Ласточка. Роман. Часть 2. Ручеёк

9

        Было уже половина восьмого, когда Заур явился в школу с чемоданчиком в руках.  На улице Ленина возле школы уже стояли грузовые машины с высокими бортами. В кузовах были скамейки для перевозки людей.  У входа в школу галдела разношерстная толпа девятиклассников с сумками и чемоданами вперемежку с остальными учащимися разных классов, спешивших на уроки.  Девочки держались в стороне от мальчиков и без особого энтузиазма поглядывали вокруг, не отходя от своих сумок.  К ним обратился неисправимый шутник Ардакиев Бексолт.
        - Ну что, девчата, в помидоры поиграем?
        - А ты научишь? – выкрикнула из толпы девочек Хизриева Макка.
        - Конечно! – обрадовался Бексолт довольный тем, что его вопрос не остался без ответа. – Это просто.  Я беру гнилой помидор и кидаю его в тебя, а ты кидаешь свой в меня. И так до тех пор, пока не закончатся гнилые помидоры.
        - У меня не закончатся, - парировала Макка под дружный хохот подруг.
        Бексолт не нашелся, что ответить, но улыбку с лица не убрал, чтобы не признавать своего поражения.
        К школе подъехали грузовики с девятиклассниками из 46-ой школы.  Им позволили сойти на землю, и они стали отчужденно прогуливаться по скверику перед чужой для них школой.  Некоторые узнавали своих друзей и подруг, улыбались, здоровались, обнимались, делились новостями.  Заур напряженно вглядывался в лица девочек 46-ой школы, стараясь узнать среди них Захру.  Ее не было.  Похоже, Хасан был прав.  Она могла учиться в восьмом классе.
        Ребята всё подходили, неся в руках чемоданчики и сумки.  У некоторых были рюкзаки на спинах.  А вот и угрюмый Теркиев Руслан с Анзором Карсиевым.
        - Ну что, еще никого не отправили? – спросил запыхавшийся от быстрой ходьбы Анзор, не веря своим глазам, потому что все машины стояли на месте, ожидая команды для отправки.
        - Нет еще, - ответил за всех Арканьев Олег.
        Из дверей школы вышел директор Иван Антонович в сопровождении людей, которых никто из ребят не знал.  Он быстро направился к выходу, бросил взгляд на вереницу грузовиков, выстроившихся вдоль улицы.  Сопровождавшие старались от него не отставать.  Вернувшись быстрым шагом назад, он поднялся на ступеньки перед главным входом и оглядел собравшихся.  Ребята с интересом наблюдали за происходившим.  Директор бросил пару фраз сопровождавшим его лицам, не спуская глаз с ребят, смотревших в его сторону.  Затем он громким голосом обратился к группе учителей с чемоданами, стоявших у ступенек и ожидавших указаний начальства.  Этим учителям предстояло поехать в Аргун.
        - Отправляйте!
        Учителя заспешили к своим классам, выкрикивая их названия.
        - Девятый «А», девятый «Б», за мной! – громко позвал физрук Анатолий Иванович и направился к своим грузовикам.
        Девятиклассники вскочили со своих мест и пошли за ним, стараясь не терять из виду его спину. 
        - Мальчики сюда, девочки туда! – скомандовал он, указывая на предназначенные для каждой группы грузовики.  Водители уже сидели в кабинах, ожидая указаний.  Подъехала милиция на нескольких легковых машинах для сопровождения колонны.
        Заур прислонился к борту грузовика у своего места на скамейке рядом с Хасаном и стал наблюдать за происходившим.  Напротив него сидели Карсиев Анзор, Иризхоев Лема, Соловьев Игорь, Арканьев Олег, Ардакиев Бексолт.  Их грузовик стоял на углу школы.  Грузовики с учащимися из 46-ой школы стояли вдоль улицы Андреева.  Взгляд Заура привлекла девочка в легком летнем платье в тот момент, когда она появилась из-за угла очевидно для того, чтобы присоединиться к подружкам, замахавшим ей руками из кузова грузовика, стоявшего на улице Андреева.
        - Захра, сюда! Мы здесь! - громко и дружно кричали девочки.
        «Захра?» – пронеслось в голове у Заура.  Он напряг слух и зрение, чтобы убедиться, что это она.
        - Эй, хозниг (1)! – выкрикнул Ардакиев Бексолт, желая отпустить заготовленную уже для девочки шутку.  Он уже открыл было свой рот, как вдруг та оглянулась и одарила Бексолта лучезарной улыбкой.  Бексолт обомлел и запнулся. Его поразила красота девочки, а улыбка просто добила. Заур впервые в жизни почувствовал ревность.  Она была острой, проникающей, болезненной, запоминающейся на всю жизнь.  В этот момент Заур наглядно осознал весь смысл выражения «проглотить язык», потому что это и было то, что произошло с Бексолтом.  Улыбка Захры произвела на него ошеломляющий эффект.  Веселое выражение на его лице исчезло мгновенно и сменилось растерянностью, трансформация была полная.  Бексолт выглядел потерянным, на него жалко было смотреть, глаза беспомощно вращались, не находя на чем остановить взгляд.  Улыбку Захры увидели все ребята в кузове грузовика, которые как по команде прекратили свои разговоры.  Наступило молчание.  Разговаривать не хотел никто.  Все были влюблены с первого взгляда в эту загадочную незнакомку, и только Заур и Хасан среди них знали, кто она.
        Молчание длилось долго.   Первым не выдержал Арканьев Олег.
        - Когда мы тронемся? – спросил он.
        Ему никто не ответил, но ждать пришлось недолго.  Вскоре раздался голос из громкоговорителя на крыше милицейской машины. 
        - Водителям приготовиться.  Отправляемся.
        Заревели моторы, и грузовики начали трогаться, выстраиваясь в длинную колонну.  Заур не сводил глаз с машины, в которой ехала Захра, но вскоре был вынужден оставить это занятие, потому что она скрылась далеко в хвосте колонны.  Как бы то ни было, он был рад.  Она тоже едет в лагерь, где они будут вместе.  И она учится в девятом классе, Хасан ошибся про восьмой.  Как здорово!  Как это здорово!
        Колонна выехала за черту города и двигалась по трассе.  Из громкоговорителей машины сопровождения время от времени доносились призывы к водителям: "Пропустите колонну!".  Они ехали мимо колхозных и совхозных полей, мимо каких-то предприятий, складов, построек и населенных пунктов.  И везде вдоль дороги или же на зданиях, встречавшихся на пути, были установлены лозунги.  Чаще других повторялось: «Слава КПСС!», «Миру Мир!», «Народ и партия едины!», «Планы партии – планы народа!», «Решения XXVI съезда КПСС – в жизнь!», «Каждому рабочему дню – знак качества!»  На стене одного из зданий, встретившегося по пути, красовался лубочный портрет рабочего, державшего в огромных своих ручищах молот, легко закинутый на плечо.  На лице рабочего сияла улыбка, а взгляд был устремлен куда-то вверх.  По-видимому, там, куда он смотрел, находилось светлое будущее, и он любовался им.  Под портретом была надпись «Его величество рабочий класс!» Встречались плакаты с изображением рабочего и крестьянки.  Рабочий держал в руке молот, с которым он по-видимому никогда не расставался, а крестьянка – серп.  Оба персонажа дышали здоровьем и былинной силой.  Оба смотрели перед собой ввысь с неизменно счастливой улыбкой на лице.  Лозунг под портретом гласил: «Мы придем к победе коммунизма!»
        До Аргуна ехать было из Грозного каких-то полчаса.  Наконец, колонна свернула с трассы и въехала в город Аргун, небольшой районный центр со множеством предприятий и учреждений.  Они проехали через весь город по асфальтированной дороге и при выезде из него свернули на грейдерную.  В кузове ребят все время подбрасывало из-за бесчисленных ямок и ухабов.
        - Представляю, каково нашим девочкам, - заметил Иризхоев Лема, усаживаясь на свое место после очередного подскока на ухабе дороги.
        Колонна проехала мимо огромной вывески в виде арки над дорогой с надписью «Совхоз «Молочный».  Под надписью был выведен лозунг «На благо Родины вершат свои дела село для города и город для села».  По обе стороны от дороги лежали поля, засеянные помидорами. Повсюду на полях виднелись бесчисленные красные точечки. Каждая точечка – это поспевший помидор. Дорога лежала вдоль лесополосы, и после нескольких минут езды машины наконец подъехали к лагерю.  Ребята высыпали с кузовов, не ожидая команды учителей.  Всем хотелось размяться и погладить отбитые после жесткой езды бока. 
        - Вот мы и дома, - сказал Соловьев Игорь, посмеиваясь. 
        Из кабины вышел физрук Анатолий Иванович.
        - Ну что, ребята, как вам езда? – спросил он улыбаясь.
        В ответ посыпались оханья и аханья.  Девочки выражали явное недовольство.
        - Ну ничего, девочки, - ответил Анатолий Иванович на их причитания, - вы молодые, до свадьбы доживет.
        - Да, конечно, до свадьбы, - протянула Ковальская Таня, поглаживая ушибленную коленку.
        Территория лагеря была отгорожена забором.  Сошедшие с грузовиков девятиклассники уже направились во двор лагеря через главные ворота, у которых их высадили.  На входе слева стояла сторожка, из которой с любопытством выглядывал мужчина пожилого возраста.  Наверное, охранник лагеря.  В глубине двора напротив входа находилась длинная кирпичная постройка в один этаж.  Бараки.  Слева от нее, там, где бараки заканчивались, находилось здание повыше.  В нем были устроены столовая, помещения для просмотра кинофильмов и для прочего досуга.  Позади бараков находились подсобные помещения.  В стороне от столовой была устроена танцплощадка, на что указывал высокий столб с громкоговорителем на самой его верхушке.  Из него доносилась какая-то патриотическая песня в честь вновь прибывших, но звук был такого плохого качества, что слова песни было непросто разобрать.  За танцплощадкой виднелся еще один ряд бараков.
        Анатолий Иванович влился вместе со своим классом в ручеек из вновь прибывших, текущий через ворота во двор лагеря.  Ухоженная аллея привела их к лужайке у входа в один из бараков, где он велел ребятам оставаться на месте, пока не узнает, в какой их поселят.  Благо, что напротив входа была устроена асфальтированная площадка с двумя длинными скамейками.  Кто-то из ребят присел на них, а кто прямо на травку рядом.  Нужно было привыкать к новому месту жительства, поэтому каждый оглядывался и с унылым взглядом изучал его.
        Вскоре вернулся Анатолий Иванович и провел ребят в этот самый барак рядом со скамейками.
        - Вот тут вы и будете жить целый месяц.  Устраивайтесь.  Оставьте свои вещи здесь и идите на склад позади бараков за постельным бельем, - сказал он, а сам отправился в помещение для учителей.
Девочки удалились к себе, а мальчики стали осваивать свой барак, который представлял из себя большое побеленное помещение с кроватями в два ряда у стенок.  Больше ничего в нем не было.  Поставив свои сумки и чемоданы на пол, ребята присели на матрацы, лежавшие на кроватях. 
        - Вот и приехали наконец, - сказал Исмаил Таргиев, брезгливо взбивая матрац, на котором ему придется спать в течение целого месяца.
        - В Науре было не лучше, - заметил Хасан, - там кровати в два яруса были, а тут хоть в один.
        - А когда нам покушать дадут? – задался вопросом Арканьев Олег и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Пойду за бельем, чем тут сидеть.
        За ним встали остальные ребята и поплелись на склад.  На скамейках уже сидели и возбужденно разговаривали подошедшие после них учащиеся других школ в ожидании указаний по их расселению.  Они с любопытством стали поглядывать на своих соседей по лагерю. 
        - Вы с какой школы? – спросил их Гайрбиев Саид. 
        - С тридцать четвертой, - ответили те хором, отчего Саид и сами ребята засмеялись. 
        - Помидоров на всех хватит, - пошутил Султанов Салман.
        У складов постельного белья уже стояла большая толпа учащихся всех школ, но очередь продвигалась быстро.  Каждому выдавали комплект свежего белья и подушку.  Подушки не нравились никому, так как они были очень тонкие, но Зауру повезло.  Ему попалась подушка потолще.  Мальчики выказывали галантность, пропуская девочек, которые краснея от оказанной им учтивости со стыдливой улыбкой проходили вперед.  Некоторые из них пытались скрыть свою стыдливость, громко благодаря и хваля за галантность пропустившего их мальчика.  Другие девочки старались ставить в пример такого воспитанного джигита остальным ребятам.  Вскоре в очереди не осталось ни одной девчонки, остались только мальчики, которые, получив свое белье, вернулись в бараки.
        Заур застелил свою кровать и вышел во двор лагеря.  Там на скамейке уже сидел Хасан, который предложил прогуляться по лагерю.  Они пошли к танцплощадке.  Ничего интересного.  Зашли в огромную столовую.  Там суетились повара.  Время было обеденное, нужно было накормить вновь прибывших.  В воздухе стояли аппетитные запахи готовящейся еды.  Это подняло настроение.  Предвкушая вкусный обед, кузены заглянули в лагерный кинотеатр, заставленный длинными скамьями.  Там было пусто.
        - А где бараки сорок шестой? – спросил Заур.
        - Тут рядом, - ответил Хасан и предложил пройтись туда.
        Предложение Зауру понравилось.  У бараков сорок шестой суетились, забегали и выбегали незнакомые им учащиеся той школы.  Заур с волнением вглядывался в лицо каждой девочки, надеясь узнать в ней Захру.  Но Захры не было.  Зато он увидел там своего давнишнего друга Мансура.  Они в пятом классе вместе ходили на секцию вольной борьбы.  Мансур был добрым парнем, душевным человеком.  Увидев Заура, он направился к нему, широко улыбаясь, и с распростёртыми руками.  Друзья обнялись.  Заур представил ему своего кузена.
        - Как я рад тебя видеть здесь, Мансур, - сказал он ему и показал пальцем в сторону своего барака. – Мы там устроились, приходи к нам в гости.  Рады будем видеть.
        С этими словами они расстались и только тогда увидели Теркиева Руслана, который в одиночестве сидел на деревянном ящике каким-то образом оказавшимся здесь.  Он держал в руке подобранную где-то палку и мерно бил ею о землю, пытаясь зачем-то выкопать ямку.
        - Ты что тут делаешь, Руслан? – спросил Хасан. – Наш барак там.
        Хасан направил свой палец в сторону бараков 25-ой школы.  Руслан бросил в их сторону короткий взгляд, резко встал со своего места и молча присоединился к ним.
__________
1. Эй, красавица!


10

        Захра всю дорогу молчала, изредка улыбаясь подружкам.  В кузове грузовика, который вез их в Аргун, было весело.  Самые смелые из девочек старались парировать шутки и остроты, непрерывно сыпавшиеся из соседних грузовиков, в которых ехали их одноклассники.  Остальные старались их поддержать дружным хохотом. 
        Захра сожалела о своей оплошности.  Она спешила добраться до подружек, уже сидевших в кузове грузовика, как внезапно заметила того мальчика.  Он стоял в кузове, опершись спиной о боковой борт, смотря перед собой и задумавшись о чем-то.  Захра заволновалась, сердце застучало быстро-быстро.  Опустив глаза, она захотела проскользнуть мимо, как вдруг услышала из кузова:
        - Эй, хозниг (1)!
        Ей показалось, что это сказал он.  Она невольно повернула голову в сторону говорившего и улыбнулась.  Все произошло быстро и неожиданно для нее самой.  Обернувшись, она увидела целый кузов мальчиков, смотревших на нее, и сильно смутилась.  Захра не заметила, кто это сказал, но стало ясно, что это не он, а кто-то другой.  Поняв свою оплошность, она заспешила прочь к девочкам, звавшим ее криками к себе.
        Она вновь и вновь прокручивала в памяти случившееся и с сожалением думала о том, что могли о ней подумать сидевшие там мальчики.  А что мог подумать он?  Так вести себя было нельзя.  Мальчики не должны позволять себе такие вольности, а девочки должны с достоинством их игнорировать.  Горечь от случившегося скрашивало то, что он тоже едет туда, и они будут в одном лагере.  От этой мысли ее бросило в дрожь.  Она посмотрела на сидевшую рядом с ней неотлучную подружку Луизу Кирманову.  Ее лучшая подруга.  Та тоже молчала, но заметив, как она вздрогнула, спросила, не холодно ли ей.   Захра лишь улыбнулась в ответ и ответила, что нет.  Счастливая улыбка на лице Захры не осталась незамеченной Луизой. 
        - Помидорам радуешься? – спросила она, скосив губы в улыбке. – Скоро от них тошнить будет.
        Доехав до лагеря, они облегченно сошли на землю, поглаживая свои отбитые бока.  На территории лагеря уже возились те, кто прибыл туда раньше них.  Барак их стоял в стороне от столовой.  Подозрительно поглядывая на матрацы, они поставили свои чемоданчики рядом с кроватью и пошли получать белье.  Они стали в очередь за двумя Хавами, Кантышевой и Таргимовой.
        - Девочки, вы из какой школы? – спросила их Луиза.
        - Из двадцать пятой, - бойко ответили те, с любопытством оглядываясь на соседок по очереди. 
        - А мы из сорок шестой.  Давайте знакомиться.  Меня зовут Луиза, а это моя лучшая подруга Захра.
        - А мы обе Хавы, - ответила Кантышева. – А где вас поселили?
        - Вон в том бараке, - сказала Луиза, показывая на свой барак. - Приходите в гости.
        - Обязательно придем, - сказала Таргимова, - и вы к нам приходите.  Будем рады.
        - Девочки, проходите вперед, - услышали они вдруг от мальчиков, стоявших впереди них.
        Такая галантность их приятно обрадовала.  Им нечасто приходилось испытывать такое внимание к себе со стороны мальчиков.  Не зная, что им сказать в благодарность, они робко прошли вперед, надеясь, что это не шутка, каких приходилось видеть и слышать столько много.  На этот раз все было серьезно, и Луиза громко за всех своих подружек поблагодарила их.
        - Спасибо, мальчики, вы настоящие джигиты. 
        Мальчики скромно промолчали в ответ. 
        - Они из вашей школы? – полюбопытствовала Хава Кантышева.
        - Да! – Ответила Луиза, не скрывая свою гордость. – У нас все такие в школе воспитанные.
        - И у нас тоже.  Приходите к нам, сами увидите.  А какие они у нас красавцы!
        Последняя фраза вызвала у всех девочек громкий смех.  Стоявшие впереди мальчики тоже стали их пропускать вперед, и очень скоро все четверо радостно шагали к своим баракам со свежим бельем и подушками в руках.
        В бараке уже было чистенько.  Кто-то из девочек подмел комнату, большинство кроватей уже было застлано, и в воздухе стоял запах свежего белья.  Было приятно не видеть эти разноцветные пыльные матрацы, всегда вызывавшие подозрения, но теперь надежно скрытые от взора под простынями.
        - Все не так плохо, - довольно сказала Луиза.
        - Да, - согласилась Захра, поглядывая вокруг.  Кое-кто из одноклассниц уже легли на свои кровати и довольно беседовали друг с другом, а некоторые успели уснуть после прогулки на грузовиках. 
        Делать больше было нечего, до обеда еще оставалось много свободного времени, и Захра робко предложила Луизе прогуляться по лагерю, на что та радостно согласилась.  Мимо торопливо проходили вновь прибывшие. Кто-то спешил по делам, а кто просто прогуливался, как Захра и Луиза, обследуя новое место проживания.  Они прошли к столовой через танцплощадку.  Не решившись туда заглянуть из-за множества народа, сновавшего там, в основном взрослых, они зашли в лагерный кинотеатр, посидели на одной из множества стоявших там скамеек, поглядели на пустой белый экран впереди на стене.
        - Интересно, нам кино буду показывать? – спросила Захра.
        - Должны, зачем тогда кинотеатр?
        - Наверно будут показывать какие-нибудь патриотические фильмы.
        - А что же еще? – ухмыльнулась Луиза. – Не будут же они нам показывать французские с Пьером Ришаром или американские с Элизабет Тейлор.
        Захра подобрала веточку дерева, лежавшую у ее ног, и стала водить ею по бетонному полу перед собой, как бы подметая его.
        - Луиз, а пойдем к девочкам из двадцать пятой в гости, – сказала она наконец.
        Луиза согласилась.  На скамейке перед входом в барак двадцать пятой уже сидела группа девочек и оживленно беседовала. 
        - О! К нам сорок шестая в гости! – воскликнула Хава Кантышева и вскочила от радости со своего места, приглашая их к себе. – Девчонки, это Захра и Луиза из сорок шестой, знакомьтесь.
        - Милости просим в наш дом, - сказала Зюганова Вера, подвигаясь и освобождая место для гостей. - Присаживайтесь с нами.
        Остальные девочки с любопытством поглядывали на гостей, желая понять цель их визита. 
        - Это я их с Таргимовой пригласила к нам, – продолжила Хава. - Они хвастались, что мальчики из сорок шестой самые воспитанные, девочкам очередь уступают.
        - Это потому что они наших джигитов не видели, - включилась в разговор Таргимова.
        - Ну, сейчас увидят, - сказала сидевшая напротив Мурадова Сацита.
        - Увидят и обомлеют, - добавила неотлучная с нею Мурадова Адита, ее кузина.
        Луиза и Захра стыдливо ежились от этой словесной атаки, находясь среди незнакомых им девочек из чужой школы.  Создавалось впечатление, что они пришли сюда из-за мальчиков, и им это не нравилось.  Очень скоро однако они почувствовали себя среди своих.  Девочки из двадцать пятой были очень благожелательны к ним, расспрашивали обо всем, охотно рассказывали о себе.  На вопросы отвечала Луиза, а Захра все время молчала, но чувствовала, что нужно принять участие в разговоре, чтобы не оказаться белой вороной. 
        - А вас тоже помидоры собирать прислали? – спросила наконец Захра голосом, в котором чувствовалась загадка и какая-то отрешенность.
        Головы присутствовавших одновременно повернулись в сторону Захры, немало ее смутив.  Наступила короткая пауза.  «Что-то не то сказала?» - испугалась она.  До этого изредка и искоса поглядывавшие на молчаливую Захру девочки получили возможность взглянуть на нее открыто, желая ответить на ее вопрос.  Широко расставленные глаза Захры, открытый лоб, задумчивый взгляд и эта необычная для девочки молчаливость создавали вокруг нее какую-то невидимую ауру.  При этом она все это время старалась оставаться в тени, что говорило о скромности и придавало прелести. 
        - Да, нас тоже, - ответила Ковальская Таня, положив конец возникшей неловкости.
        - А летом куда вас возили? – постаралась поддержать разговор Захра.
        - В Наурский район.  В станицу Савеловская.  Виноград подвязывать, – послышались унылые ответы.
        - А нас в Алпатово возили, - оживилась Захра, обрадовавшись граду ответов, сыпавшихся на нее со всех сторон.  Сидевшая до сих пор с отчужденным видом она внезапно почувствовала себя в своей кампании и радостно улыбалась всем отвечавшим, чем вызвала очередную паузу в разговоре.  Захра почувствовала изучающие взгляды девочек и снова смутилась.
        - А вот и наши мальчики, - сказала Таргимова Хава, указывая глазами на приближавшуюся вдалеке группу одноклассников. – Так, кого я там вижу?  Анзор, Исмаил, Хасан, Олег, Салман, Заур, отличник наш, Игорь…
        - А какие красавцы! – добавила Хава Кантышева, лукаво улыбаясь. – Что я вам говорила?
        - А наши не хуже, - сказала Луиза. - Приходите, покажу.  Их у нас правда мало в классе, - а затем улыбнувшись добавила, - А может и познакомлю.
        Шутка девочкам понравилась, и все расхохотались.
        - А который из них отличник? – спросила Луиза.
        - Да вот этот крайний справа с рыжей шевелюрой, – сказала Сацита, - Менделеев наш.
        - А разве отличники бывают рыжими? – пошутила Луиза, чем вызвала дружный хохот девочек.
        - Бывают, - ответили сразу несколько голосов.
        Захра с любопытством посмотрела в сторону мальчиков, а потом на крайнего справа.  Так это он!  Тот самый, которого она видела на кленовой аллее, а потом в кузове грузовика прислонившимся к борту.  Заур…
__________
1.  Эй, красавица!


11

        В столовой было шумно от множества народа.  Столы были заботливо накрыты.  В металлических мисках вновь прибывших уже ждал аппетитно выглядевший суп, а на второе было подано жаркое из говядины с картофелем.  По громкоговорителю попросили всех не расходиться после обеда, так как будет объявление.  Мальчики сидели вперемежку с девочками и громко разговаривали, стараясь перекричать соседей.  Заур выбрал место напротив Хасана, который оживленно разговаривал с Таней Ковальской и Кантышевой Хавой, сидевшими по обе стороны от него.  Они внимательно его слушали и громко беззаботно смеялись.  Заур молча наблюдал за этой милой картиной.  Таня – круглая отличница - слыла среди ребят красивой девочкой уже давно, и многие мальчики по ней воздыхали, только с отличницей они дружить боялись: слишком серьезная и умная.  А вот Хава, скромная незаметная Хава.  Ужель та самая Хава?  Перед ним сидела расцветшая орхидея, и Заур оказался в этот день первым, кто заметил, что орхидея расцвела.  Еще вчера Хава была бутоном, и вот бутон распустился, распрямил лепестки, наполнился красками и очаровал окружающих.  Почему же он не смог разглядеть в бутоне будущую орхидею?  Он наблюдал, как она слушает Хасана, улыбается, не забывая про суп и виртуозно владея ложкой.  Простые движения ее были грациозны, а смех жизнерадостный.  Юность, быстротечная юность…
        Заур повернул голову, чтобы посмотреть на сидевшую рядом Репину Веру.  Напротив нее сидела Мурадова Адита, о чем-то говорившая с Саидом и Салманом, время от времени в перерывах между фразами подносивших ко рту ложку с супом.  Заур чувствовал, что жизнь меняется.  Появилось нечто новое, чего не было раньше.  Это было влечение к противоположному полу.  Мальчики и девочки скрыто влюблялись друг в друга, не решаясь признаться в этом ни себе, ни другим, ни тем более объекту своей любви.  Самые смелые признавались только своим близким друзьям.  Но время проходило, а с ним проходило и чувство, затем начинался поиск нового влечения.  Воспитанная в строгих вейнахских традициях молодежь вела себя сдержанно.  Влияло и воспитание в духе коммунизма, когда во главе стояло служение Родине, а все личное подчинялось этой цели.  Марксизм игнорировал индивидуальность с ее внутренним миром и видел только массы людей.
        Заур новым взглядом смотрел на своих одноклассников и одноклассниц.  Каждый и каждая из них – отдельный мир со своими чувствами, желаниями, стремлениями, мечтами.  Каждый и каждая желали счастья и стремились к нему, как знали и как могли.  Пройдут десятилетия, и он задумается над тем, что стало с ними, и он посмотрит на результат, на конец, и ужаснется.  Поколение, лишенное веры в Бога, сбитое с толку коммунистическим бредом, поколение без прошлого, с какими-то остатками национальных традиций в сознании.  Это поколение вырастет, станет свидетелем крушения и позора коммунизма.  Ложь проявится и приведет в ужас малую часть этого поколения, которая устремится прочь от нее в поисках Истины, в поисках Бога, и найдет Его.
        Смешанное обучение и смешанное пребывание мальчиков и девочек в лагере порождало множество видимых и невидимых проблем, но марксизм, выдававший себя за некую научную идеологию и выставлявший себя противоположностью религии как таковой, проблемы эти отрицал, объявив религию пережитком прошлого.  Соответственно, раздельное обучение и раздельное пребывание мальчиков и девочек было заклеймено, как средневековость.  Однако, половая зрелость была той самой объективной реальностью, о которой так любили разглагольствовать коммунистические идеологи и с которой невозможно было не считаться.  Родители боялись отправлять своих детей в лагеря, особенно девочек, прекрасно осознавая эту объективную реальность и опасность, которую она несла их детям, но они не имели возможности этому противостоять.  И только состоятельные родители могли позволить себе добиться освобождения для своего ребенка от отправки в лагерь.  И делалось это через взятки и личные знакомства.


12

        Обед заканчивался, послышались звуки настраиваемого микрофона.  Начальник лагеря, безрукий ветеран войны Федор Михайлович, приветствовал девятиклассников и выразил надежду, что обед им понравился.  Послышались одобрительные возгласы ребят.  Дождавшись тишины, Федор Михайлович сказал, что в лагере их ждет не только работа на полях совхоза, но и культурный отдых.  Для этого имеются кинотеатр со сценой, где можно вечером после работы просматривать фильмы и ставить театральные постановки, а также танцплощадка. 
        - Танцплощадка с таким громкоговорителем! – послышался унылый голос.
        - На одном гвозде висит, упадет в любую минуту на чью-то голову, - поддержал его другой.
        Послышался смех.  Всегда серьезный Федор Михайлович улыбнулся и обещал исправить громкоговоритель. 
        - Завтра подъем в 6 часов утра.  Завтрак в шесть тридцать.  Грузовики отправляются ровно в семь.  Не опаздывать. – заключил он.
        Сидевший напротив Заура Хасан скривил губы.
        - Не хочется так рано вставать.
        - Лучше уж так, пока утром прохладно.  Днем жара на полях, – сказал Салман.
        Послышался шум отодвигаемых стульев, ребята стали вставать и расходиться.  Столовая медленно пустела, за столами оставались сидеть только опоздавшие, которые торопливо доедали свой обед. 
        Мальчики и девочки группами выходили из столовой и разбредались кто куда.  Хотя за столом они сидели вперемежку и даже в школе мальчика усаживали обязательно с девочкой за одну парту в строгом соответствии с предписаниями марксистской религии, в остальном же ребята держались раздельно, не смешиваясь.  Заур в группе с Анзором, Хасаном и Лемой направились к своему бараку, но заходить в него не стали, а присели на скамейках у входа.  Настроение после вкусного обеда было приподнятое, впереди были свободные половина дня с вечером, и они задумались, чем бы им занять себя.  Мимо взад и вперед проходили группы учащихся из разных школ, среди которых были как знакомые им, так и незнакомые.
        - Сколько тут школ? – задался вопросом Лема.
        - Сорок шестая, наша, тридцать четвертая и пятая, – ответил Анзор.
        - И пятая тоже здесь? – заинтересовался Лема. - Откуда ты знаешь?
        - А у меня там кадра, - ответил Анзор.
        Кадрой называли девочку, с которой дружил мальчик.  Существовал и глагол «кадриться», что означало «ухаживать за девочкой».  Ребята уважительно посмотрели на Анзора.
        - А она про тебя знает? – спросил Лема с ехидцей.
        - Нет, не знает, но скоро узнает, - ответил Анзор, ничуть не смутившись.
        - И как ты собираешься ей об этом сказать? – не отставал Лема.
        - Как? Как? Не знаю еще, но я полон решимости.  Здесь в лагере это легче, чем дома.
        - Ты хоть покажи нам ее, - включился в разговор Хасан.
        - А вон она, - сказал Анзор глядя куда-то далеко.
        - Кто? Вон та высокая? В халате? – спросил Хасан, вытягивая шею.
        - Да, - ответил Анзор.
        - Лица отсюда совсем не видно.  А! Кажется она в нашу сторону идет.
        И действительно, группа девочек, в которой находилась кадра Анзора, направлялась в их сторону.  Сомнения в этом не было, так как единственный путь, по которому они могли пройти, проходил мимо их барака, если только они не решат сократить его, шагая по травке вне асфальта.  Так и есть.  Все замолчали и сделали на лице нарочито безразличную мину.  По мере приближения группы уверенность Анзора в себе стала постепенно исчезать, и в конце концов на него стало жалко смотреть.  Зауру показалось, что он хотел бы убежать отсюда подальше, скрыться или зарыться в песок.  Песка только рядом не было.  К счастью для Анзора внимание ребят было обращено не на него, а на группу девочек и в особенности на его кадру.  Кадрой оказалась русская девочка, высокого как у Анзора роста, довольно миловидная.  Она о чем-то оживленно говорила с подружками, совершенно не замечая обращенные на нее взгляды сидевших на скамейке ребят.  Прошли мимо.  Взгляды теперь обратились на Анзора, чья мимика выдала полностью то, что творилось у него внутри.  Он сидел с открытым ртом, кривя губы так, как делают те, кто языком ковыряется в зубах, чтобы вывернуть оттуда застрявший там кусочек пищи.  Всем стало ясно, что Анзора лучше не трогать.  В таких случаях он мог бы или обидеться без всякой причины, или вспылить, сказав что-то очень нелестное.  Помолчали.  Похоже, Анзор успокоился.
        - Ну как вам моя кадра? – выдавил он наконец из себя, делая вид, что все время был спокоен, как олимпийский спортсмен.
        - Очень хорошая девочка, - ответили сразу несколько голосов, стараясь поддержать друга.
        Анзору такой ответ очень понравился, и ребятам от этого стало легче.  Перед ними теперь сидел тот самый Анзор, которого они всегда знали. 
        - Надо будет теперь помочь Анзору с ней познакомиться, - включился в разговор Заур.
        - Да, но как? – задался вопросом Хасан.
        - Придумаем, - отрезал Анзор, стараясь показать, что он владеет ситуацией.
        Из барака вышли Саид, Игорь, Олег и присели к ним. 
        - Интересно, как тут с комарами дела обстоят? – поинтересовался Олег. – Они меня в Науре изъели.
        - Тут не должно быть, - сказал Игорь, - тут нет болот, и река далеко, а в Савеловской рядом Терек протекал.
        - Ну, это мы сегодня ночью узнаем, есть тут комары или нет, - усмехнулся Саид. 
        Мимо прошли девочки из двадцать пятой в домашних халатах.  Они уже успели переодеться и тоже прогуливались по территории лагеря.  Погода стояла солнечная, легкий ветерок ласкал лица ребят, все было отрадно, чувствовалось спокойствие во всем.  Мальчики с любопытством посматривали на своих ровесниц.  Они привыкли видеть их в школьных фартуках или же в выходных платьях, но в домашних халатах их видели впервые.  Вот как они выглядят дома.  Своим видом они порождали в мальчиках чувство домашнего уюта, закрадывая смутные мысли об их будущей семейной жизни.  И кто же будет их избранницей?
        - Мальчики, у вас все нормально?  Устроились? – спросила их Хава Кантышева.
        - Да! Все хорошо, Хава, - ответил ей хор голосов, - а у вас как?
        - У нас тоже все хорошо, - ответили девочки хором.
        - А танцы будут сегодня? – спросил им вослед Анзор.
        - Ой, чего не знаем, того не знаем, - засмеялись те дружно в ответ, оглядываясь на них и улыбаясь.
        Заур грустно смотрел вослед удаляющимся девочкам.  Какие юные и красивые.  В свои пятнадцать лет он уже понимал, что все они достанутся ребятам постарше, которые уже начали самостоятельную жизнь или же чьи родители достаточно состоятельные, чтобы поженить их и устроить.  Им же, их ровесникам, после окончания школы нужно идти учиться, кто-то будет призван в армию.  Ни жилья, где жить, ни профессии, чтобы зарабатывать на жизнь, ни денег, чтобы строить планы.  И когда закончится учеба, и когда они вернутся из армии, и когда устроятся на работу и станут зарабатывать на жизнь, все их ровесницы уже будут замужем и иметь детей.  И тогда им останется жениться на ровесницах младшего поколения мальчиков.  Ситуация усложнялась из-за национальных традиций.  В вейнахских семьях считалось хорошим тоном соблюдать очередность женитьбы или замужества.  Допускалось перепрыгивание через одного брата или сестру в исключительных случаях.  Но перепрыгивание через двоих или более братьев и сестер считалось позорным.  У Заура было три старших брата и две старших сестры, неженатые и незамужние.  Преграда была железобетонная, но пока он этому не придавал особого значения, так как о женитьбе думать было слишком рано.


13

        Вот так и прошел день в прогулках и общении.  А затем позвали на ужин.  Танцев в этот вечер не было, громкоговоритель не работал, и починить было некому.  Ребята собрались на скамейках у своих бараков и непринужденно общались между собой.  К ним присоединились преподаватели, которые рассказывали учащимся о днях своей молодости.  Девочки собрались гурьбой вокруг Агриппины Ивановны и внимательно слушали ее рассказ о своих школьных годах.  Заур не знал русского языка, когда пошел в школу в первый класс.  Маме пришлось отдать его в группу продленного дня, которую и вела Агриппина Ивановна.  С этой учительницей его связывало много детских воспоминаний, но одно он запомнил крепко.
        После уроков в первом классе все дети расходились по домам, кроме тех, кто оставался делать домашнее задание в группе продленного дня.  Им давали один час на прогулку и игры в школьном дворе, после чего наступал час обеда.  Дети сидели в классе и ждали новость из школьной столовой о том, что обед готов.  Заур помнил это нудное ежедневное ожидание, когда каждый из детей старался найти себе занятие, чтобы разогнать скуку.  Агриппина Ивановна находилась вместе с детьми, она разрешала им делать все, что им захочется, лишь бы не шумели.  Время от времени учительница отправляла одного из учеников в столовую в качестве гонца, чтобы узнать, все ли готово.  Гонец наконец являлся с ожидаемой вестью, детей выстраивали в колонну и вели в столовую, где начиналось новое ожидание перед входом.  А оно иногда бывало столь долгим, что Агриппина Ивановна уводила детей назад в класс.  Получив же приглашение войти, дети занимали места за столами, где их ждал суп, обычно гороховый.  Притрагиваться к еде не разрешалось, пока Агриппина Ивановна не задаст свой обычный вопрос:
        - Дети, что надо сказать?
        Дети громко в разнобой и в растяжку отвечали:
        - Когда я ем, я глух и нем.
        - А еще? – спрашивала она.
        - Приятного аппетита.
        Заур не понимал, что означают эти слова, но видя, как дети принимались за еду, делал то же самое, что и они.  За обед с родителей собирали деньги по двадцать пять копеек в день.
        После еды ребята возвращались в свой класс колонной по одному и начинали все вместе с учительницей делать домашнее задание.  В один из таких дней, когда они проходили букву «У» в букваре, к Зауру повернулся сидевший за партой впереди Вардалов Балаудин, всегда веселый и неунывающий Балаудин, и показал пальцем на страницу своего букваря, где находилась фотография Владимира Ульянова в детстве.  Он пририсовал к фотографии очки, усы и бороду.  Рядом сидевшая Люба сделала ему замечание, состроив ужас на лице, что немало испугало Балаудина:
        - Ты что сделал? – сказала она ему сдавленным шепотом.
        - А что тут такого? – попытался оправдаться Балаудин, но не замечая должного эффекта на лице Любы, тут же замолчал.  Девочка была явно напугана случившимся, но Балаудин не уступал, пытаясь доказать незначительность содеянного.  Нужны были сторонники, и он обратился к Зауру на чеченском языке:
        - Заур, а ты смог бы так нарисовать?
        Зауру идея понравилась, и под ободрение Балаудина он стал старательно пририсовывать бороду, очки и усы на детском личике Володи Ульянова, смотревшему на него со страницы его букваря, пытаясь сделать это лучше, чем Балаудин.  И тут Люба не выдержала и подняла руку:
        - Агриппина Ивановна, посмотрите, что они сделали, - сказала она.
        Агриппина Ивановна спокойно встала с места и подошла к детям.  Теперь настала пора испугаться Зауру.  Учительница увидела изрисованные фотографии.  Лицо ее изменилось, отразив сильное беспокойство, но она ничего не сказала.  Вернувшись на место, она посидела в задумчивости, а потом вышла из класса.  Она долго не возвращалась.  Скучающие дети начали шуметь, стараясь перекричать друг друга.  Зашла какая-то незнакомая учительница, шум мгновенно стих. 
        - Вы почему так шумите? – сказала она недовольно. – Где ваша учительница?
        Дети в ответ молчали.  Не получив ответа, она ушла.  Шум возобновился.  Наконец вернулась Агриппина Ивановна.
        - Ну как, дети, - спросила она, - дочитали текст?
        Не дожидаясь ответа, она попросила Любу начать читать, и дети стали внимательно следить за ее чтением, так как учительница могла в любой момент попросить кого-то из них продолжить. 
        Для Заура настали первые угрюмые дни в школе.  Директор вызывал родителей в школу.  На вызов пришла мама Заура, которая не говорила по-русски.  Вернувшись домой, она только и сказала сыну:
        - Зачем ты изрисовал фотографию?  Нельзя так.
        Заур видел, что мама напугана.  Он чувствовал себя виноватым, хотя и не мог понять, что он сделал такого, чтобы так ее напугать.
        - Мне Балаудин сказал, - ответил он и тут же замолчал, увидев укоряющий взгляд мамы.
        Заур теперь думал только о том, чтобы скорее пройти букву «У» в букваре и начать учить следующую букву «Ф».  Тогда страница с изрисованной фотографией Ульянова осталась бы позади.  Но завтра они будут проходить «У», и это испытание нужно было теперь пережить.
        Весь день Заур сидел за партой, как на иголках.  После урока математики начался урок чтения.  Дети достали свои буквари и открыли их на букве «У», как им и сказала учительница Юлия Дмитриевна.  Она стала задавать им вопросы для закрепления выученного на предыдущем уроке материала.  Все это время Заур держал руку на странице, чтобы она, перевернувшись сама по себе, не раскрыла изрисованную фотографию Ульянова в детстве, которая находилась на следующем листке.  Приступили к чтению текста.  Это была биография Ульянова.  Читали по очереди, нужно было следить за чтением, чтобы быть готовым продолжить его, если учительница назовет твое имя.  Напряжение нарастало по мере приближения чтения к концу страницы.  Больше всего Заур боялся, что Юлия Дмитриевна попросит его продолжить чтение, но ничего этого не происходило.  Послышался шелест переворачиваемых листков букварей.  Заур медлил, ему было страшно.  Наконец он стал медленно переворачивать страницу, стараясь увидеть боковым зрением, наблюдает ли кто за ним.  Он с ужасом почувствовал, что да.  Сидевшая с ним за одной партой девочка смотрела в его букварь.  У своего уха он услышал шепот соседа на задней парте:
        - Дай посмотреть, убери руку.
        Заур держал руку на фотографии, но не убирал ее.  Ему хотелось, чтобы все выглядело естественно, поэтому он покрыл рукой только часть ее, но это не помогло.  Сидевшие рядом в соседнем ряду дети стали вытягивать шеи, чтобы разглядеть фотографию.
        - А ну-ка сядьте прямо, - строго сказала Юлия Дмитриевна, видя состояние, в котором находился Заур.  Скованный страхом мальчик уставился в страницу и боялся пошевелиться.  Он хотел только одного – чтобы скорее дочитали текст и перевернули страницу с этой злополучной фотографией.  Замечание учительницы подействовало, и дети стали послушно водить пальчиками по тексту, чтобы не потерять след.  Текст дочитали и страницу наконец перевернули к великому облегчению Заура.
        После урока на перемене к нему подошел Балаудин и с неизменной улыбкой на лице сказал:
        - Да не бойся ты, Заур.  Ерунда все это.  Вырви страницу.  Я вырвал. 
        Вырвать страницу?  Из книги?  Ему такого в голову не приходило.  Как можно вырывать страницы из книги? 
        - Дай сюда, - сказал Балаудин, забирая букварь из рук Заура.  С этими словами он открыл его на странице с фотографией, вырвал листок, разорвал его на мелкие части, выкинул в урну, стоявшую в углу, и усмехнувшись побежал к группе мальчиков, игравших в ловитки.
        С тех пор прошло восемь лет.  Странное дело, после группы продленного дня Заур ни разу больше не видел Агриппину Ивановну.  Он думал, что она уже не работает в школе.  И вот неожиданно для себя они встретились здесь в лагере в Аргуне.  Он смотрел на свою учительницу, сидевшую перед ним на скамейке напротив, и учительница смотрела на него.  Она ничуть не постарела.  Вся та же Агриппина Ивановна.  Узнала ли она его?
        - Агриппина Ивановна, - обратился к ней Заур, - а вы помните нашу группу продленного дня?
        Она только кивнула в ответ, но ничего не сказала.  Казалось, что она не хочет ни о чем говорить.  Возможно, глядя на этих старшеклассников, она тосковала по своим годам юности.  Заур так и не понял, узнала она его или нет.
        Начало смеркаться.  Никому не хотелось идти спать, все были возбуждены, хотелось играть и веселиться.  Вдали от родного дома, от родителей в окружении ровесников и ровесниц…  Это было новое состояние, новая обстановка, смена жизненных декораций, перемены жизни, а от перемен всегда ждешь чего-то доброго, нового, необычного.  И как часто эти перемены оборачиваются скорбью и даже горем.  Но в этом юном возрасте они о плохом исходе не думали.  Будущее казалось ярким и обещающим, и все желания казались исполнимыми, стоит только этого захотеть.
        Группа девочек отошла в сторону поиграть в ручеек.  К ним стали присоединяться другие группы, гулявшие и сидевшие вокруг.  Вскоре ручеек превратился в речку.  Над лужайкой перед бараками, где она текла, стоял громкий смех и восторженные крики девятиклассниц.  Мальчики с любопытством посматривали на это действо, но не присоединялись.  Они считали зазорным для себя участвовать в играх девочек, каковым они и считали игру в ручеек, хотя в глубине души каждому хотелось в ней поучаствовать.  Никто из них не хотел быть первым, кто нарушит это мужское табу.
        Подошел Анатолий Иванович.  С неизменной доброй улыбкой на лице он обратился к мальчикам:
        - А вы почему не участвуете?
        Никто не нашелся, что ответить, только стали отмахиваться руками в сторону девочек с поддельным безразличием и кривыми улыбками на лицах, которыми хотели выразить отсутствие интереса к происходящему.  А тут как назло сами девочки стали их звать поиграть своими задорными криками, но в тот первый вечер в лагере никто из мальчиков так и не решился поиграть с девочками.


14

        На следующий день ровно в шесть утра ребят разбудил физрук Анатолий Иванович.
        - Так! Встаем! Подъем! – громко кричал он, хлопая в ладоши. – Не ленись!  Умываемся и марш завтракать.
        Кровати ожили и зашевелились телами ребят.  Наиболее дисциплинированные повскакивали со своих кроватей и стали одеваться.  Другие стали потягиваться руками, громко зевая.  Кто-то пытался зарыться в подушку.  Некоторые лежали на спине отрешенно глядя в потолок.  И только Бексолт громко возмущался?
        - Не хочу вставать.  Спать хочу. 
        Вставание утром болезненно.  Причем болезненно оно в обеих случаях, выспишься или нет, хотя выспавшись все же легче вставать.  Почему так?  Где ответ на этот вопрос?  Похоже, что это неотъемлемая часть земного существования, как необходимость работать, рожать детей, болеть разными болезнями, умирать.
        Заур посмотрел на лежавшего рядом кузена, который глядел на него отрешенным взглядом.
        - Вставай, Хасан, - сказал он ему, выскакивая из-под простыни, служившей одеялом.
        Хасан согласно кивнул в ответ и тоже начал одеваться.  Через минут двадцать они, помывшись, уже шли вместе с остальными ребятами в столовую завтракать, а еще через полчаса ехали на поле в кузове грузовика.  Их привезли и высадили на открытую грунтовую площадку перед полем, где повсюду стояли деревянные ящики, как поломанные, так и целые.  Рядом стояла передвижная бочка с питьевой водой.  Ребята разбрелись кто-куда, некоторые забрели в лесополосу, откуда выбрались с вымокшими от обильной утренней росы обувью и нижней частью брюк.  Трава в лесополосе была густой и высокой.  В ней было прохладно и свежо, многие предпочли дожидаться указаний физрука в ней.  Ждать пришлось недолго.  Торопливо переговорив с бригадиром совхоза, заранее прибывшим встречать работников на поле, Анатолий Иванович бодрым голосом сказал:
        - Ребята, берем по ящику и за мной.
        Мальчики стали предлагать девочкам помощь понести ящики, тяжеловатые и грубые для их нежных рук.  На девочек было приятно смотреть.  В косынках поверх голов и в рабочих штанах, они выглядели этакими энтузиастками тридцатых годов, которых приходилось видеть на лубочных картинках в учебниках по истории СССР.  Люди в Чечено-Ингушетии уже привыкли видеть невейнахских девушек и женщин в брюках, но ингушки и чеченки в брюках не ходили, такое считалось предосудительным.  Исключение составляла рабочая одежда.  Мальчики с любопытством поглядывали на вейнахских девочек в рабочих штанах.  Непривычно все-таки. 
Анатолий Иванович стал распределять грядки, и каждый послушно приступил к работе.
        - Как только наполните ящик, несите его вон туда, - сказал он, указывая на край поля, где уже стояли ящики с помидорами. – Мальчики!  Помогайте девочкам отнести ящики.
        - Конечно, конечно! – ответил ему хор мальчишеских голосов.
        Так начался их первый рабочий день. 
        Заур и Хасан взяли по два ящика, один для себя, а другой для Хизриевой Макки и Зюгановой Веры, которые оказались рядом с ними.  Они вчетвером пошли на другой конец грядки, чтобы затем тащить по земле наполняющийся помидорами ящик к месту складирования у лесополосы, где их высадили из грузовика.  Впереди и сзади них шли остальные ребята кто молча, а кто громко разговаривая.  Заур поставил свой ящик на землю и осмотрелся.  Кругом до самой лесополосы лежали неподвязанные кусты помидоров, которые стелились по земле, не находя опоры, чтобы подниматься по ним к солнцу. На листьях кустов лежала обильная утренняя роса, от чего намокла его обувь.  Созревшие помидоры лежали прямо на земле.  Заур наклонился и сорвал один.  Помидор выглядел аппетитно.  Большой тяжелый спелый надувшийся ярко-красный.  Казалось, что он вот-вот взорвется на руке, обдав его своим соком и мякотью.  Он не стал его кушать однако, так как поля могли быть опрысканы удобрениями, а бережливо уложил в ящик.  Хасан и ребята по соседству уже принялись за дело.  Заур решил не отставать.  Ящик наполнился быстро, нужно было теперь понести его на площадку.  Хасан уже нес свой, обмениваясь репликами с повстречавшимися ему одноклассниками, возвращавшимися на поле с пустой тарой.  Девочки тоже не отставали.  На удивление Заура они без труда поднимали и несли свои ящики.  Или ему так казалось.
        - Не тяжело? – спросил он шедшую позади с ящиком Макку Хизриеву.
        - Да нет, - ответила она, - он не тяжелый.
        Кое-кто из мальчиков попытался понести два ящика, чтобы помочь соседке, поставив их один на другой.  Но от этой затеи пришлось отказаться, так как нести их было неудобно и до площадки идти было далековато с таким грузом.  Рабочих рукавиц не выдавали, деревянные планки ящика впивались своими углами в руки.  Но никто не жаловался, и вскоре все стало привычным делом.
        Время шло, поднявшись высоко над горизонтом, солнце начало обжигать кожу ребят. 
        - Ооо, когда мы поедем в лагерь? – пожаловался кто-то за спиной Заура.
        Вдруг рядом с ним приземлился недоеденный помидор.  Заур выпрямился и осмотрелся, чтобы увидеть кидавшего.  Послышались смешки, плохо скрываемые улыбки говорили о том, что над ним решили пошутить. 
        - Эй, кто ел помидор? – спросил он, немало удивив ребят своим вопросом.  Они-то ожидали от него возмущения или желания узнать, кто бросил помидор.
        - А тебе что, жалко? – спросил Бексолт, работавший чуть поодаль.
        - Да нет, я хотел узнать, кто кинул.
        - Не я, - поспешил отмежеваться Бексолт.
        - А кто ел тогда? – спросил Заур.
        - Ну я поел, ну и что?  Разве нам запретили помидоры кушать?
        - Вот ты и попался, - сказал торжественно Заур, - помидор был откушенный.
        Со всех сторон послышался дружный смех ребят.  Смутившийся Бексолт виновато улыбался, не находя, что сказать в ответ.
        - Помидоры опрысканы, не ешьте их. – добавил Заур.
        - Анатолий Иванович, - спросила Зюганова Вера проходившего мимо физрука, - а можно помидоры кушать?
        - Можно, ребята, только надо хорошо их помыть, - ответил он. - Ну как у вас тут дела?  Не устали?
        - Нееет!  - послышалось со всех сторон. – Пить только хочется.
        - В бочке вода есть.  Можете набрать ее в бутылку, чтобы помидоры мыть перед тем, как поесть, – ответил Анатолий Иванович.
        - А в лагерь скоро пойдем?
        - Машина приедет за вами ровно в полдень.
        - А! Как хорошо! – послышались радостные крики.
        Настроение ребят поднялось, и работа пошла побойчее.  К удивлению их самих к полудню все поле оказалось убранным, красно-зеленые грядки потеряли свой красный цвет и стали выглядеть зелеными от кустов, лишившихся своих плодов.
        В лагерь ехали радостно, громко смеясь и разговаривая, перебивая друг друга.  Там уже находились прибывшие раньше них.  Первый рабочий день на полях закончился, и теперь предстояло отведать вкусный обед, запах которого уже доносился из столовой.
Вернувшись в свой барак, ребята переоделись и направились к столовой.  Обед подавали ровно в час дня.  И действительно, все уже было готово, на столах стояли миски с супом и тарелки со вторым.
        Соседом Заура напротив на этот раз оказался Теркиев Руслан, который все время поглядывал по сторонам, словно искал кого-то глазами.  Сидевший рядом Анзор сделал ему замечание.
        - Суп остынет, пока ты глазами шастаешь.
        Недовольный замечанием Руслан принялся за суп и вскоре так увлекся едой, что первым закончил оба блюда.
        - Иди за добавкой, - пошутил над ним Анзор, добродушно улыбаясь ему и копаясь вилкой в тарелке с остатками жаркого.
        - Нет, не хочу, - только и ответил Руслан, потягиваясь рукой к стакану с компотом.  Было видно, что его мысли были далеки отсюда.
        Допив свой компот, Заур стал оглядываться по сторонам.  Справа от них стояли столы, за которыми сидела тридцать четвертая школа.  Было непонятно, кто сидел напротив них.  Он увидел, как за одним столом привстал Мансур, обращаясь к кому-то о чем-то.  Ему протянули солонку.  «Соли попросил подать, - подумал Заур, - значит, это сорок шестая, раз там Мансур».  Он стал приглядываться к лицам сидевших там ребят, чтобы запомнить их.  Так будет легче опознавать затем школу.  Заур медленно водил глазами по лицам ребят, начиная справа от стола.  Он уже дошел до середины, как вдруг внезапно его охватило волнение.  Он почувствовал, что кто-то тоже смотрит на него.  Заур резко повернул взгляд влево.  Да!  Это была она, Захра.  Она его заметила первой и смотрела на него с любопытством.  Их взгляды встретились.  Захра встрепенулась и спешно отвела свой взор, обратившись с чем-то к рядом сидевшей неразлучной Луизе.  А Заур не сводил с нее глаз, он наблюдал, как она пыталась разговорить Луизу, которая была занята поеданием жаркого и не проявляла особого интереса к разговору.  Захра вновь посмотрела в его сторону и, убедившись, что он все еще на нее смотрит, взяла в руки вилку и стала ею поигрывать, делая вид, что не замечает его.
        - Ну все, поели – можно и поспать, - сказал Ардакиев, вставая из-за стола.
        - Тут в футбол можно поиграть, интересно мне? – спросил Лема, обращаясь к Исмаилу Таргиеву.
        - Надо спросить Анатолия Ивановича, - ответил тот.
        Вернувшись в барак, каждый стал заниматься своим делом.  Кто лежал на кровати, кто сидел, а кто стоял и смотрел в окно на снующих по территории лагеря ребят.  Спокойствие нарушил ворвавшийся к ним в комнату Тармазов Беслан, который учился в тридцать четвертой школе. 
        - Ассаламу алейкум, - сказал он громко. 
        - Ва алейкум ассалам, - ответил ему хор присутствовавших.
        Беслан был единственным ингушом в девятых классах тридцать четвертой школы, поэтому его тянуло в двадцать пятую, где ингуши в девятых классах были большинством.
        - Как дела, Бес, - обратился к нему Исмаил по кличке.
        - Хорошо.  Вы как тут?
        - Тоже хорошо, - ответил тот, взяв в руки цветной карандаш.  Он привстал на кровати и стал выводить карандашом на стене над изголовьем что-то латинскими буквами.  Беслан наблюдал за ним с любопытством. 
        - Pink Floyd, - прочитал он, дождавшись, когда Исмаил наконец вывел последнюю букву.
        Сидевшие, лежавшие и стоявшие тоже молчаливо наблюдали за Исмаилом. 
        - Дай-ка карандаш, - сказал Анзор, любитель Heavy Metal, подскочив на кровати.
        Он вернулся с карандашом к своей стене над изголовьем и вывел Iron Maiden.  О такой рок-группе никто еще не слышал, но Анзор считался знатоком, а поэтому вопросов никто не задавал.
        Пример оказался заразительным.  Вслед за Анзором карандаш взял Салман и вывел над своим изголовьем Eruption.  Не остался в стороне и Заур.  На его стенке вскоре появилась надпись Arabesque.  У Хасана красовалась Gilla, у Саида – Boney M, у Олега – Kim Wilde, у Игоря – Smokie.
        Вскоре не осталось почти ни одной кровати без названия рок-группы, кроме кровати Лемы, который вошел в комнату с мячом в руках. 
        - Мяч есть, кто идет играть в футбол? – воскликнул он торжественно, но тут же притих, заметив надписи на стенах. – Эй, вы зачем стены изрисовали?  Социалистическое имущество портите?
        - Расслабься, - сказал Анзор, деланно смеясь, - тут одни меломаны собрались. Пойдем лучше играть в футбол.
        Комната быстро опустела.  В ней остались только Заур и Хасан.  Они оба плохо играли в футбол, который им никак не давался, поэтому и не стали утруждать себя. 
        - Я видел Захру в столовой, - сказал Заур.
        - Я тоже, - ответил кузен.
        Заур посмотрел на него изучающе. 
        - Хочу заговорить, но не знаю как.  Что мне ей сказать, о чем говорить?
        - А ты не думай об этом, иди вперед, а там как получится.
        - Может получиться глупо.  Не хочу выглядеть дураком.
        - Ну тогда ты никогда с ней не заговоришь, - рассудительно заметил Хасан. 
        Заур понял, что он должен что-то сделать.  Но что?
        - А может спеть ей из Arabesque что-нибудь? – спросил он, озорно улыбаясь. – Увидит, как я пою, разговорится.
        - Да нет, - усмехнулся Хасан, - ты же не говоришь по-английски.
        - Ну, я изучаю английский, как и ты.  А песенку можно зазубрить, – сказал он и попытался спеть, не совсем понимая смысла слов.

                Hello, hello, Mr. Monkey,
                You’re still so fast and funky.
                Hello, hello, Mr. Monkey,
                You should have been a clown.

        - Не, не пойдет, - сказал Хасан, не впечатлится. – У тебя акцент.
        - А что тогда сделать? – не унимался Заур, стараясь поддержать в Хасане интерес к этой теме.
        - Не знаю, - ответил тот равнодушно, чем привел кузена в полное уныние.
        Наступило молчание.  Они лежали на спине, заложив руки за голову, и смотрели в окно.  Там за окном началось оживление.  На скамейках и около них сидели и стояли девочки, но их было необычно много. 
        - Похоже у нас гости, - сказал Хасан.
        - Похоже, что да, - сказал Заур и подошел поближе к окну, но тут же отпрянул. – Она там!
        - Кто там?
        - Захра, - ответил Заур, смотря на кузена молящим о помощи взглядом.


15

        После вкусного обеда Захра и Луиза вернулись в свой барак.  Захра обработала йодом свою руку, которую поранила, таская ящики с помидорами.  Она прилегла, чтобы немного отдохнуть.  По бараку бегали и сновали ее одноклассницы.  Захра вернулась в мыслях в столовую. Он был там.  Одноклассники и одноклассницы вокруг него оживленно обсуждали что-то, а Заур сидел молчаливо и отрешенно, думая о чем-то.  Вдруг он стал искать кого-то глазами и наткнулся на ее взгляд, чем привел ее в замешательство.  Увидел.  Ей стало неудобно.
        - Девчонки!  Нас приглашают к себе в гости девочки из двадцать пятой в ручеек поиграть после ужина, - сказала вбежавшая в барак Марина Карпицина. – Пойдем?
        - Конечно, - ответила за всех Луиза, - мы там уже были и почти всех знаем.
        - Вот здорово! – обрадовалась Марина. – Ты нас и познакомь с ними.
        - А зачем ждать вечера?  Можно и сейчас пойти, все равно делать нечего, – сказала Луиза и поднялась со своего места. – Ты идешь? – добавила она, обращаясь к Захре. 
        - Да, - ответила Захра и стала собираться на прогулку.
        - Эй, подождите и нас, - послышались голоса за их спинами.
        Девочки вышли из барака.  Проходя мимо танцплощадки, Марина шепотом обратилась к Захре, указывая на прислонившегося к столбу с громкоговорителем одинокого парня. 
        - Видишь того? – сказала она. – Вот уже второй день тут околачивается. 
        Захра узнала Руслана Теркиева.  Того самого, который прятался за деревом у ее дома.  Она была неприятно удивлена.  Что ему надо? 
        - Он из двадцать пятой, - только и ответила она.
        Но Марина уже не слушала.  Ее внимание привлекла группа мальчиков двадцать пятой школы, вывалившаяся из барака и устремившаяся к поляне позади их барака, гоняя перед собой футбольный мяч.
        - Придется нам в ручеек самим играть, - пошутила Марина, указывая на них пальцем, чтобы все девочки видели.
        - Ну да, им не до нас, - съехидничала Луиза, - у них дела поважнее.  Футбол, – добавила она многозначительно.
        - О! Добро пожаловать! – услышали они радостный голос Хавы Кантышевой, завидевшей гостей издалека. – Девчонки, сюда, мы здесь!
        Две группы старшеклассниц смешались и стали в разнобой обсуждать последние новости и свои впечатления от первого рабочего дня.  Больше других говорила Марина Карпицина. 
        - Ой, девчонки, знаете, что у нас случилось сегодня?  Наши Эдисултанов и Азнауров пошли якобы воду попить к бочке и спрятались в лесополосе.  Там и заснули.  А Федор Михайлович так и застал их спящими.  Нужно было видеть их сонные лица при выходе из лесополосы.  Наверное вчера не выспались бедняжки.
        Рассказ вызвал громкий смех. 
        - А наши мальчики стали кидаться помидорами, - затараторила Тихорецкая Света. – Ахмед попал Васе в плечо.  Все лицо в помидорной жиже.  Это надо было видеть.  Вася решил, что кидал Алик, и угодил ему помидором в зад, когда тот нагнулся.  Алик в ярости стал ругаться, а тут Федор Михайлович появился как из-под земли.  А мы со смеха укатываемся.
В это время из барака вышли Заур с Хасаном и, делая вид, что общество девочек их не интересует, хотели пройти мимо, но к ним обратилась Таргимова Хава:
        - Заур, Хасан, идите к нам!
        Мальчики остановились, не зная как поступить.  Столько девочек, а их двое.  Положение спас Хасан.
        - Ну раз так настаиваете, - сказал он к радости Заура и двинулся вперед к восторженно приветствовавшим их девочкам, которые освободили для них место на скамейке. 
        - Нет, нет, - сказал Хасан. - Как можно?  Чтобы вы стояли, а мы сидели?  Нет.
        - Можно, можно, садитесь, - наперебой закричали девочки. - Вас всего двое, а нас много.
        Пришлось сесть.  Заур стал робко посматривать на женское окружение, которое совсем не робко их изучало, чувствуя себя хозяйкой положения.  Хорошо быть в большинстве.  Хасану было не легче, но он старался держаться непринужденно, и у него это получалось.  Он пытался шутить и отшучиваться.  Иногда выходило очень даже неплохо, и тогда девочки закатывались со смеха.  Всем было весело, все были добродушно настроены.  Любая шутка, удачная или нет, принималась.  В этой суматохе Заур, стараясь казаться безразличным, чтобы не выдать себя, взглянул в сторону, где сидела Захра, зажатая между Луизой и незнакомой ему девочкой из сорок шестой.  Захра молчала и казалось, что была занята своими мыслями.  Он опустил глаза.  Нужно было спасать Хасана, которого уже начали одолевать расспросами и приколами.
        - А давайте знакомиться, - предложил наконец Заур, - тут столько незнакомых нам девочек.
        Со своего места встала Хава Кантышева и стала представлять девочек из сорок шестой, которые вдруг дружно замолчали и скромно улыбались, когда Хава называла их имена.  Дошла очередь до Луизы.  Сейчас Хава представит им Захру.  Сердце Заура сильно билось, он боялся произнести слово, чтобы не выдать свое волнение.
        - А это наша Захра, - сказала Хава наконец.
        Заур посмотрел в ее сторону.  Захра только скользнула по нему взглядом и уставилась в землю.  Наступила короткая пауза.  Все наблюдавшие за сценой всё поняли.  Хава продолжала, но ситуация не разряжалась.
        - А наши ребята в футбол пошли поиграть, - попытался изменить тему разговора Заур.
        - А вы почему не играете? – спросила Марина.
        - Если бы мы пошли играть, то никогда не познакомились бы с девочками из сорок шестой, - попытался пошутить Заур, чем вызвал восторг у сорок шестой и недовольство у двадцать пятой. 
        - Ааа, - протянула Ковальская Таня, - а мы вам неинтересны, получается.
        - Интересны, конечно интересны, - стал неуклюже оправдываться Заур, - но вы всегда с нами, рядом.  А их мы видим впервые.
        - Слабое оправдание однако, - сказала Хава Кантышева, - но мы вас прощаем.  Мы своих всегда готовы простить.
        Заур посмотрел на Хаву умоляющим взглядом, не находя, что добавить к уже сказанному.  И тут он увидел возвращавшихся с футбола одноклассников.
        - О! – сказал он облегченно. – А вот и наши возвращаются.  Хотите познакомлю?
        Девочки ничего не ответили, а только скромно промолчали, но Заур уже звал ребят к себе, и Хасан стал махать им рукой.  Вспотевшие от игры одноклассники подошли и небрежным взглядом уставились на кузенов, как будто не замечая девушек вокруг.  Таким образом они пытались скрыть свой интерес к противоположному полу.
        - У нас гости из сорок шестой, - сказал им Хасан, - мы хотим вас познакомить.
        Ребята молчали.  В их глазах восторг от возможности познакомиться означало бы проявление слабости перед ровесниками, но зов юности оказался сильнее, и они стояли и не уходили.  Хасан начал представлять им девушек, а мальчики только уважительно кивали гостьям в ответ.  Когда процедура завершилась, они постояли молча еще немного и, не зная, что им дальше делать, попрощались и ушли в барак к общему огорчению присутствовавших.
        - Стесняются, - сказал Заур, - мы ведь тоже стеснялись в начале.  А теперь вот привыкли. 
        - Да, мы это заметили, - сказала Тихорецкая Света, лукаво глядя на Заура.
        - Время ужина, - сказала Луиза, вставая с места.
        - Девочки, после ужина приходите к нам, в ручеек будем играть, - сказала Кантышева Хава, будем ждать.  Обязательно приходите.


16

        Ужин закончился.  Как и договорились, девочки из двадцать пятой собрались на прежнем месте и с нетерпением ждали появления сорок шестой школы.  Ко всеобщей радости они не заставили себя ждать.  С Мариной Карпициной во главе к ним приближалась делегация из сорок шестой школы, среди которых были и немногочисленные мальчики.  При встрече восторгам не было конца, как будто они и не виделись всего какой-то час назад.  Непонятное ожидание чего-то необычного висело в воздухе.  За ними издалека наблюдали начальник лагеря Федор Михайлович и физрук Анатолий Иванович.  Такое многочисленное собрание учащихся в одном месте не предвещало ничего хорошего, а поэтому нужно было быть начеку.  К их удивлению собирались только девочки, мальчиков было совсем мало, а поэтому особого беспокойства собрание у них не вызвало.
        Приодевшись по такому событию, Заур и Хасан стали уговаривать одноклассников поучаствовать в игре.
        - А ты хоть знаешь, как в нее играть? – спросил Анзор.
        - Нет, научимся, - ответил Заур, - я вообще не знаю, что это за игра.  Ручеек да ручеек. Я только и слышу об этом.
        - Пойдемте, ребята, не будем обижать наших девочек, - поддержал Хасан, направляясь к выходу.
        - Я не пойду, - отрезал Анзор.
        Остальные лежали и сидели, не решаясь, как поступить.  Многие из них робели в присутствии девочек, чувствовали себя в их кампании неуютно, не знали, о чем с ними говорить. Нередко это были тягостные моменты, о которых тяжело было позже вспоминать.  А от мальчиков требовалось держаться молодцом, от них ожидают поддержания разговора, развлекания присутствующих, но не все на это были способны.  Тем не менее их тянуло к общению.
        - Я с вами, - сказал Салман и направился к выходу, и за ним один за другим последовали и остальные. 
        Уже начало смеркаться.  На лужайке перед бараком было шумно и оживленно.  Сидевшие на скамейке девочки отгоняли назойливых комаров руками и ветками деревьев и о чем-то беседовали между собой.  Позади них на травке сидели небольшими группами те, кому не хватило места на скамейках.  В одной из групп девчонки безуспешно пытались завести песню.  Мальчики стояли отдельно в стороне, рассеянно поглядывая вокруг и обмениваясь между собой короткими репликами.  Позарез нужны были заводилы, но таковые не объявлялись, а потому ожидание необычного продолжалось.
        Сентябрьский вечер выдался теплым, слабый ветерок поигрывал время от времени листвой немногих тополей, посаженных на территории лагеря.  Оставив их на время в покое, он принимался ласкать лица мальчиков и девочек, начинавших взрослеть, порождая в них чувство безмятежности и сладкой грусти.  Светила полная луна, ее мягкий свет окутывал ребят, стелился по земле, отражался в их юных глазах, обещая чудо, столь ожидаемое ими.  В безоблачном небе было тесно от мириадов звезд.  Казалось, что звезды заняты обсуждением между собой происходивших здесь в лагере событий, гадая наперебой о судьбах этих ребят. 
        Со своего места на скамейке вскочила Марина Карпицина.
        - Ребята! – сказала она громко, вызывая внимание на себя. – Особенно это относится к мальчикам.  Сейчас будем играть в ручеек.  Слушаем внимательно правила.  Я буду ведущая.  Вы все выбираете себе спутника или спутницу и становитесь парами друг за другом.  Пары держатся за руки и высоко поднимают их, создавая коридор.  Я как ведущая прохожу первой по коридору, выбираю себе игрока, беру ее за руку.  А затем мы вместе идем в конец ручейка и становимся там.  Оставшийся без спутника игрок идет вперед и выбирает себе нового спутника, разбивая другую пару.  Таким образом ручеек находится в постоянном движении, не переставая течь.  Понятно всем?  Вопросы есть?  Вопросов нет.  Итак, начинаем.  Смелее, смелее! 
        С этими словами она вышла на середину лужайки.
        - Сюда, сюда, парами, парами, - подбодряла она. - Хава, помогай.
        Девочки начали вставать со своих мест и становиться в ручеек, каждая держа за руку свою подружку.  Мальчики не двигались, явно стесняясь и не решаясь выйти первыми. 
        - Это же детская игра, - сказал Исмаил.
        - Девочкам нравится, - заметил Бексолт.
        - А во что им еще тут играть? – вставил Саид.
        - Мы в пионерском лагере часто играли в эту игру, - сказал Олег Арканьев, - пойдемте, вам понравится.  Может быть, в последний раз играю.
        - Ребята, идите сюда, - позвала их Хава Кантышева недовольным голосом.
        - Давайте не будем обижать наших девочек, - сказал Заур и пошел вперед, взяв Олега за руку.  За ними нехотя побрели остальные и стали становиться в хвосте ручейка.
        Все пары были однополые.  Проходя мимо них, Заур видел сдавленные улыбки девочек, которые с любопытством посматривали на них и тут же отводили глаза. Кое-где слышались подавленные смешки.  Несмотря на вечернее время видимость при свете луны и электрических лампочек на столбах была хорошая.  А вот и улыбающаяся Хава Кантышева за руку с Залиной Мержоевой.  А вот Ковальская с Таргимовой, а вот неразлучные Сацита и Адита Мурадовы, а вот Тихорецкая с Яндарбиевой Луизой, Хизриева Макка с Репиной Верой, а это незнакомые ему девочки из сорок шестой, а вот … Сердце Заура забилось сильнее.  Вот Захра Ангуштова с Луизой Кирмановой.  Захра смотрела прямо перед собой, боясь взглянуть в его сторону.  Заур прошел с Олегом в конец ручейка.  За ним встали Исмаил с Лемой, Ахмад с Хасаном, Салман с Игорем, Саид с Мансуром из сорок шестой.
        Марина Карпицина обратилась к стоявшему в стороне Руслану Теркиеву.
        - А ты почему один стоишь?  Андрей! – обратилась она к усевшемуся на скамейке однокласснику, который только что подошел и не знал, что ему делать. – Вставай с ним в ручеек.
        Андрей, обрадовавшись такому вниманию к себе, подбежал к Руслану и, взяв его за руку, потащил к хвосту ручейка.  Марина нагнулась и прошла вперед под этой живой аркой, составленной из рук ребят.  Поглядывая на них снизу-вверх, она дошла до Светы Тихорецкой и взяла ее за руку.  Освободившаяся Луиза побежала вперед и вошла в ручеек, чтобы ухватиться за руку Сациты.
        - Вот и разлучили неразлучную пару, - сказал кто-то.
        Адита Мурадова поспешила в ручеек, чтобы после долгих размышлений, оканий, аканий и под дружное ободрение участников игры взяться за руку незнакомой ей девочки из сорок шестой.  Ручеек двигался, волновался, менялся девочками, а состав мальчиков все не менялся, и в конце концов положение стало неловким.  Что-то надо было сделать, чтобы включить мальчиков в игру.  Кто-то из девочек должен был сделать первый шаг и взять за руку мальчика.  Никто из них на это не решался из-за природной стыдливости и боязни пересудов.  Тогда на этот шаг решилась Марина Карпицина, ведущая и заводила.  Как только освободилась, она решительно направилась в хвост ручейка и взяла за руку Олега Арканьева под одобрительные крики девочек.  Заур был свободен.  Он не двигался и стоял на месте, не зная, что делать теперь.
        - Давай, иди, выбирай пару, чего ты стоишь? – послышались возбужденные голоса девочек.
        - Давай, Заур, вперед, - услышал он голос Макки Хизриевой.
        И в этот момент Заур решился.  Другого шанса может не быть.  Сейчас или никогда.  Он рванул вперед быстрым решительным шагом.  За ним следило множество глаз.  Кого он выберет?  Мальчика или девочку?  А если девочку, то кого?  Это предстояло узнать сейчас.  Напряжение нарастало.  Заур встал лицом перед ручейком, нагнулся и, не глядя вверх, пошел вперед, избегая смотреть в глаза кого-либо, чтобы не струсить в решающий момент.  Решение было принято, и отступать было нельзя.  Заур знал точно, где стояла Захра.  Ему не нужно было искать ее глазами, он чувствовал, как приближается к ней.  Здесь.  Стоп.  Он посмотрел наверх и встретился взглядом с Луизой.  Захра смотрела в спину впереди стоящей девочки, боясь повести глазом в сторону Заура.  Она казалась испуганной и скованной страхом.  Он привстал и взял Захру за руку.  Все произошло быстро.  Он почувствовал, как Луиза выпустила её руку.  Он не ощутил в ней никакого сопротивления, а только согласие следовать за ним.  При виде этой картины в ручейке воцарилось непривычное молчание.  Все вдруг перестали смеяться, шутить и даже подбадривать, а на Заура нахлынуло чувство безмерной радости и переполняющего счастья.  Никогда в жизни он не знал такого состояния, такого блаженства.  Он почувствовал, как у него вырастают крылья.  Заур нагнулся и пошел вперед, не выпуская руку Захры из своей.  И о чудо!  Она покорно последовала за ним, пригнувшись, как и он, стыдливо пряча лицо от взглядов и смотря в землю.  Она покорно пошла за ним, и он чувствовал ее поступь, хотя и не мог видеть.  Так, держась за руки, они достигли конца ручейка.  Все это время их провожали молчаливые взгляды.  Он вышел из ручейка сам и вывел из него Захру.  Они подняли руки и встали в хвосте.  Заур не чувствовал себя от счастья.  Он стоял, радостно улыбаясь и поглядывая на Захру, а Захра боялась посмотреть в его сторону.  На ее лице сияла улыбка счастья.  Захра была счастлива, и Заур видел, что из нее готов был вырваться громкий детский смех радости, который она всеми силами старалась стыдливо подавить.
        Пройдут года и десятилетия, и поседевшие от старости Заур и Захра вспомнят эти минуты счастья там в лагере в Аргуне, вспомнят их до последней незначительной мелочи и признаются друг другу, что никогда до этого вечера и никогда после этого вечера не было в их жизни минут счастливее, чем эти минуты игры в ручеек.
        И было в тот вечер еще одно, другое.  Счастливые Заур и Захра желали такого же счастья всем своим одноклассникам и одноклассницам, игравшими с ними в тот незабываемый вечер при свете полной луны и хороводе звезд.  Они желали счастья всему миру…
        Но мир уже сидел в засаде и приготовился нанести по ним удар.


17

        Присев на корточки и держа левой рукой куст, Заур отрывал от него поспевшие помидоры и складывал их в ящик.  На соседней грядке был занят тем же Хасан.  Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, стояла жара, время приближалось к полудню.  Заур терпеливо его дожидался.  Все утро он вспоминал события вчерашнего дня.  Мысли его были заняты Захрой.  Он не замечал, как наполнялся ящик, как он нес его к лесополосе, как возвращался назад.  Он перестал считать, сколько ящиков помидоров собрал, чтобы выполнить дневную норму.  Все это перестало его волновать.  Он думал о Захре, и думы эти согревали сердце, помогали переносить жару и жажду.
        Его одноклассники и одноклассницы работали рядом на соседних грядках.  Он слышал, как они вступают время от времени в разговор между собой, а потом на короткий миг наступала тишина, прерываемая криками редких птиц, залетавших сюда то ли из лесополосы, то ли еще неведомо откуда.  Где-то вдалеке на соседнем поле ревел трактор, а в воздухе стояло стрекотание цикад, доносившееся из лесополосы.
        Наконец их позвали к месту сбора, где их дожидался грузовик, который их отвезет в лагерь.  У бочки с водой стояла очередь жаждущих, которые один за другим открывали кран и отпивали обильно выливавшуюся оттуда воду.  Их рабочий день закончился, и теперь их ждал отдых в лагере.  Ребята забрались в кузов грузовика.
        - Ну что, все на месте? – спросил Анатолий Иванович.
        - Теркиева нет, - ответил Саид.
        - Куда он мог уйти? – спросил физрук, оглядываясь. – А ну-ка все вместе позовем его.  Теркиев!
        - Тер-ки-ев!  Тер-ки-ев! – стали кричать и девочки, и мальчики в один голос. 
        Руслан не заставил себя ждать, он уже бежал из лесополосы к ним.
        - Иду, иду.
        - Стараясь улыбаться, он подбежал к грузовику и ловко забрался в кузов.
        - Отчего у тебя глаза красные? – спросила его Макка Хизриева.
        - Цикада укусила, - ответил он.
        - А цикады не кусаются.
        - Может быть комар в глаз попал, не знаю, что это было, - сказал Руслан пряча глаза в пол.
        Грузовик тронулся, подбрасывая ребят на колдобинах.  Девочки запели:

                Все могут короли, все могут короли,
                И судьбы всей земли вершат они порой.
                Но что ни говори, жениться по любви
                Не может ни один, ни один король.

        Но тут, смутившись, они растерялись и стеснительно рассмеялись.  Хор распался на одиночные голоса, которые тоже умолкли один за другим.  Грузовик мчался по грунтовой дороге мимо оросительного канала, поднимая густое облако пыли, которое к счастью оставалось позади, не успев достигнуть носиков ребят.
        В лагере они узнали, что душевая наконец заработала и можно было искупаться.  На обед ребята собирались уже свежевымытые и довольные.  А после обеда наступало свободное время, и каждый был волен провести его как вздумается.  Кто-то захотел поспать, чтобы возместить упущенные за прошедшую ночь часы сна.  Кое-кто из мальчиков пошел играть в футбол за бараками.  Другие сидели то тут, то там, любуясь хорошей погодой и беседуя между собой. 
        В бараке мальчиков двадцать пятой ребят было немного.  Они лежали и полулежали на своих кроватях.
        - Кажется сегодня танцы будут, - сказал Анзор.
        - С чего ты решил? – спросил его Хасан.
        - Видел, как громкоговоритель ремонтировали.
        - Ассаламу алейкум, - прервал их разговор громким голосом заглянувший к ним Тармазов Беслан, гость из тридцать четвертой школы.
        - Ва алейкум ассалам, - ответили ему хором.
        - Таак, - потянул Беслан совсем не доброжелательно, - у нас скоро тут свадьба намечается.
        Такой поворот разговора немало удивил ребят.  Они посмотрели на Беслана, пытаясь понять, что он хочет сказать.
        - Я узнал, что Заур и Захра жених и невеста.
        Заур повернулся на кровати, чтобы взглянуть на Беслана.  Ему никогда не приходилось общаться с ним.  Беслан всегда казался ему закомплексованным угрюмым деревенским парнем, а тут он такой живой и разговорчивый стал.  Отчего такая трансформация?  А Беслан продолжал:
        - Скоро будем дружно «горько» кричать жениху и невесте.
        Это уже было оскорбление.  На ингушских свадьбах жених и невеста находятся раздельно.  Никаких криков «горько» и никаких целований на публику не происходит.
        - Помолчи, Беслан, - сказал ему Анзор.
        Но Беслан Анзора не услышал, а возбужденно продолжил:
        - А мы будем хоровод водить все вместе, взявшись за руки.
        - Последи за своим языком, Бес, - обратился к нему Заур по кличке.
        - Я тебе не Бес, - огрызнулся тот.
        - Иди, иди к себе, - послышались недовольные реплики со всех сторон, - дай нам отдохнуть.
        Видя такое единодушие, Беслан замолчал и ретировался. В бараке наступила тишина. 
        - Что это с ним? – спросил Исмаил, но ответа не получил.
        Лежавший на кровати Хасан повернул голову в сторону Заура и сказал:
        - Вот и твой первый конкурент объявился.
        Заур только кивнул в ответ.  Всем стало очень неприятно от происшедшего, кроме разве что Бексолту, который с ехидной улыбкой заметил вослед уходящему Беслану:
        - А вот и не подеретесь.
        Заур вышел из барака в надежде встретить Захру.  Танцплощадка была пуста, а идти к баракам сорок шестой без приглашения ему не хотелось: это была чужая территория.  Он походил около столовой, поглядывая в их сторону, но Захры не было.  Заглянул в кинотеатр.  Пусто.  Ему захотелось выйти за территорию лагеря, но ворота были закрыты.  Он решил вернуться в свой барак.  На лужайке перед ним сидела группа его одноклассниц.  Увидев Заура, они заулыбались ему и заговорили наперебой:
        - Заур, сегодня у нас снова будут гости из сорок шестой, не пропусти встречу с ними.
        Он ответил им признательной улыбкой, но ничего не сказал в ответ.  Новость ему очень понравилась, оставалось терпеливо дожидаться гостей.
        В бараке же к этому времени шел пир.  Кто-то откуда-то принес ящик со свежими яблоками.  Наливные красно-зеленые хрустящие на зубах они радовали пирующих вдобавок к тому, что были очень вкусные.  Кавказ представляет из себя фруктовый рай, но ирония положения заключалась в том, что жители Кавказа не видели на своих столах фруктов, выращенных в многочисленных фруктовых садах на их территории.  Вся эта продукция тщательно охранялась от местного населения, а затем отправлялась или в большие города империи, и в первую очередь в Москву, или же на экспорт.  Государству нужна была валюта для покрытия своих расходов.  Таким образом, цены на фрукты на рынках Кавказа становились недоступными для обычного жителя.  В государственных же фруктовых лавках они были низкие, но фрукты были такого плохого качества, мелкие и полусгнившие, что мало кто их там покупал.  Негосударственных лавок просто не было.  Несмотря на это недостатка во фруктах в сезон их сбора не ощущалось, потому что у каждого жителя во дворе дома росли фруктовые деревья, плодами которых он и питался.


18

        Захра и Луиза вернулись в лагерь уставшие, как и все остальные ребята.  День выдался жаркий и собирать помидоры было трудно, но они предусмотрительно взяли с собой бутылку с водой, которая вскоре нагрелась от жары и была пригодна только для мытья помидоров.  К счастью в тени лесополосы стояла передвижная бочка с питьевой водой.  Ею и наполняли девочки свою бутылку.  Кожа их рук, шеи и лица покраснела от солнца, белый платок на голове защищал их от зноя только отчасти. 
        Обед закончился, и девочки отдыхали у себя в бараке.
        - Ты стала еще больше молчаливая, - обратилась к Захре Луиза. – Видно тот рыжий у тебя из головы не выходит.
        Захра улыбнулась, но ничего не ответила.
        - А он ничего, - продолжила Луиза, - мне такие нравятся.  А как он тебя выхватил из моих рук вчера!  Боялся, наверное, что не отдам ему его сокровище.
        Захра стыдливо засмеялась.  Луиза возродила в ней приятные воспоминания предыдущего дня.  Она и рабочий день провела в этих воспоминаниях, не замечая, как течет время.
        - А он тебе действительно понравился? - робко поинтересовалась Захра у подруги.
        - Да, привлекательный, высокий, целеустремленный.  Как такой может не понравиться?
Захра посмотрела на подругу с благодарностью.  Ей захотелось поведать ей свои самые сокровенные секреты. 
        - Вчера, когда мы стояли в ручейке, мне было так хорошо, Луиз.  Все было так непривычно и необычно.  Мне хотелось убежать оттуда, но ноги не слушались. Хочу убежать, а не могу.  Что-то держит, не отпускает.
        Луиза удивилась такой внезапной многословности своей подруги.
        - Да ты влюбилась, подружка, - сказала она, присаживаясь к Захре. 
        - Да нет, что ты! – запнулась та. 
        - Не надо, не надо, Захрочка, – вмешалась вдруг в разговор Марина Карпицина. – Мы все всё видели.  Ты влюбилась.
        Красное от солнца лицо Захры покраснело еще больше.  Ей было стыдно и непривычно от такого повышенного внимания к себе со стороны подружек.
        - И он тоже в тебя влюблен, - громко заявила Тихорецкая Света. – Причем втюрился по уши.
        - Замолчи, Света, - протянула Захра умоляюще. – Перестань.
        - А что в этом плохого? – возмутилась Света. – Первая любовь.
        - Так, - сказала Марина решительно, - сегодня мы снова идем в гости к девочкам из двадцать пятой.  Захра, готовься.
        - Да, да, - добавила Луиза. – И я буду все время с тобой, чтобы тебя не увели.
        Захре захотелось отвести внимание девочек от себя. 
        - Марина, а тебе понравился кто-нибудь? – спросила она.
        - Да, - ответила Марина, ничуть не стесняясь. – Олег.  Он с твоим Зауром стоял, взявшись за руки.  Если бы не я, твой Заур так и не смог бы до тебя добраться.
        - Ну почему мой Заур? - постаралась отнекаться Захра.
        - А чей же еще-то? – сказала Света. – Не мой же.  Он за мной не бегает, как за тобой.
        - А тебе, Света, кто понравился? – спросила ее Захра.
        - Мне? – на этот раз настала очередь Светы покраснеть. – Мне этот… Ну тот… Степенный такой.
        - Ка-кой? – послышались удивленные голоса в растяжку. – Сте-пен-ный?
        - Да, размеренный такой, спокойный, серьезный.
        - Это тот, который с Игорем стоял в паре.  Салман. – Сказала Луиза.
        - Вот мы тебя и поймали! – рассмеялась Марина. – Теперь мы знаем, по ком ты воздыхаешь.  Надо будет вас свести друг с другом.
        - Да ну, девочки, вы что? – затараторила Света в ответ. – Не вздумайте.
        - А вот и вздумаем.  Захра попросит Заура познакомить Салмана со Светой.
        - Я!? – воскликнула Захра. – Да я с Зауром еще и не разговаривала совсем, а уже познакомить просить?
        Сказав это, Захра запнулась, вся зардевшись.
        - Всему свое время.  Не сразу Москва строилась, голубушка, - не унималась Марина.
        Со стороны танцплощадки послышался глухой звук настраиваемого громкоговорителя.  Из него стала вырываться мелодия популярной песни «Том Кэт» рок-группы Джилла.  Песня постоянно прерывалась, громкоговоритель хрипел, выдавал неприятные уху звуки, переставал работать, вновь включался.  Это в конце концов стало раздражать.
        - Ааа! – закричала Марина, заткнув уши пальцами. – Уберите кто-нибудь эту говорилку.
        К счастью монтер и без Марины все понял, и неприятные звуки быстро прекратились.
        - С таким качеством звука потанцевать нам не придется, – усмехнулась Луиза. - Но к ухо-горло-носу обратиться придется несомненно.
        - А я так люблю танцевать, - сказала Захра.
        - Так, девочки, нам пора идти в гости, – скомандовала Марина. – Нас там уже ждут.  Жду вас на выходе.
        И действительно, двадцать пятая их уже давно ждала на своей излюбленной лужайке.  Как и накануне, их тепло встретили и усадили на скамейках.  Захра и Луиза присели у края скамейки.  Девочки рядом вспоминали вчерашний ручеек.  Напротив них рассказывала им случаи из своей молодости Агриппина Ивановна.
        - А где ваши мальчики? – спросила Марину Хава Таргимова.
        - А у нас почти все девочки в девятых классах.  Мальчиков мало.  Мы их пригласили с собой сюда к вам в гости, но они стесняются идти.  А ваши где?  Не вижу никого.
        - Тоже стесняются, сидят там в своем бараке.  Боятся, что мы их укусим.
        В это время в дверях показались Заур и Хасан, а за ними и остальные.  Они несли на руках картонную коробку.  По лицам ребят было заметно, что содержимое коробки предназначалось гостьям.  Они прошли между скамейками.  Шедший впереди всех Заур прошел к краю скамейки, чтобы находиться поближе к Захре.  Их взгляды встретились.  Захре стало тепло от его доброго взгляда.  Она стыдливо понизила свой взор.  Сидевшая у самого края Света вскочила со своего места, чтобы уступить его Зауру. 
        - Нет, нет, сиди, не вставай, Света! - запротестовал он, но было поздно.  С озорной улыбкой на лице Света удалилась, чтобы присоединиться к группе, сидевшей на травке рядышком.
        Зауру ничего не оставалось, как занять свободное место рядом с Захрой.  А в это время Хасан с ребятами был занят раздачей яблок присутствующим.
        Влюбленные смотрели прямо перед собой, боясь взглянуть друг на друга.  Заур не мог поверить, что все это стало возможным и так быстро.  Та, о которой он столько думал, теперь сидела рядом, и с нею можно было поговорить, и никто им не мешает.  Он набрался смелости и посмотрел на Захру.  Ему навсегда запомнился ее профиль, такой родной.  Захра не шевелилась. 
        - Тебя Захра зовут, да? – спросил он робко.
        - Да, - ответила она еле слышно, не поворачивая к нему голову.
        - А меня Заур.
        - Я знаю.
        Она знает его имя.  Она отвечает на его вопросы, не молчит.  Все это было похоже на добрую сказку.  Чудеса следовали одно за другим.  Заур вновь почувствовал себя счастливым как вчера в ручейке.
        - А хочешь яблоко? – спросил он.
        Захра только кивнула согласно.  Он встал и протянул руку к коробке.  Хасан, поглядывавший на них все это время, подставил ему коробку.  Заур протянул по яблоку Луизе и Захре, которая воспользовалась моментом, чтобы взглянуть на него, и тут же отвела взгляд, словно испугавшись чего-то.  Оба держали свое яблоко в руках, и никто не решался откусить первым.  Сидевшая напротив Агриппина Ивановна закончила рассказывать свою очередную историю, и девочки вокруг нее стали отходить в сторонку к подругам, сидевшим на травке.  Зауру показалось, что учительница смотрит на них с Захрой.  «Наверно, догадывается, что мы дружим», - подумал он и улыбнулся учительнице широкой счастливой улыбкой.  К его удивлению на лице Агриппины Ивановны отразились лишь удивление и вопрос.  «Как глупо получилось», - подумал Заур, немного смутившись.
        Из громкоговорителя послышалась музыка.  Техник подключил к нему радио, шла какая-то музыкальная передача, кто-то в ней старался наиграть совсем незнакомую ему мелодию.
        - Импровизация, - вдруг оживилась Захра, стараясь прислушаться к нотам.
        Импровизация.  Заур уже слышал это слово и уже представлял себе, что это такое.  Популярный в то время композитор Раймонд Паулс импровизировал по телевизору на рояли. 
        - Откуда ты знаешь? – выразил удивление Заур.
        - А мы это на занятиях по музыке делаем, - ответила Захра, смотря на него уже без стеснения.  Но тут же, как бы вспомнив чего-то, она отвернулась и снова замолчала, понизив взор.
        Заур почувствовал, что надо поддержать разговор. 
        - Так ты в музыкальную школу ходишь?
        - Да.
        - Как ты только успеваешь?
        - Успеваю, - ответила Захра с кокетливостью в голосе.
        - У нас в классе тоже был мальчик, который в музыкальную школу ходил.  Его Арно звали.  Он после восьмого класса оставил школу.  Мы его музыкантом называли.  Даже учительница его так называла.
        - Интересно.
        - А что вы там изучаете? - спросил он, стараясь казаться знатоком.
        - Сольфеджио, ритмику, музыкальную литературу.  Я учусь играть на пианино.
        Заур опешил от этих слов.  Он никогда их не слышал и не имел представления, что это такое.  Увидев, как он растерянно хлопает глазами, Захра звонко рассмеялась.
        - А я слышал, как ты играла на пианино, - нашелся он наконец что сказать.
        - Да? – удивилась она, вновь став серьезной. – Когда это?  Где?
        - Я проходил как-то мимо вашего дома и услышал звуки пианино.  Теперь знаю, что это была ты.
        - Так ты знаешь, где я живу?
        - Да.  Мне Хасан показал.  То есть я попросил его показать после той встречи.  Ну ты помнишь, наверное.  После игры в бадминтон.
        Захра поняла, о какой встрече он говорил, и стыдливо отвернулась.
        - А Хасан, он кто тебе? – поинтересовалась она после недолгой паузы.
        - Это мой кузен.  Наши матери сестры.
        Она посмотрела в его сторону и понимающе кивнула головой.
        - Хороший у тебя кузен.
        Заур посмотрел в сторону Луизы, которая все это время казалась безучастной. 
        - Луиза, а вы с Захрой в одном классе учитесь? - спросил он ее.
        - Да, - ответила Захра за Луизу. – Это моя лучшая подруга.
        Сказав это, Захра обняла Луизу.  Та тоже обняла Захру.  Они посмотрели на Заура в таком положении, а он смотрел на них, но больше на Захру, стараясь запомнить ее черты.  Ее открытый лоб, расставленные глаза, задумчивый изучающий взгляд чаровали его.  Он готов был любоваться ими, не отводя глаз, весь день напролет, если бы это было только возможно.  Положение становилось неловким, и он отвел глаза в сторону.
        - А правда, что ты отличник? – спросила Луиза.
        Заур ответил не сразу, ему не хотелось выглядеть хвастуном.  Замявшись немного, он сказал уклончиво:
        - Вот уже несколько лет у меня выходят пятерки по всем предметам.
        - Ну значит отличник, - засмеялись Захра и Луиза.
        - Получается так, - ответил он со смехом.
        - А тяжело быть отличником?
        - Нет, если времени достаточно.
        - А у тебя его достаточно? – допытывалась Захра.
        - Общественная работа много времени забирает, а так ничего.
        - А что ты делаешь, как общественник?
        - До сих пор был ответственным за принятие пионеров в комсомол, а теперь вот секретарем комитета комсомола школы рекомендовали стать.
        - Даа!? – протянули обе девочки. – Вот это да!
        - Но это еще не решено.  Для этого требуется провести комсомольское собрание школы, на котором будет избран комитет комсомола, который и должен подтвердить мою кандидатуру.
        - Ну, мы не сомневаемся, что тебя изберут.
        Заур ответил скромным молчанием.  Он стал думать о завтрашнем дне, где они встретятся с Захрой.
        - А вы придете к нам завтра в гости, как сегодня?
        - Не знаем, - сказала Луиза. – Пора и вам прийти к нам в гости.  Не всегда же нам ходить к вам. Скоро надоедим.
        - Да нет, что вы? – поспешил заверить их Заур в противоположном. - Совсем нет.  Как вы можете нам надоесть?  Вы всегда желанные гости.  А куда нам прийти?  К баракам девочек неудобно.
        - А у нас нет таких скамеек как у вас.  Мы собираемся поговорить в кинотеатре, – сказала Луиза.
        - Хорошо.  Я завтра приду в кинотеатр.  А когда?
        - За час до ужина.
        - Хорошо.  Я обязательно приду.  А кто эта девочка, что место мне уступила?
        - Это Света Тихорецкая.  Одноклассница, – ответила Захра.
        - Хорошая девушка.  Я ей очень благодарен.
        Захра улыбнулась:
        - Да, она хорошая.  А кто такой Салман?
        - Это мой одноклассник из 9 «Б», а я в 9 «А».  А что?
        - Свете он интересен.  Познакомишь их? – сказала Луиза.
        - Да, конечно! – воскликнул Заур. – С удовольствием.  Сегодня же поговорю с Салманом.
        По громкоговорителю позвали на ужин.  Все стали расходиться и направляться к столовой.
        - Девочки, приходите к нам завтра после ужина, – сказала Кантышева Хава, обращаясь вослед удаляющейся сорок шестой школе.
        Распрощавшись с Захрой и Луизой, Заур присоединился к группе своих одноклассников.


19

        На следующий день Заур пришел в кинотеатр за час до ужина, как и договорились, но Захры и Луизы там не увидел.  Зато он увидел Мансура, своего давнего знакомого и одноклассника Захры.  Разговорились.
        - Они придут к вам в гости после ужина, - сказал Мансур, немало удивив Заура.
        - Ты о ком? – поинтересовался он на всякий случай.
        - О твоей Захре, - ответил Мансур. 
        - Откуда ты знаешь про нас? – спросил Заур.
        Мансур обнял его в ответ, широко улыбаясь. 
        - Об этом все знают.  Это они попросили меня предупредить тебя, что не смогут прийти в кинотеатр.
        - Понятно, - сказал Заур и добавил. – Спасибо, Мансур.
        - Заур, - сказал Мансур нерешительно.
        - Слушаю.
        - Ммм… нет
        - Что нет?  Говори.
        Мансур сидел, играя своими руками.  Было заметно, что он борется со своей стеснительностью, что-то хочет сказать, но никак не решится.  Он поднимал правую руку и как бы пытался ударить ею левую, производя таким образом хлопок.  Тах!  Тах!  Тах!  Заур терпеливо ждал, когда он наконец решится выдать свою тайну.  Тах! Тах! Тах!
        - Говори, Мансур.  Я слушаю.
        - Это… это…Шарифа с тобою учится?
        - Да! – воскликнул Заур, поняв, в чем дело. – Хайриева Шарифа.  С первого класса вместе учимся.
        Пряча стыдливую улыбку, Мансур продолжал бить рукою об руку.  Тах! Тах! Тах!
        - Хочешь, познакомлю?
        И без того широкая улыбка Мансура стала еще шире.  Он робко кивнул головой в знак согласия.
        - Пойдем со мной, - сказал Заур и вскочил со своего места.
        - Нет, нет, - стал упираться Мансур, - потом, не сейчас.
        - Пойдем, пойдем, - сказал Заур, схватив его за руку. - Я как раз возвращаюсь в барак.  Пойдем.
        С большим трудом ему удалось поднять упиравшегося Мансура с места, и они медленно пошли к баракам двадцать пятой.  А там на лужайке оживление было в самом разгаре.  Приближаясь, Заур стал искать глазами Шарифу и заметил ее у входа в барак девушек.
        - Тебе повезло, Мансур, - сказал он с ликованием, обернувшись, чтобы взять его за руку, но Мансур стоял как вкопанный и не хотел дальше идти.
        - Что с тобой?  А ну давай вперед со мной.  Не волнуйся, я все сделаю дипломатично.  Все будет, как надо.
        Заур не узнавал Мансура.  Они вместе ходили на секцию вольной борьбы в пятом классе.  Он знал его как бесстрашного спортсмена, а тут такая трансформация.  Удивительно.  Стеснительность Мансура была поразительная.  Этот парень мог без страха с быком подраться, а перед девочкой оказался совершенно беспомощным.
        Заур наконец схватил его за руку и потащил, но Мансур упирался и не хотел двигаться.
        - Хорошо, - сказал тогда он, - сегодня не буду тебя знакомить. Завтра.  А сейчас пойдем и сядем на скамейке поближе к ней.  Будешь глядеть на Шарифу и все. Давай, пойдем.
        Это кажется подействовало.  Мансур покорно поплелся за Зауром.  К ним присоединился Хасан.  Они присели на свободное место на скамейке и стали наблюдать за происходящим вокруг.  Ничего не подозревавшая Шарифа обсуждала что-то с Сацитой и Адитой Мурадовыми, сидя на стульях под окнами своего барака.  Время от времени они отгоняли от себя назойливых комаров и посматривали вокруг.  Зауру показалось, что Мансур даже посмотреть в ее сторону боится.  Да, задачка.  Это тебе не два пешехода, идущие навстречу друг другу из пунктов А и Б.  «Пусть обвыкнет», - подумал он и обратился к Хасану:
        - Сорок шестая к нам снова в гости собирается после ужина.
        - Ты рад? – спросил Хасан, лукаво прищурясь.
        - Ты от меня не отходи.  Мне трудно с ними разговор поддерживать, ты мог бы помочь.  У тебя лучше получается.  Я рассказал о тебе Захре.  Она знает, что мы кузены.
Хасан улыбнулся.
        - Посидите тут, - сказал Заур, - я сейчас.
        Мансур попытался остановить его, но не успел.  Рука беспомощно повисла в воздухе, не успев схватить Заура за рубашку.  Хасан удивленно посмотрел на Мансура, стараясь понять причину его возбуждения.  Тот только сжался в комок, издав непонятный скулящий звук.  Мансуру оставалось только наблюдать за событиями, разворачивавшимися перед его глазами.
        Заур подошел к Шарифе и поздоровался с одноклассницами.
        - Доброго вам дня, - приветствовал он их.
        Девочки были приятно удивлены таким вниманием к себе и радостно ответили на приветствие.  Он присел на рядом стоявший свободный стул.  Стало ясно, что Заур пришел с делом, но с каким?
        - Хорошая сегодня погода.  Хорошо, что нас сюда прислали, а то сидели бы сейчас в классах и учили бы дифференциалы.
        Шутка понравилась, и все дружно и радостно засмеялись.
        - Да, погода очень хорошая.  И на поле сегодня было не так жарко, как вчера, - протянула Адита.
        - А не трудно вам ящики таскать по полю? – сочувственно поинтересовался Заур.
        - Нет, что ты? – поспешила Шарифа заверить его в противоположном. - Совсем нет.  Нам дома не такие еще тяжести приходится таскать.
        Заур взглянул на руки одноклассниц.  На них виднелись царапины от ящиков.  Он перевел взгляд на Мансура.  Тот сидел, уткнувшись носом в грудь, а Хасан внимательно наблюдал за ними. 
        - Шариф, а тобою интересуются, – сказал он, хитровато улыбнувшись.
        Шарифа взглянула на него, не понимая, о чем он говорит.  Миловидное лицо ее вдруг стало серьезным, а доверчивые глаза выразили усилие понять сказанное им.  В отличие от нее подружки обо всем быстро догадались.
        - А! Шарифа! Тебя сватать пришли.
        При этих словах она подскочила на месте и хотела убежать в барак, но ее удержали подружки.
        - Сиди, Шарифа, - сказали они притягивая ее силой к себе. – Тут самое интересное только начинается.
        Шарифа села, закрыв лицо руками и не шевелилась.  Между ее пальцами было заметно, что она покраснела от стыда.
        - Заур, а кто джигит? – спросила Сацита.
        - А джигит мой давний знакомый.  Мы в пятом классе вместе на вольную борьбу ходили.
        - Имя давай, - потребовала Адита.
        - Мансур, - не стал медлить с ответом Заур. – Он из сорок шестой.
        - Не знаем такого! – дружно ответили Мурадовы. – Покажи!
        - А вон он прямо перед вами и сидит с Хасаном.  Вон там на скамейке.
        Заметив их движение и взгляды, Хасан улыбнулся им и помахал рукой, а потом стал толкать Мансура в бок, который сидел застенчиво поёживаясь и не смея поднять глаза.
        - Шариф, убери же руки, посмотри на него.  Такой парень к тебе сватается, – приговаривала Адита, безуспешно стараясь отвести руки Шарифы от лица.  Но все ее усилия были бесполезны.  Шарифа казалась безжизненной.
        - Я хотел прийти сюда вместе с ним, но он стесняется, - сказал Заур. – И теперь мне трудно определить, кто из вас стесняется больше, ты, Шарифа, или Мансур.
        При этих словах Шарифа не выдержала. Она оторвала наконец руки от своего лица, взмахнула ими от себя, как будто пыталась оттолкнуть от лица какое-то назойливое препятствие, и, застенчиво усмехнувшись, упорхнула.  Подружки на этот раз не успели ее удержать. 
        - Шариф!  Вернись! – закричали они ей вослед хором, но было поздно.  Шарифа скрылась за дверями.
        - Пойду успокою Мансура, - вздохнул Заур и поднялся со стула.
        - В следующий раз без жениха не приходи, - сказали Адита и Сацита с притворным укором в голосе, при этом смеясь и глядя в сторону Мансура.
        Заметив, что Шарифы нет и что ее подруги смеются и смотрят на него, Мансур быстро поднялся и удалился. 
        - Убежал наш Мансур? – спросил Заур, присаживаясь к Хасану.
        - Да, все время как на иголках сидел. 
        - Ну хоть узнали друг друга.  А какой застенчивый.  Совсем как девушка на выданье.
        - Хороший парень, – сказал Хасан. – И Шарифа добрая девушка.
        - Мы с Шарифой в начальных классах за одной партой сидели.  Как-то раз она заметила, что я щекоток боюсь, ну и стала меня щипать.  Только перемена наступит - а я от нее быстрее убегать.  Досталось мне от нее.  Ей-то смешно, забава, а мне пытка.  А однажды я принес яблоки с собой в школу.  Поделился конечно.  До перемены было далеко, я съел свое яблоко, а огрызок положил на угол парты.  Так она взяла мой огрызок и тянет руку, чтобы попросить у учительницы разрешения выйти.  Я ее уговариваю оставить его в покое, мол сам выкину.  Не захотела.  Помню, как она вынесла этот огрызок из классной комнаты, а потом вернулась, села рядом и сидит, как ни в чем не бывало.  Я с тех пор проникся к ней симпатиями.  Ну какая девчонка на такое способна?
        - Интересная история, - только и сказал Хасан. – Но нам надо поспешить поужинать, все в столовой уже сидят.


20

        Кузены вернулись на свое место на скамейке после ужина.  Заур с нетерпением посматривал в стороны, надеясь увидеть Захру с Луизой.  К его радости он вскоре их увидел.  С ними были их подружки, среди которых он узнал Свету Тихорецкую и Марину Карпицину. 
        - Девочки, мы здесь, - позвала их криком Таргимова Хава.
        - А Заур там, - вторила ей Кантышева Хава, указывая пальцем в сторону Заура, чем вызвала смех и шушуканье среди подружек, сидевших рядом
        - А мы здесь, - послышался озорной голос Бексолта Ардакиева, сидевшего на травке в группе с одноклассниками.
        - А нечего там сидеть мух ловить, - заметила ему Таргимова Хава.
        - А мы не мух ловим, - ответил Бексолт.
        - А что вы там еще можете ловить? – не унималась Хава.
        - Мы вами любуемся.
        - Ну да, конечно, любуетесь, - не нашлась Хава, что ответить.
        Делегация сорок шестой прошла мимо них и направилась к бараку девочек.  Перед Зауром встала задача найти удобный предлог, чтобы присоединиться к кампании Захры.  Он подумал о Салмане, с которым говорил накануне про Свету.  Салман был приятно удивлен ее вниманием к себе, и ему захотелось с нею пообщаться после того, как Заур показал ему ее.
        - Салман, пойдем со мной.  Я тебя со Светой познакомлю сейчас, - сказал он, как вдруг до них донеслось из среды одноклассниц:
        - Мальчики, идите сюда.  Хватит там глазеть по сторонам.
        - Слышите? Нас уже зовут, - добавил Заур вставая со своего места. 
        Вместе с Хасаном и Салманом они направились в сторону зовущих.  Остальные тоже стали подтягиваться.  Гостям были рады, места нашлось всем.  Как и накануне, Зауру уступили место рядом с Захрой, чему он был неслыханно рад.  Он улыбнулся и кивнул ей в знак приветствия, присаживаясь на освободившееся место.  Захра ответила ему коротким сдержанным взглядом и тут же опустила взор.  Салман тоже оказался рядом со Светой.  Оставалось только догадываться, кто вытворял все эти чудеса.  Хасан сел рядом с Салманом напротив Луизы. 
        - А вы разве уже знакомы? – притворно удивился Заур, с улыбкой на лице обращаясь к Салману и Свете.
        Света от этих слов сжалась и стыдливо отвернула лицо в сторону, а Салман спокойно ответил:
        - Тебя ждем.  Давай знакомь.
        - А как вы оказались рядом? – захотел подонимать его Заур, но Салман оказался крепким орешком.  Он тут же парировал:
        - Так же, как и ты с Захрой.
        Последовал взрыв хохота.  Смеялись все, даже молчаливая Захра, отчего Зауру стало очень весело.  Ему ничего не оставалась, как смеяться вместе со всеми.  Дождавшись тишины, он решил взять ситуацию в свои руки.
        - Света, с тобой хочет познакомиться мой одноклассник.  Это один из моих лучших друзей.  Кроме того, он один из лучших учащихся нашей школы.  А в нашей футбольной команде он лучший нападающий.  На его счету пара сотен голов.
        - Ну, так уж и пара сотен, - ухмыльнулся Хасан.
        - Ну хорошо, пара десятков.  Какая разница?  Вдобавок, он член комитета комсомола школы, активист, участник художественной самодеятельности, лучший стрелок восьмых классов, победитель нескольких олимпиад.  По каким предметам победитель, он сам тебе расскажет.
        - Заур, не томи, - сказал Салман, закатывая глаза. – К делу давай, к делу.
        - Хорошо, приступаю к делу.  Света, ты догадалась, о ком я?
        Света конечно ничего не ответила, а только продолжала смотреть в сторону, стараясь скрыть свое стеснение.  Был уже вечер, но даже при свете электрической лампочки было заметно, что она покраснела.  А Заур увлеченно продолжал свой монолог:
        - Вот тебе еще одна подсказка.  В первом классе он был единогласно избран командиром отряда октябрят 1 «Б» класса.
        При этих словах уже не вытерпела Луиза:
        - А что же случилось во втором классе?  Неужели переизбрали?
        Заур с напускной серьезностью парировал:
        - Луиза, не задавай нескромных вопросов.  Да, переизбрали за то, что у него была одна тройка по рисованию.  Нет, рисовать-то он любил.  Вопрос заключался в том, что он любил рисовать.
        - Так что же он любил рисовать? – полюбопытствовала Луиза озадаченно.
        - Крестики-нолики.
        Наступила короткая пауза, за которой последовал взрыв хохота.  До всех дошло, что Салман на уроках рисования играл в крестики-нолики.
        - А еще… а еще… - пытался вставить Хасан через смех, - он был организатором сбора металлолома.
        - Вот, вот, - с совершенно серьезным видом подхватил Заур. – Организует ребят, а сам сидит дома.
        Тут уже не вытерпела все это время силившаяся сдержать свой смех Света.  Ей пришлось приставить руку ко рту, чтобы не прыснуть со смеха.  Заур был доволен своим успехом.  И как не быть довольным, если даже сама виновница события смеется от его шуток.  А Салман только головой качал и, скривив рот, приговаривал:
        - Ой шутники, шутники…
        - Одним словом, Света, товарищ, которого я тебе только что описал, находится не за три-девять земель отсюда, не в море-океане, не на острове Буяне, а рядышком с тобой и качает головой.  Догадалась, кто это?  Его зовут Салман.
        - Ну на-ко-нец-то! - послышалось со всех сторон. 
        Даже недавно подошедшие мальчики из сорок шестой вместе со своими ровесниками из двадцать пятой, стоявшими вокруг скамеек и внимательно слушавшими Заура, обрадовались завершению такого длинного представления, выразив свое удовлетворение бурными продолжительными аплодисментами.  Заур чувствовал себя героем дня.  Дождавшись тишины, он продолжил:
        - Салман, а эту особу, скромно сидящую рядом с тобой и безуспешно пытающуюся сдержать свой смех, зовут Светланой.
        Света стеснительно улыбнулась, прикрыв рот рукой.  Последовали аплодисменты.
        - Это студентка, комсомолка, спортсменка, наконец, она просто красавица! – говорил Заур, всякий раз покачивая головой и водя глазами, стараясь подражать Владимиру Этушу в кинофильме «Кавказская пленница».
        Смех стоял безудержный.  Света смеялась уже открыто, убрав руку от лица. На шум прибежали любопытные из пятой школы, чей барак находился в отдалении.  Не понимая, в чем дело, они смотрели на собрание, виновато улыбаясь.
        Все это время Заур поглядывал на Захру, хохотавшую вместе с остальными.  Их взгляды встречались и расходились, и всякий раз он читал в ее глазах восторг.  Он чувствовал, что сегодня стал ее героем.
        Уже совсем стемнело.  В безоблачном небе висел начавший убывать месяц в окружении бесчисленных звезд.  Собравшиеся стали понемножку расходиться. 
        - А ты умеешь читать Луну? – спросил он Захру.
        Захра удивилась вопросу:
        - Что значит «читать Луну»?  Разве ее можно читать?
        - Да, можно, - ответил Заур, глядя вверх на Луну. – Когда она полная, мы в середине лунного месяца.  Это означает, что прошло две недели с его начала.  Когда она убывает, то принимает вид буквы «С».  Старая Луна.  Через еще две недели, она полностью исчезает, то есть ее не видно совсем, так как находится в тени нашей Земли.  А затем она вновь появляется, но ее очень трудно увидеть, так как арка очень тонкая.  Если мысленно приставить к серпу вертикальную черточку и получается буква «Р», то это новая Луна, новолуние, или «растущая Луна».  А знаешь, сколько дней в лунном месяце? 
        - Нет, - ответила Захра.
        - Иногда двадцать девять, а иногда тридцать.
        Она задумчиво посмотрела на Луну.  Смотревший на Захру Заур перевел свой взгляд на небо, чтобы вместе наблюдать ее.
        - Как удивительно все это, - сказала она наконец.
        - Да, я тоже не перестаю удивляться.
        - О чем вы тут шушукаетесь? – спросила Луиза.
        - Заур мне про Луну рассказывал, - ответила Захра.
        В это время к ним подошел невысокого роста паренек, одетый в не по размеру большой пиджак.  Он приблизился шатаясь и остановился рядом с Зауром, но и стоя на одном месте парень с трудом держался прямо.  Зауру в нос ударил запах спиртного.  Паренек был явно пьян.
        - Это наш Эдисултанов, одноклассник, - засмеялась Захра. – А ну-ка толкни его, Заур.
        Зауру такое предложение показалось заманчивым.  Могла получиться еще одна забавная шутка, от которой было бы весело всем, включая пьяного паренька.  Настроение у всех было приподнятое, и такая шалость показалась ему на миг безобидной, так что он слегка оттолкнул непрошенного гостя.  И действительно, сидевшим рядом шалость понравилась.  На удивление Заура парень не засмеялся.  Еле удержавшись на месте, он стал бурчать что-то бессмысленное себе под нос.  Время шло, а парень все стоял и бурчал, все больше приводя в восторг присутствующих.  Заур старался улыбаться, но почувствовал неладное.
        Наконец по громкоговорителю объявили отбой, и все стали расходиться по баракам.  Заур вместе с Хасаном и Салманом проводили девочек из сорок шестой до их бараков и вернулись к себе, а случай с пьяным пареньком к этому времени был уже забыт.


21

        На обратном пути за бараками там, где находился склад белья, Заур заметил чью-то тень в свете электрической лампочки, тускло освещавшей угол склада.
        - Вы идите, я сейчас, - сказал он товарищам и свернул с тропинки, чтобы узнать, что там происходит.  Было трудно определить, кому принадлежала тень, так как она мгновенно скрылась за углом, завидя приближающегося Заура.  Он подошел к складу и заглянул за угол.  Там на травке, прислонившись спиной к стене, сидел и бурчал себе под нос какую-то мелодию Теркиев Руслан.
        - Руслан, - мягко позвал его Заур.
        - Чего тебе? – послышался ответ.
        - Ты что тут делаешь?
        - А тебе какое дело?
        - Что случилось, почему ты тут сидишь один?
        - Сижу, потому что нравится.  Оставь меня.
        - Нет, я не могу тебя оставить.  Ты же мне друг.
        Руслан резко взглянул на него и также резко отвел свой взор.
        - У меня дядя умер, - отрезал он наконец.
        - Дядя умер?  Прими мои соболезнования. 
        Наступила тишина, хотя тишиной это трудно было назвать, так как в воздухе стояло неистовое стрекотание цикад.  В чем причина столь их яростной активности и какими цикадными невзгодами, а может быть и радостями, она была вызвана, понять было невозможно.
        - А как ты узнал об этом? – спросил наконец Заур.
        Руслан помедлил с ответом и наконец сказал:
        - Вчера сосед мой приехал в лагерь с опозданием.  Он в тридцать четвертой учится.  Так вот, сосед мне и сказал.  Доволен теперь?  А сейчас иди, оставь меня одного.
        - Хорошо, хорошо, ухожу, но тебе нельзя тут оставаться.  Пойдем со мной.
        Руслан послушно встал, и они вместе пошли к своему бараку.
        - Пойду руки помою.  Ты иди, я сейчас буду, - сказал он и пошел к умывальникам.
        Заур вернулся к себе в плохом настроении. 
        - Ты что такой грустный? - спросил его Хасан.
        - У Руслана дядя умер, - ответил ему шепотом Заур.
        Хасан понимающе кивнул. 
        - Как хорошо, завтра воскресенье, можно будет поспать вдоволь, - сказал Игорь, запустив подушкой в Анзора. 
        - Ура! – крикнул Анзор, поймав ее в воздухе и швырнув ее назад в Игоря.
        Подушка попала в лицо Исмаила, чья кровать стояла следующей за Игоревой.  Исмаил не остался в долгу: подушка полетела в Анзора.
        - I saw her today, – запел вдруг Анзор по-английски, запуская ее уже в Ахмада, мирно засыпавшего на кровати напротив, - I saw her face.
        - Эй, вы чё спать не даете, - потянул Ахмад спросонья.
        - Что ты там поешь?  А ну-ка спой еще, - обратился к Анзору Игорь.
        Стоявший на своей кровати Анзор подпрыгнул на месте и грохнулся на нее всем телом в горизонтальном положении, отчего она издала неприятный металлический звук от растянувшихся до предела поржавевших от времени пружин.  Он замолчал и застыл, смотря в потолок, как тот, кто нечаянно выдал свой секрет.  Анзор был меломаном, любителем тяжелого рока.  Хотя половина класса и изучала английский язык, никто на нем не говорил и толком его не понимал.  Изобилие популярных песен на английском языке, девятым валом нахлынувших на страну советов, сделало английский язык популярным.  Любители музыки, изучавшие его в школе или вузе, безуспешно пытались перевести на русский язык тексты песен, но кроме отдельных более или менее разборчивых фраз мало кому это удавалось сделать.  Как потом оказалось, сами англоговорящие в мире не могли понять до конца слов песен, потому что в них использовался местный жаргон, слова часто сокращались или обрывались, чтобы адаптировать текст к мелодии, а музыка вдобавок ко всему заглушала слова.
        - А ну спой еще, Анзор, - не унимался Игорь.
        - Давай, Анзор, - поддержал его Лема. – Если не ошибаюсь, это были Smokie.
        - Да, - ответил наконец Анзор, - Needles and Pins.
        - А ты весь текст знаешь? – спросил его Исмаил.
        Анзор кивнул утвердительно.
        - А как ты выучил? – не унимался Исмаил.
        Этот вопрос интересовал и других, так как Анзор не слыл лучшим учеником английского языка.
        - Слушал песню, записывал и выучил, - сказал он, стараясь казаться скромным.
        - Спой, Анзор, - попросил его снова Лема.
        И Анзор запел:

                I saw her today,
                I saw her face,
                It was a face I loved, and I knew,
                I had to run away,
                And get down on my knees and pray
                That they'd go away,
                And still they begin,
                Needles and pins,
                Because of all my pride,
                The tears I gotta hide.


        Никто не знал, правильно ли он поет, но усилия Анзора произвели впечатление.  Дослушав до конца, все молчали.
        - Молодец, Анзор, - сказал наконец Хасан. – Здорово поешь.
        - Ерунда, каждый это может, - попытался тот сгладить впечатление.
        - Выключайте свет, давайте спать, - послышалось недовольное ворчание Ардакиева.
        В дверном проеме показался Руслан, который и выключил лампочку, а затем направился к своей кровати, ни с кем не разговаривая.  Заур лежал на кровати и смотрел в потолок.  Он вспоминал подробности дня, мыслями он постоянно возвращался к Захре.  Она казалось ему такой родной, своей, как будто это была его любимая сестренка.  И почему они узнали друг друга только сейчас, ведь братья и сестры знают друг друга с самого рождения?  Спать не хотелось совсем.  Что принесет день завтрашний?  Наряду с радостью общения с Захрой где-то внутри себя Заур чувствовал беспокойство и опасность.  Все шло слишком хорошо.  Разве такое бывает?  Наверно, нет, а значит, их ждет опасность, и к ней надо быть готовым.  Но какая опасность?  От кого?
        С этими мыслями он и заснул.


22

        Наступило воскресное утро.  Выходной день.  В 6 часов утра не раздались обычные крики «подъем!» физрука Анатолия Ивановича с хлопаньем в ладоши.  Лагерь начал просыпаться только к восьми часам.  Позавтракав, Заур вернулся к себе в барак, не дожидаясь остальных ребят.  Сидя на кровати он думал о том, как ему увидеть скорее Захру и о чем с ней беседовать.  Его мысли прервал шум приближающейся толпы, вошедшей в прихожую барака.  Это были его одноклассники, они возбужденно обсуждали что-то, но увидев Заура замолчали как по команде.  Они двинулись на него и остановились рядом.  Заур поднял голову и вопрошающе взглянул на них, почувствовав тревогу.  Что-то случилось, и очевидно, он был причиной тому.  Но что?  Ждать пришлось недолго.  Вперед выступил Анзор:
        - Заур, зачем ты толкнул того парня из сорок шестой?
        Заур помедлил с ответом, обводя изучающим взглядом лица своих друзей.
        - Я его толкнул в шутку, - ответил он наконец с сожалением в голосе. - Он был пьян, подошел к нам, смешно качаясь в стороны.  Я думал ввести его таким образом в нашу веселую кампанию, но сразу же понял, что этого не следовало делать.
        - Конечно, не следовало делать, - раздраженно сказал Хасан.
        - Неудачная шутка, - добавил Заур. - Парень был явно не в себе и не понимал, что происходит вокруг.  Ему было не до веселья.
        - Теперь и тебе будет не до веселья, - сказал Исмаил.
        - А в чем дело? – спросил Заур, стараясь не волноваться.
        - Он вызывает тебя на разборки, - ответил Хасан.
        На удивление ребят Заур принял новость спокойно.  Он не слыл драчуном, физической силой не отличался, и мало кто мог себе его представить участником драк, которые случались нередко.  Отличникам учебы бывало не до драк, у них свои заботы.
        - Где он? – спросил Заур.
        - Ждет тебя со своими за бараком пятой школы, - сказал Анзор.
        - Тогда вперед, - Заур вскочил с кровати и направился к выходу так быстро, что остальные еле за ним поспевали. 
        Такое его поведение произвело впечатление на ребят.  Их товарищ не бежал от ответственности, а желал ответить за свой поступок сам.  Они молча последовали за ним.  Достигнув бараков пятой школы, друзья завернули за угол и увидели одиноко стоявшего там Заура.  Кроме него никого больше не было.
        - Где они? – спросил Заур.
        - Сказали, что будут ждать тебя здесь, - ответил Лема.
        - Будем ждать тогда, - сказал Заур и продолжил. - Я виноват и готов извиниться.  Но если этого недостаточно, будем драться.
        Прошло 5 минут, а потом еще 10 минут.  Никто так и не показался.
        - Пойдем отсюда, - сказал Анзор.
        Они вернулись.  Настроение было испорчено, никто ни о чем не хотел говорить.  Наконец, Лема предложил сыграть в футбол и часть ребят ушла с ним.  Заур обратился к Руслану, лежавшему на своей кровати и отрешенно уставившемуся в потолок:
        - А ты почему не играешь, Руслан?
        - А ты? – буркнул тот в ответ.
        - Я не умею.  Только подачи теряю.  Перед командой стыдно бывает.
        - Ну и мне неинтересно.
        Было заметно, что Руслан не хочет разговаривать, и Заур оставил его в покое, предложив Хасану прогуляться.  Кузены вышли и направились к танцплощадке.  Туда привезли звуковое оборудование, и техник возился с проводами и громкоговорителями, устанавливая и настраивая их.  Вокруг уже собралась толпа любопытных.  Заур все время поглядывал в сторону бараков сорок шестой, надеясь увидеть там Захру.
        А Захра в это время читала книгу, сидя на стуле у окна.  Вернее, она пыталась читать, но мысли все время возвращались к Зауру.  До сих пор она слышала о нем только хорошее, и от этого ей было очень приятно и странно одновременно.  Хорошо отзываются о нем, а приятно ей.  Почему так?  Она чувствовала, что жизнь ее поменялась.  В ней появился новый человек, который заслонил в ней все остальное.  Правильнее было бы сказать, что он ворвался в ее жизнь, и она этому была безумно рада.  Захра чувствовала себя счастливой.  Она засыпала и просыпалась, думая о Зауре.  Весь день ее мысли были заняты им.  Она ревностно ловила каждое слово, сказанное о нем.  Где-то в глубине души что-то ей подсказывало, что он ее избранник жизни, суженый.  Ей нравилось в нем все.  Высокий и привлекательный, живой и обаятельный, он привлекал внимание девочек.  Она это заметила по их взглядам во время немногих встреч в лагере.  При этой мысли Захра улыбнулась, и из ее груди вырвался счастливый вздох.  Она встрепенулась и оглянулась, не заметил ли кто.  Вроде не заметили…  Только Луиза, прилегшая на своей кровати, странно глазами повела.  Ее мысли вернулись к Зауру, и сердце Захры вновь заполнилось теплом.  Да, она уже заметила эту странность.  Всякий раз, как она начинала думать о нем, ее сердце наполнялось каким-то живительным теплом, отчего ей становилось легко и радостно.  В другой раз ей казалось, что в груди возникало облако, которое обволакивало сердце и принималось ласкать его.  Она явно ощущала приятные мурашки по всему сердцу в результате этих ласок.  И тогда ей хотелось оставаться в таком состоянии бесконечно долго.  И действительно так продолжалось долго, пока чей-то голос или шум не обрывал ее мысли, а затем все начиналось заново. 
        Ей хотелось обсуждать Заура и говорить о нем с подружками, не переставая, но она никогда не решилась бы завести эту тему сама.  Строгое воспитание в ингушских традициях не допускало и мысли о том, чтобы открыто интересоваться мальчиками.  Сразу пошли бы разговоры, сплетни и даже злословие.  Этого не допускала и девичья гордость.  В ее понимании мальчики должны добиваться благосклонности девочек, а не наоборот.  И Захра следовала этому правилу буквально.
        Тут она вспомнила слова, сказанные Мариной и Луизой.  «А может быть, я действительно влюбилась?  Но мне же еще и пятнадцати лет нет, разве такое возможно? – задавалась она вопросом. – Кого же спросить об этом?  С кем посоветоваться?»
        Она вспомнила бабу Дусю.  Да, баба Дуся ответила бы ей, но она сейчас далеко.  Вдруг в мыслях Захры всплыли слова озлобленной старухи: «Но ты их никогда не впускай в свое сердце, дочка.  Не впускай.  Предадут они тебя, сердца их непостоянны».
        Захра вздрогнула.  Ей вновь стало страшно, как и тогда во время беседы с этой старухой.  Она постаралась вспомнить все, что ей сказала баба Дуся.  Захра еще тогда хорошо запомнила ее ответ на свой вопрос, что значит не впускать в сердце.  «Это значит, не влюбляйся по уши ни в кого.  Пусть они всегда сомневаются в твоей любви, держи их на расстоянии, не подпускай близко, но и не отпускай.  Заставляй их надеяться, страдать, ревновать, подозревать, что у тебя есть другой».
        Книга выпала из рук Захры, и она наклонилась, чтобы поднять ее. 
        - Что с тобой? – поинтересовалась Луиза.
        - Ничего, так, задумалась.
        Захра посмотрела в окно и увидела там на танцплощадке Заура и Хасана.  Ее сердце запрыгало от радости.
        - Заур! – чуть было не вырвалось у нее, но она вовремя сдержалась.
        Ей захотелось побежать к нему навстречу со всех ног.  Но в мыслях снова всплыли слова старухи:
        - Не впускай их в свое сердце, дочка, не впускай их, не впускай их, не впускай их…
        Захра резко встала, посмотрела на Луизу и вспомнила ее слова: «Влюбилась, влюбилась, влюбилась…»
        - Нет! – вырвалось у нее.
        Луиза привстала на кровати:
        - Что с тобой, девочка?
        - Ты мне сказала, что я влюбилась, а я не влюбилась.
        - А! Вот оно что, - сказала Луиза равнодушно. – Не влюбилась, значит влюбишься.  Обычное дело.  А разве Заур тебе не нравится?  Он-то в тебя влюблен и не скрывает этого.
        Захра молчала, не зная, что ответить.
        - Да, нравится, но я не влюбилась, - выдала она наконец.
        - Такое может быть, но это не ваш случай.  Глядя на вас, я просто умиляюсь.  Два воркующих голубя.  И почему бы тебе не влюбиться?  А может быть, он твой суженый.
        Захра с удивлением посмотрела на подружку: неужели она способна читать ее мысли?  В голове снова всплыли зловещие слова старухи: «Не впускай их, не впускай их…»  Ей захотелось заплакать.  Она отвернулась, чтобы посмотреть в окно.  Кузены шли по тропинке к кинотеатру.  Она наблюдала за Зауром, ей нравилось даже, как он шагает, как он размахивает рукой, объясняя что-то Хасану.  Такой родной.  Он все время посматривал в сторону их барака.  Наверно, надеется увидеть ее, а она стоит тут и боится признаться, что влюблена.  Захре захотелось выйти на воздух, но тогда он может ее увидеть.  Она прилегла на кровать и пролежала так до самого обеда.


23

        Вечерело.  На ужин позвали немного раньше обычного, чтобы дать ребятам потанцевать, не прерываясь.  Во время еды только и было разговоров про танцы и оборудование, которое настраивали целый день.  После таких трудов должно было произойти нечто необычное.
        На танцплощадке собралось много народа.  Заур и Хасан направились туда.  Тут собрались все школы.  Кузены узнали в толпе своих одноклассников и присоединились к ним.  В воздухе стояло ожидание начала музыки, которой не пришлось ждать долго.  Из динамиков ударил барабанный бой группы Бони М «Полет на Венеру».  Толпа пришла в движение и начала дергаться под ритм барабанного боя.  Каждый танцевал, как умел.  Кто прыгал, кто скакал на месте, кто выделывал такие телодвижения, отчего стоявшие рядом прыскали со смеху.  Иногда раздавались крики, иногда свист.  Были среди танцевавших и профессионалы, обучившиеся танцам в танцевальных кружках при Домах пионеров или еще где-то.  Вокруг таких собирался небольшой кружок, который подбадривал танцора или танцовщицу и старался запомнить движения.
        Вслед за «Полетом на Венеру» послышался ожидаемый и знакомый всем ритм «Распутина».  Послышались возбужденные крики и свист.  За всем этим действом в стороне наблюдали начальник лагеря Федор Михайлович, физрук Анатолий Иванович и одинокий милиционер, вызванный по случаю из местного РОВД.  Прожившие жизнь, повидавшие всякое, ветераны войны, странно было им наблюдать за поведением этого юного поколения.  Что заставляет их так возбуждаться и веселиться?  Эта музыка?  Да, музыка была необычная.  Это была эра электронной музыки, это было совершенно новое, это были 80-ые годы, начало.  Цифровые технологии только зарождались и уже начинали менять жизнь человечества.  Индустрия музыки была затронута ими одной из первых.  Появились синтезаторы, позволявшие выдавать любую гамму звуков.
        - Вот и народилось будущее поколение, - сказал Федор Михайлович, потерявший на войне обе руки.
        - Они не знали войны, не знали ее ужасов, - сказал задумчиво Анатолий Иванович, вспомнив свою военную юность. – Нам досталось, что нам досталось.  Им досталось, что им досталось.  И каждому поколению достается свое.
Немолодой уже милиционер внимательно слушал ветеранов, стараясь расслышать их слова через шум музыки.  Он переводил свой взгляд с танцплощадки на ветеранов и обратно.  Толпа юных ребят ритмично, как солдаты на плацу, топала ногами на месте в такт музыки.  В свете прожектора можно было наблюдать поднимавшуюся из-под ног пыль.
        Заур старался найти глазами в толпе сорок шестой Захру.  Наконец, он нашел ее и приблизился, неумело пританцовывая.  Она танцевала в кругу одноклассниц.  Заур загляделся, не спуская с нее глаз.  Захра умела танцевать, ее движения были хорошо отработаны и легко вписывались в такт музыки.  Казалось, что она предугадывала ритм и не сбивалась с него.  Заур огляделся и заметил, что он был не единственным очарованным ее умением танцевать.  «Где только она этому научилась? – подумал он. – Неужели в музыкальной школе?»
        Песня закончилась, и наступил короткий перерыв.  Закончив танец, девочки стали хлопать в ладоши, а мальчики оглядывались на них и улыбались.  И действительно, на девочек было приятно смотреть, юных, счастливых, радостных.
        Заур вернулся к своим друзьям, стараясь не упускать из виду Захру.  Следующий танец был медленный.  Пела Алла Пугачева песню «Женщина, которая поет».  Толпа мгновенно расступилась, чтобы освободить место для танцующих пар.  Заур заволновался.  Нужно идти приглашать Захру на танец.  Он оглянулся на друзей, у них был безразличный вид.  Казалось, что они заняты своими мыслями.  Заур не решался.  Может быть Захра не танцует медленные танцы с мальчиками.  Нет, не может быть.  Воспитание не позволит ей, и он не хочет стать искушением для нее.
        Пока Заур думал таким образом, из их группы вышел Салман и направился к группе, в которой находилась Захра.  Взгляды ребят теперь обратились на него.  Все с нетерпением ждали развязки.  Кого он собирается пригласить?  К изумлению наблюдавших он пригласил Захру.  У Заура упало сердце, но он всеми силами старался не показывать своей ревности.  Салман пользовался его уважением, он не позволял себе вольностей и злых выходок.  Заур был уверен, что он пригласил Захру не из злых намерений, не из желания ему досадить.  А как же поступит Захра?  Зауру предстояло теперь выдержать второй удар.  После короткого обмена словами она  согласна кивнула головой, и они оба направились в середину круга.  Остановились.  Заур отвел глаза.  Он почувствовал взгляды ребят, устремленные на него и наблюдавшие за его реакцией.  Его одноклассники тоже были раздосадованы поступком Салмана.  Зачем?  Зачем он это сделал?  Заур изо всех сил старался успокоить себя.  Он пытался оправдать их обоих в своих мыслях.  «Нет, у Салмана нет плохих намерений, - старался он убедить себя, - а Захра просто не смогла ему отказать, чтобы не обидеть.  Вот и все.  Вот и все».  Так думал он про себя, а сердце ныло и ныло…
        Наконец все закончилось, наступила тишина.  Захра вернулась к подружкам, а Салман присоединился к своим друзьям.  С ним никто не заговорил, стараясь не придавать случившемуся значения.  Танцы продолжились, Заур танцевал, но уже не смотрел в сторону Захры.  Он только хотел одного, чтобы этот вечер скорее закончился.  Уйти раньше других означало выдать свою ревность.  Надо было уйти вместе со всеми.  Положение спас Хасан, который предложил вернуться в барак, на что Заур охотно согласился.


24

        Наступило утро понедельника.  Как обычно в 6 часов утра во всех бараках зазвучал «Подъем!»  После танцулек накануне просыпаться было особенно тяжело.  Ожидание чудесного и необычного сменилось необходимостью идти на поле собирать помидоры.  На душе было пусто, и эта пустота довлела, приводя ребят в глубокое уныние.  Позавтракали, разговорились, подробности вчерашнего веселья притупились, и жизнь пошла своим чередом.
        День был пасмурный.  Все время казалось, что начнется дождь.  Сидя на корточках на своей грядке, Захра отрывала помидоры и закидывала их в ящик, который затем волокла по земле до следующего куста.  Так она поравнялась со Светой Тихорецкой.  К ее изумлению Света плакала, а на лице виднелись следы от испачканных землей пальцев, которыми она утирала слезы.
        - Что с тобой, Света? – удивилась Захра.
        - Захрочка, - сказала Света сквозь слезы, - почему ты согласилась танцевать с Салманом?
        Только в этот момент Захра осознала, что она наделала.  Она совсем не подумала о Свете.  Вчера ей казалось, что это просто танцы.  Каждый волен танцевать с кем угодно, и в этом нет ничего плохого.  И только увидев заплаканную Свету до нее дошел весь ужас ее поступка.  Захра смотрела на подружку и не знала, что ей ответить.  Ей самой захотелось заплакать.
        - Прости меня, Света, - сказала она сквозь слезы. - Я не смогла ему отказать.  Он бы обиделся, а я потом чувствовала бы себя виноватой перед ним.
        - Обиделся бы, да?  А он меня обидел.  Ты об этом подумала?
        - Нет, - честно призналась Захра.
        - Ты пожалела его, а обидела сразу двоих.
        - Заур? – сказала Захра упавшим голосом.
        - Да, Заур.  Он вскоре после этого ушел с танцев, не захотел там оставаться больше.
        Теперь слезы полились у Захры.
        - Я дура.  Я не хотела.  Прости меня, Света, - повторяла она всхлипывая.
        - Я тебя прощаю.  Я тебе даже благодарна.  Узнала теперь, кто такой этот Салман.  А что ты скажешь Зауру?  Он ведь в тебе души не чает.  Раскрылся тебе полностью.  Прямо в облаках летает от счастья.
Захра молчала, не зная, что сказать.  В голове только и звучало: «Не впускай их, не впускай их, пусть страдают, ревнуют, сомневаются…»  Света привстала, чтобы поднять наполнившийся ящик.
        - Давай помогу, - предложила Захра.
        - Спасибо, не надо.  Оставь меня одну, пожалуйста, - сказала Света, не переставая хныкать и удаляясь от нее.
        Захра тяжело опустилась на свой ящик.  «Что я наделала? – думала она, вытирая слезы. – А Заур… захочет ли он с ней разговаривать после этого?».  Ее мысли прервала Луиза, успевшая вплотную приблизиться к ней, пока она сидела без движения.
        - Отлыниваем от работы? – сказала та. – Ты что тут уселась?
        - Луиза, - взмолилась Захра, - я вчера Заура обидела.
        - И не только Заура, - подтвердила Луиза.
        Захре стало досадно за себя.  Все всё знают и видят, а она ни о чем не догадывается.  «Почему я такая?» - спрашивала она себя все время и не находила ответа.
        - Луиза, помоги мне.  Как теперь все исправить? 
        - Ну, - сказала Луиза деловито, - со Светой уже ничего не исправишь, а вот с Зауром надо еще посмотреть.
        - Я уже извинилась перед Светой. 
        Луиза усмехнулась:
        - Я попрошу Мансура передать ему, что будем ждать в кинотеатре после ужина.  Если придет, то считай, что он простил тебя.  Ну а если нет, то…
        - То что?
        - Тогда он обиделся и будет уже труднее его вернуть.
        - Ну и пусть не возвращается! – топнула ногой Захра.
        - Э, подружка, так не пойдет.  Не он тебя обидел, а ты его. 
        - Да, но мальчики должны добиваться расположения девочек, а не наоборот.
        - При условии, что девочки не предают, - многозначительно завершила ее мысль Луиза.
        Захра запнулась и виновато взглянула на подружку.
        - Получается, что я предала его?
        - Ну, мы все делаем ошибки.  Ты это сделала без злого умысла.  Я думаю, что Заур тебя поймет и не упрекнет.  Влюбленные любят прощать друг друга.
        От этих слов Захре стало легче.  Она принялась за помидоры, все время стараясь представить себе их встречу сегодня после ужина.  «А что если он не придет? – спрашивала она себя. - Идти извиняться?  Нет, ни за что.  Что о ней подумают?  И что я сделала такого плохого?  Потанцевала, все танцуют.  И я танцевала.»
        День прошел в ожидании встречи с Зауром.  После ужина подружки пошли прямиком в кинотеатр.  Зал был полупустой.  В этот вечер фильмов не было.  Среди редких групп беседующих между собой учащихся Захра быстро нашла глазами одиноко сидевшего в стороне от входа Заура.  Он их заметил, встал и направился к ним с улыбкой.  «Значит, простил, не обиделся», - облегченно подумала Захра, пряча глаза от его взгляда.
        - Заждался я вас, - сказал Заур, стеснительно сжимая губы. – А я боялся, что Мансур пошутил.
        - А ты разве не ужинал? – поинтересовалась Луиза.
        - Поужинал, но я быстро так.
        - И сколько же времени ты нас ждал, что уже заждался? – подтрунила Луиза.
        - Десять минут, которые показались мне вечностью, - не растерялся Заур.
        Захре понравился его ответ, она взглянула на него с восхищением.
        - Присядем? – сказал он, указывая на свободную скамейку.
        Они сели.  Захра оказалась в середине, слева от нее села Луиза, а справа – Заур.  Наступило неловкое молчание.  Надо было разговорить девочек.
        - Как прошел день? – спросил наконец Заур.
        - Хорошо, - ответила Захра еле слышно и с ноткой вины в голосе.
        Она искоса взглянула на Заура и поймала его взгляд, в котором прочитала столько доброты и привязанности, что грудь ее наполнилась теплом, а на сердце стало легко и радостно.  Как все это уже знакомо и желаемо!  Она не знала, что Заур переживал те же самые чувства.  Наконец он встрепенулся, как бы вспомнив чего-то, и спешно отвел свой взгляд.
        - Много помидоров собрали сегодня? – поинтересовался он.
        - Норму выполнили, - сказала Захра, глядя на свои руки в царапинах.
        - А давайте приходить сюда каждый день после ужина, - предложил Заур с задором в голосе.
        Захре идея очень понравилась, не нужно будет тревожиться, увидятся они или нет, поговорит она с ним или нет.  Ей стало хорошо от мысли, что сможет видеться и общаться с Зауром каждый день в условленном месте.  Она бросила на него короткий взгляд и согласно кивнула головой, но тут же встрепенулась и обратилась к подружке:
        - Луиза, что ты об этом думаешь?
        Луиза только пожала согласно плечами, смотря прямо перед собой.  Так начались их ежедневные встречи в помещении кинотеатра, который со временем стал для них родным.  Дни проходили в ожидании этих свиданий.  На поле, а потом в лагере после работы влюбленные считали часы и минуты, оставшиеся до встречи.  Захра неизменно являлась на условленное место вместе со своей неотлучной подругой.  И там они сидели и по большей части молчали.  Заур пытался разговорить и развлекать их, вспоминал и рассказывал им все интересные события из своей жизни, которые только мог вспомнить, рассказывал им смешные истории, говорил увлеченно про свою школу, про одноклассников, про общественную работу, про Аллу Пугачеву, Софию Ротару, ВИА «Верасы».  Однажды целый вечер вспоминали слова песни «Я у бабушки живу» и весело смеялись, припевая их.

                У меня сестренки нет, у меня братишки нет.
                Говорят, с детьми хлопот невпроворот.
                Что же будет на земле через сто ближайших лет,
                Если мода на детей совсем пройдёт.

        А однажды Заур перед тем, как попрощаться, вручил Захре свернутый вчетверо листок бумаги.  Придя к себе в барак, Захра с нетерпением и любопытством раскрыла его.  Это было стихотворение.  Оно посвящалось ей.  В заголовке было написано «Захре…»  Она стала читать быстро-быстро, не вдаваясь в смысл прочитанного. 

                Нет, не во сне, а наяву
                Возникла ты передо мной,
                Изгнав из сердца пустоту,
                Нарушив навсегда покой.

                И юности очарованье,
                Тревожных дум порочный круг,
                И грусть, и сердца упованье
                Ты породил во мне, мой друг.
               
                Бутоном розы неприметным,
                Что к солнцу робко пробивался,
                Была недолго. Утром летним
                Цветок расцвел, бутон раздался.

                И благоуханием и краской
                Заворожила мир.  Поник
                Перед тобой завистник с маской,
                Очаровавшийся на миг.

                Смещались чувства и тревоги,
                Покой души уж не вернуть.
                Не уходи с моей дороги,
                Я не хочу с нее свернуть.


        - Луиза, - обратилась она к подружке, дочитав до конца. – Посмотри, что мне Заур написал.
        Собиравшаяся уже лечь спать Луиза взяла в руки протянутый ей листок бумаги.  На лице Захры светилась радостная улыбка.  Луиза прочитала первые строки и закрыла глаза.  Захра заметила появившиеся на ее скулах желваки. 
        - Правда здорово? – сказала она, потеряв терпение ждать, когда подруга дочитает до конца. - Как Пушкин Анне Керн.
        Луиза открыла глаза и улыбнулась.
        - Я еще не дочитала, - сказала она.
        - Читай, читай, я жду, - затараторила Захра, не сводя глаз с подруги.  Она старалась запомнить впечатление, произведенное стихотворением на Луизу. 
        - Поразительно, - сказала та наконец. – Он у тебя еще и поэт.  В пятнадцать лет уже такие стихотворения выдает.  Тебе очень повезло, подружка.
        - Тебе понравилось, да? – тараторила Захра. – И мне тоже.  «И юности очарованье, тревожных дум порочный круг…»  Правда красиво?
        - Да, очень красиво, - согласилась Луиза, возвращая листок.
        - Девочки, спать пора, - протянула Света Тихорецкая.
        - Да, да, уже спим, - сказала Захра, подбежав к Свете и поцеловав ее в щеку.
        Света привстала и удивленно взглянула на Захру, стараясь понять причину ее радости.  «Все-таки она хорошая, эта Захра», - подумала она, упала лицом в подушку и заснула.


25

        Дни следовали один за другим.  Наступило воскресенье.  В этот день на территории лагеря было много родителей, приехавших навестить своих детей.  Заур и Хасан стояли у бараков пятой школы и наблюдали за тем, что происходило у входа в лагерь.  А там останавливались машины, оттуда выходили чьи-то родители с сумками, которые направлялись ко входу.  Ворота были широко распахнуты, и родители, с любопытством глядя по сторонам, шли по ухоженной аллее, которая вела их к баракам пятой школы.  Подойдя к кузенам, они задавали один и тот же вопрос:
        - Ребята, как тут пройти к… - и дальше шел номер школы, в которых учились их дети.
        Кузенам это занятие очень понравилось.  Было приятно чувствовать себя полезным для людей.  Некоторые родители не спешили, внимательно и с любопытством разглядывали Заура и Хасана.  Они пытались заговорить с ними, расспрашивая, в какой они школе учатся, как им тут работается и отдыхается, хорошо ли их кормят, есть ли охрана в лагере.  Кузены с удовольствием отвечали на вопросы, а удовлетворенные их ответами родители продолжали свой путь в указанном им кузенами направлении.
        - Посмотри, кто идет, - сказал вдруг Хасан, толкая Заура в бок.
        Заур оглянулся и увидел чьих-то родителей, приближавшихся к ним.
        - Это отец и мать Захры, - сказал Хасан.
        Заур почувствовал волнение.  «Мои будущие тесть и теща», - промелькнула в голове мысль.  Мать Захры говорила что-то мужу, а отец внимательно ее слушал, устремив взгляд перед собой.  Они не стали останавливаться перед кузенами и расспрашивать их о чем-то.  Отец Захры только взглянул на них, остановив на мгновенье свой строгий проникающий взгляд на Зауре, отчего ему стало не по себе.  «Неужели ему известно, что я дружу с его дочерью? – подумал Заур и испугался. – А вдруг они будут против их дружбы и запретят Захре с ним видеться.»
        К Анзору тоже приезжали родители.  Анзор был недоволен:
        - Ну я же не маленький, чтобы меня навещать.  Зачем нужно было проделывать такой путь? - ворчал он, поглядывая исподлобья по сторонам. – Перед ребятами стыдно.
        Когда родители уехали, он вошел в барак с двумя сумками и громогласно заявил:
        - Пируем, кенти!
        Содержимое сумок было опустошено в одно мгновение.  Анзор отложил в сторону только один арбуз. 
        - Заур, у тебя это хорошо получается, - сказал он, немного замявшись. - Передай этот арбуз той девочке из пятой школы.
        Заур улыбнулся и даже почувствовал себя польщенным: Анзор обратился именно к нему с такой деликатной просьбой, а не к кому-то другому.
        - Конечно, передам, - ответил он с готовностью. – Прямо сейчас?
        - Да, - сказал тот.
        - Давай арбуз.  А как ее зовут?
        - Катя, - сказал Анзор, пряча глаза.  На щеках его уже красовался румянец.
        Заур взял арбуз и направился к двери.
        - Я с тобой, - сказал Хасан.
        - Сказать ей, кто ты? - спросил Заур уже у выхода.
        Анзор согласно кивнул.  Кузены вышли из барака и направились к пятой школе.  У входа в их барак было много народа, в большинстве своем девочки.  Они остановились и стали разглядывать их, не особо церемонясь.  Это вызвало подозрения:
        - Ребята, вам чё надо? – послышался небрежный вопрос, обращенный к чужакам.
        - Мы ищем Катю? – выступил вперед Заур, держа в руках арбуз.
        - Какую еще Катю? – сказал тот же голос, выходя из толпы.  Голос принадлежал крупной девахе, и ничего хорошего он кузенам не предвещал.
        - Катю из девятого «А», - продолжил Заур, ничуть не смутившись.
        - Ну, я Катя, - сказала миловидная высокая девушка, стоявшая за спиной девахи и мирно беседовавшая до этого со своей подружкой.  Она смотрела на кузенов с тревогой и любопытством.
        - Это тебе! – торжественно сказал Заур и протянул ей арбуз.
        Послышались смешки:
        - Кать, тебе арбуз подарили.
        - Не, не … - сказала Катя, пятясь назад. – Не нужен мне арбуз.
        - Бери, бери, он нам нравится. Большой. На всех хватит, - продолжали шутить подружки, а стоявшие рядом мальчики настороженно смотрели на кузенов, ожидая чего-то худшего.
        - А от кого арбуз-то? – спросила деваха.
        - От Анзора, нашего одноклассника.  Мы из двадцать пятой, – сказал Заур.
        - Не знаю я никакого Анзора, - закивала отрицательно Катя. – Заберите ваш арбуз, не нужен он мне.
        - Дают - бери, бьют - беги, - поучительно затянул Заур, сделав шаг вперед и всунув арбуз в руки девахи. – Приятного аппетита.  Моя миссия закончена.  Гуд бай, май лав, гуд бай.
        С этими словами кузены развернулись и ушли под дружное хихиканье девочек.  Кате ничего не оставалось, как принять дар Анзора и поделить его между подружками.  В тот вечер только и было разговоров в пятой школе, кто этот таинственный Анзор из двадцать пятой, даритель арбузов.
        Вернувшись к себе, кузены поведали с нетерпением ожидавшему их Анзору и товарищам подробности только что выполненной миссии.  Анзор остался доволен, а Заур с чувством выполненного долга свалился спиной на кровать, заложил руки за голову и стал думать о приближающемся свидании с Захрой.
        Неотлучная Луиза на встрече как обычно молчала и слушала.  С Захрой дело обстояло не лучше.  Молчаливая и стеснительная, она редко улыбалась и еще реже смеялась.  Это удручало Заура и зарождало мимолетные сомнения в ее искренности по отношению к нему.  Он старался их отгонять и не думать о них.  Но в этот вечер Захра была совсем другая. Она принесла с собой гостинцы, привезенные родителями, и поделилась с Зауром, который благодарно их принял.  Она много улыбалась, обращалась с вопросами то к нему, то к Луизе.
        - А ко мне родители приезжали, - бойко сказала она, откусив от плитки шоколада кусочек. – Интересовались, как мы тут живем.  Очень переживали за меня.  Я постаралась их успокоить, сказала, что все у меня хорошо, нас охраняют.  Но это их не утешило.
        - Да, я их понимаю.  С мальчиками им полегче, а вот за девочек сильно переживают.  Некоторые родители просто трясутся за своих дочерей, - сказал Заур.
        - Я видела таких сегодня.  Я видела страх в их глазах.  Некоторые просили начальника лагеря разрешения увезти своих дочерей домой.  Бесполезно.
        - А у тебя строгий отец, - сказал он многозначительным тоном.
        - Нет, совсем наоборот.  У меня мама строгая, а отец мягкий.
        - Я видел его при входе в лагерь.  Он на меня так посмотрел, что я чуть в ботинки не провалился.
        Захра звонко рассмеялась, не замечая, с каким восхищением смотрит на нее Заур.  Ему нравился ее жизнерадостный смех, ее улыбка и этот профиль.  Сидя рядом, а не напротив, он мог наблюдать ее только в профиль.  Вдруг она повернулась к нему всем телом, и он увидел близко ее лицо, эти расставленные глаза, смотревшие на него с такой привязанностью и лаской, что Зауру захотелось подарить ей весь мир, если б он только обладал им.  Луиза не вмешивалась в их разговор, а только смотрела перед собой и улыбалась иногда про себя. 
        Вернувшись в барак, Заур узнал, что мама Руслана Теркиева забрала сына из лагеря.  Его постель была пуста.
        - В нашем лагере убыло, - сказал Хасан.
        - Должно быть, он очень любил своего дядю, - предположил Заур и вздохнул, бросив грустный взгляд на пустую кровать Руслана.


26

        Жарида молчала почти всю дорогу домой в Грозный.  Рядом с ним на сиденье в рейсовом междугородном автобусе сидел ее сын и все время смотрел в окно.  Она добилась разрешения начальника лагеря Федора Михайловича забрать сына домой на несколько дней в связи со смертью дяди Руслана, однако не намеревалась отпускать его туда снова.  Жарида привезла сыну в лагерь плохую новость.  Она виделась с матерью Захры, которая сообщила ей, что Руслан не нравится ее дочери и что помолвки не будет.  Но в лагере Жариду ждала новость похуже.  Руслан сообщил ей, что у Захры появился ухажер, с которым она дружит, и что все об этом знают и говорят.
        - Неужели? – губы Жариды сжались.  Она тяжело опустилась на рядом стоящую скамейку. – Как быстро-то!  И кто же ухажер?
        - Джейрахов Заур.  Одноклассник мой. 
        Джейрахова Жарида знала, слышала о нем много.  На родительских собраниях его имя часто упоминалось, как пример для других ребят. 
        - С такой конкуренцией нам одним не справиться, сынок, – сказала она.
        - Мам, - промолвил Руслан, - они дружат.  Пусть они дружат.  Я хочу забыть про нее.
        Жарида молча смотрела на сына.  Единственный сын, родная кровинка… Она жила лишь для него после смерти мужа.  Она зареклась сделать его счастливым, не отказывала ему ни в чем, а тут такое драматическое начало жизни.  И теперь это самое родное ей существо страдало, переживало горе, от которого она всеми своими силами старалась его уберечь.  Не уберегла.  Жариде стало плохо от жалости к сыну, внезапно нахлынувшей на нее.  Из ее груди вышел стон, она поникла головой, так что Руслан обнял ее, присев рядом.
        - Ерунда все это, мама.  Столько красивых девушек вокруг.  Я ее уже не люблю.  Не нужна она мне.  Вот, посмотри на меня, я улыбаюсь, уже забыл ее.  Ну посмотри, посмотри на меня, - говорил он с натянутой улыбкой на лице, стараясь привести в чувство мать.
        Жарида немного успокоилась, достала носовой платок из кармана, стала утирать им слезы.
        - Твоя мама знает, что делать, сынок, - сказала она затвердевшим голосом.
        - Ничего не надо делать, мама, - сказал Руслан. – Я ее больше не люблю.  А Заур неплохой парень.  Ну что он сделал плохого?  Все, что я хочу теперь, это скорее уехать отсюда.
        - Да, Руслан, тебе нельзя больше здесь оставаться.  Я пойду поговорю с начальником лагеря.  Где его кабинет? – сказала она, вставая с места.
        Автобус мчался по скоростной дороге.  Руслан смотрел в окно, стараясь не думать ни о Захре, ни о Зауре, но мысли упрямо возвращались к ним.  Он уехал, а они остались там.  Дружат, общаются, радуются.  Руслану стало обидно за себя.  К горлу подкатил комок.  Он почувствовал, как в нем растет ненависть к Зауру.  Все ему, и в школе он первый, и девочки хотят с ним дружить.  Баловень судьбы. 
        До дома они добрались затемно.  Поужинав, Руслан пошел в свою комнату, а Жарида долго еще обсуждала свою поездку с мамой. 
        Наступило утро понедельника.  Нужно было отправляться на работу.  Перед тем, как выйти из дома, Жарида разбудила сына:
        - После завтрака отправляйся в дом дяди, принеси им соболезнования и побудь у них весь день.  Помоги, если им нужна в чем-то помощь.  А я после работы поговорю с кем надо, чтобы тебя освободили от лагеря.
        В тот день Жарида отпросилась с работы пораньше, чтобы встретиться со своей подружкой детства, работавшей начальником отдела кадров гороно.  Та обещала помочь с освобождением Руслана от лагеря.  Сделав дело, Жарида отправилась домой.  Она села в пятерку и вышла на конечной остановке, которая почему-то называлась «Городок Ленина».  Эта остановка была следующей после «Школы №25».  Здесь городские кварталы заканчивались и начинался лес. Это была холмистая местность.  Она вышла из автобуса и решительно зашагала по улице, с одной стороны которой были частные дома, а слева чуть поодаль стеной стоял лес.  Смеркалось.  Жарида спешила.  Дойдя до улицы Курской, она свернула направо и вскоре оказалась перед угловым домом, стоявшим на перекрестке Курской с какой-то другой улицей или переулком, названия которого она не знала.  Остановилась.  Огляделась.  На улице никого не было, кроме детворы, игравшей во что-то чуть дальше по улице.  Жарида стала искать глазами номер дома.  На деревянном заборе рядом с калиткой она увидела щель для писем.  Над щелью масляной краской был выведен номер 14.  «Курская, дом 14, - сказала Жарида про себя. – Это здесь.»  Она подобрала с земли камешек и осторожно постучала в деревянную калитку.  Никого.  Она постучала посильнее.  В окне зажегся свет, но прошло еще минуты две, прежде чем приоткрылась дверь дома, откуда показалась женская голова в платке:
        - Кто там? – сказала голова.
        - Это…- начала было Жарида, но запнулась, не зная, как представиться. – Мне надо с вами поговорить.
        Дверь закрылась, но вскоре снова открылась, и женщина в платке направилась к калитке.
        - Меня зовут Жарида, я живу тут неподалеку.  У меня к вам дело.
        - Проходите, - ответила хозяйка дома.
        Они вошли в дом.  В прихожей было много хлама, но хозяйка указала Жариде на вход в гостиную и пригласила ее сесть на диван.  В гостиной было более уютно, но было видно, что здесь давно не убирались. Комнату освещала тусклая электрическая лампа без люстры.
        - Вас зовут Казаева Валентина? – спросила Жарида хозяйку.
        - Она самая, - ответила та. – Я вас знаю.  Часто видела вас в магазине на поляне.
        - Да, да, - подтвердила Жарида, робко улыбнувшись. - Я вас тоже замечала.  Вот не думала, что придется в один день к вам с визитом явиться.
        Хозяйка усмехнулась:
        - Всяк, кто приходит сюда, говорит мне одни и те же слова.
        - Правда? – спросила Жарида, почувствовав себя увереннее.
        - Да, - хозяйка стояла в середине гостиной и смотрела на Жариду сверху вниз.
        Лицо ее было треугольной формы, а туго натянутый на голове платок еще больше подчеркивал эту странность.  Черные круги вокруг глаз маскировали их так, что всё вместе при свете тусклой лампы походило скорее на пустые глазницы, нежели на глаза.  Землистого цвета кожа ее лица была сморщена, а на верхней губе отчетливо выделялись тонкие черные усики.
        - А у вас странная фамилия, - сказала Жарида. – Казаева.
        - И что в ней странного?
        - Это осетинская фамилия.
        - А я и есть осетинка, - сказала хозяйка, ничуть не смутившись и пристально глядя в глаза Жариде. – Хочешь узнать, как я тут оказалась?
        Жарида ничего не ответила, а та продолжила.
        - Я была замужем за офицера.  Он служил в воинской части рядом, вот и привез меня сюда.  Красив был мой офицерик.  Все делал по уставу.  Смирно!  Налево!  Направо! Кругом!  Вольно!  Разойдись!  Ох и смешил он меня.  Да вот в один прекрасный день бросил.  Подлюга.  Его командировали в Чехословакию, а он нашел себе молодку и укатил с нею туда. 
        При этих словах хозяйка уставила взор в одну точку на стене прямо над головой Жариды и замерла.  Вдруг лицо ее расползлось в широкой улыбке, и только спустя какое-то время из раскрытого в улыбке рта, в котором не хватало зубов, вырвался жуткий смех.  Она смеялась мужским голосом.  Жариде стало страшно.  Ей захотелось убежать, но ноги не слушались.  Смех хозяйки прекратился так же резко неожиданно, как и начался.  Она перестала улыбаться и, не спуская глаз с той точки на стене, которую она сверлила взглядом, сказала уже своим голосом:
        - Он поплатился.  От моего друга еще никто не смог убежать.  Даже в Чехословакии.
        Жарида не могла понять, о каком друге она говорит, но и спросить боялась об этом.
        Хозяйка медленно опустила свой взор на Жариду:
        - Так в чем твое дело заключается?
        - Сын мой влюблен в девушку, а она дружит с другим.
        - Понятно, - прервала ее хозяйка. - Неразделенная любовь.  Двадцать пять.
        Наступила пауза.
        - Что двадцать пять? – робко спросила Жарида.
        - Двадцать пять рублей.  Деньги вперед.
        - Да, конечно, - сказала Жарида и полезла в сумку нащупывать кошелек.
        Деньги были немалые, но ей хотелось быстрее завершить дело и покинуть скорее это зловещее место с этой жуткой женщиной.  Жарида протянула хозяйке две десятки и пятерку.
        - Как зовут ее друга? – спросила хозяйка, пряча деньги в лиф.
        - Заур.
        - Фамилия, имя, отчество в таком порядке, - чеканила хозяйка слова.
        - Джейрахов Заур Магомедович.
        - Джейрахов Заур Магомедович.  Джейрахов Заур Магомедович.  Джейрахов Заур Магомедович, - стала повторять хозяйка. – А ее как? Имени достаточно.
        - Захра.
        - Волосы принесла?
        - Какие волосы?  Чьи? – спросила Жарида испуганно.
        - Его, ее или обоих.
        Жарида закивала отрицательно.
        - Фотографии?  Никаких?  Личные предметы?  Тоже никаких.
        - Никаких.
        Наступила долгая пауза. 
        - Ничего, - произнесла наконец хозяйка, - мой друг и без них справится.
        Она села за большой письменный стол, стоявший в глубине гостиной.  На его середине стоял медный подсвечник с большой оплавившейся свечой.  Она выдвинула ящик стола, вытащила оттуда школьную тетрадку и вырвала из него чистый лист бумаги.  Затем, взяв в руки фломастер и сильно нажимая на него, хозяйка старательно вывела наверху страницы три большие буквы ЗДМ.  Ухмыльнувшись, она сняла свой платок и распустила волосы, которые, ниспадая, закрыли ее лицо.  Затем, вытащив из ящика коробку спичек, она зажгла свечу на столе.
        Жарида с любопытством и страхом следила за всем этим действом, боясь пошевельнуться.  Хозяйка привстала на стуле и склонилась над свечой.  Ее дыхание становилось все более и более громким и тяжелым.
        - Приди, мой друг, - прохрипела она наконец тем же мужским голосом, от которого Жарида пришла в ужас всего лишь минуты назад.
        При этих словах ровное пламя свечи подернулось, хотя в комнате не было никакого сквозняка, а все окна были плотно закрыты.
        - Даа, - послышался хриплый стон ведьмы, - даа.
        Так продолжалось еще минуты две.  Жуткие стоны, хрипы, кивания головой, возведение глаз в потолок, заламыванья рук вдруг резко оборвались.  Хозяйка села, резким движением руки закинув назад волосы, схватила заранее приготовленную и лежавшую на столе шариковую ручку.  Она начала что-то быстро строчить на листке бумаги при этом злобно посмеиваясь и ухмыляясь себе под нос. Закончив, она встала со своего места и подошла к объятой страхом Жариде.
        - Свернешь вчетверо это письмо и закинешь во двор, где живет девушка.
        Жарида согласно кивнула, стараясь изобразить на лице улыбку.
        - Всё теперь?  Можно уходить? – выдавила она из себя.
        - Уходи, - сказала ведьма, уставившись в точку поверх ее головы.
        Жарида взяла письмо из ее рук, положила его в сумку, стараясь не глядеть на хозяйку, встала и пошла к выходу.  Там она остановилась и боязливо оглянулась.  Ведьма стояла там же без движения, не изменив позу и не сводя взгляда со стены.  Жарида вышла, прикрыла за собой дверь гостиной, а затем прихожей и только тогда осмелилась перевести дух, как вдруг ее сильно испугал громкий крик вороны, вспорхнувшей с крыши дома.  Схватившись рукой за сердце, Жарида ринулась к калитке, выбежала со двора, забыв прикрыть дверь, и пошла прочь подальше от этого места.


27

        А тем временем в лагере все шло своим чередом.  Вернувшись с поля и пообедав, каждый коротал время как мог.  Кто пошел играть в футбол, кто пошел болеть за свою команду, кто играл в волейбол, натянув сетку между двумя деревьями, кто объявил себе тихий час и восполнял упущенные за ночь часы сна, кто читал книгу, а кто просто беседовал, сидя на скамейках.
        Ничто не предвещало бури.  После ужина Заур и Хасан вернулись с ребятами в барак и приоделись для танцев.  На танцплощадке уже собрался народ, в основном мальчики, которые беседовали, оглядываясь по сторонам, в ожидании музыки.  Девочки обычно подтягивались к месту попозже.
        Заур захотел проверить, пришли ли в кинотеатр Захра с Луизой.  Он отошел от группы своих товарищей и направился к кинотеатру.  У входа туда стояла группа незнакомых ему парней, из которой отделились трое.  По их лицам Заур понял, что они хотят с ним поговорить. 
        - Ассаламу алейкум, - сказали они уважительным тоном.
        - Ва алейкум ассалам, - ответил Заур, улыбнувшись им, и остановился, чтобы узнать, в чем дело.
        Один из них повыше ростом, по-видимому старший, выступил вперед и, указывая пальцем на своего товарища, сказал:
        - Вот этот наш друг Балавди хочет с тобой поговорить, но стесняется.  Ты не мог бы с ним отойти и выслушать его?
        Заур с удивлением узнал в парне того самого Эдисултанова, которого он так глупо толкнул на прошедшей неделе.
        - Конечно, - сказал Заур и обратился к их товарищу. - Куда пойдем?
        Тот указал головой в сторону от танцплощадки и двинулся вперед.  Они молча обогнули толпу, собравшуюся там, и вышли на пустырь, покрытый травой.  Остановились.  Балавди молчал и смотрел себе под ноги.  Заур наблюдал за ним.  Это был маленького роста паренек, на нем был тот же самый пиджак большого размера, который он носил вечером, когда Заур толкнул его. 
        Балавди медлил, а Заур терпеливо ждал, когда тот заговорит.  Он оглянулся вокруг.  Народу на танцплощадке прибыло еще больше, толпа росла на глазах.  Смеркалось.  Стало совсем уже темно, включили прожектор.  В воздухе стояло неистовое стрекотание цикад.
        - Ты дружишь с Захрой? – спросил его наконец Балавди.
        - Да, а что? – ответил Заур, повернув к нему голову.  Он удивился вопросу, так как ожидал от Балавди разборок из-за того, что толкнул его тогда при всех.  Заур уже приготовился было принести ему свои извинения, но этот вопрос сбил его с толку.
        - Она моя одноклассница.
        - Очень рад.
        - Она мне нравится.  Оставь мне ее.
        Заура сильно удивил просительный, почти умоляющий тон, с которым паренек произнес свою просьбу.
        - Хм! – ухмыльнулся он в ответ. – Она мне тоже нравится.  Что теперь будем делать?
        - Она мне нравится давно, очень давно, а ты пришел и забрал ее. 
        - Это не так.  Я ее знаю уже несколько месяцев.  Мы с нею соседи, - сказал Заур и добавил. – Дальние.
        - Мы тоже с ней дальние соседи, а я ее люблю уже давно.  Мы в одном классе учимся, - в голосе Балавди зазвучали нотки отчаяния.  Он все время смотрел себе под ноги, не смея поднять глаза.
        Зауру вдруг стало нестерпимо жалко его.  Конечно, не было и речи, чтобы согласиться на такую глупую просьбу, но что делать с этим несчастным влюбленным.
        - А она хоть знает об этом? – нашелся Заур, что спросить, но ответа на свой вопрос так никогда не получил, потому что дальше произошли события, логика которых осталась ему непонятной до конца его жизни.  Он вдруг краем глаза заметил, как толпа парней, ожидавших музыку на танцплощадке, внезапно пришла в движение, выстроилась как по команде стеной и двинулась на них.  В воздухе стал нарастать гул их голосов.  Стена быстро стала превращаться в дугу, которая определенно намеревалась окружить их со всех сторон, но не успела.  Заур почувствовал, что за его спиной что-то происходит.  Он повернул голову, чтобы оглянуться и посмотреть, но в этот самый момент на бедного ничего не подозревавшего Балавди со всех ног налетел физрук Анатолий Иванович.  Удар был жестокий.  Балавди отлетел в сторону, и это мгновение навсегда запечатлелось в памяти Заура.  Его самого схватила чья-то сильная рука и стала уводить в сторону от толпы.  Это оказался милиционер, который толкал Заура впереди себя, держа его за локоть. Заур не сопротивлялся и послушно шел в заданном милиционером направлении, так что тот наконец ослабил свою хватку и под конец позволил ему идти рядом.
        Из громкоговорителей раздался взволнованный голос Федора Михайловича.
        - По лагерю объявляется отбой.  Всем немедленно вернуться в бараки.  Танцы отменяются. Отбой.  Учителям немедленно отвести учащихся в бараки.
        Милиционер отвел Заура в сторожку, которая находилась у входа в лагерь.  Оставив его там со сторожем, он удалился.  Заур молча встал у окна и постарался разглядеть, что происходит во дворе, но там ничего не было видно.  Лампа, горевшая в сторожке, не позволяла разглядеть чего-либо за окном, кроме черного прямоугольника стекла.
        Заур огляделся.  Сидевший за письменным столом сторож лет сорока с любопытством его разглядывал все это время.
        - Что, подрались? – спросил он, понимающе улыбнувшись.
        - Да… нет… - сказал Заур неуверенно.  Драки действительно не было, если не считать странные действия физрука.  «Наш добрый тихий физрук Анатолий Иванович, - недоумевал Заур. – Как он мог так жестоко, не разобравшись, в чем дело?  Так ведь и убить можно.»
        - Из-за чего? – спросил сторож.
        Заур молчал. 
        - Из-за девочки? – продолжал любопытствовать сторож.
        - Да, - сказал Заур.
        Сторож удовлетворился ответом, отвел взгляд и стал смотреть перед собой, а улыбка так и не сошла с его лица.
        «Что теперь будет? – думал Заур. – Сейчас отведут в милицию, будут допрашивать, сообщат в школу, родителям.  Да, влип.»
        Заур беспокоился зря.  Странные вещи на этом не закончились.  Через минут пять дверь снова открылась.  В ней показался тот же самый милиционер, который приказал ему выйти и следовать за ним.  Они дошли вместе до бараков пятой школы.
        - Где твой барак? – спросил он Заура уже совсем мягким голосом, чем успокоил его.
        - Там.
        - Можешь идти, - сказал милиционер и развернулся, чтобы вернуться назад в сторожку.
        Ничего не понимающий Заур посмотрел вслед удалявшемуся милиционеру.  Он был один во внезапно опустевшем дворе лагеря, кругом ни души.  И только неистовое стрекотание цикад нарушало тишину.  Он пошел вперед мимо бараков пятой школы, мимо бараков девочек двадцать пятой, мимо лужайки, где они играли в ручеек.  Всего двадцать минут назад тут было полно народу, а теперь никого.  В прихожей было пусто.  Заур зашел в комнату, свет уже был выключен, все легли спать, но никто не спал.  Он прошел мимо кроватей, дошел до своей, сел.  Никто ни о чем его не спрашивал, как будто ничего не произошло.  «Странно, странно все это, - думал Заур. – А что же случилось с тем пареньком?»
        Он разделся и лег.  Глаза уже успели привыкнуть к темноте, он чувствовал взгляды своих товарищей, но никто так и не заговорил с ним о случившемся ни в этот вечер, ни утром следующего дня, никогда.  Никто из учителей не задал ему ни одного вопроса по поводу случившегося, даже Анатолий Иванович, а паренька того он так никогда больше и не увидел.
        Заур проснулся утром задолго до подъема.  Он тут же вспомнил все подробности вчерашнего вечера.  «А может мне все это приснилось?» - спрашивал он себя, посматривая на мирно сопевших во сне одноклассников.
        Вечером сразу после ужина он пошел в кинотеатр и к своей великой радости увидел Захру и Луизу, ожидавших его.  Он поздоровался и присел как обычно рядом с Захрой.
        - А завтра нам кино будут показывать, - сказала Захра.
        - Правда? Ну наконец-то, - живо ответил Заур. – А о чем фильм?
        - Не знаю, - ответила Захра. – Придешь?
        - Конечно приду.  А ты, Луиза, придешь?
        - Да, - ответила та. – Мы всегда вместе с Захрой.
        - Это я заметил, - сказал Заур шутливым тоном.
        Наступило молчание.  О вчерашнем событии никто не заговаривал, и это удручало.  «Неужели все сговорились?» –думал Заур.  Он опустил грудь на колени, подложив руки в качестве подушек, и стал бесцеремонно любоваться Захрой, смотря на нее из такого положения.  Захра старалась не обращать внимания, все время смотрела перед собой, но наконец не выдержала и взглянула на него.  Заур виновато улыбнулся.  Ей нравилась его добрая улыбка, но это созерцание смущало ее.  Она боялась перейти грань дозволенного, но не знала, где эта грань.  Захра отвернулась.  Наступило тягостное молчание.  К этому времени Заур исчерпал все свои интересные темы и истории.  Телевизора в лагере к сожалению не было, а он мог бы стать источником тем для обсуждения.  Заур думал, чем развлечь Захру и Луизу, и не находил выхода.  Он видел в фильмах, особенно в индийских, как влюбленные все время гуляют, взявшись за руки, поют песни вместе, ходят в кинотеатр, в гости друг к другу, а потом женятся.  Ничего этого Заур позволить себе не мог.  Строгие ингушские традиции не позволяли этих вещей за исключением женитьбы.  Но какая женитьба в пятнадцать лет?
        Посидев с ними еще немного и не найдя, о чем поговорить, Заур попрощался и обещал прийти завтра на то же место и в тот же час.
        В бараке его ждал неприятный сюрприз.  К ним снова наведался Тармазов Беслан, который при виде Заура завел свою пластинку.
        - А вот и жених пришел, явился-не запылился.  Где вы там с Захрой пропадали весь вечер?
        Заур бросил на него сердитый взгляд.  Тот только завелся еще больше:
        - Да ты расскажи, не стесняйся, мы все свои.
        - Если ты не заткнешься, ты у меня допросишься, - сказал Заур, чем вызвал у Беслана смех.
        - От тебя что ли допрошусь? Ну попробуй.
        - Замолчи, Беслан, - вмешался Анзор. – Нам спать пора и тебе.  Иди к себе, поздно уже.
        - Пойду покурю.  Скучно у вас тут, - сказал тот и вышел из комнаты ко всеобщему удовлетворению.


28

        Захра с Луизой пошли к себе в барак.  В прихожей им встретилась одноклассница из параллельного класса, ее звали Айзан.  Захре никогда не приходилось с ней общаться. Та поздоровалась и спросила:
        - Это тебя зовут Захра? – широкая улыбка на ее лице не предвещала ничего дурного.
        Девочки остановились, стараясь понять причину ее радости.
        - Да, это она, - ответила Луиза за Захру. - А что?
        Айзан не обратила внимания на вопрос, а довольно бесцеремонно приблизилась к ним и уставилась на Захру.
        - Ох уж эти глазки! – сказала она, не переставая разглядывать ее лицо. – Неудивительно, что за эти глазки подрались.
        Айзан дружелюбно засмеялась.  Захра смутилась, не понимая, о какой драке она говорит, и причем тут она.
        - Какая драка? – спросила она наконец.
        - А голосок-то какой, - продолжала та восхищаться. – Любого с ума сведет.
        - Не знаем мы ни про какую драку, - вмешалась Луиза.
        - Да вчера тут была драка.  Отбой еще объявили раньше времени.  Вы разве ничего не слышали? По громкоговорителю объявили, – удивилась та.
        - Отбой слышали, но не знаем ни о какой драке.  А кто с кем подрался?
        - Эдисултанов с кем-то из двадцать пятой, – ответила та. – Мы услышали шум, выскочили во двор, а там толпа гудит. Милиционер на всех кричит, учителя мечутся.  Но все быстро успокоилось и затихло.
        Захра ничего не могла понять.  Отбой она слышала, но не знала причину.  Никто из ее подружек ничего не объяснял и не знал.  И почему драка из-за нее произошла? При чем тут она?  А Эдисултанов при чем?  Неужели он с Зауром подрался?  Тогда почему Заур ничего не сказал об этом?  Они только что распрощались.  Может быть поэтому он был такой молчаливый сегодня?  Она почувствовала себя виноватой и захотела узнать, что же на самом деле произошло.
        - Да не может этого быть, - сказала Луиза. – Эдисултанов?  Наш тихоня. 
        - Да, Эдисултанов, - настаивала на своем Айзан. – Его сегодня увезли домой в сопровождении милиционера.  Он тут пьяным по лагерю ходил на прошлой неделе.  А теперь еще вот эта драка.  Понятно, из-за чего он напился тогда.
        Айзан захихикала:
        - Неразделенная любовь.  Вот оказывается, по ком он сохнул.
        - Я ничего не знаю, - оборвала ее Захра. – Эдисултанова видела пьяным.  Вот и все!  Пойдем отсюда, Луиза.
        - Э, нет, - не отставала от нее Айзан. – Наши мальчики попросили меня передать тебе кое-что.
        - Луиза, пойдем, - Захра потянула подругу за локоть. – Пойдем отсюда скорее.
        Но Луиза не двигалась.
        - И что же они просили тебя передать? – спросила она Айзан.
        - Ризван предлагает Захре дружбу.  Это мой двоюродный брат.
        Услышав это, Захра выпустила локоть Луизы и быстро зашагала прочь, а та задержалась:
        - Ризван хочет с ней дружить? – спросила она Айзан с загадкой в голосе, смотря вслед удаляющейся Захре.
        - Да, на него жалко смотреть.  Ходит грустный.  Я решила ему помочь. Брат все-таки. 
        - А она уже дружит с мальчиком из двадцать пятой, - сказала Луиза многозначительно.
        - Знаю.  Это с ним подрался Эдисултанов вчера.  А как его зовут?
        - Заур.
        - Луиз, помоги.  Ты же ее подружка.  Ризван такой хороший парень, добрый.  Как сестра, я обязана ему помочь.  Мне дома не простят бездействие.
        - А что я могу сделать?  Сердцу не прикажешь, дорогая моя.  Они любят друг друга, - заупиралась Луиза.  Ей начинала нравиться эта роль посредницы.  Перед нею унижаются, просят, а она вольна казнить или помиловать.
        - Ну найди в этом Зауре какой-нибудь недостаток и раздуй его до небес.  Скажи ей, что он притворяется, что у него есть другая, а она тут нюни распустила, поверила ему.  А я тебе буду благодарна до конца жизни.
        - Нет, Айзан.  Захра моя лучшая подруга.
        - Ну пожалуйста, Луиз, - взмолилась Айзан. – Как лучшая подруга ты ей предложишь лучшего парня.  Так и должны поступать лучшие подруги, не правда?
        - Мне пора, Айзан, - Луиза сделала шаг в сторону, давая понять, что разговор закончен. – Захра будет беспокоиться.
        - Ну мы с тобой поняли друг друга, правда? – крикнула ей вдогонку Айзан.
        Луиза зашла в комнату, Захра лежала на своей кровати и смотрела перед собой, стараясь не обращать внимания на подружку.
        - Что с тобой случилось, Захра? - спросила она. – Почему ты убежала?
        - Это вопрос к тебе.  Почему ты не ушла со мной?
- Просто захотелось поговорить.  Я ничего не знала про эту драку, а Айзан нам все рассказала.  Интересно же, а ты убежала.  Если бы ты не ушла так быстро, мы бы еще много чего смогли узнать.
        - Не хочу я ничего знать.  Как я теперь на Заура смотреть буду?  Из-за меня он попал в драку.
        - Ну живой твой Заур, ничего с ним не случилось.  Завтра придет к тебе на то же место.  А насчет драки не переживай, ты ни в чем не виновата.
        Слова подруги Захру не утешили.  Ей стало тревожно за себя, за Заура.  С этого дня у нее в душе возникло и уже не проходило чувство беспокойства, ожидание чего-то худшего. 


29

        Наступила среда.  Прогуливаясь с Хасаном по территории лагеря, Заур встретил Мансура.  Тот шел к ним навстречу с широкой виноватой улыбкой на лице.  Все попытки Заура организовать их свидание с Шарифой до сих пор неизменно терпели поражение.  И на этот раз началась та же самая канитель.  Не выпуская руки Мансура, Заур тянул его к бараку Шарифы, а тот все упирался.  Бывали моменты, когда он все-таки решался пойти вперед, но, приблизившись к бараку, останавливался, как вкопанный.  Тогда Заур решил поговорить с Шарифой.  Попросив Хасана не отпускать никуда Мансура, он подошел к своим одноклассницам.  Перед их бараком всегда кто-то находился из девочек.  И на этот раз он встретил там Кантышеву Хаву и кузин Мурадовых. 
        - Когда ты приведешь нам нашего жениха? – спросила его Сацита, не дожидаясь, пока он поздоровается.
        - Жених больно стеснительный попался, - ответил Заур, озабоченно вздыхая. – Сацит, позови Шарифу, хочу с ней поговорить.
        Шарифу пришлось ждать долго.  Наконец она вышла в сопровождении Сациты, прикрыв рукой стеснительную улыбку.  Заур шагнул к ней и, приняв серьезное выражение лица, сказал:
        - Шарифа, ты должна мне помочь.  Он ничего не может с собой поделать, никак не решится, стесняется.  Пойдем со мной.  Я вас представлю, и на этом все.  Потом можете разбежаться.  Главное - первая встреча, а потом будет легче.
        Шарифа смотрела на Заура с благодарностью, но отрицательно кивала головой.  Он видел, что она согласна знакомиться, но чрезмерное чувство стыдливости ставило надежный барьер на пути.  Уступая настойчивости Заура, она решилась было пойти с ним и даже сделала шаг вперед, как вдруг внезапно махнула рукой и, покачивая отрицательно головой, убежала к себе.  Оставшийся один Заур глубоко вздохнул и вернулся к Хасану.  Мансура не было.  Он и спрашивать не стал, где он.  Все было ясно по выражению лица Хасана.
        - Не знаю, что мне с ними делать.  Чувствую, что они нравятся друг другу.  Ну если нравитесь – знакомьтесь.
        - Надо выбрать момент получше и попробовать еще раз, - посоветовал Хасан.
        Заур ничего на это не ответил, он вспомнил вечер понедельника.  Удивительно.  Даже его кузен не спросил его, что же там случилось.  И сейчас не спрашивает.
        - Сегодня фильм какой-то будут показывать в кинотеатре, - сказал Заур.
        - Надо будет пойти посмотреть.  Тут нечасто фильмы показывают, - оживился Хасан.
        После ужина они отправились в кинотеатр.  Захры в зале не было еще.  Они выбрали себе места и уселись поудобнее.  Зал начал постепенно наполняться зрителями.  Наконец в дверях показались Захра и Луиза.  С нетерпением ожидавший их Заур замахал им рукой, давая знать, где он находится.  Заметив его, Захра улыбнулась и толкнула Луизу в бок, указывая головой в его направлении.  Кузены встали со своих мест, приветствуя их.
        После короткого обмена расспросами о житие-бытие Хасан засобирался присоединиться к своим одноклассникам, показавшимся на входе.  Уговоры остаться не помогли.  Наступило уже знакомое троим тягостное молчание.  Заур же по привычке склонил тело на колени, подложив свои руки в качестве подушек, и стал поглядывать на Захру.  Он не мог наглядеться на ее лицо с глубокой печатью шарма.  А эти расставленные глаза сводили его с ума.  Он вспомнил слова поэта:

                Я помню чудное мгновенье:
                Передо мной явилась ты,
                Как мимолетное виденье,
                Как гений чистой красоты.

        Только в эти минуты Заур смог понять до конца, что имел в виду поэт, когда написал свое знаменитое стихотворение.  Он понимал, что смущает Захру, а потому отвел глаза в сторону.
        - А какой фильм будут показывать? – спросила Захра.
        - Не знаю, – пожал Заур плечами, глубоко вздохнув.
        В это время в зале погас свет, и экран засветился прыгающим прямоугольником.  Появились первые титры.  Это был вестерн, фильм про индейцев с участием Гойко Митича.  В иные времена Заур смотрел бы его с открытым ртом.  Как и всей ребятне ему очень нравились фильмы про индейцев, но к своему немалому удивлению он заметил, что происходящее на экране на этот раз не интересовало его совсем.  Он не следил за сюжетом, не слушал диалоги и даже на экран смотрел просто из необходимости так делать, раз пришел смотреть кино.  В фильме была любовная сцена.  Главный герой, которого играл Гойко Митич, женился на дочери вождя индейцев.  Отыграли свадьбу, и наши герои принялись, как и положено, целоваться.  Заур решил пошутить.  Прикрыв лицо рукой, он притворно стыдливо отвернулся, приговаривая:
        - Ах нехорошие.  Чем они там занимаются-то?
        Девочки стыдливо заулыбались, отводя глаза от экрана.  К счастью сцена быстро завершилась, и Заур выпустил громкий показной вздох облегчения, как будто желая показать этим, что все это время чувствовал себя не в своей тарелке.
        После фильма зал быстро опустел.  Заур провел девочек и вернулся к себе.  До отбоя оставалось еще много времени.  В бараке уже находились почти все его одноклассники, которые живо обсуждали фильм.  Был среди них и Тармазов.  Увидев его, Заур почувствовал волну гнева внутри себя.  Он приготовился к худшему и не ошибся.
        - А вот и наш жених явился! – сказал Беслан, вскочив с кровати Исмаила, на которой он сидел беседуя с ребятами. – Проводил свою Захру?
        Заур развернулся на месте и двинулся на Беслана.
        - Сегодня ты у меня допросился! – сказал он ему. – А ну пойдем со мной.
        Издевательская улыбка мгновенно сошла с лица Беслана.  Такого поворота он не ожидал, но и на попятную идти не собирался.
        - Пойдем, - сказал он, стараясь выдержать спокойствие.
        Они пошли к выходу, их захотели успокоить.  Послышались возгласы, призывающие к примирению, но Заур никого не слышал.  Слишком долго он терпел эту балаболку и отступать не собирался.  Их товарищам ничего не оставалось, кроме как сопроводить их к месту дуэли.  Заур пошел к выходу из лагеря, Беслан еле успевал за ним.  Сзади вереницей шли остальные.  Со стороны казалось, что это невинная прогулка, подозрений она не вызвала ни у кого.  В окнах сторожки не было света.  Возможно, что сторожа не было или он спал.  Они вышли за ворота, которые оставались широко распахнутыми.  Слева и справа от ворот вдоль забора был овраг, заросший высоким бурьяном.  Заур свернул налево, прошел шагов двадцать и остановился.  Свет от электрических лампочек на столбах на территории лагеря сюда не достигал.  Было очень темно.  Беслан поравнялся с ним и тоже остановился в ожидании развития событий.  Ребят пришлось ждать недолго.  Никто врагов уже не уговаривал примириться.  Всем было ясно, что Беслан своим языком зашел слишком далеко.
        - Так, - сказал за всех Анзор. – Вы разбирайтесь между собой, а мы отойдем. 
        Они отошли и стали наблюдать за происходящим в метрах пятнадцати.  В темноте на таком расстоянии было трудно различить отдельные силуэты ребят.  Заур повернулся к Беслану.
        - Ну давай, говори, чего тебе надо? - сказал он, сдерживая гнев.
        - Мне ничего не надо, вот тебе чего надо? – начал было он, но голос его оборвался.  Заур толкнул его в грудь, и тот машинально кинулся на него, чтобы ответить ударом на удар.  Заур увернулся и угодил ему кулаком в плечо.  Тот бросился на него размахивая кулаками, но был отброшен ударом ноги.  Так продолжалось минуты три.  Соперники отдалялись друг от друга и вновь налетали с ударами, пока Заур не ухитрился применить свой любимый прием, выученный им еще на секции вольной борьбы в пятом классе.  Это был захват шеи.  Обхватив ее и замкнув кисти рук в замок, он стал клонить Беслана к земле.  Еще никому из ровесников не удавалось разбить его замок.  Только у ребят постарше получалось такое.  К удивлению Заура, Беслан оказался легкой жертвой.  Без особого труда и почти играючи он кинул его через бедро ни на секунду не выпуская свою хватку вокруг шеи.  Тот грохнулся на пыльную землю.  Падение было болезненным для Беслана.  Упавший на него сверху Заур сделал падение еще более болезненным.  Так они пролежали на земле минуты две.  Беслан уже не думал сопротивляться, он только тяжело дышал и молчал.  Заур хватку вокруг шеи не расслаблял и тоже молчал.  Заметив, что все успокоилось, их товарищи двинулись поближе к ним.  Зауру стало жалко тяжело дышавшего Беслана.  Он чувствовал, что тот старается превозмочь боль, полученную при падении.  Было ясно, что Беслан схватку проиграл и получил хороший урок.  Теперь можно было и отпустить его.  Ребята были совсем рядом, он уже мог различить их силуэты, и Заур разжал хватку.  Он привстал и уже собирался отряхнуть пыль с одежды, как вдруг получил сильный удар в бок, отчего вновь свалился на землю.  В следующее мгновение Беслан кинулся на него и оказался сверху.  Заур не попытался сопротивляться, он лежал на земле, Беслан находился на нем, и в таком положении их и увидели подошедшие совсем близко товарищи.  Зауру казалось, что все всё видели: как он побил Беслана, как тот лежал под ним, как он отпустил его и принялся отряхивать пыль, считая дуэль законченной, и как Беслан подло сбил его с ног после этого.  Он ожидал, что подошедшие ребята скажут, что победа за ним.  Но ребята молчали.  И тогда заговорил Беслан, обращаясь почему-то к Анзору:
        - Анзор, ты видишь, я его поборол.  Я бы мог сделать с ним теперь все, что хочу, но мне его жалко и я его отпускаю.
        Беслан встал, и Заур встал.  Он так и не услышал ожидаемых слов от своих одноклассников.  Никто ничего не говорил.  И Заур ничего не сказал.  Его слова были бы восприняты, как махание кулаками после драки.  Было очень темно, и они могли просто не увидеть, что же произошло на самом деле. 
        Как бы там ни было, с того дня Беслан изменился.  В бараке двадцать пятой он больше не появлялся, и прежнего сквернословия про Заура и Захру от него больше никто уже не слышал.


30

        Дни чередовались один за другим.  Наступило очередное воскресенье.  В этот день шел дождь, и ребята коротали время в своих бараках.  Скукотища.  Немногие счастливчики уехали накануне домой, так как начальник лагеря разрешил желающим провести воскресенье дома. 
        Заур остался.  Он стоял у окна и наблюдал, как дождинки, попадая на стекло окна, медленно скатывались по нему вниз.  Во дворе лагеря никого не было за исключением редких прохожих, которые бежали к своему бараку или из него, накрыв голову полиэтиленовым мешком, чтобы спастись от дождя.  Заур загляделся на пустынную лужайку и две скамейки перед их бараком.  Он вспоминал тот вечер, когда они играли в ручеек с одноклассниками.  Он вспоминал Захру, как она пыталась сдержать свой радостный смех, стоя в ручейке.  Странно, но после того вечера игры в ручеек прекратились. 
        В бараке мальчиков двадцать пятой находились гости.  Это были местные ребята, которые принесли с собой портативный магнитофон, из которого лилась новая песня в исполнении популярного эстонского певца Яака Йоалы:

                Я рисую, я тебя рисую,
                Я тебя рисую
                Сидя у окна.
                Я тоскую, по тебе тоскую,
                Если бы ты это
                Только знать могла.
                Весь мой дом рисунками увешан,
                Без тебя теперь мне
                Не прожить и дня.
                Смотришь ты то весело, то нежно
                С каждого рисунка
                Смотришь на меня.

        Ему очень понравилась песня.  Он представил себе Захру, сидящую на скамейке и смотрящую в его сторону.  Она ищет его глазами, и их взгляды встречаются.  Ее расставленные глаза выражают радость при виде его, но тут же стыдливо опускаются.  Он хочет броситься к ней, но видение исчезает.  Заур остается на месте, а песня льется и льется.  Его все время не покидает ощущение тревоги, которая стала его постоянным гостем.  Это было ожидание чего-то худшего, которое надвигалось на него неумолимо и с расчетом.  Он чувствовал, что вокруг него с Захрой шепчутся, будь то на поле при сборке помидоров, или в столовой, или в бараке, или на лужайке.  Они были в центре внимания.  Заур понимал, что это была зависть.  Ему хотелось выйти на середину лагеря и крикнуть во весь голос: «Ребята, я вас всех люблю.  У вас тоже у каждого и у каждой будет первая любовь.  У кого-то раньше, у кого-то позже, но будет.»  Но конечно, он этого никогда не сделал бы.  Никто бы его не понял, ибо никто не считал себя завистником или завистницей, а его посчитали бы безумцем, который слишком большого мнения о себе.
        Так и прошло это воскресенье, грустное и дождливое.  К вечеру стали приезжать уехавшие накануне домой обитатели лагеря.  Были среди них и Захра с Луизой, но видеться в этот день с Зауром они не стали, будучи уставшими с дороги.  Понимая это, и Заур их не беспокоил.  Понедельник выдался солнечный.  Вечером после ужина Заур заспешил в кинотеатр, чтобы поскорее увидеться с Захрой, но на выходе из столовой его поджидали двое.  Он признал в них учащихся сорок шестой школы.  С подчеркнутым уважением они поздоровались с Зауром, который почуял неладное. 
        - Ты в двадцать пятой учишься? – спросил один.
        - Да. – ответил Заур.
        - Один из наших одноклассников влюблен в Захру, – сказал его напарник, немного помявшись. 
        «Знакомая тема», - подумал Заур.  Агрессивность с их стороны была бы Зауру более понятна, логична и даже желанна.  Он к этому привык и знал, как на это отвечать.  Но их подчеркнутая вежливость и нескрываемое к нему уважение сбивало почву из-под его ног.  Он не знал, как поступить и что им сказать.  Конечно, не было и речи, чтобы уступить им Захру, но как избавиться от этих воздыхателей, которые так с ним вежливы.
        - Это неудивительно, - сказал Заур. - В нее многие влюблены.  Вопрос только в том, кого она любит.
        - Наш друг уверен, что он ей нравится, да вот только ты возник между ними.
        - Интересно вы рассуждаете, - возмутился Заур. – Как он может ей нравиться, когда ей ничего об этом неизвестно.  Вы вообще о чем говорите?
        - Ты его не знаешь.  Он ее давно любит, но стесняется ей об этом сказать.  Если бы не ты, то у них все было бы нормально.
        Зауру захотелось нагрубить им, но их вежливость не позволяла ему этого сделать.  Он стал думать, как бы выйти из этой ситуации так, чтобы никому не было обидно.  И тогда ему пришла в голову мысль, которая в тот момент показалась ему гениальной, но о которой он потом сожалел всю свою жизнь.
        - А давайте спросим саму Захру, с кем она хочет дружить.  Пусть она разрешит этот спор.  Как зовут вашего друга?
        Те стали медлить с ответом.  Имя друга они назвали, это был Ризван, но идея им не понравилась.  И Заур и они понимали, что если Захре предоставить выбор, то она изберет Заура, с кем уже дружит.  К сожалению для Заура, он не подумал, что самой Захре такая постановка вопроса не понравилась бы и что она не стала бы участвовать в этой трагикомедии в силу своего воспитания.
        - Согласны? – спросил их Заур.
        Те молча смотрели на него.
        - Я сам у нее спрошу и дам вам ответ, - отрезал Заур показывая, что разговор закончен, и отошел от них.
        В кинотеатре он быстро нашел Захру и Луизу, которые уже ждали его как обычно после ужина.  Он извинился за опоздание и присел рядом с Захрой.
        - Ну как ваша поездка?  Как дома?  Как родители? – спросил он, стараясь казаться веселым и жизнерадостным, но только что состоявшийся разговор с незнакомцами сгладил ожидаемый эффект. 
        - Хорошо, - сухо ответила Захра взглянув на него с серьезным видом на лице.
        - А у тебя, Луиза?
        - Тоже хорошо, - сказала та, глядя перед собой.
        - А школы наши все там же стоят? – пошутил он.
        - Все там же.  Никуда не делись, - сказала Луиза.
        - А учители-мучители?
        - И они тоже.
        Разговор явно не клеился, наступила пауза, и он принял ту уже привычную позу, положив руки на колени и опустив на них грудь.  Он стал посматривать снизу вверх на Захру, любуясь ею.  Она же старалась делать вид, что не замечает его взгляда, но под конец не вытерпела, взглянула на него с упреком, цокнула и отвела взгляд.  Заур тут же выпрямился.  Впервые он почувствовал, что возможно надоел ей.  Это подозрение, усиленное неприятным разговором с незнакомцами, больно отдалось у него внутри.  «Связано ли это между собой?» – подумал он и неуверенно обратился к ней:
        - Захра, ты знаешь Ризвана?
        Захра ничего не ответила.
        - Я сам этого Ризвана не знаю.  Но ко мне подходили его одноклассники, сказали мне, что этот Ризван хочет с тобой дружить.  Просили меня, чтобы я ушел.  Я конечно никуда уходить не собираюсь.  Еще чего!  Но этот вопрос как-то надо решить.  Уж очень они вежливые были со мной.  Мы решили, что ты должна разрешить между нами.  Ты подумай и скажи, с кем из нас ты хочешь дружить.
        Ему казалось, что Захра слушала его невнимательно, но при последних словах она удивленно повернула голову и посмотрела Зауру в глаза.  Она ничего не сказала.  Заур встал и попрощался.  Он был уверен, что все сделал правильно, и что завтра Захра объявит ему, что ее выбор с ним и ни с кем больше, и что он потом донесет это ее решение до одноклассников Ризвана, и что вопрос таким образом будет улажен раз и навсегда, и что Ризван примет свою судьбу с пониманием и успокоится.


31

        Чувство тревоги не покидало Захру.  Эта мутная история с дракой Заура с Эдисултановым, а теперь Айзан с каким-то Ризваном…  И странное поведение Луизы.  И наконец та глупая просьба Заура выбрать между ним и этим Ризваном.  «Никого я выбирать не стану.  Не знаю я никакого Ризвана.  И что это за разговор: с кем ты хочешь дружить?  Разве так делается?  Оставили бы меня все в покое», – так думала Захра, наблюдая, как Света Тихорецкая и Марина Карпицина выбирают наряды для танцев, на которые они собирались пойти в этот вечер.
        Света выбрала платье и смотрелась в зеркало, которое стояло в углу их комнаты.  Марина примеряла брюки, но передумала и положила их назад в чемоданчик.  После коротких размышлений она оделась в юбку с блузкой.
        - Девочки, вы такие красивые, - сказала Захра.
        - Спасибо за комплимент, - ответила Света, одарив ее улыбкой.
        - А ты в чем пойдешь, Захра? – спросила Марина.
        - Как и в прошлый раз.  Надену мое зеленое платье.
        - А попробуй брюки.
        - Нет, что ты? – удивилась Захра такому предложению. – Нам нельзя в брюках.  Я в брюках только на поле хожу.
        - Ну хоть примерь, - настаивала Марина.
        Захра отказалась, но Марине на помощь пришла Луиза. 
        - А ну-ка примерь, - сказала она задумчиво. – Мне любопытно посмотреть, как ты выглядишь в брюках.
        - Ну, примерить можно, - сдалась она наконец.  Ей вдруг самой стало интересно увидеть себя в этом непривычном для себя наряде.
        Брюки Марины ей пришлись как раз по размеру.  Захра посмотрела в зеркало.  Они подчеркивали ее фигуру и формы, которые скрывало платье.  Марина, Света, Луиза и даже другие девочки, повскакивавшие со своих мест, окружили Захру любуясь ее новым видом, которого они еще не знали в ней.
        - Ой, Захрочка, от тебя все мальчики будут без ума на танцах! – захлопала в ладоши Света.
        - Нет! – оборвала ее Захра и ринулась к своей кровати, чтобы стянуть их с себя поскорее.
        Наступила немая сцена.  Подружки не могли понять такую реакцию. 
        - Девочки.  У нас не принято в брюках ходить, - постаралась объяснить им Луиза. – Но я думаю, что нет ничего плохого в том, чтобы походить в брюках один вечер.
        - Ну да! - поддержала ее Марина. – Родители далеко, никто ни о чем не узнает.  Расслабься, Захра, все нормально.  Подумаешь, брюки.  Сейчас на улице двадцатый век.  Проснись и пой!
        - Да, да, - затараторили остальные девочки, - тебе так идет!  Мы тебе очень завидуем.
        Захра была настроена решительно и уже сняла эти брюки, но тут к ней подошла Луиза и после ее слов она сдалась.
        - Захра, ты всегда выходишь в одном и том же платье, а у девушек должно быть много нарядов.
        - Ну хорошо, только один вечер, - сказала она нерешительно.
        Тем временем позвали на ужин.  Сидя за столом, Захра все время оглядывалась.  Ей казалось, что на нее все время смотрят и осуждают ее за брюки.  Она намеренно тянула с ужином, чтобы выйти из столовой последней и чтобы как можно меньше людей ее увидели в таком виде.  Так и досидели они с Луизой до конца ужина.  За столами оставались из девочек только они и мальчики, которые почему-то не спешили расходиться.  К этому времени Захра уже успокоилась, поняв, что ее тревоги по поводу брюк были преувеличены.  По-видимому, никому до них не было дела.
        Подружки собрались было выходить из столовой, как к мальчикам, сидевшим в большинстве своем за соседним столом, подошла группа нарядно одетых ровесников.  Некоторые из них были из тридцать четвертой школы, но многих Захра видела впервые.  Это были местные ребята, аргунские.  Пока она с любопытством поглядывала в их сторону, стараясь понять, что происходит, к Луизе подбежала возбужденная чем-то Айзан и отвела ее в сторону.
        - Луиза, Луиза, - заговорила она спешно, - наши мальчики собираются отмечать день рождения Ризвана.  К нему приехали родственники, привезли с собой угощение.  Ну ты знаешь, он единственный сын у родителей.
        Луиза внимательно слушала, Айзан продолжала:
        - Сейчас они все вместе пойдут в барак мальчиков сорок шестой, чтобы там отметить его день рождения.  Луиза, милая, сделай, что я тебе скажу.  Я не останусь в долгу. И родители Ризвана тоже.  Как только мальчики станут выходить, последуй с ними вместе с Захрой, как будто ты забыла одеть что-то на себя и тебе нужно вернуться в комнату.  Постарайся все время находиться с толпой, пока не дойдете до барака.
        Ее скороговорку прервал шум отодвигаемых стульев.  Их одноклассники собирались уже уходить.
        - Давай, давай, быстрее.  Они уже уходят, - Айзан от нетерпения подтолкнула Луизу.
        - Что это все значит, Айзан? – спросила Луиза, стараясь не поддаваться ее уговорам.
        - Заур там, - сказала та сдавленным шепотом, вытянув руку и указывая пальцем на танцплощадку.
        Луиза взглянула в указанном направлении.  Из окна столовой и при свете прожектора танцплощадка была хорошо видна.  Там уже собралось много народа, но разглядеть кого-то в лицо было невозможно.  Луиза понимающе кивнула головой и поспешила к Захре.
        - Захра, ты закончила кушать? – сказала она и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Сейчас там танцы начинаются, а я как назло не ту блузку надела.  Пойдем скорее в нашу комнату.  Мне нужно переодеться.
        Захра послушно встала и, взяв как обычно подружку за локоть, последовала за ней.  Они вывалили из столовой все вместе: толпа мальчиков и они, Захра и Луиза.  Толпа громко шумела, предвкушая праздник.  Луиза шла быстро, стараясь не отставать от мальчиков, так что со стороны казалось, что они идут куда-то все вместе.
        - А куда они все спешат? – поинтересовалась Захра.
        - У Ризвана день рождения.  К нему родители приехали, угощение привезли, велели Ризвану пригласить по случаю всех своих друзей.
        - Луиза, ты слишком быстро идешь.  Я не успеваю за тобой.
        - Танцы начнутся с минуты на минуту, а я еще не одета, как следует, - ответила Луиза, повысив голос.
        Дойдя до своего барака, толпа мальчиков влилась в прихожую через настежь открытые двери, а Захра и Луиза продолжили свой путь.


32

        У каждого в жизни бывают роковые ошибки, которые в корне меняют течение его жизни.  Заур эту ошибку совершил, пожелав уладить спор благородным и достойным образом.  Пожелав поступить благородно с одноклассниками Ризвана, которого он совсем не знал и ни разу не видел в своей жизни, Заур поступил неблагородно к самому себе.  Всю свою жизнь он будет вспоминать эту свою ошибку и страдать от нее.  До него не сразу дойдет, что прося Захру делать выбор между ним и никому неизвестным Ризваном, ту Захру, которая уже сделала свой выбор в его пользу, он таким образом выставлял себя трусом в ее глазах.
        И вот наступил роковой вторник.  Заур оделся в свой выходной костюм и вышел на танцплощадку со своими одноклассниками, тоже приодевшимися по случаю.  Они встали у ее края и стали дожидаться начала танцев.  Было совсем темно, но мощный прожектор хорошо освещал местность.  Вдруг рядом стоявший Гайтаров Ахмад коснулся плеча Заура и взволнованным голосом сказал ему:
        - Заур, посмотри туда.
        Он посмотрел и увидел толпу в тридцать человек.  Это были мальчики сорок шестой и местные ребята, пришедшие к ним в гости наверное по случаю танцев в лагере.  Было темно, но эта возбужденно гудящая толпа была хорошо видна в свете мощной электрической лампы, освещавшей их со стены столовой, откуда они внезапно вывалили.  Вместе с этой шумной толпой и в ногу с ней шагала она... Да, в этом не было никаких сомнений.  Это была она, Захра.  В брюках.  Она была с этой толпой мальчиков и шла, держась за локоть своей неотлучной подружки Луизы.  Других девочек в толпе не было.  Они шли не к танцплощадке, а зачем-то к баракам сорок шестой, а может и нет.  Это было неважно.  Зауру стало больно в груди.  К горлу подкатил комок.  Перед ним развернулась картина предательства.
        «Это и есть твой ответ?» – пронеслось у него в голове.  Заур оглянулся на Ахмада, следившего за толпой, посмотрел на одноклассников.  Анзор, Саид, Лема, Бексолт, Игорь, Олег, Салман, Хасан… они все смотрели на эту толпу, стараясь понять, что происходит.  Картина была вызывающая, оскорбительная, несправедливая. 
        Заур развернулся на месте и, ничего не говоря, направился в свой барак.  Он шагал решительно и быстро, вошел в комнату, направился к своей кровати и упал на нее спиной.  В комнате никого не было, он был один.  «За что?  Почему?  Что я ей сделал плохого?  Почему вот так жестоко, не объясняя ничего?» - так думал Заур, а минуты шли и шли, а потом они превратились в часы, а он лежал, как лег в одежде, и не двигался.  Перед глазами вновь и вновь возникала картина предательства, и всякий раз она отдавалась болью в сердце.  Комок обиды вновь и вновь подкатывал к горлу, он старался его подавить.  Ему хотелось плакать, но слезы не шли, и он был рад этому.  Больше всего он боялся, что товарищи, вернувшись с танцев, увидят его плачущим.  Весть о плачущем из-за девочки Зауре разнеслась бы быстро, и это осталось бы за ним до конца его жизни.  Над ним бы смеялись при всяком удобном случае.
        Со стороны танцплощадки доносились звуки поп-музыки.  Там радовались, танцевали, приглядывались друг к другу, шушукались как обычно, но все это Заура уже не интересовало совсем.  Он всеми силами пытался уснуть до того, когда вернутся в комнату его друзья.  Бесполезно.  Горе оказалось слишком тяжелым и не позволяло уснуть.  Никто из друзей не пришел утешить его.  Даже кузен Хасан.  Так оставался он один со своим горем, когда наконец за окном прекратилась музыка, а затем послышались шаги и разговоры ребят, вошедших в барак.  При их виде Заур встал и начал раздеваться, чтобы лечь со всеми вместе спать.
        Он проснулся утром от криков «Подъем!» Анатолия Иванович.  Сразу же всплыли в памяти события вчерашнего вечера.  Он зажмурил глаза, захотелось забыться и вновь заснуть, чтобы никогда больше не просыпаться и не вспоминать.  Но Анатолий Иванович был неумолим:
        - Встаем ребята!  Вперед – труба зовёт!  Веселее!  Марш завтракать!  Подъем!
        Весь день он старался ни с кем не разговаривать, а если это и случалось, то пытался улыбаться.  Он чувствовал, что не все еще были в курсе происшедшего.  Таковые быстро завершали свой разговор, не желая его донимать расспросами и поняв по выражению лица, что с ним произошло что-то необычное.  Те же, кто знал, старались не затрагивать с ним эту тему.  А Зауру так хотелось, чтобы хоть кто-то поделился с ним своим мнением о происшедшем.  Может быть это было недоразумение?  Может быть ему все это показалось?  Молчат.  Значит, они тоже думают, как и он.  Значит, это было предательство.
        Остаток дня после сборки помидоров прошел как обычно.  После ужина в кинотеатр Заур не пошел.  Он вернулся на лужайку перед бараком, постоял немного, уставившись взглядом на то самое место, где они стояли с Захрой в ручейке, взявшись за руки, а потом опустился на скамейку на то же место, где он впервые спросил у нее самой ее имя.  Лужайка и скамейки пустовали.  Он пришел сюда первый.  Постепенно к нему стали присаживаться другие, и место вокруг оживилось.  Он сидел, поглошенный своим горем, и ни с кем не разговаривал, а потом склонился грудью на колени, подставив руки в качестве подушек, и закрыл глаза.
        А Захра как обычно пришла с Луизой в кинотеатр, но Заур в тот вечер так и не пришел. 
        - Пойдем домой, - сказала наконец Луиза, имея в виду их комнату в бараке.
        - Ты иди, Луиз, - ответила Захра, а я еще подожду немного.
        Луиза удалилась, а Заура все не было и не было.  В этот день Захра вновь одела брюки, ей захотелось показаться ему в этом наряде после стольких восторженных отзывов подруг.  К ее разочарованию она так и не увидела Заура накануне на танцплощадке.  Его не было и среди его друзей.  Ей хотелось потанцевать для него.  Она знала, что ее умением танцевать восхищаются.  Но Заур так и не появился.  Самой спросить о нем кого-то она не решилась бы никогда.  Исключено.  Открыто расспрашивать про мальчика считалось плохим признаком для девушки, это мгновенно стало бы предметом сплетен и пересудов.  Странно, но вчера во время танцев она несколько раз ловила осуждающие взгляды одноклассников и одноклассниц Заура.  С чем это было связано?  Может быть ей следовало уйти, раз Заура нет среди них?  А может это из-за брюк?
        Захра поднялась со своего места и вышла из кинотеатра.  Она намеревалась вернуться к себе, как вдруг на ее пути возникла Кантышева Хава.
        - И ради кого ты бросила Заура? – спросила та явно недружественным тоном.
        - Хава, ты о чем?  Кого я бросила? – ответила изумленная Захра.
        - Не надо, мы все всё видели.
        - Что вы видели, скажи мне?  Мои брюки, да? – недоумевала Захра.  Ее голос дрожал, она готова была заплакать.
        Хава посмотрела презрительно на брюки:
        - Если бы только брюки.
        - А что еще? Что?  Я не понимаю.
        - Там твой Заур сидит, у своего барака.  Сам не свой, ни с кем не разговаривает.  Иди и у него спроси, что мы еще видели, - сказала Хава уже более мягким тоном и продолжила свой путь.
        Захра дрожала, не зная что ей делать.  Она не понимала, что случилось.  К чему все эти тайны, недоговорки?  Ей захотелось изо всех сил крикнуть: «Люди! Что случилось? Скажите мне ясно.»  Она оглянулась вокруг.  До нее никому не было дела.  Лучшей подруги тоже не было рядом, чтобы спросить совета.  «Хава сказала, что Заур сидит там у барака.  Я пойду к нему.  Одна пойду и спрошу у него, что же случилось, почему он не пришел в кинотеатр.  И пусть сплетничают про меня, пусть!» - и она пошла вперед с твердой целью во всем разобраться самой.
        А Заур все сидел и сидел, и никто не хотел его тревожить.  Он иногда выпрямлялся, чтобы окружающие убедились, что он не плачет, а потом снова склонялся к коленам и снова закрывал глаза.  И только ветер своими порывами гладил его по волосам, стараясь утешить его горе, как вдруг он заметил справа от себя чью-то знакомую тень, которая решительно шагала прямо на него.  Он повернул голову и изумился.  Это была Захра.  Одна.  Заур никогда не видел ее одну.  Она всегда была с Луизой, а тут совсем одна.  Он уже мог четко различить ее лицо в свете электрической лампочки.  На ней были все те же коричневые брюки, что и вчера, когда она шла в толпе.  Ее твердая поступь никак не вязалась с той мягкой робкой Захрой, которую он знал.  Он отвернулся и принял прежнюю позу, чтобы показать ей свое безразличие к ней.  Захра подошла и остановилась рядом с ним.  Смотря перед собой, а не на Заура, она обратилась к нему по имени:
        - Заур!
        Он повернул к ней голову, не выпрямляясь.
        - Что случилось, Заур?
        - Ничего, - ответил он сухо.
        - Ты не пришел в кинотеатр, я ждала с Луизой? – Захра все время смотрела перед собой и поворачивала голову только для того, чтобы заговорить с Зауром, а затем тут же отводила взгляд.  Заур молчал.
        - Это из-за брюк? – наконец выдавила из себя Захра.  Голос ее вдруг поменялся.  Решительный и уверенный тон исчез и сменился слабыми нотками.  Заур вновь взглянул на нее: в свете электрической лампы он увидел блеск слез, наполнивших ее расставленные и ставшие такими родными глаза.
        - Нет, - ответил он и язвительно добавил, – но они тебе идут.
        Захра посмотрела на него, его слова больно ударили по ней.  Она стояла и молчала.
        - А где твоя лучшая подруга? - прервал Заур молчание. – Вы же такие неразлучные, водой не разольешь.
        Захра не знала, что ответить.  Она смотрела перед собой и молчала.  Заур явно не хотел с ней разговаривать, и она не могла понять, почему.  Не зная, что сказать и как себя дальше вести, она развернулась и ушла.  Ее силуэт быстро превратился в удаляющуюся тень.  Заур уткнул свою голову в колени и закрыл глаза.  Все было кончено.  Захра ушла из его жизни.  Во всяком случае так ему казалось.


33

        Захра вернулась к себе подавленная.  Она стянула с себя эти злополучные брюки и протянула их никогда неунывающей Марине.
        - Спасибо, Марина, - сказала она еле слышно.
        - Ой, Захрочка, носи их сколько хочешь.  Мне не жалко, - начала она было уговаривать подругу, как вдруг ее голос быстро стих.  С Захрой что-то произошло.  Это было видно по отрешенному выражению ее лица.
        - Захра, что с тобой? – спросила Марина.
        - Захрочка, ты сама не своя.  Что случилось? - подсела к ней Света.
        - Неужели тебя Заур обидел? – послышался голос Луизы, наблюдавшей за картиной, лежа на своей кровати.
        - Нет, не обидел.  Я его чем-то обидела, видела его только что, - почти неслышно произнесла она и прилегла на свою кровать.
        - Чем ты могла его обидеть? – допытывалась Марина.
        - Не знаю, ничего не говорит, разговаривать не хочет.
        - А хочешь, мы пойдем и поговорим с ним?  Все узнаем, - настаивала Марина, а Света стояла рядом и поддакивала.
        - Нет, девочки, у нас так не принято, - снова подала голос Луиза. – У нас девушки никогда не объясняются перед парнями.  Ни лично, ни при помощи посредников.  У нас джигит обязан добиваться сердца девушки, если он настоящий джигит.  А этот сам не пришел на встречу, а теперь еще и недоволен чем-то.  Захра! – обратилась она к подружке, - не вздумай с ним объясняться.  У тебя должна быть гордость.
        Луиза встала с кровати, подошла к Захре и присела у изголовья:
        - Мы его ждали, как всегда, а он не пришел.  Возомнил из себя непонятно кого.  Чем ты могла его обидеть?  Ничем!  Какой мнительный оказался! Если не придет извиняться, выкинь его из головы.  Мало ли достойных парней на свете?
        - Хватит вам девочки меня учить, - ответила Захра, собравшись духом. – Я рада, что этот кошмар наконец закончился.  Ложитесь спать.  Все в норме.
        - Вот и молодец! – подскочила на своем месте Луиза, желая показать остальным девочкам, что правильное решение принято и разговор закончен. – Вот так ведут себя настоящие горянки.  А он еще пожалеет, что обидел тебя ни за что.
        Марина и Света послушно удалились, оставив подругу в покое.  А Захра закрыла глаза.  В ее воображении проносились сцены их свиданий с Зауром: ручеек, лужайка, чтение Луны, кинотеатр.  В памяти всплывали его добрые улыбки, когда они сидели вместе с Луизой в кинотеатре.  Гордость и воспитание не позволяли ей отвечать ему тем же.  И вот всему этому настал конец.  Не будет больше свиданий в кинотеатре, не будет он больше сидеть рядом, согревая своими улыбками, не будет больше развлекать разными историями.  Ничего этого больше не будет.
        Она просунула руку под матрац и вытащила оттуда сложенный вчетверо листок бумаги, тот самый, который вручил ей Заур, с посвященным ей стихотворением, написанным его рукой.  Ей нравилось подолгу смотреть на этот листок со ставшим родным почерком Заура.  Ее взгляд упал на последнее четверостишие.  Она начала медленно читать про себя:

                Смещались чувства и тревоги,
                Покой души уж не вернуть.
                Не уходи с моей дороги,
                Я не хочу с нее свернуть.

        - Заур, - произнесла она еле слышным шепотом, - я не уходила с твоей дороги.  Почему ты отвернулся?
        И слезы потекли по ее щекам сами собой.  Горячие обжигающие щеки слезы, которых она столь долго старалась сдерживать, полились ручейком. Она не захотела их подавлять и дала им волю.  Подушка быстро намокла, но Захра этого не замечала, поглощенная своим горем.  А тем временем кто-то из девочек выключил свет к большой ее радости.  Захра повернулась на кровати, не боясь, что ее увидят плачущей, и попыталась заснуть.
        В очередное воскресенье она вновь попросилась поехать домой вместе с Луизой, но назад в лагерь уже не приехала.  Осталась дома.  А Заур стал привыкать к своему горю, мало разговаривал, стал уединяться.  После ужина вместо привычного визита в кинотеатр он уходил за барак, за тот склад, где он разговаривал когда-то с Русланом Теркиевым, доходил до самого забора, отделявшего территорию лагеря от остального мира.  Там, скрытый от остальных обитателей лагеря густым и высоким бурьяном, он уединялся, вспоминал историю их дружбы с Захрой, пытался понять и объяснить себе логику происшедшего. 
        И сейчас, лежа на густой траве у этого самого забора, он отрешенно разглядывал смеркающееся небо, редкие облака, первые звезды, серп новой Луны.  Он мысленно поставил вертикальную черточку к серпу, и получилась буква «Р».  «Растущая,» – подумал он и закрыл глаза.  Прошло какое-то время.  Он уже знал, что Захра не вернулась в лагерь после визита домой, но что это меняло?  Они поссорились навсегда.  Стоит ли интересоваться ею после того, что свершилось?
        - Чивик-чивик, церррр, чивик-чивик, церррр, - вдруг услышал он совсем рядом пение птиц. 
        Открыв глаза, он увидел целую вереницу ласточек, сидевших на электрическом проводе, натянутом между телеграфными столбами за территорией лагеря.  Ласточки.  О чем они там разговаривают?  Что они так возбужденно обсуждают, подергивая своими раздвоенными хвостиками?  Может быть они принесли ему радостную весть от Захры?  «Нет, - прогнал он эту мысль, - она меня предала.  Не нужно мне никакой вести от нее.»
        Заур резко встал и пошел к бараку.  Совсем уже стемнело.
        - Ты где гуляешь? – спросил его Хасан. – Захра не приехала в лагерь.
        - Знаю, - ответил он недовольно, - но это уже неважно.
        Кузен промолчал. 
        - Скоро мы все поедем домой, – прервал он наконец молчание. – Говорят, уже на этой неделе. 
        И действительно, Анатолий Иванович утром им объявил, что в пятницу их пребывание в Аргуне заканчивается и они все поедут домой.
        Это сообщение было встречено радостными возгласами.
        - Наконец-то вернетесь к своей учебе, - добавил Анатолий Иванович широко им улыбаясь.
        На этот раз послышались громкие вздохи уныния.
        Наступила пятница.  В это утро никто их не будил, ребятам дали поспать вдоволь.  После завтрака начались приготовления к отъезду.  Нужно было сдать белье на склад и идти к выходу, где их уже ждали грузовики.  Убедившись, что в лагере никто из учащихся не остается, Федор Михайлович отдал приказ ехать, и колонна грузовиков тронулась в путь в сопровождении двух милицейских машин.
Заур бросил последний взгляд на удалявшиеся от него ворота лагеря, на крышу столовой, на вершину столба, одиноко стоявшего на танцплощадке с неисправным громкоговорителем, которого так и не отремонтировали.

                (конец 2-ой части)