Семейный экипаж

Те далёкие восьмидесятые годы

  В этот день ничего не предвещало грозы. И она, конечно, не разразилась. К тому же был обычный рабочий день. Все занимались своими делами – переписывали, подписывали, отвечали, перекидывались между собой словечками, собирались кучками и травили анекдоты, женщины с женщинами, мужчины с мужчинами, втихомолку резались в шахматы, закрывшись в кабинетах, разгадывали кроссворды, красили губы, вздыхали о возлюбленных, смаковали свои недуги – да разве всё перечислишь, что можно сделать в такой обычный день недели!
  И вдруг вызов в кабинет шефа! Не к добру! – что-то ёкнуло внутри у Ивана Борисовича, не из робкого десятка мужчины средних лет, не раз резавшего матку-правду в глаза самому ШЕФУ.
  Когда Иван Борисович вошёл в кабинет, тот встал ему навстречу и заулыбался загадочно.
  – Не знаешь, зачем я тебя вызвал? – спросил, чуть прищурившись.
  Тот в ответ только пожал плечами и замотал головой и ещё более удивился, когда увидел утонувшую в мягком кресле кабинета свою жену, работавшую в соседнем отделе,  Марту  Степановну.
  – А ты?.. – застыл на его губах вопрос.
  Шеф прямо чуть не расхохотался.
  – А? Какой сюрприз! – веселился ещё шеф, но быстро оборвал смех и заговорил серьёзно. – А знаете зачем я нас вызвал? – спросил всё с той же загадочной улыбкой и тут же ответил на свой вопрос. – Хочу из вас создавать семейный экипаж.
  Супруги недоуменно переглянулись друг с другом. А шеф продолжил:
  – Повсюду действуют подобные коллективы. И  комбайнёры, и ткачи. А мы чем хуже? А? И как действуют! Одни только похвалы и слышишь в их адрес. Так что и нам пора браться за передовую организацию труда. Как вы мыслите насчёт всего этого? – обратился к недоумевающим подчинённым тот.
  – Да мы... что… – замямлил Иван Борисович.
  – Мы обеими руками «за»! – твёрдо заявила его жена.
  – Ну, вот и хорошо! – обрадовался шеф и потёр довольно руки. – У нас, как вы уже слышали, создается новый отдел. Так что  принимайте бразды правления… – шеф немного замялся, но потом уверенно подошёл к Ивану Борисовичу и пожал ему руку.     – А вы, Марта Степановна, поступаете в его подчинение. Что ни говорите, а мужчина – это двигатель общества. Ну, действуйте, – напутствовал их шеф на прощание.
  Дома они этого разговора не касались, чтобы не обидеть друг друга. А потом привыкли и на работе вели уже только служебные разговоры. Иван Борисович сразу развил бурную деятельность, разработал массу планов и мероприятий по совершенствованию управления, входя во вкус, стал требовать неукоснительного их исполнения у своей подчинённой. Он даже на стене повесил лозунг: «Не работай по обывательскому правилу: «отселева» и «доселева!».
  Марта Степановна молча, скрепя сердце, всё исполняла. Но приходя домой, уже не давала спуску мужу, привыкшему, лишь поужинав, разлечься с газеткой на софе. Она тоже разработала ряд мероприятий на каждый вечер недели, особенно насытив ими выходные. Тут для мужа было широкое поле деятельности – мытьё полов и посуды, и стирка, и глаженье, и – даже! – чистка картошки, чего он сроду не делал.
  Вначале супруг воспротивился: не мужское, мол, это дело. Марта Степановна не пыталась даже спорить с ним, но, когда супруг лёг в кровать, крупными буквами написала гуашью на стене: «Не будь обывателем. Помогай во всём жене!». И мужу пришлось подчиниться. А иначе…
  Его служебный пыл начал угасать с каждым днём. Это быстро заметил шеф и с беспокойством стал посматривать на Ивана Борисовича, постоянно убегающего из своего кабинета, где за двоих приходилось отдуваться Марте Степановне. Не выдержав такой дискриминации к одной из своей подчинённой, шеф вызвал к себе новоиспеченного начальника отдела и побеседовал с ним что называется по душам.
  На следующий день появился новый приказ, в котором руководителем отдела назначалась супруга Ивана Борисовича.
  Всё сразу стало на свои места. Марта Степановна спокойно вела отдел, а её муж чётко выполнял всё, что ему поручалось, и даже дома успевал почистить картошку (уже привык) и почитать газеты. Семейный экипаж набирал высоту.