Стеклянная правда

       Они всё время ссорились: Кружка и Чашка. Хотя, если вдуматься, делить-то было особенно нечего. Впрочем, если учесть особенности женской психологии...
       А, на первый взгляд, всё - проще некуда: из чашки Он пил по утрам кофе, а в обед - чай; кружкой пользовался ближе к вечеру - наливал в неё пиво, которое приносили друзья. Такие же художники, как и Он. Да-да, не думайте, что все творческие личности живут вне режима. Наш был абсолютно лишён какой-либо небрежности в быту. Он и посуду мыл за собой сразу после трапезы. И, возможно, то были самые приятные моменты существования для Кружки и Чашки, поскольку делал Он это без остервенения и обиды, что приходится  «низменными» вещами заниматься, а с какой-то неторопливой лаской. Словно благодарил их за многолетнее служение его потребностям при утолении жажды.
       Словом, неплохо всё было. Но они (особенно в ночной тишине) всегда находили повод для дискуссии. Обычно начинала почему-то  Чашка:
- Трудно тебе было удержать пену? Опять на стол брызнула. А Ему стирать скатерть...
       Понятно, что Кружка должна была ответить:
- Молчала бы! Ложку-то не можешь урезонить: бьёт тебя в бока, а Он, несчастный, аж морщится. Может, сюжет какой обдумывает, а вы вдвоём - «дзынь-дзынь-дзынь!» Кого угодно с ума сведёте. Где уж Ему творить с такими эгоистками!
       Впрочем, споры эти были не столько продолжительными, сколько регулярными. А так жизнь шла своим чередом: Он не нарушал режима  существования - ни своего, ни окружающих. Правда, когда приходили друзья, могли быть задействованы и другие чашки с кружками, с которыми наши приятельницы отношений не поддерживали, а потому никогда и не ссорились с ними.
       Но однажды Он пришёл не с бородатыми единомышленниками, а с длинноволосой особой, которая сразу же нарушила размеренный уклад их жизни. Во-первых, достала скатерть, которой Он не пользовался с того момента, как умерла его мать. Во-вторых, вынула их буфета хрустальные стопки, вообще не употреблявшиеся в этой квартире. Они стояли, по общему мнению Чашки и Кружки (в чём-то они всё-таки были единомышленницами), «для фона», оттеняющего главенствующие роли в судьбе нашего героя наших героинь.
       В стопки гостья налила что-то прозрачное, без пены. Они выпили это. Он поморщился и закашлял. Она засмеялась, похлопала его по спине, а потом обхватила шею руками и...
       В эту ночь хрупкие спорщицы молчали. Наверное, от удивления. Их оставили в раковине, забыв помыть...
       Прошло несколько месяцев. Он перестал петь себе под нос забавные мелодии, к которым Чашка с Кружкой были приучены, а потому даже не придавали значения тому комфорту, который создавали для них эти звуки. Но вот их не стало, и они приуныли.
       Женщина, которая стала главной в квартире «их» мужчины, если и мыла посуду, то с таким остервенением, будто стреляла из окопа по врагам. Мало того, Она могла предложить Ему абсолютно не Чашку с Кружкой, а другие, подобные им, предметы для трапезы. Они, привыкшие к заведённому порядку, просто онемели от горя и уже не противоречили друг другу, объединившись в жалости к своему хозяину.
- Ты подумай, Он снова грустит. Кисти не берёт вторую неделю. Она же всю жизнь ему перевернула.
- Да уж! Друзья не показываются. Всех выжила. Что делать?
       На этот вопрос они, конечно, не могли ответить. Страшнее было то, что и сам художник томился подобными мыслями, но не находил выхода из сложившейся ситуации.
       Выход нашёлся сам. Однажды, хотя Чашка с Кружкой никак не были в этом виноваты, Он взорвался:
- Послушай, дорогая, ты не работаешь. Пожалуйста, хоть в чём-то не нарушай того ритма, к которому я привык. Хотя бы запомни: вот Чашка с Кружкой. Будь добра, именно их ставь на стол для меня, когда мы едим вместе.
       Она, похоже, только и ждала повода поспорить с ним. Схватив Чашку с Кружкой, закричала высоким фальцетом:
- Ах, именно эти! На - пользуйся!
       И ударила Чашку об Кружку... Мелкие и крупные осколки того, что осталось от подруг по несчастью,  бросила на пол.
       Он почему-то стал очень спокоен. Подошёл к вешалке. Снял пальто женщины, помог ей одеться,
открыл дверь и тоном, которому нельзя было не поверить, сказал:
- Прощай.       
       Закрыв дверь, вдруг замурлыкал одну из тех песенок, которые так нравились разбитым Кружке и Чашке. Им не было больно. Слегка обидно - да. Но одним они, точно, гордились: Он (благодаря их гибели) был спасён от той, которая могла погубить его как человека и как художника. И возможно поэтому, когда он собирал с пола то, что осталось от его стеклянных подружек, звон церемонии не был печален - скорее, он предвещал приятные перемены. Кружку с Чашкой было не вернуть. Но их правда и гибель помогли спасти судьбу человека. А это, согласитесь, важнее целого сервиза. Даже фарфорового. Даже эксклюзивного.
19.54. 25.01.2021.