А синод ихний...

А синод ихний пускай о моральном облике своих членов заботится!

Поступки людей, в мое время нарушивших воинскую присягу, у меня вызывали на тот момент бурное негодование. Пример тому – побег в 1989 году офицера Советской Армии моего ровесника хоккеиста ЦСКА и сборной СССР Александра Могильного за границу. На эту тему в гарнизоне были проведены политзанятия с соответствующими разъяснениями и (естественно) осуждениями.
Правда, лично для меня подобные демарши в советское время были просто немыслимы: все, чему нас учили в школе – для меня было священно и необсуждаемо. То есть, аксиома. Я, как, наверное, и всякий ребенок страны Советов, верил этому безоговорочно. Хорошо это или плохо, уже не важно – исторический факт!
Но это те, кто ИЗМЕНИЛ, т.е. вначале присягнул, а потом нарушил! А ведь были и такие, кто не собирался вообще давать какие-либо обещания!
Правда, в мое время таких чудиков, которые отказывались принимать присягу, не было. Точнее, я их просто не знал (или еще правильнее, до нас подобную информацию не доводили).

****

В царское же время заартачившихся по разным причинам было довольно много.
Так, наиболее распространенным явлением отказа от принятия присяги были … религиозные убеждения.
Копия из докладной записки по Главному Штабу от 17 февраля 1886 года «О новобранцах, отказавшихся от принятия присяги на верность службе по обряду православной церкви», составленной начальником 1-го отделения полковником Афанасьевым, говорилось:
 «… В минувшем году, начальством Варшавского военного округа был возбужден вопрс о том, как поступить с новобранцем Саратовской губернии, призыва 1884 года Степановым, отказавшимся от принятия присяги по обряду православной церкви, хотя по послужному списки Степанов значится православным.
Новобранцев этот заявил, что он – магометанин, поэтому желает принять присягу в присутствии духовного лица магометанского закона. На сделанное по этому вопросу сношение с Начальством Казанского военного округа, Начальник штаба этого округа донес, что названный новобранец, как сообщил Саратовский Губернатор, находясь на родине, не исполнял христианских обрядов, как и другие его однообщественники, против которых по распоряжению духовного начальства возбуждено судебное преследование, какое находится в производстве у следователя Саратовского окружного суда. В виду подобных обстоятельств дела, начальству Варшавского военного округа было сообщено, что Степанова следует считать по спискам православного исповедания, и до окончания о нем вышеупомянутого дела, оставить на службе без присяги с отметкой об этом в послужном списке…» .
Как видно, в данном случае новобранец Степанов не отказывался от самого факта принятия присяги – он пожелал ее принять, но … по другому образцу! Чем вызвал естественный гнев своего начальства, которое усмотрело в поведении Степанова явную блаж.
- Что это ты, батенька, мудришь? По бумагам-то ты числишься православным!
Правда, православным, как можно было увидеть из докладной записки, Степанов числился формально – обрядов совершенно не исполнял, да и в церковь, вероятно, и вовсе не захаживал.
В общем, как верно сказал в свое время Глеб Жеглов:
- А синод ихний пускай о моральном облике своих членов заботится!
Вот он и заботился…
Формально, конечно, поведение Степанова было обычным капризом – мало ли что ты там себе навыдумывал!
Другой пример из той же записки:
 «… В настоящее время начальник 40-й пехотной дивизии ходатайствует о разъяснении, как поступить с рядовыми 157-го пехотного Имеретинского полка Дмитриевым и Алексеем Петровым, значущимися по документам православными и отказывающимися присягать по христианскому образцу.
Из переписки об этих двух рядовых и из отзыва Уфимского Губернатора, с которым было сделано сношение по настоящему делу, усматривается, что Дмитриев и Петров, находясь на родине, до 1881 года состояли в православии, в этом же году перешли в магометанство, в числе других жителей одного с ними села. Увещевания местного епархиального духовенства, к которому были посланы Дмитриев и Петров Стерлитамакским уездным по воинской повинности присутствием, оказались безуспешными…».
Здесь ситуация была несколько иная, так как Губернатор подтвердил, что факт перехода в иную веру был налицо (и даже наставления духовного начальства не помогали).
Способов решения подобной «загвоздки» не существовало – закон просто-напросто не допускал отклонения:
«… Уфимская духовная консистория, с которой Губернское Правление вошло в сношение по этому делу, сообщило, что на основании 38 ст. XIV т. Устава о предупреждении и пресечении преступлений издания 1876 года, как рожденных в православной вере, так и обратившихся к ней из других верований, запрещается отступать от нее и принять веру иную, и что в силу сего закона, по поводу всеподданнейших ходатайств старо-крещеных татар Уфимской губернии, о дозволении им свободно исповедовать магометанскую веру, последовало в 12-й день Июля 1882 года ВЫСОЧАЙШЕЕ повеление, которым означенные ходатайства, как законные, так и незаконные, оставались без последствий.
В виду сего Духовная консистория полагает, что и приведение к присяге, по принятии в военную службу лиц, совратившихся из православия в магометанство, через магометанского муллу, допущено быть не может, и должно быть исполнено православным священником…» .
Самое интересное, что наказания за отказ от принятия присяги… просто не существовало! Человек мог упортствовать сколько угодно  (точнее, пока у начальства не лопнет терпение). А вот наказан такой упрямец мог «стандартным способом» - отсылкой «в места не столь отдаленные»:
«… На основании существующих узаконений (185 ст. Уложения о наказаниях 1866 г.), отступивших от христианской веры православного или другого исповедания в веру нехристианскую, отправляют к духовному начальству для увещевания и вразумления.
До возвращения же в христианство они не пользуются правами своего состояния. А, согласно ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного в 21 день Июня 1863 г. положения Комитета Министров, уклоняющихся от православия нижних чинов войск и военных управлений и учреждений, могут быть назначаемы на службу в отдаленные частим войск. За отказ же от принятия присяги, в существующих законах наказания не установлено…».

****

Подобный способ наказания (а заодно и решения всяких проблем со строптивым личным составом) практиковался и во времена СССР. Мало кому хотелось служить в дальних гарнизонах, куда «Макар телят не гонял», учитывая, что и климат там совсем не подходящий. Как правило, таковыми местами для жителей Европейской части СССР были Восточная Сибирь и Дальний Восток.