Ухи и тарелки

                                 
    Что жену любит, Василий не скрывал, но и не выпячивался со своей любовью, особенно на людях. Поменьше слов, а больше дела, — говорил он. Любовь такая штука, о которой не нужно трещать везде и вся. А уж дела, вот кто, и только они говорят об отношении к человеку, ну и любви конечно. В этом он был убеждён на все сто.

   Отчаёвничав, жена Василия тяжело опёрлась о стол, пытаясь встать.
   — Чегой — то я сегодня подустала, Вась. С утра кручусь, как белка в колесе…
   Коротко взглянув на свою половину — вскочил.
   — Ань, ты трохи посиди, я сам подсуетюсь…
   Анна с улыбкой смотрела, как муж бойко тарахтел тарелками и стаканами, ополаскивая под тугой струёй воды.
   — Василий, я вот смотрю, как у тебя ловко получается — сам ведь догадался — видно, что любишь — даже песню написал...  Но почему не говоришь об любви — то, мне? Мы ведь, женщины, любим ушами…
   Муж улыбнулся.
   — То — то и оно, что ухами, — Василий любил иногда коверкать слова, так, шутки ради, подчёркивая сказанное, — А мы, мужики, настоящие конечно — делами. На ухи — извиняюсь уши, лёгкословый балабол, столько лапши, разного калибра понавешает, что только держитесь уши. А как доходит до дела — где болтун — нет его, конечно  в кустах...
   Звонко поставив стаканы, Василий заглянул супруге в глаза.
   — Вот, Аня, смотри, вроде малость — тарелочки со стаканами помыл, а ведь чертовски приятно, как мне, так думаю и тебе. И это, что с моей стороны, если не проявление любви? Мог бы и я конечно, глядя на тебя, как возишься с посудой, вещать о страстной любви, но есть - ли она в таком случае?…
   Василий усмехнулся присаживаясь напротив.
   — Вот тебе, милая, ухи и тарелки… Может ещё чайку?...