Оккупанты

   Немцы вошли в деревню Землянка неделю назад. Вошли спокойно, без единого выстрела. На деревню не упал ни один снаряд. Ближе к обеду три немецких средних танка медленно, чтобы не поднимать пыль с обочины, выехали на площадь перед правлением колхоза и остановились. Какая-то баба с коромыслом на плечах шла от колодца в сторону своего дома. Танкист в пыльном комбинезоне остановил её, разделся до пояса и жестом попросил полить ему на спину. Баба так и сделала. Танкист громко фыркал, смеялся и постанывал от удовольствия. Его примеру последовали и другие немцы. У колодца остановили босоногого мальчишку с полным ведром и тот раз десять опускал ведро в колодец, и поднимал ледяную воду. А потом поливал ей грязных и потных с дороги «фрицев». Первый немец улыбнулся бабе, нагнулся и неожиданно вытер своё лицо её широченной юбкой, а потом засмеялся, поклонился, приложив руку к сердцу, и сказал:
                - Данкишён, фрау Мащка!
       Женщина испуганно подхватила пустые вёдра, и под улюлюканье немчуры, понеслась к своему дому. Один из танкистов вытащил из кармана комбинезона плитку шоколада, развернул её и сунул в руку мальчугану. Тот стоял, глупо улыбался и не знал, что дальше делать.
                - Щоколат… ам-ам, - показывал немец жестами, улыбаясь мальчику.
      Тот с опаской надкусил и попробовал пожевать. Неожиданно его рожица разошлась в широкой улыбке, и он сказал немцу:
                - Ага… вкусно! А нам говорили, что вы детей травите…
      Часа два немцы отдыхали. Разделись до трусов, валялись на траве в тени деревьев. Потом достали из танка настоящий кожаный мяч и стали играть в футбол. За ними с интересом наблюдали из-за забора сначала местные мальчишки, а потом и старшие сельчане подтянулись. Оказалось, ничего страшного. Один худющий немец в длинных чёрных трусах, приветливо улыбаясь, начал махать руками группе мальчишек постарше и крикнул:
                - Ком, дети… ком… футбол!
       Но пискнула рация, старший из немцев что-то ответил, потом крикнул своим и отдых закончился. Снова взревели двигатели и танки, грохоча траками, умчались в сторону мельницы. Всё это время на стене правления висел красный флаг, а в своём кабинете пил самогон председатель колхоза Иван Ильич. На следующий день в Землянку вошла 2-я рота 26-й лёгкой пехотной дивизии 2-й венгерской армии. Первое, что они сделали, это расстреляли 12 человек раненых бойцов, которые лежали в местной больнице по причине невозможности их транспортировки. А потом и тётю Полю, которая пыталась их защитить, замахнувшись веником на лопоухого венгерского солдата. Войдя в правление, один из солдат увидел сидящего за столом перед бутылкой самогона Ивана Ильича и коротко спросил:
                - Комиссар?
             Иван Ильич гордо поднял голову, посмотрел на венгра мутным взглядом и ответил:
                - С тысяча девятьсот…
              А дальше было не важно. Пуля, отбив горлышко бутылке, попала прямо в сердце.
       Венгры двое суток уродовали Землянку. Не спеша, с усердием и не поддающемуся уму цинизмом. Сначала убили всех жителей мужского пола старше десяти лет и дворовых собак. Потом грабили дома и насиловали женщин, девочек, и мальчиков… Все, кто сопротивлялся их похоти или ублажал не так, как они требовали, были сожжены вместе с трупами мужчин в местной церквушке. Они не за что не мстили, никаких высоких целей не преследовали, они так воевали. Венгерская армия, без установления соприкосновения с отступающими частями Красной Армии, вышла на линию с. Казацкое – Луга – Старый Оскол. Красная Армия отступала столь стремительно и организовано, что 2-я Венгерская армия не могла её догнать. Мадьярам казалось, что так будет всегда. Такая война им нравилась!