Майские звезды. Пролог

Пролог.

Началась эта история слякотной зимой 1991 года, в то время я еще верой и правдой служил несуществующему уж ныне государству, которому присягал не за живот , а за совесть нести службу в любой точке страны и за ее пределами. Звонок раздался абсолютно неожиданно от моего старого другана - Димки Сайдинова, с которым я познакомился в могучей кузнице кадров для практически всех отраслей нашего народного хозяйства, кроме своей целевой - в нашей родной керосинке. Связь наша прервалась, когда он по собственному желанию после окончания института пошел служить офицером-двухгодичником в нашу могучую и несокрушимую, а потом врал нам, что служил в Афгане, причем все мы понимали, что он врет, но поддакивали и просили вновь и вновь рассказать разные истории из его "боевой службы", а он рассказывал взахлеб, прерывая рассказ на то, чтобы выпить залпом стакан портвейна, и, по мере его действия, истории становились все трагичнее, трогательнее, прерывались иногда скупой мужской слезой на небритой щеке, но , как правило, действо это прерывал голос Ануфрия - Андрюхи Ануфриева, моего одногруппника, который после окончания все той же керосинки, естественно, пошел служить не на буровую, а в КГБ.

- Да не пи…ди, ты. Не был ты ни в каком Афгане!!!

Женщины наши, также всё знавшие и понимавшие, стыдливо отводили глаза, парни начинали увещевать Ануфрия :

- Андрей, ну зачем ты так? А может, он и правда там был? – хотя прекрасно знали, что его там и близко не было – служил он два года в Майкопской мотострелковой бригаде, а потом на учебной базе в Молькино.

 Дима , прерванный на самом патетическом месте:

- ... когда мы ехали на бронике по Кандагару, и раздались первые выстрелы по нам, то мой механик-водитель Ефим Марущак, в каком-то порыве, вначале закрыл бронещиток у меня , а потом уже у себя...

Вот на этом месте и раздалось саркастическое Андрюхино "не пи…ди". Когда я присутствовал при этой сцене впервые, был несказанно удивлен тем, что во-первых, если Димка врет, то зачем тридцатилетнему мужику это надо, и во-вторых, как спокойно к этому отнеслись все присутствующие. Оказалось в нашей компании, это стало уже традицией, я как-то это пропустил, видимо давно не встречались. Дальше я не переставал удивляться еще больше. Дима, резко прервав повествование, как будто тот самый Марущак не уберег-таки командира от душманской пули, смахнул слезу, встал на нетвердые ноги, скрипнул зубами и произнес, глядя исподлобья  Андрею в глаза, словно через прицел автомата :

- Пойдем выйдем

- Пошли -  совсем , как Верещагин в "Белом солнце пустыни" ответил тот и поднялся из-за стола.

Я попытался остановить их, лепеча, мол так нельзя, мы же все друзья и что-то еще подобное в том же духе. Как ни странно, остановила меня Лариска - Димкина жена:
 - Да, ладно, Семен. Пусть идут, протрезвеют хоть.
 
Они ушли. Минут через пять, наши Пушкин с Дантесом вернулись. В отличие от знаменитых прототипов, оба живые, правда не совсем в том виде, в котором уходили на честный бой. Сели за стол, налили по стакану. Разговор продолжился, как ни в чем не бывало. Исподволь я рассматривал дуэлянтов, оценивая их  потери. Дуэль закончилась явно не в пользу Димы. У него был разбит нос и под глазом явно обозначилась расплывающаяся краснота, обещающая превратиться к утру в полноценный фингал.

Потери Ануфрия были таковы: физически он почти не пострадал – три неглубокие царапины от ногтей на левой щеке, но материальный урон Дима нанес ему несопоставимо серьезнее - разорванная рубашка и почти полностью оторванные пуговицы. Он выглядел, как неверный муж после разборок с женой, которая застала его за неприличным занятием со своей лучшей подругой. Я не преминул ехидно поинтересоваться у него - с какой это женщиной он сражался на лестничной клетке? В общем вечер продолжался, про инцидент никто не вспоминал, Андрей мирно беседовал Димой, обсуждая проблемы дошкольного образования детей в Москве. Позже мне объяснили, что это все стало уже в порядке вещей и даже получило в компании свое название : они выходили "биться". Вот такой человек был Димон.
Тем не менее, к моменту того телефонного звонка, мы с Димой умудрились провернуть пару дел и заработать кое-какие деньги - один раз продали армянам несколько армейских раций, украденных каким-то прапорщиком со своего склада и помогли арендовать складское помещение некоей фирме "Пансим". Вот эта-то фирма и стала одним из главных действующих персонажей описываемой мною истории.
Итак, звонок.

-Семен, заработать хочешь?

-Нет, бл…дь, не хочу. Что за вопрос?

-Я ща подъеду - не телефонный разговор, перетрём всё при встрече.

Через час мы уже сидели в нашем офисе -  облупленной деревянной лавке в сквере между зданиями нашего военного института и Главным Управлением Кадров ВС СССР.

- Рассказывай.

- У Андрюхи Цесевича есть дядя.

- Радостно.

- Погоди щериться. Этот дядя командует российским фондом культуры. Название у него еще такое редкое - "Россия".  А Цесевич у него в замах ходит.
-  А чем они занимаются? Культуру в массы двигают? Цесевич? Да он же в матерном слове из трех букв четыре ошибки делает!

- Да на хрен им эта культура сдалась, бабки они там пилят. Тема такая - надумали они организовать к  майским праздникам концерт, такого формата, по которому люди за эту долбанную перестройку истосковались, как в старые добрые времена, чтобы первое отделение - классика, хор и прочее говно, а второе - звезды нашей эстрады!

- Зашибись, а мы-то тут при чем? Ну могу я на баяне "Барыню" сыграть, а ты под нее попляшешь, как медведь, тебе только цепь в нос вставим - и на сцену. Псевдоним себе возьмем - "Братья Раковы!"

- Смешно. Цесевич клич кинул - ищите, мол други, денежки. Кто принесет в копилку бабосики на святое дело , тому премия - 10% от принесенной суммы.

- А ты думаешь, реально найти дебилов, которые на это денег отвалят?

- В том-то и дело, что нычка есть уже. Ты "Пансим" помнишь, которым мы склад сосватали? Кстати, с названием этим странным, они, похоже, не особо заморачивались - командиром там некто Панасенко, а зам. его – Симоненко. Был я там вчера, поговорил с Панасом, он, вроде бы, заинтересовался, правда Валюшка, зам его - слышал я что в старые времена работал он буфетчиком на круизном лайнере, помнишь, как в "Бриллиантовой руке" Михаил Светлов? Во, на таком же. Обрати внимание, у него и имя какое-то бабье, аккурат для буфетчицы, угадали родители с выбором, в самое яблочко попали, если не считать, что с сыночком облажались. А может, он там не только печеными пирожками приторговывал? – заржал Дима и продолжил

 –  Высококультурная личность, семечки, падло, постоянно с собой носит и лузгает, как торговка на Привозе. Так вот он , мягко говоря, не в восторге. Поэтому  наша задача его нейтрализовать и Панаса дожать. Вот такая диспозиция.

- А че ты ему такого наплел, что он заинтересовался?

- Мля, ты бы слышал, как я ему пел - кот Баюн в своем кошачьем раю обрыдался. Про благородное дело продвижения культуры в массы говорить ему было бесполезно, все-равно что говно в ступе толочь - хер ему на всю культуру и благородство вместе взятые, я на его гнилое самолюбие надавил. Про него, мол, узнает вся страна, телевидение будет, прямая трансляция из Кремлевского Дворца съездов, офигенная  рекламная компания с указанием спонсоров и прочую чушь в этом смысле. У него аж глазки пеленой подернулись - любит себя, гад, уже видит мысленно рожу свою в телике!

- М-да, красиво ты спел. А будет все это?

- Ну, обещать не значит жениться, че ты из себя девятиклассницу корчишь?

- А сколько ты ему объявил?

- Сто косарей зеленью!

- С ума сошел? Реально? Он готов отвалить такие бабки за эту ерунду?

- Ну, вроде, да. Но, если даст,  руки он нам с тобой за такую сумму до хруста выкрутит, попьет нашей дымной кровушки - мудак он редкостный.

- Имеет право. Когда поедем?

- Да, хоть ща, чё тянуть-то? Сорвется еще.

Через полчаса мы уже мчались на моей белой пятерке в сторону офиса славной компании "Пансим", который располагался в центре Москвы, на Солянке