Славка

      
рассказ из цикла «портреты современников»
Меня всегда интересовали, привлекали и нравились люди, которых не вели по жизни на поводке, не подталкивали в нужную сторону, а которые сами выбирали свой путь, и, так сказать,  делали себя и свою судьбу.  Хотя в последнем я совсем не уверен. Потому что сам верю в свою судьбу. Не зря в народе говорили: «Что тебе на роду написано, то и будет».
В нашем классе учились ребята, о которых еще тогда можно было сказать, что из них получится. У одних внутри словно антенна была, которая улавливала слабые сигналы и вела человека по жизни в нужном направлении. Что бы он ни делал, все равно он двигался в заданном направлении.  Одни учились хорошо, другие  плохо и третьи так себе. Сережа Чаркин учился плохо. У него вечно из носа текли зеленые сопли. На вопросы учителей он отвечал невпопад. Но иногда в его мыслях проглядывало зерно, которое сразу и не углядишь. Он гордился своей фамилией держался уверенно и отвечал на вопросы иногда даже лихо. Хотя многих смешил оттого, что отвечал невпопад. После его ответов непроизвольно вырабатывалась такая формулировка: «Ну, дурак… Вот дурак-то…» К нему так и относились иронично-снисходительно. В пятом классе Сережа переехал в квартиру, находившуюся в другом районе города. И долго у нас во дворе не появлялся. О нем говорили, что он изменился и стал лучше учиться и заслужил уважение одноклассников. И вдруг в классе восьмом он приехал к своему деду на день рождение. И не только сам приехал, а с инструментальным ансамблем, который сам и организовал. Те, кто его видели говорили, что он приехал в белой рубашке с друзьями и устроил концерт для деда. Тогда вокально-инструментальные ансамбли были редкостью.  Инструменты стоили дорого. А здесь школа пошла навстречу ребятам и купила им инструменты. Мы стояли под окнами деда Сергея и слушали как ребята играли. Слышали, как стучат тарелки, барабаны, звучали гитары. Все это было на что-то похоже. То есть играли они плохо. Но дело состояло в другом. Сергей смог организовать оркестр. И его идеи, которые нам казались дурацкими стали находить свое воплощение. Больше он никогда к нам во двор не приезжал. Но поворот в его жизни все же произошел.
В моем классе учился Мишка Федосеев. Во дворе мы его звали Фидель. Тогда очень популярен был кубинский лидер Фидель Кастро. Фидель очень хорошо рисовал. Старший брат его уже писал картины и готовился поступать учиться на художника. Фидель плохо учился и, как многие из нас, любил гонять во дворе мяч и шайбу. Хулиганом он не являлся. Но стержня у него жизненного не было. Однажды он пришел ко мне делать уроки, такое практиковалось среди моих друзей.  Мы ходили друг к другу делать уроки. Вечером, когда он ушел,  мама хватилась металлического рубля, который лежал у меня в верхнем ящике стола для школьных занятий. Она мне его подарила и иногда заглядывала в ящик, чтобы его проверить. На рубль можно было купить десяток мороженого или раз десять сходить в кино на детский сеанс.  Я у него спросил, зачем он взял мой рубль. Но Фидель не признавался. «Не брал», - говорил и все. Я его даже хотел побить, но он таки не признался. Не брал, твердил свое.  Через несколько месяцев он меня пригласил в кино: «Пойдем со мной в кино, а то одному не хочется». И я пошел на фильм «Парижские тайны», который шел в районном клубе девятой швейной фабрики. После фильма Фидель признался мне что взял деньги на кино из копилки младшего брата.  «Зачем ты это сделал? Он же заметит и будет плакать», - сказал я. «Не заметит, - сказал Фидель. -  У копилки с другой стороны есть закрытое резинкой отверстие. И я через него достал денег». Мне стало не хорошо. Я вспомнил, как у меня пропал из стола рубль и не стал с ним больше дружить. Надежды как художник он подавал, но что-то подленькое в нем жило и таки нашло свое проявление. После восьмого класса Фидель собирался пойти в училище, чтобы учиться на краснодеревщика. Начало лета. Он стоял с  хулиганистыми ребятами на тротуаре у дороги, когда мимо проходил дедок. Один из хулиганистых самый задиристый по имени Амир окликнул его, затем подбежал и стал задираться.  Но дедок оказался не промах и ответил достойным сопротивлением. Тогда подбежал Фидель и тоже ввязался в драку. Дедок отбивался от них.  И тут подъехала пожарная машина, из нее выскочила команда  пожарников, заступились за дедка и доставили хулиганов в отделение милиции. В итоге Амир и Фидель сели. Один в тюрьму, а другой в колонию для несовершеннолетних.  Так Фидель сломал свою судьбу или нашел свою дорогу. После колонии его не хотели брать в училище на кораснодеревщика. И на работу он устроиться не мог.
Учился в моем классе Петя Жуков очень милый и послушный мальчик.  Он хорошо учился, слушался родителей, слушался учителей и слушался старшую сестру, которая училась в  старших классах нашей школы.  Его, как в детском саду взяли за ручку, так по жизни и вели. Иногда Петя прятался от сестры, но когда она его ловила, то начинала по всем правилам учить, как ему себя следует вести. Петя слушался сестры, но было видно, что его эта опека тяготила. Характера у него как будто не было. О таких говорят: «Тряпка тряпкой». В десятом классе Петя запил, стал плохо учиться, от сестры все время сбегал и еле-еле окончил школу.  Знакомые желали все время печальное лицо, когда о нем вспоминали. Говорили, что спился. Не было у него стержня, который является основой человека. И антенны, которая бы улавливала сигналы, как ему и что делать, тоже отсутствовала.
Но у некоторых ребят   такой стержень имелся. И антенна, которая улавливает сигналы жизни и направляет человека по линии судьбы, тоже имелась.
В соседнем дворе жил мальчик, звали его Андрей. Он учился, отставая от меня на класс и здоровался всегда по-мужски, протягивая руку.  И рука у него была крепкая. Кудрявый, выше среднего роста, плотный и сильный. И вел он себя всегда так, как будто знал, чего хочет и как хоче в жизнит. Еще в начальной школе мы с моим другом и соседом по квартире Сережкой встретили его как-то и разговорились. Он по-мужски пожал нам руки, показывая свою силу и спросил, чем мы хотим в жизни заниматься. Мы ему что-то наврали, потому что так далеко не заглядывали. Когда мы спросила его, что он хочет в жизни, Андрей ухмыльнулся и сказал: «Уйду в тайгу и буду золотишко искать. Вот вы слабаки, а я тренируюсь. В тайге сила нужна». Мы тогда ему сказали: «Ты что хочешь из Москвы уехать? Все в Москву хотят перебраться, а ты в тайгу намылился…»  На что он нам ответил: «Да, нужна мне ваша Москва. Чего здесь делать?» Андрей начитался книг о путешественниках, приключениях, старателях и знал, что будет дальше делать в своей жизни. Ловкий был, смекалистый с хорошо развитой интуицией. Это когда человек нутром чует, как ему быть в каждой ситуации. Учился он плохо и не хотел ни чему учиться. Водился с хулиганами, но так, чтобы от них не зависеть. Ни в какие их драки не встревал.  За себя всегда постоять мог. И характер и ловкость иногда проявлял, когда нужно. У нас очень часто дети играли перед школой в мяч.  У входа в школу перед подъездом стоял большой метров пять на пять козырек , поднятый над входом  на колоннах.  И на этот козырек с земли залетали мячики и еще какие--то предметы. И в этот раз произошло то же самое. Все мальчики и девочки стали звать Андрея. «Андрей у нас мяч на крышу залетел. Нужно достать. Можешь залезть на крышу?». Андрей подошел, посмотрел, как лезть на второй этаж, по водосточной трубе, по карнизам. Потом вдруг вбежал в школу и через несколько минут, открыл окно какого-то класса на втором этаже, чего делать было нельзя, вылез на крышу козырька и сбросил мяч. Его попросили поискать другой мяч поменьше, который прежде улетел на крышу козырька. Тот и другой мяч сбросил. И потом еще какой-то совсем маленький мяч тоже сбросил. Он всегда для других готов был рискнуть и себя испытать. И вел он себя всегда независимо.
В восьмом классе летом мы отдыхали на пляже Тимирязевского пруда. Купались загорали. Собралась большая компания. И обычные ребята и хулиганистые ребята, рисковые. Андрей спросил у меня: «Пиво будешь?»  Я ответил, что могу выпить. И начал говорить с ним о чем-то веселом, стараясь его расположить к себе. Он мне сразу, не дослушав, сказал: «Я тебе пива не дам». Я еще подумать ничего такого не успел, а он все рассчитал и сразу пресек отношения. Сразу смотрел в точку парень. Чутье у него было отменное.
После восьмого класса хулиганье наше как-то порассосалось, исчезло. Кто- то сразу в тюрьму сел, кто-то позже. Андрей  не пошел учиться в девятый класс. Он никому ничего не сказал и пропал. Все спрашивали друг у друга, куда он делся. И кто-то сказал, что он куда-то уехал, о чем рассказал его старший брат. Куда он уехал, зачем никто, ничего не знал. А я знал, потому что тогда подумал: «Исполнил свою мечту. Сейчас где-нибудь моет золотишко, камушки ищет и с ружьишком по тайге бродит». И чем больше проходило времени, тем увереннее я становился в том, что не ошибся в своем предположении.

Со Славкой я познакомился, когда мне исполнилось лет двенадцать-тринадцать. Он пришел из соседнего двора к нам во двор  запускать воздушного змея, которого сам сделал. Во дворе у нас росло много высоких деревьев, и мы все пошли запускать змея на Новую Дорогу. Новой Дорогой мы называли заасфальтированную широкую дорогу, которая шла к авиационному заводу, стоявшему за нашими домами. По ней мало ездило машин, и она почти все время была свободной, протянувшись вдоль высокой каменной стены этого самого завода. На этой дороге мы часто играли в футбол, когда набиралось много народа. Ставили кирпичи вместо штанг и гоняли весь день футбольный мяч. Иногда по ней проезжали машины, тогда мы отходили в стороны и давали проехать транспорту. Бывало такое, что кто-то из нас плевался в машину, не желая, чтобы они здесь ездили. И кое-кто попадал через открытое окно в кабину легковушек.  Тогда водитель выскакивал и гонялся за плюнувшим, норовя ему наподдать ногой под зад. Сейчас мы шли запускать воздушного змея. Нам всем почему-то казалось, что он должен взлететь и подняться очень высоко. Мы вышли на дорогу, Славка попросил меня подержать змея в руках и бежать за ним до тех пор, пока он не скажет: «Отпускай».  Я побежал за Славкой и, когда он крикнул мне, чтобы я  отпускал змея, выпустил его из рук. Змей завилял следом за Славкой,  мечась из стороны в сторону. Славка бежал, а змей не поднимался.  «Ветер нужен, - сказал Славка и посмотрел в небо. Здесь ветра нет, а там выше он есть. Надо нам его повыше поднять». Мы запускали змея несколько раз. И однажды он поднялся, полетел вверх и тут же спикировал вниз. «Надо змея больше сделать. Не хватает ему площади основания. У тебя дома есть клей?» - спросил Славка.  Я пожал плечами. «Если клея нет, то принеси черного хлеба, - сказал он.  – Тоже сойдет» Так я узнал, что хлебом можно клеить бумагу, картон и тонкие планки фанеры» Бумагу мы искали тонкую, кальку или пергамент. Она должна быть легкая и крепкая. Когда у нас плохо клеилась бумага и фанера, я нашел у соседей клей. Мы со Славкой склеили новое основание. Снова запустили змея. Змей слишком вилял и шарахался от ветра. «Нужно хвост утяжелить, - сказал Славка. – Стабилизации не хватает.  У тебя дома есть мочалка?» Я побежал домой и выпросил у мамы мочалку. Мы приделали вместо хвоста ленточное мочало. И змей начал подниматься в небо. Но в это время у нас оборвалась нитка и змей плавно полетел вниз. «Нитки нужны, - сказал Славка. – Беги попросил у матери нитки десятку, двадцатку или, в крайнем случае,  тридцатку». Я не понял, что от меня хотят. «Какие десятки и двадцатки?» - спросил я Славку. На катушках с нитками обычно в кружочках рисуют цифры. Это обозначает прочность ниток». Я снова побежал к маме просить нитки. Она нашла мне в своей коробочке черные нитки с кружочком, в котором стояла цифра «30». Я побежал к Славке.  Мы привязали нитки к бумажному основанию змея. Главное было правильно выбрать угол, под которым тянуть змея, чтобы тогда он, как крыло,  испытывая подъемную силу, будет подниматься. Сначала змей у нас снова  не полетел. Но, когда мы изменили угол наклона змея к земле, он начал подниматься. И тогда Славка, бежавший впереди и державший змея за нитку,  крикнул мне: «Отпускай». И я отпустил змея. И тот начал подниматься все выше и выше. Порыв ветра унес его высоко вверх. И Славка все разматывал нитку и разматывал. К этому времени мальчишек, которые с нами начинали запускать змея, никого не осталось. Они  не верили, что змей у нас полетит. А змей летал в вышине синего неба и махал нам оттуда хвостом из мочалки.  У нас получилось. Мы запустили в небо змея. С этого началась моя дружба со Славкой.
Славка был старше меняна три года. Он многое знал, и мне с ним было интересно. У нас во дворах были разбиты такие палисадники, цветочками, клумбами, огороженные невысокими штакетниками, через которые легко перелезали мальчишки, когда лазили за улетевшими футбольными мячами. Иногда я сидел в таком палисаднике у дома Славки и ждал его. Или мы вместе сидели там.  Я часто видел, как отец Славки выходил встречать его мать, которая возвращалась с работы. Очень высокий человек, всегда в галифе с лампасами и гимнастерке, очень худой и сутулый, болезненный на вид садился на скамейку палисадника и сидел, дышал воздухом и курил. Славка рассказывал, что он служил у Буденного не то начальником штаба, не то адъютантом. Он имел ранения и выглядел болезненным. Сидел всегда отстраненно и о чем-то думал. Когда вечером приходила с работы мать Славки и подходила к нему с сумкой, его отец оживлялся. Мать была очень маленького роста, круглолицая, чуть полноватенькая. Когда она стояла возле него, а он сидел, они были одинакового роста. Они являлись полной противоположностью друг друга. Он худой и длинный, она маленькая и почти круглая. Наверно, они могли вызывать смех. Но когда они шли домой, он высоченный, а она такая маленькая, эта пара вызывала умиление. Было видно, что они очень друг друга любили.
Славка мне много чего рассказывал. Однажды он спросил у меня видел ли я малофью.  «А что это такое?» - спросил я его.  Ну это когда заходишь в туалет и подрочишь член, из головки появляется такая белая жидкость, тягучая.  Я не ходил в туалет, чтобы делать то, о чем говорит Славка, потому что был еще слишком мал.  «У тебя чего нет? - спросил Славка и потом добавил. – Ну да, ты еще слишком маленький». Еще он у меня спрашивал, не вскрывал ли я лягушек. «Зачем?» - спросил я. «Препарировать – это и значит вскрывать лягушек, - сказал он. – Как зачем? Чтобы посмотреть, что у них внутри… Видно, как сердце бьется…» Но меня это как-то не интересовало. Зато интересовало все остальное. Мы со Славкой по сараям ставили мышеловки. Заряжали их сыром или еще чем-то, ставили в подходящих затхлых, запыленных  местах  и на следующий день приходили проверять. Мы ни разу не поймали ни одной мыши. Но наши приманки мыши каждую ночь съедали. Еще Славка придумал загорать на крышах гаражей. Мы забирались на гаражи, раздевались и ложились жариться на солнышке. Металлические крыши раскалялись и даже обжигали.  Мы, вдохновленные нашей придумкой, жарились на солнце, чтобы загореть  и терпели, сколько можно, чуть ли не до ожога. Тогда мы красные и довольные слезали с крыши.
Через какое-то время у Славки умер отец. И он перестал смеяться и безобразничать. Сразу повзрослел и стал помогать матери, которая без отца тоже долго не прожила.
Через несколько лет я встретился со Славкой, когда учился в техникуме. Я по утрам ездил на занятия автобусами с пересадкой у Тимирязевской Академии.  И Славка ездил на занятия в Тимирязевскую Академию, где учился,  тем же автобусом. Иногда мы встречались. Это был худощавый молодой человек с рыжеватой бородкой, невысокого роста, остроносый, с вдумчивыми серыми глазами.  Однажды встретившись, мы с ним разговорились. Он рассказал, что учится на биолога в Тимирязевской Академии. «И какие планы?» - спросил я.  «Буду в лесу работать или в заповеднике, статьи писать, вести научную работу». Позже иногда я встречал его, и мы коротко здоровались и разговаривали. Как-то  я встретил Славку с девушкой, светленькой, худенькой, маленького роста. Я гулял с другом. Мы поздоровались и прошли мимо. Он уже заканчивал Тимирязевскую Академию. И я  тогда подумал, что больше Славку не увижу, уедет он в леса и будет трудиться. Так оно и получилось.
У Славки был этот стрежень в характере. Он знал, чего хотел в жизни и потихоньку, уверено  шел к своей цели.
   
  Конец.