  Ни слуха, ни духа.  Последний раз видела его четыре года назад.  Вот и подумала, не случилось ли с ним чего.
        - Да нет, все у него нормально, – успокоила ее Айна. – Наверно скоро приедет домой, если в Москве не оставят при институте.  Такое бывает с хорошими студентами.  Кстати, могу узнать о нем поподробнее.
        - Да нет, не стоит, - начала отнекиваться Захра, стараясь показать, что он ей неинтересен. 
        Но Айну не так легко было провести. До начала лекции оставалось десять минут, и подружки распрощались.
        - Пока, милая, - сказала Айна на прощание. – Как узнаю новости про Заура, сразу тебе сообщу.
        Захра только улыбнулась в ответ, но ничего не сказала.  Обещание Айны очень ее обрадовало.  Наконец-то она узнает хоть какие-то новости про Заура.  Столько времени прошло в полном неведении о нем.  Как он жил в Москве все это время?  А может он там познакомился с москвичкой?  При этой мысли Захре стало тревожно.  Она вспомнила свой необдуманный поступок в автобусе тогда, четыре года назад. В тот момент он ей показался оправданным, но сколько раз с тех пор она терзала себя за это.  «Как я могла? – думала она все это время. - Как я могла?»  Мысли Захры вернулись к Цармаевой Айне: «Вот настоящая подруга, сама вызвалась помочь, и просить не понадобилось.  Я и не смогла бы попросить такое.»
        Так, в ожидании новостей о Зауре, прошло еще несколько дней.  Наступила пятница.  Дослушав до конца единственную лекцию в тот день, она заглянула в кафетерий, надеясь увидеть там Айну.  Захра заглядывала туда теперь каждый день после их последней встречи, но подруги всё не было.  Она вышла из университета, на пороге которого как обычно толпились студенты, и, щуря глаза от весеннего солнца, направилась к остановке троллейбуса, чтобы поехать домой, где уже шли приготовления к обряду бракосочетания ее старшей сестры Заиры.  На остановке кроме нее стояли в ожидании троллейбуса старушка и женщина с ребенком.  К ним присоединились двое молодых людей, разговаривавших между собой на хорошем ингушском.  «Не местные, - подумала Захра. – Наверно, из Ингушетии приехали.»  Проживавшие в Грозном ингуши разговаривали на смеси ингушского с русским.  Мимо остановки шагали прохожие, спешившие по своим делам.  Несмотря на несостоявшуюся встречу с Айной настроение у Захры было приподнятое из-за теплой весенней погоды.
        Стоявшие рядом парни вдруг перестали разговаривать и посмотрели на Захру, которой стало не по себе от их взгляда.  Она смотрела перед собой, не подавая виду и стараясь не замечать их присутствия.  Ей показалось, что одного из них повыше ростом и с горбатым носом она уже где-то видела.  Захре стало тревожно, и она отошла от них подальше.
        Подошел троллейбус, парни не стали почему-то заходить.  Захра облегченно вздохнула, когда двери захлопнулись и троллейбус тронулся.  «Где я его видела? – думала она задумчиво смотря в окно, в котором виднелись корпуса родного университета. – Ну да, там, в этом корпусе, на одном из этажей и видела.» 
        Захра вспомнила, как месяца два назад этот горбоносый ходил по коридору с какой-то бумажкой в руках да на студенток поглядывал.  Она тогда стояла у дверей аудитории в ожидании начала лекции, а он остановился рядом с ней и стал разглядывать ее самым бесцеремонным образом, так что она уже собралась нагрубить ему, как вдруг тот отвел свой взгляд.  Наверно догадался, что сейчас получит.
        Пересев с троллейбуса на автобус-пятерку, Захра вышла на своей остановке и зашла по дороге в сапожную мастерскую, чтобы забрать свои туфли.  Выйдя оттуда, она увидела Лейлу вместе с их общей соседкой, тоже спешивших вернуться домой после работы. 
        - А вот и Захра, - сказала Лейла, обрадовавшись встрече.
        - Здравствуйте, девочки, - ответила Захра дождавшись, пока они поравняются с нею.
        - Как дела в университете? - спросила соседка.
        - Скоро диплом защищать.  Забот полон рот.
        - Новость слышала?
        - Какую новость?  Нет.
        - Помнишь Залину, соседку нашу?  Она выше нас жила у поляны.
        - Да, а что с ней? – заинтересовалась Захра.
        - Ее вчера украли замуж.
        - Не может быть!  Как украли?  Кто?
        - Да мало ли кто?  Не знаю.  Украли и все.  Средь бела дня набросились, затолкали в машину и увезли ее джигиты, горные орлы наши, - соседка заговорила с сарказмом.
        Захра не знала, смеяться ей или грустить.  Она слышала много историй про краж невест, и чаще всего их рассказывали с шутками и прибаутками.  Бывали кражи с драматичным и даже трагичным исходом с убийством невинных людей, но такое бывало крайне редко.  И вот впервые для Захры украли девушку, которую она хорошо знала.  Залина была красавица, сирота.  Она жила с матерью и младшим братом.  Отец ее умер в автомобильной аварии несколько лет назад.
        - А в милицию сообщили? – неуверенно спросила она.
        - Какая еще милиция? – фыркнула соседка недовольно. – Разве такие дела в милиции решают?  Туда сообщишь, а у них одна забота – с кого бы взятку содрать, чтобы дело закрыть.  У семьи джигита будет больше расходов, чтобы дело уладить, вот и вся разница.
        - А что теперь будет? – спросила наивная Захра.
        - Начнутся переговоры между семьями.  Бедную Залину начнут обрабатывать, промывать мозги, принуждая ее согласиться выйти замуж за негодяя по своему согласию.  В ход пойдут обман, уговоры, обещания, ласки, угрозы, лесть, комплименты, подарки, посулы.  Позовут старейшину, попросят уладить.  Старейшина уладит.  Залина под конец не выдержит и даст свое согласие.  С этого момента ласки и комплименты прекратятся, на Залину наденут хомут, она будет рожать детей мерзавцу, укравшему ее, а ее саму всю оставшуюся жизнь будут убеждать в том, насколько она счастливая, выйдя замуж за их любимого оболтуса.
        Голос соседки дрожал от гнева.  Она замолчала. 
        - Бедная Залина, - вздохнула молча слушавшая монолог соседки Лейла.
        - Мерзавцы, подонки.  Сироту решили красть, дочь беззащитной вдовы.  Какие храбрецы. – не успокаивалась соседка.
        В это время их догнала белая шестерка «Жигули», которая шла подозрительно медленно.  Несмотря на многочисленные ухабы на покрытой гравием без асфальта улице Алексеева, машины обычно ездили тут быстрее, чем эта.  Захра, задумавшаяся о судьбе бедной Залины, бросила короткий взгляд на шестерку и к своему удивлению обнаружила в приспущенном окне пассажира, сидевшего рядом с водителем, тот самый горбатый нос, который уже был знаком ей.  «В гости наверное едут.  Интересно, к кому?» - подумала Захра и стала смотреть вослед машине, надеясь увидеть, где она остановится.  Но шестерка не останавливалась, а продолжала свой путь, пока совсем не исчезла из виду.
        Попрощавшись с кузиной и соседкой, Захра открыла калитку своего дома и зашла во двор.  К ней навстречу подбежал племянник Башир, которому пошел пятый год.
        - Тетя! – крикнул он. – Что ты мне принесла?
        Захра улыбнулась и вынула из сумки заготовленную для него плитку шоколада.  Баширик был в восторге:
        - Мама! Мне тетя шоколад купила! – торжествующе выкрикнул он и побежал к маме показывать свой подарок.
        В дверях дома показалась Хурия.
        - А ты сказал спасибо тете? – сказала она ему с укоризной.
        - Тетя, спасибо! – поблагодарил он Захру звонким голосом.
        - Живи долго, - улыбнулась ему Захра.
        Кроме Хурии в доме были и другие гости, прибывшие по случаю сватовства Заиры, старшей сестры Захры.  Сватов ждали этим вечером, а потому приготовления шли полным ходом.  Захра быстро переоделась и включилась в общую суматоху.  К счастью, это была пятница перед субботой, не надо было беспокоиться о подготовке к занятиям в университете. 
        Мужчины собрались во времянке, а в головном доме находились только женщины.  Это были тети Захры по отцовской линии, сидевшие на диване и стульях вдоль стены и беседовавшие между собой.  За большим столом в центре комнаты суетились многочисленные двоюродные сестры.  Некоторые приехали из Ингушетии специально по этому поводу.  Кто-то готовил десерт для гостей, кто-то месил тесто для пирогов и тортов.  Захра поздоровалась со всеми своими тетками. 
        - Захра, ты ли это?
        - А какая ты красавица стала.
        - Как твоя учеба в университете?
        - Смотри, как бы тебя не украли.
        Захра скромно отмалчивалась от комплиментов и переходила от одной тети к другой, обнимая и расспрашивая о здоровье, семье, детях.  Закончив приветствовать их, она приступила помогать маме, месившей тесто за столом.  Вскоре пришла Лейла, успевшая переодеться по случаю.  Она с радостными возгласами прошла ту же процедуру приветствования своих тетушек.  Настроение у всех было праздничное.
        - Тетя Асия, - возмутилась Лейла, подойдя к маме Захры, - отдайте мне тесто.  Мы все сделаем сами, а вы отдыхайте.  Наработались уже за всю жизнь.
        Асия нехотя и с улыбкой уступила просьбе Лейлы.  Непривыкшая сидеть без работы, она неуверенно отошла от стола, чтобы отмыть налипшие на руки кусочки теста, а затем присоединилась к обществу своих золовок.
        - Как себя чувствует Заира? – спросила ее Марем, старшая сестра отца Захры.
        - Она у себя в спальне, – ответила Асия и добавила после короткой паузы. - Плачет.
        - Это от волнения, - заметила Марем. – Тебе не стоит оставлять ее одну надолго.  Присматривай за ней.  Она сейчас нуждается в твоей поддержке, как никогда.
        - Я спокойна за Заиру, - включилась в разговор Маржан, ее сестра. – Я знаю семью жениха.  Это достойные люди.  И с женихом ей повезло.  Иди, Асия, посмотри, как она там.
        Асия согласна кивнула головой и удалилась в спальню Заиры, которая сидела в окружении своих кузин, предлагавших ей надеть тот или иной наряд и старавшихся отвлечь ее своими разговорами.  По комнате бегали и шумели две нарядно одетые маленькие девочки, наполняя ее своими звонкими криками.  Это были младшие кузины Захры, чувствовавшие, что в доме происходит что-то необычное, но непонимавшие еще своими детскими головками, что именно.  Увидев вошедшую Асию, все как по команде притихли, даже маленькие девочки.  Заира посмотрела на маму и попыталась улыбнуться, но следы от слез скрыть было невозможно.  Асия присела рядом.
        - Ну, о чем вы тут шушукаетесь? – спросила она присутствующих уставшим голосом.
        - Я предлагала Заире выйти к гостям в чукхи (1), - затараторила Зарема, младшая сестра Захры, - а Мадина говорит нет, потому что в чукхи одеваются только в день свадьбы.
        - Вот давай спросим у тети, кто прав, - вступила в разговор Мадина. – Тетя, правда, что в чукхи можно одеваться только в день свадьбы?
        Асия слушала девочек с улыбкой на лице и наконец промолвила:
        - Раньше девушки носили чукхи каждый день, а на свадьбу одевали выходное чукхи.  Но в наши дни чукхи уже не носят, поэтому сегодня можно выйти к гостям в обычном платье.
        - Вот видишь, Зарема, я была права, а ты спорила со мной, - сказала Мадина с торжеством в голосе.
        - А все равно можно в чукхи, мне нравится чукхи, - протянула Зарема с обидой в голосе.
        - Гости прибудут через два часа, будь готова, - сказала Асия, обращаясь к Заире и лаская ее по волосам.
        Она посидела с ними еще минут десять.  Справа и слева от нее стояли, оперевшись локтями на ее колени, две младшие кузины Захры.  Они все это время молча и с серьезным видом смотрели на Асию, которая наконец встала со вздохом со своего места, приложила палец ко рту и сказала им:
        - Смотрите, не шумите тут сильно.
        - Не будем шуметь, тетя, - ответили те в один звонкий голос.
        Асия вышла, а гости действительно прибыли в назначенный час без опоздания.  Из машины вышли отец жениха, два его дяди и мулла.  Водитель остался стоять у калитки, но, по настоянию отца Захры Абдул-Рахмана, он согласился ожидать окончания церемонии бракосочетания в отдельной комнате во времянке.  Гостей провели в гостиную, где их ожидал богато накрытый стол.  Их усадили на почетные места вдали от дверей, а хозяева, отец Захры и ее дядя, заняли места поближе к дверям.  Роль тамады досталась мулле.  После непродолжительного разговора все вместе приступили к еде, которой гости остались очень довольными.
        - А кто приготовил этот торт? – поинтересовался мулла с улыбкой на лице. – Должно быть невеста.
        Пришлось позвать Асию, чтобы ответить на вопрос муллы.
        - Асия, кто та умелица, приготовившая этот торт, - спросил Абдул-Рахман свою жену.
        - Это Хурия, старшая наша дочь, - ответила Асия с благожелательной улыбкой на лице.
        Абдул-Рахман был приятно удивлен и раздосадован одновременно: он и не знал о талантах своих дочерей, не интересовался.
        - А я подумал, что это невесты работа, - сказал мулла. – Очень вкусно.  Я никогда такого еще не пробовал.
        - А невесту сегодня мы освободили от всех забот, но она у меня тоже умелица.
        - Понимаю, это ее день.  Я надеюсь, что мы еще сможем засвидетельствовать ее умение, но уже в доме жениха. – Мулла доброжелательно засмеялся, посмотрев на отца жениха, сидевшего справа от него и с улыбкой слушавшего разговор. – Спасибо тебе, Асия, за таких дочерей.
        Асия устало улыбнулась и скромно опустила глаза.
        Закончив кушать, мулла воздал хвалу и благодарность Аллаху за еду и помолился за благополучие дома отца невесты.  Воздев руки к небу, сидевшие за столом повторяли «Аминь» за молитвой муллы.  Наконец, он попросил пригласить невесту в комнату.  Заира вошла в сопровождении Асии, боясь взглянуть в сторону присутствующих.  Она сильно волновалась и все время смотрела в пол.  На ней было длинное платье, закрывавшее все тело, а на голове была повязана шелковая шаль, покрывавшая всю голову и красиво со вкусом спадавшая на плечи и грудь.  Очарованные гости спешно опустили взгляды.  Мулла начал церемонию с Именем Аллаха Милостивого Милосердного:
        - Мы собрались сегодня для того, чтобы провести обряд бракосочетания между Ахмадом, сыном Абдуллы, и Заирой, дочерью Абдул-Рахмана, в присутствии свидетеля со стороны жениха и в присутствии свидетеля со стороны невесты.
        Мулла назвал имена свидетелей, которые согласно кивнули, услышав каждый свое имя.
        - Заира, твой жених предложил тебе в качестве свадебного подарка махр деньги в сумме двух тысяч рублей.  Согласна ли ты принять этот подарок и стать женой Ахмада, сына Абдуллы?
        Заира стояла, боясь пошевельнуться.  Она как-будто ничего не слышала.  Наступило молчание, которое прервал мулла:
        - Согласно Шариату, молчание невесты означает ее согласие.
        Мулла повторил свой вопрос, обращенный к Заире, во второй раз.  Заира вновь промолчала.  Асия беспокойно посмотрела на нее.  Мулла повторил свой вопрос в третий раз.  И тогда Заира кивнула согласно головой.  Все облегченно вздохнули, но мулла заверил присутствующих, что не было причин беспокоиться, так как молчание невесты и в третий раз означает ее согласие.  Мулла позволил Заире покинуть комнату.  Она вышла в сопровождении матери, а мужчины воздали хвалу Аллаху, помолились за Его посланника (да благословит его Аллах и приветствует), а затем за благополучие и счастливую совместную жизнь новобрачных.
        Свадьбу решили сыграть через месяц, назначили день.  Сразу после церемонии, гости засобирались уходить.  Отец жениха и его дяди обнялись со своими новыми родственниками-мужчинами, обменявшись взаимными пожеланиями добра и всяких благ обеим семьям и новобрачным.  После короткого разговора с Асией и с остальными женщинами дома невесты, гости подозвали к себе двух маленьких девочек, с любопытством поглядывавших на них все это время у дверей спальни.  Взяв их на руки и спросив у каждой ее имя, они положили им в карман по крупной купюре денег несмотря на протесты женщин.  Девочки виновато поглядывали вокруг, не понимая, что происходит.  Не остался без внимания и Баширик.  Ему тоже вручили купюру, с которой он побежал к маме, стоявшей в стороне вместе с Захрой и Лейлой.  Перед уходом мулла обратился к Асии, поблагодарив ее за дочь, за ее хорошее воспитание, и пожелал ей всякого блага.  Асия скромно выслушала речь муллы и тоже поблагодарила его за теплые слова.  Проводив гостей, они вернулись в гостиную, куда пригласили Заиру.  Спать никому не хотелось.  Так и просидели они почти всю ночь, беседуя и обсуждая события прошедшего дня.
_________
1. Национальное платье ингушских женщин


43

        Суббота прошла в обсуждении планов подговки к свадьбе.  Асия поручила Хурии, Заире и Захре поехать в воскресенье на барахолку и купить для Заиры все необходимое к свадьбе.  Это были приятные заботы, и все трое встали с утра пораньше в воскресенье и отправились на автовокзал на площади «Минутка», откуда отходили автобусы на барахолку.  Народу на автовокзале было полно, но и автобусов хватало.  Миниавтобусы марки ПАЗ, или, как их называли в народе, пазики, быстро наполнялись пассажирами и спешно отходили от автовокзала.  Мало кого волновало, откуда их здесь столь много.  Частная собственность в социалистическом государстве была запрещена и каралась крупными тюремными сроками.  Автобусы были государственными, а государство боролось с барахолками, с этими рассадниками капитализма, как могло.  Тогда почему здесь столько государственных автобусов, обслуживающих антигосударственные барахолки?  А секрет раскрывался просто.  Водители попросту самовольно сходили с линии, пропуская регулярные рейсы и оставляя обычных пассажиров без транспортного обслуживания.  Зато посетители барахолок были довольны, и водители были довольны, потому что в такие дни они могли хорошо заработать.  Транспортная организация города пыталась бороться с этим явлением, но безуспешно.  Проверки на линии обычно заканчивались наказанием пары десяток водителей, которые и не думали останавливаться на достигнутом, и в следующее воскресенье неизменно появлялись на своих пазиках в местах скопления посетителей стихийных рынков, как их называли в газетах. 
        Три сестры благополучно добрались до барахолки.  Их пазик нёсся на базар, не останавливаясь.  Рынок был действительно стихийным, поистине народным.  Автобус остановился вдалеке от барахолки, чтобы не застрять в пробке.  Пришлось выйти и шагать до торговых рядов пешком.  Милиции не было, никто из представителей властей не присутствовал на месте и не контролировал ситуацию.  Повсюду сновали люди, несшие сумки или катившие перед собой или за собой маленькие тележки с товаром.  Легковые автомобили и даже редкие рейсовые автобусы, прибывшие из других регионов Кавказа, что можно было легко узнать по номерам, старались пробиться вперед через узкую полосу Петропавловского шоссе, остававшуюся еще свободной от машин.  Справа и слева от шоссе на обочине и далеко за ней стояло множество автомобилей, припарковавшихся прямо на пахоте.  Во всем чувствовалась народная самоорганизация.  Несмотря на видимый беспорядок, люди следовали неким неписанным правилам, которые всеми соблюдались, что позволяло избегать блокирования движения людей и машин.  В сторонке от шоссе то тут, то там поднимался дымок от мангалов, где желающим покушать предлагались шашлыки, пирожки, напитки и прочая снедь.
        Сестры без труда добрались до торговых рядов и приступили к осмотру товаров, который лежал прямо на земле на полиэтиленовых пленках.  Ряды казались нескончаемыми.  Они были везде, куда ни кинешь глаз.  Тут можно было найти практически все необходимое.  Оставалось только гадать, каким образом такое возможно в социалистическом государстве.  Рынок выделывал чудеса, и социализм неизменно проигрывал рынку.
        К радости торговцев и покупателей, день стоял солнечный, а редкие облака на небе не предвещали дождя.  Дождь был главным врагом барахолок, он мог разогнать базар в считанные минуты.  Милиции на это требовалось больше времени.
Наступил полдень, время прошло незаметно для сестер.  Они успели купить для Заиры постельные принадлежности, одежду, обувь, украшения.  Особенно им понравилось импортное платье, изготовленное в ФРГ по последней моде, японский зонтик фирмы «Три слона» и туфли на высоком каблуке немецкой фирмы «Саламандер».  И с подарками от невесты для членов семьи жениха им повезло.  В общем, день прошел удачно, и они вернулись домой к вечеру уставшие, но довольные.
        Захра сразу же после ужина села готовиться к своим занятиям на понедельник.  Пятый и последний курс подходил к концу, и вскоре предстояла защита дипломного проекта.  По этой причине занятий было мало, студенты были предоставлены самим себе.  Она освободилась к одиннадцати часам утра и, перед тем как поспешить домой, вновь заглянула в кафетерий в надежде увидеть там Цармаеву Айну и услышать от нее новости про Заура.  Айны там и на этот раз не оказалось, и расстроенная Захра направилась к выходу.  Выйдя из корпуса университета, она зашагала как обычно по широкому тротуару в сторону остановки троллейбуса.  Кругом было безлюдно, и только слева от нее за огромным пустырем, который еще не успели застроить, сновали люди вокруг маленького овощного базарчика рядом с пятиэтажными корпусами жилого микрорайона.  Справа стояла другая длинная пятиэтажка, перед которой были посажены тенистые деревья, полностью закрывавшие первые этажи здания.  Захра шла быстро, держа руку на сумке, длинные ручки которой она накинула на плечо и где лежали ее рабочие тетради.  Она посмотрела вперед, до остановки оставалось метров сто, она была пуста.  «Значит, троллейбус уже ушел», - подумала она с досадой и сбавила шаг.  Впереди из-за угла пятиэтажки показался молодой мужчина.  Все время оглядываясь, он направился в ее сторону.  Захра насторожилась: это был снова он, горбоносый.  Ее охватило беспокойство.  Она оглянулась в надежде увидеть людей на тротуаре позади, но там никого не было.  Дорога тоже была пуста, и только там вдалеке к ней приближалась белого цвета машина.  Захра подняла голову, чтобы посмотреть поверх крон деревьев на балконы и окна пятиэтажки справа от нее, но и там не было видно ни одной живой души.  Она сжала рукой сумку и решительно зашагала вперед.  Захра почти поравнялась с ним, но тот равнодушно смотрел перед собой и, казалось, не обращал на нее внимания.  Она немного успокоилась, как вдруг слева от нее остановилась белая шестерка.  Обе двери раскрылись одновременно, и из нее выскочили два парня.  В следующее мгновение она почувствовала, как ее схватили за правую локоть.  Это был горбоносый.  Захра запомнила выражение его лица в тот момент: страх и отсутствие интеллекта. 
        - Эй! – крикнула она. – Тебе чего?!  А-ну отпусти!
        Она выпустила сумку и попыталась оттолкнуть от себя нападавшего, как вдруг кто-то схватил ее за левую руку.  В следующий миг обе ее руки оказались за спиной.  Впереди нее сновал третий и все время пытался приложить к ее лицу вонючую тряпку.  Она отворачивала лицо в стороны, но тряпка все время оказывалась перед ее носом.  Захра издала душераздирающий и полный отчаяния крик.  Тогда горбоносый приложил к ее рту свою руку и в таком виде они затолкали ее на заднее сиденье машины.  Ей стало плохо от тряпки.  Машина тронулась и, быстро набрав скорость, умчалась прочь от этого места.
        Захра пришла в себя минут через десять.  Она стала оглядываться, пытаясь понять, что с ней произошло.  В салоне машины, в которой она ехала, стоял тот самый дурной запах от тряпки.  Справа от нее сидел незнакомый ей молодой человек, который взглянул на нее и сказал своим дружкам на ингушском языке:
        - Сом йалар ерам (1).
        Сидевший слева захихикал.  Это он совал ей тряпку под нос.  Горбоносый сидел рядом с водителем и молчал.  В зеркале заднего вида можно было увидеть только часть лица водителя.  Захра приложила руку ко лбу, у нее болела голова.  Она попыталась собраться с мыслями, но ей это плохо удавалось.  Машина мчалась мимо каких-то заводских корпусов, мимо огромного диаметра труб, которые внезапно уходили в землю, а потом так же внезапно из нее возникали.  Прошло еще минут пять.  Она постепенно стала приходить в себя.
        - Очнулась, красавица? – сказал сидевший слева, все время хихикая.
        Захра ничего не ответила, а только смотрела в окно, стараясь понять, где они и куда едут.  «Заводской район, - догадалась она наконец. – Значит, мы все еще в Грозном.  Может, удастся криком привлечь людей.»  Было совсем светло, полдень.  «Нужно быть начеку, - думала она, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями. – Как только предоставится случай, не упусти.»  Она откинулась на спинку сиденья, оторвав руку ото лба, и закрыла глаза.  Машина ехала, не останавливаясь.  Наконец Захре стало лучше.  Она открыла глаза и стала приглядываться к своим похитителям.  Ей стало понятно, что ее украли для замужества.  При этой мысли она вздрогнула всем телом.  «Вот так наверно и Залину крали,» - подумала она с отвращением.
        - Чего дрожишь? – спросил ее сосед справа. – Мы тебя не собираемся кушать.
        - Оставь ее в покое, - послышался гнусавый голос молчавшего до сих пор горбоносого.
        - Смотрите, как бы у вас бензин не закончился, - сказала им Захра, не зная как им досадить.
        - Бензина полный бак, - произнес водитель, стараясь казаться уверенным в себе, но в его голосе чувствовалась нервозность.
        - Что же вы так дрожите от страха, орлы горные? – нашлась Захра, чем их уколоть, вспомнив эпитеты, которыми изобиловала речь ее соседки, когда та возмущалась похитителями бедной Залины.
        Те промолчали, посчитав благоразумным проглотить обиду.
        - Какие джигиты!  Вчетвером на беззащитную девушку напали.  А как они меня скрутили!  Классика жанра.  Вам нужно в кино сниматься с такими талантами.
        Наступило тягостное молчание.  Машина выскочила из лабиринта заводов и мчалась по открытой дороге.  «Черноречье, а вот и Грозненское море, дамба, выезжаем за город на трассу,» - мелькали мысли в голове у Захры.
        - А жених кто? – спросила она их. – Уж не ты ли, горбоносый?  Я горбоносых не люблю. Они гундосят противно. 
        Сидевший слева вновь захихикал.
        - И идиотов тоже! - прикрикнула на него Захра, развернувшись.
        Она заплакала и потянула к себе сумку, которая к счастью не выпала при нападении на нее, а осталась висеть на плече.  «Хоть конспекты сохранились, - подумала она, доставая из нее носовой платок. – Что теперь будет с родителями, когда узнают, что случилось?  А дипломная?  Что будет с дипломной?»  При мысли о родителях слезы полились ручьем.
        - Останови машину! – крикнула она водителю, но тот не среагировал. – Эй ты! Я с тобой разговариваю.
        - Успокойся и не кричи, - прогундосил горбоносый.
        - Йовсараж (2)! – парировала Захра. – Высечь вас мало за такие дела.
        Она вытащила из сумки толстую общую тетрадь с конспектами и постаралась забыться, читая их, но это не помогало.  Исписанная ее рукой страница подрагивала перед глазами из-за езды, но мысли упорно крутились вокруг происшедшего, а машина уносила ее все дальше и дальше от родного дома.  Слезы Захры падали на страницу тетради, размывая чернила шариковой ручки.  Она перевернула ее, и теперь ее слезами стала покрываться следующая страница, а потом следующая, а потом следующая…
__________
1. Она проснулась.
2. Хулиганы


44

        Прошло более часа.  Машина замедлила ход, подъезжая к Назрановскому перекрестку.  Тут всегда было много людей, и Захра приготовилась, чтобы закричать, как только похитители откроют окно машины.  К ее досаде, никто из них не стал открывать ни окон, ни дверей, а соседа слева похоже укачало.  Он мерно дышал, посапывая.  Машина стала заворачивать в город.  Захра посмотрела влево, чтобы убедиться в том, что тот заснул. Да, так и есть.  В следующий миг она всем телом рванулась к двери и смогла ухватиться за подъемную ручку окна.  Изо всех сил повернула она ручку вправо, но та уперлась во что-то и не крутилась.  «Влево крути!» - мелькнула мысль, но не успела.  Сидевший слева проснулся и схватил Захру за руку, стараясь оторвать ее от ручки окна.  Тогда она закричала с такой силой, что водитель от испуга подскочил на своем месте.  Машина слегка вильнула.  Захру силой усадили на место.  Она стала бить их локтями, но те ехидно посмеивались над ее усилиями.
        - Ух ты! - фыркнул сосед справа. - Сопротивляется.
        Повиляв по кривым пыльным улицам Назрани без какого-либо дорожного покрытия, машина заехала в незнакомый Захре район.  Через лобовое окно вдалеке она увидела назрановскую вышку, предназначения которой она не знала, но которая находилась недалеко от автовокзала.  Слева виднелись знакомые очертания мукомольного завода.  Захра попыталась сориентироваться.  «Здесь рядом должен быть городской рынок, но почему я не узнаю этого места?» - думала она, стараясь запомнить приметы района.  Они остановились у одного из домов.  Никто из машины не выходил, водитель посигналил.  Через минуту открылась дверь, ведущая во двор.  Оттуда выглянула молодая девушка с непокрытыми волосами и босыми ногами.  Увидев, кто приехал, она радостно улыбнулась и подбежала к машине, прося, чтобы ей открыли дверь.
        - Д1а йал, д1а йал (1), - прогнусавил горбоносый и махнул ей недовольно рукой, но лицо его при этом расползлось в самодовольной улыбке.
        Похититель слева не остался в стороне.
        - Приехали, приехали.  Все нормально.  Операция прошла успешно, – повторял он, все время хихикая.
        Ворота подернулись и стали медленно распахиваться.  Машина въехала во двор.  Джигиты вышли и стали самодовольно потягиваться после долгой езды.  Захра не двигалась, ей был отвратителен этот двор, эти людишки, этот дом, эта улыбающаяся девушка.  Все здесь вызывало омерзение.  «Куда я попала?  Почему?  За что?» - спрашивала она себя и на находила ответа. 
        Девушка заглянула в салон.
        - Приехали, красавица, выходи, - сказала она, громко хохоча, отчего салон наполнился крепким запахом чеснока, который шел из ее рта.  Выпрямившись, она обратилась к водителю:
        - А у тебя вкус, Султан, мо-ло-дец! – протянула она ему последнее слово. – Пойду маму позову.
        С этими словами она бросилась к ступенькам крыльца и, быстро взбежав по ним, исчезла за дверьми.  Прошло несколько минут, прежде чем оттуда показалась пожилого возраста женщина.
        - Невесту они украли! Да вас бы за это…- громко ворчала она, еще не решив, что полагается за это. – Где она?
Ее бесформенное тело приблизилось к машине.  Тяжело дыша, она встала у двери и, не наклоняясь к окну, произнесла:
        - Выходи, девочка, ты у себя дома.
        Не заметив никакой реакции на свои слова, женщина рассердилась:
        - Выходи, я сказала, хватит капризничать.  И зачем тебя нужно было красть?  Не легче ли было сосватать.  Ох уж эта молодежь!  Чего только не вытворяют, а ты потом разбирайся.
        Женщина продолжила недовольно ворчать, а затем снова обратилась к Захре:
        - Выходи, хватит там сидеть.
        Подождав еще немного, она развернулась, чтобы вернуться в дом, приговаривая:
        - Ну ничего.  Стерпится-слюбится.  Хамзатик! – обратилась она к рядом стоящему дворовому мальчику, - живи долго, мой мальчик, сбегай позови отца, он в доме брата находится.  Сообщи ему, что его сыночки тут натворили.
Хамзатик согласно кивнул головой и бегом удалился.  Он вернулся через минут десять в сопровождении группы мужчин разных возрастов.  Похоже, это была их родня.  Те с любопытством окружили машину, чтобы увидеть пленницу.  Затем они стали поодиночке отходить, чтобы поздравить отца жениха и пожелать его сыну счастливой супружеской жизни.  Один из них с огромным пузом стал громко расхваливать Султана:
        - Молодец, племяш.  Какую невесту отхватил!  Вот так должен поступать настоящий мужчина!  Дай Бог, чтобы у тебя была с ней счастливая жизнь.
        На обрюзгшем лице его не читалось ни одной мысли, кроме желания сытно покушать.  Им оказался дядя жениха.  Отец же начал отдавать указания собравшимся.
        - Так, - сказал он, обратившись к низкого роста тщедушному мужчине, - товарищ Арахиев, вы нейтральная сторона, будете стоять между нами и роднёй невесты.  Первым делом надо съездить в дом старейшины и попросить его уладить это благое дело после того, как невеста согласится, конечно.
        Арахиев, польщенный оказанным ему доверием, выпрямился, чтобы показать свою готовность выполнить порученное дело.  Его лицо стало необычно серьезным, что резко контрастировало с обычным для него беспечным выражением.
        Пока отец жениха говорил, во дворе стали собираться любопытные всех возрастов и полов.  Много было женщин, которые норовили подойди поближе к машине и увидеть похищенную.  Уж они-то в отличие от мужчин на похвалы не скупились.
        - Ва устаз!  Ва устаз! – громко причитала одна, хватаясь рукою за грудь. - Какая красавица досталась нашему Султану.
        - А я его помню маленьким мальчиком.  Вот теперь женатый стал, – всплакнула другая тетка, успевшая отойти в сторонку и утиравшая платком слезинку с глаза.
        - Выходи, моя девочка, ты у себя дома, - повторяли Захре, как заведенные, подходившие и отходившие тетки, - будьте счастливы, долгой вам совместной жизни.
        - Не надо плакать, выходи дочка, - жалобно тянула другая.
        - Это она от счастья плачет, - блеснула интеллектом третья.
        Настала очередь девушек и женщин помоложе поглядеть на похищенную.  Эти отходили от машины молча с натянутыми улыбками.  Красота Захры вызывала у них невыносимую зависть, с которой они не могли справиться.  А та девушка, первой встретившая их, больше не хохотала и со сжатыми челюстями стояла в сторонке.
        Захра сидела посередине сиденья, чтобы находиться как можно дальше от окон, в которые непрестанно заглядывали незнакомые ей рожи.  Одна рожа сменяла другую.  Некоторые улыбались, другие выражали любопытство.  Захра отрешенно смотрела перед собой и утирала слезы носовым платком.  «Неужели это со мной наяву происходит? – думала она, перестав обращать на них внимание. – Неужели это не сон?»  Собравшиеся постепенно начали расходиться.  Открыв дверь, к ней заглянул отец жениха:
        - Ну, хватит упрямиться, - сказал он деловито, как будто дело уже было решено и оставалось только уладить пустые формальности, - давай выходи.  Женщины уже кушать приготовили, а ты наверно голодна. Давай, давай, выходи, слышишь меня?
        Но Захра его не слышала, и тот наконец отошел.  Вокруг машины стали собираться дети.  Одни смотрели в окно, приложив руки к стеклу, а другие корчили рожицы, как мартышки, третьи смотрели на нее с любопытством и страхом в глазах.
        - А ну марш отсюда! - прикрикнул на них горбоносый.
        Детвора с криками разбежалась.
        Время шло.  Начало смеркаться.  Во дворе все время находился кто-то из мужчин.  «Охрана, - подумала Захра, - боятся, что сбегу.  Как там мама с папой?  Наверно, уже спохватились и ищут меня.»  Она заплакала с новой силой, сердце ее сжалось при мысли о родителях.  Тяжело было осознавать, что она явилась причиной их горя.
        Время от времени к ней подходили женщины дома и уговаривали выйти из машины, умоляли ее согласиться стать женой Султана, расхваливая его до небес. И для Захры у них был заготовлен целый арсенал похвал.
        - Ах, какая красавица!  Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить.
        - Куколка!  Ну, живая куколка!
        - Ну согласись, доченька.  Не уходи от нас. 
        - Мы тебя любим.  Скажи «да».  Всего одно слово.  Осчастливь нас!
        - Солнцеликая!  Уже стемнело, а во дворе всё ещё светло.  А я-то подумала, откуда столько света вокруг? – сказала дородная баба, обводя серьезным взглядом стоявших рядом женщин и прихлопнув руками, чтобы убедить их в искренности своих слов.
        - А как тебя зовут? – донималась до нее одна старушка.
        - Захра ее зовут, - сказал кто-то рядом.
        - Захра!? – притворно изумилась старуха, подмигивая рядом стоящим женщинам, с улыбкой наблюдавшим за нею. – Какое красивое имя.  Я никогда такого имени не слышала.  Ты одна такая во всем мире ни на кого не похожая?  Да будет благословенна мать, родившая такую красавицу для нашего Султанчика. Не надо плакать, внучка.  Улыбнись.
        - Да, да, улыбнись, Захра, не плачь, - послышались женские голоса и их смешки.
        - Ну, взгляни на меня и улыбнись.  Утри этот носик, не мучай его, посмотри сюда, – продолжала старуха.
        Захре действительно захотелось посмотреть на нее из любопытства.  Она резко повернулась в ее сторону и увидела расплывшийся в поддельной улыбке беззубый рот старухи, которая испуганно отпрянула от машины.  Красота Захры и ее заплаканные глаза, придававшие ей еще больше прелести, изумили старуху, и она отошла от машины с потерянным видом. Ее место тут же заняли другие женщины, а та спешно направилась к выходу со двора. Там за воротами она увидела парней, среди которых стоял Гелани. 
        - К вам не девушка в клетку попала, а сам ангел, – бросила она ему и быстро удалилась к себе домой.
        Гелани воспринял слова старухи как комплимент в свой адрес, самодовольно глядя на своих товарищей, с восхищением смотревших на него.
        А похвалы в адрес Захры не переставали сыпаться.  Она стала изучающе и без стеснения смотреть на заглядывавших к ней в машину лица женщин, на которых не читалось никакой мысли.  Рты их изрыгали славословие в адрес бедной Захры, которая уже поняла, что они всего лишь соревнуются между собой в том, чтобы первой добиться у нее согласия выйти замуж.  Каждой из женщин хотелось стать той героиней дня, после слов которой пленница сдастся и скажет вожделенное «да».  Тогда та могла бы потребовать подарок для себя у родителей жениха за такой подвиг.
        Наконец совсем стемнело, и двор постепенно опустел.  Чувство омерзения не покидало Захру.  Где-то совсем близко завел свою песенку сверчок, она прислушалась к нему.  «Интересно, что он хочет сказать?» - подумала Захра, навострив ухо.  Раньше она никогда не задавалась таким вопросом.  Сверчок, да сверчок.  Что особенного?  А тут ей стало интересно, и пока Захра думала о нем, она не заметила, как заснула.  Ее разбудили чьи-то сильные руки, которые тащили ее из машины.  Руки принадлежали огромной бабе, которая легко вытащила хрупкую Захру, не успевшую прийти в себя спросонья.  Она ухватилась за дверь и попыталась снова влезть в салон машины, но баба оказалась намного сильнее слабенькой Захры.  Силой оторвав ее руки от двери, та потащила ее за собой в дом.  Захра плакала и упиралась, как могла, но была вынуждена сдаться после того, как на помощь к бабе подбежали другие женщины и даже девушки.  За сценой со стороны наблюдали мужчины дома.
        - Ну хватит! – пригрозил ей пузатый. – Поупрямилась и хватит.
        На него защикали женщины:
        - Шшш… нельзя так, - сказала одна из них, жена пузатого, - с девушкой надо по-ласковому обращаться.  Ва устаз, орцаг1 валла (1).  Ва устаз, сделай ее согласной.
        Захру отвели в дальнюю комнату, в которой стояли диван с креслами и огромный стол посередине комнаты.  Она вырвалась из их цепких рук и забилась в угол, с ужасом смотря на женские рожи, умоляющими глазами глядевших на нее со всех сторон.  Наступило молчание.  В дверях показалась та женщина с бесформенным телом.  Она бочком прошла через узкую двустворчатую дверь и заковыляла боками к Захре.  Остановилась.  Стала разглядывать ее.  В комнате для этого нагибаться уже не нужно было.
        - Принесите ей покушать! – скомандовала она и заковыляла назад к выходу.
        Захра в ужасе провожала ее глазами, как вдруг заметила в дверях чье-то знакомое лицо.  Лицо пыталось увидеть ее поверх плеч женщин, заслонивших собою вход в комнату.  Их взгляды встретились, но лицо быстро отвело глаза и исчезло из вида.  «Макка… Хизриева… - пронеслось в голове у Захры, - что она тут делает?»
__________
1. Уйди, уйди.
2. О устаз, помоги!


45

        После окончания школы Макка поступила на физмат в Грозненском университете.  В микрорайоне, где находился новый корпус физико-математического факультета, проживали ее родственники Хизриевы, и поэтому она была у них частой гостьей.  Вместе со своей кузиной Хедой, учившейся с ней на одном факультете, проводили они долгие часы в беседах и в сплетнях после занятий в университете.  Обсуждали подружки всё и всех, сидя на кухне за чашечкой чая и поглядывая в окно на проходивших мимо по широкому тротуару пешеходов.  Справедливости ради нужно заметить, что не все пешеходы были объектами их внимания, а только студенты и студентки, коих было большинство, спешивших к или от остановки троллейбуса, находившейся совсем рядом с домом Хеды.  Разговор начинался с обсуждения одежды студенток.  Ни для кого не было секретом, что взяточничество расцвело в университете пышным цветом, как впрочем и во всех других учебных и неучебных заведениях большой страны.  Экзамены сдавались за деньги родителей, от которых во время экзаменационных сессий не было прохода у врат альма матера.  Для студенток же занятия в университете из походов за знаниями постепенно превратились в показ мод, и явление это к середине восьмидесятых годов приняло безобразные формы.  Именно тогда Грозненский университет стали называть институтом благородных девиц.  И сидели дурочки на лекциях в пышных одеяниях и богатых украшениях, водя скучающим взглядом поверх голов сокурсников и сокурсниц и считая минуты, оставшиеся до конца лекции.  А после занятий одних из них увозили на машинах домой родители, а другим приходилось довольствоваться троллейбусом. 
        Квартира Хеды находилась на втором этаже пятиэтажки, перед которой были посажены деревья, которые заслоняли своими кронами вид на тротуар.  По этой причине весной и осенью они часто поднимались на пятый этаж к своей общей подружке Марете, жившей в том же подъезде.  Зимой же Марета спускалась к ним, потому что наблюдать за происходящим со второго этажа было намного интереснее.  А летом студенты были на практике или на каникулах, а потому и обсуждать было некого.
        Однажды в начале марта на квартиру Хеды приехал из Назрани их общий родственник Хизриев Гелани, чей отец приходился двоюродным братом отцам Макки и Хеды, из чего выходило, что сам он приходился им троюродным братом.  Редкому гостю накрыли стол в гостиной, и вместе с родителями Хеды они долго беседовали с ним за чашкой чая, вспоминая прошлое и расспрашивая о настоящем.  Под конец разговора Гелани повернулся лицом в сторону Хеды и Макки и прогнусавил:
        - Я здесь невесту ищу для Султана.  Жениться нужно парню.  Хочет образованную жену для себя, – с этими словами он полез в карман пиджака и вытащил оттуда сложенный вчетверо листок бумаги. – Вот список кандидаток.
        Он развернул бумагу и положил ее на стол.  На ней был с десяток чьих-то имен.
        - Ничего себе! – воскликнула Макка. – Откуда у тебя этот список?
        Не дожидаясь ответа, она задала следующий вопрос:
        - Ты знаешь, кто они?
        Гелани выдержал многозначительную паузу: он старался казаться человеком дела.
        - Нет, не знаю.  Поэтому и приехал к вам, чтобы расспросить, кто они.  А список мне дал друг детства.  Это он его составил, когда искал себе жену.  Теперь он женатый, и список ему больше не нужен.
        Хеда с любопытством взяла листок бумаги в руки и стала его читать, а Макка встала рядом, вытянув шею и стараясь не упустить ничего из вида.  После произношения очередного имени подружки закатывались ненормальным смехом:
        - Тармиева Зара… Хи-хи-хи.  Кейсиева Хадижат… Ой, не могу!  Аштыгова Сапият… Держите меня, я падаю!  Бартиева Нафисат.  Ха-ха-ха… Ангуштова Захра… А эту мы знаем!
        - Кого вы знаете? – заинтересовался Гелани, оглянувшись на родителей Хеды.
        - Захру… Ангуштову… - увлеченно сказала Макка, не зная, как скрыть свои эмоции. – Моя одноклассница.  Ну, почти одноклассница. Хорошая девочка.  Правда, у нее был ухажер в школе.  Не знаю, как у них сложилось там по ее окончании.  Знаю только, что он уехал учиться в Москву, а в этом году они оба заканчивают вуз, ну буквально через два месяца.  Так что поспешите со сватовством, а-то он уведет у вас невесту прямо из-под носа.
        - Интересно, интересно… Покажешь мне ее? – спросил Гелани, оживившись.
        - Конечно, - перебила Макку Хеда. – Она тут каждый день мимо нас проходит, в университет на троллейбусе добирается.  Остановка здесь рядом.  У нее завтра утром лекция в восемь ноль-ноль.  Можем показать.
        - Конечно покажите, - обрадовался Гелани.
        - Ну вот и прекрасно, - вмешался отец Хеды, вставая со своего места. – Уже поздно, нужно ложиться спать.  Завтра утром вам всем нужно будет встать пораньше, чтобы не упустить невесту.
        - Жаль, что меня с вами не будет, - сказала им с сожалением в голосе Макка.
        - А ты куда собралась в такое время? – завозмущалась мама Хеды. – Оставайся у нас ночевать.
        - Спасибо, но за мной сейчас должен подъехать брат.  Мы договорились на десять часов.  А вот и он, - ответила Макка, услышав звонок в дверь. – Гелани, приезжай к нам в следующий раз.  Мы тоже тебе родственники.
        Брат Макки не стал заходить в дом, а расспросив Гелани о его делах и о житие-бытие своих родственников в Назрани, пригласил его к себе на ночевку, на что тот вежливо отказался, обещав наведаться к ним в следующий раз.
        - Завтра в десять тридцать Захра должна прийти на лекцию в аудиторию номер Б-126.  Не упусти, - сказала Макка на прощание.
        Они уехали, а Гелани долго не мог уснуть, строя планы на день грядущий.  За день ему нужно будет увидеть хотя бы половину кандидаток в своем списке, и все они были студентками.  Один из его родственников, который учился в университете, обещал ему помочь увидеть их.  Встреча с ним была назначена на завтра в полдень, а значит утром будет достаточно времени увидеть эту Захру.  «Повезло мне однако.  И Макка, и Хеда знают ее», - думал он, посапывая носом.
        Утром ровно в семь ноль-ноль Гелани уже сидел на кухне и разговаривал с родителями Хеды, потягивая чай из стакана.  Зашла Хеда, которая собиралась в университет на занятия.  Присев с ним за стол, она стала быстро уплетать свой завтрак, заранее приготовленный для нее мамой.
        - Уже семь тридцать.  Сейчас Захра должна выйти из троллейбуса и пройти мимо нас.
        С этими словами она встала со своего места и подошла к окну, держа в руках стакан чая и откусывая от бутерброда.
        - Смотри, не упусти из виду, - подтрунила над ней мама и, обратившись к Гелани, добавила, - Так значит решили поженить Султана.  Жаль, не повезло парню в первый раз.
        - Вот она! – воскликнула Хеда. – Иди сюда, иди скорее.
        Гелани спешно подошел к окну.  Разглядеть хорошо Захру мешали деревья, хотя они еще и не успели одеться в листву.  Она торопливо шагала по тротуару, боясь опоздать на занятия. 
        - Лица не разглядеть, - прогундосил Гелани через нос, провожая глазами Захру. – Надо будет пойти в университет и посторожить ее у аудитории.  Какой был там номер?
        - Б-126.  Смотри, не упусти.  Мне уже пора бежать, - сказала Хеда, идя к выходу. - Пойдем со мной, покажу, что и где у нас там.
        Гелани вскочил со своего места и заспешил за Хедой к выходу, спешно на ходу прощаясь с родителями Хеды и благодаря их за гостеприимство.  Следуя ее подсказкам, он быстро нашел нужную аудиторию.  Захра появилась там в десять двадцать.  Она встала у дверей и стала копаться в своей сумке, перед тем как зайти туда, а он стал ходить вперед и назад, деловито поглядывая на свой список и таким образом стараясь произвести впечатление на проходящих мимо студенток, которые к его досаде не обращали на него никакого внимания.  Наконец, он остановился напротив Захры и уставился на нее, но, почувствовав по ее гневному взгляду неладное, поспешил отойти.
        Следующий визит Гелани в дом родителей Хеды состоялся спустя два месяца.  Он приехал утром на белой шестерке «Жигули» с Султаном за рулем в надежде увидеть Захру и показать ее брату.  Хеда была ужасно рада увидеть их вновь.  Сватовство Султана обещало ей гору информации для пересудов и сплетен.  Она забросала их расспросами, не дожидаясь, пока те ответят.
        - Ну что, как у вас дела? Видели Захру? А кого еще видели?  А понравилась вам Захра?  А почему так долго не приезжали?  Мы вас с Маккой заждались.
        Братья сидели на диване, улыбаясь и терпеливо ожидая конца расспросов, чтобы ответить хотя бы на некоторые из них.
        - Да, мы уже видели троих девочек, но я посоветовал Султану не спешить с выбором, пока не увидит Захру.  Она мне очень понравилась.  Красивая, – прогнусавил он.  – Сегодня пятница.  У нее должны быть занятия в университете.  Я хотел показать ее брату.  Ты сможешь узнать для нас расписание ее занятий на сегодня?
        - Да с удовольствием! – воскликнула Хеда. – Могу и прямо сейчас.
        - Не так быстро, дорогая, - вмешалась мать Хеды. - Позволь гостям сначала покушать с дороги, а потом и отправляйтесь.
        На этом и порешили.  Было уже 10 часов и 15 минут утра, когда они стояли и разглядывали расписание занятий группы, в которой училась Захра.  Оказалось, что ее последняя лекция в этот день заканчивалась ровно в это время.
        - Так, ребята, - сказала Хеда, - идите к остановке троллейбуса.  Она должна появиться там с минуты на минуту, а мне нужно бежать на лекцию.  Потом расскажете мне, как у вас все прошло. Удачи!
        Хеда спешно удалилась, а братья направились к выходу и через минут десять подошли к остановке троллейбуса, но там никого не было.  Они тогда решили зайти за угол пятиэтажки, в которой жила Хеда, и подождать там.  Вскоре к остановке подошла женщина с ребенком, а потом старушка.
        - Кажется, проморгали мы Захру, - сказал Гелани с досадой в голосе.
        Султан молчал.  Он уже видел троих кандидаток.  Ему понравилась Кейсиева Хадижат, и он подумывал остановить свой выбор на ней.
        - Идет, - сдавленно прошептал Гелани, который узнал сдалека приближавшуюся Захру. – Пойдем.
        - Подождем немного, - ответил Султан.
        Захра дошла до остановки и остановилась.  Братья вышли из-за угла и неспешно зашагали к ней по тротуару.  Дойдя до остановки, они стали непринужденно беседовать между собой, делая вид, что ждут троллейбус, а потом, замолчав, оба одновременно взглянули на Захру, отчего она смутилась и отошла в сторону.
        Они не стали заходить в подошедший троллейбус, который увез Захру.  Братья долго и молча провожали его глазами.
        - Она никогда не согласится выйти за меня, - прервал наконец тишину Султан.  В его голосе звучали нотки отчаяния.  Гелани догадался, что брат влюбился в девушку с первого взгляда. – Она никогда не согласится.
        - Не будем терять время, - сказал ему Гелани, - машина есть, Хеда на занятиях, едем скорее к Макке, узнаем ее адрес.
Подтолкнув в плечо Султана, он направился к машине, стоявшей во дворе дома Хеды.  Султан обреченно поплелся за ним.  Уже сидя за рулем, он спросил брата:
        - А зачем мы туда едем?  Уж не свататься ли?
        - Нет, узнаем, где она живет.  Это не помешает.
        - Не помешает чему? – спросил Султан отрешенно.
        - Мы ее украдем.
        - Чего?!  Прямо сейчас?!
        - Можно и сейчас, - ответил Гелани, состроив самодовольную улыбку на лице.
        К их радости Макка оказалась дома.  Она дала им адрес Захры и рассказала, как туда добраться.  Братья спешно попрощались и уехали, не заходя в дом, несмотря на уговоры родственников, обрадовавшихся редким гостям из Назрани.  Они без особого труда нашли дом Захры, он находился рядом с единственным продмагом в округе.
        - Она не смогла бы так быстро доехать сюда на общественном транспорте, - сказал Гелани. – Давай спустимся к остановке автобуса.
        Выехав на улицу Ленина, братья остановили машину напротив школы на противоположной стороне улицы и стали ждать появления автобуса, который не заставил себя долго ждать.  Захры не было.  Прошло еще минут пятнадцать.  Подошла следующая пятерка.
        - Вот она! – воскликнул Гелани. - Подожди, не трогайся.  Кажется, нам повезло.  Она одна.
        Захра вышла из автобуса и зашла в сапожную мастерскую рядом с остановкой.  Выйдя оттуда через минут пять, она остановилась и стала высматривать что-то.  Через минуту к ней подошли две девушки, и они все втроем зашагали домой, о чем-то оживленно беседуя.
        - Поехали, - толкнул брата в плечо Гелани. – Операция откладывается.  Их теперь трое.  Это усложняет дело.
        Они быстро догнали девушек.  Султан замедлил ход, ему хотелось вновь посмотреть на Захру, которая шла по правой стороне улице, так что увидеть ее через окно пассажира не представлялось возможным.  Обогнав их, он оглянулся в машине, чтобы увидеть ее через заднее стекло.  Захра смотрела вослед их машины, не подозревая, что за ней наблюдают из нее.
        - Не разгоняйся, - сказал Гелани, - может быть подружки отстанут, и она снова окажется одна.
        К их досаде этого не произошло.  Почти до самого дома Захры они шагали вместе и расстались уже перед ним.
        - Сегодня пятница, - сказал Гелани совсем заунывшему брату, - а в понедельник ей на занятия.  Узнаем у Хеды ее расписание на понедельник и вернемся с ребятами.  Выше голову, братан!  Едем к Хеде!


46

        Был уже вечер понедельника, когда Арахиев Тархан добрался на машине до Грозного.  Он остановился у Хизриева Алихана, отца Макки Хизриевой и двоюродного брата отца жениха.  Расспросив их о житие-бытие, Тархан рассказал им о причине своего приезда и попросил помощи.  Алихан долго молчал, на лице его отразился гнев.
        - Сын моего двоюродного брата совершил грязное преступление, - выдавил он сквозь зубы. - Я знаю Абдул-Рахмана давно, мы с ним вместе прошли лагеря.  Это благородный человек.  И дочери его благородные.  Ты принес траур в мой дом, Тархан.  Мне теперь стыдно будет показываться на глаза Абдул-Рахману, он мой дальний сосед, я часто его вижу.  Он мне как родной брат.
        - Не надо так говорить, Алихан, - захотел возразить ему Тархан, – твой двоюродный брат тоже благородный.  А его сыну нужно жениться, не ходить же ему холостым?  Он полюбил его дочь с первого взгляда, а настоящий мужчина должен уметь добиваться своего, если любит.  Он не считает это преступлением.  Наоборот, это благородный поступок.  Абдул-Рахману повезло с таким зятем.  Пойми, он ее любит.  И Захра согласна.
        - Молчи, - грубо оборвал его Алихан, - в твоей голове бардак.  Наведи там порядок.  А ты спросил себя, любит ли его Захра?  Да она не знает, кто он такой.  Настоящий мужчина никогда не притронется к женщине, которая запретна для него.  И не у преступника спрашивают, является ли его поступок преступлением, а у его жертвы.  Иди и спроси теперь у Абдул-Рахмана, которого он унизил, является ли это преступлением или нет.  Иди и спроси у Асии, которой он плюнул в лицо, является ли его поступок преступлением или нет.  Иди и спроси у сестер Захры, которые теперь будут проводить дни и ночи в плаче, является ли его поступок преступлением или нет.  А мой племянничек оттого смелый, что у Захры нету братьев, которые могли бы ему надавать подзатыльников.  Вот он твой настоящий мужчина, сын благородного и обидчик слабых.
        Наступило тяжкое молчание.  Тархану стало понятно, что Алихан в его деле не помощник.  Нужно ехать к сыну старейшины, с которым он был знаком.
        - Ты сказал, что Захра согласна, Тархан, - задумчиво произнес Алихан. – Откуда тебе это известно?
        - Я знаю! – воскликнул Тархан, как тот, кого поймали на слове.
        - Ты знаешь?  Откуда ты знаешь?  Ее уже спросили?
        - Алихааан… - потянул Арахиев, стараясь казаться миротворцем и положив свою руку на его.
        - Тархан, я тебе задал вопрос.  Отвечай на него.
        - Нет, не спросили, но я уверен, что она согласна.
        - Ты уверен?  А был бы ты так уверен, если б украли твою дочь?
        Тархану ничего не оставалось сделать, кроме как промолчать.  Он засобирался уходить.
        - Уже вечер, Алихан, в семье Абдул-Рахмана уже спохватились наверно, где Захра.  Нужно им сообщить.  Разреши мне попросить Макку это сделать, а мне надо срочно ехать к Бадруддину, чтобы уладить это дело.
        - Хорошо, я поручу Макке сообщить им.  Ее проводит к ним мой сын, а ты поспеши.
        Тархан уехал, а Алихан подозвал к себе Макку и сына и приказал им спешно отправиться к Абдул-Рахману и сообщить им, где их дочь. 
        - Только не болтай там лишнего, - добавил он строго. - Сообщи, что Захру украл мой племянник, что она в Назрани находится, и возвращайся домой.
        Через минут двадцать Макка уже стучала в калитку дома Захры.
        - Иду, иду, - сказала Асия, услышав стук.
Она собиралась совершить омовение для намаза, но пошла открывать калитку, держа в руке кумган.
        - А, это ты, Макка, - сказала она добродушно, увидев одноклассницу своей дочери. – Проходи, проходи.
        - Нет, тетя Асия, спасибо, я спешу.  Я пришла сообщить вам… - Макка запнулась.
        - Что, доченька, говори, - сказала Асия упавшим голосом.
        Прошло уже часов шесть, как она задавалась вопросом, где Захра.  Асия сообщила о своих тревогах мужу.  Она должна была быть дома после полудня, а ее все нет и нет.  Абдул-Рахман поехал искать ее по родственникам, у которых она могла задержаться так поздно.
        - Я пришла сообщить вам, что... Хеда мне сказала, что… Но это точно еще неизвестно… Хеда сказала, что ваша Захра сбежала замуж.
        Кумган выпал из рук Асии, она стала медленно оседать.  Макка успела подставить руку под ее голову, предотвратив удар по асфальту.
        - На помощь! – крикнула она, оставив Асию лежать на асфальте и стуча в дверь дома. - На помощь!
        Из дома выбежали Заира и Хурия.  Увидев лежащую на земле мать, они с плачем кинулись к ней.  К счастью, она уже пришла в сознание и слабо дышала.
        - Мама, что с тобой? Мама! – кричали они.
        - Несите ее в дом, - скомандовала Хурия, и все втроем они подняли ее, осторожно отнесли во времянку и уложили на кровать.
        - Что с тобой, мама? – рыдала Хурия.
        - Захра замуж сбежала, - простонала Асия.
        - Нет, этого не может быть, не верю, - зарыдали обе сестры в голос. – Кто это тебе сказал?
        Они оглянулись на Макку.
        - Кто тебе это сказал, Макка? – спросили они ее умоляюще сквозь слезы, надеясь, что она опровергнет свою же новость.
        - Моя сестра двоюродная Хеда все видела.
        Сестры заплакали еще сильнее.  Они бросились на грудь матери и стали громко и безутешно рыдать.
        - Ее увезли в Назрань.  Она сейчас там, у моего двоюродного дяди, - добавила Макка, но видя, что на нее не обращают внимания, незаметно вышла из дома.  Во дворе она помедлила в нерешительности, не зная, что ей делать дальше: остаться с ними или уйти.  «Брат будет волноваться, и отец сказал, чтобы возвращались», - подумала она и направилась к выходу.  Прикрыв за собой дверь калитки, Макка отошла на расстояние и остановилась.  Подождала...  Обернулась...  Улица была плохо освещена, ярко светила только лампа на телеграфном столбе у перекрестка двух улиц.  Свет от нее едва доходил до дома Ангуштовых, так что он оставался в темноте, но его выдавали освещенные и плотно занавешенные окна, за которыми разыгрывалась семейная драма.  В эти минуты Макка вспоминала лагерь в Аргуне, часы, проведенные там, когда она плакала ночью в подушку украдкой от подружек, а потом последующие годы, в течение которых она наблюдала за отрешенным поведением ушедшего в себя и замкнувшегося Заура, который не замечал других девочек вокруг, настолько он был поглощен Захрой.  Всем одноклассникам было известно, что они поссорились и никогда не помирились с тех пор.   Все знали и то, что оба продолжали любить друг друга втихую несмотря на ссору.  Они это чувствовали, и Макка тоже чувствовала, как и другие.  Она вздохнула, глаза ее вновь и в который уже раз наполнились слезами.
        - Это тебе за Заура, - выдавила она сквозь мешавшие слезы, которые, достигнув губ, попадали в рот и на язык.  Соленые слезы…  Ей стало нестерпимо жалко себя.  Она резко развернулась к ожидавшему ее на углу улицы брату и быстро зашагала к нему.
Алихан ждал возвращения Макки с нетерпением.  Чуть завидев ее, он спросил:
        - Ну что, сообщила?
        - Да.  Мне открыла Асия, ей сразу стало плохо.
        На лице Алихана отразилось страдание.
        - А Абдул-Рахман дома был? – спросил он.
        - Нет.
        - Я приготовил машину, - обратился он к сыну. – Поезжайте вдвоем в Назрань.  Переночуйте там, узнайте новости и возвращайтесь домой сразу же.  Долго не задерживайтесь.


47

        Абдул-Рахман вернулся ни с чем.  Дома его ожидала страшная новость.  Он приложил руку к  груди, рот его скривился.  К нему подбежали племянники, но он рукой попросил их отойти.
        - Заира, сходи к Закарии, пусть позовет скорую для Асии, - только и сказал он, имея в виду брата, жившего по соседству.  Покачиваясь и держась рукою за стену, он пошел в ванную комнату.  Долгие годы, проведенные в большевистских лагерях, не сломили этого сурового человека.  Сколько раз смотрел он смерти в лицо, близко ощущал ее дыхание.  Свидетель страшных событий и картин.  Все выдержал, но тут сломался.  Захра, его любимица, сбежала замуж.  Он присел на край ванны, нашупал в кармане пачку сигарет, зажег спичку, прикурил.  Докурив ее, он швырнул окурок в угол и полез в карман за следующей, а потом за следующей, а потом за следующей…  Комната быстро наполнилась густым сигаретным дымом.  Абдул-Рахман чувствовал себя униженным, ничтоженным.  С ним, с отцом, не посчитались.  Он ничто.  Много раз в жизни его пытались унизить, оскорбить, и никогда обидчик не смог уйти от наказания.  Но что делать в этой ситуации, когда дочь сама сбежала?
        Вскоре к ним прибежали жена и дети брата, а Закария поехал вызывать скорую помощь.  Телефонный автомат находился у продмага на улице Ленина, а тот, который висел на стене ближайшего к ним магазина, был как обычно неисправен.
Увидев лежащую на кровати и отрешенно глядевшую в потолок Асию вместе с трясущейся в рыданиях Хурией на ее груди, женщины громко заплакали, и наполнился дом Абдул-Рахмана плачем.  Дом, в котором собирались играть свадьбу Заиры, наполнился плачем…
        Вскоре пришел Закария.
        - Еле дозвонился.  Скорая уже едет.  Где Абдул-Рахман? – спросил он.
        Ему указали на ванную.
        - Перестаньте плакать, соседи услышат, - мягко, но строго приказал он. 
        Женщины послушно притихли, но продолжали всхлипывать.  Закария зашел в ванную и открыл форточку, чтобы проветрить комнату.  Он присел рядом с братом на край ванны, ничего не говоря.  Абдул-Рахман курил и смотрел перед собой опустощенным взглядом. 
        - Это может быть неправдой, клеветой.  Захру заберем, не нужно отчаиваться, - сказал он твердым голосом, - нужно сначала все разузнать.  Только не говори ничего необдуманно.
        Абдул-Рахман молчал.  Закария продолжил:
        - Кто вам сказал, что она сбежала?
        - Дочь Алихана, - еле слышно ответил Абдул-Рахман.
        - Она сама все видела?
        - Говорит, что какая-то Хеда видела.
        - А куда сбежала?
        - Не знаю.  Она сейчас находится у двоюродного брата Алихана в Назрани.
        - Не понимаю.  Она к ним сбежала или просто находится у них.  Кто жених?
        - Не знаю, Закария.  Ничего не знаю.
        - Тогда я все узнаю сам.  Сейчас же схожу к Алихану.
        Закария вышел.
        - Как она? - спросил он жену.
        - Слабая, - ответила та.
        - Я иду к Алихану, скоро вернусь.  Не отходите от нее.  Принесите ей воды.
        - Уже принесли, - ответили ему.
        Он спешно вышел.  Скорая помощь приехала минут через десять после его ухода.
        - Повышенное давление, но ничего опасного.  Сердце в норме, дыхание тоже.  Она испытала сильный стресс.  Старайтесь не беспокоить ее, - сказал врач и оставил им успокоительное для Асии.
        Скорая уехала, и домочадцы остались один на один со своим горем.  А тем временем слух о том, что дочь Абдул-Рахмана сбежала замуж, стал распространяться по округе, как лесной пожар.
        Было десять часов ночи, когда Закария постучал в ворота Алихана, который не дал ему заговорить, а только крепко обнял его, боясь проронить слово, чтобы на расплакаться.
        - Простите меня, - выдавил он наконец из себя. – Я ни о чем не знал.  Простите.
        - За что мы должны тебя простить, Алихан? - удивился Закария.
        - Сын моего кузена совершил преступление.
        - Который из них?
        - Султан.
        - Это и есть жених?
        - Да.
        - А почему преступление?
        - Он украл вашу Захру.
        - Нам сказали, что она… что она сбежала замуж.
        Алихан отпрянул назад:
        - Кто сказал?!
        Закария замялся, а потом произнес осторожно:
        - Твоя дочь… Макка…
        Алихан изменился в лице, руки его сжались в кулаках:
        - Моя дочь Макка… - прохрипел он.
        - Она сказала, что Хеда все видела.
        - Хеда все видела… - только и повторял Алихан за Закарией.
        - А кто такая Хеда?
        - Дочь моего брата, живут в микрорайоне, - ответил Алихан.
        - А где сейчас Макка?  Можно с ней поговорить.
        - Я ее отправил в Назрань за новостями, наказал ей приехать домой завтра утром.  Сам я узнал о Захре только пару часов назад от Тархана Арахиева.  Его попросили стать посредником.  Он поехал к Бадруддину, чтобы уладить конфликт.


48

        Бадруддин отдыхал у себя дома.  Сидя на диване, он беззаботно смотрел телевизор, когда вошедший в комнату сын сказал ему, что приехал Тархан.  Друзья поздоровались, и тот сразу перешел к делу.
        - Меня послал к тебе Хизриев Тимур.  Его сын Султан украл девушку по обоюдному согласию.  Ну ты знаешь, как это у молодых сегодня: устраивают спектакль с кражей, чтобы поскорее пожениться.  Свадьбы дождаться терпения нету, да и рекламы хочется для себя, чтобы люди о тебе говорили и обсуждали.  Одним словом, молодые хотят быть вместе, нужно только помирить семьи.  Дело это богоугодное, и в нем мне нужна твоя помощь.
        - Да, это хорошее дело.  Если молодые любят друг друга, то зачем их разделять?  Зачем этому препятствовать?  Не пойму я таких людей.
        - Бадруддин, попроси отца помирить семьи.
        - Ты же знаешь, Тархан, отец на меня сердитый.  Он не захочет меня слушать.
        - Попроси маму вступиться, - не отступал Тархан.
        - Маму можно попросить, но и она на меня недовольна.  А отец не вступится, пока не разберется во всем сам.
        - Разбираться времени недостаточно.   Семье девушки должны были сообщить, я об этом уже позаботился, но если дело срочно не уладить, то неизвестно, как все может обернуться
        Бадруддин посмотрел на Тархана изучающим взглядом.
        - Так ты утверждаешь, что девушка была согласна.
        - Да, конечно, Бадруддин.
        - Надеюсь, ты понимаешь, что если это не так, то ты совершаешь грех.
        - Понимаю, понимаю.  Это так.
        - Хорошо, я поговорю с мамой, но ничего не обещаю.
        - Спасибо, Бадруддин.  Ты настоящий друг.  Да, я тут небольшой подарок принес, - добавил он, протягивая сверток.
        - Нет, это излишне.
        - Нет, совсем наоборот, - запротестовал Тархан, - это саха (1) для друзей Божиих.  Мы обязаны помогать дому друга Божьего.  С нас за это спросится на том свете.
        Бадруддин вышел, оставив Тархана одного смотреть телевизор.  Он вернулся через полчаса и объявил ему, что отец согласился уладить дело.  Понимая срочность, он готов поехать к Абдул-Рахману немедля.
        Было уже около одиннадцати часов ночи, когда машина Арахиева остановилась у ворот дома Абдул-Рахмана.  Из нее вышли Бадруддин, Тархан и старейшина.  Постучались.  Дверь калитки открыла Хурия и, узнав, кто приехал, совсем растерялась.
        - Заходите, заходите, сейчас позову отца, - сказала она и убежала.
        Прошло более двух часов, как Абдул-Рахман находился в ванной комнате.  Он ни разу не вышел оттуда за все это время.  Хурия забежала в дом:
        - К нам старейшина приехал, - объявила она радостно, - пойду позову папу.
        Женщины всполошились, не зная, как себя вести в присутствии такого гостя.  У всех зародилась надежда, что наконец все разрешится самым лучшим образом.  Хурия подошла к двери ванной и осторожно постучала:
        - Папа, к тебе старейшина приехал.  Он во дворе, надо встречать.
        Абдул-Рахман встрепенулся.  К нему в дом наведался сам старейшина, который никогда до этого не бывал у него.  Он почувствовал, как с него свалился груз унижения, который почти раздавил его.  «Если сам старейшина посчитал нужным лично приехать ко мне в дом, то со мной все-таки считаются», - подумал он облегченно и открыл дверь.  В нос Хурии ударил густой сигаретный дым, так что она отвернулась и закашлялась.
        - Где он? - сказал Абдул-Рахман, поправляя рубашку и направляясь к двери.
        Гости стояли во дворе, переговариваясь между собой.  Увидев Абдул-Рахмана, они замолчали.
        - Марша дог1илда шо (2), - поприветствовал он их угрюмым голосом. – Заходите в дом, не стойте здесь, заходите.  Да воздаст вам Аллах благом за ваш визит.  Заходите.
        Он пропустил гостей вперед.  Старейшина шел впереди, за ним следовал Тархан, забегая ему вперед то слева, то справа.  При виде гостей присутствующие встали, как по команде.  Некоторые женщины стали стыдливо прикрывать лица платками.
        - Это семьи Абдул-Рахмана и Закарии, его брата, - сказал Бадруддин отцу.
        Старейшина кивнул головой в знак понимания его слов и обвел присутствующих невидящим взглядом.  На лице его застыла усталая улыбка, с которой он вошел в гостиную, куда ему указал Абдул-Рахман.
        - Где мать девушки? – спросил он уже в кресле, куда его попросил сесть хозяин дома.  Остальные остались стоять и отказались садиться в его присутствии.
        - Она слегла, ей стало плохо, когда узнала новость, - ответил Абдул-Рахман.
        - Дай Бог ей здоровья, - сказал старейшина.
        - Аминь, аминь, - согласно закивали присутствующие.
        - Не надо так расстраиваться.  Ваша дочь находится в Назрани в доме Тимура Хизриева.  Сын Тимура ее любит.  Мне сказали, что и девушка согласна.  А раз так, то зачем им мешать?  Пусть живут в мире.  Дай Бог им счастливой семейной жизни. 
        Абдул-Рахман почувствовал в его словах желание услышать согласие, согласие отца девушки.  Наступило молчание.  От него ждали ответа.  Не согласиться со старейшиной было бы немыслимо.
        - А кто такой Тимур Хизриев? – неуверенно спросил он.
        - Это двоюродный брат Алихана Хизриева, которого ты хорошо знаешь, - спешно пояснил Тархан.
        Алихана Абдул-Рахман действительно хорошо знал, вместе прошли сталинские лагеря и выжили.  Упоминание о нем немного успокоило его.  Вновь наступило молчание.  Нужно было решаться, и он решился.
        - Я даю свое согласие, - сказал он, стараясь придать голосу энтузиазма, и, чтобы доказать старейшине искренность своих слов, добавил, – Она не вернется в мой дом.
        Услышав ответ Абдул-Рахмана, Тархан радостно посмотрел на Бадруддина.  Тот молчал и не проявлял эмоций.
        - Да будет Аллах доволен тобой, - сказал старейшина и воздел руки для молитвы.
        Остальные тоже воздели руки и стали повторять «аминь» за ним.  Абдул-Рахману стало совсем уже легко.  Конфликт был улажен, осталось выполнить формальности.  Заметив, что гости собираются уходить, он попытался уговорить их остаться и покушать в его доме, но те отказались, ссылаясь на позднее время.
        На выходе из дома им встретился Закария.  Ему уже сказали, чья машина стоит у ворот, и он поспешил зайти в дом, но гости уже уходили.  Его уговоры остаться не помогли.  Перед самым отъездом к Абдул-Рахману обратился Тархан:
        - Чуть не забыл.  Завтра утром к десяти часам я заеду к вам.  Приготовьте кого-нибудь из ваших девушек.  Пусть убедится, что Захра выходит замуж по собственному согласию.  Если же она несогласна, то я сам лично привезу ее к вам домой.
        С этими словами он захлопнул дверь машины, которая отъехала, обдав их выхлопными газами.  Оставшись наедине с братом, Закария с нетерпением спросил, с чем приходили гости.
        - Я дал согласие выдать Захру за сына Тимура Хизриева.  Это к ним она сбежала.
        У Закарии подкосились ноги, он прислонился к стволу вишни:
        - Как дал согласие? Уже?!
        - А что мне оставалось делать?  Не отказывать же мне старейшине, когда она сама к ним сбежала.
        - Она не сбежала! – Закария перешел на крик.
        - Что ты хочешь сказать?  Ты что-то узнал?
        - Нет, но это темная история.  В ней надо разобраться.  Алихан сказал мне, что ее украли.  Он удивился, узнав от меня про Макку, свою дочь.  Вернее про то, что она нам сообщила.  Он ничего об этом не знал.
        Закария оттолкнулся от вишни и приблизился вплотную к брату:
        - Он просил нас простить его за то, что сделал его племянник.  Я же тебя предупреждал не спешить со словами, предупреждал!
        Абдул-Рахман схватился рукой за голову и стал медленно покачиваться из стороны в сторону.  Если подтвердится, что Захру насильно украли, то получается, что он предал свою собственную дочь, свою любимицу Захру.  Он почувствовал сильнейшую усталость, ему страстно захотелось поскорее покончить с этим делом. 
        - Не спеши, Закария, - сказал он, стараясь казаться спокойным, - старейшина не мог ошибиться.  Не приходил же он к нам с ложью.  Слово я уже дал и не собираюсь забирать его назад.  Это не к лицу нам.  Завтра утром пошлем твою Лейлу в Назрань, чтобы спросить Захру, согласна ли она или нет.  Если нет, то заберем ее.  Ты поговорил с Маккой?  Что она говорит?
        - Нет, ее Алихан отправил в Назрань за новостями.  Должна приехать домой завтра утром.
        - Хорошо.  Поезжай завтра утром к Алихану и поговори с ней.  Узнай, что там случилось на самом деле.  Она сказала, что ей Хеда сообщила новость.
        - Да, это ее кузина.
        - Узнай все.  А теперь всем надо поспать.  Завтра будет тяжелый день.
__________
1. Милостыня
2. Добро пожаловать



49

        Арахиев приехал, как и обещал, в десять утра.  Семья решила послать к Захре Лейлу и Зарему, младшую сестру Захры.  Все в доме уже смирились с тем, что Захра выходит замуж за сына Тимура Хизриева, кроме Закарии, который чувствовал, что происходит что-то ужасное и что он не в силах предотвратить это.  Никто и не поговаривал о том, чтобы вернуть Захру в отчий дом.  Слово старейшины было законом для всех, и никто не осмелился этому воспротивиться.
        Абдул-Рахман давал последние наставления Лейле:
        - Скажи ей, что здесь все согласны.  Как она решит, так и будет.  Спроси ее, согласна она или нет.  Да или нет.  Ни о чем больше не говори и уходи.
        Стоявший рядом Закария обратился к Тархану.
        - Отвези затем девушек к моему дяде.  У них есть машина, пусть они срочно привезут их домой, мы будем ждать.
        - Все сделаю, как просите, - ответил тот и тронул машину.
        Братья постояли минуту молча, смотря вослед удаляющейся машины. 
        - Абдул-Рахман, - произнес Закария осуждающе, - ты понимаешь, что ты сказал Лейле?
        - Конечно, - ответил тот не совсем уверенно.
        - Нет, ты не понимаешь.  Ты отдал им Захру.
        - Неправда.  Я же сказал Лейле узнать, согласна она или нет.  Я ясно выразился.
        - Это не все, что ты ей сказал.  Ты попросил ее передать Захре, что здесь все согласны.
        - Ну и что.  Я хочу, чтобы она узнала наше мнение.
        - Но ты не учел одно крупное обстоятельство.
        - Да?  И что это за обстоятельство.
        - Твоя дочь – всего лишь слабая девушка, которая еще ничего в этой жизни не понимает.  Это ребенок.  Она там сейчас совсем одна, а их много.  Ее окружат со всех сторон шайтаны, заговорят ей зубы, перевернут каждое ее слово, выдадут черное за белое, а белое за черное.  Ты поспешил, брат, не разобравшись в деле.  Они и Лейлу обработают в свою пользу.
        Абдул-Рахман вновь посмотрел вослед машины, которая уже почти исчезла из виду, и зашел во двор, ничего не сказав, а Закария сразу же отправился к Алихану.
        Макки еще не было, и они присели выпить по стакану чая под навесом, дожидаясь ее приезда.  Был уже полдень, когда у ворот послышался шум остановившейся у их ворот машины.
        - Вот они, - сказал Алихан.
        Макка с братом вошли во двор и направились к сидевшим под навесом отцу с Закарией, который терпеливо молчал в ожидании новостей.
        - Видела Захру? – спросил Алихан.
        - Да.
        - Как она там?
        - Хорошо.  С нею хорошо обращаются там.  Не пожалуешься.
        - Разговаривала с ней?
        - Нет, не пришлось.  Мать Султана никого не пускала к ней.
        Алихан подождал немного и вновь спросил:
        - Это все, что ты имеешь сказать мне?
        - Ну да.
        - Ну… - сказал Алихан неуверенно, - когда ты ее увидела, она плакала или смеялась, или что там еще было?  Я для чего тебя посылал туда?
        Алихан стал повышать голос на дочь.  Та недовольно буркнула в ответ:
        - Не смеялась и не плакала.  Нормальная была.  Кругом говорили, что она по собственному желанию вышла замуж.
        - А вот это я у тебя и хотел спросить, - оборвал ее Алихан. – А ну-ка скажи мне, что ты сказала Асии вчера?
        Макка почувствовала неладное, на ее лице отразился испуг:
        - Я сказала, что Захру украли замуж.
        Алихан стукнул кулаком по столу:
        - Ты сказала ей, что она сбежала замуж!
        - Тихо, тихо, Алихан, не нервничай, - постарался успокоить его Закария. – Макка, ты сказала, что Хеда видела, как она сбежала замуж, так?
        - Да, - ответила та, плача.
        - Я хочу увидеть Хеду и расспросить ее.  Поедешь со мной к ней?
        - Поедет, - ответил за нее отец. – И сейчас же.  Садитесь в машину, сын вас отвезет к брату.
        Хеды дома не оказалось, ее родители были рады гостям, но увидев заплаканную Макку догадались, что случилось нечто ужасное.  Закария понимал, что это противная сторона, а поэтому старался молчать.  На вопросы о том, что произошло, отвечала Макка.
        - Вчера утром на занятиях Хеда сказала мне, что к вам приезжали Гелани и Султан с друзьями, чтобы поговорить с Захрой и спросить ее согласия выйти замуж за Султана.
        - Да, было, - сказал отец Хеды, насторожившись.  Он подозрительно посмотрел на молчавшего Закарию. – К сожалению, мне нужно было уходить на работу, и жене тоже. У нас у обоих ненормированный рабочий день.  Так что нам не пришлось увидеть их встречи.  Они собирались увидеться у остановки троллейбуса.
        Дождавшись, пока он закончит, Макка продолжила:
        - Хеда спешно ушла домой после первой лекции.  Она решила пропустить следующее занятие, а я осталась.  После обеда я зашла к вам, чтобы узнать у Хеды, как прошла их встреча.
        - Тааак, - потянул отец Хеды, - и что же было дальше?
        В это время в дверь позвонили.  Это была Хеда, которая не на шутку испугалась, увидев заплаканную Макку и незнакомого ей мужчину в доме.
        - Хеда, - позвал ее отец. - Это дядя Захры.  А ну-ка расскажи нам, как прошла встреча Султана и Захры вчера.
        Хеда поздоровалась с Закарией и сразу приступила к рассказу.
        - Я пришла домой к одиннадцати часам.  Со мной была Марета, которой я рассказала об их предстоящей встрече.  Марета была в восторге и тоже захотела посмотреть, как все пройдет.  Султан и Захра должны были встретиться у остановки троллейбуса приблизительно в это же время.  Захра, конечно, ни о чем не подозревала.  У нее в тот день была только одна лекция утром, и она должна была быть на остановке около одиннадцати часов, о чем я и сказала Гелани.  Начало их встречи я прозевала, пока возилась на кухне.  Когда вспомнила и посмотрела в окно, увидела только, как Захра села в белые «Жигули», которые быстро куда-то умчались. 
Хеда замолчала.  В комнате воцарилась пауза, которую прервал до сих пор молчавший Закария.
        - Можно пройти на кухню и посмотреть оттуда? – спросил он хозяина дома.
        Тот с готовностью встал, и они все вместе прошли в кухню.  Закария выглянул в окно и тут же отпрянул.
        - Да отсюда ничего не видно.  Деревья заслоняют вид, - сказал он недоуменно.
        - А я между кронами это увидела, - сказала она и, желая избежать последующих вопросов, суетливо добавила. - Марета тоже все видела сверху, она вам подтвердит,
        - А кто такая Марета и где она? – спросил ее Закария.
        - Это моя подружка, живет в нашем подъезде на пятом этаже.  Мы в одной группе учимся.  Она сейчас дома.
        - Можно подняться к ней и спросить? – обратился он к отцу Хеды, на что тот охотно согласился.
        - Вы оставайтесь здесь, - сказал он Макке и Хеде.
        Дверь открыла мать Мареты, отец был на работе.  Узнав среди гостей соседа, она пригласила их в дом.
        - Руслан, займи гостей, а я поставлю на стол, - сказала она сыну, но вынуждена была отказаться от своего намерения под давлением гостей.  Они рассказали, в чем их дело, и попросили ее разрешения расспросить Марету о случившемся.  Мать позвала свою дочь, которая вошла и поздоровалась с гостями.
        - Марета, - обратился к ней отец Хеды, - это дядя Захры.  Мой племянник из Назрани Султан хотел встретиться с ней вчера у остановки троллейбуса.  Расскажи нам, что ты видела.
        Немного замявшись, Марета начала свой рассказ:
        - Хеда мне сказала, что будет это свидание.  Мне было очень интересно посмотреть, и я даже открыла окно, чтобы ничего не пропустить.  Где-то после одиннадцати часов я заметила Захру, которая шла из университета к остановке.  Затем с противоположной стороны показался какой-то молодой человек, который шел ей навстречу.  Он приблизился к ней, и они стали разговаривать. 
        Тут Марета замолчала.
        - Продолжай, продолжай, - сказал отец Хеды.
        - Да, - сказала она, встрепенувшись, - они разговаривали.  А потом… а потом подъехала эта машина, белая такая.  Из нее вышли двое, которые тоже стали с ней разговаривать.
        Марета вновь замолчала, она сильно волновалась, лицо ее покраснело, она водила глазами, безуспешно стараясь остановить их на чем-то.  Было заметно, что в ней происходит внутренняя борьба.  Наступила долгая пауза.  Все ждали продолжения рассказа, но Марета молчала.  Неожиданно ее лицо скривилось, она резко вскинула обе руки вверх, прикрыла ими его и заплакала навзрыд:
        - Не могу... не могу… - повторяла она, так что мужчины вынуждены были отвернуться, чтобы не смущать ее.
        К ней подошла мать и постаралась успокоить ее.
        - Не бойся, говори, что знаешь, - сказала она ей мягко.
        - Ее крик…  Она издала крик.  Он не выходит из меня, засел внутри.  Не могу. – Марета тряслась от рыданий. – Они не разговаривали.  Я соврала.  Они напали на нее.  Их было трое.  Третий совал ей что-то под нос.  Она закричала.  Лучше б я не видела всего этого и не слышала.  Ничего более уродливого не видела в жизни.   Это Хеда и Макка попросили меня сказать, что она сбежала.  Прибежали ко мне, смеются, как-будто это забава какая-то.  Они ей всю жизнь завидовали, всю жизнь, и ненавидели.  Ее насильно украли.  Насильно.
        Закария не смог больше находиться в доме из страха разрыдаться, как Марета.  Он извинился и выскочил оттуда, подождал немного у подъезда, не зная, что делать дальше.  Макку видеть он больше не хотел.  Надо будет поймать такси.  Закария пошел к остановке троллейбуса.  Остановился у того места, где по его предположению и произошла сцена кражи его племянницы.  Задумался.
        - Вы ее отец? – услышал он рядом голос на чеченском языке.
        Он оглянулся и увидел старую женщину.  Она смотрела на него отрешенным взглядом.
        - Дядя, - ответил он, поняв, в чем дело.
        - Я все видела.  Я живу в этом доме, на четвертом этаже.  Это преступники, они разрушают чужие судьбы.  Преступники и те, кто обращает все это горе в шутку и кто помогает им словом и делом.  Меня тоже украли в молодости, шайтаны вынудили меня согласиться.  Мою жизнь растоптали, но и он поплатился.  Я старалась выполнять все свои обязанности жены, но никогда его не полюбила, и он это чувствовал до самой своей смерти.
        - Да воздаст тебе Аллах благом, - сказал Закария, от души пожалев эту мудрую женщину.
        - Они напали на нее втроем, а четвертый был за рулем.  У нее вырвался страшный крик.  Ни за что на свете не захотела бы услышать его вновь.  У нас в доме даже телефона нету, чтобы позвонить в милицию.  Я ничем не смогла ей помочь.  Да хранит ее Аллах, – с этими словами женщина удалилась, а Закария еще долго провожал ее глазами, пока не увидел вдали такси с зеленым маячком.  «Свободный» - подумал он и махнул рукой, чтобы остановить его.


50

        Захре принесли покушать и попить.  Еду поставили на стол в середине комнаты.  От нее шел аппетитный запах, но несмотря на сильный голод ей не хотелось к ней притрагиваться.  Все здесь вызывало у нее отвращение, и эта еда тоже.
        Наконец дверь комнаты плотно прикрыли, и Захра осталась одна.  Она присела на край дивана, склонив грудь на колени и подложив руки как подушки.  Захра вспомнила Заура, он тоже любил так сидеть в кинотеатре в лагере в Аргуне, положив руки на колени и опустив на них грудь. Она вспомнила его добрые влюбленные взгляды.
        - Заур, - прошептала она еле слышно.
        Чувство невыносимой тоски внезапно заполнило ее грудь, обхватило и сжало в своих объятиях сердце.
        - Заур! – позвала она уже громко и навзрыд. – Заур, мича в хьо (1)?
        Она зарыдала в голос, и побежали из глаз слезы Захры ручьем.  Ее мир рушился перед нею, она ревела, не успевая вытирать их руками и не боясь, что ее услышат.  Захра звала Заура, но Заур не отвечал, а она повторяла и повторяла его имя в ожидании чуда.  Ее плач привлек внимание домочадцев, которые столпились перед дверью, не зная, что делать.  К дверям подошла хозяйка дома, та самая, с бесформенным телом:
        - Что там происходит? – спросила она недовольно
        - Зовет Заура, - ответили ей несколько голосов.
        - Хм, - сказала хозяйка, задумавшись, - я такого устаза не припомню.  Ну, пусть зовет. Кто бы ни был этот устаз, он склонит ее сердце к моему сыну, потому что устаз делает только добро, а мой сын для нее – это добро, о котором она и не смела мечтать.  Все устазы братья, мы не делаем различия между ними.  Не тревожьте ее, пусть поплачет.
        Сильный удар в форточку заставил Захру подскочить на месте.  Испугавшись, она прекратила плакать, притихла и увидела в темном прямоугольнике форточки очертания какой-то черной птицы похожей на ворону.  Видение исчезло, а скованная страхом Захра бросилась в угол и забилась в него.  «Что это было?» – спрашивала она себя, утирая слезы.  Вдруг в конце комнаты появился мягкий источник света, который стал быстро расти на ее глазах.  Было в нем что-то притягивающее и завораживающее.  Вскоре вся комната озарилась лучами, исходившими из источника во все стороны, а стены начали раздаваться и исчезать вдали.  «Где я? - удивилась Захра. – Что произошло?»
        - Захра, - услышала она чей-то мягкий голос позади себя. – Захра.  Я здесь.  Я Заур.
        - Заур, - обрадовалась она и оглянулась. – Заур, это ты?
        Это был он.  Заур стоял, протянув к ней руки, а на лице его сияла столь ей знакомая и ставшая родной улыбка, излучавшая столько приветливости, что она одна могла бы вытеснить из этого мира всю неприязнь между людьми.  Захра смотрела на него, не веря своим глазам.  Неужели закончились все ее страдания, и они наконец вместе навсегда, а эта история с кражей оказывается всего лишь страшным сном?
        Внезапно свет исчез.  Лицо Заура перекосилось, какая-то неведомая сила стала быстро удалять его от Захры.  Он изо всех сил тянул к ней руки, уменьшаясь в размере.  Заур пытался докричаться до нее, но она не могла его слышать.  Захра могла только догадаться по его губам, что он звал ее по имени: «Захра!»
        - Заур! – закричала она в ответ. - Заур!  Не оставляй меня!  Заур!
        - Ты что тут кричишь! – услышала она рядом квакающий голос.
        Захра испуганно оглянулась и в ужасе отпрянула назад.  Огромная пучеглазая жаба уставилась на нее и хотела взять за руку.
        - Нет! – крикнула она и рванулась прочь, но только для того, чтобы уткнуться лицом во что-то склизкое и вонючее.  Этим что-то оказалась другая жаба, которая недовольно проквакала:
        - Ва устаз! Ну куда ты бежишь?  От счастья своего бежишь.
        - Ааа! – закричала Захра изо всех сил, пытаясь вырваться из объятий мерзкой рептилии, как вдруг оказалась окруженной со всех сторон жабами, змеями, черепахами, лягушками, ящерицами, тритонами и прочими обитателями болот, которые запели все вместе в разноголосицу и невпопад какую-то странную песню.

                Очень богата наша болота, хеей
                Одна забота – пожрать охота, хеей
                Очень богата наша болота, хеей
                Одна работа – набей живота, хеей

        Захра закрыла руками уши, чтобы не слышать их отвратительное кваканье и шипение.  Она зажмурила глаза и не открывала их до тех пор, пока пение не прекратилось.  Наступила тишина.  Захра робко открыла глаза и увидела перед собой вереницу лягушек, которые смотрели на нее, улыбаясь, как будто они приготовили ей сказочный сюрприз. Мимо проползла змея, стараясь выглядеть грациозно.
        - У нас тут хорошшшооо, - прошипела она.
        Навстречу ей приползла другая:
        - Ты будешь сшшшааастлива.
        Вдруг вереница дружно и резко расступилась в разные стороны, и Захра увидела перед собой лягушку с бантиком на шее, горделиво восседавшую на стуле, сделанном из листа лотоса.  У Захры вырвался крик.
        - Ты чего тут раскричалась? – услышала она голос той босой девушки с распущенными волосами.
        Захра открыла глаза и увидела ноги говорившей.  В комнате было светло, наступило утро.  Оказывается, она заснула в углу и проспала всю ночь на полу.  Реальность обрушилась на бедную Захру всей своей тяжестью.  Она пленница, ее украли, она находится у чужих людей.  Захра почувствовала сильный голод.  Ей хотелось пить.  Тело ломило из-за проведенной на полу ночи.
        - Ничего не покушала? – удивилась девушка и добавила язвительно. - Ничего.  Проголодаешься – сразу захочешь.
        С этими словами она вышла, а Захра вновь осталась одна.  За окном кто-то громко разговаривал и спорил.  Она услышала плач ребенка.
        - Мама, - плакала девочка, - нашу ласточку ворона убила.
        Захра выглянула в окно, отодвинув занавеску.  Во дворе стояла девочка лет восьми и держала в одной руке мертвую ласточку, а другой утирала слезы на щеках.  Головка птички безжизненно свисала с руки девочки.
        - Ну что теперь будем делать?  Не повезло нашей ласточке.  Закопай ее где-нибудь и не плачь, - успокаивала ее мама.
        Захра прислушалась к спорящим.  Она догадалась, что это были родители жениха.
        - Послал я, послал человека к старейшине, – говорил отец.
        - А сватов? – донимала его расспросами мать.
        - А сватов рано еще посылать.  Сначала надо добиться согласия девушки.
        - А зачем у нее согласия спрашивать?  Конечно, она согласна.  Еще бы она была несогласна.  А кого ты послал к старейшине?
        - Тархана Арахиева. 
        - А родителям девушки сообщили?
        Захра напрягла слух.
        - Должны были сообщить.  Я поручил Тархану послать кого-нибудь к ним из их знакомых и сообщить.
        - Лучше поспешите, а то она не притронулась к еде.  Еще помрет, а потом нас во всем обвинят.  Мол, кушать не давали.
        Они зашли в дом, их голосов стало не слышно.  «Значит, родители уже знают.  Значит, меня скоро отсюда заберут,» - подумала Захра, и это придало ей сил.  Она посмотрела на стакан воды, стоявший на столе.  Ужасно хотелось пить, жажда становилась нестерпимой.  «Не буду! - сказала она себе твердо. – Буду ждать родителей.»
        Прошло еще какое-то время.  Во дворе кто-то снова начал кричать.  Она выглянула в окно и увидела пузатого.
        - Что? Все еще упирается? Отвезите ее домой к родителям.  Сейчас же.  Гелани, Султан, отвезите ее.  Не нужна она нам, - кричал он, побагровев от напряжения.
        Вскоре в комнату вошли ее похитители. 
        - Мы решили отвезти тебя домой, пойдем.
        Захра с готовностью поспешила к выходу и последовала за ними.  Двор был пустым, там никого не было кроме двоих подростков, ждавших их у машины. Захру посадили на заднее сиденье посередине, как и накануне, когда ее похитили, а места у дверей заняли подростки. За руль сел Султан, а Гелани уселся рядом с ним.  Все было так же, как и в день похищения, только охранники слева и справа поменялись.  Машина выехала со двора.
        - А зачем вы мне охрану приставили, если я еду домой?  Я никуда убегать не собираюсь, - сказала им Захра, но не услышав ответа на свой вопрос, обратилась к подросткам, – Идите, мальчики, к маме.
        Те стыдливо промолчали, вопросительно поглядывая на Гелани. 
        - А не боитесь, что у меня дома вам всыпят розгов, как следует? - добавила она впереди сидящим с издевкой.
        Те только скривили рты, но промолчали в ответ. Они долго крутили по пыльным улицам Назрани и затем заехали в какой-то дом.  Она узнала позже, что это был дом Арахиева.  Похитители вышли сами и попросили Захру выйти из машины.
        - Вы адресом ошиблись.  Мои родители живут не здесь, а чуть подальше отсюда.  Всего в двух часах езды.
        - Давай выходи! - вдруг вспылил спокойный до сих пор Гелани.
        - Сейчас.  Разгон только возьму, - вновь съехидничала Захра.
        - Оставь ее в покое! – вмешался Султан.
        - А, так ты и есть женишок? – сказала она ему. – На лягушку ты вроде не похож.  А бантик твой где?
        Султан посмотрел на нее изумленно, ничего не понимая.  Он постоял немного в нерешительности, махнул рукой, резко отвернулся и зашагал прочь.
        - А! Он еще и обижается, - подразнила она его вослед.
        Гелани тоже ушел.  Захра осталась одна.  Она потянулась рукой к дверной ручке и открыла дверь.  «Беги!» - промелькнуло у нее в голове, но вдруг с ужасом для себя почувствовала, что ей жалко Султана.  Она помедлила.  «Нет, нет, не нужен он мне», - подумала она и выскочила из машины.  Оглянулась.  Во дворе никого не было.  Бросилась к воротам, толкнула дверь.  Та раскрылась, но к ее досаде за нею стоял какой-то гадкого вида толстый дядя, который ехидно ей лыбился.
        - Ааа, - протянул он самодовольно, - сбежать хотела.
        Захра отвернулась.  Она поняла, что все это было спектаклем с целью сломить ее волю.  Тогда она закричала и, нагнувшись, бросилась на него, желая проскользнуть мимо, но тот успел схватить ее за руку.  Она изо всех сил пыталась вырваться из его цепких рук.  В это время со двора выскочил Султан и оттолкнул верзилу.  Захра упала на колени и заплакала.  Сил сопротивляться уже не было.  Вот уже больше суток она не выпила ни глотка воды, не говоря о том, чтобы покушать.  Султан бережно взял ее за локоть и помог подняться.  Они вместе вошли во двор, а верзила провожал их умиленным взглядом.  Жених провел трясущуюся в рыданиях пленницу в комнату, приготовленную для нее, и вышел, ничего не говоря.  Захра успокоилась, но зародившееся в ней чувство жалости к своему похитителю только увеличилось, и вдобавок к этому она теперь увидела в нем своего защитника.  «Нет, нет, он украл тебя, насильно.  Он бандит.  А это все спектакль.  Я его ненавижу», - убеждала она себя, стараясь прогнать от себя непрошеное чувство, но оно не проходило, а только росло.
__________
1. Заур, где ты?


51

        Арахиев приехал в Назрань к полудню.  Узнав, что Захра находится в его доме, он сразу же поехал к себе, не заходя в дом Тимура, а за ним на нескольких машинах отправились домочадцы жениха, в основном женщины.  Всю дорогу из Грозного он обрабатывал Лейлу, которая упорно молчала и не произносила ни слова.
        - Ты слышала, что сказал Абдул-Рахман?  Скажи ей, что дома все хотят, чтобы она согласилась.
        Не получив ответа, он вновь завелся через минут пять:
        - Лейла, ты мне не ответила.  Ты скажешь Захре, что отец хочет, чтобы она согласилась?
        Опять молчание.  Спустя десять минут:
        - Ты же взрослый человек, Лейла, отвечай на вопрос.
        Зарема смотрела непонимающим взглядом на этот односторонний диалог.  Прошло еще какое-то время.
        - Ну хорошо, скажи мне тогда, что ты ей скажешь?
        И так всю дорогу: одни и те же вопросы, одни и те же увещевания, но Лейла упорно молчала.
        В доме Арахиева их ждали.  Девушек провели в комнату Захры, которая сидела на маленьком стуле, забившись в угол.  Приехавшие женщины и домочадцы Тархана столпились у двери, не заходя в комнату, так как он запретил им заходить туда.  Увидев сестру и кузину, Захра живо вскочила со стула, но тут же вынуждена была сесть.  От голода и жажды у нее закружилась голова.  Лейла обратила внимание на ее слабое состояние, но не поняла причины.  У нее в голове было только одно – выполнить наказ отца Захры буквально. 
        - Захра, - сказала она, склонившись к ней и обняв за плечи, - дома все согласны.  Как ты скажешь, так и будет.  Согласна ли ты или нет?
        - Нет, я несогласна, заберите меня отсюда.  Где папа? – сказала Захра, встав со стула.
        - Э!  Мы так не договаривались, - вмешался Тархан. – Твой отец дал согласие на твое замужество.  Отвечай "да".  Нельзя идти против воли отца.
        - А ты тут вообще не должен находиться, - высказала ему Лейла с раздражением в голосе.
        Но тот не обратил внимания на ее слова и продолжил, стараясь перекричать ее:
        - Дома у тебя все согласны, чтобы ты вышла замуж за Султана.  Слышишь меня?  Твой отец дал согласие.  Слышишь меня?
        - Заберите меня отсюда, заберите меня… - повторяла Захра ослабшим голосом, но ее никто не слышал.
        Тархан не переставал кричать и своим криком не позволял никому говорить.  Лейла была вынуждена замолчать и терпеливо ждать, когда тот закончит свой шумный монолог.  Положение становилось невыносимым.  Минуты текли, а он все кричал и кричал.  Невозможно было понять, что он говорит, чего хочет, к чему ведет.  Наконец он остановился.  Наступила короткая пауза.  В двери столпились женщины, которые умиленно наблюдали за сценой и вытирали платками слезинки.
        - Вот скажи мне, - обратился он к Захре, прервав паузу, - если бы ты пришла сюда по своей воле, ты бы сказала «да»?
        Захра удивилась вопросу.  Что он этим хочет сказать?  И к чему он?  Лейла тоже стояла растерянная, не понимая, что происходит и зачем он задает такой вопрос.
        - Да, – промолвила Захра, не подозревая подвоха.
        Тархан подскочил на месте от радости:
        - Вы слышали?!  Все слышали?!  Будьте свидетелями.  Она сказала «Да!»  Она сказала «Да!»
        Он побежал к двери, оставив Захру, Лейлу и Зарему стоять в недоумении.  Женщины как по команде издали радостные вопли:
        - Слава Богу!  Она согласилась.
        - Она согласна.  Устаз услышал наши молитвы.
        - Она сказала «да».
        - Дай Бог Султану счастливой супружеской жизни с его женой.
        Захра присела, не имея сил больше стоять.  Ее голова повисла на плечах, как у той мертвой ласточки на руке у девочки.  Зарема подбежала к ней, чтобы обнять сестру, но Лейла сказала, что им нужно уходить и что так положено.  Они ушли.  Зарема, уходя, все время оглядывалась на сестру, хныкая, чувствуя неправильность ситуации, не зная, что делать.  Она заплакала от бессилия, но Лейла тащила ее за руку прочь из этого дома.
        У Захры не осталось сил плакать.  Она так и просидела, отрешенно глядя перед собой и не понимая, что происходит и почему.  Дверь комнаты осталась открытой, и можно было попытаться убежать, но силы покинули ее, и она упала на пол, потеряв сознание.  Очнулась Захра от приятного ощущения во рту.  Она сидела на стуле, а рядом на другом стуле сидела крупная женщина, обняв ее за плечи и пытаясь влить ей в рот воды из стакана.  В школе на уроке химии Захру учили, что вода – это бесцветная и безвкусная жидкость.  Только сейчас она ощутила, что это была неправда, учительница соврала.  Вода была вкусная, и даже очень.  Захра обеими руками схватилась за стакан и залпом выпила все содержимое.
        - Бедная девочка, - произнесла женщина, - до чего довели бедняжку.
        Захра испуганно оглянулась.  Она вспомнила сцену с Арахиевым и с сестрами.
        - Где Лейла, где Зарема?
        - Они уехали к твоим родителям, чтобы сообщить им радостную весть, - ласково сказала женщина.
        - Какую радостную весть?
        - Что ты согласна выйти замуж за Султана.
        - Я несогласна!
        - Поздно, моя девочка.  Ты уже дала слово.
        - Я не давала слово.  Я хочу домой.
        Вошел Тархан.  Его лицо выражало неподдельную радость:
        - Спасибо, Захра.  Я не сомневался, что ты примешь правильное решение.
        - Я хочу домой!  К родителям! – закричала на него Захра.
        - Поздно, голубушка.  Ты теперь жена Султана.
        - Сам ты жена Султана.
        - Ах ты еще грубить умеешь! – закричал тот.
        - Успокойся, Тархан.  Нельзя так с девушкой, - попыталась успокоить его женщина.
        Арахиев вышел.  Захра снова забилась в угол.  Она вспомнила слова Лейлы: «Дома все согласны».  Она почувствовала себя покинутой, оставленной без помощи и поддержки.  «А Лейла?  Почему она ушла?  Я же ей сказала, что несогласна.  Почему она ушла?  Почему не забрала меня?»  Слезы вновь полились из глаз.  Она думала, что ей уже нечем плакать.  Оказывается, что есть.  Захра почувствовала, что родные предали ее, но она боялась произнести это страшное слово даже в мыслях из страха признать правду, с которой она столкнулась лицом к лицу.  Признание означало бы конец всяким надеждам вернуться домой и завершить этот кошмар.
        В комнату вновь заскочил Тархан.  Он был разгневан.
        - Твоя родня отказалась от тебя.  Теперь ты наша.  Теперь ты от нас никуда не денешься.
        Он как-будто прочитал ее мысли.  Захра закрыла ладонями уши и закричала во весь голос.  На шум прибежал Султан.
        - А ну хватит тут орать, - наехал он на Тархана. – Я не это тебя просил сделать.
        На удивление Захры Арахиев послушно вышел.  Женщина тоже незаметно удалилась.  Они остались вдвоем.
        - Захра, - сказал он ей ласковым голосом, - прости меня.  Когда я увидел тебя впервые, сразу понял, что не смогу жить без тебя.
        Захра плакала, отвернувшись в угол.
        - Ты слышишь меня?  Я не смогу без тебя жить.  Если ты уйдешь, я не знаю, что сделаю с собой.
        - Прекрати этот спектакль.  Отвези меня домой.  Я тебя не знаю, - смогла она произнести через рыдания.
        - Поедем ко мне домой.  Я в этом году заканчиваю институт, меня по направлению отправляют работать в Калининград.  Это Балтийское море.  Там красиво.  Мы будем вдвоем далеко от всех моих родичей.
        Захра не отвечала.  Она надеялась на то, что Лейла расскажет отцу правду о том, что она несогласна, и что отец приедет за ней и заберет ее.  Нужно только еще немножко подождать, еще немножко потерпеть.  Но прошел этот день, а потом наступил и прошел другой, а потом еще другой.  Никто за ней не приезжал.  Все это время она находилась в доме отца Султана.  Она наблюдала, смотря в окно, как идут приготовления к свадьбе.  «Они украли мою жизнь, они украли мою жизнь…» - повторяла она все это время сквозь горючие слезы, чувствуя, что не в состоянии прекратить этот кошмар. 
        Не имея сил больше ждать, Захра начала кушать и пить к огромной радости домочадцев.  К ней постоянно заходили люди как старые, так и молодые, поздравляли, желали счастья.  Они были неприятны ей.  Она отворачивалась и ни с кем не разговаривала.  А потом была свадьба, самый трагичный день в ее жизни.  А потом к ней в комнату занесли чемодан от родителей.  Захра осторожно подошла к нему и провела рукой по крышке.  Этот чемодан был единственной родной для нее вещью в этом чужом доме.  Ей захотелось чуда.  А вдруг в нем находится что-то, что спасет ее и вернет домой.  Она бережно открыла крышку и тут же захлопнула ее, упав на чемодан в рыданиях.  В нем находились все те вещи, которые они купили на барахолке для Заиры к ее свадьбе.  Постельные принадлежности, украшения, импортное модное немецкое платье, японский зонтик марки «Три слона», туфли фирмы «Саламандер»…
        А потом они с мужем уехали в Калининград, но за месяц до отправки туда произошло событие, которое потрясло многих видавших виды.
        Захра готовилась к защите своей дипломной работы и ей приходилось по нескольку раз в неделю ездить в Грозный, но однажды, вернувшись в дом мужа, она еще у ворот услышала женский плач.  Плакало много женщин, слышались разгневанные мужские крики.  «Что тут еще случилось?» - забеспокоилась Захра, входя во двор.  Ее чуть не сбила с ног кузина Султана, которая выскочила со двора, не обращая внимания на Захру и стараясь скрыть свое хныканье.  По двору метался Гелани.  Размахивая кулаками в воздухе, он надрывно и причудливо гундосил в нос:
        - Да я их разнесу в пух и прах.  Вот сволочи!  Как они посмели поднять на нее руку?!
        Ему вторил пузатый, смешно водя руками с растопыренными жирными пальцами:
        - Да они не знают, с кем связались.  Ничегооо!  Скоро узнают.  Преступники.  Я им покажу.  У меня знакомые в органах.
        Захра старалась понять, к кому они обращаются с такими угрозами, но во дворе кроме них никого больше не было.  Она робко проскользнула мимо них и зашла в дом.  Женский плач ударил ей в уши, так что она зажмурила глаза и незаметно прошла в ту самую комнату, куда ее затащили в первый день кражи.  На диване распластавшись лежала хозяйка дома, которая нездорово стонала?
        - Моя девочка.  Моя Жансари.  Что они с ней сделали?  Как они могли притронуться к моей крошке?  Это же моя дочка, единственная, моя кровинушка.  Я ее родила, вырастила, а они...  Как так можно?  Оторвали дочь у матери, насильно.  Неужели они не боятся Аллаха? Ва устаз, орцаг1 валлах1 (1).  Ва устаз… ааа  ааа, - стонала она, а вокруг суетились домочадцы, стараясь успокоить ее, прикладывая ко лбу холодный компресс.
        В соседней комнате собрались мужчины дома.  С угрюмыми лицами они молча смотрели на сидевшего за столом Тимура, который отчужденно смотрел в стенку напротив и молчал.
        - Мы с тобой, Тимур, - повторяли они ему как заклинание, - отберем у них нашу Жансари.
        - Они меня унизили.  Они думают, что мы слабаки.
        «Жансари украли», - догадалась Захра.  Так звали ту босоногую девушку, теперь ее золовку, которая открыла им ворота в тот день, когда ее похитили.  Захра не знала, что ей делать в создавшейся ситуации.  Она тихо прошла в комнату, выделенную им с мужем.  Султан стоял у окна и молча смотрел во двор на то самое место, где стояла его машина в тот день, когда они привезли Захру.  Он обернулся, чтобы посмотреть, кто пришел.  Оба промолчали, не произнеся и слова.  Вдруг за дверями началась возня.
        - Посредники приехали, посредники, - услышала она шепот в коридоре.
        Все стали выходить.
        - Оставайся здесь, - сказал он ей и тоже вышел.
        Посредники приехали на двух машинах.  Вышел бородатый старик в длинном кителе, широких штанах и с посохом в руках.  Все догадались, что он у них главный.
        - Где хозяин этого дома?  Я хочу с ним поговорить, – важно спросил он.
        Из толпы вышел Тимур.
        - Меня зовут Аби из рода Ихтиевых.  Я приехал из Г1ажи-Юрта.  Ваша дочь находится в доме Артибоева Сулейма, который попросил меня передать вам, что Жансари вышла замуж за его сына по собственному согласию и желанию.  Она себя чувствует хорошо и просит вас дать ваше родительское согласие.  И чтобы доказать вам верность моих слов, он просил вас отправить к ней вместе с нами ваших девушек, которые смогут сами убедиться в истинности того, что я вам сказал.  И если она им скажет, что несогласна, я сам лично ее вам и привезу домой.
__________
1. О устаз, спаси!


52

        До Калининграда Султан и Захра добирались поездом из Москвы.  Приехав на знаменитый калининградский вокзал, они взяли такси и через десять минут уже стояли перед девятиэтажным бетонным домом, где им и придется провести первые годы супружеской жизни.  Это было хорошее добротное общежитие на улице Инженерной, в котором им предоставило место предприятие, куда был направлен Султан после окончания института.  Захра с любопытством обследовала пока еще пустую комнату большого размера.  Кроме двух кроватей у стен и небольшого стола в середине никакой другой мебели в комнате не было.  Кухня и ванная были общие, но мужу обещали отдельную квартиру после первого года работы.  Захра подошла к окну, которое выходило на улицу Инженерная.  Напротив дома была трамвайная остановка, на которой ждала очередного трамвая небольшая толпа пассажиров.  Она поставила свой чемодан на стол и открыла его.  Ее взгляд упал на шкатулку, в которой она хранила свои девичьи реликвии.  Захра задумчиво взяла ее в руки, открыла крышку, бережно провела пальцами по сложенному вчетверо пожелтевшему листку бумаги, лежавшему сверху, раскрыла его и стала читать.


                Захре…

                Нет, не во сне, а наяву
                Возникла ты передо мной,
                Изгнав из сердца пустоту,
                Нарушив навсегда покой.

                И юности очарованье,
                Тревожных дум порочный круг,
                И грусть, и сердца упованье
                Ты породил во мне, мой друг.

                Бутоном розы неприметным,
                Что к солнцу робко пробивался,
                Была недолго. Утром летним
                Цветок расцвел, бутон раздался.

                И благоуханием и краской
                Заворожила мир.  Поник
                Перед тобой завистник с маской,
                Очаровавшийся на миг.

                Смещались чувства и тревоги,
                Покой души уж не вернуть.
                Не уходи с моей дороги,
                Я не хочу с нее свернуть

               
        - Что это? – спросил подошедший сзади муж, протягивая руку к шкатулке и вынимая оттуда письмо.
        Захра быстро опустила руку с листком, поставила шкатулку на стол и, пока муж рассматривал вынутое письмо, сложила листок вчетверо, а затем незаметно положила его в карман плаща, который все еще был на ней после дороги.
        - Мер нап тах…  Хм…  Что такое «мер нап тах»?  Малибах.  Архотеп и Перазет.  Если не узнаешь, кто я, то постригусь налысо.  Что за чушь?  Откуда у тебя это?
        - Это письмо Заура.  Я тебе рассказывала о нем.
        - А что это за цифры?
        - Не знаю.  Он любил математику.
        Султан постоял еще немного в задумчивости и начал медленно рвать письмо.  Захра безучастно наблюдала.  Он вытащил зажигалку и сжег его.
        - А теперь отдай то, что у тебя в кармане.
        - Это не отдам! - сказала Захра таким решительным тоном, что тот посчитал благоразумным оставить ее в покое.


                (конец 3-ей части)